CC BY
93
Список использованной литературы и источников
1. Agamben G. Homo Sacer. Sovereign Power and Bare Life. — Stanford, CA: Stanford University Press, 1998. — 228 p.
2. Agamben G. Infancy and History. On the Destruction of Experience. — London and New York: Verso, 2007. — 256 p.
3. Edkins J. Whatever Politics // Giorgio Agamben: Sovereignty and Life / Edited by Matthew Calarco and Steven DeCaroli. — Stanford, CA: Stanford University Press, 2007. — 296 p.
4. Gad U. P., Petersen K. L. Concepts of politics in securitization studies // Security Dialogue. N 42 (4—5). August - October 2011. — Pp. 315-328.
5. Stritzel H. Security, the translation // Security Dialogue. N 42 (4—5), August - October 2011. — Pp. 343-355.
6. Tjalve V. S. Designing (de)security: European exceptionalism, Atlantic republicanism and the 'public sphere' // Security Dialogue. N 42 (4-5). August-October 2011. — Pp. 441-452.
1 Аналогичная тема о судьбах советских женщин, вступавших в связь с немцами, кстати, только относительно недавно стала предметом внимания в России (фильм Веры Глаголевой «Одна война» — одна из первых попыток поднять этот сюжет на языке кинематографического нар-
ратива).
2
Именно такой подход решили воспроизвести недавно на Украине, предложив ввести преследование тех, кто ставит под вопрос реальность голодомора как сознательной политики руководства СССР по истреблению украинской нации. Заразительным оказался этот пример и для российской элиты, в недрах которой родилась идея о введении наказания за отрицание победы СССР в Великой отечественной войне.
С. И. Погодина
МОСКОВСКИЙ ЖУРНАЛ «КУКАРТ» (1990-2000-е): ПОПЫТКА РЕВИЗИИ КУКЛЫ*
Статья Ю. М. Лотмана, посвященная проблеме куклы в системе культуры, впервые была написана в 1978 году специально для второго номера журнала «Диалог искусств»1 по специальной просьбе И. Уваровой. Тот номер журнала «ДИ» было решено посвятить проблеме и прагматике куклы в рамках широкого культурного диалога. Написанный текст тогда не удовлетворил Ю. М. Лотмана, и номер так и не вышел, — но уже по идеологическим соображениям — печатать такие статьи как «Петрушка на фронте» в месяц празднования годовщины соз-
дания Красной Армии было запрещено редактору. По воспоминаниям И. Уваровой: «Главное: мы обратились в Тарту к самому Ю. М. Лотману, и он согласился написать для нас о кукле в культуре. И написал. Оказалось мало — Лотманы отозвались на кукол куда более горячо, чем мы могли рассчитывать: Зара Григорьевна Минц написала о Прекрасной даме, они же прислали работу своей аспирантки о кукле у Тынянова. Все это вошло в памятный номер «ДИ» — который все-таки вышел, и тогда стало ясно, что открывается перспектива для журнала с лот-мановским ракурсом: кукла в культуре» [8, с. 51]. Таким образом, родилась дискуссия, позволившая говорить с научной, семиотической, социологической точек зрения о таких предметах как феномен и феноменология куклы в рамках мировой культуры. Значимость сюжетики куклы в культуре и — уже — славянской словесности неоспорима, так как кукла входит в семиотическую систему мировой культуры. Изначально будучи объектом фольклорного/архаического сознания и используемая в ритуально-обрядовых и игровых практиках, с развитием письменности и литературы кукла вошла в сюжеты и тематики писателей и художников различных культур. Оставляя за скобками данной статьи проблему репрезентации куклы в литературных/фольклорных контекстах и конвенциях, обратимся к не описанному до сегодняшнего дня сюжету — опыту включения куклы в периодику, попытке сделать куклу предметом и темой целого журнального сборника. Иными словами, в центре сюжета данной статьи будет попытка осмысления опыта московского журнала «КукАрт» по ревизии куклы в контексте системы мировой культуры. Подобная попытка описания бытования куклы в разных по своим семиотическим характеристикам пространствах — театральном, литературном, живописных практиках — является уникальной по своей сути. Эта уникальность выявляет широкие аспектуальные возможности для научного исследования, очерчивая обширный круг вопросов данной проблематики. Понятие ревизия этимологически происходит от латинских глаголов revisio — revidere, где семантически вычленяются префикс ге — «обратно, опять, снова» и глагол videre — видеть. Для нас в данной статье будет основополагающим понимание в термине «ревизия» семантики вновь/снова увиденного и именно через эту трактовку слова проходит процесс осмысления феномена куклы, куклы как вещи в периодическом московском издании «КукАрт».
