CC BY
152
Л.Д.Езова
МОСКОВСКАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ ХХ в.
Езова Людмила Дмитриевна -
старший научный сотрудник
Российского института культуры.
В российском обществе, где православная Церковь стремится сегодня по-новому определить свой статус, опять возрождается интерес к взаимоотношениям государства и церкви в дореволюционный период.
В начале XXI в. социально-политическая ситуация в России в целом благоприятствует развитию богословской науки, росту числа духовных школ. Однако возрождение духовного образования в постсоветской России возможно при условии пристального и беспристрастного анализа всего исторического опыта Русской Церкви, особенно в переломный период конца XIX - начала ХХ в.
Подготовка и осуществление реформ 1860-х годов не могли не отразиться на жизни духовных учебных заведений. Вопрос о необходимости их преобразования становится предметом обсуждения с конца 1850-х годов. С той же целью при Синоде в 1860 г.был учрежден специальный Комитет под председательством архиепископа Херсонского Димитрия (Муретова). Митрополит Филарет (Дроздов) поручил участвовать в его работе протоирея А.В.Горского. Основной задачей Комитета стало рассмотрение отзывов архиереев и ректоров семинарий и подготовка реформы.
Архиепископа Димитрия особенно беспокоила неподготовленность русского духовенства к грядущим переменам в русском обществе и в его государственном устройстве, слабое рвение к пастырскому служению. Несмотря на неплохо организованный учебный процесс во многих академиях и семинариях, он отмечал недостаточность усилий в вопросах воспитания будущих священников. В его планы входило создание духовных заведений более строго типа; при этом он обращал внимание на плачевное состояние дисциплины, особенно в семинариях. Особо владыка Димитрий указывал на сословную замкнутость духовных школ, предлагая разрешить детям духовенства переходить в другие сословия; принудительное обучение в духовной школе при этом исключалось. Комитет предлагал создать специальные гимназии духовного ведомства общеобразовательного типа для детей свя-
щеннослужителей, по окончании которых выпускники были бы совершенно свободны в выборе профессии.
Митрополит Филарет не был сторонником изменения Устава духовных учебных заведений. Он писал: «Мне кажется, недостаток не столько в Уставе училищ, сколько в исполнителях. Ректоры слабо смотрят за учением и поведением, и архиереи не довольно ревностны, от которых первый есмь аз... Некоторые даже почитают училища чуждыми для себя... Мне кажется, нужнее поощрять и наставлять людей, нежели переписывать Уставы»1.
Работа Комитета не привела к каким-либо результатам. В 1866 г. Синодом был учрежден новый комитет для реформирования духовного образования. В 1867 г. были утверждены новые уставы семинарий и духовных училищ, а в 1869 г. - Устав Духовных академий. «И по новому Уставу Духовным Академиям ставилась двоякая задача, - пишет отец Георгий Флоровский. - Это должна была быть не только богословская высшая школа, но и еще своего рода педагогический институт духовного ведомства. И в Академиях не столько готовили к пастырству, сколько именно к педагогической деятельности. Отсюда неизбежная многопредметность и разбросанность. Иные предметы только затем и преподавались, чтобы по ним приготовить преподавателей для школ низших ступеней»2. Многие иерархи находили в нем слишком много уступок «светскому» направлению в образовании.
Однако в Московской Духовной Академии своеобразная атмосфера, сложившаяся в филаретовский период, сохранилась вплоть до кончины ее ректора - про-тоирея А.В.Горского в 1875 г. Он пользовался большим авторитетом в Академии как ректор, им был создан особый мир, поражавший прочностью своего уклада, глубиной духовных интересов: «Академические заветы, "преданья старины глубокой", от уставов Церкви до правил библиотеки, до расписания кушаний на каждый день, самые стены и своды Елизаветинского дворца, входы и выходы - все это, и великое и малое, внутреннее и внешнее, составляло неприкосновенную святыню и говорило о самых чистых чувствах и нежной любви к alma mater всех учащих и учащихся, как бывших, так и настоящих»3.
