CC BY
75
Постепенно мир покоряется человеку, который его не только терпеливо осваивает, но и пытливо изучает, по-знает. И здесь на место интуитивному знанию постепенно приходит знание научное, основанное на анализе накопленных фактов, знание, отточенное практическими умениями и навыками, более конкретное, систематизированное. И тогда глагол с другой, более конкретной семантикой получает свое развитие - это глагол зНАтЬ. Не случайно при толковании данного глагола иногда присутствует уточнение: «обладать точными сведениями о чем-либо или ком-либо, дающими уверенность в чем-либо» [6, т. I, с. 326].
И еще одно замечание, связанное с дальнейшим развитием лексикосемантической парадигмы глаголов вЕдать и знать. Человек, усложняя свою деятельность, утончает и развивает не только внешние, выражающиеся словом, но и внутренние, находящие выражение в душе, характеристики своего существования. Так постепенно в его сознании, а потом и в языке появляются два незаменимых слова, характеризующих внутреннее (душевное) и внешнее (ментальное) состояние мыслящего существа: Со-вЕСтЬ и Со-зНАНиЕ. Таким образом, разница в семантике указанных глаголов объективно существует в языке и ощущается языком, т.к. они обозначают разное познание: одно - проектирующееся на внешний мир (знать), другое - на мир внутренний (вЕдать).
литература
1. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. Т. 1 : А - З. СПб. : ТОО «Диамант», 1996.
2. Мейе А. Общеславянский язык / под ред. С.Б. Бернштейна. М. : Иностр. лит., 1951.
3. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фраз. выражений / Рос. АН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова. 4-е изд., доп. М. : ООО «ИНФОТЕХ», 2009.
4. словарь русского языка : в 4 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз. ; под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М. : Рус. яз., 1981. Т. 1
5. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка : в 4 т. / пер. с нем. и доп. О.Н. Тру-бачев; под ред. Б.А. Ларина. 2-е изд., стер. М. : Прогресс, 1986. Т. I (А - Д); Т. II (Е - Муж).
6. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь русского языка : в 2 т. 3-е изд., стер. М. : Рус. яз., 1999. Т. 1.
7. Черных П.Я. Историческая грамматика русского языка : краткий очерк. 2-е изд. М. : Учпедгиз, 1954.
Е^длти or зндти: to the question of specifying the lexical meaning
There are researched the lexical and semantic paradigm and the group of non-topical verbs in ancient Russian, for instance, the question about the specification of their main semantics. Having come from more ancient language systems each of these verbs had its own peculiarities. It was obvious at all language levels: lexical and semantic, word-forming and grammar.
Key words: diachronic approach, ancient Russian, non-topical verb, lexical and semantic paradigm.
т.В. краюшкина
(Владивосток)
мотив телесных признаков в русских народных волшебных сказках сибири и дальнего востока*
Показана неисследованная в фольклористике тема - мотив телесных признаков в русских народных волшебных сказках. Анализ произведен на материале регионального фольклора. Выявлены и исследованы составляющие мотива, описаны черты и специфика использования.
Ключевые слова: фольклор, русские народные волшебные сказки, мотивы, персонажи.
Волшебные сказки - важная составляющая русского фольклора. Сказка как жанр обладает удивительной памятью (в ней сохранились и мирно соседствуют и древнейшие мифологические представления, и следы существовавших и до сих пор существующих социальных институтов, и реалии Нового времени). Одновременно сказ-
* Работа выполнена при финансовой поддержке «Фонда содействия отечественной науке» (грант в номинации «Кандидаты наук РАН», 2009 г.).