Таким образом, целью настоящей статьи становится кросскультурный анализ феномена куклы через опыт периодического журнала «КукАрт», с начала 1990-х и до середины 2000-х проводившего ревизию куклы, т.е. публикуя тексты, статьи и репортажи, связанные с проблемой куклы в семиотической системе культуры. Принцип выделения тех или иных тематических аспектов, в рамках которых проходит ревизия куклы, позволяет акцентировать значимые для исследования куклы культурные дискурсы — будь то пространство русского авангарда, или рассмотрение феномена куклы-манекена в современной городской культуре.
Московский журнал «КукАрт» начал выходить в самом начале 90-х годов ХХ века. Учредителями журнала стали Лига кукольников и СТД СССР; в редколлегию журнала при его создании входили Р. Агур, Р. Габриадзе, З. Гердт, Х. Юрковский. Идеологом журнала и его главным редактором выступила И. Уварова, известный театровед и культуролог. В числе первых авторов журнала значились Г. Ариевич, Д. Годер, М. Гуревич, Ю. Маринова, В. Новац-кий, С. Шац, О. Купцова. Использованный в названии журнала русско-английский неологизм дает возможность авторам концепции журнала подчеркнуть сюжетный аспект издания — кукла в широком смысловом пространстве искусства. Будучи специализированным и экспериментальным изданием, журнал выходил ограниченным тиражом.
В 2004 и 2008 годах на основе «КукАрта» были изданы еще 2 специальных номера — журналы «Маска. Кукла. Человек. Материалы лаборатории режиссеров и художников театров кукол под руководством И. Уваровой» (Москва, 2004) и «Кукла. Материалы лаборатории режиссеров и художников театров кукол под руководством И. Уваровой» (Москва, 2008). В журналах были опубликованы научные, художественные и публицистические статьи, охватывающие «кукольную» тематику в самых различных ее аспектах.
Очерчивая риторику журнала «КукАрт», авторы пишут во вступлении в «КукАрте» № 1: «Кукарт» — это первый в нашей стране сборник, посвященный куклам. «Кукарт» — это все: от кукольного театра и мультипликации до наскальных рисунков, огородных пугал и детских пупсов. «Кукарт» — это изумительное открытие для любого иностранца, интересующегося искусством, ведь куклы владеют всем - самым «диким» авангардом, самым изысканным эстетством, чистым примитивом, тонкой стилизацией и простодушным детством» [5, с. 1]. Уникальность журнала видится в его попытке собрать и критически осмыслить богатый пласт мировой культуры через феноменологию и прагматику образа куклы, выявив аспектуальные возможности для кросскультурного анализа феномена куклы в мировом культурном контексте.
Первый номер журнала «Кукарт» вышел в 1991 году. Примечательно само время создания и первого издания журнала - переходное, неспокойное, пограничное, — и как пишут сами авторы во «Вступлении трагическом»: «Зачем затеваем мы новый сборник? Когда все летит в тартарары, когда не знаешь, что будет через час - страх несет людей по земле. И вот они покидают дом, страну, театр в конце концов... Значит так: плывет корабль. Бог знает куда. И вот за борт летит бутылка с запечатанной запиской — это и есть наш журнал» [5, с. 1]. Это перекликается с одной из онтологических специфик куклы как пограничного объекта двумирья — актуального и в рамках эстетики и идеологии европейского Романтизма (например, см. «Щелкунчик и мышиный король» и «Песочный человек» Э. Т. Гофмана), и в контексте фольклорного (архаического) сознания, где кукла выступает как пограничный предмет, совмещающий в
себе амбивалентные категории сакральное/профаное, живое/мертвое, одушевлен-ное/неодушевлегнное.
