CC BY
18Материалы круглого стола «Московское государство и постзолотоордынские
тюрко-татарские государства: история взаимоотношений» (16 марта 2012 г., г. Казань)
ЧАСТЬ 1. ДОКЛАДЫ И ДИСКУССИЯ
Б. Р. Рахимзянов
Московско-позднезолотоордынские связи в 1470-1480-х гг.: кого приглашала к себе Москва?
В докладе я постараюсь обрисовать один из этапов начального периода «сотрудничества» Москвы с Джучидами Степи, оказавшимися по тем или иным причинам в затруднительном положении. Первый этап этого процесса, на мой взгляд, охватывает время начиная с 1408 г., когда на Руси появились сыновья хана Тохтамыша в сопровождении своих «орд» [Рахимзянов, 2012, с.65-68], до 1471 г., когда Москва осознанно пригласила к себе султана Муртазу1 с запросом, чтобы он и его люди прибыли в Москву [Иоасафовская, 1957, с.73]. Данный факт (осознанное приглашение со стороны Москвы), на мой взгляд, дает начало второму этапу взаимоотношений Москвы с Джучи-дами-иммигрантами. Я полагаю, что первый период характеризуется тем, что Москва была вынуждена «привечать» у себя Джучидов (ее действия не были добровольными). Второй же этап, который я постараюсь рассмотреть в докладе, охватывает временной отрезок 1470-1480-х гг. (до 1491 г., когда было сделано первое документально зафиксированное обращение к великому князю как к распределителю юртов2. В это время действия Москвы уже были вполне добровольными и осознанными в своей политике привлечения к себе тех персон Степи, положение которых можно описать как «истому» - состояние усталости, утомления, иначе говоря, как «неверемя» - временную неудачу, фиаско. На данном этапе Москва осознала, что из «истомы» своих недавних противников вполне можно извлечь политические бонусы.
В 1474 году положение Менгли-Гирея, долгое время занимавшего ханский престол в Крыму, было крайне шатким. Ему угрожали с разных сторон. Постоянным противником был хан Большой Орды Ахмад и его многочисленные сыновья. Более близкими противниками были его братья Ай-дар и Нур-Даулет, которые после смерти их отца Хаджи-Гирея вступили с Менгли-Гиреем в продолжительную схватку за трон. Одним из наиболее опасных противников Менгли-Гирея и его конкурентом за власть в Крыму являлся султан Джанибек3, ставший впоследствии астраханским ханом (правил в Астраханском ханстве в 1514-1521 гг.) [Зайцев, 2004, с.249]. Осенью 1474 г. он про-
1 Скорее всего, он был из рода Улуг Мухаммада, а именно, его внуком, сыном убитого московскими войсками зимой 1443-1444 гг. султана Мустафы
2 Оно было сделано крымским ханом Менгли-Гиреем в связи с его усилиями подстегнуть султана Дев-лет-Гирея покинуть Степь и поселиться в Московии: «Ино мы Девлеша царевича гораздо уверив, брата своего Девлеша к тобе послал, гораздо юрт давши, да добром бы еси держал» [Сборник РИО, 1884, с.126].
3 По всей видимости, он приходился хану «Престольного владения» (Большой Орды) Ахмаду племянником, т.е. был сыном хана Махмуда и внуком хана Кичи Мухаммада соответственно.
живал в Большой Орде [Григорьев, 1987, с.61]. Вероятно, он тяготился своим зависимым положением там.
В 1475 г. Менгли-Гирей попросил Ивана III об услуге для себя. Он просил Ивана «вызвать» Джанибека к себе в Москву [Сборник РИО, 1884, с.9]. Пока письмо шло через степные просторы, Джанибек сам попросился в Москву [Там же, с.9].
В дальнейшем, вероятно, Джанибек пробыл в Крыму ханом с конца 1476 г. до осени 1477 г.1 По-видимому, Джанибек чувствовал неустойчивость своего положения в Крыму, так как вскоре (весной или летом 1477 г.) возобновил переговоры с Иваном III о пристанище в Московии. Московский ответ на его просьбу прибыл в Крым в виде секретного устного послания, которое московский посол должен был сообщить Джанибеку тайно [Там же, с.14].