Следующим ректором из белого духовенства был протоирей Сергей Константинович Смирнов. Он был исследователем истории Академии и Троицкой Семинарии («История Московской Славяно-греко-латинской Академии». М.. 1855. «История Троицой Лаврской Семинарии». М., 1867 и «История Московской Духовной Академии до ее преобразования (1814-1870)». М., 1879). В своих книгах автор показал развитие как русского духовного образования, так и русского богословия.
К 1880 г. относится создание при Академии «Братства Преподобного Сергия для вспомоществования нуждающимся студентам и воспитанникам Московской Духовной Академии». Множество организаций подобного типа стали распространяться по России после вступления в действие в 1864 г. «основных правил для учреждения православных церковных братств».
В ректорство отца Сергия был введен новый Устав (1884) духовных учебных заведений (во «исправление» Уставов 1867-1869 гг.), преследовавший цель - ликвидацию автономии духовных академий и семинарий, усиление надзора за студентами академий и семинаристами. Беспокоили факты «нигилизма» и даже «атеизма» учащихся, участи студентов в народническом движении. С начала 1880-х годов церковные охранители из высших иерархов настойчиво требовали искоренить нововведения 1860-1870-х годов в духовной школе. «Посмотрите, сколько политических преступников вышло из семинарий, - писал один епископ, - молодые священники уже дают себя знать. Посты не для них, ряса им в тягость»4.
Обер-прокурор К.П.Победоносцев целиком разделял подобные взгляды: ему казалось, что именно воссоздание строгой дисциплины и традиций страны укрепит роль церкви в обществе «Многих бед, - писал он епископу Никанору (Бровко-вичу), - нам наделали ученые легкомысленные священники в академиях, отвыкшие от красоты церковной и от богослужения»5. Он был сторонником старого богословского образования в святоотеческом духе, а не в немецко-научном, при этом наивно полагая, что перемены к лучшему будут происходить без какой-либо реформаторской ломки. Для изменения Уставов без реформы образования в целом необходим был строгий контроль за происходящим в учебных заведениях, в частности, за фондами библиотек, за содержанием профессорских лекций (ведь для выявления «неблагонадежных» профессоров у администрации в то время еще не было компетентных советников).
Отношение русского общества к новым Уставам не было единым. Профессора МДА, заботясь о научной смене, были в своем большинстве недовольны отменой введенной в 1869 г. специализации, которая способствовала развитию богословской науки. В 1862 г. профессор Н.А.Заозерский писал, что Устав 1884 г. сузил цели Академии до минимума: она была низведена до учебно-воспитательного учреждения, до духовного училища, хотя и типа высшей школы6. В 1905-1906 гг., в период работы Предсобороного Присутствия, при обсуждении реформы духовного образования критика в адрес Устава 1884 г. заметно усилилась. Его целью стало не столько научное образование будущего духовенства, сколько подготовка политически и конфессионально благонадежного церковно-административного персонала Академии, который должен был поставлять преподавателей для духовных учебных заведений среднего и низшего звена.
В Академии были отменены публичные диспуты на заседаниях, где присуждались ученые степени. По словам профессора МДА П.В.Тихомирова, Синод запрещал богословские диссертации под предлогом «несоответствия духу православия». Ученые стали выбирать темы церковно-исторические. Спорные богословские темы могли теперь обсуждаться только в академических журналах7.
Подобные меры Св. Синода привели к почти полному запрету фундаментальных исследований в Академии. По этой причине профессор Е.Е.Голубинский так
и не смог закончить свой труд по истории Русской Церкви, а историку Н.Ф.Капте-реву пришлось трижды переписывать свою диссертацию.
В 1889 г. были изданы особые правила, расширявшие права Св. Синода в вопросе присуждения ученых степеней. В результате этих мер заметно снизился научный уровень академических исследований. Число докторских и магистерских диссертаций, защищенных в МДА в 1884-1896 гг., сократилось почти вдвое по сравнению с 1869-1884 гг.8 Отказы Св. Синода в вопросе утвердить ученую степень диссертанта, по словам П.В.Тихомирова, «стали почти заурядным явлением»9.
