CC BY
31
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 821.35 АГЛАРОВА З.М.
кандидат филологических наук, доцент, кафедра
английского языка, Дагестанский государственный
университет
E-mail: ¡leta2001@maH,ru
АБДУЛАЕВА Р.Н.
кандидат филологических наук, доцент, кафедра английского языка, Дагестанский государственный университет E-mail: rezeda 1973@mail.ru
UDC 821.35 AGLAROVA Z.M.
Candidate of Philology, Associate Professor, English department, Daghestan State University E-mail: Heta2001@mail.ru ABDULAEVA R.N.
Candidate of Philology, Associate Professor, English department, Daghestan State University E-mail: rezeda 1973@mail,ru
МОТИВ САКРАЛЬНОСТИ ГОСТЯ В ГРУЗИНСКОМ И ДАГЕСТАНСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ THE MOTIVE OF THE SACREDNESS OF THE GUEST IN GEORGIAN AND DAGESTAN FOLKLORE
Авторы статьи исследуют мотив в отношении к гостью, отраженный в фольклорных материалах народов Кавказа. В этой связи интересны некоторые дагестанские и грузинские героические баллады, которые достаточно ярко иллюстрируют сакральность гостя в традиционных обществах на Кавказе.
Ключевые слова: сакральность, гостеприимство, фольклор, горцы, легенда.
The authors of the article examine the motive in relation to a guest reflected in the folklore materials of the Caucasian peoples. In this connection, some Dagestan and Georgian heroic ballads that illustrate the sacredness of the guest in traditional societies in the Caucasus quite clearly are interesting.
Keywords: sacredness, hospitality, folklore, highlanders, legend
Русский офицер Соллогуб, служивший на Кавказе в 19 веке, подметил у горцев особенное отношение к гостю, возведенное до уровня сакральности, и сочиненную им песню о предательстве Шамиля его наибом, предваряет следующим четверостишием: «Нам гость ниспослан самим Богом Какой бы ни был он среды Пусть даже в рубище убогом Аллаверды! Аллаверды!»
Действительно, согласно поверью горцев, гость - посланник Бога. Мотив сакральности гостя на Кавказе присутствует во многих фольклорных сюжетах: поговорках, сказках, преданиях, мифах. В этой связи интересны некоторые дагестанские и грузинские материалы, иллюстрирующие происхождение данного поверья. Андийский (Нагорный Дагестан) миф о происхождении каменного города на вершине горы Бахарган является одним из них. Когда-то это было богатое зажиточное селение, и однажды архангел Джабраил спустился на землю в образе нищего старика, зашел в селение просить подаяния. Пришельца побили камнями и затравили собаками. Он укрылся в доме одной бедной женщины. Ей нечем было кормить гостя, но она по привычке разожгла огонь, поставила котел и положила в котел камень. Чудесным образом камень превратился в мясо. Гость и хозяйка дома с детьми смогли поужинать. На утро Джабраил вывел из селения женщину и ее семью и проклял его. Все село с его обитателями обратилось в камень [1]. Подобная ле-
генда существует и о происхождении озера Казенай-ам, которое расположено на границе Дагестана и Чечни. По преданию, там стояло селение Алхар. Жители аула не приняли пришельца, который просил подаяния, и село провалилось сквозь землю и на его месте образовалось озеро сказочной красоты. Андийцы это озеро называют Алхар по названию того села, что стояло на месте озера.
Эти сюжеты перекликаются с грузинскими притчами, в разных вариациях, что как-то Бог спустился в образе старика на землю, и стучался в двери бедных и богатых. Богатые его гнали со двора, а бедный пустил и поделился своей едой. Далее Бог воздает всем по заслугам, наказывает богатых за непочтение к гостю, вознаграждает бедного за гостеприимство.
Существует также грузинская притча о том, как Бог спустился на землю в образе человека и постучался в дом к грузину, у которого только что умер малолетний сын. Хозяин дома приказывает жене спрятать покойного сына, дабы не омрачить гостя своей бедой. Бог же зная, о трагедии, намеренно заводит разговор о детях, спрашивает хозяина, как они и где. Но ничто в хозяине дома не выдает его боли. Удивился Бог мужеству, с каким хозяин, выполнял свой долг перед гостем и в награду* оживил ребенка [6].
