CC BY
29
МОТИВ САДА КАК ЧАСТЬ УНИВЕРСАЛЬНОГО МИФА О ФЛОРЕНЦИИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ Х1Х-ХХ ВЕКОВ
М.П. Гребнева
Ключевые слова: домашний сад, церковный сад, городской сад, любовный сад, сад прошлого, сад культуры.
Keywords: house garden, churchyard garden, city garden, garden of love, garden of the past, garden of culture.
Д.С. Лихачев обращал внимание на то, что «сад - это прежде всего своеобразная форма синтеза различных искусств, синтеза, теснейшим образом связанного с существующими великими стилями и развивающегося параллельно с развитием философии, литературы (особенно поэзии), с эстетическими формами быта, с живописью, архитектурой, музыкой» [Лихачев, 1987, с. 476].
Если учесть то обстоятельство, что Флоренция - это средневековый город-камень, город-памятник, город-музей с многочисленными церквами, то получится, что она является садом не только в узком, традиционном смысле этого слова, но и в самом широком.
Средневековый сад - это образ Флоренции. Городской ансамбль возникает из сочетания зданий-камней, скульптур-камней, живописных полотен, литературных произведений, музыкальных творений, деревьев и цветов. По словам Д.С. Лихачева, «первооснова и образец всех садов, согласно христианским представлениям, - рай, сад, насажденный богом, безгрешный, святой, обильный всем, что необходимо человеку, со всеми видами деревьев, растений, и населенный мирно живущими друг с другом зверями» [Лихачев, 1987, с. 478].
Воплощением полноценного домашнего средневекового сада можно считать тот, что изображен в романе Д.С. Мережковского «Воскресшие боги» (1901). Мы имеем в виду сад во дворе дома хозяина Леонардо да Винчи, знатного флорентийского гражданина: «...пустил (Леонардо - М.Г.) фонтан посередине двора, устроенный им для ее (моны Лизы - М.Г.) забавы, в котором ниспадавшие струи, ударяясь о стеклянные полушария, вращали их и производили странную тихую музыку; вокруг фонтана росли его рукой посаженные и взлелеянные ее любимые цветы - ирисы; принес нарезанного хлеба в корзине для ручной лани, которая бродила тут же, по двору, и которую она кормила из собственных рук» [Мережковский, 1993, с. 426].
На размышления о Флоренции - церковном саде нас навело стихотворение О. Мандельштама «В разноголосице девического хора» (1916), в котором, как нам кажется, он воспроизводит образ города цветов:
В разноголосице девического хора Все церкви нежные поют на голос свой,
И в дугах каменных Успенского собора Мне брови чудятся, высокие, дугой.
[Мандельштам, 1989, с. 172].
«Церкви нежные» в сознании Мандельштама соотнесены с садами, поскольку в средние века сады были неразрывно связаны с храмами, монастырями, церквами:
Не диво ль дивное, что вертоград нам снится,
Где реют голуби в горячей синеве,
Что православные крюки поет черница:
Успенье нежное - Флоренция в Москве.
[Мандельштам, 1989, с. 172].
По словам Д.С. Лихачева, «монастырские дворы, заключенные в прямоугольник монастырских строений, примыкали к южной стороне церкви»; «этот небольшой сад во дворе монастыря имел обычно и небольшие деревья - фруктовые или декоративные и цветы» [Лихачев, 1987, с. 479].
В примечаниях к стихотворению Мандельштама указывается на то, что «Успенский собор был построен в 1475-1479 гг. флорентийским архитектором А. Фиораванти» [Мандельштам, 1990, с. 475]. Хотя это утверждение (о флорентийском подданстве архитектора) не является бесспорным, несомненно другое: он по праву считается наследником традиций Брунеллески, построившего символ Флоренции - собор Санта Мария дель Фьоре, собор-цветок. Ученые отмечают также, что «собственное имя он сделал темой изобразительного ребуса. Фьор - значит цветок, Фьор - а - венти: цветок, гонимый ветром» [Земцов, 1985, с. 6].