Профессор Н.Н.Глубоковский так описывал «увядание» Московской Академии во времена своего студенчества (1884-1889): то была пора, когда «живой организм превращался в механический агрегат... Академия без своих нормальных жизненных отправлений атрофировалась, замирала и являлась как бы несу-ществующей»10. А вот воспоминания другого студента тех лет: «С 1884 г. академии обратились в какие-то повторительные семинарские курсы. Студенты были обременены массою предметов и лекций, основательно разобраться в которых не было никакой физической возможности, а посему, естественно, они теряют тот идеализм, который в большинстве случаев царил в академиях до 1884 г. и которым они выделялись из ряда других высших учебных заведений, как им и надлежало как высшей духовной школе»11.
С утверждением Устава 1884 г. в академиях начала восстанавливаться гегемония ученого монашества, которое при поддержке Св. Синода и обер-прокурора Победоносцева шаг за шагом заняло ведущие места в духовной школе.
В МДА таким поборником активного пострижения учащихся духовных школ в монашество был ее ректор, архимандрит Антоний (Храповицкий). В 1890 г. в 27-летнем возрасте он был назначен ректором Московской Академии. В годы преподавания и ректорства он, будучи почти ровесником своих учеников, сумел взглянуть на семинарскую и академическую систему не только глазами представителя школьной администрации, но и глазами самих студентов. По поводу семинарского и академического образования владыка Антоний высказывался во множестве статей.
Особый интерес представляет его статья «Заметки о нашей духовной школе»12. Владыка Антоний здесь практически не касался учебных программ. Его интересовал сам воспитательный процесс, который, по его мнению, покоился на порочных основаниях. Обеспечение дисциплины инспекторами и субинспекторами не оправдывало себя: оно лишь увеличивало разрыв между школой и жизнью. Воспитательная функция инспекторов и их помощников сводилась к тому, «чтобы только упражняться в пересчете своих питомцев за обедней и за обедом: все ли налицо». В результате, пишет Владыка, «юношество, и без того отделенное от жизни сословностью, еще более закупоривается от нее семинарской педагогикой. Естественно, что из такой школы выходят не пламенные борцы за истину, а сухие теоретики, искусственно выращенные резонеры»13.
У руководителей духовной школы, по мнению владыки Антония, отсутствовала восприимчивость к душевному настрою студента. Взаимное недоверие, казенщина окончательно убивали в семинаристе-студенте его пастырскую совесть -такое воспитание превращало священнослужителя в требоисправителя.
Труды владыки Антония оставили заметный след в истории Московской Духовной Академии. В 1889 г. появилась его статья об ученом монашестве, которая была весьма популярна в студенческой среде. В Академии он организовал кружки, где студенты выступали с докладами и проповедями, дискутировали. Его основной целью было уничтожение барьера между преподавателями и студентами.
В бытность его ректором МДА в ней учился будущий митрополит Евлогий (Георгиевский). В своих воспоминаниях митрополит так писал о владыке Антонии: «Можно сказать без преувеличения - для Московской Духовной Академии начался какой-то новый период существования. Влияние архимандрита Антония на нас было огромно. Молодой, высокообразованный, талантливый и обаятельный, с десятилетнего возраста мечтавший стать монахом, архимандрит Антоний был фанатиком монашества. Его пламенный монашеский дух заражал, увлекал, зажигал сердца... Монашество в нашем представлении благодаря ему возвысилось до идеала сплоченного крепкого братства, ордена, рати Христовой, которая должна спасти Церковь от прокуратуры, вернуть подобающее ей место независимой воспитательницы и духовной руководительницы русского народа. Перед нашим взором развертывались грандиозные перспективы: восстановление патриаршества, введение новых церковных начал, переустройство Академии в строго церковном духе... Идею монашества архимандрит Антоний пропагандировал среди нас поистине фанатически... Целый вечер велись горячие беседы о монашестве... Следствием этого нового духа в Академии была волна пострижений»14.
