CC BY
86
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2008. № 6
ИЗ ИСТОРИИ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Л.Д. Дергачева
МОСКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ И ГАЗЕТА «МОСКОВСКИЕ ВЕДОМОСТИ» в 1880-х гг.
Газета «Московские ведомости» («МВ»), принадлежавшая Московскому университету с момента ее основания в 1756 г., была сдана в аренду М.Н. Каткову и П.М. Леонтьеву в 1863 г. С этого времени вплоть до смерти Каткова в 1887 г. она являлась фактически частным, более того — его личным печатным органом. В качестве личного издания газета передавала взгляды своего редактора, но помещала информацию об университете, сохраняла его логотип, печаталась в его типографии и, если позиции арендатора и юридического владельца не совпадали, оказывалась в противоречивой ситуации. В результате ее отношения с Московским университетом на протяжении 1863—1887 гг. претерпели большие изменения. Их оценка в контексте общественной жизни пореформенной эпохи, когда шло размежевание идейных течений, заслуживает внимания, тем более что каждый из субъектов в означенный период занимал лидирующие позиции в своей сфере деятельности. М.Н. Катков был сторонником административного и идеологического диктата государства в области образования. В университетской среде были люди и с либеральными и с консервативными взглядами. Перевес то одних, то других групп оказывал влияние на взаимосвязи университета с его газетой, и последние становились показателем тех идейных настроений, которые преобладали в университете в рассматриваемое время.
Материалы «МВ» дают возможность проанализировать отношения юридического владельца с его изданием применительно к одному из самых сложных для них периодов — 1880-м гг., позволяют получить представление о характере этих отношений и смене факторов, влиявших на их изменение. Потенциально емким и интересным источником по теме являются также документы личного происхождения: письма, дневники, мемуары представителей университетских кругов, государственных чиновников, сотрудников «МВ» и других периодических изданий.
«Московские ведомости» 1880-х гг. были одним из самых влиятельных органов. Своим взлетом газета была обязана блестящему журналисту и публицисту М.Н. Каткову, игравшему значительную роль в политической жизни на рубеже десятилетий. П. А. Валуев записал в своем дневнике 23 июня 1883 г.: «Никто не дерзает в самодержавном
государстве восстать за самодержавные решения против Михаила Ни-кифоровича Каткова»1. Арендатор считал «МВ» своим печатным изданием. Его соратник профессор Московского университета Н.А. Любимов вспоминал: «В последнее время Михаил Никифорович настойчиво повторял, что "МВ" — его личный орган, не связанный ни с какой партией, ни с каким коллективным мнением»2. Соответственно был подобран состав сотрудников и организована редакционная работа. Катков являлся в одном лице автором, редактором, издателем, подавал идеи публикаций и контролировал их содержание. «Не было ни одного вопроса, который не возбуждался бы в "МВ" не по инициативе того, кому эта газета служит органом»3. Есть свидетельство Е.М. Феоктистова в отношении порядка, заведенного Катковым в редакции: «Каждая статья, заготовленная тем или другим из его сотрудников, подвергалась тщательному его просмотру»4.
«Интерес "МВ" при Каткове сосредоточивался главным образом в отделе передовых статей», — писал С.А. Петровский, сотрудничавший с газетой с 1877 г., а с 1882 г. занимавший должность второго редактора5. Передовой статье в своей газете Катков уделял особое внимание, подчеркивая, что она «если не всегда прямо выходит из-под пера издателя (или издателей, как прежде), то пишется ближайшими сотрудниками по его указанию... не только по мысли, но прямо со слов издателя, и ни одна статья не проходит без его проверки и переработки»6. Это подтверждала писательница Т.П. Пассек: «Когда он по болезни или чему-либо другому не мог сам писать и наблюдать за передовыми статьями "МВ", появление их прекращалось»7. Так что передовые стали наиболее показательными источниками, тем более что в основном они были написаны самим Катковым, хорошо знакомым с университетской темой8. «В университетском вопросе, — писал он, — я имею... права на внимание... Мною на деле изведаны потребности университетской жизни; мне знакомы все ее изгибы и закоулки»9.
В 1880-е гг. в «МВ» растет объем публикаций по университетской тематике, в число которых вошли и статьи о Московском университете.
1 Валуев П.А. Дневник. 1877—1884. Пг., 1919. С. 238.
2 Любимов Н.А. М.Н. Катков и его историческая заслуга. СПб., 1889. С. 16.
3 Московские ведомости (далее — МВ). 1884. 8 марта. № 67.
4 Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. М., 1991. С. 259.
5 МВ. 1887. 5 дек. № 335.
6 Там же. 1884. 8 марта. № 67.
7 Пассек Т.П. Воспоминания. Из дальних лет. 2-е изд. СПб., 1906. Т. 3. С. 307.
8 Передовые статьи печатались в «Московских ведомостях» без подписи, но после смерти Каткова были опубликованы: Катков М.Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей». 1863—1887. М., 1897—1898.
9 М.Н. Катков — К.П. Победоносцеву. 27 ноября 1883 г. // Тайный правитель России. К.П. Победоносцев и его корреспонденты. Письма и записки. 1866—1895. Статьи. Очерки. Воспоминания / Сост. Т.Ф. Прокопов. М., 2001. С. 154—155.
Становится заметной более критическая направленность последних, хотя, как и прежде, систематически печатались и материалы информационного плана. Редактор придавал большое значение университетской теме: в 1880—1884 гг. из 118 публикаций по этому вопросу 64 составляли передовые, причем 61 из них принадлежала перу Каткова.
В XVIII — начале XIX в. Московский университет неоднократно сдавал в аренду свою газету, сохраняя с ней довольно тесную связь. С 1806 г. длительное время «Московские ведомости» находились в управлении своего владельца, но во второй половине XIX в. по финансовым соображениям опять были сданы в аренду. По условиям контракта 1863 г., университет не имел никакого влияния на свое издание, и это ознаменовало начало нового этапа в их отношениях. В 1860-х — начале 1870-х гг. «МВ» отражали царившее между университетом и газетой согласие10. Переломным оказался 1873 г., когда министром народного просвещения Д.А. Толстым была инициирована разработка нового, консервативного устава для университетов. Следствием разных взглядов на университетскую политику, в отношении которой большая часть преподавателей Московского университета занимала либеральные, а Катков — крайне правые позиции, явились острые конфликты 1873—1877 гг. В самом конце десятилетия отношения субъектов стали более сдержанными: газета не помещала критических материалов о своем юридическом владельце. Однако в данный период она начала обсуждение проблем, прямо или косвенно затрагивавших интересы Московского университета, и это грозило нарушить хрупкое равновесие в отношениях сторон.
Xронологически первой, хотя и не главной такой темой стала роль либеральной интеллигенции в современном обществе. На рубеже 1870—1880-х гг. самодержавие в России переживало кризис, одним из симптомов которого явилось усиление революционного движения. Самое активное участие в нем принимала учащаяся молодежь, входившая в наиболее радикальное его крыло11. В 1879—1880 гг. один за другим совершались террористические акты против царя и государственных чиновников. Усиливалось студенческое движение. Волнения учащейся молодежи произошли в Москве, Казани, Киеве, Одессе, Xарькове.
Подъем освободительного движения очень тревожил М.Н. Каткова. Он и в 1870-е гг. писал об этом, обеспокоенный индивидуальным
10 См.: Дергачева Л.Д. Московский университет и газета «Московские ведомости» в 60-х гг. XIX в. // История Московского университета. 1755—2004 гг.: Материалы V научных чтений памяти профессора А.В. Муравьева. М., 2004. С. 284—299; Она же. Московский университет и газета «Московские ведомости» в 1870-е гг. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2007. № 4.
11 См.: Гросул В.Я. Русское общество XVШ—XIX веков. М., 2003. С. 368. Подробнее о студенческом движении см.: Щетинина Г.И. Студенчество и революционное движение в России. Последняя четверть XIX в. М., 1987.
террором, протестными настроениями, но в начале следующего десятилетия эта тема стала для него одной из ведущих. Показательно, что в 1878 г. издатель «МВ» посвятил такого рода сюжетам 7, в 1879 г. — 20, а в 1880 г. — 44 передовых12. На первое место им выдвигался вопрос о причинах крамолы и мерах борьбы с ней. Первоначально основным фактором, способствующим ее распространению среди молодежи, Катков считал происки внешних врагов. Но его взгляды изменились после суда над Верой Засулич и ее оправдания 1 апреля 1878 г.13 Причиной всех бед он объявил интеллигенцию и обрушил на нее свой гнев: «Народу нашему не достает достойной его интеллигенции. У нас нет науки и всего того, что от нее исходит. Наше образование, поверхностное и подражательное, не вносит света в нашу жизнь»14.
После взрыва в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г., который Катков назвал «величайшим из злодеяний», его критика интеллигенции сделалась особенно непримиримой. Теперь она направлялась против либерального ее крыла: «Этот умственный разврат, именующий себя либерализмом, в некоторой части нашего образованного общества, нашей интеллигенции, вот что делает возможным эти позорные явления, вот что поощряет крамолу»15. К этой мысли Катков возвращался неоднократно: «Ничем в настоящее время нельзя так раздражить представителей той части нашей интеллигенции, которая любит называть себя "либеральною", как напоминанием, что именно их несообразительное потворство и легкомыслие в общественных делах, не говоря о худшем, одно из главных условий, дозволивших семени нигилизма развиться в такой роскошный цвет»16.
