CC BY
5УДК 94(47+55+560)327.51«1492/1516» DOI: 10.24412/2308-264X-2024-3-18-24
АСТАШКИН Р.С.
МОСКОВСКОЕ ЦАРСТВО КАК ТРАНЗИТНАЯ ЗОНА ЕВРОПЕЙСКО-АЗИАТСКОЙ
ДИПЛОМАТИИ РУБЕЖА XVI-XVII ВЕКОВ (НА ПРИМЕРЕ АНТИТУРЕЦКОЙ СТРАТЕГИИ АББАСА I)
Ключевые слова: история, дипломатия, международные отношения, Московское царство, Персия, Европа, Аббас I, переговоры об антитурецком блоке.
В статье проанализирован опыт использования территории Русского царства в качестве транзитной зоны европейско-азиатской дипломатии в конце XVI - начале XVII веков. Предмет исследования составляет практика отправки персидских посольств на Запад по Волжско-Каспийскому пути, проходившему через Московское государство. Доказано, что правительство шаха Аббаса I, реализуя свою антитурецкую стратегию, сознательно использовало особенности географического положения России для поддержания контактов с европейскими державами. На примере отдельных восточных миссий, ездивших в Европу через русские земли, изучены трудности, с которыми сталкивались участники таких экспедиций. Также предпринята попытка оценить позицию официальной Москвы по поводу транзитной дипломатии Сефевидов. Сделан вывод, что царская администрация, исходя из собственных внешнеполитических задач, не препятствовала инициативам Ирана в данном вопросе и даже в некоторой степени поощряла их.
ASTASHKIN, R.S.
THE MUSCOVY STATE AS A TRANSIT ZONE OF THE EUROPEAN-ASIAN DIPLOMACY AT THE TURN OF THE 16-17 CENTURIES (ON THE EXAMPLE OF ABBAS I'S ANTI-TURKISH STRATEGY)
Key words: history, diplomacy, international relations, the Muscovy state, Persia, Europe, Abbas I, negotiations on an anti-Turkish bloc.
The article analyzes the experience of using the territory of the Russian state as a transit zone for the European-Asian diplomacy at the end of the 16th and beginning of the 17th centuries. The subject of the study is the practice of sending Persian embassies to the West along the Volga-Caspian route passing through the Muscovy state. It has been proven that the government of Shah Abbas I, implementing its anti-Turkish strategy, consciously used the peculiarities of Russia's geographical location to maintain contacts with the European powers. Using the example of the particular Eastern missions that traveled to Europe through Russian lands, the difficulties faced by the members of such expeditions were studied. It is also attempted to evaluate the position of official Moscow regarding the transit diplomacy of Safavid dynasty. It is concluded that the tsarist administration, based on its own foreign policy objectives, did not interfere with Iran's initiatives in this matter and even encouraged them to some extent.
В эпоху раннего Нового времени представители Западной Европы проявляли интерес к транзитным путям, соединявшим Московское царство со странами Азии. Наибольшее значение имел Волжско-Каспийский маршрут, позволявший проникнуть в различные регионы Персии. Можно говорить об условной теме «русского транзита», составлявшей особый аспект русско-европейских отношений. При этом в историографии до сих пор отсутствуют комплексные исследования по данной проблематике [1, с. 20-22]. Авторы в основном останавливаются на попытках западных купцов наладить торговлю с Востоком по Волге. На наш взгляд, вопрос об использовании Великого Волжского пути для развития европейско-азиатских контактов приобретал не только экономическое, но и политическое значение, причем инициатива в таких случаях часто исходила от восточных государств.
Так, на рубеже XVI-XVII вв. иностранные дипломатические миссии систематически проезжали через Россию, прежде всего, с целью проведения переговоров о возможном создании антитурецкой коалиции. Причем особенно активным в данном плане оказался именно шах Аббас I, настойчиво искавший союзников в Европе и побуждавший европейских монархов к организации совместного с Персией союза против турецкого султана. Московское царство, как весьма удобный и, главное, наиболее короткий путь для таких контактов, вполне объяснимо стало выступать в качестве связующего звена в этом возникавшем диалоге столь далеко географически отстоявших друг от друга военно-политических сил, пытавшихся объединиться против общего противника. При этом, в силу сложившейся политической конъюнктуры, объективно оно выступало также в качестве потенциального участника формируемой антитурецкой коалиции [2, с. 152].
Опыт организации персидских посольств на Запад по русскому «транзитному коридору» почти не получил специального освещения в научной литературе. Изучение этой проблемы поможет оценить место государства Сефевидов в процессах, связанных с феноменом «русского транзита». Источниковую базу данной публикации составили документы Посольского приказа, в которых, что крайне важно, отразилась политика русских властей в интересующей нас сфере.