Однако эта волна не принесла возрождения ученого монашества, а лишь численно пополнила его15. Вот что пишет об этом процессе протопресвитер Георгий Шавельский: «Одна из главных причин - в особенности нашего епископата... Епископского звания достигали не выделившиеся своими дарованиями, ... но лишь одна категория служителей Церкви - "ученые" монахи. Часто подстригали, совершенно не обращая внимания на подготовленность постригаемого, на чистоту его намерений, не считаясь с его нравственными качествами... Особенно в этом Русская Православная Церковь обязана архимандриту, а затем архиепископу и митрополиту Антонию Храповицкому. ...Сделавшись в 1890 г. ректором (Моск.) Академии, ...он принялся стричь направо и налево, не считаясь ни с возрастом, ни с настроением... Оригинально, что указанное направление разрослось в пору обер-прокурорства К.П.Победоносцева... К большинству ученых монахов он относился в лучшем случае с недоверием, в худшем - с пренебрежением и даже презрением... В данном случае ему приходилось бороться не только с самим явлением, но и с постоянным натиском постоянного покровителя и безудержного и ловкого
защитника "ученого"» монашества - В.Саблера - своего ближайшего сотрудника»16.
Не имея возможности принимать всех желающих в ограниченное штатное число студентов, архимандрит Антоний широко практиковал прием в Академию вольнослушателей, переводя их затем в состав действительных студентов и давая им возможность получить права академического образования. Не были обделены его вниманием и студенты, которые по тем или иным причинам ушли из других академий. Многих из них он принимал к себе.
Антоний тщательно наблюдал за всеми студентами Академии и стремился привлечь их к себе, как к старшему брату. Он часто устраивал задушевные беседы о новейших произведениях богословской и философской литературы, о событиях академической жизни. В числе студентов Московской Духовной Академии в то время был Александр Грибановский, впоследствии митрополит Анастасий, преемник владыки Антония на посту главы Русской Зарубежной Церкви.
Взгляды владыки Антония вполне соответствовали Уставу 1884 г. и стремлению Св. Синода по возможности ограничить в духовных учебных заведениях влияние профессоров-мирян как на научную работу, так и на учебный процесс. С 1890-х годов число преподавателей из черного и белого духовенства стало неуклонно расти.
Имея возможность избрать любой предмет для преподавания, отец Антоний избрал для себя пастырское богословие - науку, в то время не пользовавшуюся даже в академиях особой популярностью. Он создал новое направление пастырского богословия. Его лекции были живыми, интересными беседами со студентами. Особое внимание он обращал на старчество, на необходимость восстановления патриаршества, подвергая критике Синодальный период управления Церковью. В своих лекциях он резко разграничил два пастырских пути: «истинного, православного и еретического - латинского»17. Заслугой архимандрита Антония было то, что он повсюду распространил свое убеждение в необходимости церковной реформы.
Большим недостатком для развития науки и обучения в этот период было замещение многих светских профессоров монашествующими лицами. Результатом усилий светских профессоров стал рост интереса студентов к научной работе. Специализация, получившая развитие после Устава 1869 г., принесла много пользы всем областям богословской науки и положительно воздействовала на обучение. Ее отмена повлекла за собой существенное снижение уровня научных исследований в академиях.
Значительным событием в жизни Московской Академии во времена ее управления архимандритом Антонием Храповицким стало основание 8 ноября 1891 г. академического журнала «Богословский вестник», который просуществовал до декабря 1918 г. и являлся все эти годы одним из лучших богословских журналов.
Первым его редактором был профессор П.И.Горский-Платонов - один из выдающихся профессоров.
