CC BY
132
Библиографический список
1. Жожикашвили, С. Заметки о современном достоевсковедении / С. Жожикашвили //Вопросы литературы. - 1997. - № 4.
2. Бибихин, В. Две легенды, одно видение: инквизитор и антихрист / В. Бибихин // Искусство кино. -1994. - № 4.
N. N. Bolshakov, Omsk humanitarian Academy
«THE GREAT RUSSIAN INQUISITOR» OF THE HUMAN SOUL, OR EXPERIENCE OF THOUGHTS ABOUT THE MEANING OF «GREAT INQUISITOR» POEM BY F. M. DOSTOYEVSKY
The article touches upon the problems of the F.M. Dostoevsky works contemporary studies novelty and examines the author's own view of The Great Inquisitor poem. The author reflects on the existential motives of the mentioned chapter and comes to the originality of the poem genre.
Keywords: Dostoevsky, Soloviev, Bibikhin, Rozanov, artistic and philosophical symphonic poem, the soul of mankind, meaning.
References
1. Zhozhikashvili, S. Notes on modern Dostoevsky studies. Voprosy literatury. 1997. No. 4.
2. Bibihin V. Two legends, one vision: the inquisitor and the antichrist. Iskusstvo kino. 1994. No. 4.
© Н. Н. Большаков, 2017
Автор статьи: Николай Николаевич Большаков, кандидат философских наук, профессор, Омская гуманитарная академия.
Рецензенты:
Е. А. Акелькина, доктор филологических наук, профессор, руководитель Омского регионального научно -исследовательского Центра изучения творчества Ф. М. Достоевского.
Э. И. Коптева, доктор филологических наук, доцент, зав. кафедрой литературы и культурологии, Омский государственный педагогический университет.
УДК 821.161.1 DOI 10Л7238^П1998-5320.2017.27.21
О. В. Леушина,
Омский государственный педагогический университет
МОТИВ «РЫЦАРСТВА» В ПОЭТИКЕ РОМАНА Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «ИДИОТ»
Рассматриваются особенности проявления в поэтике романа Ф. М. Достоевского «Идиот» мотива «рыцарства». Уделяется внимание культурным контекстам, органическим воплощением которых и является «рыцарский» мотивный комплекс, а также слагаемый образ «князя-рыцаря». Ключевые слова: Ф. М. Достоевский, поэтика романа, «Идиот», культурные контексты, мотив.
Роман «Идиот» исполнен диалогическими традициями (западноевропейской и христианской) в композиции, структуре художественных образов, мотивах. В поэтике романа писатель обращается к мотивам «рыцарства». Проблематика «рыцарства» не дана явно, напротив, мы скорее имеем дело с запутанной системой недосказанности, разновеликих отголосков, которые не так просто дешифровать с первого раза, и понимание которых подчас сосредотачивается в глубинных пластах различных культурных контекстов. При этом писатель либо отталкивается от современной ему традиции, либо стремится преодолеть её [1].
Ф. М. Достоевский в своей творческой деятельности обращался к сюжетным параллелям, связанным с различными культурными эпохами. Роман «Идиот», по мысли Г. Г. Ермиловой, отличается особой «контекстуальной» плотностью [2, с. 93]. «Рыцарские» мотивы поэтики романа «Идиот» выступают результатом сцепления западноевропейской и христианской традиций.
Пушкинский поэтический текст («Жил на свете рыцарь бедный...») - один из ведущих мотивов романа «Идиот», в котором разворачивается тема «рыцарства». «Рыцарский» мотив оказывается возможным объяснить, благодаря представленной в поэтике романа балладе о «Рыцаре бедном» [3].
В романе «Идиот» Мышкин являет собой образ не «князя Христа», а «князя-рыцаря» или избранного «рыцаря веры», то есть того, кто присуждён на «верность» Христу, служить Богу, «князь-монах», «князь-аскет» в сравнении с христианской традицией [2].
Согласно Ю. А. Веселовскому, особенностями рыцарского миросозерцания выступает следование рыцарскому идеалу, соблюдение кодекса нравственности, религиозности, благородства, самоотвержения, мужества, чисто христианских добродетелей [4]. Всё это явственно угадывается в образе князя.