Для обоснования обвинений Катков привлек материалы политических процессов 1870-х гг. и выделил в истории крамолы три периода: деятельность нечаевцев, «хождение в народ», террор против властей. Он отметил, что «процесс сообщников Нечаева более чем какой-либо был процессом учащейся молодежи»17. Обличая всю систему высшего образования в России в неумелости и либеральничании начальства, отсутствии серьезной науки и правильно поставленного обучения, в непрофессионализме преподавателей, Катков подчеркивал, что все это способствовало привлечению студентов к революционному движению. «Нечаев с компанией... — писал он, — отлично понимали значение неустройства наших высших школ и ловко пользовались им для целей пропаганды»18. Таким образом, либеральная преподавательская
12 Подсчитано по: Катков М.Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей».
13 См.: Гросул В.Я., Итенберг Б.С, Твардовская В.А. и др. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М., 2003. С. 257, 297.
14 Московские ведомости. 1880. 6 февр. № 36.
15 Там же. 8 февр. № 38.
16 Там же. 8 марта. № 67.
17 Там же. 16 марта. № 75.
18 Там же. 8 марта. № 67.
интеллигенция объявлялась наравне с радикалами виновной в студенческих выступлениях.
Убийство народовольцами Александра II 1 марта 1881 г. также сильно подействовало на Каткова. Почти каждый день он печатал в «МВ» передовые, в которых описывал подготовку террористического акта, сообщал об аресте его участников и о суде над ними. Катков давал свое объяснение целям смуты. Он видел их в стремлении ослабить Россию. Для прикрытия этих целей, для вербовки молодежи и подкупа простых людей использовались, по его мнению, радикализм и либерализм19. Обличая виновных в организации смуты, Катков констатировал наличие тесной связи между либералами и революционерами: «Под именем либерализма было пущено бессмысленнейшее отрицание всего. В этой среде, исполненной гниения и лжи... вражеская крамола... набрала себе контингент слуг... готовых волею или неволею на всякое злодеяние»20.
Подобные заявления имели прямое отношение как к российской профессуре в целом («Эта социальная группа была одним из главных источников ознакомления русского общества с идеями либерализма»)21, так и к Московскому университету, поскольку в те годы, по словам профессора М.М. Ковалевского, он стал «очагом, из которого шли руководящие течения общественной мысли... освободительного характера»22. В университете сложилась большая группа либерально настроенных наставников студенчества. В нее входили В.И. Герье, А.Ю. Давидов, М.М. Ковалевский, С.А. Муромцев, Н.И. Стороженко, С.А. Усов, А.И. Чупров, И.И. Янжул и другие: «Они стояли в самом центре того умственного и общественного движения, которое ставило себе задачей сближение с народом... посильное удовлетворение его нужд»23.
Конечно, университетская среда была далеко не однородной. Н.А. Любимов четко определил водораздел между группами: «Необходимо во всяком университете опираться на круг преданных правительству профессоров (не на круг гг. Герье, Чупрова и Ко, как делает отчасти московский попечитель). Благонамеренных профессоров вовсе немало»24. Но в Московском университете не благонамеренные, а либеральные преподаватели задавали тон. Именно на них Катков возлагал вину за появление студенческого движения. Он писал Е.М. Феоктистову в 1879 г.: «Большая ошибка думать, что волнения возникают между студентами в их среде или заносятся в нее какими-то посторонними
19 Там же. 1881. 4 марта. № 63.
20 Там же. 15 марта. № 74.
21 Гросул В.Я. Указ. соч. С. 363.
22 Ковалевский М.М. Московский университет в конце 70-х и начале 80-х годов прошлого века // Московский университет в воспоминаниях современников. М., 1956. С. 290.
23 Там же. С. 288.
24 Н.А. Любимов — К.П. Победоносцеву. 28 декабря 1887 г. // К.П. Победоносцев и его корреспонденты. М.; Пг., 1923. Т. 1. Полутом 2. С. 747.
агитаторами... эти явления происходят единственно из профессорской среды, оттуда возбуждаются, и здесь надо искать их корни»25.
Между тем либеральная профессура Московского университета не чувствовала за собой такой вины. Студенты этого учебного заведения активно участвовали в беспорядках в 1878, 1880, 1881, 1882, 1884 гг., но либеральные преподаватели во время волнений вели себя иначе, чем радикалы. В отличие от последних они старались удерживать учащихся от резких действий. Ковалевский вспоминал: «Нам, пользовавшимся ее (молодежи. — Л.Д.) доверием молодым преподавателям приходилось выступать с обычным советом сохранять чувство меры». Именно так поступил, например, проректор Муромцев во время мартовских волнений 1881 г., когда часть студентов воспротивилась сбору денег на венок на гроб убитого народовольцами Александра II. Он послал венок от имени и преподавателей и студентов, не позволяя молодежному протесту перерасти в серьезный конфликт с властью26. Так что претензии «МВ» к университетской интеллигенции вряд ли были справедливыми, что не способствовало ровному отношению к газете.
Зато взгляды Каткова находили понимание во властных структурах. Комментируя назначение профессора Петербургского университета Н.С. Таганцева консультантом при Министерстве юстиции, И.Д. Деля-нов заявлял: «И после этого удивляются, что у нас родятся Желябовы и Рысаковы. Кто их формирует, если не Таганцевы, Муромцевы и т.п.»27. В 1887 г. за профессорами Муромцевым, Ковалевским, Гольцевым и Чупровым было установлено секретное наблюдение, так как, по утверждению Делянова, они руководили студенческими движениями28.
Неудивительно, что у либеральной профессуры Московского университета и его печатного органа не совпали и оценки реакционных действий правительства, предпринятых в целях борьбы со студенческим движением. В 1879 г. были введены Правила для студентов и Временная инструкция для университетской инспекции, усилившие надзор за учащимися, ограничившие их корпоративную деятельность, запретившие курсовые собрания, кассы взаимопомощи и т.п. Либеральная профессура выступила в защиту прав студентов. 23 января 1880 г. Герье, Корш, Муромцев и другие резко отрицательно оценили эти документы. В зачитанной на заседании Совета Московского университета их записке было сказано: «Правила прошлого года несвоевременны и не согласуются со стремлением всего русского общества»29.
25 Цит. по: Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия. (М.Н. Катков и его издания). М., 1978. С. 253.
26 См.: КовалевскийМ.М. Московский университет в конце 70-х и начале 80-х годов прошлого века // Вестник Европы. 1910. № 5. Май. С. 220, 202.
27 И.Д. Делянов — К.П. Победоносцеву. Апрель 1881 г. // К.П. Победоносцев и его корреспонденты. Т. 1. Полутом 1. С. 158.
28 См.: Щетинина Г.И. Указ. соч. С. 175.
29 История Московского университета. М., 1955. Т. 1. С. 271.
В марте того же года Муромцев и Чупров поставили свои подписи под документом «О внутреннем состоянии России», в котором среди прочего осуждалось нарушение Министерством просвещения университетского устава 1863 г., проявившееся в издании студенческих правил. А в конце 1880 г. в отзывах, направленных в Министерство просвещения, все университетские советы, в том числе и московский, высказались за разрешение студенческих организаций по оказанию помощи нуждающимся товарищам: дешевых столовых, касс взаимопомощи, курсовых собраний студентов и т.д., за отмену тех ограничений, которые вели к волнениям в вузах30.
В «Московских ведомостях» вопрос о правилах и инструкции специально не обсуждался. Наступила эпоха либеральных веяний в политике правительства (апрель 1880 — май 1882 г.). Назначенный в апреле 1880 г. министром просвещения А.А. Сабуров давал разные обещания вплоть до введения студенческого самоуправления. И в этих условиях Катков, очевидно, не хотел навлекать на себя излишнюю критику за консерватизм. Однако расхождение позиций Московского университета и «МВ» в данном вопросе заметно по отдельным неодобрительным высказываниям газеты. В феврале 1881 г. в ней сообщалось, что студентов «обольщают перспективой какого-то шутовского студенческого парламента, им говорят о какой-то обязательной организации с подчинением студентов студентам, с верховной властью профессорских коллегий, с депутатскими собраниями и сходками»31. Позднее Катков упрекал Московский университет в том, что «законом не допускались между студентами сходки, разные корпоративные соединения и т.п. А между тем с самого начала нынешнего учебного года все это не только разрешалось, но и поощрялось университетскими властями»32. Но консерваторы потерпели неудачу. Студенческие выступления и давление либералов привели к отмене 26 мая 1881 г. инструкции и к восстановлению действия устава 1863 г. в части надзора за студентами.
Для Каткова это было поражение частного порядка. Для него главной задачей оставалась борьба за отмену либеральной реформы высшей школы 1863 г. Самый активный период ее пришелся на 1880—1884 гг., когда в административной сфере университетский вопрос переместился в плоскость практических решений. В феврале 1880 г. проект нового университетского устава был внесен в Государственный совет, в апреле с отставкой Д.А. Толстого с поста министра просвещения возвращен в министерство, а в марте 1882 г. новым министром просвещения И.Д. Деляновым вновь направлен в Государственный совет. Катков доказывал важность изменения университетской политики в письмах
30 См.: ЗайончковскийП.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870—1880 годов. М., 1964. С. 204, 275.
