CC BY
55
УДК 808.51
Е. С.Забавникова
аспирант каф. журналистики и издательского дела Тамбовского государственного университета им. Г. Р. Державина; e-mail: [email protected]
МОТИВ НЕНАВИСТИ В РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ ПУБЛИЦИСТИКИ АРХИЕПИСКОПА ЛУКИ (профессора В. Ф. Войно-Ясенецкого)
В статье автор обращается к публицистическому наследию архиепископа Луки (профессора-хирурга В. Ф. Войно-Ясенецкого). Предлагается анализ его творческой деятельности в «Журнале Московской Патриархии» периода Великой Отечественной войны. Показано, как реализуется мотив ненависти в религиозно-публицистическом дискурсе профессора и архиепископа. Непримиримая позиция относительно фашистских захватчиков в статьях Войно-Ясенецкого была обусловлена, в том числе, государственной установкой на пропаганду ненависти к интервентам.
Ключевые слова: архиепископ Лука; В. Ф. Войно-Ясенецкий; «Журнал Московской Патриархии»; пропаганда ненависти; христианская нравственность; религиозно-политическая публицистика; проповедь.
Zabavnikova Y. S.
Postgraduate student, Department of Journalism and Publishing, Tambov State University (TSU); e-mail: [email protected]
MOTIVE OF HATRED IN THE RELIGIO-POLITICAL DISCOURSE
OF SOCIAL AND POLITICAL ESSAYS BY ARCHBISHOP LUKA (Professor V. F. Voino-Yasenetskiy)
The article submits to analysis creative work by archbishop Luka (professor V. F. Voino-Yasenetskiy) in «Moscow Patriarchate Journal» in the time of the Second World War regarding the mentioned activities as journalistic heritage. The author shows the way the motive of hatred for the fascist invaders is revealed in religio-political discourse by the archbishop and the professor. The researcher concludes that V. F. Voino-Yasenetskiy's unreconcilable position on the issue under consideration was in particular conditioned by state's propagating hatred for the interventionists.
Key words: archbishop Luka; V. F. Voino-Yasenetskiy; «Moscow Patriarchate Journal»; propagating hatred; Christian morality; religio-political journalism; sermon.
Имя архиепископа Луки (в миру профессора В. Ф. Войно-Ясе-нецкого) известно практически всем. Он являет собой одну из тех
удивительных личностей, чья слава стремительно возрастает, несмотря на давний уход из жизни. Его жизненный путь как священнослужителя, великого ученого, богослова и гениального хирурга «является образцом уникального синтеза религиозного и научно-практического опыта» [6, с. 4]. Многогранность публицистической деятельности В. Ф. Войно-Ясенецкого, несмотря на немалое количество исследовательских работ биографического, философского, культурологического, медицинского характера, осталась вне поля зрения ученых.
Актуальность обращения к публицистическому наследию архиепископа Луки обусловлена значением традиций православного дискурса в современной религиозной журналистке. Выяснение особенностей православной публицистики, ее целей, задач и функций позволит журналистам выработать максимально объективные подходы к освещению религиозной проблематики [3, с. 60]. Обращение к идейному наследию В. Ф. Войно-Ясенецкого актуально еще и потому, что мыслитель внес большой и, к сожалению, до сих пор не вполне оцененный вклад в постановку и решение многих важных для российской и мировой общественности гуманитарных проблем: вопросы этики, антропологии, гносеологии, деонтологии, сотерио-логии, философии смерти и бессмертия, вопрос о взаимоотношении веры и знания [8, с. 3]. В работах профессора-архиепископа мы можем рассмотреть своеобразные попытки постановки и осмысления насущных нравственных вопросов в достаточно широком контексте политико-публицистических, социально-философских и теологических размышлений. Именно в этом смысле его творческое, в частности публицистическое, наследие представляет собой совершенно особое явление в истории отечественной духовно-нравственной культуры и религиозной журналистики.
В современном гуманистически направленном мире трудно представить себе христианского священника, призывающего в своих проповедях, публичных выступлениях, письмах к духовным детям, в статьях к ненависти, к безжалостному уничтожению врага. В годы Великой Отечественной войны это антагонистическое по своей природе явление было нормой: несовместимое стало единым - проповедь, взывающая к ненависти, пробуждающая гнев, готовность ответить ужасами на ужасы, кровопролитием на кровопролитие. Достаточно вспомнить, на какие рельсы была поставлена официальная государственная идеология:
с первых дней войны в средствах массовой информации выходили материалы, имеющие патриотическую направленность и пропаганду «святой» для советского народа ненависти к фашистским захватчикам. Автор «Истории новейшей отечественной журналистики» Р. П. Овсе-пян подчеркивает, что «свою главную задачу» многие известные публицисты в годы Великой Отечественной войны видели «в воспитании у народа ненависти к тем, кто посягнул на его жизнь, кто желает его поработить, уничтожить» (например, статьи И. Эринбурга «О ненависти», «Оправдание ненависти» и др., очерки М. Шолохова «Наука ненависти», «Гнусность» и др.) [7, с. 134].
