CC BY
34ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ LITERARY STUDY
DOI 10.26105/PBSSPU.2021.7.3.005 УДК 82.161.1-1.07Гумилев Н.С. ББК 83.3(2=4И.2)6-8,445Гумилев Н.С.
Е.В. Параскева
МОТИВ ПРЕОБРАЖЕНИЯ В СТИХОТВОРЕНИИ Н.С. ГУМИЛЕВА «ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ»
В статье рассматривается специфика идейно-образной и мотивной системы стихотворения «Заблудившийся трамвай» как одного из наиболее значимых произведений в поэтическом наследии Н.С. Гумилева. Были проанализированы вопросы, связанные с функционированием ключевого для всего творчества Н.С. Гумилева мотива преображения, его структурной задачей и семантическим содержанием. Обращение к данному произведению поэта позволяет делать выводы об эволюции его мировоззренческих исканий и о роли идеи преображения в реализации эстетического идеала поэта, что, в итоге, дает основания для размышлений об особенностях творческого сознания «позднего» Н.С. Гумилева.
Ключевые слова: Н. С. Гумилев, «Заблудившийся трамвай», образ поэта, мотив преображения, динамика поэтического сознания.
E.V. Paraskeva
TRANSFIGURATION MOTIVE IN POEM "THE LOST TRAM" BY N.S. GUMILEV
The article considers the specifics of the ideological, figurative and motivational system of the poem "The Lost Tram" as one of the most significant works in the poetic heritage of N.S. Gumilev. The issues related to the functioning of the key motive of transfiguration for the entire work of N.S. Gumilev, its structural task and semantic content were analyzed. The appeal to this work of the poet allows us to draw conclusions about the evolution of his ideological searches and about the role of the idea of transfiguration in the realization of the aesthetic ideal of the poet, which, as a result, gives grounds for thinking about the features of the creative consciousness of the "late" N.S. Gumilev.
Key words: N.S. Gumilev, "The Lost Tram", the image of the poet, the motive of transfiguration, the dynamics of poetic consciousness.
Введение
«Заблудившийся трамвай» - один из шедевров гумилевской поэзии. Часто это стихотворение анализируют путем выявления интертекстуальных связей, подобный подход к анализу данного стихотворения может быть реализован по-разному: Р.Д. Тименчик выявлял семантику общекультурного мифа о трамвае [6]; Ю.Л. Кроль связывал маршрут гумилевского трамвая с воспоминаниям об А.А. Ахматовой [4]; Л. Аллен говорил воздействие литературной традиции (А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь,
Ф.М. Достоевский) [1]; Е.Ю. Куликова находила параллели между «Заблудившимся трамваем» и образным миром «Летучих Голландцев», определяя взаимосвязь стихотворения Гумилева с произведениями Э. По, А. Рембо, Ш. Бодлера, Р. Киплинга и других [5]; Ю.В. Зобнин считал, что в «Заблудившимся трамвае» представлено путешествие поэта в его духовное прошлое [3].
Рассмотрим стихотворение, основываясь на идее Ю.В. Зобнина о том, что «Заблудившийся трамвай» - разговор об основных этапах духовной биографии поэта, когда движение образов и событий происходит в инверсионном направлении.
«Огненный столп», последняя книга Н.С. Гумилева, включает всего двадцать стихотворений. Отказавшись в названии от первоначальной отсылки к дантовской системе координат, в которой поэт находится посредине мира и «странствия земного», Гумилев остановился на ветхозаветном образе столпа огненного, в котором Господь освещал путь Моисея и его народа на пути из рабства в землю обетованную. Таким образом, Гумилев изначально декларирует смысловой вектор книги -раскрыть задачу поэта и поэзии в эпоху, когда народ его блуждает. Кроме того, образ огня - один из магистральных в лирике Гумилева, и в «Огненном столпе» он несет значение света очищающего, ведущего к будущему прощению, то есть, основан на христианском понимании. Моисей вел свой народ из уныния и рабства, и, по мысли Гумилева, поэт обречен продолжить этот путь. Однако возможность пройти его до конца возникает лишь при условии, что сам поэт может перевоплотиться, способен двигаться к осознанию фаворского огня и преображения.
Цель
Целью статьи является всестороннее осмысление содержания и задач мотива преображения как способа реализации глубинной мировоззренческой установки поэзии Н.С. Гумилева на православную модель мировосприятия, важнейшим элементом которой является идея преображения, с наибольшей очевидностью раскрывшаяся именно в позднем творчестве поэта.
Материалы и методы
В статье использован комплексный анализ и возможности герменевтического, структурно-семантического методов в сочетании с элементами мифопоэтического и интертекстуального подходов.
