CC BY
50
СОсХКХхХЮ . . . „ _____......................... .............................000
1 Мугу Р.Ю. Полисемантизм соматической лексики (на материале русского и немецкого языков): Автореф. дис... канд. филол. наук. — Майкоп, 2003.
2 Зализняк A.A. Многозначность в языке и способы ее представления. — М.: Языки славянских культур, 2006. — С. 20-21.
3 Будагов P.A. Толковые словари в национальной культуре народов. - М., 1989. - С. 24-78.
4 См.: Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М.: УРСС, 2004.
5 См.: Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. — М., 1974. — С. 183-185.
6 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений // Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. - Изд. 4-е, доп. - М.: ООО «А ТЕМП», 2007. - С. 577.
7 Там же. - С. 453.
8 См.: Лейчик Б.М. Терминоведение: предмет, методы,
структура. — Изд. 3-е. — М.: Издательство ЛКИ, 2007. — С. 79.
9 Сорокин П.А. Элементарный учебник общей теории права в связи с теорией государства // Радько ТН. Теория государства и права: Хрестоматия / Под общ. ред. И. И. Ли-зиковой. — М.: Академический проект, 2005. — С. 679.
10 Трубецкой Е.И. Лекции по энциклопедии права // Там же. - С. 374.
11 Керимов Д.А. Основы философии права. — М., 1991. — С. 450.
12 См.: Карцевский С.О. Об асимметрическом дуализме лингвистического знака // История языкознания XIX— XX веков в очерках и извлечениях. — М., 1965. — 4.II.
13 Там же.
14 См.: Литвин Ф.А. Многозначность слова в языке и речи. — Изд. 2-е, стереотипное. — М.: КомКнига, 2005. — С. 4.
15 Там же.-С. 14-19.
16 Там же.-С. 17.
МОСКОВСКИЙ СЫСК: ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ ОРГАНИЗАЦИИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ (1908 - ОКТЯБРЬ 1917 г.)
Т.П. МАТИЕНКО
Повышенный научно-практический интерес в современной историко-правовой и юридической литературе в исследовании эволюции организационно-правовых основ и закономерностей уголовно-про-цессуальной и оперативно-розыскной деятельности нацеливает на изучение отдельных аспектов истории становления и деятельности уголовно-сыскных подразделений общей полиции дореволюционной России. Продуктивным с научной точки зрения представляется изучение исторического опыта московской сыскной полиции с 1908 по октябрь 1917 г., так как организация ее деятельности несколько отличалась от принципов строительства сыскных отделений других городов империи, созданных на основе Закона об организации сыскной части от 6 июля 1908 г.
Краткий обзор истории московского сыска имеет целью ввести в научный оборот ранее не известные архивные материалы. Сведений об истории образования и деятельности московской сыскной полиции сохранилось гораздо меньше, чем о сыскных органах Санкт-Петербурга, Киева и некоторых других крупных городов Российской империи во второй половине XIX — начале XX в.
В 1881 г. при полицейском управлении Москвы была учреждена сыскная часть, состоявшая из пяти отделов: «общий журнал», стол розысков, стол находок, стол судимости и дежурство. В «общем журнале» регистрировались все заявления о совершенных преступлениях в городе и близлежащих уездах, поступавшие из полицейских отделений и частных лиц. Здесь
кандидат юридических наук
же хранились дела личного состава сыскной полиции и секретная переписка. Стол розысков принимал сообщения о сыске лиц и проводил их циркулярный розыск. Пропавшие вещи, деньги и документы разыскивал стол находок.
Стол судимости вел учет и регистрацию лиц, осужденных за различные преступления и проступки, давал сведения о трехкратной судимости преступника для передачи дела от мирового судьи в окружной суд. В этом отделе выясняли личность подозреваемого в совершении преступления; регистрировались и протоколировались все случаи нищенства и занятия проституцией1.
О работе такого подразделения московской сыскной полиции, как дежурство, точных сведений не обнаружено. Предположительно этот отдел занимался составлением расписания дежурства сыскных агентов и проводил общие организационные мероприятия.
Деятельность московской сыскной полиции регламентировалась специальной инструкцией градоначальника. Известно также, что ее штат к 1907 г. состоял из 70 сотрудников.
В 1907 г. сенатором Гариным была проведена ревизия деятельности московского градоначальства и полиции. Были выявлены серьезные недостатки и злоупотребления в их работе, в том числе в сыскной полиции: «агенты распустились, чиновники бездельничали, и столичная шпана, учтя столь благоприятную конъюнктуру, обнаглела до крайности»2. По результатам ревизии около половины чинов московского гра-
доначальства были не только отстранены от службы, но и отданы под суд. Суду была предана и значительная часть московских сыщиков — 20% сотрудников, в том числе ее начальник и помощник начальника3. Гарин вынес суровое заключение: «Я признал необходимым возбудить предварительное следствие против... начальника московской сыскной полиции коллежского советника Моисеенко по обвинению в превышении власти, бездействии оной, растратах, присвоении казенных денег, взяточничестве, вымогательстве и целом ряде других преступлений»4.