Следует также отметить, что во время Великой Отечественной войны у советской власти существовали объективные причины для налаживания союзнических отношений с Православной Церковью. Во-первых, это были внешнеполитические интересы: общественность стран - союзников СССР настоятельно требовала прекращения религиозных гонений в советском государстве, а правительства демократических стран, в частности США, не могли игнорировать требования населения. Руководство СССР понимало, что в сложившейся ситуации необходимо любыми способами заручиться поддержкой союзников. Во-вторых, на оккупированных территориях фашисты предоставляли населению так называемое «право свободного религиозного самоопределения», что, на первый взгляд, давало им несомненное преимущество перед советским режимом. А в-третьих, советское руководство намеревалось использовать идеологическое воздействие религии в целях повышения боевого духа солдат и патриотического сознания в тылу [1].
12 сентября 1943 г. Русская Православная Церковь возобновила выпуск своего официального печатного органа - «Журнала Московской Патриархии» (далее - «Журнал»). Возобновленное издание вынуждено было подчиняться «правилам игры» советского руководства и находилось под жестким цензурным контролем Совета по делам РПЦ [10, с. 143-144], поэтому, едва возродившись, «Журнал» «присоединился к хору официальной пропаганды, и в этом хоре мощным соло зазвучал голос архиепископа Луки» - прекрасного богослова и проповедника [9, с. 400-401].
Профессора-архиепископа к участию в «Журнале» привлек Патриарх Сергий (Страгородский). Это сотрудничество продолжалось
десять лет. Среди опубликованных сочинений В. Ф. Войно-Ясенецкого можно найти и проповеди, и богословские эссе, и некрологи, и политические речи «в защиту мира». Темы статей год от года менялись, но неизменным оставалась верность автора государственным установкам. Религиозно-политический дискурс профессора-архиепископа явно соответствует линии, проводимой в то время советской властью, однако лишь в той мере, в которой с ней был согласен сам архиепископ, но речевые обороты, несомненно, носят гомилетический характер. Лука выстроил для себя четкую иерархию властей. «В Кремле знают, что хорошо, а что плохо для России». Он был уверен, что «власть кремлевская от Бога», и в этом находил ей моральное обоснование. «Сталин - податель Закона, а Закон для Луки - высшая моральная категория. Исполняющий Закон творит высшую справедливость, у него нет и быть не может расхождений с интересами государства. Законы Лука чтил» [9, с. 400].
В соответствии со вкусами эпохи, первое свое публицистическое сочинение он назвал «Кровавый мрак фашизма» [4]. С горечью восклицает архиепископ: «Как нам теперь проповедовать Евангелие любви и братства людям, не знающим Христа, но видящим дьявольское лицо немца, числящегося христианином?!» [4, с. 25] Лейтмотивом данной статьи служит жестокое утверждение - фашистам невозможно найти оправдания, им нет прощения за их зверства и беззакония, они должны понести заслуженное наказание за свою жестокость, возмездие для них неотвратимо. Сама статья напоминает по своим стилистическим характеристикам жанр плача. Словно подражая ветхозаветному св. пророку Иеремии, вспоминая его плач о гибели Иерусалима, архиепископ Лука многократно задает вопросы трагического содержания, не находя ответа, реалистично описывая великие страдания советского народа, используя прием эмоционального преувеличения: «Кто остановит сердце мое, рвущееся из груди при мысли о миллионах братьев и сестер наших, истребленных немцами <...>? Стоят перед глазами груды трупов заживо сожженных людей, слышится из-под земли стон живыми зарытых детей, женщин и стариков, идут толпы угоняемых в рабство людей. Кто поднимет голову мою? Она низко опустилась и не может подняться от тяжкого гнета воспоминаний о двухстах пленных красноармейцах, заживо сожженных в Верейском соборе <...>, о руинах и пепле тысяч городов и селений,
о миллионах разоренных, ограбленных и обреченных на голод людей, детей <...> О, как страшны их страдания, с каким недоумением смотрят огромные невинные глазки трехлетнего ребеночка с оторванной бомбой ножкой! <...> Горе, горе бесчисленного множества людей и их семейств, горе целых народов!» [4, с. 24]. Проповедник уверен, что Десница Божия неминуемо «опустит свой грозный меч над главой извергов рода человеческого» [4, с. 25]. Но архиепископ Лука не останавливается только на этом, он считает, что фашистов не то, чтобы «надо», их необходимо убивать. Мотив ненависти становится доминантой его статьи «Праведный суд народа» [5], опубликованной в феврале 1944 г. Поводом для написания этой статьи послужило событие в Харькове, где были казнены через повешенье фашистские захватчики. Это были абсолютно законные действия со стороны народа, так как на Тегеранской конференции «Большой тройки» (Сталин, Рузвельт и Черчилль 29 октября 1943 г.) было решено, что любое демократическое государство вправе судить виновников мировой войны и всех исполнителей их бесчеловечных приказов.