Предмет исследования - отражение в художественном мире «Заблудившегося трамвая» базовых для эстетики Гумилева философско-эстетических вопросов, реализованных с помощью мотива преображения: пути странствий поэта и путь исторического и нравственного поиска народа, вечное движение во временах и пространствах в поисках любви и гармонии, религиозные и поэтические начала в человеческой судьбе.
Результаты и обсуждение результатов исследования
Открывающее книгу «Огненный столп» стихотворение «Память» -это история души конкретного человека и исканий всего поколения. В «Памяти» раскрывается связь между судьбой и временем с помощью сквозного мотива - перевоплощения души. Данный мотив обычно
у Гумилева связан с мыслью о движении поэта к духовным вершинам, хотя нужно преодолеть разрыв между униженностью героического, всем тем, что Гумилев называл «современностью», и стремлением личности к красоте и подвигу даже в сумеречную эпоху.
Во-первых, важным символом в начале стихотворения выступают «звоны лютни», отсылающие к ключевому мотиву «Гондлы» (1916), где лютня фиксирует мысль о мистической природе поэзии, о двойственной сущности поэзии, которая есть и дар, и проклятие. Итак, уже в первых строках происходит ассоциативная перекличка между двумя поворотными моментами в творчестве поэта: Гумилев периода акмеизма и Гумилев после всех пережитых событий войны и революции.
Во-вторых, в третьей и четвертой строфах возникают образы «бури крылатой», «бездны времен», когда все поздно и все утрачено. Так формируется предельно расширенный хронотоп простора, перехода через все мосты и готовность разрушать, что соответствует традиционным для неоромантизма идеям выбора, потери нравственных ориентиров, поисков некой новой истины, часто реализуемой в построении своего Нового Иерусалима, куда и поэт, и рыцарь-паломник придут с покаянием. Все это уже было реализовано Гумилевым в мотивах поединка, одиночества, конфликта души и тела, которые можно увидеть в сборниках «Колчан» и «Чужое небо». Например, четвертая строфа в «Заблудившемся трамвае» по содержанию точно соотносится с программным для поэта стихотворением «Разговор», где тоже есть знаковые Париж, Нил и Нева, и та же мысль о расколе, а нищий старик сопоставим с «Портретом мужчины» из «Жемчугов», где герой тоже и жив, и мертв, но не говорит о Боге и не может плакать. Поэт вспоминает о юных стариках, слишком рано разоривших свои души в эпоху декаданса, и так мы приближаемся к самому темному периоду жизни самого поэта.
В-третьих, в шестой строфе воспоминания об идеалистических поисках в книге «Романтические цветы» оказываются сопряженными со страшным сном о собственной казни. Создается образный трагический параллелизм: преступная юношеская игра в сверхчеловека привела к тому, что наступило время палачей-идеологов, с радостью взявших на себя практическую реализацию этой роли. Поэтому возникает мотив смерти-искупления, реализованный в бытовых приземленных образах, когда отделение головы поэта означает страшный урожай, собираемый его поколением. И только упав на самое дно (7-8 строфы), герой видит «дом в три окна» [2] и второй раз просит остановить вагон. Немедленно происходит переориентировка во времени и пространстве, когда на смену топосу вокзала, непостоянному и суетливому, приходит покой Дома и детский взгляд на мир.
Заметим, что образы дома и музыки делят стихотворение на две почти равные части. Если первая часть (8 строф) начинается с музыки «вороньего грая» [2], то вторая - с песни Машеньки, которая «жила и пе-ла»[2], а потом, покинутая любимым, «стонала в своей светлице»[2] -так создается музыка поэтической истории человека и поэта, который искал свой голос, любил, оставил любимую, и потому теперь неизбежно его наказание. Музыка оказывается связанной с мотивом страха, кото-
рый возникает в качестве спутника воспоминаний о молодости сразу в нескольких стихотворениях: так, уже в «Памяти», которое традиционно относят к программным стихам поэта, он так же холодно и со страхом вспоминает юношеские декадентские сны, которые вели его к распаду и потери связи с родным миром и родным Домом.
Итак, в первой части стихотворения (8 строф) Гумилев описывает путь в прошлое, в собственный сумрачный лес заблуждений, в котором поэт не верит в возможность возвращения к своей Беатриче. Нет воспоминаний о «золотом веке» детства и юности, а есть нисхождение, стремительное падение трамвая в ад ошибок и заблуждений. Известно, что Гумилев неоднократно обращался к дантовским мотивам (в нескольких стихотворениях обыгрываются мотивы «Божественной комедии», есть цикл «Беатриче», очевиден параллелизм в судьбах поэтов), но важнее наличие дантовского подтекста. Ярче всего он реализован в образе Машеньки - гумилевской Беатриче. Поиск женственности сопровождает все творчество Гумилева, акценты в женском образе менялись, чтобы в итоге прийти к Вечной женственности, к софийной героине, несущей свет и благодать. Известно, что Беатриче означает «благодатная», а Мария очевидно соотносится в нашем сознании с образом Пресвятой Девы. Как убедительно показал Ю. Зобнин, прототипом Машеньки можно назвать кузину поэта, М.А. Кузьмину-Караваеву, и «обстоятельства "слеп-невского" романа 1911 года чрезвычайно близки "софийной" традиции» [3].
