CC BY
53
A.A. Tsvetkov*
GENESIS OF THEORIES OF CORRELATION OF NORMS OF INTERNATIONAL AND DOMESTIC LAW
In the article the analysis of formation and development of an institute of correlation of international and municipal law norms is carried out. Historical aspects of relationship of these norms are analyzed, peculiarities of modern development are identified.
Key words: norms of international and domestic law, ratio of norms, history of development of international norms.
* Tsvetkov Alexei Alexandrovich (tsvetcov42@mail.ru), Department of Civil Law and Process, Orenburg State Institute of Management, 16, Volgogradskaya Street, Orenburg, 460019, Russian Federation.
КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО
УДК 342.591
Е.Ю. Стаханова* МОТИВ И ЦЕЛЬ СОВЕРШЕНИЯ КОНСТИТУЦИОННОГО ДЕЛИКТА
В статье содержится исследование мотивов и целей совершения конституционных правонарушений. Анализируются конструктивные признаки цели конституционного деликта. Особое внимание уделяется вопросу применения конституционной ответственности.
Ключевые слова: мотив, цель, конституционная ответственность, правонарушение.
Одним из необязательных признаков субъективной стороны правонарушения являются его мотив и цель. В психологии под мотивом понимаются: побуждения к деятельности, связанные с удовлетворением потребностей субъекта; предметно-направленная активность определенной силы; побуждающий и определяющий выбор направленности деятельности предмет (материальный или идеальный), ради которого она осуществляется; осознаваемая причина, лежащая в основе выбора действий и поступков личности [1, с. 154].
В юриспруденции мотив правонарушения относится к психическим компонентам, которые предшествуют появлению вины; он образует психологический базис, на котором рождается вина [2, с. 10].
В уголовном праве под мотивом преступления понимают определенные потребности и интересы, которые вызвали у лица решимость совершить противоправное деяние.
Мотив совершения правонарушения характерен, как правило, для умышленных деликтов, поскольку при совершении неосторожных правонарушений «мотив и цель с отрицательным содержанием отсутствуют в принципе. То есть вина есть, а мотива и цели совершения противоправного деяния нет» [3, с. 19].
Всякое умышленное правонарушение совершается по различным мотивам. Мотив может влиять на квалификацию деяния, в этом случае он должен закрепляться в конкретном составе в качестве факультативного признака субъективной стороны, то есть иметь правовое значение. Следовательно, если в деянии отсутствует предусмотренный составом правонарушения мотив, то эти действия нельзя рассматривать в качестве правонарушения.
* © Стаханова Е.Ю., 2015
Стаханова Екатерина Юрьевна (stakatya@rambler.ru), кафедра государственного и административного права, Самарский государственный университет, 443011, Российская Федерация, г. Самара, ул. Акад. Павлова, 1.
Можно утверждать, что каждое правонарушение (в том числе и конституционное) совершается мотивированно: любая человеческая деятельность (в том числе правона-рушающая) обусловлена совокупностью определенных мотивов. Безмотивного правонарушения не существует, в связи с чем в науке уголовного права утверждается, что термин «безмотивное преступление» подлежит употреблению только тогда, когда преступление совершается невменяемым. Значение установления мотива правонарушения заключается в необходимости детального исследования причин совершения правонарушения с тем, чтобы дать деликту более адекватную оценку и применить последствия в виде наступления справедливой юридической ответственности. Однако юридическое значение мотивы человеческих поступков приобретают только в том случае, когда это непосредственно закреплено в норме закона.
Анализ норм российского законодательства показывает, что мотив как обязательный признак субъективной стороны правонарушения характерен преимущественно для норм уголовного законодательства. Иные законодательные акты, устанавливающие основания юридической ответственности, как правило, не содержат положений, значимых для установления мотивов совершения правонарушений. Так, например, административное, налоговое, бюджетное законодательство не содержат в своих текстах составов правонарушений с указанием мотивов их совершения.