«Неслыханные злодеяния захватчиков-фашистов не могут ни в коем случае оставаться безнаказанными. Абсолютно необходимое наказание их решено, - пишет Лука. - <.> Совесть народа не терпит и в своей среде нарушений нравственных требований, имеющих всеобщее значение, и настоятельно требует смерти злодеев. Всеобщность тягчайших преступлений против безусловных норм человеческого общежития, не говоря уже о высшей норме христианской любви <...> не только не уменьшает их значения, но, напротив, в самой крайней степени увеличивает его» [5].
Парадоксальными для современного человека звучат слова из уст духовного лица: «А казнь обер-фюрера орды палачей и его ближайших сообщников-нацистов будет великим праздником для попранного нравственного чувства всей той части человечества, в которой живет закон правды, а не закон насилия. И Церковь Христова, высшая носительница закона правды, не останется в стороне от этого праздника, ибо это будет победа над силами зла, возмутившими всё человечество, наказание антихристов, поправших закон братства и любви» [5], - однако публицист не имеет в виду гнев и ненависть в качестве страсти, потому что личную обиду перенести возможно и даже необходимо, но если враг уничтожает твоих ближних, если фашисты посмели ворваться в жизнь миллионов людей, ненависть к таким врагам оправдана.
Поэтому архиепископ, апеллируя к Священному Писанию, вспоминая о том, что «смертная казнь узаконена в боговдохновенном законе Моисеевом» [5], соглашается с действиями харьковского и краснодарского суда, поддерживает правоту пострадавшего народа и категорично доказывает справедливость мести «извергам-фашистам»:
«Господь Иисус Христос отклонил от себя санкцию смертной казни в известной истории с приведенной к нему женщиной, уличенной в прелюбодеянии (Ин. 8), - продолжает рассуждать Войно-Ясенецкий. - Да, он не подтвердил обязательности побиения ее камнями по закону Моисееву, а ответил глубочайшими и святейшими словами: "Кто из вас без греха, первый брось в нее камень". Над суровостью ветхозаветного закона восторжествовал свет нового закона милости, превозносящейся над судом. Мог ли сердцеведец Христос признать правду казни слабой женщины за грех, в котором были повинны и ее судьи - законники? Сопоставьте столь обыкновенную вину этой несчастной женщины с сатанинскими преступлениями немцев, закапывающих живыми и бросающими в огонь крошечных детей, и станет очевидным, что нельзя святой ответ Сына Божия о женщине, взятой в прелюбодеянии, приводить как аргумент против казни палачей, истребляющих тысячи невинных людей в своих дьявольских "душегубках"» [5].
Речи архиепископа соответствуют христианскому учению, полны любви к ближнему, но он четко разделяет ближних и врагов Божи-их. Лука считает, что заповедь Христа «любите врагов ваших» невозможно отнести к фашистам: «Изверги-немцы не только наши, но Божьи враги, - пишет он, - и кто же может, кто смеет говорить о любви к врагам Божьим!». В статье Луки мотив ненависти выражается в следующих языковых единицах: вражда, неприязнь, отвращение, месть. В конце своей статьи В. Ф. Войно-Ясенецкий подчеркивает свою глубокую антипатию к фашистам: «Я назвал немецких оккупантов антихристами. По праву ли, по справедливости? Это право дал мне Св. Апостол Иоанн Богослов, вот что сказавший: "Дети Божии и дети диавола узнаются так: всякий не делающий правды, не есть от Бога, равно и не любящий брата своего" (1 Ин. 3, 10)» [5].