Каждый номер журнала тематически индивидуален и концептуально продуман. Так, вышедший в 1991 году тиражом в 5000 экземпляров первый номер журнала (илл. 1) в основном был сосредоточен на обзоре современных театральных кукольных постановок и процессах, связанных с этой культурной областью. После «Вступлений» помещен отрывок из книги Абрама Терца «Голос из хора» («Мордовские лагеря», впервые издана в Лондоне в 1973 году), где автор упоминает этнографическую заметку из жизни эскимосских женщин, при длительной отлучке мужа делавших его изображение и заботившихся об этой фигурке как о живом человеке. Кукла как вместилище человеческой души становится сакральным объектом, и развитие этого мифологического мотива продолжается пафосом последующих текстов первого номера журнала. В первую очередь уделяется внимание именно театральному аспекту кукольной проблематики — за отрывком из текста Терца следует большое интервью с Р. Габ-риадзе, художником, сценаристом, художественном руководителем театра марионеток. Тема кукольного театра продолжается текстом М. Гуревича «Красная болезнь» о вильнюсской постановке спектакля «Краснуха» В. Мазураса по пьесе С. Гяды, репортажам о фестивалях кукольных театров и театральной жизни в целом («Питер Шуман в Абакане», «Парадоксы», «Наши гости», «Наши взлеты», «Апофеоз», «Репортаж из Томска», «Питер Шуман выступал в Москве», «Три истории, рассказанные Фридманом» и т.д.). Впрочем, помимо репортажей и интервью, авторы журнала пытаются дать и определенный критический анализ феномена куклы — об этом текст совместного доклада В. Новацкого и И. Уваровой «Она родилась вместе с человеком», статьи Х. Юровского «Кукла между ритуалом и театром», критическая статья С. Погадаевой «Механическая эксцентрика баухауза», эссе Питера Шумана «Радикализм театра кукол». Интересен и корпус художественных текстов, размещенных в первом номере журнала. Это достаточно пестрый набор текстов самых разных стилевых направлений, культурного контекста, времени создания. Среди них — отрывки из «Азбуки» Д.А. Пригова, стихотворения Д. Самойлова «Театр моего двора» и И. Иоганна «Стихи про мышей», глава из книги мемуаров Ю. Даниэля «Я бы не смог найти это место на карте...», древнекитайские легенды «Чудесный мастер», «Деревянная собака, умеющая лаять», японская народная сказка «Жалобы кукол». Таким образом, журнал расширяет кукольную проблематику за счет активного включения текстов из багажа мировой литературы и фольклора. Номер щедро снабжен иллюстративным материалом. Безусловная ценность первого номера журнала — в фиксации событий в
области театра кукол, проходивших в самом начале 1990-х, что позволяет ретроспективно увидеть и очертить тенденции и злободневные на тот момент сюжеты.
В 1992 году вышел третий номер, обращенный к сложной и мало исследованной культурологической теме «Домашнего театра». Журнал раскрывает ее во всех смыслах — формат номера концептуально продуман, и страницы раскрываются на манер театрального занавеса в разные стороны (илл. 2), акцентируя роль кукол в пространстве домашнего (городского) быта XIX и XX вв. Польский исследователь Я. Верчинская в статье «Бумажный мир театра» проводит ревизию феномена «бумажных кукол для одевания», который появился в конце XVIII века, именно тогда став, правда ненадолго, явлением массовой городской культуры. Всерьез история бумажных кукол началась в 30-е года XIX века. Исследователь видит причину рождения бумажных кукол в возрастающем интересе к разнообразной одежде, региональным и национальным костюмам, наконец, со стратегией пропаганды современной моды. Изначально предмет взрослого игрового дискурса, примерно в 1860-х бумажные куклы вошли в пространство детской комнаты, примерив на себя игровые функции. В свою очередь бумажный театр морфологически близок этим куклам, хотя он уже целиком принадлежит XIX веку, заключает исследователь. Феномен домашнего бумажного театрика утрачивается на рубеже ХК и ХХ вв., что Я. Верчинская связывает с изменением зрительских стратегий, читательского отношения к драматургии в целом (пьесы Г. Ибсена, А. Чехова, О. Уайльда принадлежат уже другой эпохе). В этом же номере опубликован текст Н. Геташвили «Заметки непрофессионала», повествующий о домашнем кукольном театре Г. Д. Туманишвили, представителя дворянского рода, физиолога и члена-корреспондента АН Грузии. Эти воспоминания реконструируют феномен домашнего театра второй середины ХХ века, добавляя тем самым ценный материал в общую картину заявленной проблемы.
Творчество Бориса Биргера — известного советского театрального художника — осмысливается через ряд текстов, освещающих тему домашнего театра художника: об этом статьи Н. Уваровой «Борис Биргер», Ю. Даниэля «Гомер, Гейне, Бернс,Омар Хайям, Руставели, Франсуа Вийон на день рождения Бориса Биргера». Рубрика «Вторжение кукол» продолжается сочинением М. Горелика «Цинциннатов шкаф» и статьей Г. Коваленко «Марионетки Александры Экстер». Рассуждения С. Столярова «Введение в теорию пантеатра» затрагивают важные для мировой культуры проблемы восприятия образов Человека, Маски и Куклы в контексте различных литературных жанров. Завершается третий номер «КукАрт» рубрикой «Тут у нас, там у них» о новостях фестивальной театральной жизни и примечательными комиксами «Даблоиды» концептуалиста Л. Тишкова, иронизирующими над темой двойничества, дупли-
кации, вторичности. Понятие «даблоид» ввел в художественный узус сам Л. Тишков, создав концепцию даблоида (см. книга «Даблоиды», Има-Пресс, 1991; пьеса «Даблоиды» в журнале «Место печати» № 1, 1992).