31 Московские ведомости. 1881. 13 февр. № 45.
32 Там же. 23 апр. № 111.
Александру II: «Успешным исполнением этой реформы смута была бы поражена в одном из главнейших своих источников». Он настаивал на скорейшем решении вопроса: «На очереди пересмотр устава университетов... к нему следовало приступить немедленно после преобразования гимназий»33. Заинтересованный в срочном принятии нового устава, редактор активизировал пропаганду в этом направлении в «МВ». Хорошо представляя, какие изменения нужно внести в университетскую систему, сам вел их пропаганду не только в период либеральных веяний во внутренней политике, но и при дальнейшем повороте ее к твердому реакционному курсу. Рассмотрение частных проблем (критика либеральной интеллигенции, положение студенчества, состояние университетского преподавания) связывалось им с необходимостью отмены устава 1863 г. Борьбу с последним, начавшуюся еще в 1870-х гг., Катков вел в свойственной ему манере, «возвращаясь к аргументам, повторяя их в разнообразных формах с той настойчивостью и неотвязностью, которая была одной из самых главных черт его характера»34. Действительно, на протяжении 1880—1884 гг. «МВ» постоянно ставили одни и те же вопросы, касавшиеся университетов, часто использовали одинаковые доводы, хотя по мере повторения некоторые из них оттачивались, иногда появлялись новые. Но в целом большой объем материалов по университетскому вопросу, систематическая пропаганда необходимости изменить существующую систему обучения оказали немалое воздействие на властные органы и общественное мнение и способствовали победе Каткова и его сторонников. В августе 1884 г. был введен новый университетский устав.
Для издателя «МВ» предстоящая реформа высшего образования являлась логическим продолжением реформы средней школы 1872 г., поэтому он всячески восхвалял последнюю: «Юношеству недоставало... школы, равносильной той, где воспитывается интеллигентная Европа. Эта школа теперь нам дарована». В воспитании на древних языках, введенном в средней школе, он видел выход из революционного противостояния, в которое была втянута молодежь35. Катков выступил в защиту Д.А. Толстого, когда стали ходить слухи о его скорой отставке, подчеркивая, что тот собирался предпринять «дальнейшую необходимую реформу, которая касается университетов». Но как только предполагаемая реформа начала пробуксовывать, Толстой оказался под градом критики: «Министр, которому вверено было это дело, к сожалению, задремал над ним, и оно выпало из его рук, реформа, которая подготовлялась в продолжение семи лет, была брошена»36.
33 М.Н. Катков — Александру II. Апрель 1880 г. // Былое. Пг., 1917. № 4 (26). Октябрь. С. 11, 8. Датируется по: Твардовская В.А. Указ. соч. С. 193.
34 Любимов Н.А. Указ. соч. С. 124.
35 Московские ведомости. 1880. 6 февр. № 36; 7 февр. № 37.
36 Там же. 6 февр. № 36; 1881. 14 февр. № 45.
Устав 1863 г. Катков расценивал как ненавистную ему «конституцию»: «Этим уставом и этими постановлениями относительно высших учебных заведений... им была дана конституция, которая свято соблюдалась властями»37. Редактор объявил его причиной всех бед современного высшего образования: «Настоящее невыносимое их (университетов. — Л.Д.) состояние первоначально возникло на почве этого самого устава»; «Устав 1863 г. сделал свое дело. Науки нет в наших университетах»38. Учитывая политическое кредо Каткова: «Отечество и государство, Россия и царь»39, нетрудно предположить, что в агитации за отмену университетского устава ключевым тезисом стало требование усиления контроля за вузами со стороны высшей администрации. «Университеты, — писал Катков, — не могут собственными силами выйти из затруднений, в какие приведены... если правительственная власть по-прежнему будет отрекаться от своих обязанностей»40.
Наиболее враждебной критике подверглось самоуправление, предоставленное университетам уставом 1863 г. Эта тема постоянно присутствовала на страницах «МВ» начала 1880-х гг. Даже простое упоминание о ней в других изданиях задевало газету. Когда период управления Московским учебным округом графом Строгановым (1835—1847) назвали в печати золотым веком университетского самоуправления, это вызвало гневную отповедь со стороны редактора. Он напомнил, что Строганов сам назначал профессоров и экзаменаторов, посещал для проверки лекции, следил с помощью подчиненных ему надзирателей за студентами41. Обсуждение темы активизировалось в конце 1880 г. из-за студенческих беспорядков. Теперь от общей критики принципа автономии университетов Катков перешел к показу его несостоятельности на конкретном примере: «В последнее время Московский университет был совсем изъят из управления попечителя и передан "во избежание двоевластья" в заведование ректора... Самоуправление не самоуправлялось. Пришлось прибегнуть к содействию полиции»42.
Каткова раздражали права, предоставленные профессорским коллегиям, так как они делали их независимыми от власти. Он считал такое положение возможным лишь в случае, если бы коллегии являлись только учеными обществами. Но поскольку одновременно с образованием университетские выпускники получают право на государственную службу, деятельность профессуры, говорил он, не должна быть бесконтрольной. Предлагалось отделить учебный процесс от экзамена,
37 Там же. 1880. 16 марта. № 75.
38 Там же. 1881. 21 апр. № 109; 1882. 10 авг. № 220.
39 Пассек Т.П. Указ. соч. С. 306.
40 Московские ведомости. 1880. 16 марта. № 75; 1881. 7 апр. № 97.
41 Там же. 1880. 17 февр. № 47.
42 Там же. 6 дек. № 338.
дающего право на государственную службу, и проводить его не профессорами, а особыми комиссиями по назначению правительства43.
Катков считал неоправданным применение выборного принципа пополнения преподавательских коллегий. Порождаемую таким образом закрытость профессорского сообщества он предлагал нейтрализовать через учреждение приват-доцентуры. Тогда «всякий, — писал Катков, — удовлетворяющий установленным условиям, может получить право открывать при университете курс своей науки»44. Высказанные редактором «МВ» идеи нашли поддержку у профессора из Варшавы А. Вальтера. Изложив в своей статье историю забаллотирована в 1865 г. в Киеве В.Б. Томсы, автор также пришел к выводу: «Конкурсы... не должны быть единственным средством для замещения кафедры. Отборных лиц назначать должен иметь право и возможность министр»45.
По мнению Каткова, самоуправление порождало у молодежи антагонизм по отношению к властям: «Университетский устав 1863 г., устранив государственную власть от университетов и передав их почти в исключительное и бесконтрольное ведение профессорских коллегий... тем самым внедрил и в этих коллегиях и в студентах дух отчуждения от государства и оппозиции правительству»46. Рассматривая университеты в системе других государственных институтов (суды, полиция), он сделал заключение о вреде их автономии в целом для существования государства: «Учреждение корпораций с государственными функциями, но не регулируемых государственной властью и мнящих себя от них независимыми, разве это не понятное шествие, ведущее к падению и разложению государства?»47
Студентов как людей, зависимых от преподавателей, Катков брал под свою защиту. «Можно ли, — писал он, — назвать самоуправлением порядок, в силу которого участь целой массы людей... находится в бесконтрольном распоряжении нескольких лиц». В этом отношении самоуправление даже напомнило ему «сдачу юношества в аренду»48. Он считал, что все действия университетских властей в отношении студенческих беспорядков отличались бессилием, так как начальство избиралось профессорами и от них зависело, а сами профессора не могли быть настоящими наставниками учащихся, одновременно являясь членами университетского суда, правления и т.п.49
В статьях по поводу студенческого движения обычно повторялась одна и та же мысль: «Все настоятельнее и очевиднее с каждым днем
43 Там же. 9 дек. № 341; 1881. 21 апр. № 109; 2 окт. № 272; 1882. 23 февр. № 54; и др.
44 Там же. 1880. 9 дек. № 341.
45 Там же. 1884. 21 мая. № 139.
46 Там же. 1882. 19 февр. № 50.
47 Там же. 1884. 12 янв. № 12.
48 Там же. 1880. 9 дек. № 341; 1881. 23 апр. № 111.
49 Там же. 1881. 3 апр. № 93; 1882. 19 февр. № 50; 23 февр. № 54.
становится необходимость решительного переустройства наших уни-верситетов»50. Катков уверял, что предстоящая контрреформа послужит прекращению смуты: «Что касается законного порядка в среде студентов, то спокойствие легко водворится... когда университетское устройство будет согласовано столько же со своим назначением, как и с видами государства». В том же ключе он рассматривал и частные вопросы, например об особых экзаменационных комиссиях, с созданием которых профессора займутся наукой, студенты — учебой и «сами собой прекратятся всякие толки о кухмистерских, корпорациях, "землячествах", сходках и скандалах»51.
«Московские ведомости» не уставали повторять эти идеи, тем более что волнения не утихали. В 1882 г. они произошли в Харьковском университете. Газета нашла единомышленника в лице экс-профессора этого вуза, который также связывал эти события с кризисным состоянием всей университетской системы: «Беспорядок, царящий так давно и в Харьковском и во всех наших университетах, — вот что производит периодически студентские истории». Он требовал водворения порядка, и «притом не в студентской только среде»52. Ему вторил другой автор из Харькова: «Большинство учащих и учащихся в наших университетах с восторгом встретят их реформу»53.