Два этих мотива были соединены в грузинской волшебной сказке «Старик - гость», где гость уже не Бог, а некий волшебник. Волшебник наделяет трех братьев богатством за то, что не поскупились и разделили с ним
© Агларова З.М., Абдулаева Р.Н. © Aglarova Z.M., Abdulaeva R.N.
свою скромную трапезу. Младшему же помогает найти невесту, которая была бы доброй хозяйкой, и любила бы гостей. Время пришло, и волшебник навещает всех троих братьев. Старшие же братья не прошли испытание богатством, сердца их очерствели, и они прогоняют нищего со двора. А младший брат в это время сильно захворал и был при смерти. В дом нищего пустила его гостеприимная жена. Чтобы не омрачать гостя новостью о болезни мужа, она соврала, что мужа нет дома, зарезала курицу, накрыла на стол. Волшебник, подивившись ее добротой, вылечил ее мужа, и пожелал им хорошей судьбы [4].
Сакральность гостя заключалась не только в вопросах его принятия, угощения и т.д., но также и в вопросах обеспечения ему безопасности. Здесь хочется провести некоторые параллели с обычаем, принятым в христианской культуре Европы и бытовавшим вплоть до 17 века. Если преступнику, преследуемому властями или просто врагами, удавалось достичь какого-либо божьего дома, храма, монастыря, церкви и т.д. и попросить убежища (стукнуть по двери и прокричать: «Asile! Sanctuary!»), обитатели святого дома не имели права его не пустить, и он тут же приобретал покровительство данного храма; преследователям ничего не оставалось, как отступить, ибо беглеца защищал уже сам Бог и т.д. и т п. На Кавказе же таким «божьим домом» являлся дом любого горца. Если преследуемый просил защиты в каком- либо доме, переступив его порог, он автоматически переходил под защиту этого дома. И для хозяина вопросом чести было его защитить любой ценой, кто бы ни был этот гость. Соблюдение этого закона порой приводило к развитию острых конфликтных коллизий, которые находили свое отражение в фольклоре. Очень показательно в этом плане грузинское народное предание, которое легло в основу поэмы Важи Пшавелы «Гость и хозяин», блестяще экранизирована Тенгизом Абуладзе в фильме «Мольба».
Как-то кистинец Джахола, в поисках убийцы своего брата, знаменитого Звиадаури, повстречал заблудившегося в горах охотника-хевсура. Они разговорились, и Джахола приглашает хевсура переночевать у него дома. Один из кистинцев в хевсуре признал знаменитого Звиадаури. Тут же было оповещено все селение, что в доме Джахолы гостит кровных враг многих его жителей. Сельчане рассказывают Джахоле, что он пустил в дом убийцу своего брата и требуют, чтобы Джахола не противился расправе над ним. Джахола в замешательстве, он никогда не видел Звиадаури раньше. Но собравшись, он взывает к кистинцам оставить его в покое, ибо Звиадаури случилось быть его гостем.
«Пусть это так... Пускай вы правы...
Но все, что вы сказали мне.
Еще не повод для расправы.
И вы - преступники вдвойне!
Сегодня гость он мой, кистины!
И если б море крови был
Он должен мне, здесь нет причины.
Чтоб горец гостю изменил»
Кистин Джахола признает приоритет закона госте-
приимства перед обычаем кровной мести. Он не изменяет своим идеалам, он идет наперекор соплеменникам и гибнет.
Также же конфликт обычая кровной мести и закона гостеприимства лежит в основе грузинского народной баллады «Шиола и Мтрехели». Шиола разбогател тем, что разбойничал и со всех брал плату за проезд через свои земли. Мтрехели из Хевсурети ехал к сестре в село Сиони, и Шиола попытался отобрать у него оружие. Мтрехели не отдал свой лук и убил Шиолу. Родственники Шиолы помчались за ним, стремясь отомстить за кровь. Скрываясь от погони, Мтрехели удалось укрыться в доме сестры Шиолы. Женщина крепко закрыла дверь, и не пустила своих родных, умоляя о пощаде гостя. Она просила: «Не режьте мне волосы (образное выражение, обозначающее позор и скорбь), не оскверняйте обычай гостеприимства», но преследователям удалось убить Мтрехели, стреляя через отверстие в потолке. Хозяйка дома, горько оплакивая гостя, с помощью соседей отвезла его тело на родину, заклала быка. Сестра Шиолы навсегда порвала со своими родными. Однако, небо не прощает дом, который не смог уберечь гостя, скала обрушивается и накрывает дом сестры Шиолы.