Все статьи, печатавшиеся в «Богословском вестнике», распределялись по 22-м тематическим разделам в соответствии с преподававшимися в Академии дисциплинами, как то: Священное Писание, Патрология, Основное богословие, Христианская апологетика и т.д., что было весьма удобно для студентов и преподавателей. В разделе истории Русской Церкви были выделены рубрики: а) исследования, б) современная церковная жизнь, в) воспоминания, письма, юбилеи и некрологи, г) материалы по истории МДА, д) библиография. Редактор «Богословского вестника» избирался Советом Академии. Этот пост с октября 1912 по 1917 г. занимал священник Павел Флоренский.
Конец XIX в. характеризуется значительным уменьшением числа учащихся как Московской Духовной Академии, так и других духовных академий Российской империи в связи с рядом ограничительных мер. С конца 70-х годов университеты были практически закрыты для семинаристов. С 80-х годов сословно-школь-ное закрепление «духовного юношества» становится особенно жестким. В 1898 г. в Академии учились 191 русский семинарист и 24 иностранца18. Бегство духовной молодежи из «ведомства православного исповедания» приобретало пугающие размеры. Но еще хуже было то, что многие оставались только по принуждению, от страха, без вдохновения, часто и без веры19.
Начало ХХ в. внесло много нового в жизнь Академии. С ректорства епископа Арсения (Стадницкого) (1898-1903) началось ее регулярное архиерейское воз-главление. Этот факт значительно повысил авторитет Академии.
Владыка Арсений был назначен с 1899 г. третьим викарием Московской епархии - епископом Волокаламским.
Это был очень сложный период в жизни духовных учебных заведений Российской империи. Многие противоречия той эпохи, вызванные ее революционным духом, значительно отразились во внутренней жизни Академии. Будущее духовного образования и его очередная реформа, место монашества в системе духовных школ и его значение в образовании молодежи, автономия и независимость академий - эти и многие другие вопросы порождали внутри преподавательской корпорации и в студенческой среде многочисленные споры и нередко приводили к серьезным разногласиям. Периоды ректорства епископа Федора (Поздеевского) (1909-1917) были особенно отмечены большим внутренним разладом, вызванным противостоянием между сторонниками разных взглядов.
Конфронтация внутри корпорации зачастую выливалась в настоящую идейную борьбу, которая сопровождалась острой полемикой и студенческими волнениями.
Начало ХХ в. было отмечено зарождением церковно-общественного движения за улучшение жизни Церкви в соответствии с принципиальными установками
христианства, за достижение ее независимости. В Петербурге в 1903 г. были организованы религиозно-философские собрания под руководством епископа Сергия (Старогородского); в 1903 г. в Вышнем Волочке М.А.Новоселов приступил к изданию религиозно-философской библиотеки, а в 1904 г. Петербургский митрополит Антоний подал Государю Николаю II записку о необходимости предоставить Русской Церкви право самой решать свои проблемы20. Воспользовавшись этим, в 1905 г. премьер-министр С.Ю.Витте создал при своем Комитете министров особое совещание с участием ряда профессоров из духовных академий и упомянутого выше епископа Сергия. Они составили так называемую «Первую записку Витте»21, в которой требовали созыва Поместного Собора с участием духовенства и мирян. Вскоре и Св. Синод подал аналогичную записку о необходимости восстановления патриаршества в России.
Николай II предложил отложить созыв Собора «до более спокойного времени»22. Тем не менее в 1906 г., после ухода со своего поста Победоносцева, Синоду было разрешено созвать Особое, Предсоборное Присутствие из епископов, духовенства, ученых и общественных деятелей, в число которых вошел Николай Дмитриевич Кузнецов, впоследствии доцент Московской Духовной Академии, опубликовавший несколько работ по этой тематике. 15 ноября 1905 г. в Москве наряду с Петербургом была организована Комиссия общества любителей духовного просвещения с участием воспитанника МДА протоиерея Н.Добронравова, священников Н.Г.Попова и И.И.Кедрова, профессора А.И.Покровского. На заседаниях этой Комиссии читались доклады и рефераты, связанные с проблемами переустройства церковной жизни. Комиссия просуществовала до мая 1906 г., но вызвала к жизни Московское православное общество, куда входило около 60 человек, в том числе Лев Тихомиров, братья Федор и Александр Самарины.