Вскоре после этих тайных переговоров Менгли-Гирей вновь вернулся на полуостров, возвратив себе трон (в конце 1478 г.) [Некрасов, 1990, с.50-51]. Джанибек и Нур-Даулет были изгнаны из Крыма. При этом Джанибек воспользовался предложением великого князя и получил пристанище в Москве [Там же, с.15, 17]. Весной 1480 г. Иван III сообщал в Крым о том, что Джанибек взят им к себе, как о давнишнем деле [Там же, с.17]. По всей видимости, после пребывания на «опочиве» в Московии Джанибек стал астраханским ханом (1514-1521 гг.) [Зайцев, 2004, с. 249].
Как мы видим, Москва приглашает и заполучает Джучида к себе на «опочив». Здесь, на мой взгляд, обоснованно заострить внимание на том, кем являлся Джанибек - на его политическом статусе в Степи. «Царевич» (султан) - Джучид высшей категории, он приходился ближайшим родственником реально правившим на территории Степи ханам; на него «ставил» хан Ахмад, заявлявший последние грозные претензии на политическое господство на позднезолотоордынском пространстве; на протяжении своей политической карьеры он был полноценным ханом сначала в Крыму, впоследствии в Астрахани - двух важнейших наследниках Улуса Джучи2. Его политическая карьера, как и происхождение, явно дают нам понять, что его статус в Степи был наивысшим. Москва на данном этапе своего сотрудничества с поздней Золотой Ордой старалась заполучить к себе фигуры «политических тяжеловесов». Ее амбиции и претензии были уже в 1470-1480-х гг. весьма высоки.
Возвращение Менгли-Гирея «во власть» на полуострове повлекло за собой два интересных последствия. Первое касалось самого Менгли-Гирея. Несмотря на то, что османы сыграли существенную роль в восстановлении его власти на полуострове, полностью им Менгли-Гирей не доверял. Несколько ограничивая свои обязательства перед ними, и следуя примеру своего противника Джанибека, Менгли-Гирей попросил Ивана III пообещать ему, что в случае его политического изгнания с территории полуострова Иван III предоставил бы ему политическое убежище на территории Московии. Ответ Ивана III Менгли-Гирею был аналогичен его ответу Джанибеку - крымского хана приглашали в Московию [Там же, с.15]. Несмотря на то, что фактически Менгли-Гирей никогда не воспользовался московским политическим приютом, предложение великого князя все время его правления оставалось в силе.
Второе последствие воцарения Менгли-Гирея в Крыму касалось братьев хана, изгнанных им своих политических противников - Нур-Даулета и Айдара. После возвращения Менгли-Гирея в Крым они оба бежали в Киев, где получили приют от его врага, правителя Польско-Литовского государства короля Казимира IV [Там же, с.17-18]. Весной 1479 г. Менгли-Гирей попросил еще об одном одолжении у великого князя, похожем на просьбу относительно хана Джанибека несколькими годами ранее. Иван III должен был сделать попытку «достать» бывших ханов из Польско-Литовского государства и «переместить» их в Московию [Там же, с.17-18]. Осенью, сообщают нам летописи, Айдар и Нур-Даулет вместе с сыном последнего Бир-Даулетом прибыли в Московию [Иоасафовская, 1957, с.119]. Чем соблазнил их Иван III на смену протекции, источники не сообщают.
Не исключено, что в данной ситуации инициатива исходила не от московского великого князя, а от самих царей - бывших крымских ханов. Учитывая период (70-80-е гг. XV в.), когда зависимость от Орды (того, во что она постепенно превращалась - конгломерат ханств) у Руси еще далеко не была преодолена, это, на мой взгляд, весьма вероятно. Еще А.Л.Хорошкевич отмечала: «На
1 Не исключено, что событийная канва была немного иной: Нур-Даулет и Джанибек какое-то время правили одновременно в разных частях ханства.
2 Один являлся им по военной силе и по праву завоевания (Крым), другой - по династической традиции (Астрахань).
172
Средневековые тюрко-татарские государства. Выпуск 4
заре русско-крымских отношений инициативной стороной в переезде на Русь выступали сами крымцы» [Хорошкевич, 2001, с.275].
Нур-Даулет, также как и Джанибек, являлся «тяжеловесом» политической жизни позднезоло-тоордынского Дешт-и-Кипчака, чем активно пользовался московский великий князь, угрожая его присутствием в Московии Менгли-Гирею.