Художественные тексты, отобранные для третьего номера «КукАрт» — В. Гете «Из моей жизни. Поэзия и правда», глава «Любимые игрушки» из мемуаров «Мои воспоминания» А. Бенуа, отрывок «Человек с золотым ключом» из «Автобиографии» Г.К. Честертона, фрагмент из книги исследовательницы кукол и театра Н. Я. Симанович-Ефимовой «Теневой театр» подчеркивают ту важную культурную роль, которую играл домашний ( кукольный) театр в поэтике городского быта прошлых веков.
В четвертом номере «КукАрт» затрагивает важную проблему «Книга и кукла» (или «Литература и кукла»). Кукла в литературе — одна из важнейших и обширных областей изучения феномена куклы и, безусловно, один номер журнала предполагает лишь краткую ревизию куклы в литературном аспекте. Кукла как образ наиболее ярко репрезентирована в произведениях эпохи Романтизма, и именем Яна Дроссельмейера, персонажа сказки Э.Т. Гофмана «Щелкунчик и мышиный король», открывается четвертый номер журнала (рубрика «Шутки, свойственные театру кукол» — «Яан Дроссельмейер. Письмо советнику медицины г-ну Штальбауму»). Статья Х. И. Рогацки «Литературная легенда куклы, или как что-то становится кем-то (критическая фантазия)» начинается с цитаты из «Отверженных» В. Гюго, эпизода с куклой, которую дарит Козетте Жан Вальжан. У Гюго образ куклы также носит романтический характер, но поэтика гофманского романтизма уже сменяется французским реализмом. Автор статьи рассматривает образ куклы, познание ее психики в текстах XIX века — на примере романа «Кукла» Б. Пруса, стихотворения «Кукла» Б. Лесьмяна, сочинений «Куклы» Л. Стаффа и «Стеклянного зверинца» Т. Уильямса. Автор верно отмечает значимость категории времени для кукол в литературных текстах: «Мрак ночи удивительно способствует таинственной жизни кукол. Тогда они послушны страсти, а не просто подражают людям. Ночь для кукол - час любви» [7, с. 22], и ссылается на сказочные тексты Г. Х. Андерсена («Цветы маленькой Иды», сказки об Оловянном солдатике, фарфоровой пастушке и трубочисте). Проводя ревизию кукол в польской и европейской литературе, автор затрагивает тематику ужасного-фантастического, любви между человеком и куклой. В тексте А. Чаянова «История парикмахерской куклы, или последняя любовь московского архитектора» даже без авторской приписки («памяти великаго мастера Эрнста Теодора Амедея Гофмана посвящает свой скромный труд автор») отсылка к гофманской поэтике очевидна читателю: мотивы двойничества, преступной любви, фатальных случайностей, роковой любви главного героя к кукле-манекену взяты из регистра прозы немецкого романтика и вторичны по своей сути, утверждая тем самым прецедентный характер данного текста.
За хорошо известной статьей Р. Якобсона «Статуя в поэтической мифологии Пушкина» следует первая публикация (!) пьесы «Разговора на полке в кукольной клинике» Саши Черного со вступительной заметкой В. Приходько «Зайди в игрушечный ларек.». В. Приходько акцентирует интерес Черного к кукольному театру, игрушкам, и соотносит его интерес с известными строками из стихотворения Ин. Анненского «То было на Валлен-Коски» (1909 год) — «Бывает такое небо, такая игра лучей, что сердцу обида куклы обиды своей жалчей...», которые интенционно совпадают с ракурсом «кукольных» произведений Саши Черного. Его пьеса публикуется в журнале по тексту посмертного сборника рассказов «Белка-мореплавательница» (Париж, 1933 год) из Приложения к парижскому литературно-иллюстрированному журналу «Иллюстрированная Россия».
В рубрике «Ностальгия» авторы журнала публикуют фотографии и комментарии к спектаклю «Шарль де Костер» по пьесе «Тиль» Г. Горина, и оформленного образами, взятыми с картин Иеронима Босха. Корпус художественных текстов в этом номере «КукАрта» продолжается публикацией «Пятой картины» из «Натуралий» (пьеса «Персона» по повести Ю. Тыняева «Восковая персона») Людмилы Улицкой и сокращенной версией детектива «Куклы» Агаты Кристи. В свою очередь корпус научных текстов представлен фрагментом из статьи «Поэтика Достоевского и архаические схемы мифологического мышления» В. Н. Топорова и статьей А. Найдена «Куклы. Дистанция жертвенной связи», в которой исследователь успешно рассматривает «Господина Прохарчина» Ф. Достоевского через бахтинскую концепцию о смеховой культуре и теорию народного театра, усматривая в главном герое образ итальянского героя-маски площадного театра Пульчинелла. Таким образом, автор статьи отмечает кукольный элемент, который Достоевский вносит в свой ранний рассказ, а также использование мотивов двойничества, взаимоотношения человека и природы, скрытого и открытого, что впоследствии писатель разовьет в своем творчестве и что в тоже время является принципиальными характеристиками куклы во многих литературных контекстах. Примечательно, что один из завершающих текстов номера опять аллюзийно возвращает читателя к корпусу гофманских тексов и его поэтике - сочинение П. Волковой называется «Кот Мур и Серпентина», намекая на знаменитый сатирический роман «Житейские воззрения кота Мурра» Э. Т. Гофмана.