С. А. Шакин указывает, что Достоевский старался «выписать» князя Мышкина как героя, «положенного» писателем к воплощению великого и святого идеала. Мышкин - герой, который всегда верен себе, и ничто не способно заставить его отказаться от идеалов чести и добра [5].
«Рыцарский» идеал в романе противостоит миру кризиса и душевного надлома. Однако мечта о воплощённом в мире идеале чести, достоинства и благородства оказывается несостоятельной. Мыш-кин слишком «книжный», «бестелесный», как будто «нереальный» вовсе. «Князь-рыцарь» обречён на одиночество, предательство и, в конце концов, гибель. Образ князя верен себе до конца, являя собой противостояние миру зла до полного саморазрушения.
Для романа характерны настоящие «вспышки романтизма», несмотря на то, что, казалось бы, время исключительной личности миновало. Ермилова подчёркивает исключительность и силу сознания Мышкина, характерную для романтической традиции [3].
В создании подчёркнуто «книжного» образа князя Мышкина, помимо пушкинского «Рыцаря бедного», участвует также «Дон-Кихот». За литературными пересечениями скрывается самое главное: «рыцаря бедного» и «Дон-Кихота» объединяет идея «князя Христа» - «великая идея доброго, честного, сгоревшего в идеале» человека. Дон-Кихот и князь Мышкин целью жизни своей видят спасение души, восстановление справедливости, помощь страдающим и обиженным. При этом они отдаются своему долгу слепо, вплоть до истощающего саморазрушения [6].
Князь Мышкин - герой, не противопоставляющий свою личную волю воле Божьей. Князю Мыш-кину дана автором глубина самосознавания, чрезмерная восприимчивость к различению добра и зла не только в мире, но, в первую очередь, в самом себе - в своём внутреннем мире. Герой замечает духовные искажения в себе. Так, князь Мышкин умеет ухватить себя на «двойных мыслях, может открыться в них своему собеседнику, умеет бороться с ними, как того требует христианская аскетика. Кроме того, герой понимает неизбежность противоречивых мыслей, осознаёт их истоки, в соответствии с отеческим учением, обладает даром раскаяния за прегрешения в помышлениях. Порывы злобы постоянно вспыхивают в Рогожине, в Ипполите, в нигилистах, в Настасье Филипповне, в Аглае [7]. Но в князе Мыш-кине совершенно нет зла. Мышкин нередко испытывает состояние острого стыда за себя и за других, стыд при соприкосновении с чужой душой, с тайной другого «я». Это, своего рода, гипертрофированное раскаяние или состояние «эмпатии», которым князь не умеет управлять должным образом. Подвластность подозрениям он воспринимает как свой стыд перед Рогожиным и «бесчестие», даже как «низость» и «преступление», «фиксирует» свои подозрения с краской стыда и ужасом. «Князь-рыцарь», кроме того, принуждён жить в особом пространстве «романа-испытания», в пространстве постоянного напряжения и беспокойства. Он приходит в изображаемый мир из Швейцарии, из некоего далёкого идеального пространства безвозвратно утраченной гармонии, из, своего рода, средневекового прекрасного «рыцарского замка», куда стремится в своих воспоминаниях [8].
«Князь-рыцарь» всё в себе устраивает и определяет по лику Христову. Мышкин - исключительный герой, «единственный другой среди многих одинаковых». Во всём, даже в портрете, заметна как бы бестелесность и названная исключительность: «лицо молодого человека было, впрочем, приятное, тонкое и сухое, но бесцветное <...>, - всё не по-русски» [9, с. 4]. В романе нет ни одной картины, где герой бы ел или прикасался к деньгам. Одет он в плащ с капюшоном, как монах (мотив «отречения») [10].
В помощи несчастным «князь-рыцарь» видит поле для своей деятельности. Для него, как и для Христа, важен Человек [10]. Писатель проводит мысль о нравственном кризисе, переживаемом человеком начала XIX века: идёт война всех против всех, потому что угасает вера в Христа. Избранный, «рыцарь Христа», «князь-рыцарь» призван на эту войну. Поле действия - восстановить человека в человеке. Настасья Филипповна, «иконографический образ», в лице которой отметил князь отблеск лика Христа, скажет, что он первый в ней человека увидел. Именно князь уловил в лице героини
отсвет «просиявшей плоти», отсвет лика «человека-иконы» [11]. И сам князь являет собой «чистый образ» и внешне, и внутренне. Мышкин совершенно бесхитростен, писатель подчёркивает в нём удивительную детскость, простоту и смирение. Однако очень скоро Мышкин попадает на «поле битвы», в круговорот страшных взаимоотношений, быструю смену сцен, в котором перемешивается «высокое, трагическое с низким» [10].