Также были использованы классические и современные труды по истории русско-персидских отношений. Отдельного упоминания заслуживают работы И.В. Магилиной о роли России в проектах антитурецкой лиги [2-4].
Исходным пунктом череды связанных с попытками создания антитурецкой коалиции дипломатических маневров стали прошедшие в русской столице в октябре 1593 г. трехсторонние переговоры Священной Римской Империи, Московского царства и Персии. Для своего времени эти события стали поистине беспрецедентными. В ходе бесед шахского посла Хаджи Хосрова и представителя императора Рудольфа II Н. фон Варкоча с участием неформального правителя России, брата жены царя Федора Ивановича Б.Ф. Годунова [5, с. 21-23], как было, в частности, показано в наших предыдущих публикациях [6, с. 33-34], началось явное сближение сторон на общей платформе. В этих условиях Москва не просто превращались в важного дипломатического игрока, но и сама делала шаг к вступлению в возможную коалицию. В связи с данными переговорами, отошлем заинтересованных читателей к содержательной публикации словацкого историка Л. Рыбара [7]. Отметим, что уже первые достигнутые в Москве договоренности предусматривали возможность свободного транзита дипломатических миссий сторон через территорию России [6, с. 33], о чем Б. Годунов с удовлетворением сообщал в переданном через А.Д. Звенигородского письме Аббасу I от 13 мая 1594 г., извещавший шаха о предстоящем разовом обмене посольствами между Империями [8, с. 231-232].
Подтверждение отмеченных договоренностей мы находим и в других источниках [9, с. 191194, 241], причем русская сторона всегда выступала в них как очень активная и откровенно заинтересованная в успехе будущего союза сторона. К примеру, посланный вслед за персидской делегацией в Казань (1594) переводчик С. Степанов, имел четкие инструкции, состоявшие в том, чтобы иранцы подготовили сразу две делегации - и в Империю, и в в Московское царство [10, с. 219, 220]. В следующем году специальное посольство В.В. Тюфякина (1595) вновь заверило персидскую сторону в том, что их миссии в Империю быдут пропускаться через территорию России «безо всякой задержки» [11, с. 359]. По существу, к концу десятилетия, как показывают проекты «докончальных грамот» представительствам Тюфякина и А.Ф. Жирово-Засекина (1600) стороны получили привилегии практически свободного следования через Россию для неопределенного круга участников различного рода посольств даже из любой (!) третьей страны, включая и представителей купечества (!) [11, с. 373-374; 12, с. 138, 141-142].
И хотя данные грамоты, по существу оформлявшие персидско-русский союз, остались лишь нереализованными проектами, совершенно точно можно констатировать, что в конце XVI -начале XVII вв. Россия играла важную роль в поддержании дипломатических контактов Персии и Священной Римской Империи, причем они обеспечивались практически свободным транзитом дипломатических миссий по Волжско-Каспийскому пути. В частности, в 1601 г. по Волге в Персию отправилась религиозно-политическая миссия Римского папы во главе с Ф. да Коста и Д. да Мирандой, а в 1602 г. им проследовала имперская делегация С. Какаша и Г. Тектандера. В 1604 г. мы видим здесь же еще одну делегацию Святого престора к шаху - на этот раз в составе монахов ордена кармелитов [4, с. 164-165; 9, с. 389].
В свою очередь, не меньшую активность проявляли и Сефевиды, в 1599 г. отправивившие свою первую представительную делегацию в Европу во главе с Хусейн Али-беком и Э. Ширли (в т.ч. в нее входил Орудж-бек, известный затем как «Дон Хуан Персидский» [13]. Однако лишь весной 1600 г. следуя в Империю, персы выехали из Москвы в Холмогоры [14, с. 78]. При этом именно по настоянию Бориса Годунова они были направлены морским путем. Находясь уже в статусе царя, тот «Аббас шахова посланника Исен Алея [Хусейн Али-бека - Р.А.] и агличанина Дон Онтона [Ширли - Р.А.] не велел пропустить на Литву» под предлогом того, что делегация могла стать добычей сотрудничавшего с турками польско-литовского короля [15, с. 51-52].
С этого момента иранские делегации в Европу следовали через Россию уже практически ежегодно. В 1604 г. туда прошли даже сразу два посольства: Мехди Кули-бек («Али Кули-бек») -в Ватикан и к императору, а Рахулла-бек («Рухуллу-бек») - к Сигизмунду III [16, с. 252]. Из-за начавшейся Смуты персы застряли в Астрахани на целых три года, так что Мехди Кули-бека успел нагнать новоявленный спутник - Р. Ширли (родной брат вышеупомянутого Энтони). Последнему в 1608 г. шах поручил посетить Прагу, Мадрид и Лондон (при себе посланник также имел письмо к королю Сигизмунду с предложением начать совместную войну с султаном) [4, с. 165; 17].