В 1994 году тиражом уже в 1000 экземпляров вышел «КукАрт» № 5. Этот номер развивает тему лже-куклы, или, используя иную терминологию, — манекена. Тексты художественной литературы представлены классическими образцами из корпуса мировой литературы — «Лавка древностей» Ч. Диккенса, «Венера Илльская» П. Мериме, «Кольцо» Т. Мура. В номере опубликована статья Ю. М. Лотмана «Куклы в системе культуры», с примечательным вступительным комментарием Н. Уваровой: в 1978 году в редакции журнала «ДИ» было решено сделать номер, посвященный проблеме куклы, и № 2 уже был отдан под эту тему. Но тот текст о кукле, опубликованный в «ДИ», не удовлетворил Ю.М. Лотмана, и статья о кукле в системе
культуры в том виде, в каком она опубликована в полном собрании сочинений Лотмана [11] и журнале КукАрт № 5 - додуманная и переписанная исследователем уже после публикации в «ДИ».
Научный дискурс пятого номера журнала продолжается статьей Х. Юрковского «Стимуляторы развития театра кукол», носящий ретроспективный характер и обозревающий историю театра кукол в Европе, антагонистические отношения между куклой и актером, идею о сверхмарионетках режиссера-авангардиста Д. Крэйга и т.д. Проблематика манекена как лжекуклы отображена в тексте А. Давыдовой «Безназвания», где рассматривается проблема кон-сьюмеризма, современного общества потребления, породившего феномен манекена, количество манекенов. Манекен видится автору как стиленесущий объект среднестатистического американского города конца ХХ века: «Очевидно, что манекены есть представители сегодняшнего художественного стиля, порой — завтрашнего. Но никогда — не вчерашнего. Вероятно, из всех стиленесущих объектов американского города манекен — наиболее часто встречающаяся трехмерность» [8, с. 5]. Акцент в статье сделан на важность локации, т.е. — витрины, в которую обычно помещен манекен. Витрина - это всегда публичное пространство. В манекене транслируется идея Р. Барта о чистоте (стерильности) как одного из центральных мифов современной урбанистической культуры. Примечательность данного текста видится в том, что нем отображен первый эмпирический опыт автора — взгляд на долгое время закрытого для советского обывателя быт американского города с его идеологией консьюмеризма. Эта поэтика быта американского города рассматривается автором через символический посредник — куклу-манекена, который, в свою очередь, дает широкое поле для (полевых) наблюдений: «Также проживает в Америке целое племя стилизованных манекенов, символичных вдвойне: если манекен в принципе есть изображение человека, то здесь мы имеем дело с метафорой второй степени — с манекеном манекена, метаманекеном» [8, с. 4]. Таким образом, кукла-манекен становится определенной метафорой-символом для социокультурной характеристики пространства среднестатистического американского города с точки зрения постсоветского жителя.
Седьмой номер «КукАрта» вышел в 2000 году (илл. 3). Он был по-свящён мало изученной, но более чем перспективной теме «Кукла и авангард». Точнее, речь в журнале шла о куклах в контексте истории двух русских авангардов - 1910-20-х годов и волне авангарда, случившейся в 1970-90-е. Номер журнала вышел при поддержке Института Открытого общества и Центра искусства Сороса (Москва). Риторику всему номеру журнала задает вступительная пьеса — ее жанр заявлен как «киносценарий в технике компьютерной анимации» — с
характерным названием «Кукла сбежала». Название взято как часть народной приметы (дана в эпиграфе): кукла сбежала — авангарду быть. Нарратив пьесы — беседа безликих (первый голос, другой голос, голос оппонента, чей-то недовольный голос, ехидный голос и т.д.) персонажей и известных личностей (голос Игоря Макаревича, голос Фридриха Ницше, голос Олега Кулика и т.д.). Таким образом, упомянутая пьеса создает определенную интенцию для всего номера журнала, который делится на четыре смысловые части — 1) Театр Авангарда, 2) Боги покидают этот мир, 3) Игра без игры и 4) Кукла вернулась. Проблематика статей в журнале различна, но концептуально они очерчены мотивом «путешествия» куклы в культуре ХХ и XXI веков в проекции авангардистских практик. Далеко неслучайно в эпиграфе к пьесе выступает ироничная русская народная примета: кукла сбежала — авангарду быть, которая, тем самым, вписывает проблематику феномена куклы и авангарда в фольклорный дискурс. Это триединство кукла — фольклор — авангард осмысливалось не единожды, и замечательная статья белградского слависта И. Антанасиевич «Символические посредники: авангард и фольклор» [1] наглядно демонстрирует посредством куклы преемственность этих двух культурных страт. И авангард, и кукла, с одной стороны, апеллируют к фольклорным образам, к архаичному сознанию. С другой стороны, авангард, также как и кукла, стоит на пограничных позициях, — и если