В 1946 г. советскому руководству снова потребовалась поддержка Патриархии. Речь шла об освещении событий в Нюрнберге, где судили, а затем казнили немецких военных преступников. Снова понадобилась помощь богословов, чтобы они обосновали и поддержали приговоры суда с точки зрения христианской религии. Задание
сформулировал Г. Г. Карпов - председатель Совета по делам РПЦ, но идея принадлежала Сталину.
В «Журнале» снова появился ряд публикаций, главной темой которых было то, что фашистов невозможно ни простить, ни оправдать, ни помиловать, их наказание - это смерть. Архиепископ Лука, с одной стороны, в полном соответствии с «госзаказом», а с другой стороны, воспользовавшись возможностью высказать свою позицию, выступил со статьей «Возмездие свершилось» [2]. Она была опубликована (№ 1 за 1946 г.) уже после того, как приговор суда в Нюрнберге был приведен в исполнение. Но Сталин очень предусмотрителен, ему «не терпится выловить и уничтожить 50000 военных специалистов вермахта» [9, с. 403]. И вот архиепископ Лука, по словам М. А. Поповского, «берет на себя обязанность адвоката будущей бойни» [9, с. 403]. Аргументы он находит самые авторитетные: «Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде, будет злодействовать в земле правых и не будет взирать на величие Господа» (Ис. 26, 10), - цитирует он пророка Исайю. В. Ф. Войно-Ясенецкий вспоминает самые страшные злодеяния, совершенные нацистами над миллионами ни в чем не повинных людей: вспоминает концлагеря и тюрьмы, «заживо зарытых в землю и сожженных живыми детей, женщин и стариков», с содроганием пишет о «неслыханном по зверству антисемитизме», называя «исчадием ада» всех, кто стоял за «чудовищным лицом» нацизма. Проповедник убежден в том, что Бог всё равно покарает смертью «антихристов». Вспоминая Закон Божий, «через Моисея данный», архиепископ указывает на то, что «за убийство даже одного человека, за оскорбление или злословие отца и матери <...>» [2, с. 28] следовало казнить, а если казнь не совершалась, то жестокой смертью потом воздавал Сам Бог.
Тяжела и морально мучительна необходимость кого-нибудь казнить, трудно выносима страшная картина повешения, и мы, конечно, не радуемся ей. Тяжелая скорбь наполняет наши сердца при мысли о том, какие страшные вечные мучения предстоят этим извергам рода человеческого. Но закон правды Божией и совести всего человечества неотвратимо требует их казни, ибо они создали на земле ад. [2, с. 29].
Эти строки звучат страшно для любого человека, тем более из уст духовного лица - ведь мы привыкли слышать от этих людей призывы к любви. Так, первый биограф архиепископа Луки - М. А. Поповский, - будучи
на момент написания своего очерка человеком, чуждым христианской религии, категорично утверждает, что В. Ф. Войно-Ясенецкий идет на поводу у высшей власти, которую воспринимает, как и любую власть, -от Бога, «а коли ей, божественной, понадобилась кровушка, то значит и быть по сему. <.. .> Иначе никак нельзя, ослушание высшей власти -ослушание власти Божеской. Апостол же велит служить ей не за страх, а за совесть. Я не могу найти никакого другого объяснения для публицистических упражнений архиепископа Луки во время войны.» [9, с. 404].
Думается, что мнение М. А. Поповского не лишено некоторой доли истины (по крайней мере, оно отражает восприятие определенных высказываний архиепископа человеком нецерковным), но и полностью согласиться с позицией биографа мы не можем. Профессор-архиепископ всегда в своих поступках был искренним, не терпел лицемерия и лжи, согласуя свои действия с совестью и с глубокой христианской верой, выстраданной в тюрьмах и ссылках. И то, что было написано относительно ненависти к фашизму и казни «душегубцев и палачей», полагаем, вполне соответствовало его внутренней позиции. Архиепископ Лука личную обиду мог перенести с удивительным смирением и кротостью, но не мог терпеть несправедливости по отношению к ближнему и тем более внутренне вынести массовое зверское уничтожение миллионов людей. С людским страданием хирург и священнослужитель сталкивался, без преувеличения, тысячи раз. И поэтому строки о «науке ненависти» были искренней болью священника и врача. Любая деятельность архиепископа Луки - будь то медицина, служение Богу, сотрудничество со СМИ - всегда имела проповеднический характер. Имея великий дар проповедничества, архиепископ сумел совместить антифашистскую пропаганду и идеалы христианства в своих публицистических статьях.