Побывав при дворе Лжедмитрия II, англичанин на персидской службе благополучно выехал в Европу через Смоленск [9, с. 389, 403, 422-424]. Невзирая на катастрофическое положение Русского государства в эти годы, активность Исфахана отнюдь не сбавляла обороты. В Тушинском лагере в 1608 или 1609 гг. был принят некий «Амир Заду», державший путь в «Цесарскую землю». В том же направлении в 1611 г. через Россию проследовал «Иззяйнал-хан» (по одной из версий, он погиб по дороге в Прагу) [9, с. 424-425, 427-428; 16, с. 253, 255].
На наш взгляд, следует в полной мере согласиться с И.В. Магилиной в том, что отмеченные выше дипломатические контакты стали прямым следствием трехсторонней московской встречи 1593 г. [2, с. 152].
Конкретные обстоятельства отдельных транзитных путешествий, не говоря уже об их внешнеполитических результатах, не входят в предмет нашего исследования. Хотелось бы, однако, обратить внимание на трудности и невзгоды, с которыми сталкивались иранцы, ехавшие в Европу через русские земли. Начнем с того, что путь из Персии в Московское царство, как правило, включал в себя вояж по Каспийскому морю, что влекло за собой массу опасностей (от штормов до пиратских нападений). Ситуация усугублялась тем, что Ширванское ханство с центром в Шемахе уже в самом начале войны 1578-1590 гг. перешло под власть Османской империи. Тем самым Иран потерял доступ к сравнительно удобному отрезку Волжско-Каспийского транзита - морскому пути от ширванских гаваней до Астрахани, ранее освоенному английскими торговцами из Московской компании. Персидский гонец «Кай» (он же «Кая» или «Кийа») на приеме в Посольском приказе 24 июня 1592 г. прямо указал, что развитию иранско-русских контактов мешали турки, захватившие Баку вместе со всем Ширваном [18, с. 161-162].
Главной альтернативой «ширванскому» маршруту был «гилянский», начинавшийся на юго-западном берегу Каспия. Такие плавания занимали куда больше времени, что усиливало и без того немалые риски. Все «прелести» плавания из Гиляна в Россию в 1599 г. как раз испытало на себе посольство Хусейн Али-бека и Ширли (борясь с коварной стихией, путешественники блуждали по морю в течение трех месяцев) [13, с. 146-148]. К тому же поначалу Сефевиды в принципе не контролировали Гилянское ханство, поскольку правивший там Ахмед-хан претендовал на независимость. Тот же «гонец Кай» предпочел дважды сделать большой «крюк», лишь бы не заезжать на эту мятежную территорию [19, с. 165].
Хотя интересующая нас «транзитная дипломатия» стартовала уже в иных условиях (в 1592 г. Ахмед Гилянский бежал в Баку под защиту султана), любое персидское судно с дипломатическими документами на борту все равно могло попасть в руки османских войск. 18 февраля 1595 г. посол «Анди-бек», объясняя, почему он не имел при себе писем от шаха к царю, посетовал, что «морской путь жесток, притчею куды ветром замчит, и то б дело нихто не сведал» [20, с. 295]. Проще говоря, правительство Аббаса боялось, что секретная корреспонденция станет добычей турок. Впрочем, уже в первые годы следующей войны с султаном (1603-1612 гг.) иранский монарх вернул себе контроль над Ширваном, что не только положило конец власти османов на Каспии, но и позволило возродить традиционные морские маршруты.
Огромную проблему для персидских делегаций представляли катаклизмы русской Смуты, охватившие в том числе Поволжье с Астраханью. Помимо трехлетней задержки Мехди Кули-бека и Рахуллы-бека, нужно упомянуть абсолютно провальную миссию 1611 года. Шах поручил монаху-кармелиту Жан-Тадде и его спутникам посетить как минимум трех владык (русского царя, короля Польши и, что несколько неожиданно, Папу Римского) «с предложением создать торговый путь через их страны для продажи шелка и ковров в обход османских земель». По крайней мере, такая трактовка инструкций, полученных посланником, встречается в иранской и польской историографии (мы в данном случае ссылаемся на сообщение А.А. Андреева) [21, с. 166, 168]. Не исключено, что в основе этого предприятия лежали все-таки не экономические, а военно-политические мотивы. В любом случае, из-за обострения обстановки Жан-Тадде не смог проехать дальше Астрахани, а затем ему и вовсе пришлось досрочно вернуться в Персию [4, с. 166; 21, с. 168].