Рассмотрение грядущей трансформации вузовского образования сопровождалось постоянными спорами по этим проблемам с либеральным изданием «Голос» и газетами «Новости», «Новое время». «Московские ведомости» вступали в полемику даже с лондонской «Таймс», которая опубликовала статью участника народнического движения, бывшего редактора «Земли и воли» С. Степняка-Кравчинского «Жизнь студентов в русских университетах», заклеймившего реакционные устремления самодержавия в сфере образования54. Но главным оппонентом «МВ» стали «Русские ведомости». В.Ф. Дерюжинский, с 1882 г. сотрудничавший с этой газетой, писал: «На этой почве росла и окрепла связь "Русских ведомостей" с университетом (Московским. — Л.Д.), так как в этой газете более, чем в каком либо другом органе (кроме ежемесячного "Вестника Европы"), кампания против устава 1863 г. находила деятельный отпор в ряде талантливых статей, развивавших доводы против нередко клеветнических выходок господ Каткова и Любимова. "Русские ведомости" все более становились "профессорской газетой", являясь публицистической кафедрой для профессоров в борьбе за университетское самоуправление»55.
50 Там же. 1881. 21 апр. № 109.
51 Там же. 23 апр. № 111; 21 апр. № 109.
52 Там же. 1882. 12 февр. № 43.
53 Там же. 20 марта. № 79.
54 Там же. 1884. 17 апр. № 105.
55 Дерюжинский В.Ф. Из воспоминаний о работе в «Русских ведомостях» // Русские ведомости. 1863—1913. М., 1913. С. 268.
Все перечисленные органы печати не могли согласиться с претензиями и предложениями катковской газеты. Между тем «МВ» продолжали повторять одни и те же доводы: университетское самоуправление сводится лишь к интриганству; забаллотируются действительно ученые силы; экзамены стали формальностью; профессоров надо не избирать, а назначать; требуется введение государственных экзаменационных комиссий56.
Широкое обсуждение университетской контрреформы в «МВ» в 1882—1884 гг. было направлено на активизацию ее подготовки, медленные темпы которой беспокоили Каткова: «Казалось бы, нельзя и минуты медлить спасительной реформой... разве можно сказать, что она действительно готовится?»57 Целями студенческих беспорядков в Казанском и Петербургском университетах он считал стремление затормозить принятие нового устава: «Для чего они затеяны в эту минуту, когда правительство занято проектом необходимого улучшения университетского быта?»58 Он и власть винил в такой же сознательной задержке. Проявляя хорошую осведомленность в делах бюрократической кухни, Катков говорил, что проект устава три месяца рассматривали соединенные департаменты, теперь его держит Государственная канцелярия и только в конце мая он поступит в общее собрание59. Наконец, 29 августа 1884 г. «МВ» сообщили о принятии нового университетского устава. Однако в связи с этим событием пришлось не только выражать радость, но и комментировать обстоятельства, при которых оно произошло. Большинство в Государственном совете высказалось против проекта, но царь все же его подписал. Катков объявил ложным утверждение прессы, будто Александр III согласился с меньшинством Государственного совета: царь просто принял то, что признал полезным.
Редактор «МВ» взял на себя адвокатские функции, так как отчетливо осознавал, что общественность в большинстве своем не поддерживала принятый документ. В Московском университете «устав был встречен враждебно почти всеми профессорами и студентами»60. Катков же всячески его превозносил: «Как устав 1863 г. был началом системы упразднения государственной власти, так устав 1884 г. предначинает собой... возвращение властей к их обязанностям»61. В этом он видел смысл реформы.
Со смертью Каткова пропаганду контрреформы университетов продолжили его сотрудники. Провозгласив ее великой в очередную годовщину принятия устава 1884 г., «Московские ведомости» писали:
56 Московские ведомости. 1883. 29 июля. № 208; 13 сент. № 255; 1884. 29 июня. № 178.
57 Там же. 1882. 10 авг. № 220.
58 Там же. 13 нояб. № 315.
59 Там же. 1884. 17 апр. № 105.
60 Боголепова Е.А. Записки // Русский архив. 1906. № 3. С. 393.
61 Московские ведомости. 1884. 7 окт. № 278.
«Кончилось смутное время университетского шатания с его фиктивным и бесплодным учением, порожденное злополучным уставом 1863 г.»62.
Восхваление устава 1884 г. «Московскими ведомостями» было вполне закономерным. В нем нашло отражение почти все, за что ратовала газета. Усиливался контроль за деятельностью университетов, ограничивались административные права их советов и факультетских собраний, вводилось назначение ректоров, деканов, профессоров, окончательная аттестация выпускников осуществлялась создаваемыми министром просвещения экзаменационными комиссиями. При этом совершенно справедливо мнение исследователей, что «преувеличивать роль Каткова не следует. Устав 1863 г. был несовместим с самодержавным режимом и потому обречен»63. Однако представленные материалы дают основание говорить, что в победе реакционного курса важную роль сыграла его активная пропаганда в «Московских ведомостях».
Подготовка университетской контрреформы стала главной темой, вносившей дисгармонию в отношения «МВ» с ее юридическим владельцем. Студент Московского университета с 1878 г. В.Ф. Дерюжин-ский вспоминал: «Естественно, что в профессорских кругах агитация против устава 1863 г. была предметом особенного внимания. Напряженность его усиливалась с каждой новой статьей "Русского вестника" и главным образом "Московских ведомостей"»64. Хотя борьба с уставом на страницах газеты вроде бы отвечала интересам консервативно настроенных преподавателей Московского университета, его профессора в 80-е гг. не напечатали в этом издании ни одной статьи, направленной против либеральной реформы начала 60-х гг., что вполне объяснимо. Именно профессура Московского университета была деятельным участником разработки устава 1863 г. и не видела необходимости в его замене. К тому же идейные убеждения могли отступать в университетском вопросе перед профессиональной солидарностью. Даже благонамеренные профессора, такие, как ректор (с 1883 г.) Н.П. Бо-голепов, критически восприняли контрреформу: «Новый устав... представляет чрезвычайно сложную запутанную систему, совершенно не приспособленную ни к количеству профессоров, ни к нравам русской молодежи»65. Что говорить о либеральном преподавательском сообществе, озабоченном потерей автономии и не согласном с унизительной оценкой газетой своей деятельности.
Таким образом, 1880—1884 гг. ознаменовались явным расхождением позиций «МВ» и ее собственника и по проблемам перспектив развития русского общества и роли в нем либеральной интеллигенции,
62 Там же. 1887. 25 авг. № 233.
63 Искра Л.М. Б.Н. Чичерин и университетская реформа 1884 г. // Российские университеты в XIX — начале ХХ в. Воронеж, 1993. С. 104.
64 Дерюжинский В.Ф. Указ. соч. С. 267.
65 Боголепова Е.А. Указ. соч. С. 388.
и по конкретным острым вопросам университетской жизни, в частности об отмене устава 1863 г. Это не сразу отразилось в редакционных материалах о Московском университете. В первой половине 1880 г. «МВ» вспомнили о нем только один раз. Рассуждая о господстве в университетах ужасающей распущенности молодежи, не огражденной от развращающих влияний, Катков в числе других затронул и Московский: «В Москву из Северной столицы едут "петербургские легаты"... и являются на сборищах студентов Московского университета»66. Даже когда с осени 1880 г. здесь начались волнения, издатель долгое время воздерживался от комментариев по этому поводу. Лишь необходимость заступиться за одного из близких ему по духу чиновников заставила его дать информацию: «Многие в Москве будут, вероятно, связывать увольнение князя Мещерского со сходками студентов здешнего университета. Это было бы неосновательно. Попечитель не имел и не мог иметь никакого отношения к этому делу». Но в следующей статье Катков постарался сгладить впечатление от звучащего как упрек упоминания о сходках: «Московский университет никогда не отличался беспорядками в среде своих студентов. Были так называемые "студенческие истории", но сравнительно редкие и неважные»67.
После такого умиротворяющего выступления совершенно неожиданным оказывается взрыв критики, всего через месяц обрушившейся на Московский университет при освещении студенческих беспорядков 5 декабря 1880 г. Газета вынуждена была откликнуться на это событие, так как оно сразу приковало к себе общественное внимание. Но его интерпретация прозвучала диссонансом прежним высказываниям Каткова. Выступления молодежи были использованы редактором как повод для развертывания против университета настоящего похода, явившегося результатом долго копившегося взаимного недовольства, а катализатором напряженности в отношениях сторон послужило, как нам представляется, обострение финансовых трений.
Разногласия с арендатором возникли у университета из-за платы за помещавшиеся в «МВ» казенные объявления. Исследователи отмечали особую важность последних для Каткова: «Скрытой формой правительственной субсидии редактору-издателю являлись именно казенные объявления, дававшие основной доход, без которого его газета вряд ли продержалась бы»68. Не менее значимым этот вопрос оказался и для
66 Московские ведомости. 1880. 8 марта. № 67.