Политическая реакция 1907-1909 гг. заглушила церковно-общественное движение, некоторые его участники и идеологи были наказаны, как, например профессор И.М.Громогласов, изгнанный из Московской Духовной Академии в 1914 г.
Профессор А.И.Покровский, как и многие прогрессивно настроенные профессора Московской Духовной Академии, продолжал борьбу, разрабатывая истори-ко-каноническую проблематику соборного управления Церковью и права участия в этом мирян. Его работа, представленная на соискание степени доктора церковной истории, была удостоена Советом МДА этой степени, но опротестована епископом Федором Волоколамским в Синоде.
«Спят довольни» - такой фразой характеризует настроение Синода в то время протопресвитер отец Георгий Иванович Шавельский: «Ослепленные блеском сиявших на груди звезд, убаюканные сытостью и великолепием своих кафедр, усыпленные окружавшими их лестью и низкопоклонством, одни из них страшились заглянуть на изнанку жизни с ее плесенью, затхлостью и гнилью, а другие просто ленились пошевелить мозгами»23. Далее он пишет: «Наши духовные академии до
последних дней влачили нищенское существование... Наши духовные профессора volens nolens проходили обет нищеты. Академиям отпускались крохи на издание учебных сочинений, на приобретение книг, и почти ничего не давалось на ученые командировки. Профессора академий были обескровливаемы нищетой, не оставлявшею их, если они не устраивались как-либо иначе, до самой смерти; безденежье подрезало у академий крылья для научного полета»24.
Слова отца Георгия подтверждают воспоминания профессора Московской Духовной Академии Н.Н.Глубоковского о преподавателях Академии: «Им решительно ничего не надо - никаких особых отличий, привилегий и благ (хотя пишущий эти строки, будучи уже академическим доцентом, перед самой Масленицей в феврале 1892 года получил жалования ровно 30 рублей и, целиком уплатив их за комнату, дальше не имел медного гроша на пропитание...). Для них желательнее всего ответственная и обеспеченная уважением свобода преданно исполнять свою великую учительскую миссию»25.
В 1907-1916 гг. при Московской Духовной Академии выходил ежемесячный журнал «Христианин», который издавался епископом Евдокимом на собственные средства. Среди авторов журнала были профессора Академии: А.Д.Беляев, А.И.Введенский, С.С.Глаголев, А.И.Покровский, Д.В.Рождественский, М.М.Таре-ев, В.А.Троицкий (впоследствии священномученик архиепископ Илларион), А.М.Туберовский, П.А.Флоренский, А.П.Шостьин, архимандрит Федор (Поздеев-ский) и др. Среди участников журнала были профессора Московского университета Л.А.Комаровский и М.А.Новоселов.
По материалам статей, представленных в «Христианине», можно отчетливо увидеть то плачевное состояние общественного сознания, которое наблюдалось в России после принятия царского манифеста о свободе вероисповедания. Характеризуя текущую жизнь, епископ Евдоким отмечал, что «свобода совести послужила сигналом к свободе ожесточенного нападения на Церковь... слева и справа, что противники Церкви работают без устали... В последнее время даже власть далеко не всегда действует в интересах Церкви... гонимой Церковью стала православная... В деревнях закрываются церкви, потому что крестьяне отказываются содержать свой притч, не хотят платить за требы, запрещают законоучительство в различных учебных заведениях, неугодных священников просят удалиться из прихода, есть случаи убийства, сожжения священников, случаи грубых издевательств над ними, а также воровства великих святынь и денег из наших храмов». Далее епископ Евдоким пишет, что «люди, разделившись на партии, стали врагами друг для друга... Каждый член известной партии - раб этой партии, ...этого требует тактика борьбы. Пусть гибнет правда. Почему не принести ее в жертву партийным интересам? ...Забыты книжки и наука. Одна политика без конца... Из наших школ в последнее время выходят люди, мало приготовленные к служению Родине, ...потому что всякий прогресс совершается не словами, а делом, упорным, напряженным, продолжитель-
ным трудом... В самом деле, как много у нас везде и всюду слов, а посмотришь... все те же давно знакомые и родные нам картины: соха и борона, куриная изба, грязная одежда, лапти, нечеловеческий образ жизни, жалкий скот и кабаки, кабаки без конца... Нерусские люди своей спокойной и трезвой работой отбивают у нас одно поприще за другим и незаметно для нас самих превращают нашу родину в свое достояние, а нас самих - в своих вечных батраков... Говорят, даже в Москве, сердце России, уже 66% торговли в руках нерусских»26.