В основу заключения сенаторской ревизии о московской сыскной полиции были положены результаты проверки, проведенной помощником Гарина — чиновником особых поручений Хлебниковым, автором «Первоначального проекта доклада о московской сыскной полиции». На пожелтевших от времени страницах сосредоточена масса показаний чинов судеб-но-прокурорских органов и общей полиции, врачей и московских обывателей о злоупотреблениях и служебных нарушениях в московской сыскной полиции.
Из доклада следует, что сотрудники московской сыскной полиции считали более выгодным получить взятки с потерпевших в обмен на обещание успешного розыска преступников или похищенного имущества, чем надеяться на вознаграждение за успешный розыск от вышестоящего начальства. Но, получив «денежный посул», сыщики и не думали об исполнении своих обязанностей. Более того, преступники были «ближе и роднее сыщику, чем жертва, — попросту сыщики и преступники заключают между собой блок и действуют заодно против обывателя»5. Питательной почвой для этого стало использование в деятельности сыскной полиции негласной агентуры, основную массу которой составляли представители из преступной среды. Регулярные и тесные контакты сыскных агентов с представителями преступного мира в ряде случаев приводили к моральному разложению сотрудников сыскных отделений. Чины сыскной полиции порой сами превращались в заурядных преступников.
В московской сыскной полиции практиковалось систематическое присвоение ее чинами и даже начальником денег и вещей, изъятых при обысках или арестах. Особенно вопиющие нарушения закона допускались при допросе подозреваемых. Строптивых или даже просто скрытных арестантов били, вымогая показания. Факты побоев в московской сыскной полиции были установлены целым рядом показаний6. Сам начальник московской сыскной полиции, судя по докладу, был азартным игроком, алкоголиком, взяточником и т.п.7 Таким образом, московская сыскная полиция была полностью дезорганизована.
В апреле 1908 г. на должность начальника московской сыскной полиции был направлен А.Ф. Кошко, ранее занимавший пост помощника (заместителя) начальника сыскной полиции Санкт-Петербурга, где к тому времени приобрел известность знатока и организатора сыскного дела. Здесь он, как опытный руководитель, прежде всего с большим вниманием отнес-
ся к подбору кадров. По его представлению около одной трети служащих в московском сыске были уволены как не соответствующие своему назначению и за разные «неблаговидные» поступки (взяточничество и нарушение дисциплины). За серьезные служебные нарушения пять полицейских надзирателей были отданы под суд.
Новых сотрудников А.Ф. Кошко набирал лично8. Одновременно он стал внедрять в организации деятельности московской полиции ряд новелл, основанных на опыте петербургской сыскной полиции. Были укреплены принципы жесткого централизма и единоначалия в деятельности чинов московского сыска. Полицейские надзиратели были объединены в группы по 12 человек. Под началом каждого из них находились 3—4 постоянных агента и целая сеть агентов-осведомителей, вербовавшихся преимущественно из населения, проживающего на территории данного полицейского участка.
Полицейские надзиратели сыскной полиции производили дознания, обыски, обходы, проверки, вели розыск преступников и пропавшего имущества, осуществляли надзор за подозрительными квартирами, ночными чайными и ночлежными притонами. Они должны были обязательно принимать участие в осмотре мест преступлений, совершенных на территории закрепленных за ними участков, и не менее двух раз в день посещать полицейский участок.
Обслуживаемые полицейскими надзирателями участки были объединены в четыре района. Во главе каждого из них был поставлен чиновник особых поручений сыскной полиции, руководивший работой группы полицейских надзирателей. Помимо того что чиновники особых поручений ведали работой участковых надзирателей, их агентов и осведомителей, они имели свой особый штат секретных агентов, которые наблюдали за деятельностью подчиненных им надзирателей. Деятельность самих чиновников особых поручений через собственный штат из 20 секретных агентов ревизовал лично начальник сыскной полиции. При их помощи он систематически контролировал действия и поведение любого своего подчиненного, не вызывая подозрений.
Такая система контроля и наблюдения одного агента за другим, который сам подвергался тайной проверке, по словам А.Ф. Кошко, была построена для укрепления порядка и дисциплины, устранения злоупотреблений и очищения аппарата от скомпрометировавших себя сотрудников. Он писал, что «благодаря этому контролю над контролем удалось внедрить в сознание подчиненных, что начальник следит сам за всем и в курсе всего происходящего, что, конечно, сильно подтянуло людей»9.
Каждый полицейский надзиратель сыскной полиции по требованию начальника обязан был ежемесячно составлять ведомости о количестве и составе происшедших на его участке преступлений. На основании ведомостей составлялись графики по категориям преступлений по каждому району и общий — по
городу. Графики вывешивались в кабинете начальника московской сыскной полиции, что позволяло ему следить за состоянием преступности в любой части территории Москвы. Ежемесячно начальник сыскного отделения проводил совещания по итогам работы за прошедший месяц, где обсуждались вопросы деятельности сыскной полиции в целом и каждого надзирателя в отдельности.