Исходя из анализа норм конституционного права можно сказать, что мотив не является необходимым конструктивным признаком конституционного правонарушения. Тем не менее некоторыми авторами отмечается, что «в тех случаях, когда мотив и цель прямо предусмотрены нормой права в составе конкретного правонарушения, они становятся частью фактического основания наступления конституционной ответственности. Следовательно, действие или бездействие должно признаваться конституционным деликтом, если оно совершено по мотивам и в целях, прямо указанных в законе» [4, с. 19]. С этим мнением стоит согласиться, однако действующее российское законодательство при формулировании оснований конституционной ответственности не предусматривает таких положений. Из этого можно сделать ошибочный вывод о том, что мотив как необязательный признак субъективной стороны правонарушения не имеет значения для конституционного правонарушения. Однако это не так. Дело в том, что применение конституционной ответственности нередко имеет дополнительный (к иным видам юридической ответственности) характер, в связи с чем совершение, например, мотивированного преступления может послужить основанием для применения конституционной ответственности.
Так, в качестве примера можно рассмотреть следующую конституционную норму. В части 1 ст. 93 Конституции установлена возможность применения конституционно-правовой ответственности в виде отрешения Президента РФ от должности на основании выдвинутого Государственной думой обвинения в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления. Таким образом, совершение, например, Президентом РФ убийства по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ) может явиться основанием для применения к Президенту РФ меры конституционной ответственности в виде отрешения от должности. Можно сказать, таким образом, что нормы конституционного законодательства могут опосредованно (при «помощи» норм уголовного законодательства) предусматривать обязательные для установления и квалификации мотивы.
Не исключена возможность установления мотивов правонарушения и в самом конституционном законодательстве. Так, например, в действовавшей до 1 января 2008 г. ст. 273 Бюджетного кодекса РФ было установлено, что если представитель-
ный орган отклоняет отчет об исполнении бюджета по мотивам несоответствия исполнения бюджета утвержденному закону (решению) о бюджете, то указанный орган вправе возбудить процедуру выражения недоверия соответствующему органу исполнительной власти и его должностным лицам, отзыва выборных должностных лиц. В приведенном примере видно, что конституционно-правовые санкции (выражение недоверия соответствующему органу исполнительной власти и его должностным лицам, отзыв выборных должностных лиц) следовали за правонарушение (отклонение отчета об исполнении бюджета), обязательным признаком которого является мотив (несоответствие исполнения бюджета утвержденному закону (решению) о бюджете). Таким образом, препятствия для формулировки в нормах конституционного права мотивов в качестве элементов субъективной стороны правонарушений отсутствуют.
Как уже было указано, мотив правонарушения является категорией психологической, обозначающей побуждение к совершению определенных действий, субъективной причиной, обусловливающей деятельность человека. В связи с этим возникает следующий вопрос: присущ ли мотив правонарушения коллективному субъекту конституционного правонарушения? Иначе говоря, возможно ли законодательное закрепление мотива в качестве конструктивного признака конституционного деликта, совершаемого коллективным субъектом? Для ответа на данный вопрос необходимо воспользоваться исследованиями в области психологии.
Л.П. Буева указывает, что «коллективный субъект деятельности обладает целым рядом особенностей, что сказывается на усложнении ее структуры и особенности деятельности индивидов, включенных в этот "коллективный субъект"» [5, с. 96]. Автор полагает, что коллективному субъекту присуща система интересов, ценностных ориентаций, мотивов, что ставит личность перед необходимостью выбора, согласования личных мотивов, интересов, потребностей с коллективными.
Как отмечается другими исследователями, «мотивированность как свойство коллективного субъекта деятельности представляет активное, заинтересованное и действенное отношение (побуждение) к совместной деятельности. Она характеризует такое состояние мотивационной сферы участников совместной деятельности, при котором имеют место эмоциональные переживания, потребности, влечения, желания действовать вместе, а также осознание необходимости совместной деятельности и пристрастное, увлеченное отношение к ней. Мотивированность формируется в результате интеграции индивидуальных мотивов, их взаимного "сложения" и "переплетения". Проявляется она в особенностях активности и заинтересованности членов коллектива» [6, с. 137].