67 Там же. 1880. 30 окт. № 301; 3 нояб. № 306. Н.П. Мещерский — в 1874—1880 гг. попечитель Московского учебного округа. О характере его отношений с Катковым можно судить по высказыванию самого Мещерского: «До меня доходили отзывы недоброжелателей... что попечитель не я, а Павел Михайлович (Леонтьев. — Л.Д.) или Михаил Ни-кифорович! Какая наивность! Михаил Никифорович и Павел Михайлович руководили тогда не Московским округом, а совместно и согласно с графом Толстым и с прямого одобрения Государя вообще делом просвещения» (Н.П. Мещерский — С.П. Катковой. Сентябрь 1896 г. // Русский вестник. 1897. Август. С. 25).
68 Твардовская В.А. Указ. соч. С. 4.
другой стороны, так как на университет возлагалась обязанность наблюдать за исправным поступлением в казну арендной платы. Арендная плата проходила через университет, а затем сдавалась в казначейство.
В первые годы арендная плата поступала в полном объеме. Однако в 1869 г. была основана газета Министерства внутренних дел «Правительственный вестник», и в ней стала печататься часть казенных объявлений, подлежащих, по мнению арендаторов, обязательной публикации в «Московских ведомостях». В связи с этим издатели сочли необходимым просить о снижении с них платы на ту сумму, которая была ими недополучена за ненапечатанные объявления. Университет не имел права сам решать этот вопрос и вынужден был обратиться с представлениями в Министерство финансов и Министерство просвещения. Переписка длилась долго, арендаторы, не дожидаясь распоряжений на этот счет, с 1870 г. начали произвольно делать вычеты из арендной суммы. Высшее начальство настаивало на внесении платы в контрактные сроки независимо от разрешения ходатайства арендаторов, считая их требования недостаточно обоснованными: «Уменьшение платы обусловлено отменой законов об объявлениях, а арендаторы сослались в своем ходатайстве на административное распоряжение»69. Университет, рассматривая недоплату как недоимку, требовал ее погашения, так как она считалась долгом на Правлении.
Возглавивший в 1877 г. университет новый ректор Н.С. Тихонравов предпринял реальные шаги для погашения долга. В 1878 г. была приостановлена выдача газете платы, поступавшей в университет за объявления, опубликованные сверх гарантированных казне 27 тыс. руб. Но эти меры не нашли поддержки у начальства, и университет в сентябре 1879 г. прекратил задерживать деньги арендатора.
Либеральные веяния в правительственной политике при Сабурове сказались и на Министерстве просвещения. Более благоприятное отношение со стороны этого ведомства к университетским проблемам подтолкнуло Правление к новой попытке возвратить долг казне путем вычета из платы «МВ». В июле 1880 г. оно отказало Каткову в зачете за объявления, напечатанные в «Правительственном вестнике» в 1879 г. Возмущенный этими действиями арендатор в сентябре 1880 г. обратился в суд с требованием взыскать с университета 2996 руб. с процентами. Университет подал встречный иск на 21 669 руб. 88 коп. плюс пени 12 тыс. руб.
В результате так и не решенные в течение 1870-х гг. финансовые разногласия с Катковым переросли в конфликт. Пока он протекал скрытно, Катков сдерживал негативные эмоции. Но университет предал конфликт огласке: 8 ноября 1880 г. Совет принял решение о публикации
69 Записка о недоимках на арендаторе «Московских ведомостей» и университетской типографии по контракту 1863 г. СПб., 1881. С. 15. См. также: Московские ведомости, 1756—1917 гг. М., 2008. Ч. II. С. 60.
2 ВМУ, история, № 6
17
«Записки о недоимках на арендаторе "Московских ведомостей" и университетской типографии по контракту 1863 г.». Возможно, данное обстоятельство побудило Каткова к открытому выражению своего недовольства университетом, а в качестве повода он использовал декабрьские волнения студентов. Во всяком случае, психологически эти действия вполне соответствовали характерной для него тактике. Любимов вспоминал: «Борьба словом была истинной стихией Михаила Никифоровича... Полемика обыкновенно начиналась по вызову и нападению, слабому или сильному, со стороны противников. Одним из основных приемов было не оставаться в оборонительном положении... но быстро самому переходить в атаку»70.
Точно так же, когда в конце 1880 г. в печать проникли сведения о незаконном присвоении редакцией сумм, принадлежащих Московскому университету71, и в защиту интересов последнего высказались газеты «Порядок» (1881. № 35, 53, 66) и «Голос» (1881. № 43), Катков вынес обсуждение финансовой задолженности на страницы своей газеты. В передовой от 1 марта 1881 г. редактор жаловался на задержку университетом принадлежащих ему денег, убеждал, что не пользовался никогда поддержкой со стороны казны и административной власти, хотя об этом было «много толков». В заключение он рассказал, как в 1876 г. государственный контролер ошибочно приписал арендатору «МВ» недоимку в 100 тыс. руб. По мнению автора, описанный случай характеризовал отношение к нему в официальных сферах. 21 апреля Катков счел необходимым вторично напечатать эту статью «ввиду имеющего вскоре последовать судебного разбирательства нашего с Правлением университета, тем более, что ректор, со своей стороны, разослал разным лицам напечатанную им по этому поводу брошюру». Очевидно, издатель хотел еще раз напомнить о своей независимости от высшего начальства. Здесь передовая Каткова предваряла статью «История аренды "Московских ведомостей" и университетской типографии», в которой достаточно подробно излагались события 1870-х гг. Чтобы доказать непредвзятость последнего материала, было подчеркнуто, что он составлен «на основании документов лицом, принадлежащим к редакции с самого начала ее, знакомым как очевидец со всеми обстоятельствами дела, но лично в нем не заинтересованным». Тем не менее автор интерпретировал факты в основном в интересах Каткова.
Но дело до суда не дошло. 24 апреля 1881 г. окружной суд отказался принять иск Правления. 6 ноября «МВ» довели до сведения читателей известие о прекращении к ним иска. В той же статье был дан ответ на выступление газеты «Порядок», которая привлекла внимание общественности к событиям, происходившим вокруг взаимных исков. Ее удивило, что министр просвещения, сначала поддержавший позицию
70 Любимов Н.А. Указ. соч. С. 122.
71 См.: Гросул В.Я., ИтенбергБ.С., Твардовская В.А. и др. Указ. соч. С. 284.
университета, затем изменил свое мнение. Катков объяснял, что министр был введен в заблуждение своими подчиненными, а убедившись в ошибке, ее исправил. Так как газета не поверила в ошибку министра, редактор «Московских ведомостей» прибегнул в следующей статье от 11 ноября к более весомому «доводу» — назвал это неверие инсинуацией.
Между тем подозрения газеты «Порядок» были не беспочвенными. Биограф Каткова Р.И. Сементковский отмечал, что издатель «МВ» с первых же шагов на своем жизненном поприще старался заручиться покровительством высокопоставленных лиц и следовал этому принципу всю жизнь72. Несмотря на даваемые им в газете уверения в независимости от власть имущих, Катков добился успеха в противостоянии с университетом, также используя свои связи: «Министр внутренних дел Н.П. Игнатьев не без совета К.П. Победоносцева замял дело»73. Причем арендатор сумел обеспечить неприкосновенность своих коммерческих интересов и на будущее. Одержав победу, он с тех пор уплачивал казне столько, сколько хотел. Оставшаяся после его смерти за газетой недоимка в размере 51 338 руб. 24 коп. была списана министерством в 1890 г.
Для самого Каткова история с иском могла иметь неприятные последствия. Финансовая проблема грозила переместиться в морально-этическую плоскость: «Скандал этот набросил тень на нравственность Каткова как частного лица и мог бы сильно повредить ему в глазах общества, но почти одновременно разразилась катастрофа 1 марта и о Каткове забыли под впечатлением этого потрясающего события»74. Замечание верное, но лишь отчасти. Действительно, убийство 1 марта 1881 г. народовольцами императора Александра II отодвинуло на второй план все другие обсуждавшиеся вопросы и спасло Каткова от пристального рассмотрения степени вины и обстоятельств, способствовавших решению дела в его пользу. Но ведь Катков и после 1 марта не боялся напоминать об этом скандале, повторив публикацию своей передовой об аренде в апреле 1881 г., издав статью «История аренды "Московских ведомостей" и университетской типографии» в виде специальной брошюры, вел дискуссию о причинах прекращения иска. Публикация данных материалов среди прочего преследовала цель поддержать репутацию редактора как порядочного человека, который аккуратно платит по долгам, но умеет отстаивать свои законные интересы. Катков объяснял и защищал свою точку зрения на конфликт, вступал по этому поводу в дебаты, хотя и не стремился к организации слишком широкого обсуждения, так как оно было не в его интересах.
72 См.: Сементковский Р.И. М.Н. Катков. Его жизнь и публицистическая деятельность. СПб., 1892. С. 29—32, 56.
73 Гросул В.Я., Итенберг Б.С., Твардовская В.А. и др. Указ. соч. С. 284.
74 Сементковский Р.И. Указ. соч. С. 71.
Так что, на наш взгляд, сохранению «лица» издателя во многом способствовала журналистская, агитационная активность Каткова.