Еще одной жертвой Смутного времени следует признать злополучного Тахмасп-бека, входившего в свиту Рахуллы-бека, а позднее (после смерти главы миссии) возглавившего все посольство. На обратном пути из Польши (вероятно, в 1608 г.) иранского сановника ограбили сначала казаки-тушинцы, а потом и «московские люди». Последние отобрали у перса «лист»
(грамоту), полученный от польского короля. Затем Тахмасп-бека приютил Василий Шуйский, но после свержения царя восточный гость «утек в таборы» к земским ополченцам. В итоге бояре отпустили (или выслали?) нашего героя в Нижний Новгород. Эти перипетии известны благодаря документам, в которых Тахмасп фигурирует под именами «Тогомас бека», «Тагмаса бека», «Томас бека», «Тогмас бека» и даже «Тягмаска бека». Назовем, в частности, «распрос», учиненный персу нижегородскими чиновниками (начало 1613 г.), и многочисленные челобитные иранца на имя царя Михаила (три в первом полугодии 1613 г., еще одна в 1615 г. и последняя в 1616 г.) [22, с. 209210, 217-218, 224; 23, с. 405- 406, 406-407; 24, с. 424]. Живописуя свои злоключения, Тахмасп-бек просил денег на корм и одежду и буквально умолял отпустить его на родину. В Москве, однако, тянули до последнего, ссылаясь на бесчинства казаков И. Заруцкого в Нижнем Поволжье. Лишь 3 июня 1616 г. «Тягмаска бека» наконец отправили в Казань, где он присоединился к большой группе русских и персидских дипломатов, ехавших на юг [24, с. 433, 436].
Справедливости ради, отметим, что в те же годы шах регулярно отправлял послов в Старый Свет и по другим доступным маршрутам, например, по южным морям [9, с. 384-385, 404, 405]. Хотя администрация Аббаса не зацикливалась на Волжско-Каспийском пути, следует признать, что, как минимум в первое десятилетие XVII в., Персия последовательно эксплуатировала возможности «русского транзита» - причем, по-видимому, исключительно в дипломатических целях. Особенности географического положения России в известном смысле позволяли тогдашнему владыке Ирана разворачивать свою антитурецкую политику. Показательно, что практика отправки посольств в Европу по Волге в целом сошла на нет после победы шаха в войне 1603-1612 гг. Отдельные подобные мероприятия, впрочем, упоминаются и в более поздних источниках, что говорит о «живучести» такой дипломатии. Известно, что персидский посол Мухаммед Хусейн-бек, прибывший в Польшу в 1675 г., ранее воспользовался разрешением царя на проезд через Россию [25, с. 156]. Кроме того, в 1692 г. в Москве объявился представитель шаха Усей-хан-бек (Мухаммед Хусейн-бек?), которого тоже пропустили на Запад [26, с. 9].
Важный аспект поставленной проблемы связан с отношением Московского государства к транзитным миссиям Персии. Обращает на себя внимание удивительная уступчивость царской администрации в данном вопросе. Как показали события 1593 г. и последовавшая за ними переписка, Б.Ф. Годунов и его окружение не просто поддерживали, но и открыто поощряли дипломатические усилия иранской стороны. Не известно ни одного случая препятствования проезду восточной делегации в Европу транзитом через Россию. Это подчеркнутое «гостеприимство», скорее всего, диктовалось прагматическими соображениями. Как указывает И.В. Магилина, идея мировой антитурецкой коалиции, как таковая, была «инструментом, с помощью которого Московское государство пыталось интегрироваться в европейское сообщество». Ключевым пунктом здесь стала посредническая роль царя в контактах между Западом и Востоком, служившая «укреплению внешнеполитического статуса московского государя в глазах европейцев». Исследователь доказывает, что Москва, демонстрируя Европе свою способность повлиять на политику Персии, рассчитывала с помощью такого поведения попасть в избранный круг важнейших держав [3, с. 71-73].
На наш взгляд, позиция России по вопросу о транзитной дипломатии шаха Аббаса вполне вписывалась в эту общую схему. Открыв дорогу на Запад для персидских посланников, Русское царство в каком-то роде закрепило за собой репутацию важнейшего посредника в международных сношениях. Не исключено, что стратегическая цель предполагала получение определенной монополии на этом «рынке». В этой связи подчеркнем, что официальное «радушие» по отношению к представителям Исфахана (как и к их западным контрагентам) таило в себе некий скрытый подтекст. Уже на австрийско-персидских консультациях 1593 г. были замечены представители Посольского приказа, безусловно, не преминувшие затем сообщить все детали тому же Годунову [6, с. 33]. Можно предположить, что Москва желала полностью контролировать международные контакты в русской «транзитной зоне» и считала возможным вмешиваться в их течение, исходя из собственных интересов. Поэтому иностранцы, пользовавшиеся «русским транзитом», находились под неусыпным наблюдением принимающей стороны.