Е.И. Головаха считает, что коллективный мотив следует рассматривать как отражение в коллективном сознании общей цели, формирующейся во взаимодействии общего и индивидуального мотивов [7, с. 54].
Таким образом, с точки зрения психологии мотив как свойство индивида, может быть характерным и для коллектива, группы лиц, объединения. Следовательно, нет никаких причин для отрицания наличия мотива деятельности применительно к юридическим лицам, органами публичной власти и т. д. Подтверждение этому можно найти и в некоторых нормах российского законодательства, устанавливающих различные виды ответственности за совершение коллективными субъектами мотивированных правонарушений. Так, например, ст. 64 Трудового кодекса РФ устанавливает запрет работодателям (а следовательно, и юридическим лицам как коллективным субъектам) отказывать в заключении трудового договора женщинам по мотивам, связанным с беременностью или наличием детей. Гражданское законодательство указывает, что акт сдачи или приемки результата работ (который подписывается в том числе и представителем юридического лица) может быть признан судом недействительным в
случае, если мотивы отказа от подписания акта признаны им обоснованными (ч. 4 ст. 753 ГК РФ).
Можно сказать, что как с точки зрения психологической науки, так и в юриспруденции мотив может быть характерен в том числе и для коллективного субъекта, в связи с чем стоит сделать вывод о потенциальной возможности установления мотива совершения правонарушения коллективным субъектом конституционной ответственности. Отсутствуют препятствия для включения мотива в нормы о конституционной ответственности в качестве обязательного признака субъективной стороны правонарушения, совершенного коллективным субъектом.
Наряду с мотивом цель правонарушения относится к необязательным признакам правонарушающего поведения. В юридической литературе выделяют следующие конструктивные признаки цели правонарушения:
1) основана на антисоциальных и антиобщественных ценностях правонарушителя;
2) является продуктом воли правонарушителя, результатом которой является выбор им средств и способов совершения правонарушения;
3) субъективна, то есть основана на представлении правонарушителя о будущем вредоносном результате;
4) конкретна, но несет в себе некоторых элементов неопределенности исходной модели будущего вредоносного результата [8, с. 35].
Из совокупности представленных признаков цели правонарушения делается вывод о том, что цель правонарушения представляет собой субъективное, конкретное представление правонарушителя о будущем вредоносном результате своей деятельности, к наступлению которого он стремится, предопределяя выбор средств и способов совершения правонарушения.
А.И. Рарог указывает, что включение специальной цели в субъективную сторону свидетельствует о целенаправленном характере деяния, которое в этом случае служит не самоцелью, а способом достижения того конечного результата, который и является целью. Этот результат, а также само деяние и его последствия как способ достижения поставленной цели являются для субъекта желаемыми. Поэтому специальная цель деяния совместима только с прямым умыслом [9, с. 55].
Следовательно, цель правонарушения может свидетельствовать об умышленности совершаемого правонарушения и в этом смысле дополнять вину субъекта в совершении деликта. Установление цели правонарушения важно в том, что подтверждает и конкретизирует вину субъекта правонарушения, в том числе конституционного.
Анализ действующего российского законодательства позволяет понять, что цель как конституирующий признак деликта в конституционном праве встречается много чаще, чем мотив правонарушения, что в таких случаях превращает цель совершения правонарушения в обязательный (конституирующий) признак конституционного деликта. Наиболее значимые нормы конституционного права, устанавливающие цель совершения деликтов, имеет смысл привести в качестве примера.
Так, ч. 5 ст. 13 Конституции России запрещает создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни.
Часть 4 ст. 40 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» указывает, что лица, не являющиеся кандидатами и замещающие государственные или выборные муниципальные должности, либо находящиеся на госу-
дарственной или муниципальной службе, либо являющиеся членами органов управления организаций независимо от формы собственности, в период избирательной кампании, кампании референдума не вправе использовать преимущества своего должностного или служебного положения в целях выдвижения кандидата, списка кандидатов и (или) избрания кандидатов, выдвижения и поддержки инициативы проведения референдума, получения того или иного ответа на вопрос референдума.