В качестве составляющих мотива «рыцарства» выступают: мотив потрясений и бунтов, противостояние миру кризиса и надлома; мотив гипертрофированного раскаяния, испытаний, напряжений и беспокойства, подвигов во имя справедливости, помощь «падшим»; мотив противостояния злу, благородного гнева в противовес «теплохладности»; мотив самоотречения, саморазрушения, красоты и благородства гибели. Частотность обращения к мотиву «рыцарства» в сравнении с целостным образом князя можно представить в таблице.
Мотивный анализ романа Ф. М. Достоевского «Идиот»
Образ «князя-рыцаря» Мышкина
Мотив «рыцарства»
Компоненты, формирующие образ «князя-рыцаря»:
1. Детскость, простота, смирение, глубина самосознавания и добродетели, восприимчивость к различению добра и зла:
«...Он почти как ребёнок, впрочем образованный» [9, с. 44];
«Отвечал князь внимательно и серьёзно» [9, с.46];
«-Он хорошо говорит» [9, с. 47];
2. Сохранение веры, аскетичность образа, следование великому и святому идеалу, идеалу чести и добра, самоотвержение:
«Я ведь сам знаю, что меньше других жил и меньше всех понимаю в жизни. Я, может быть, иногда очень странно говорю... » [9, с. 53];
«Коля мне про вас говорил, что умнее вас и на свете ещё до сих пор не встречал.» [9, с. 162];
«.С известною Лебедеву вежливостью и внимательностью князя» [9, с. 169];
3. Строгое следование долгу, приверженность идеалам чести и добра, исключительность и сила сознания, благородство, полнота, «красота сердца»:
«Я положил исполнить своё дело честно и твёрдо» [9, с. 64];
«Я, голубчик князь, может, и в самом деле дурно делаю, что вам доверяюсь. Но именно потому, что вы первый из благородных людей мне попались, я на вас и накинулся <...> Здесь ужасно мало честных людей» [9, с. 104];
«Он основывался, <...> на известных рыцарских взглядах князя насчёт обязанностей чести и совести» [9, с. 234];
«Благороден, благороден, рыцарски благороден! - подтвердил в умилении Келлер» [9, с. 257];
«Вы краснеете, это черта прекрасного сердца» [9, с. 282]
Составляющие мотива «рыцарства»:
1. Мотив потрясений и бунтов, противостояние миру кризиса и надлома:
«Удар пришёлся бы ей непременно в лицо. Но вдруг другая рука остановила на лету Ганинуруку» [9, с. 99];
«Всё это произошло в одно мгновение.в эту минуту горько пришлось бы Настасье Филиппов^, если бы не подоспела неожиданная помощь: князь, остановившийся тоже в двух шагах, успел схватить сзади за руки офицера» [9, с. 291];
«Я, может быть, смешно очень выразился и был сам смешон, но мне всё казалось, что я.понимаю, в чём честь, и уверен, что я правду сказал» [9, с. 142];
2. Мотив гипертрофированного раскаяния, испытаний, напряжений и беспокойства, подвигов во имя справедливости, помощь «падшим»:
«Лучше «рыцаря бедного» ничего нет лучшего!» [9, с. 205];
«Рыцарь бедный» - тот же Дон-Кихот, но только серьёзный, а не комический. Я сначала не понимала и смеялась, а теперь люблю «рыцаря бедного», а главное, уважаю его подвиги» [9, с. 207];
3. Мотив противостояния злу, благородного гнева в противовес «теплохладно-сти»:
«Вас хотят замарать, князь, вам надо торжественно оправдать себя, и я заранее ужасно рада за вас» [9, с. 213];
«Это была та точка долго сдерживаемого, но разразившегося, наконец, гнева, когда главным побуждением становится немедленный бой, немедленная потребность на кого-нибудь поскорее накинуться» [9, с. 234];
4. Мотив самоотречения, саморазрушения, красоты и благородства гибели:
«Ему очень хочется красноречиво умереть» [9, с. 282]_
Особенности мотива «рыцарства» в поэтике романа Достоевского представляют собой сложный комплекс, который стягивается в единый образ князя Мышкина. Системно-структурное