Новации Фьораванти в России касались соединения храма с царским дворцом и приобщения Руси к садовой культуре, дворцовой культуре, так как «собор (Успенский собор - М.Г.), несомненно, обладает самоценностью в ансамбле Кремля» [Земцов, 1985, с. 124], так как «именно Фьораванти мог привнести в архитектурное решение кремлевского дворца прием, следы воплощения которого мы знаем только по материалам времен первых Романовых. Речь идет о так называемых верховых садах» [Земцов, 1985, с. 131].
Отголоски представлений о Флоренции - средневековом саде, но уже не домашнем или церковном, а городском и даже региональном, - содержатся в «Письмах с Via del Corso» (1847-1848) А.И. Герцена, который называл Тоскану, а значит и Флоренцию, «береженым садом» Италии [Герцен, 1955, с. 257].
Солидарен с Герценом А.Н. Островский, который в заметке от 5(17) мая из дневника «Поездка за границу в апреле 1862 года» писал: «Поехали во Флоренцию в 5 часов. Дорога - это рай, цветущий и отлично возделанный» [Островский, 1978, с. 398].
М. Осоргин в рассказе «Сестра» (1928) замечал: «Вести о смертях так часто получались в моем земном раю, среди роз, лилий, пальм и кипарисов...» [Осоргин, 1992, с. 112]. В последнем случае раем, подобным флорентийскому, предстает вся Италия.
Постепенно цельность восприятия средневекового флорентийского сада в русской литературе утрачивается, утрачивается его связь с домом, храмом или с дворцом. Сад начинает замещать город, представлять его как самостоятельное явление. Это обстоятельство дает возможность продемонстрировать сад Boboli, первоначально связанный с Palazzo Pitti. Так, еще Д.И. Фонвизин в XVIII веке писал: «Позади дворца сад Boboli. Он состоит по большей части из террас и украшен многими фонтанами. Из дворца вид в него прекрасный» [Фонвизин, 1959, с. 530]. Более это демонстрирует А.К. Толстой: «Сад не очень красив, но из него весьма хорошо виден город и окрестности...» [Толстой, 1980, с. 271]. Черту подводит А.А. Блок: «Остаются только несколько дворцов, церквей и музеев, да некоторые далекие окрестности, да Боболи,-остальной прах я отрясаю от своих ног и желаю ему подвергнуться участи Мессины» [Блок, 1983, с. 167].
С течением времени образ флорентийского сада не только превращается в эквивалент города, но и метафоризируется, приобретая, в частности, характер сада любви. Представления о любовном саде возникают в повести И.С. Тургенева «Вешние воды» (1871-1872), в которой домашний садик возле кондитерской семьи Джеммы соотносится с публичным садом в городе Франкфурт. Заметим также, что главные герои, Санин и Джемма, в молодости тяготеют к пространству сада: «Но тут Джемма вдруг взбунтовалась и объявила, что не будет иначе обедать, как на воздухе, в саду, за одним из маленьких столов, поставленных перед трактиром» [Тургенев, 1978, с. 64]. Все важнейшие в сюжете эпизоды повести происходят в саду:
Продолжение знакомства с семейством Джеммы: «В задней комнате, в которой он сидел с своими хозяйками, царствовала прохлада; окна выходили в небольшой садик, заросший акациями» [Тургенев, 1978, с. 54].
Свидание перед решительным объяснением: «Солнце стояло низко - был уже седьмой час вечера - и в широких косых лучах, которыми оно затопляло весь маленький садик г-жи Розелли, было больше багрянца, чем золота» [Тургенев, 1978, с. 91].
Любовное объяснение: «В пять часов Санин проснулся, в шесть уже был одет, в половине седьмого расхаживал по публичному саду, в виду небольшой беседки, о которой Джемма упомянула в своей записке» [Тургенев, 1978, с. 102].
Одна из последних встреч героев: «После обеда она отозвала Санина на минуту в сад и, остановившись около той самой скамейки, где она третьего дня отбирала вишни, сказала ему...» [Тургенев, 1978, с. 114].