В пользу этой гипотезы говорит инцидент, датируемый 1601 г. Имперского гонца М. Шеля, вопреки специальному ходатайству его повелителя, так и не пропустили в Персию, а изъятые у него грамоты на имя Аббаса отослали в Астрахань Жирово-Засекину (а не сопровождавшему его
Хаджи Хосрову). В этот момент царское правительство фактически нарушило обязательства, взятые в 1593 г. [2, с. 150-151; 9, с. 373-374; 10, с. 216-217; 14, с. 77].
Наконец, по требованию царя Михаила Федоровича иранских послов, возвращавшихся домой из Москвы, специально изолировали от их коллег, участвовавших в транзитных миссиях. Так, 29 января 1613 г. русский правитель велел провезти дипломата «Амир Али-бека» мимо Казани, чтобы иноземец не увиделся там с путешественниками, «которые были у цесаря [императора Матвея - Р.А.] и шли через недруга нашего землю, Польскую и Литовскую». Среди казанских «сидельцев», застрявших на Средней Волге из-за Смуты, были вышеупомянутый Мехди Кули-бек (в тексте «Мурши Кули бек») и эмиссары Империи [22, с. 183; 27, с. 288-289]. Через два года похожий приказ был отдан в отношении маршрута, которым ехал на родину посол Булат-бек. В наказе от 15 июня 1615 г. мы находим прямой запрет на любое общение иранца с другими персами, размещенными тогда в поволжских городах [23, с. 371, 375]. Если верить источникам, русские власти опасались, что шах, получив новости из Европы, усилит натиск на султана и тем самым отвлечет Турцию от конфликта с недружественной Москве Речью Посполитой [22, с. 183]. Эти казусы показывают, что русская сторона, регулируя межконтинентальный диалог на своей территории, была готова идти на самые различные ухищрения.
Таким образом, на рубеже XVI-XVII вв. территория Московского государства действительно выполняла функции транзитной зоны в переговорах об антитурецком блоке. По нашему мнению, историческое значение этого феномена состояло в том, что вопрос о Волжско-Каспийском пути и тема «русского транзита» в целом впервые получили чисто дипломатическое наполнение. Начиная с 1593 г., Иран во главе с Аббасом Великим сознательно использовал особенности географического положения России для поддержания общения с Западной Европой. Москва же, в свою очередь, охотно предоставляла персам и их партнерам право пользования европейско-азиатским «коридором», чтобы укрепить собственное реноме в мировой политике. При этом русское правительство неоднократно вмешивалась в транзитную дипломатию Сефевидов, опять-таки преследуя собственные интересы.
Литература и источники
1. Асташкин Р.С. Место Московского царства в экспансии европейцев на Восток в XVI-XVII вв. (к постановке проблемы) // Вестник Самарского университета. История, педагогика, филология. - 2021. - Т. 27. - № 4. - С. 19-28.
2. МагилинаИ.В. Проект антитурецкого договора между Московским государством и Персией в 1600 году (реконструкция по материалам посольства кн. А.Ф. Жирово-Засекина) // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения. - 2008. - № 1 (13). - С. 145-155.
3. Магилина И.В. Антитурецкая коалиция как инструмент восточной политики Московского государства // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения. - 2009. -№ 1 (15). - С. 69-77.
4. Магилина И.В. Дипломатическая миссия монахов-кармелитов в Московском государстве в эпоху Смуты начала XVII века // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения. - 2007. - № 12. - С. 164-169.
5. Описание путешествия в Москву Николая Варкоча, посла римского императора, в 1593 году // ЧОИДР. - 1874. - Кн. 4. - С. 1-36.
6. Асташкин Р.С. «Персидский вопрос» в русско-австрийских отношениях XVI-XVII вв. (на примере деятельности Н. Варкоча) // Вопросы истории и археологии: Ежегодник. - Волгоград: Научный издательский центр «Абсолют», 2021. - С. 3035.
7. Rybar L. Habsburg-Safavid Diplomacy: Nicholas von Warkotsch and Haji Khosrow in Moscow // Vestnik of Saint Petesrsburg University. History. - 2021. - Vol. 66. - Issue 4. - P. 1132-1148.
8. Отправление к шаху в послах князь Андрея Дмитриевича Звенигородского, и с ним переводчика Степана Полуханова, подьячего Дружины Кузмина, и толмача Айдара Павлова // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 1. Царствование Федора Иоанновича. - СПб., 1890. - С. 221-246.
9. Бушев П.П. История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1586-1612 гг. - М.: Наука, 1976. - 478 с.
10. Отправление в Казань к персидскому послу Ази Хосрову, переводчика Степана Степанова, и данной ему наказ что говорить с послом о делах государевых // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 1. Царствование Федора Иоанновича. - СПб., 1890. - С. 216-221.