© Краюшкина Т.В., 2010
ка обладает и уникальной способностью по-своему воспроизводить действительность: в ней угадывается реальность, но реальность эта иная, сказочно преломленная. Фольклор по своей природе антропо-центричен. Человек познает мир, воспроизводит его в своем творчестве и так познает себя. Поэтому представляется актуальным исследование группы мотивов телесных состояний человека на материале русских народных волшебных сказок. Указанная группа включает в себя три составляющие: телесные признаки, особые состояния тела и изменения внешнего облика. В группу телесных признаков входят семь мотивов: пол персонажей, фазы жизненного цикла, размеры тела, красота, внешнее сходство, запах и гигиенические характеристики.
Половая принадлежность заложена в социальных и семейных ролях, в возрастных категориях (царь, царица, царевич, царевна; отец, мать, сын, дочь, брат, сестра; мужик и баба; красная девушка, добрый молодец, старик и старуха и т.д.) или в именах героев (Иван-царевич, Емеля, Елена Прекрасная, Анастасия-золотая коса и т.д.). Кроме того, сказочные персонажи в основном носят одежду и прически, выполняют работу, свойственную их полу: мужчины охотятся, пашут, воюют, а женщины готовят пищу, прядут, шьют и т.д. На половой принадлежности персонажей внимание в сказке акцентируется удивительно мало, иногда мимоходом. Особо о поле как таковом в волшебной сказке почти не говорится. Пол определяется как женский и мужской. О женском поле сообщается чаще, чем о мужском. Но иногда персонажи (обязательно дети) как будто и не имеют пола, если это не важно для развития сюжета сказки. в волшебной сказке, как правило, пол детей не скрывается. Но может вводиться мотив пола, который не определен, причем одновременно с противопоставлением человеческой и нечеловеческой природы. Бабариха подменяет чудесного ребенка, рожденного женой царевича, и говорит герою: «- Вот твоя жена хорошая вместо богатыря принесла зверюшку неведомую, как и назвать-то не знаю: не то парень, не то дочь» [5, с. 106] (Чудесные дети). Пол персонажей определяется с помощью ряда признаков. Шаги - один из них: из дверей шаги нежные, женские [3, с. 67] (Бой на Калиновом мосту; Три подзем-
ных царства и Смерть Кащея в яйце). Как правило, половую принадлежность персонажей нельзя оценить с позиции инициативы, добровольности / недобровольности, а также цели изменения пола. Но если изменение пола все-таки происходит, то это делают сами персонажи с помощью обо-ротничества (Чудесное бегство), переодевания (Смерть Кащея в яйце) или же с согласия персонажей другие персонажи (Чудесное бегство). Целью является изменение внешнего вида, для того чтобы не быть узнанным антагонистами. После того как поставленная задача персонажами выполняется (исчезает опасность), они возвращают свой настоящий вид (а значит, и половую принадлежность).
Возраст персонажей в сказке представлен тремя основными фазами - детством, молодостью и старостью. Как правило, в тот момент, когда персонаж вводится в сказку, тем или иным образом обозначается и фаза жизненного цикла, в которой он находится (через наименование персонажа или указание конкретного возраста). Поэтому возраст является характеристикой большинства сказочных персонажей (за исключением некоторых помощников или антагонистов). Возраст персонажей (не считая мотивов получения молодости или омоложения) лежит за рамками таких критериев, как инициатива изменения и добровольность / недоброволь-ность. Как правило, в сказке представлены фиксированные фазы жизненного цикла. Довольно редко сообщается о взрослении или старении персонажей. В этом случае используется такая категория, как время.
Внешние признаки молодости описываются редко. Мотив же старости более разработан. В волшебной сказке использованы почти все известные признаки старости: седина волос, выпадение зубов, слабость, дряхлость. Из логики волшебной сказки следует, что старость безобразна, а молодость прекрасна, поэтому красивы молодые персонажи, а о красоте стариков сказка умалчивает. Молодость или старость могут быть не только признаками персонажа, но и причинами того, почему в сказке происходят те или иные события, т.е. данные мотивы способствуют развитию сюжета. Героями волшебной сказки в большинстве сюжетов являются люди молодые, а старики - их помощниками или антагонистами, а также персонажами, бла-
годаря которым герой отправляется в путь и обретает жену и царство.