Однако мотивы Ивана III не ограничивались его помощью крымскому союзнику. Когда Айдар покинул Крым в 1478 г., он оставил там свою жену и сына; Москва пыталась «достати» также и их. В 1483 г. московский посол в Крыму доставил туда письмо от хана жене. В нем он достаточно остро просил ее присоединиться к нему в Московии [Сборник РИО, 1884, с.37]. Письмо вряд ли могло бы появиться без одобрения и, возможно, санкции Москвы. Если бы жена Айдара последовала совету мужа (чего, судя по всему, она не сделала), это бы означало не только облегчение участи мужа, но и прибытие еще одного Джучида в Московию. Здесь мы, несомненно, можем наблюдать политическую руку Москвы. Необходимо прибавить, что юный Даниял мог рассматриваться как прайм-кандидат для претензий на крымский трон, так как его отец ранее сам занимал его.
То, что Иван III имел намерение заполучить Данияла к себе в Москву, становится ясно из дипломатической инструкции послу, выданной несколько позже. В мае 1495 г. Иван III выслал в Крым двух служилых татар со специальным заданием. Их маршрут пролегал через Киев. При достижении Киева им следовало, согласно сохранившемуся меморандуму, выяснить следующее: «Им пытати вежливо, как бы незнакомисто: где ныне царев сын Ойдаров? И будет на Киеве, а нелзе будет им к нему ити, и им ити к нему тайно, чтобы того не ведал никто. Да молвити им Айдарову сыну: похо-чешь ехати ко государю к нашему к великому князю, и государь наш князь велики хочет тебя жало-вати, да и твоего отца хочет жаловати; и ты бы к нему поехал» [Там же, с.216].
Чем окончились усилия Ивана III по «рекрутированию» его сына, неизвестно - источники по этому поводу хранят молчание.
Около 1490 г. Москва проявила инициативу в разыскании и приглашении к себе еще двух обескровленных Джучидов линии Гиреев, Издемира и Девлеша. Издемир был младшим братом Менгли-Гирея, в то время как султан Девлеш являлся племянником Менгли-Гирея по другому его брату, Даулет-Яру. Ранее эта пара находилась под опекой Порты. Позже они покинули османов в поисках альянса с Большой Ордой («Вышли они от Турков да на поле были и в Орде были» [Там же, с.158]), а именно с сыновьями Ахмада [Там же, с.99]. При таком альянсе они представляли бы существенную угрозу как для Менгли-Гирея, так и для Ивана III. Однако царевичи предпочли остаться в Великом княжестве Литовском, нежели переехать на Русь.
В 1470-1480-е гг. Москва начала уже осознанно завлекать к себе потомков Чингисхана, переживавших не лучшие времена в Степи. При этом она старалась заполучить к себе лиц, политический статус которых в Степи был очень высок - Джучидов, которые либо реально правили в каком-либо позднезолотоордынском юрте (причем в важнейших - Большой Орде и Крымском ханстве), либо приходились ближайшими родственниками правителям ханств. Вероятно, именно этот фактор (политический статус приглашаемых персон) приводил к тому, что далеко не все воспользовались приглашениями московского великого князя, либо воспринимали Москву лишь как транзитный пункт перед каким-либо джучидским престолом. Положение и амбиции высшей прослойки позднезолотоордынских государств, которые еще не забыли времен безусловного господства над «русским улусом», видимо, не позволяли им рассматривать предложения от своего бывшего данника всерьез, либо они рассматривали их только тогда, когда их «истома» была особенно сильна. Спокойное пребывание на «политической пенсии» в Московии, также как и положение марионетки московского правителя, устраивало далеко не всех. Однако в дальнейшем положение будет постепенно меняться. Реалии материального мира придут в несоответствие с силой традиции.
Список источников и литературы
Григорьев, 1987 - Григорьев А.П. Время написания «ярлыка» Ахмата // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Вып. 10. Л.: Изд-во Ленинград. ун-та, 1987. С.28-88.
Зайцев, 2004 - Зайцев И.В. Астраханское ханство. М.: Издат. фирма «Восточная литература» РАН, 2004. - 301 с.
Иоасафовская, 1957 - Иоасафовская летопись / Под ред. А.А.Зимина. М.: Изд-во АН СССР, 1957. - 240 с.
Некрасов, 1990 - Некрасов А. М. Международные отношения и народы Западного Кавказа: Последняя четверть XV - первая половина XVI вв. М.: Наука, 1990. - 124 с.
Рахимзянов, 2012 - Рахимзянов Б.Р. Прибытие первых Джучидов в Московское Великое княжество: Начало трансформации империи // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2012. № 1 (47). С.62-72. http://www.drevnyaya.ru/vyp/2012_1/part_7.pdf ; http://www.drevnyaya.ru/vyp/2012_2/part_6.pdf
Сборник РИО, 1884 - Сборник императорского Русского исторического общества. СПб., 1884. Т.41.