11. Отправление в Персию российскаго посла князь Василья Тюфякина и дьяка Семена Емельянова для постановления с персидским шахом крепкой дружбы и неподвижнаго против общих недругов соединения // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 1. Царствование Федора Иоанновича. -СПб., 1890. - С. 334-424.
12. Грамота для заключения союза // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 2. -Царствование Бориса Годунова, Василия Шуйского и начало царствования Михаила Феодоровича. - СПб., 1892. - С. 136-143.
13. Орудж-бекБаят. Россия и Европа глазами Орудж-бека Баята - Дон Жуана Персидского. - СПб.: Изд-во СпбГУ, 2007. -211 с.
14. Отправление персидскаго посла Перкулы бека // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 2. Царствование Бориса Годунова, Василия Шуйского и начало царствования Михаила Феодоровича. - СПб., 1892. - С. 59-136.
15. Наказ кн. Жировому-Засекину // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 2. Царствование Бориса Годунова, Василия Шуйского и начало царствования Михаила Феодоровича. - СПб., 1892. - С. 30-54.
16. Переводы с семи шаховых грамот // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 2. Царствование Бориса Годунова, Василия Шуйского и начало царствования Михаила Феодоровича. - СПб., 1892. - С. 252-256.
17. Letter by Shah 'Abbas I to the Polish King Sigismund III // Fekete L., Hazai G., eds. Einführung in die persische Paläographie: 101 Dokumente. - Budapest: Akadémiai Kiadö, 1977. - 477-480; Tafeln 201-202.
18. Записка, что сказал тот гонец при распросе в посольской полате // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 1. Царствование Федора Иоанновича. - СПб., 1890. - С. 160164.
19. Перевод с шаховой к государю грамоты // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 1. Царствование Федора Иоанновича. - СПб., 1890. - С. 164-165.
20. Приезд от персидскаго шаха Аббаса I гонца Анди бека (в третий раз) и купца Али Хосрова // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 1. Царствование Федора Иоанновича. -СПб., 1890. - С. 287-326.
21. Андреев А.А. Шах Аббас и русская Смута: дискуссия в историографии о развитии российско-иранских отношений // Новое прошлое / The New Past. - 2021. - № 4. - С. 156-173.
22. Отпуск персидскаго посла Амир Али бека и снаряжение русскаго посольства в Персию // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 2. Царствование Бориса Годунова, Василия Шуйского и начало царствования Михаила Феодоровича. - СПб., 1892. - С. 151-252.
23. Приезд Булат бека // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 2. Царствование Бориса Годунова, Василия Шуйского и начало царствования Михаила Феодоровича. -СПб., 1892. - С. 366-377, 383-412.
24. Отправление Булат бека // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 2. Царствование Бориса Годунова, Василия Шуйского и начало царствования Михаила Феодоровича. -СПб., 1892. - С. 421-445.
25. Богатырев А.В. К реконструкции пребывания первого персидского посольства при дворе Яна III Собеского // Метаморфозы истории. - 2016. - № 8. - С. 154-175.
26. Магомедов Н.А., Магарамов Ш.А. Роль Дербента в развитии русско-персидской торговли XVII в. // Вестник Института истории, археологии и этнографии. - 2015. - № 3 (43). - С. 5-19.
27. Статейный список Михаила Тиханова // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. - Т. 2. Царствование Бориса Годунова, Василия Шуйского и начало царствования Михаила Феодоровича. - СПб., 1892. - С. 276-312.
References and Sources
1. Astashkin R.S. Mesto Moskovskogo carstva v ekspansii evropejcev na Vostok v XVI-XVII vv. (k postanovke problemy) // Vestnik Samarskogo universiteta. Istoriya, pedagogika, filologiya. - 2021. - T. 27. - № 4. - S. 19-28.
2. Magilina I.V. Proekt antitureckogo dogovora mezhdu Moskovskim gosudarstvom i Persiej v 1600 godu (rekonstrukciya po materialam posol'stva kn. A.F. Zhirovo-Zasekina) // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 4: Istoriya. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya. - 2008. - № 1 (13). - S. 145-155.
3. Magilina I.V. Antitureckaya koaliciya kak instrument vostochnoj politiki Moskovskogo gosudarstva // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 4: Istoriya. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya. - 2009. - № 1 (15). - S. 69-77.
4. Magilina I.V. Diplomaticheskaya missiya monahov-karmelitov v Moskovskom gosudarstve v epohu Smuty nachala XVII veka // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 4: Istoriya. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya. - 2007. - № 12. - S. 164-169.
5. Opisanie puteshestviya v Moskvu Nikolaya Varkocha, posla rimskogo imperatora, v 1593 godu // ChOIDR. - 1874. - Kn. 4. - S. 1-36.