Работы архиепископа Луки в «Журнале Московской Патриархии» следует считать образцом публицистического творчества по следующим критериям: во-первых, непосредственное отражение действительности (описание кровавых расправ фашистов с советскими солдатами и мирными жителями); во-вторых, отклик на самые острые проблемы современности (казнь фашистов в Нюрнберге); в-третьих, воздействие последовательной аргументации на аудиторию и использование в качестве доказательства своих тезисов авторитетных
источников (в частности, Священное Писание - Ветхий и Новый Заветы); в-четвертых, пропаганда общей идеи (ненависть к фашизму, призыв к борьбе).
Также доказанным фактом является то, что тематика публицистических статей архиепископа Луки (кроме опубликованных в «Журнале» в середине 1940-х гг. проповедей) всегда соответствовала «госзаказу», но в своих трудах во всем принципиальный врач и священник искренне выражал свои убеждения. Церковь, несмотря на внешнее расположение со стороны советской власти, во время Великой Отечественной войны и после нее находилась под строгим надзором Совета по делам РПЦ, поэтому ее официальный печатный орган «Журнал Московской Патриархии» также должен был подчиняться требованиям политического режима. Для Луки справедливость смыкалась с точно и строго исполняемым законом. «Исполнение закона (Божественного и человеческого) и есть, по его понятиям, высшая справедливость, которую надо отстаивать, за которую надлежит бороться, а то и пострадать» [9, с. 397]. Профессор-архиепископ не искал личных выгод, но твердо и искренне верил в возрождение Церкви после большевистского террора и поэтому с радостью использовал возможность послужить своему священному институту словом и делом. Да, приходилось христианскую проповедь совмещать с пропагандой ненависти к фашистским захватчикам или писать пафосные обращения «в защиту мира», что и делал архиепископ Лука. Однако мыслитель, по нашему мнению, вполне искренне, помимо проповеди с амвона, использовал еще одну возможность для того, чтобы защитить и укрепить позицию Церкви в условиях советского атеистического режима и привести как можно большее количество людей к Богу.
Взгляд архиепископа Луки на государственные порядки преломлялся через призму православия, он оценивал ситуацию с позиции верующего человека, с позиции богослова и архипастыря, основной задачей которого является проповедничество.
Во время войны внешнее благоволение советской власти к Церкви внушало надежду на то, что такое отношение будет сохраняться и после победы. Однако коммунистические порядки всегда были чужды любой религии, поэтому в начале 50-х гг., как только помощь Церкви и церковных иерархов была уже не особенно нужна, нежелательные элементы из среды церковников (в число которых вошел архиепископ Лука) были под строгим надзором НКВД.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аксенова Е. Э., Якунин В. Н. Деятельность архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) в годы Великой Отечественной войны [Электронный ресурс] // Credo.Ru : портал. - Режим доступа : http://www.portal-credo.ru/ site/?act=lib&id=999 (дата обращения: 27.09.2012).
2. Архиепископ Лука Тамбовский и Мичуринский. Возмездие свершилось // Журнал Московской Патриархии. - 1946. - № 1. - С. 28-29.
3. Забавникова Е. С. Публицистика архиепископа Луки (профессора Войно-Ясенецкого) в «Журнале Московской Патриархии» в годы Великой Отечественной войны // Сборники конференций НИЦ Социосфера. - 2012. -№ 37. - С. 60-65.
4. Лука, архиепископ Тамбовский и Мичуринский. Кровавый мрак фашизма // Журнал Московской Патриархии. - 1943. - № 4. - С. 24-25.
5. Лука, архиепископ Тамбовский и Мичуринский, доктор медицинских наук. Праведный суд народа // Журнал Московской Патриархии. - 1944. -№ 2 [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://stalinism.ru/stalin-i-tserkov/pravednyiy-sud-naroda.html.
6. Мостицкая Н. Д. Христоцентричная модель творческого развития личности: на примере творчества В. Ф. Войно-Ясенецкого : дис. ... канд. культурологии. - Красноярск, 2006. - 167 с.
7. Овсепян Р. П. История новейшей отечественной журналистики (февраль 1917 - 90-е гг.) : учеб. пособие / под ред. Я. Н. Засурского. - М. : Изд-во Моск. ун-та, 1999. - 304 с.
8. Попова В. В. Этические воззрения В. Ф. Войно-Ясенецкого : автореф. дис. ... канд. филос. наук. - Шуя, 2009. - 22 с.
9. Поповский М. А. Жизнь и житие Войно-Ясенецкого архиепископа и хирурга. - 2-е изд-е, перераб. и доп. - Tenafly, N. J. : Hermitage Publishers, 1996. - 562 с.
10. Родченко В. А. Типологические особенности «Журнала Московской Патриархии» как официального общецерковного издания // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - 2011. - № 2 (9). - С. 142-147.