В русской народной волшебной сказке встречается мотив получения молодости. Молодеют или стремятся помолодеть старики и старухи. Инициатива может исходить от них самих (если они не являются противниками героя) или от невесты (если они антагонисты). Их стремление помолодеть - добровольно. Целью является возвращение молодости. Для того чтобы произошло изменение телесного состояния, персонаж должен совершить некое действие. Возвращения к исходному состоянию в традиционной сказке не происходит. Стремление антагониста получить молодость оказывается значимым для героя: оно - причина того, почему герой получает красоту и повышает свой статус.
Мотивы высокого роста и большого веса (или ширины плеч) используются при описании персонажей - богатырей и богатырок; богатырки в дополнение обладают огромным весом. Сказка считает эти качества признаками особой силы. Как правило, в волшебной сказке не говорится об особом росте или весе персонажей, не наделенных богатырской силой. Большой или малый рост антагонистов (или - иногда - помощников) в противопоставление персонажам-людям является признаком их принадлежности иному миру. Такие категории, как добровольность / недоброволь-ность и цель изменения состояния, для роста и ширины плеч не характерны, потому что эти признаки фиксированы. Полнота и худоба персонажей могут быть величинами постоянными или изменяющимися. Изменение веса персонажей, как правило, происходит против их воли - по причине тех или иных событий. На возвращении к исходному состоянию сказка внимания не заостряет: важнее оказывается изменение прежнего состояния.
Красота является неотъемлемым признаком молодых героев и героинь. Молодость - одна из составляющих красоты. В традиционной культуре закрепилось сравнение: красивый - значит хороший, еще и поэтому герои и героини в сказке красивы. Красота персонажа дается через восприятие другими персонажами, о своей красоте персонажи женского пола если и говорят, то принижают ее, сообщая, что есть и красивее девушки. Сравнению красивых и некрасивых персонажей в русской народной
волшебной сказке уделяется незначительное место. Так, сравниваются три сестры: Старшая дочь была у царя некрасивая, вторая красивее, а третья, самая малая, сильно красивая [2, с. 270] (Незнайка и Неверная жена). в сказке не только говорится о том, что одна девица красивее другой, но и определяется мера красоты. Причем персонаж, сравнивающий себя с другими, принижает свою красоту, а внешность других, напротив, ставит выше: эти-то прекрасные царевны, пожалуй, будут в десять раз меня краше [4, с. 180] (Еруслан Лазаревич). Еще одним критерием описания красоты служит сравнение со временем суток, день при этом считается красивее ночи: Я перед ней, как ночь перед днем [1, с. 103] (Еруслан Лазаревич). Если сравнивается красота невесты и жениха, то красивее в волшебной сказке, конечно, оказывается женщина. О телесной красоте старых персонажей не говорится, как и не идет речи, как правило, о безобразии молодых. В русской сказке не сообщается отдельно о красоте лица или тела, но могут вводиться отдельные признаки того или иного - белизна кожи лица или стройность тела.
Получение красоты в сказке, если герой изначально красотой не наделен, происходит с помощью выполнения неких физических действий персонажа или с ним самим при наличии помощников или волшебных предметов. Производят те же самые действия, что и при оборотничестве. Способов, благодаря которым герои становятся красавцами, меньше, чем тех, с помощью которых героини обретают красоту. В волшебной сказке получают красоту герои молодые, в брак еще не вступившие. Изменение внешнего облика может происходить с согласия персонажа (тогда целью становится получение красоты) или без его ведома (и целью является наделение персонажа красотой). Как правило, персонажи так и остаются красивыми, не возвращаясь к своему прежнему внешнему виду. Мотив утраты красоты появляется в сказке позже мотива получения красоты и генетически не восходит ни к магии, ни к тотемизму. Этот мотив связан с событиями человеческой жизни или эмоциями, которые переживает персонаж, а значит, находится за рамками критерия добровольности / недобровольности или поставленной цели.