Принятое в связи с финансовым конфликтом решение давало повод усомниться в объективном отношении к арендатору. Что же касается Московского университета, то это решение нанесло ущерб его авторитету, как и резко отрицательные материалы, печатавшиеся в «МВ» с декабря 1880 г. С началом студенческих выступлений руководство университета попало под огонь критики. В нескольких передовых статьях Катков разразился резкими упреками в адрес Совета, ректора, преподавателей: «Кто же истинные виновники печального события? Нет, не молодежь! Виновники вы, возбуждавшие и обольщавшие молодежь». Он возмущался тем, что «движение в Московском университете нашло поощрение в университетских властях... ректор принимал депутатов от студентов, ходатайствовал перед управляющим министерством, получал ободрительные обещания, каковые и передавались студентам... От имени ректора и некоторых профессоров назначались и собирались сход-ки»75. Полемизируя в следующей статье с «газетой, служащей органом нынешнему ректору Московского университета и его друзьям ("Русские ведомости")», он сделал вывод: «Вот доктрина этих господ! Они выдают себя за какую-то партию и стараются вовлечь в свои интриги молодых людей, которые стекаются в университет для научного образования». Обвиняя профессуру, Катков с не меньшей настойчивостью оправдывал учащихся: «Нельзя винить молодых людей за то, что они выслушивали разных ораторов... Они только следовали течению времени»76.
Открытый конфликт печатного органа со своим законным владельцем стал очевидным для общественности. Помещавшиеся в «МВ» сведения о Московском университете создавали видимость их близости и резко диссонировали с критическими материалами. В печати начали появляться недвусмысленные намеки на этот счет, на которые газета реагировала очень болезненно. Когда «Русские ведомости» в одной из статей назвали издание Каткова арендуемой университетской газетой, в ответ была опубликована заметка под рубрикой «Письмо к издателю». Ее автор П.К. с обидой спрашивал: «Кому это укор?» — и язвительно добавлял, имея в виду тесное сотрудничество университетских преподавателей с «Русскими ведомостями»: «Вот если бы... редакция отдала себя напрокат некоторым профессорам университета, в ущерб правде и учащемуся юношеству, тогда дело другое»77.
Прекрасно понимая двусмысленность положения газеты, Катков после 12 декабря 1880 г. на целый месяц ушел в тень, не печатал своих передовых по университетской теме, предоставляя возможность вы-
75 Московские ведомости. 1880. 6 дек. № 338.
76 Там же. 8 дек. № 340; 9 дек. № 341.
77 Там же. 1881. 11 янв. № 11.
сказаться другим, но солидарным с ним по взглядам авторам. Это диктовалось вовсе не стремлением шире отразить общественное мнение, как могло показаться на первый взгляд. (Еще в передовой от 4 ноября 1880 г. редактор декларировал, что университетская газета «служит органом только своего издателя». Позднее Катков подтвердил правомерность своего заявления, описав ту роль, которую он играл в «МВ»78. Просто редактор хотел, чтобы критические выступления против собственника арендованной им газеты выглядели не только его личным мнением и потому стремился расширить круг корреспондентов. Сначала в обсуждение декабрьских волнений были вовлечены студенты Московского университета. В № 340, 343 и 348 за 1880 г. появились их материалы под рубрикой «Письмо к издателю». Филолог Александр Наумов написал, что студенты нового здания не участвовали в событиях 5 декабря. Один из медиков ему возразил, что вся университетская молодежь выступила солидарно, так как бедных учащихся волнуют общие вопросы — открытие читальни, кухмистерской и пр.
Пятикурсник Н. Баженов в заметке, напечатанной в «Русских ведомостях», порицал студентов, обратившихся с письмами в «МВ», за то, что они «пристали к врагам». Именно так значительная часть университетской молодежи воспринимала газету и ее редактора. Стремясь изменить сложившееся мнение, Катков в комментарии к письму Баженова вспоминал, что в своих статьях 1878 г. убеждал студентов не поддаваться агитации организаторов беспорядков и что вскоре после этого учащиеся заявили начальству Московского университета о своей готовности дать отпор агитаторам. «Только мы одни во всей печати, — писал Катков, — искренне порадовались этим заявлениям»79.
Кроме учащихся Московского университета материалы о происшедших в нем беспорядках начал публиковать Евгений Львов, который аргументировал свою информированность ссылкой на знакомство со студентами медицинского факультета, а свою беспристрастность тем, что он не работает в «МВ»80. На самом деле этот человек давно был известен Каткову. Евгений Львов — псевдоним беллетриста и публициста
78 Там же. 1884. 8 марта. № 67.
79 Там же. 1880. 12 дек. № 344. Учащиеся Московского университета действительно в конце 1878 г. выражали недовольство беспорядками. 9 декабря ректор довел до сведения Совета, что многие студенты всех факультетов обращались к нему с протестами против возобновления сходок, нарушавших ход учебного процесса. Профессора А.П. Богданов и Д.Н. Зернов известили о получении подобных же заявлений от своих слушателей. Решение Совета по этому вопросу оказалось очень сдержанным: «Определили: записать в протокол». Судя по тому, что редактор «МВ» в статьях разных лет несколько раз вспоминал данный случай, подобный протест студентов был редкостью (Протоколы заседаний Совета имп. Московского университета за вторую половину 1878 г. М., 1880. С. 101).
80 Там же. 1880. 16 дек. № 348; 19 дек. № 351; 31 дек. № 362; 1881. 19 янв. № 19; 24 янв. № 24; 8 февр. № 39.
Евгения Львовича Кочетова, в 70-е гг. сотрудника «МВ»81. Теперь он являлся корреспондентом газеты «Новое время», но не терял прежних связей. Об общности взглядов его и Каткова свидетельствовало участие Львова в 1860-х гг. в подавлении Польского восстания. Xарактерный отзыв о нем дал издатель «Нового времени» А.С. Суворин: «Вот тоже человек — вообразил себя вершителем судьбы России и защитником монархического принципа, вместо того чтобы быть хорошим корреспондентом»82.
Так что вряд ли случайно именно Львову досталось важное дело — ведение спора с «Русскими ведомостями», которые обвинили катковское издание в нападках на ректора Московского университета, в искажении фактов с целью его дискредитации. Львов настаивал на беспристрастном отношении «МВ» к декабрьским событиям, с которыми газета знакомилась по многочисленным письмам, приходившим в редакцию. Он не соглашался с мнением «Русских ведомостей», что причиной волнений стал неустроенный быт и наплыв студентов-медиков. Вслед за Катковым Львов обвинял ректора в непоследовательности, а профессора Д.Н. Зернова — в доносе на студентов, устроивших сходку в соседнем с его аудиторией помещении. Его главный тезис звучал так: «Действуй университетское начальство тверже, легальнее, справедливее... не было бы арестованных»83. Львов даже собирался написать брошюру о волнениях в Московском университете, но по ряду причин отказался от этого намерения.
К обсуждению университетских событий 26 ноября и 5 декабря 1880 г. был привлечен и анонимный автор «Письма к издателю». Он также осуждал решения начальства, и, сообщив о четырех студентах, исключенных за участие в беспорядках, назвал наказание их незаслуженным: «Действия Правления становятся еще удивительнее, еще несправедливее. Сотворить депутатов и в то же время исключать их за совещания с избирателями, это, воля ваша, просто комедия»84.
Самые резкие обвинения со страниц «Московских ведомостей» звучали в адрес Н.С. Тихонравова, ректора в 1877—1883 гг. Его осуждали по разным поводам не только сам Катков, но и другие авторы, в том числе студенты Московского университета. Уместно вспомнить, что против предыдущего ректора С.М. Соловьева «МВ» позволили себе небольшой выпад и только однажды. Появление такого личностного компонента в информации газеты не было случайным. Тихонравов
81 Большая энциклопедия. 4-е изд. СПб.: Библиографический институт в Лейпциге и Вене: Книгоиздательское товарищество «Просвещение» в Санкт-Петербурге, 1904. Т. 11. С. 436; Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб., 1895. Т. XVI. С. 463.
82 Суворин А.С. Дневник Александра Сергеевича Суворина. М., 1999. С. 64.
83 Московские ведомости. 1880. 31 дек. № 362.
84 Там же. 1881. 8 янв. № 8.
вряд ли мог пользоваться симпатией у редактора «МВ». Они не сходились во взглядах. Сторонник устава 1863 г., Тихонравов был среди тех, кто в 1876 г. подписал известное письмо 35 профессоров против Любимова. О нем отзывались как о человеке, который «высоко держал знамя университетского самоуправления, горячо и умело отстаивая его от всяких посягательств». Это не могло нравиться противнику вузовской автономии Каткову. К тому же, по словам коллег, «Николай Саввич не был только кабинетным ученым. Он обладал замечательными практическими и административными способностями, которые впоследствии нашли себе применение в его ректорской деятельности»85. Такие способности Тихонравов проявил, как уже было сказано, в решении вопроса о недоимке «Московских ведомостей». Он занял твердую позицию: «В 1869—1872 гг. Правление во главе с ректором С.М. Соловьевым признало право арендаторов на эти скидки. Однако с 1877 г. во главе Правления стал Тихонравов, и Правление стало отрицать это право»86. Это должно было вызывать недовольство Каткова еще в конце 1870-х гг., но открыто оно проявилось в газетных материалах в декабре 1880 — ноябре 1881 г., т.е. в период от подачи в суд финансового иска к университету до официальной отмены претензий к «МВ». Совпадение во времени, скорее всего, было продуманным: Катков пытался скомпрометировать противоположную сторону, готовя почву для решения вопроса о долге в свою пользу. Второй пик обвинительных статей против Тихонравова пришелся на февраль 1883 г. и, очевидно, был связан с предстоящими перевыборами ректора.