разложение, анализ архитектоники текста позволяют выявить то множество «рыцарских» символов, отголосков, аллюзий и полнокровных тем, из которых соткана ткань романа. Мотив «рыцарства» проявляется на разных уровнях текста: контекстуальном, предметно-изобразительном и на уровне сюжета текста. На концептуальном уровне мотив проявляет себя в жанровом своеобразии романа как «романа-испытания», в котором представлены «неорыцарские» мотивы в оригинальной разработке. Мотивный комплекс включает: отречение, служение долгу. Противопоставление «прежде и теперь», «здесь - там», идиллическое прошлое, погружённое в «мёртвый сон», и буйствующее настоящее, мотив «красноречивой» гибели. Сила воспоминания, которая усиливает самосознание героя. На уровне предметно-изобразительном характерно выстраивание хронотопа с ретроспективной установкой, характерен мотив «воспоминаний». Сюжет проникнут схожими с лирическими мотивами движениями от настоящего к прошлому и обратно (кольцевая композиция). Образ-переживание героя связан с задумчивостью, проницательностью, трепетом, волнением, рефлексией. Мотивный комплекс разворачивается в пределах ассоциативного жанрового фона, «неорыцарской» литературы, примером которой может служить повествовательная традиция пушкинского текста и «Дон-Кихота».
«Князь-рыцарь» Мышкин борется во имя идеала Христа, проявляя «верность», исполнение христианского долга служить Богу, защищать униженных и оскорблённых, бороться против зла, быть правдивым, держать слово. Для князя «верность» Господу всегда на первом месте.
В подобном служении есть некое «самурайство», тот самый мотив «рыцарства», который воплощается и в чрезвычайно аскетическом следовании этому долгу, соблюдении «верности морали Христовой». В то время, как остальные герои чрезмерно высоко ставят своё «я», изнывая от гордости, честолюбия, обидчивого самолюбия: « - Тут слишком много личного, соглашаюсь, то есть собственно обо мне. <...> - Да-с, слишком уж собой интересуетесь» [9, с. 325].
Образ князя Мышкина исполнен высокого благородного идеала. Это «книжный», исключительно романизированный образ, «князь-рыцарь», «рыцарь Христа» - вымышленный, практически нереальный, непохожий на других, сильный и положительно прекрасный в следовании своему нравственному идеалу до конца.
Библиографический список
1. Романычева, Е. В. Топика рыцарства в художественной системе Ф. М. Достоевского и М. А. Булгакова : автореф. дис. ... канд. филол. наук / Е. В. Романычева. - Иваново, 2009. - 19 с.
2. Ермилова, Г. Г. Идиот / Г. Г. Ермилова, В. А. Свительский // Достоевский : Сочинения, письма, документы : словарь-справочник. - СПб. : Пушкинский дом, 2008. - С. 93-110.
3. Ермилова, Г. Г. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот» : поэтика, контекст : автореф. дис. ... д-ра филол. наук / Г. Г.Ермилова ; Иван. гос. ун -т. - Иваново, 1999. - 49 с.
4. Веселовский, Ю. А. Рыцарский роман / Ю. А. Веселовский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. - СПб. : Семеновская Типолитография (И. А. Ефрона), 1890-1907. - Т. 82.
- С. 454-455.
5. Шакин, С. А. Красота : этический и эстетический идеал в философии Ф. М. Достоевского / С. А. Шакин // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - Вып. 2. - 2013. -С. 18-21.
6. Верина, У. Ю. Анализ сцен и эпизодов в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» / У. Ю. Верина // Филологический класс. - Вып. 2. - 2012.- С. 99-106.
7. Кошемчук, Т. А. Человек самосознающий в романах Ф. М. Достоевского (Раскольников и князь Мышкин) / Т. А. Кошемчук // Учёные записки Петрозаводского государственного университета. Общественные и гуманитарные науки. - Вып. 4 (97). - 2008. - С. 84-93.