Необходимо отметить, что грузинские сюжеты, как и дагестанские показывают, что при конфликте двух этих очень важных законов жизни гор безопасность гостя ставится выше обычая кровной мести, и небо на страже этого закона. Также, интересной, на наш взгляд, представляется роль женских образов в грузинском и дагестанском фольклоре. В исследуемом материале они выступают как блюстительницы кодекса чести горцев, и первыми отстаивают приоритет закона гостеприимства. Никто из кистинцев не поддержал Джахолу, кроме его жены, именно сестра, а не брат Шиолы отстаивает право гостя на защиту, и в дагестанской балладе «Айгази», именно мать дает герою совет соблюсти в первую очередь свою обязанность хозяина перед гостями [3]. События этой песни начинаются стремительно: к Айгази приезжают «дорогие кунаки отца», и батыр обязан по обычаю исполнить любое их желание. Вскоре друзья Айгази приносит две важные новости: через Бавтугай проедет кровник Айгази, и в тот же день соперники увезут его возлюбленную. Испытания очень трудные, а времени на выполнение их дано слишком мало - один день. В песне двумя строками, но емко изображены переживания юного героя, его нерешительность и даже растерянность:
«Айгази, опечалившись, сел.
Печалью кунацкую заполнил»
Юный батыр, у которого «на губах еще не появились мужские усы, со рта не сошла желтизна», не может найти выхода из создавшейся ситуации. Остаться с гостями и выполнить долг гостеприимства? Тогда кровник может безнаказанно пройти через Бавтугай, а сам Айгази лишится возлюбленной. Исполнить обычай кровной мести? Тогда как быть с гостями, с любимой? Освободить любимую? А гости, а кровник? Айгази мо-
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - PHILOLOGICAL SCIENCES
лод и без чьего-либо совета может совершить нечто такое, что неприлично с точки зрения народной этики.
В трудную для Айгази минуту на помощь к нему приходит мать. Ее устами изложены нормы поведения дагестанского общества. Совет матери считается единственно верным, ибо мать в кавказском фольклоре является как бы народным советчиком и судьей. Она учит сына:
«Если говоришь о врагах, они ежедневно найдутся. Если говоришь о красавице, покрасивее ее найдешь. Кунаки остались тебе от отцов -Сперва им услужи»
С наибольшим драматизмом эта тема раскрывается в знаменитой аварской героико-исторической балладе «Хочбар». Сюжет настолько неповторим и уникален, что не мог остаться незамеченным в отечественном и зарубежном литературоведении. Еще Л.Н. Толстой назвал песню о Хочбаре удивительной [5]. Английский ученый Джон Бедли, занимавшийся фольклором горцев после Кавказской войны, выделяет песню о Хочбаре как наиболее его поразившую. «Вся песня крайне характерна, - пишет Бедли, - гордость Хочбара и его мужество, его стоическая твердость когда его любимую лошадь убивают, его надежное копье ломают, надсмехающееся напряжение его Песни Смерти с жалом оскорблений, основанных на правде но намеренно преувеличенной -все это направлено на то. чтобы вызвать крайнее восхищение горцев, и в самом конце трагедии их энту зиазм не знает границ» [7 ].
Что же удивительного в песне о человеке, которого обманом завлекли к себе и затем предательски предали огню? Конечно же, современному читателю покажется странным, необъяснимым и даже возмутительным то, что симпатии горцев неизменно остаются на стороне человека, который «обижал» хунзахское общество. Если внимательно вчитатьсяв текст баллады, то можно увидеть, что Хочбар неустанно денно и нощно притеснял хунзахцев:
«Девушки красивые в ауле Хунзах, -
Кто взял самых красивых из них?
С ваших пастбищ жирных лошадей
Кто увел, сняв седла с них?
На берегу реки загоны быков, -
Кто, угнав быков, опустошил их?