Вторичное знакомство Санина с Франкфуртом после многолетней разлуки: «... даже публичный сад, где происходило его последнее объяснение с Джеммой, разросся и переменился до того, что Санин себя спрашивал - полно, тот ли это сад?» [Тургенев, 1978, с. 163].
Прошлое настигает героя «Сентиментального воспоминания» (1908) И. Анненского в России, в летнем саду после дождя, обыкновенный сад благодаря этому превращается в сад прошлого: «Я стоял тогда в потемневшем и освеженном саду. Был тихий летний вечер, такой тихий, что он казался праздничным, почти торжественным. Такие вечера бывают только у нас, на севере, недалеко от больших и пыльных городов и среди жидкого шелеста берез» [Анненский, 1990, с. 215].
Российский пейзаж напомнил ему о южной природе, вызвал еще одно воспоминание: «Они не кипарисы, конечно, эти белые, эти грешные березы...» [Анненский, 1990, с. 215].
Интересно, что понятия «сад» и «садик» оказываются значимыми в русской литературе, если речь идет о Флоренции. Сад и садик соотносятся друг с другом не только как большое и малое, но и как общественное и личное, как частное и публичное.
Интеллектуальный сад, общественный сад культуры появляется в «Козлиной песни» (1928) К. Вагинова. Тептелкин вспоминает о том, что он «преподавал несколько лет тому назад в одном университетском городе» [Вагинов, 1991, с. 64]. Этот городок называется «южным» [Вагинов, 1991, с. 67], именно в нем, полагал он, «среди южной природы, в благодатном климате, в изобилии плодов земных, мы разовьем интеллектуальный сад, насадим плоды культуры» [Вагинов, 1991, с. 68]. Однако речь в романе идет не только об интеллектуальном саде, но и о личном садике. Невозможность достичь интеллектуальных высот оборачивается крахом семейной жизни для героев. Неблагополучие личное - следствие неблагополучия общественного, свидетельство упадка, гниения, а не возрождения. Автор изображает семейную трагедию Тептелкина и Марьи Петровны. Выглянув в окно своей квартиры, герой видит не сад, а садик, причем, засыпанный снегом, умирающий садик [Вагинов, 1991, с. 155].
Нам представляется важным оговорить то обстоятельство, что понятие «сад» в широком смысле этого слова не отменяет понятия «сада» в узком смысле этого слова. Все предпосылки для этого в произведениях
русских авторов имеются. С этой точки зрения сад - это не только синтез самых разных искусств, воплощенный во Флоренции, но и то место, где произрастают деревья и цветы. Метафорический образ Флоренции-сада соседствует в русской литературе с метафорическим образом Флоренции-цветка, а конкретный образ флорентийского сада с конкретным образом флорентийского цветка.
Литература
Анненский И. Стихотворения и трагедии. Л., 1990.
Блок А.А. Собрание сочинений : В 6-ти т. Л., 1983. Т. 6.
Вагинов К. Козлиная песнь. М., 1991.
Герцен А.И. Собрание сочинений : В 30-ти т. М., 1955. Т. 5.
Земцов С.М., Глазычев В.Л. Аристотель Фьораванти. М., 1985.
Лихачев Д.С. Избранные работы : В 3-х т. Л., 1987. Т. 3.
Мандельштам О. Отклик неба. Алма-Ата, 1989.
Мандельштам О. Сочинения : В 2-х т. М., 1990. Т. 1.
Мережковский Д.С. Воскресшие боги (Леонардо да Винчи). М., 1993.
Осоргин М. Мемуарная проза. Пермь, 1992.
Островский А.Н. Полное собрание сочинений : В 12-ти т. М., 1978. Т. 10.
Толстой А.К. Собрание сочинений : В 4-х т. М., 1980. Т. 4.
Тургенев И.С. Собрание сочинений : В 12-ти т. М., 1978. Т. 8.
Фонвизин Д.И. Собрание сочинений : В 2-х т. М. Л., 1959. Т. 2.