Епископ Никон (Рождественский) на страницах журнала выступал с обличением малой богословской просвещенности русского общества, высказывал свое сокрушение по поводу апатии русских иерархов в деле исправления недочетов в состоянии Русской Церкви, указывал на то, что «среди русской публики, превосходящей своим невежеством в Священном Писании все народы, можно городить относительно Библии какую угодно чушь...». Далее он пишет: «Со всех сторон на Церковь Божию ополчились ее заклятые враги: им дана свобода собираться когда угодно: то и дело слышишь и читаешь о съездах наших раскольников, баптистов и евангеликов и прочих сектантов. А как только заговорят о Соборе, даже и не о соборе27, а хотя бы только о съезде святителей, сейчас же встречаются самые неожиданные препятствия... Уж не в пленении ли наша св. матерь Церковь?... А между тем, страх берет, что творится в недрах Церкви! С 17 октября 1905 г. по сие время, меньше, чем за шесть лет, от Православной Церкви отпало около 800 тыс. душ! Чувствуется, что скоро начнутся массовые отхождения от Церкви наших интеллигентов. Уж слишком много в них накопилось своеволия, при величайшем невежестве в вопросах вероучения, при сомнении и гордыне безмерной».
На заседаниях Предсоборного Присутствия велась работа по вопросам реформирования духовного образования. Либеральные круги в обществе и среди духовенства не желали мириться с последствиями Устава 1884 г. и политикой К.Победоносцева. На фоне повсеместного ослабления цензуры (1905-1906) на страницах журналов, посвященных духовному образованию, стали появляться статьи о необходимости изменения Устава 1884 г. В итоге обнаружились глубокие противоречия между светской профессурой, с одной стороны, и ученым монашеством и епископатом - с другой. При обер-прокуроре В.К.Саблере начал действовать придирчивый контроль над духовным образованием с целью подавить всякий дух возмущения.
1905-1907 гг. особо отмечены высоким уровнем беспорядков в семинариях, приводившим даже к покушениям на ректоров и инспекторов этих духовных школ. Всероссийский конгресс семинарий, собравшийся в Москве в 1906 г., выявил наличие во многих семинариях политических кружков, которые выдвигали требования по свержению «отжившего учебного режима». В 1906 г. прошли три съезда семинаристов, один из которых (последний) открылся в стенах Московской Духовной Академии 25 декабря 1906 г. Семинарское движение все более революцио-
низировалось. «Академическое» направление (по постановке вопросов) перерастало в политическое: свержение царя, бойкот выборов в Государственную Думу, пропаганда идеи «Учредительного собрания»28.
Осенью 1905 г. началось забастовочное движение студентов Московской Духовной Академии. 142 студента со всех курсов подписались под прошением: «Нормальное течение академической жизни возможно только под условием коренных ее реформ. Поэтому мы, студенты МДА, просим Совет довести до сведения Св. Синода о нашем требовании немедленно распространить временные правила от 27.08.1905 г. об университетской автономии и на духовные академии... Впредь до введения их мы прекращаем занятия»29. На прошение поступил ответ Синода: «Применение начал автономии несовместимо с назначением Академии, и студенты, прекратившие занятия, нарушили основные начала порядка и законности... Если до 1 ноября не начнутся занятия, распустить Академию и закрыть ее до будущего учебного года»30.