Там наверху я вижу женщин-вдов.
Кто, убив мужей, их оставил одних?
Там наверху я вижу маленьких детей.
Кто, убив отцов, осиротил их?»
Далее выясняется, что Хочбаром было нанесено
хану оскорбление, которое можно смыть только кровью:
«Умма-хана Баху шелковый наряд, -
Кто его снял, забравшись в окно?».
Кажется вполне объяснимым ненависть хунзахцев к Хочбару. Клич глашатая:
«Имеющие ослов везите на ослах.
Не имеющие ослов несите на спине!»
радостно подхватывается и стариками и женщинами.
Это необъяснимый факт симпатии горцев к притеснителю в советском литературоведении объясняется тем, что, якобы, Хочбар представитель гидатлинского общества (основанного на республиканских традициях) защищал его от феодальной экспансии хунзахского нуцала, упорно видели и подводили конфликт под антифеодальную волну. Однако, в тексте, под редакцией Ахлакова, нами не найдено никакого намека на антифеодальную борьбу. О противостоянии двух обществ мы можем судить только из исторического контекста, но и здесь нас мучают сомнения: была ли антифеодальная борьба? Здесь историки могли бы поспорить, потому как во времена Хочбара, власть хунзахского нуцала над своими поданными была скорее номинальна, нежели реальна.
Вот здесь как раз и раскрывается отношение горцев к нарушению закона гостеприимства. Для горцев - это преступление против Бога, это святотатство. Каковы бы ни были преступления Хочбара, какова бы ни была его вина перед хунзахцами, преступление хунзахцев перед Хочбаром в глазах горцев куда более велика. Они совершили преступление против гостя, а значит против Бога. В глазах горцев Хочбар является жертвой самого страшного преступления, известного на Кавказе. Джон Бедли рассказывает, что видел, как горцы плакали об участи Хочбара, когда слушали эту песню. Расплата, за такое преступление должна быть самой высокой. А что может быть хуже для человека, как видеть смерть двоих своих сыновей. Расплата на наш взгляд, взгляд современного человека, кажется немыслимой и невообразимой, несопоставимой. Но таковым, в воображении горцев, должно быть наказание человеку, поправшему законы Бога.
Таким образом, мы увидели как в фольклоре Кавказа, на сакральном уровне, отразился древнейший институт гостеприимства, бытовавших в традиционных обществах, и который в тех или иных проявлениях имеет продолжение и в наши дни.
Библиографический список
1. Лгпаров М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII - начале XIX вв. (Исследование взаимоотношения форм хозяйства, социальных структур и этноса). М., 1988. С. 208.
2. АхпаковА. А. Героико-исторические песни аварцев. Махачкала, 1968. 226 с.
3. АджиевА. М. Устное народное творчество кумыков. Махачкала, 2005. С.83-88.
4. Грузинские народные сказки. Ростов-на-Дону. Ростовское книжное издательство, 1991. 338 с.
5. Толстой Л. Н. Собрание сочинений в 22-х томах. Т. 17. М., 1984. 774 с.
6. Услар П.К Народные сказания кавказских горцев. // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. III. Тифлис, 1870. 72 с.
7. BaddeleyJ. F. The Russian conquest of the Caucasus. With maps, plans and illustrations. Г., 1908. 518 p.
References
1. AglarovM.A. The rural community of Upland Dagestan in XVII - the beginning of XIX centuries. (Study of the relationship forms of economy, social structures, and ethnicity). Moscow, 1988. P.208.
2. Akhlakov A.A. The heroic and historical songs of Avar. Makhachkala, 1968. 226 p.
3. Adzhiev AM. The oral folk arts of Kumik. Makhachkala, 2005. Pp.83-88.
4. Georgian folktales. Rostov-on-Don. Rostov Publishing House, 1991. 338 p.
5. Tolstoy L.N. Collected works in 22 volumes. V. 17. M., 1984. 774 p.
6. UslarP.K. Folk tales of the Caucasian highlanders. // Collection ©f Information about the Caucasian Highlanders. Vol. III. Tbilisi, 1870. 72 p.
7. BaddeleyJ.F. The Russian conquest of the Caucasus. With maps, plans and illustrations. L., 1908. 518 p.