6. Astashkin R.S. «Persidskij vopros» v russko-avstrijskih otnosheniyah XVI-XVII vv. (na primere deyatel'nosti N. Varkocha) // Voprosy istorii i arheologii: Ezhegodnik. - Volgograd: Nauchnyj izdatel'skij centr «Absolyut», 2021. - S. 30-35.
7. Rybar L. Habsburg-Safavid Diplomacy: Nicholas von Warkotsch and Haji Khosrow in Moscow // Vestnik of Saint Petesrsburg University. History.
- 2021. - Vol. 66. - Issue 4. - P. 1132-1148.
8. Otpravlenie k shahu v poslah knyaz' Andreya Dmitrievicha Zvenigorodskogo, i s nim perevodchika Stepana Poluhanova, pod'yachego Druzhiny Kuzmina, i tolmacha Ajdara Pavlova // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. -T. 1. Carstvovanie Fedora Ioannovicha. - SPb., 1890. - S. 221-246.
9. Bushev P.P. Istoriya posol'stv i diplomaticheskih otnoshenij Russkogo i Iranskogo gosudarstv v 1586-1612 gg. - M.: Nauka, 1976. - 478 s.
10. Otpravlenie v Kazan' k persidskomu poslu Azi Hosrovu, perevodchika Stepana Stepanova, i dannoj emu nakaz chto govorit' s poslom o delah gosudarevyh // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. - T. 1. Carstvovanie Fedora Ioannovicha. - SPb., 1890. - S. 216-221.
11. Otpravlenie v Persiyu rossijskago posla knyaz' Vasil'ya Tyufyakina i d'yaka Semena Emel'yanova dlya postanovleniya s persidskim shahom krepkoj druzhby i nepodvizhnago protiv obshchih nedrugov soedineniya // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. - T. 1. Carstvovanie Fedora Ioannovicha. - SPb., 1890. - S. 334-424.
12. Gramota dlya zaklyucheniya soyuza // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo.
- T. 2. -Carstvovanie Borisa Godunova, Vasiliya Shujskogo i nachalo carstvovaniya Mihaila Feodorovicha. - SPb., 1892. - S. 136-143.
13. Orudzh-bek Bayat. Rossiya i Evropa glazami Orudzh-beka Bayata - Don Zhuana Persidskogo. - SPb.: Izd-vo SpbGU, 2007. - 211 s.
14. Otpravlenie persidskago posla Perkuly beka // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. - T. 2. Carstvovanie Borisa Godunova, Vasiliya Shujskogo i nachalo carstvovaniya Mihaila Feodorovicha. - SPb., 1892. - S. 59-136.
15. Nakaz kn. Zhirovomu-Zasekinu // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. - T. 2. Carstvovanie Borisa Godunova, Vasiliya Shujskogo i nachalo carstvovaniya Mihaila Feodorovicha. - SPb., 1892. - S. 30-54.
16. Perevody s semi shahovyh gramot // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. -T. 2. Carstvovanie Borisa Godunova, Vasiliya Shujskogo i nachalo carstvovaniya Mihaila Feodorovicha. - SPb., 1892. - S. 252-256.
17. Letter by Shah \'Abbas I to the Polish King Sigismund III // Fekete L., Hazai G., eds. Einführung in die persische Paläographie: 101 Dokumente. -Budapest: Akadémiai Kiadö, 1977. - 477-480; Tafeln 201-202.
18. Zapiska, chto skazal tot gonec pri rasprose v posol'skoj polate // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. - T. 1. Carstvovanie Fedora Ioannovicha. - SPb., 1890. - S. 160-164.
19. Perevod s shahovoj k gosudaryu gramoty // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. - T. 1. Carstvovanie Fedora Ioannovicha. - SPb., 1890. - S. 164-165.
20. Priezd ot persidskago shaha Abbasa I gonca Andi beka (v tretij raz) i kupca Ali Hosrova // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. - T. 1. Carstvovanie Fedora Ioannovicha. - SPb., 1890. - S. 287-326.
21. Andreev A.A. Shah Abbas i russkaya Smuta: diskussiya v istoriografii o razvitii rossijsko-iranskih otnoshenij // Novoe proshloe / The New Past. -2021. - № 4. - S. 156-173.
22. Otpusk persidskago posla Amir Ali beka i snaryazhenie russkago posol'stva v Persiyu // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. - T. 2. Carstvovanie Borisa Godunova, Vasiliya Shujskogo i nachalo carstvovaniya Mihaila Feodorovicha. - SPb., 1892. - S. 151-252.
23. Priezd Bulat beka // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. - T. 2. Carstvovanie Borisa Godunova, Vasiliya Shujskogo i nachalo carstvovaniya Mihaila Feodorovicha. - SPb., 1892. - S. 366-377, 383-412.
24. Otpravlenie Bulat beka // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. - T. 2. Carstvovanie Borisa Godunova, Vasiliya Shujskogo i nachalo carstvovaniya Mihaila Feodorovicha. - SPb., 1892. - S. 421-445.