кукла это пограничный объект между живым/мертвым, профа-ным/сакральным, то авангард — и время возникновения/активизации русского авангарда эту мысль наглядно иллюстрирует — проявляется как «реакция художественно-эстетического сознания на глобальный перелом в культурно-цивилизационных процессах» [1, с. 153]. Таким образом, кукла может быть рассмотрена как символический посредник между фольклором и авангардом, и закономерно, что куклу выбирают для своих инсталляций и перформансов современные художники, творящие в области актуального современного искусства. Арт-проекты «Лигномания», «Похороны Буратино» И. Макаревича, перформансы «Упаковка» М. Перчихиной, «Пожиратель кукол» К. Скотникова, «Театр на Земле» С. Столярова, «Пупс-арт» В. Анкудинова, наконец «Как я сделался собакой» О. Кулика — это лишь те художественный акции и проекты в рамках русского contemporary art, что упомянуты в рассмотренном седьмом номере журнала «КукАрт».
Осмысление феномена куклы в рамках культуры русского авангарда первой волны, авторы журнала репрезентирует через включение отрывков из научных работ, посвященных проблеме авангардного театра начала ХХ века. Среди них — статья Г. Губановой «Победа над солнцем» (театр по Малевичу), статья И. Березкина «По сцене бредет существо» о куклах Пикассо (балет «Парад»), о марионетках итальянского футуриста Ф. Деперо («Пластические танцы» 1918 года), о куклах Эль Лисицкого (серия графических листов, изданная в Ганновере в 1923 году под названием «Пластические образы электромеханического представления «Победа над солнцем»») и о куклах Шрейера, предложившего свой вариант театра в эстетике немец-
кого экспрессионизма. Эту парадигму успешно продолжают статьи С. Погадаевой «Механическая эксцентрика баухауза» и Г. Коваленко «Марионетки Александры Экстер». Приведенные далее отрывки из «Заумного языка» В. Хлебникова и трагедии «Владимир Маяковский» и «Вот так я сделался собакой» В. Маяковского заканчиваются статьей А. Найдена и Д. Горба-чова «О том, как Малевич играл в куклы». Логика отбора данных статей и текстов репрезентирует основный принцип существования куклы в мировом культурном пространстве, и этот принцип неслучайно соотносится с идеей побега, полета в небеса (цитируя Даниила Хармса). Известно, что кукла еще в древности определила для себя промежуточное пространство, связывающее небо и землю, мир бытия и мир инобытия; в Средневековье в виде куклы изображалась отлетающая душа [15, с. 13—32]. «При всей своей изначальной статике кукла в художественном пространстве ХХ в. коррелирует с «реющими» объектами, поскольку обнаруживает в себе удивительные способности как к внешнему, так и к внутреннему движению, к бесконечным перекодировкам и метаморфозам» [2, с. 199], — пишет исследователь О. Буренина, и эта мысль удачно иллюстрирует сюжетику статей в «КукАрте».
Последняя часть седьмого номера под названием «Кукла вернулась» начинается со статьи украинского литературоведа В. Л. Скуратовского «Из заметок в фойе театра марионеток» (написана в 1994 году). Ретроспективно анализируя феномен дублетов, механических копий человека, ставших одним из знаковых проблем мировой культуры, В. Скуратовский основывается на примерах из русской и мировой литературы. Отправной точкой возникновения данной проблематики полагая 1735 год, когда Карл Линней в своей «Системе природы» окончательно лишил человека его онтологической уникальности, переместив из контекста метафизического в «естественный» — в класс млекопитающих, отряд приматов вместе с обезьянами и полуобезьянами [9, с. 104]. На этом мировоззренческом фоне трансформируется и развивается проблема «гомонкулюса», на разных этапах принимая форму и прагматику то куклы-автомата, то марионетки, то и «вовсе «субъекта» современного процесса» [9, с. 107]. Под современным процессом автор понимает образы марионеток, трансформировавшихся в предметы массового материального производства, которые в свою очередь попадают в поле интереса современных художников-концептуалистов. Именно на творческих практиках авангардистов второй волны завершается сюжетика номера:
«Первый Голос. Актуальное искусство — тот же авангард, но авангард, принявший о внимание все, что до него было. Читатели «Буратино» выросли. Частично они стали художниками-авангардистами, авангарда новой формации - актуального искусства. В художники новой формации пошли философы, филологи, люди образованные, почти все знающие, и от того утратившие оптимизм и футурологические ослепления авангардистов 20-х. Никаких тотальных и глобальных манифестов. Каждый — частный случай. Сверхчеловек свернулся в куклу-Буратино. Художник проживает сам в себе, - сам на себе, — тему сбежавшей куклы, и пробует
силу веревок и нитей, теперь он наматывает их на себя, чтоб не достались никакому кукловоду» [9, с. 15].