Говоря о студенческих волнениях в университете, Катков поставил в вину ректору непоследовательность в отношении к учащимся: «Он в то время, когда инспекция над студентами была в других руках, возбуждал и поощрял те самые манифестации, которые пришлось преследовать, когда власть очутилась в его руках». Редактор «МВ» был настолько раздражен поддержкой ректором борьбы молодежи за свои права, что, забыв вежливость, в некоторых статьях не называл ректора по фамилии. Пресса заметила его личную неприязнь к Тихонравову, и Каткову пришлось оправдываться: «Никто не может указать ни на один факт нашей вражды к нему... Неблагорасположение же к нам со стороны нынешнего ректора университета, ничем нами не вызванное, доходило до мелочей»87.
Для порицания ректора использовались также студенческие пись-ма88. Группа медиков высказала недовольство тем, что Тихонравов
85 Стороженко Н.И. Памяти Н.С. Тихонравова // Памяти Николая Саввича Тихонравова. М., 1894. С. 2.
86 История аренды «Московских ведомостей» и университетской типографии. М., 1881. С. 49.
87 Московские ведомости. 1880. 10 дек. № 342.
88 Там же. 9 дек. № 340.
сначала выступил инициатором студенческих сходок, а потом собрал совет и угрожал закрыть первый курс медицинского факультета. У автора другого письма (псевдоним Z) также вызвали нарекания колебания в ректорской политике, переход от либерализма к чрезмерной строгости. Эти материалы создавали видимость объективной позиции газеты, а также в очередной раз подчеркивали, что именно она защищала интересы студенчества.
В начале 1881 г. в передовой, напечатанной в канун университетской годовщины, Катков вскользь бросил одно замечание: «В последнее время университетское торжество, к сожалению, нередко злоупотреб-лялось для разных заявлений тенденциозного свойства. Восстановим же честь этого праздника»89. Оно спровоцировало газету «Русские ведомости» на ответное выступление. Постоянный оппонент «МВ» расценил его как агитацию, рассчитанную на демонстрацию против ректора во время торжественного акта. Львов на это отозвался очередной статьей. Он упрекал «Русские ведомости» в необъективности: «Орган ректора и некоторых профессоров не затруднится ни перед какими жертвами и закланиями, лишь бы только во что бы то ни стало обелить своих патронов». Львов вспоминал декабрьские выступления, осуждал действия Тихонравова во время волнений и выражал сочувствие «невинно пострадавшей молодежи»90.
Новые беспорядки в университете в начале марта 1881 г. и исключение за участие в них на различные сроки 280 учащихся опять стали поводом для порицания университетского руководства. Катков возмущался тем, что «руководители молодежи сами вызывали в ней те движения, за которые она должна платиться». Он уверял, что под особым покровительством ректора находился возвращенный из административной ссылки медик — организатор скандала на диспуте по политэкономии. Досталось от Каткова и Муромцеву: «С назначением нынешнего проректора в эту должность получат в университетской среде перевес те из студентов, которые были в ней главными агитаторами»91. Причем доводы автора выглядели голословными, и ему пришлось для большей убедительности делать ссылки типа «все в здешнем университете знают...»; «между здешними студентами была полная уверенность...».
Статьи Каткова можно квалифицировать как политический донос. Такими они по сути и были. Себя же Катков подчеркнуто позиционировал как сторонника власти: «Мы всегда стояли и неизменно стоим за принцип правительства и защищаем его, сколько дозволяют наши слабые силы. С колебанием этого принципа колеблется все и все рушится. Всякий по мере сил должен блюсти его»92. Всю эту информацию
89 Там же. 1881. 11 янв. № 11.
90 Там же. 19 янв. № 19.
91 Там же. 7 апр. № 97.
92 Там же. 1880. 10 дек. № 342.
он старался донести до власть предержащих в расчете на вознаграждение за благонамеренность. Издатель «Санкт-Петербургских ведомостей»
B.Г. Авсеенко очень точно подметил характерную черту журналистской деятельности Каткова: «Он редко говорил к массе. Его лучшие, обдуманные и обработанные статьи всегда были обращены к властным правительственным сферам»93. Данный случай ярко продемонстрировал, какими путями его информация доходила до властей. Член Государственного совета И.Д. Делянов, имевший репутацию «послушного орудия в руках Каткова»94, написал в апреле 1881 г. обер-прокурору Синода К.П. Победоносцеву, в тот период наиболее влиятельному царедворцу: «Читает ли государь "МВ"? С 1 марта и до 7 апреля там помещены поучительные статьи... 7 апреля о студентах. Хорошими людьми оказываются возвращенные из административной ссылки»95. В итоге Катков получал поддержку властей во многих случаях, в том числе при столкновениях с университетом из-за газеты.
Противостояние Московского университета и «МВ» вряд ли могло быть смягчено в 1880-е гг. Во многих вопросах стороны демонстрировали разный подход. В 1881 г. в связи с 50-летием деятельности питомца университета Н.И. Пирогова газета «Голос» вспомнила его высказывание о необходимости дать самоуправление университетской корпорации. В ответ Катков раздраженно написал, что такая система не практикуется нигде, что она неправомерна. И, преследуя главную цель — отмену автономии университетов, не постеснялся публично выразить сомнение в педагогическом профессионализме Н.И. Пирогова. Игнорируя двадцатилетний преподавательский стаж Пирогова — профессора Дерптского университета, а затем Петербургской медико-хирургической академии, Катков заявил: «Авторитет и слава Н.И. Пирогова основываются на его врачебной деятельности: педагогия же была в его жизни случайностью»96. Университет же, уважая деятельность «одного из величайших врачей и педагогов настоящего столетия», организовал 24 мая празднование, на котором присутствовал сам юбиляр, почетный член Московского университета, а ректор выпустил к юбилею брошюру о Н.И. Пирогове97.
Для нападок на ректора «Московские ведомости» использовали и дискуссию относительно задолженности по аренде. Корреспондент газеты «Порядок» предположил, что предпринявший иск ректор действовал в интересах казны. Катков сначала дал уничижительную характеристику корреспонденту, чтобы дискредитировать своего оппонента
93 Любимов Н.А. Указ. соч. С. 15.
94 Чичерин Б.Н. Россия накануне ХХ столетия. Берлин, 1900. С. 37.
95 К.П. Победоносцев и его корреспонденты. Т. 1. Полутом 1. С. 158.
96 Московские ведомости. 1881. 28 мая. № 146.
97 См.: Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб., 1898. Т. XXIII а.
C. 651; Тихонравов Н.С. Н.И. Пирогов в Московском университете (1824—1828). Справки в документах университетского архива. М., 1881.
в глазах читателей («Кто-то, постоянно пишущий документальную ложь в пользу Тихонравова»), а затем саркастически заметил: «Достоинство казны не может допустить, чтобы под видом ее интереса кого-нибудь незаконно обирали»98. В желании унизить Тихонравова Катков доходил до мелочных упреков в пустой трате им казенных средств на публикации, помещаемые в «МВ» сверх определенных контрактом даровых сообщений. В заключение, не скрывая своей радости по поводу того, что «его собственность не подвергается более спору», он объявил, что жертвует возвращенную сумму 21 669 руб. в пользу учрежденного им лицея цесаревича Николая, как бы подчеркивая таким жестом, что для него спор носил больше принципиальный, нежели финансовый характер.
В конце 1881 — начале 1882 г. раздражение против Московского университета прорывалось и в нейтральных по содержанию материалах. Так, в одной из своих передовых Катков превозносил заслуги ректора 1863—1870 гг. С.И. Баршева, с которым находился в самых добрых отношениях: «Едва ли когда-либо Московский университет стоял так высоко в общественном мнении, как в его (Баршева. — Л.Д.) ректорство»99. В условиях полного неприятия Тихонравова эта статья воспринималась как укор в адрес нынешнего руководителя. Другой пример — появление через день после традиционно спокойного отчета об университетском празднике (МВ. 1882. № 13 от 13 января) анонимной статьи «Несколько подробностей об университетском акте». Ее автор описал торжество 12 января в самых мрачных тонах: актовый зал не имел праздничного вида, ректор почему-то отсутствовал, подавляющее большинство студентов не получили приглашений и не смогли присутствовать и т.д. Автор подчеркнул, что речь профессора Цингера, восхвалявшая устав 1863 г., была окончена при полном безмолвии публики. А последняя фраза звучала как приговор всему торжеству: «Публика разошлась молча»100.
Однако в дальнейшем на всем протяжении 1882 г. «МВ» открыто не выступали против Московского университета. Они сосредоточились на общей критике университетских порядков в стране и пропаганде основных положений готовящейся контрреформы, что вызывало ответную реакцию университетского сообщества. В статье «К вопросу об университетских экзаменах», автор которой подписался как «Студент», эти порядки были названы «позорной страницей» в истории устава 1863 г.101 В ней живо описывалось, что студенты учат литографированные лекции по листкам, что они не читают научных трудов и излагают только мнение лектора, что их знания поверхностны.
98 Московские ведомости. 1881. 11 нояб. № 313.
99 Там же. 17 окт. № 288.
100 Там же. 1882. 15 янв. № 15.
101 Там же. 10 авг. № 220.