25. Bogatyrev A.V. K rekonstrukcii prebyvaniya pervogo persidskogo posol'stva pri dvore Yana III Sobeskogo // Metamorfozy istorii. - 2016. - N° 8.
- S. 154-175.
26. Magomedov N.A., Magaramov Sh.A. Rol' Derbenta v razvitii russko-persidskoj torgovli XVII v. // Vestnik Instituta istorii, arheologii i etnografii.
- 2015. - № 3 (43). - S. 5-19.
27. Statejnyj spisok Mihaila Tihanova // Pamyatniki diplomaticheskih i torgovyh snoshenij Moskovskoj Rusi s Persiej / Pod red. N.I. Veselovskogo. -T. 2. Carstvovanie Borisa Godunova, Vasiliya Shujskogo i nachalo carstvovaniya Mihaila Feodorovicha. - SPb., 1892. - S. 276-312.
АСТАШКИН РУСЛАН СЕРГЕЕВИЧ - кандидат исторических наук, доцент кафедры философии и истории науки, Самарский государственный университет путей сообщения ([email protected]).
ASTASHKIN, RUSLAN S. - Ph.D. in History, Associate Professor, Department of Philosophy and History of Science, Samara State Transport University ([email protected]).
УДК 94(47)=512.141:323.269.6«16/17» DOI: 10.24412/2308-264X-2024-3-24-29
ЧЕРНОВА Т.А.
КЛАНОВОСТЬ КАК ОТЛИЧИТЕЛЬНАЯ ЧЕРТА БАШКИРСКИХ ВОССТАНИЙ XVII-XVIII ВВ.: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
Ключевые слова: плановость, башкирские восстания, башкирские бунты, Российское государство, социальный уклад, Кусюм Тюлекеев, Алдар Исекеев, Кильмяк Нурушев, Бепеня Торопбердин, Кинзя Арсланов, Салават Юлаев.
Статья носит проблемно-теоретического характер. На примере предводителей башкирских бунтов - уроженцев Ногайской и Сибирской дорог, анализируется понятие клановость, потомственный характер башкирских восстаний XVII-XVIII вв. «Потомственный» характер башкирских бунтов и наличие целых династий повстанцев среди местной аристократии подтверждает тезис о том, что причинами башкирских восстаний были несоблюдение Российским государством условий башкирского подданства и нарушение договоренностей с главами башкирских родов. Тарханы выступали гарантами сохранения башкирской автономии, при нарушении которой, опираясь на свой авторитет у соплеменников, они поднимали вооруженное сопротивление. В статье озвучиваются дискуссионные вопросы влияния клановости на частоту и интенсивность башкирских восстаний, влияния ментальности башкир на русско-башкирские отношения, компромиссности русско-башкирских отношений.
CHERNOVA, T.A.
CLANNISHNESS AS A DISTINCTIVE FEATURE OF THE BASHKIR UPRISINGS OF THE XVII-XVIII CENTURIES:
TOWARDS THE FORMULATION OF THE PROBLEM
Key words: clannishness, Bashkir uprisings, Bashkir riots, Russian state, social structure, Kusyum Tyulekeev, Aldar Isekeev, Kilmak Nurushev, Bepenya Trupberdin, Kinza Arslanov, Salavat Yulaev.
The article is of a problem-theoretical nature. Using the example of the leaders of the Bashkir riots, natives of the Nogai and Siberian roads, the concept of clannishness, the hereditary nature of the Bashkir uprisings of the XVII-XVIII centuries is analyzed. The "hereditary" nature of the Bashkir riots and the presence of entire rebel dynasties among the local aristocracy confirms the thesis that the causes of the Bashkir uprisings were non-compliance by the Russian state with the conditions of Bashkir citizenship and violation of agreements with the heads of Bashkir clans. The Tarkhans acted as guarantors of the preservation of Bashkir autonomy, in violation of which, relying on their authority among their fellow tribesmen, they raised armed resistance. Russian Russian-Bashkir relations The article raises controversial issues about the influence of cronyism on the frequency and intensity of Bashkir uprisings, the influence of mentality on Russian-Bashkir relations, and the compromise of Russian-Bashkir relations.
Уже с середины XVI в. Башкирия включена в пространство российского государства на автономных началах. Однако ее последующая интеграция в единый государственный организм заняла далее весьма продолжительное время. По существу, история Башкирского края предстает индикатором общегосударственных тенденций, определявшихся тем, что изменения в российском государстве, происходившие в XVII-XVIII вв., не могли не отразиться на положении ясачного населения, на отношениях между башкирами и государственной и региональной администрацией, на военно-политической обстановке фронтира. Периодически возникавшие в этой связи