Сдвоенный десятый и одиннадцатый номер вышел в 2006 году. Первый из них сосредоточен на личности театрального режиссера Вс. Мейерхольда. В нем публикуются отрывки из книги «Мейерхольд о театре», и журнала «Любовь к трем апельсинам. Журнал Доктор Дапер-тутто» 1914 года. Статья советского режиссера и театрального критика В. Н. Соловьева («К истории сценической техники commedia delГarte», «К вопросу о теории сценической композиции»), в 20-е годы ХХ века выступавшего с рецензиями и теоретическими статьями, посвященными творчеству Вс. Мейерхольда. Отрывок из статьи В. Н. Соловьева о комедии дель ар-те семантически развивается статьей К. А. Вогак о «Театральных масках», впервые опубликованный в уже упомянутом журнале «Доктора Дапертутто». Таким образом, очерчивается определенная преемственность (журнал Мейерхольда начала ХХ века — «КукАрт» начала ХХ1). Отрывком из «Воспоминаний» В. Верегиной о создании журнала «Любовь к трем апельсинам», о встречах с А. Блоком завершается часть под названием «Студия на Бородинском» и начинается вторая — «Уральская зона». Тематически она охватывает современные театральные штудии, которые генетически идут от авангардных экспериментов Мейерхольда. Здесь публикуются статьи Н. Уваровой «Вся королевская конница», М. Борштейна «Урал всамделишный» и т.п. Такое включение в одно текстовое\публицистическое пространство двух культурных страт (журнал и театр Мейерхольда \ современный русский (уральский) театр) подчеркивает современность поэтики Мейерхольда в сегодняшнем русском культурном контексте. Современность воспринимается современниками в новейшей русской литературе как «смещение системы, выпад из системы» [14] отмечает критик и литературовед Н. Иванова в связи с актуальными проблемами современной русской словесности [4, с. 52]. Данная трактовка понятия современность вполне применима и к театральной парадигме, когда современные авторы обращаются к культурным опытам прошлого века.
Таким образом, рассмотренные и описанные выше номера московского журнала «Ку-кАрт» позволяют очертить ряд высказываний\размышлений на тему бытования куклы, провести попытку ревизии образа куклы в системе культуры. Неслучайно, именно статья Ю.М. Лотмана «Куклы в системе культуры» послужила толчком для создания журнала уникального типа, посвященного исключительно проблеме куклы в разных тематических аспектах. Лотма-новская концепция выявила ракурс публицистического издания, целиком посвященного проблеме включения куклы в семиотическую систему (мировой) культуры. В свою очередь, данный принцип тематического построения периодики - концептуальная продуманность каждого номера журнала - рисует те мотивы и аспекты, в рамках которых может быть исследован феномен куклы. Подобная вариативная ревизия, т.е. вновь пересмотра понятия «кукла», куклы как вещи, воспроизводимая периодическим изданием «КукАрт», хорошо иллюстрирует собою
мысль философа М. К. Мамардашвили о невозможности «измерить» вещь, т.е. не только выстроить относительно нее какую-то научную теорию или «знание причин», но и даже воспринять в качестве «вещи», не вписав ее в какую-то рациональную структуру [12]. Это утверждение, в свою очередь, соотносится с ключевым положением теории американского физика Х. Эверетта о многовариантной Вселенной (Мультверсе/МиЬгуегее), согласно которой возможно бесконечное множество параллельно и независимо существующих картин мира и интерпретаций событий, одномоментно возникающих у разных наблюдателей [16]. Иными словами, правомерно говорить о том, что такая вещь как кукла получает различные толкования и интерпретации как в самых различных культурах и исторических периодах, так и в индивидуальных практиках. Верна здесь и обратная мысль, высказанная антропологом и исследователем феноменологии куклы И.А. Морозовым, — «В различных культурах и в индивидуальных практиках куклой могут признаваться очень разные по форме вещи. Но при этом у них есть некие общие уникальные признаки и свойства, которые и позволяют говорить о феноменологии куклы» [13, с. 19— 20]. Именно эти уникальные общие признаки и свойства куклы как объекта культуры выявляются в ревизионистском опыте журнала «КукАрт». Развивая ревизионистский опыт журнала, можно наблюдать еще одну немаловажную тенденцию — это историческая эволюция вещи. От личностно окрашенного, зачастую сакрализованного предмета в традиционной культуре вещь постепенно переходит в функциональный компонент рутинной деятельности человека в современном мире [3]. Ракурс текстов, опубликованных в журнале «Ку-кАрт», иллюстрирует подобную тенденцию, наглядно демонстрируя историческое изменение в отношении человека к веще-кукле на примере литературных и фольклорных текстов, практик современного искусства и стратегии развития массовой культуры.