Часть 15.1 ст. 29 того же Федерального закона устанавливает, что члену Центральной избирательной комиссии Российской Федерации, а также члену избирательной комиссии субъекта Российской Федерации, работающему в комиссии на постоянной (штатной) основе, члену иной избирательной комиссии, действующей на постоянной основе и являющейся юридическим лицом, работающему в комиссии на постоянной (штатной) основе, запрещается использовать в целях, не связанных с выполнением возложенных на него обязанностей, средства материально-технического, финансового и информационного обеспечения, предназначенные для служебной деятельности.
Также указанный Федеральный закон предусматривает, что использование избирательным объединением в целях достижения определенного результата на выборах денежных средств помимо средств собственного избирательного фонда, если их сумма превысила 5 процентов от предельного размера расходования средств избирательного фонда, установленного законом, может повлечь отмену судом регистрации списка кандидатов (п. «б» ч. 8 ст. 76).
В соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 16 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 62-ФЗ «О гражданстве Российской Федерации» отклоняются заявления о приеме в гражданство Российской Федерации и о восстановлении в гражданстве Российской Федерации, поданные лицами, которые выступают за насильственное изменение основ конституционного строя Российской Федерации или иными действиями создают угрозу безопасности Российской Федерации.
Часть 1 ст. 12 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» предусматривает отказ религиозной организации в государственной регистрации в случаях, если ее цели и деятельность противоречат Конституции Российской Федерации и законодательству Российской Федерации.
Часть 5.2 ст. 62 Федерального закона от 18 мая 2005 г. № 51-ФЗ «О выборах депутатов Государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации» устанавливает запрет политической партии использовать эфирное время на каналах организаций, осуществляющих телевещание, в целях:
1) распространения призывов голосовать против федерального списка кандидатов (федеральных списков кандидатов);
2) описания возможных негативных последствий в случае, если тот или иной федеральный список кандидатов будет допущен к распределению депутатских мандатов, тот или иной кандидат (те или иные кандидаты), включенный (включенные) в федеральный список кандидатов, будет избран (будут избраны);
3) распространения информации, в которой явно преобладают сведения о какой-либо политической партии, выдвинувшей федеральный список кандидатов, каком-либо кандидате (каких-либо кандидатах), включенном (включенных) в федеральный список кандидатов, в сочетании с негативными комментариями;
4) распространения информации, способствующей созданию отрицательного отношения избирателей к политической партии, выдвинувшей федеральный список кандидатов, кандидату (кандидатам), включенному (включенным) в федеральный список кандидатов.
Часть 8 ст. 91 этого же Федерального закона устанавливает, что регистрация федерального списка кандидатов, выдвинутого политической партией, может быть отменена Верховным Судом Российской Федерации случае использования политической партией, ее уполномоченным представителем по финансовым вопросам в целях получения определенного результата на выборах помимо средств своего избирательного фонда и избирательных фондов ее региональных отделений иных денежных средств, составляющих более 5 % от установленной предельной суммы всех расходов из средств избирательного фонда политической партии.
Из изложенного можно сделать вывод, что с точки зрения конституционного законодательства цель совершения конституционного деликта имеет большее значение для наступления конституционной ответственности, чем его мотив. Представляется, что такая ситуация объясняется спецификой субъективной стороны конституционных деликтов: значительная их часть носит формальный характер, для наступления конституционной ответственности достаточно невыполнения предписаний конституционных норм, нарушения определенного порядка, мотивы которого не имеют правового значения. В отличие от мотива, цель совершения правонарушения может быть конституирующим признаком конституционного деликта вследствие определяющего значения цели как конечного результата неправомерного деяния, а также отличия правомерного поведения от незаконного. Так, исходя из процитированной нормы ч. 15.1 ст. Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» следует, что именно цель использования средств материально-технического, финансового и информационного обеспечения является значимой для квалификации данного деяния как запрещенного конституционной нормой.