Статья вызвала упреки даже со стороны попечителя Казанского учебного округа, обеспокоенного тем, что «пресса, несправедливо и огулом порицающая профессоров... как бы санкционирует студенческие демонстрации и беспорядки в стенах университета»102. Тем более она возмутила учащихся. Студент Московского университета В.Ф. Де-рюжинский счел необходимым в связи с этим в дополнение к большой критической статье «Русских ведомостей» «остановиться на некоторых деталях... других сторон университетской жизни, которая в изображении "Студента" "МВ" подверглась искажению». Он опубликовал в этой газете свой материал под названием «По поводу статьи "Студента" в "МВ" 26 августа 1882 г.»103.
Начало 1883 г. ознаменовалось новой кампанией против Тихонра-вова104. Авторы, выступавшие под псевдонимами Л, Л-г, А., Бывший студент, обвиняли его в самых разных нарушениях. По их словам, ректор теперь мог распоряжаться по своему усмотрению пожертвованиями для Московского университета, а раньше эти значительные суммы расходовались по постановлению Правления, что было более верно. Тихонравов подвергся критике за сокрытие факта увольнения одного студента, бедняка с медицинского факультета, за неуплату, а произошедшее объяснили какими-то счетами ректора с отцом студента. В случае с Тихонравовым Катков давно уже перевел разногласия между университетом и его газетой в плоскость личных отношений. Теперь материалы «МВ» выглядели просто травлей ректора, причем не случайной: предстояли перевыборы последнего. 20 сентября 1883 г. в этой должности был утвержден Н.П. Боголепов. Хотя решение Совета, забаллотировавшего Тихонравова, было результатом внутренних конфликтов, нельзя не отметить, что умалением своего авторитета он во многом был обязан наветам университетской газеты.
Сообщив, что дважды избиравшийся ректором Тихонравов из 40 с лишним голосов получил в Совете лишь 11, автор передовой статьи воскликнул: «Поздравляем университетскую коллегию с этим, хотя и поздним шагом к восстановлению достоинства университета!»105 Он одобрил выбор Совета: «Университет в новом ректоре будет иметь достойного представителя в научном отношении». «Московские ведомости» нашли и новый повод для критики устава 1863 г.: на ректора возложены большие хозяйственные, административные и политические заботы, и это мешает его занятиям наукой. Статья вновь отразила тот факт, что за претензиями «МВ» к университету и к его руководству скрывалось прежде всего несовпадение позиций. Это касалось как
102 Там же. 18 сент. № 258.
103 Дерюжинский В.Ф. Указ. соч. С. 268.
104 Московские ведомости. 1883. 7 февр. № 38; 10 февр. № 41; 14 февр. № 45; 15 февр. № 46.
105 Там же. 1883. 22 сент. № 263.
устава 1863 г., так и смены ректора. Каткову скорее импонировали не научные достоинства, а убеждения Боголепова, который «считал самодержавие лучшей формой правления для современной России», а также «увещевал товарищей-профессоров и университетское начальство дружными усилиями положить конец преждевременным политическим увлечениям студентов»106. Профессура же сделала выбор исходя из других соображений: «Административные способности мы, точно сговорившись, признавали за людьми, или никогда не занимавшимися наукой, или переставшими заниматься ею... Теми же соображениями мы руководствовались и при выборе в секретари факультета Н.П. Бо-голепова... Так как за все время его секретарства он никого не обидел, то при выборе нового ректора на нем сошлись как на кандидате факультета»107.
Удовлетворенный сменой ректора и занятый борьбой за продвижение нового устава, Катков больше года не упоминал Московский университет в негативном контексте. Однако студенческие волнения в Киевском университете 8 сентября 1884 г. — первый протест против нового устава — и связанные с этим события в Москве заставили его нарушить молчание. Он сурово осудил участников киевских беспорядков: «В среде учащихся в университете Св. Владимира есть, к прискорбию, немало людей испорченных и злонамеренных»108. 2 октября в Москве перед зданием редакции «МВ» на Страстном бульваре состоялась демонстрация, направленная против Каткова. «Студенты считали его главным виновником крутых мер против учащихся Киевского университета»109. При разгоне демонстрации было арестовано 107 человек, из них 75 воспитанников Московского университета.
7 октября в «МВ» появилась передовая статья Каткова. Он разъяснял, что причиной киевских волнений послужило поведение исключенных ранее и возвращенных в университет студентов и нежелание других учащихся им противодействовать. Не вспоминая о демонстрации 2 октября, Катков ставил в пример киевлянам студентов Московского университета, в декабре 1878 г. «обращавшихся к ректору и профессорам, прося принять меры к прекращению беспорядков, чинимых шайкой негодяев». И тут же делал резкие высказывания в адрес профессуры: «Настояние большинства московских студентов об ограждении университета от вторжения в него нечистых элементов не имело успеха и навлекло на них со стороны некоторых наставников нарекание в нарушении товарищеского единодушия»110. Так что по-прежнему усилия Каткова были направлены на то, чтобы уберечь студентов от влияния либеральной профессуры, которую он не уставал порицать.
106 Боголепова Е.А. Указ. соч. С. 380, 386.
107 Московский университет в воспоминаниях современников. М., 1989. С. 502.
108 Московские ведомости. 1884. 1 окт. № 272.
109 Щетинина И.Г. Указ. соч. С. 100.
110 Московские ведомости. 1884. 7 окт. № 278.
Одновременно Катков поддерживал политически пассивную часть учащихся. Он, в частности, очень одобрительно отнесся к предложению студента Московского университета ввести студенческую форму. Ему, очевидно, показалось убедительным обоснование этой идеи, выдвинутое автором заметки: «Нас смешивают со всякой сволочью. Последние беспорядки подтвердили это; в толпе чуть ли не в двести человек было лишь около семидесяти студентов... все же при виде такой толпы кричали, что там все студенты, иные — даже, что там весь университет» ш.
Последующий период 1885—1887 гг. оказался ровным и спокойным. Такое впечатление создается при ознакомлении с университетскими материалами этого времени. Никаких конфликтных заявлений, полемических статей и писем, только публикации речей по торжественным случаям, отчеты, некрологи и другие печатные известия о разных сторонах университетской жизни. Единственная передовая Каткова рассказывала о посещении Московского университета 15 мая 1886 г. Александром III. Издатель «МВ» особо подчеркивал, что царь был встречен «горячим одушевлением молодых людей университета»112. Считая это событие знаковым, газета возвратилась к нему через год, опубликовав статью «Свет и тепло». Ее автор, выступивший под псевдонимом Друг детей, дал пересказ с комментарием брошюры «В память посещения их имп. величествами Московского имп. университета в 1886 г.». Автору наиболее близки оказались верноподданнические чувства учащихся. По этому поводу он несколько раз цитировал брошюру. Одновременно в статье отмечалось позитивное влияние на студентов устава 1884 г.: «Нельзя пройти молчанием резкого поворота в поведении студентов с новым уставом университетов. Юноши положительно стали держаться лучше по внешности... стали много работать»113.
*
* *
Итак, сквозь призму материалов «Московских ведомостей» отношения газеты с ее юридическим собственником выглядят сложными и неоднозначными. В связи со смертью своего редактора в одном из номеров «Московские ведомости» дали цитату из газеты «Южный край»: «Беспощадная логика, блестящее политическое красноречие, взывающее к уму и к чувству читателя, а также глубокое знание дела — таковы были орудия Каткова, при помощи которых он отстаивал свои убежде-ния»114. Судя по многочисленным ударам, наносимым Московскому
111 Там же. 12 окт. № 283.
112 Там же. 1886. 17 мая. № 134.
113 Там же. 1887. 27 мая. № 144.
114 Там же. 30 июля. № 207.
университету вплоть до середины 1880-х гг., он был причислен издателем «МВ» к серьезным политическим противникам. Пик столкновений пришелся на конец 1880-го — начало 1882-го и 1883 г. Основные разногласия, как и в предыдущее десятилетие, касались подготавливаемой контрреформы университетов. В этой сфере интересы сторон были прямо противоположны. Конфликт расширился из-за финансового и личностного компонентов. Об остроте противоречий говорит не только содержание материалов, но свидетельствуют и полемические приемы, применявшиеся в газете. Сам Катков и другие авторы «МВ» позволяли себе в ряде случаев критику не просто обвинительного, а даже оскорбительного характера, причем в отношении не только студентов, но даже преподавателей и руководства университета. Некоторые негативные высказывания издателя звучат корректно, как например: «Науки нет в наших университетах», другие — более резко: «Таково направление реформы, против которой так бесновались наши либералы»115. Иногда лексика вообще выходит за грань дозволенного, когда «Русские ведомости» называют «органом одной университетской клики», волнения в Московском университете — беспорядками, «чинимыми шайкой негодяев», а автор-студент показывает полное пренебрежение к окружающим, говоря: «Нас смешивают со всякой сволочью». Впрочем, данная особенность проявлялась на всем протяжении журналистской деятельности Каткова. Т.П. Пассек объясняла ее так: «Он не уважал чужих убеждений. Противник казался ему достойным не только критики, но и поругания»116. Полемический контекст такого рода обострял негативное восприятие материалов газеты в университетском сообществе, усиливал антагонизм между ним и «Московскими ведомостями».
Поступила в редакцию 31.06.2007
115 Там же. 1884. 20 окт. № 291.
116 Пассек Т.П. Указ. соч. С. 306.