Хорошкевич, 2001 - Хорошкевич А. Л. Русь и Крым: От союза к противостоянию. Конец XV в. - начало XVI в. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 336 с.
А.В. Малов
Выходцы-татары на русской службе в первой половине XVII в.: вопросы источниковедения и просопографии
Настоящий краткий очерк посвящен некоторым историческим источникам, которые обычно ускользают от внимания историков-татароведов и не затрагиваются в их работах, но могут быть им интересны и полезны. Отчасти он является развитием доклада, прочитанного нами на конференции в Московском Кремле «Иноземцы в России в XV-XVИ веках. Запад - Восток» в 2004 г. («Приходо-расходные книги Казенного приказа как источник по истории служилых иноземцев в России»). Настоящая работа призвана немного дополнить источниковедческую картину, блестяще обрисованную в недавней фундаментальной монографии А.В.Белякова [Беляков, 2011, С.40-49].
Дело в том, что та сословная страта, которая обозначена в названии данного сообщения - выходцы-татары на русской службе - очень сложно уловимая для исследователя категория. Подробно терминология «выхода» и «выходцев» разобрана нами в специальной статье, к которой и отсылаем интересующихся читателей [Малов, 2012], здесь же под выходцами понимаются иноземные татары, выехавшие на русскую службу из Крыма, Ногаев или Азова. Когда служилые иноземцы-европейцы выезжали в Московию, в документах они продолжали писаться иноземцами даже при выезде «на Государево имя - на вечную службу».
Ситуация с татарами намного более запутана. Приехав в Московское государство, татары-иноземцы (а в случае крещения - новокрещены) некоторое время могли учитываться приказными документами Панского (Иноземского) приказа [О сохранившихся расходных, в т.ч. окладных книгах приказа см.: Лаптева, 1994], но могли и вливаться в категории служилых татар. В Иноземском приказе выходцы татары встречаются, в частности, в списках служилых греков, разбавленных приписанными к ним русскими «турскими полоняниками». В дальнейшем определить - кто из служилых татар природный россиянин, а кто иноземец, бывает достаточно сложно [Лисейцев, 2003]. В другом случае все они - и природные российские и выехавшие из Крыма, Ногаев или Азова - служили по спискам кормовых или поместных служилых татар. В третьем случае записывались в единый список с иноземцами разных вероисповеданий и государств. Так, в окладной книге Иноземского приказа 137-го (1628/29) г. выезжие крымские татары служили по нижегородскому списку кормовых иноземцев, вместе с немцами и литвой [РГАДА, ф.210, оп.6, кн.68, л.469 и др.]. Путаница дополняется тем, что крестившиеся послужильцы служилой российско-татарской аристократии могли переписываться в список служилых иноземцев Иноземского приказа. Например, бывший послужилец касимовского царя новокрещен Кондратий Иванов после крещения был отослан в Иноземский приказ и служил по списку со служилыми иноземцами с окладом в 137-м (1628/29) г. в 250 четей и 10 руб. [РГАДА, ф.210, оп.6, кн.68, л.276]. Поэтому в данном очерке мы обратились к ряду источников, которые фиксируют самый момент выезда в Россию иноземных татар.
Нельзя не согласиться с А.В.Беляковым, что просопографические работы по XVII веку во многом представляют из себя справки, написанные о материально-финансовом благополучии, пожалованиях и содержании, находившихся на русской службе выходцев [Беляков, 2011], ведь материальные пожалования, траты на содержание, в первую очередь, и фиксируются документами государственного делопроизводства в процессе смены иноземцем - в нашем случае татарином - своего сюзерена [Лисейцев, 2006а]. По этому пути пойдем и мы.
Татары, как и другие иноземцы с юга, выезжали на Русь несколькими путями: 1) приезжали с посольствами [О дипломатических отношениях с Крымом и Ногаями в период Смуты см.: Лисейцев, 2002; 2006а; 2006б]; 2) выезжали в пограничные города [О выезде в Россию выходцев из Речи Посполитой в 1-й пол. XVII св. см.: Папков, 2004; Малов, 2011]; 3) принимались на службу из русского плена. Количественное соотношение выехавших разными способами татар мы оставляем для будущих исследований и исследователей.
В первом случае выезд иноземцев-татар фиксируют документы Посольского приказа [РГАДА, ф.112, оп.1; ф.115, оп.1; ф.123, оп.1-4; ф.127, оп. 1-2; ф.131, оп.1-2; ф.159, оп.1-6; Лисейцев,