Наш поэт движется к Машеньке по блудному пути (ведь трамвай «заблудившийся»), который его ужасает, но этот путь возник как следствие утраты истинных ориентиров: раскалывал самого себя, «мчался бурей темной, крылатой» [2], не уберег любимую, позволив умереть вдали от него. А затем были все круги испытаний, бури и страхи. Он заблудился в странствии земном, что стало результатом отторжения от родного Дома, памяти и Машеньки. Лишь теперь поэт приходит к выводу: <...>
Понял теперь я: наша свобода -Только оттуда бьющий свет, Люди и тени стоят у входа В зоологический сад планет.
<...>
Верной твердынею православья Врезан Исакий в вышине, Там отслужу молебен о здравье Машеньки и панихиду по мне.
И все же навеки сердце угрюмо, И трудно дышать, и больно жить. Машенька, я никогда не думал, Что можно так любить и грустить [2].
Поэт приближается к осознанию божественного света, когда достигает дома Машеньки, отсюда итоговая мысль: истинная свобода человека -в возможности нести этот свет и стремиться к нему, как к фаворскому преображающему свету. Последние четыре строфы стихотворения расшифровывают эти идеи в ряде символических образов. Прежде всего, в образе ветра. Реализация мотива ветра уходит в данном случае от ницшеанской интерпретации, согласно которой именно из воздуха соткана свобода человека. Ветер у Гумилева несет двоякий смысл: творящее дыхание и разрушение. Но в «Заблудившемся трамвае» ветер приходит на смену буре, как знаку своеволия, хаоса. Буря не властна у дома Машеньки, у входа в небесный сад, где ветер становится «знакомым и сладким», а последний эпитет всегда у поэта связан с сакральными понятиями (так было, например, в «Андрее Рублеве», в «Возвращении», в «Пятистопных ямбах» и др.).
Гумилев воспринимает мир любой религии как пространство духа и красоты. Поэтому именно собор и камень как символы созидаемой красоты отражают путь духовного преображения. Данная семантика связана с традицией, согласно которой камень - символ бытия, примирения с собой, антитеза хаоса. Так и у Гумилева собор - духовная твердыня Родины, преображающее возвращение к ней помогает преодолеть распад, утрату - неизбежных спутников творчества. Люди и тени в стихотворении вновь отсылают нас к таинственному молчаливому Путнику, который уже не раз встречался в лирике поэта («Вечное», «Память») и которого сопровождают символические звери. Только повстречав этого Путника, поэт «все поймет» [2] и наступит преображение. Однако имя Христа никогда не упоминается, так как жизнь поэта - «заблудившийся трамвай», он себя, живого, в этом безумном мире отпевает, но для бедной умершей Машеньке возможен лишь молебен о здравии. И только рядом с благодатной Машенькой возникает мысль о прозрении как о преображении духовном, поэтому обращенные к ней слова соотносимы с молитвой.
Выводы
В творчестве Н.С. Гумилева, начиная со стихотворений второй половины 1910-х годов, особенно после военного опыта, в качестве доминантного окончательно утверждается мотив преображения. Он получает различные семантические направления, контаминируя ряд важных мировоззренческих идей поэта, прежде всего, идею возвращения как основы для духовного возрождения-преображения вечного Путника. В книге «Огненный столп» углубляется трагическая семантика мотива преображения-перевоплощения, и не только в «Заблудившемся трамвае». При этом создается устойчивая мотивная парадигма, в основе которой - семантика преображения в его со- и противопоставлениях: хаос - космос, душа - тело, лес - сад, свет - тень, мечта - реальность («Память, «Канцона первая», «Канцона вторая», «Слоненок», «Лес», «У цыган», «Звездный ужас» и др.).
Семантические акценты мотива преображения менялись на протяжении всего творческого пути Гумилева. Основные динамические смысловые фазы данного мотива можно представить как движение от экзотической маски, игры в перевоплощение, поиска самого себя (непременно
в другом времени и пространстве) в раннем творчестве - к лирическому герою, который устремлен к осознанию трагической доли современника -героя, утратившего все, кроме воспоминаний о доме, готового беседовать со смертью, но не способного победить страх перед книгой; героя, который находится в вечном поединке с женщиной; современника, который для своего времени всегда остается чужим. И, наконец, в стихах из последней книги поэта, особенно в «Заблудившемся трамвае», утверждается мысль о возвращении и преображении как единственном пути, на котором происходит обретение себя и духовное возрождение.