Строгая вертикаль управления и единоначалие сочетались с территориальным принципом организации розысков, предупреждения и пресечения преступлений. Территория Москвы была разделена на 48 полицейских участков, при каждом состоял надзиратель сыскной полиции. В некоторые районы с особо выдающейся преступностью или с большой численностью народонаселения в помощь полицейским надзирателям назначались городовые и вольнонаемные агенты. Уголовно-сыскная деятельность на основе территориального принципа проводилась вплоть до 1917 г., несмотря на предписания Инструкции чинам сыскных отделений МВД от 10 августа 1910 г. строить работу сыскных отделений по принципу специализации.
В тот период, когда Инструкция только разрабатывалась, А.Ф. Кошко в отчете за 1909 г. выразил следующую точку зрения: «Отдельных групп по категориям преступлений в московской сыскной полиции нет, и такое деление при существующем штате совершенно невозможно, и вряд ли будет целесообразным теперь же распределить служащих для работы по преступлениям, разбитым по категориям...». Только территориальный принцип организации сыска он считал «единственно правильным»10, полагая, что это дает возможность начальнику сыскной полиции контролировать работу каждого полицейского надзирателя и агента, «держать у себя в руках всю сыскную полицию» и достичь результативности в борьбе с преступностью.
В целях обеспечения линейности и оперативности уголовно-сыскной деятельности в штате московской сыскной полиции, как и ранее в Петербурге, были организованы «летучий» и «ломбардный» отряды. «Летучий отряд» состоял из 14 человек — полицейских надзирателей, городовых и вольнонаемных агентов во главе с чиновником для поручений. Его чины вели постоянное наружное наблюдение в театрах, на вокзалах, участвовали в обходах, облавах на бродяг и несли дневную и ночную патрульную службу на улицах, рынках и в других местах большого скопления народа. В «ломбардный отряд» входили шесть сотрудников — пять городовых и их руководитель полицейский надзиратель11. Основной задачей «ломбардного отряда» являлось наблюдение в ломбардах и розыск там пропавших и украденных вещей.
Еще одной новеллой в борьбе с преступностью в Москве стали предпраздничные облавы, проводившиеся по заранее обдуманным планам и готовившиеся в строжайшей тайне. Начальник московского сыска приказывал подчиненным собраться в полиции к 7 ч вечера якобы для ознакомления с новым циркуляром или для получения общих указаний по очередно-
му сложному делу. Собравшимся объявлялось, что сегодня ночью облава, после чего запрещалось не только выходить из помещения, но даже разговаривать по телефону. Для проведения облав сыскной полиции по распоряжению градоначальника отряжались приданные силы общей полиции: городовые, околоточные, приставы и их помощники12.
В результате проведенных А.Ф. Кошко мероприятий по усилению московской сыскной полиции показатели ее работы значительно улучшились. В первой половине 1908 г. было раскрыто 7,8% преступлений, после реорганизации процент раскрываемости преступлений увеличился «сразу чуть ли не в 4 раза»13. В 1909 г. было раскрыто 33% из общего количества совершенных преступлений и найдено имущества и денег на сумму 508 041 руб., за первое полугодие 1910 г. по сравнению с предыдущим годом эти показатели были выше на 14%. Еще одним свидетельством эффективности принципов организации сыска, внедренных Кошко, стало признание московской сыскной полиции лучшей в мире на Международном съезде криминалистов, проходившем в Швейцарии в 1913 г.
Таким образом, исторический опыт организации деятельности московского сыска в 1908—1917 гг. показал, что основой успешной борьбы с преступностью явились жесткая централизация и единоначалие в работе сыскного аппарата, создание в его структуре оперативных подразделений наружного наблюдения, проведение регулярных полицейских облав и рейдов в предпраздничные дни, конспирация подготовки полицейских профилактических мероприятий.
1 См.: Первоначальный проект доклада чиновника особых поручений Хлебникова о московской сыскной полиции. -М., 1908. - Л. 72-81.
2 Кошко А. Ф. Вакханалия железнодорожных краж // Иллюстрированная Россия. — Париж, 1929. — № 24. — С. 10.
3 См.: Первоначальный проект доклада чиновника особых поручений Хлебникова о московской сыскной полиции. -Л. 185.
4 Рейнботовщина. К ревизии сенатора Гарина. — М., 1909.-С. 4.
5 Первоначальный проект доклада чиновника особых поручений Хлебникова о московской сыскной полиции. — Л. 57.
6 Там же. - Л. 93-100.
7 Там же.-Л. 2-10.
8 ГАРФ. - Ф. 102. - Оп. 215-224. - Д. 162. - Л. 8.
9 Кошко А. Ф. Очерки уголовного мира царской России. Воспоминания бывшего начальника московской сыскной полиции и заведующего всем уголовным розыском Империи. - М, 1992. - Т. 2. - С. 156.
10 ГАРФ. - Ф. 102. - Оп. 215-224. - Д. 162. - Л. 14,15.
11 Там же.-Л. 14.
12 См.: Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России. Воспоминания бывшего начальника московской сыскной полиции и заведующего всем уголовным розыском Империи. — Т. 3. — С. 163.
13 См.: Первоначальный проект доклада чиновника особых поручений Хлебникова о московской сыскной полиции. — Л. 185, 9.