сказка особо не говорит о внешнем сходстве близнецов. Внешне похожими
оказываются персонажи, как правило, состоящие друг с другом в кровном родстве. При этом их родство - самое близкое: дочь похожа на мать, а сын на отца. Близнецами или внешне похожими персонажами в волшебной сказке являются, как правило, однополые персонажи. Мотив внешнего сходства у представителей разных полов в волшебной сказке используется редко. Для сказки не характерно внешнее сходство персонажей, состоящих в родстве через поколение (бабка - внучка или дед - внук). Кроме того, не используется и мотив внешнего сходства по боковой линии (дядя -племянник, тетя - племянница). Внешне похожие персонажи могут быть однополыми или разнополыми, их может быть двое или несколько, они являются ровесниками или принадлежат к разным поколениям. Внешне похожие персонажи могут и не состоять в родстве, принадлежать разным мирам, но при этом одному поколению и одному полу.
В большинстве проанализированных подтипов мотива внешнее сходство является неизменяемым признаком, поэтому к нему не применимы такие категории, как инициатива и добровольность / недобро-вольность изменения состояния. Но если внешнее сходство является полученным состоянием, то инициатором изменения внешнего вида выступает антагонист, его цель - ввести героя в заблуждение. Для героини изменение состояния недобровольно, она может знать о нем (если внешне схожих персонажей три и более) или не знать (если происходит подмена героини ее сводной сестрой, мачехой или ведьмой). Как именно осуществляется изменение внешнего вида, в сказке не говорится. На возвращении персонажа к его первоначальному виду сказка внимания не заостряет. Мотив внешнего сходства персонажей связан с мотивами заключения или восстановления брака, а также подтверждения родственных уз. Невеста учит героя, как узнать ее среди других сестер. Отличительным признаком может быть незначительная деталь, с первого взгляда не заметная: пятнышко, родинка, летающая мушка, выставленная из-под платья туфелька. Довольно распространена следующая подсказка: героиня утирается платочком. Невеста учит жениха: Будешь смотреть лучше, у меня на ручке пятнышко [2, с. 253] (Чудесное бегство).
Мотив запаха тела находится за рамками категорий добровольность / недо-бровольность и цели, которая достигается с помощью этого телесного состояния. В большинстве рассмотренных текстов сказок преобладает мотив запаха тела человека, пришедшего в иной мир или на границу миров. Запах этот чувствует представитель иного мира. Для волшебной сказки характерен мотив запаха тела мужчины, мотив запаха женского тела в традиционной сказке не встречается, потому что путешествует и попадает в иное царство в большинстве сказочных сюжетов герой. О восприятии героем запаха своего тела волшебная сказка, как правило, не говорит. Запах героя чувствуется в замкнутом пространстве, но иногда, чтобы подчеркнуть принадлежность противника иному миру, сообщается о запахе тела на открытой местности. Преимущественно речь идет о запахе тела персонажа, крайне редко - о запахе предметов, принадлежащих персонажу. Иногда в волшебную сказку включается мотив особого аромата, которым благоухает одежда героя, это свидетельствует о повышении социального статуса героя.
Мотив загрязнения является одним из постоянных признаков дурака или героя, принимающего обличье дурака, еще не имеющего невесты или не ставшего наследником царя. Инициатива загрязнения принадлежит самому герою, загрязнение осуществляется по его воле, другие персонажи в этом случае не задействованы. Реже в сказке используется мотив грязного тела богатыря. В этом случае ему также сопутствует мотив заключения брака с царевной. Загрязнение осуществляется во время битвы с антагонистом, категории цели и добровольности / недобровольности в этом случае не задействованы. Эти категории отсутствуют и в других случаях загрязнения, связанных с физиологией персонажей, путешествием и т.д. Для волшебной сказки не характерно загрязнение героини по ее инициативе (кроме Золушки). Кроме того, в сказке используется и мотив парного загрязнения. Пачкаются мнимый освободитель и царевна по инициативе мнимого освободителя. Первый персонаж пачкается по своей инициативе и добровольно, а второй персонаж - против своей воли, инициативы не проявляет.