В «Заблудившемся трамвае» сочетаются три смысловых блока: православное философское осознание сущности божественного света как единственного пути спасения и свободы; идея возвращения к Родине как единственный шанс вернуться преображенным к самому себе; и, наконец, глубочайший лиризм и искренность признания в любви к благодатной Машеньке. Подчеркнутый религиозно-философский смысл стихотворения, в финале которого лирический герой отпевает свое прежнее «я», отрекается от гордыни, чтобы отдать душу своей Машеньке, свидетельствует о состоявшемся духовном перерождении поэта. Однако для Гумилева очевидно, что необходимо было пройти путь сомнений, преодолеть бури, утратить любовь, чтобы понять все и вернуться иным.
Литература
1. Аллен Л. «Заблудившийся трамвай» Н.С. Гумилева: комментарий к строфам // Аллен Л. Этюды о русской литературе. Л.: Художественная литература: Ленингр. отделение, 1989. С. 113-143.
2. Гумилев Н.С. Электронное собрание сочинений: Огненный столп. URL: https:// gumilev.ru/collections/8 (дата обращения: 20.06.2021).
3. Зобнин Ю. «Заблудившийся трамвай» Н.С. Гумилева (к проблеме дешифровки идейно-философского содержания текста). URL: https://gumitev.ru/about/43/#2 (дата обращения: 15.05.2021).
4. Кроль Ю.Л. Об одном необычном трамвайном маршруте («Заблудившийся трамвай» Н.С. Гумилева) // Русская литература. 1990. № 1. С. 208-218.
5. Куликова Е.Ю. «Заблудившийся трамвай» и корабли-призраки. URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/zabludivshiysya-tramvay-i-korabli-prizraki (дата обращения: 15.06.2021).
6. Тименчик Р.Д. К символике трамвая в русской поэзии // Символ в системе культуры. Труды по знаковым системам XXI / Редкол.: Ю. М. Лотман (отв. ред.) и др. Тарту: Тартуский государственный университет, 1987. (Ученые записки Тартуск. ун-та; Вып. 754). С. 135-143.
7. Энциклопедия символов, знаков и эмблем / Сост. К.М. Королев. М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2006. 608 с.
References
1. Allen L. «Zabludivshijsya tramvaj» N.S. Gumileva: kommentarij k strofam ["The Lost tram" by N.S. Gumilev: commentary on the stanzas]. Allen L. E'tyudy' o russkoj literature [Etudes on Russian literature], Leningrad, Xudozhestvennaya literatura: Leningr. otdelenie, 1989, pp. 113-143. (In Russian).
2. Gumilev N.S. Elektronnoe sobranie sochinenij: Ognenny j stolp [Electronic collection of works: The Pillar of Fire]. Available at: https://gumilev.ru/collections/8 (accessed 20.06.2021). (In Russian).
3. Zobnin Yu. «Zabludivshijsya tramvaj» N.S. Gumileva (k probleme deshifrovki idejno-filosofskogo soderzhaniya teksta) ["The lost tram" by N.S. Gumilev (on the problem of deciphering the ideological and philosophical content of the text)]. Available at: https://gumilev.ru/about/43/#2 (accessed 15.05.2021). (In Russian).
4. Krol Yu.L. Ob odnom neoby'chnom tramvajnom marshrute («Zabludivshijsya tramvaj» N.S. Gumileva) [About an unusual tram route ("The Lost tram" by N.S. Gumilev)]. Russkaya literatura [Russian literature], 1990, no. 1, pp. 208-218. (In Russian).
5. Kulikova E.Yu. «Zabludivshijsya tramvaj» i korabli-prizraki ["The lost tram" and ghost ships]. Available at: https://cyberleninka.ru/articfe/n/zabludivshiysya-tramvay-i-korabli-prizraki (accessed 15.06.2021). (In Russian).
6. Timenchik R.D. K simvolike tramvaya v russkoj poe'zii [To the symbolism of the tram in Russian poetry]. Lotman Yu.M. (ed) Simvol v sisteme kuVtury\ Trudy' po znakovy'm sistemam XXI [Symbol in the system of culture. Works on sign systems of the XXI century], Tartu, Tartuskij gosudarstvenny'j universitet (Ucheny'e zapiski Tartusk. un-ta, is. 754), 1987, pp. 135-143. (In Russian).
7. Korolev K.M. (ed.) E^nciklopediya simvolov, znakov i emblem [Encyclopedia of symbols, signs and emblems], Moscow, E'ksmo; Saint Petersburg, Midgard, 2006, 608 p. (In Russian).