8. Сабаева, Н. В. Пространство в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» / Н. В. Сабаева// Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - Вып. 1. - Т. 17. - 2015. - С. 162-164.
9. Достоевский, Ф. М. Идиот: [роман] / Ф. М. Достоевский // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений : в 30 т. (33 книгах). - Л. : Наука (Ленинградское отделение), 1973. - Т. 8. - 509 с.
10. Кукуева, А. А. Вечная тема в романе Ф. М. Достовеского «Идиот» / А. А. Кукуева // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки.
- Вып. 2. - 2008. - С. 20-29.
11. Иванов, В. В. Христианские традиции в творчестве Ф. М. Достоевского : автореф. дис. ... д-ра филол. наук / В. В. Иванов. - Петрозаводск, 2004. - 48 с.
O. V. Leushina, Omsk State Pedagogical University
THE «CHIVALRY» MOTIVE IN THE POETICS OF THE F. M. DOSTOEVSKYS NOVEL «THE IDIOT»
The article deals with the features of the «chivalry» motive in the poetics of the F. M. Dost o-evsky's novel «The Idiot». Attention is paid to cultural contexts, which are organically implemented by the «chivalrous» motivic complex, as well as by the overall image of the «prince -knight».
Keywords: F. M. Dostoevsky, the poetics of the novel «The Idiot», cultural contexts, motive.
References
1. Romanucheva, E.V. Topics of the Chivalry in the F.M. Dostoevsky's and M.A. Bulgakov's Artistic System. [Avtoref.dis. kand. filol. nauk]. Ivanovo, 2009, 19 p.
2. Ermilova, G.G., Switalski, V.A. The Idiot. [Dostoevsky: Essays, Letters, Documents: The dictionary-directory]. SPb., Pushkin house, 2008, pp. 93-110.
3. Ermilova, G.G. F.M. Dostoevsky's Novel «The Idiot». The Poetics, the Context. [Avtoref.dis. doct. filol. nauk]. Ivanovo, 1999, 49 p.
4. Veselovsky, Y.A. Romance. [Encyclopedic dictionary Brockhaus and Efron: in 86 T.], St. Petersburg, Semenovskaya Lithographic Printing (I.A. Efron), 1890-1907, T.82, pp. 454-455.
5. Shakin, S.A. Beauty: the Ethical and Aesthetic Ideal in the Philosophy of F.M. Dostoevsky. Bulletin of Vyatka State Humanities University, 2013, vol. 2, pp. 18-21.
6. Verina, W.Y. Analysis of Scenes and Episodes in the F.M. Dostoevsky's Novel «The Idiot». Philological class, 2012, vol.2, pp. 99-106.
7. Koshemchuk T.A. People are Self-Conscious in the Novels of F.M. Dostoevsky (Raskolnikov and Prince Myshkin). Scientific notes of Petrozavodsk State University. Social Sciences and Humanities, 2008, vol.4 (97), pp. 84-93.
8. Sabaeva, N.V. Space in the F. M. Dostoevsky's novel «The Idiot». Proceedings of the Samara scientific center, Russian Academy of Sciences, 2015, vol. 1, t. 17, pp. 162-164.
9. Dostoevsky, F.M. The Idiot: [novel]. [Complete Works: 30 T. (33 books)]. - Leningrad, Science (Leningrad Department), 1973, T.8, 509 p.
10. Kukueva, A.A. The Eternal Theme in the F. M. Dostoevsky's novel «The Idiot». Bulletin of the Dagestan State Pedagogical University. Social Sciences and Humanities, 2008, vol. 2, pp. 20-29.
11. Ivanov, V.V. The Christian Tradition in the Work of F.M. Dostoevsky. [Avtoref.dis. doct. filol. nauk]. Petrozavodsk, 2004, 48p.
© О. В. Леушина, 2017
Автор статьи: Ольга Владимировна Леушина, аспирант, Омский государственный педагогический университет, e-mail: olga.skyward@gmail.com
Рецензенты:
Е. А. Акелькина, доктор филологических наук, профессор, руководитель Омского регионального научно-исследовательского Центра изучения творчества Ф. М. Достоевского.
Е. В. Киричук, доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского.