Завершая ревизию куклы на примере аналитического обзора московских журнальных сборников «КукАрт» за период 1990-2000-х гг., таким образом, можно прийти к кратким обобщающим мыслям. В первую очередь, ревизия, т.е. вновь пересмотр понятия куклы, которую успешно предпринимает московский журнал «КукАрт», высвечивает важные тематические аспекты, в рамках которых может быть представлен/рассмотрен феномен куклы. Среди них — и «классическая» тема «Кукла и книга» («Кукла в литературе»), и менее изученный феномен «домашнего театра», в котором активно присутствует кукла как объект игры, театрального дискурса, что, в свою очередь, напрямую связано с городской массовой культурой; перспективна и практически неописана история взаимоотношений куклы и практик русского авангарда (как первой, так и второй волны), и № 7 журнала «КукАрт» акцентирует в этой связи важные аспекты и наблюдения. Во-вторых, опыт журнала «КукАрт» по ревизии куклы в системе культуры иллюстрирует одно из положений философа М. Мамардашвили, соотносимые с теорией американского физика Х. Эверетта, о том, что вещь (в данном случае — кукла) получает самые различные толкования и интерпретации в самых различных культурах и исто-
рических эпохах, при этом обладая некими уникальными общими признаками, которые и позволяют говорить о феноменологии куклы. Уникальный ревизионистский опыт московского журнала «КукАрт» подтверждает эту мысль с одной стороны, с другой — намечает важные аспекты и наблюдения для дальнейшего изучения мало исследованной, но научно перспективной темы, заданной еще Ю.М. Лотманом, — куклы в системе культуры.
Примечания
* Автор статьи выражает свою искреннюю благодарность О. Н. Купцовой за предоставленные номера журнала «КукАрт».
1. Диалог искусств, является преемником «Декоративного искусства» — одного из старейших российских периодических изданий по изобразительному искусству, основанному в 1957 году. Журнала, который благодаря уникальной команде собранной его первым главным редактором Михаилом Ладуром, стал самым «живым» журналом по искусству в советское время. В журнале ДИ получили первый опыт арт-журналистики создатели возникших в 1990-е годы новых журналов по искусству: «Пинакотека», «ХЖ», «Кукарт», «Русская галерея» («Третьяковская галерея»).
Список использованной литературы и источников
1. Антанасиевич И. Символические посредники: авангард и фольклор //Авангард и идеология: русские примеры. — Белград: Фото Футура, 2009. — С. 153—163.
2. Буренина О. Д. Символистский абсурд и его традиции в русской литературе и культуре первой половины ХХ века. — Санкт-Петербург: Алетейя, 2005. — 332 с.
3. Голофаст В.Б. Люди и вещи // Социологический журнал. — 2000. - № 1—2. — С. 58— 65.
4. Иванова Н. Русский крест. Литература и читатель в начале нового века. — М.: Время, 2011. — 253 с.
5. «КукАрт» № 1. — М., 1991. — 97 с.
6. «КукАрт» № 3. — М., 1992. — 168 с.
7. «КукАрт» № 4. — М., 1993. — 97 с.
8. «КукАрт» № 5. — М., 1994. — 89 с.
9. «КукАрт» № 7. — М., 2000. — 121 с.
10. «КукАрт» № 11—11. — М., 2005—2006. — 129 с.
11. Лотман Ю.М. Куклы в системе культуры // Избранные статьи. Т. 1. — Таллинн, 1992. — С. 377—380.
12. Мамардашвили М. К. Сознание как философская проблема // Вопросы философии. 1990. № 10. — С. 3—18.
13. Морозов И. А. Феномен куклы в традиционной и современной культуре ( кросскуль-турное исследование идеологии антропоморфизма). — М.: Индрик, 2011. — 352 с.
14. Тынянов Ю. Н. Литературный факт // Поэтика. История литературы. Кино. — М.: Наука, 1977.-С. 255—270.
15. Фрейденберг О. М. Семантика постройки кукольного театра // Миф и театр: лекции по курсу «Теория драмы» для студентов театральных вузов. — М.: Институт театрального искусства им. А.В. Луначарского, 1998. — С.13—32.
16. Everett H. «Relative State» Formulation of Quantum Mechanics // Review of Modern Physics. 1957. Vol. 29. — P. 454—462.