Мотив загрязнения обычно используется единожды. Но существуют сюжеты, в
которых персонаж неоднократно прибегает к загрязнению тела. Это отличает мотив загрязнения от всех рассмотренных выше мотивов телесных состояний. За мотивом загрязнения может следовать мотив очищения, но волшебная сказка не всегда обращает на это внимание.
Мотив омовения в волшебной сказке представлен большим количеством типов и выполняет больше функций, чем мотив загрязнения. В волшебной сказке чаще идет речь о мытье персонажей, чем об их загрязнении. В сказке присутствуют четыре типа мытья - ритуальное, гигиеническое, лечебное, а также мытье, выполняющее ряд функций, фоном для которых и служит мотив омовения. Для традиционной сказки характерно ритуальное мытье, связанное с переходом умершего в иной мир, но в ней отсутствует мотив совершившегося ритуального мытья невесты в бане перед свадьбой. В одной и той же ситуации инициатор мытья может меняться: им становится сам герой, его антагонист или помощник, поэтому причина омовения оказывается важнее ее инициатора. Сказочный персонаж чаще моется сам, но иногда, если не хочет или не может делать этого, его моют другие. Омовение может быть индивидуальным, парным или групповым. Мытье в бане как традиционный русский способ очищения используется в сказке чаще, чем умывание или купание в природных водных источниках.
Итак, группа мотивов телесных признаков занимает особое место в группе мотивов телесных состояний. Ее составляющие чаще статичны, чем подвержены изменению, поэтому данная группа мотивов с позиции добровольности / недоброволь-ности, инициативы изменения состояния и цели анализируется лишь частично. Телесные признаки описываются чаще у героев (героинь) и их невест (женихов), чем у других типов персонажей.
Литература
1. Русские народные сказки Сибири / сост. Р.П. Матвеева. Улан-Удэ : Бурят. кн. изд-во, 1987.
2. Русские народные сказки Сибири о чудесном коне / сост. Р.П. Матвеева. Новосибирск : Наука. Сиб. отд-ние, 1984.
3. Русские сказки Сибири и Дальнего Востока: Волшебные и о животных / сост. Р.П. Мат-
веева, Т.Г. Леонова. Новосибирск : ВО «Наука» : Сиб. изд. фирма, 1993. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока.)
4. Сказки и предания Магая (Е.И. Сороко-викова) / записи Л.Е Элиасова. Улан-Удэ : Бурят. кн. изд-во, 1968.
5. Шастина Е. Сказки и сказочники Лены-реки. Иркутск : Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1975.
Body attributes motive in folklore tales of Siberia and Far East
There is shown a new folklore topic for research -body attributes motive in Russian folklore tales of Siberia and Far East. The analysis is done on regional folklore. The motive components are revealed and studied, the features and the specific is described.
Key words: folklore, Russian folklore tales, motives, characters.
с.П. черкашина
(ставрополь)
к вопросу о мифологической номинации у Л. ПЕтРУШЕвСКоЙ
Рассматриваются функции мифологической номинации в произведениях Л.С. Петрушевской, которые обусловлены мифотеонимичным происхождением антропонимов, т. к. «имя героя есть показатель долитературного его существования».
Ключевые слова: мифопоэтическое, «женская проза», теоним, антропоним, оним, матриархат, архаика.
Исследователями (Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий, О. Лебёдушкина, О.А. Кузьменко, Т.Г. Прохорова) давно подмечена мифопоэтичность творчества писательницы Л.С. Петрушевской, одной из ведущих представительниц современной «женской прозы».
Китайская исследовательница Куан Хун Ни, изучавшая проблему счастья/несчастья в произведениях Л. Петрушевской
© Черкашина С.П., 2010