Кроме того, можно сделать вывод о том, что цель в конституционном праве выполняет роль отграничения правонарушающего поведения от правомерного. Именно цель деяния является тем мерилом, на основании которого возможно применение конституционной ответственности. Отсутствие незаконной цели деяния свидетельствует, как правило, о правомерном поведении субъекта конституционного права.
Библиографический список
1. Карпенко Л.А., Петровский A.B., Ярошевский М.Г. Краткий психологический словарь. Ростов н/Д.: Феникс, 1998. 430 с.
2. Рарог А.И. Субъективная сторона и квалификация преступлений. М., 2001. 134 с.
3. Цельникер Г.Ф. Вина в российском праве: Общетеоретический и исторический аспекты: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2004. 28 с.
4. Атжанова Ж.С. Конституционная ответственность в Российской Федерации и Республике Казахстан: сравнительно-правовой анализ: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2007. 31 с.
5. Буева Л.П. Человек: деятельность и общение. М.: Мысль, 1978. 216 с.
6. Журавлев А.Л. Психологические особенности коллективного субъекта // Проблема субъекта в психологической науке / отв. ред.: A.B. Брушлинский, М.И. Воловикова, В.Н. Дружинин. М.: Академ. проект, 2000. 246 с.
7. Головаха Е.И. Структура групповой деятельности: Социально-психологический анализ. Киев: Наукова думка, 1979. 139 с.
8. Васильев В.В. Цель как факультативный признак субъективной стороны состава правонарушения // Вектор науки ТГУ. 2010. № 3 (3) С. 35—37.
9. Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений: практ. пособие. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2009. 181 с.
References
1. Karpenko L.A., Petrovsky A.V., Yaroshevsky M.G. Concise psychological dictionary. Rostov-on-Don, Feniks, 1998, 430 p. [in Russian].
2. Rarog A.I. Subjective side and qualification of crimes. M., 2001, 134 p. [in Russian].
3. Tselniker G.F. Vina vrossiiskom prave: Obshcheteoreticheskii i istoricheskii aspekty: avtoref. dis. ... kand. iurid. nauk [Guilt in Russian law: general theoretic and historical aspects: Extended abstract of Candidate's of Law thesis]. Nizhny Novgorod, 2004, 28 p. [in Russian].
4. Atzhanova Zh.S. Konstitutsionnaia otvetstvennost' v Rossiiskoi Federatsii i Respublike Kazakhstan: sravnitel'no-pravovoi analiz: avtoref. diss. kand. iurid. nauk [Constitutional liability in the Russian Federation and the Republic of Kazakhstan: comparative legal analysis: Extended abstract of Candidate's of law thesis]. Chelyabinsk, 2007, 31 p. [in Russian].
5. Bueva L.P. Human being: activity and society. M., Mysl', 1978, 216 p. [in Russian].
6. Zhuravlev A.L. Psychological features of collective subject. Problem of subject in psychology. A.V. Brushlinskiy, M.I. Volovikova, V.N. Druzhinin (Eds.). M., Akadem. proekt, 2000, 246 p. [in Russian].
7. Golovaha E.I. Structure of group activity: social and psychological analysis. Kiev, Naukova dumka, 1979, 139 p. [in Russian].
8. Vasiliev V.V. Purpose as facultative aspect of a subject side of delinquency. Vektor nauki TGU [Vector of Science of Togliatti State University], 2010, no. 3(3), pp. 35—37 [in Russian].
9. Rarog A.I. Handbook for judges on qualifications of crimes: reference book. 2nd edition, revised and enlarged. M., Prospekt, 2009, 181 p. [in Russian].
E.Yu. Stakhanova* MOTIVATION AND PURPOSE OF CONSTITUTIONAL DELINQUENCIES
The article contains the research of motives and purposes of constitutional delinquencies. The author analyses constructive features of a purpose of constitutional delinquency. The author pays special attention to the problem of constitutional liability.
Key word: motive, purpose, constitutional liability, delinquency.
* Stakhanova Ekaterina Yurievna (stakatya@rambler.ru), Department of State and Administrative Law, Samara State University, 1, Acad. Pavlov Street, Samara, 443011, Russian Federation.