Следующим смелым шагом студентов Московской Духовной Академии была публикация в газете «Путь» (№ 24 от 6 апреля и № 34 от 16 апреля 1906 г.) «Открытого обращения к архипастырям Русской Церкви», обвинившего их в уклонении от правды Христовой в реальной общественной жизни, в молчании при распространении террора и произволе со стороны государственной власти. Обращение было подписано 121 студентом, среди подписавшихся были фамилии впоследствии ставшими преподавателями МДА: П.Флоренского, П.Нечаева, С.Знаменского, Вл.Стра-хова. Этому обращению предшествовало «Слово в неделю Крестопреклонную -Вопль крови», сказанное студентом Павлом Флоренским в академическом храме 12 марта 1906 г. (когда студенты служили панихиду по лейтенанту Шмидту), которое вдохновило их выступить с обращением31. Речь Павла Флоренского была издана отдельной брошюрой, обличающей бесчеловечный террор реакции. Вот что он писал: «Волны крови затопляют родину. Тысячами гибнут сыны ее - их вешают, расстреливают, тысячами переполняют тюрьмы. Вернулись времена безбожного царя Иоанна. Под видом "усмирения" избиваются мирные крестьяне и рабочие. Людей, не имущих куска хлеба, расстреливает живущий за счет их трудов. Женщин и детей и то не щадят - насилуют, оскорбляют на каждом шагу. Издеваются в безумном озверении... И мы молчим, все молчим, все умываем руки... не водой уже, как Пилат, а кровью, ибо нет теперь воды, не смешанной с кровью, нет воды, которая смыла бы кровь с Руси.... Смотри, Русь святая, не оказаться бы тебе позорищем истории!»32.
Наряду со студенчеством за «автономию» выступила и профессура Московской Духовной Академии. В Св. Синод была отправлена записка от либерального крыла профессуры, указывающая на ненормальное положение в Академии: совершенную непригодность монашеской власти, произвол и некомпетентность власти епархиального архиерея и ограниченное и стесненное в правах положение Совета
Академии. Особая инициатива от Совета Академии в борьбе за «автономию» принадлежала профессорам Академии Громогласову И.М., Попову И.В. и Глаголеву С.С. На предложение профессоров Академии Св. Синод издал Указ, в котором предписывалось при выработке нового Устава Академии учитывать неограниченную власть Синода как в делах Академии, так и в утверждении на пост ректора. Единственное право, предоставляемое Совету Академии, - это присуждение ученых степеней33. По указанию Св. Синода в Академии были запрещены всякие сходки и волнения, а также и бойкот лекций профессорами под угрозой ввода казаков. Из письма ректора Академии епископа Евдокима (Мещерского) 21 октября 1906 г.: «В Академии не было сделано ни одного оскорбления профессорам, не было разбито ни одного стекла, не раздалось ни одного выстрела, не пролито не одной капли крови, не нанесено никакого оскорбления святыне. Только чудом можно объяснить все это»34.
Между тем обстановка в Академии все более обострялась. В желании ряда либеральных профессоров добиться автономии скрывалось стремление перестроить духовное образование на протестантский лад, что привело бы в конечном итоге к максимальному обмирщению Церкви. В этом процессе чувствовались зачатки будущего обновленческого движения как среди профессоров, так и у многих священников. Все это не могло не встретить противодействия. Это время легло тяжелым бременем на плечи епископа Федора Волоколамского (Поздеевского Александра Васильевича), который в 1909 г. был назначен ректором Московской Духовной Академии. Он был вынужден удалить часть либеральных профессоров. Среди них были преподаватель библейской истории А.П.Покровский, профессор И.М.Гро-могласов, профессора С.П.Знаменский и В.П.Виноградов и др. В 1917 г. ему были адресованы упреки в том, что он изгнал всех подлинных ученых. Это не совсем верно. Его заслуга состояла в том, что он первым оценил потенциальную возможность новой интеллигенции, идущей в Церковь. Он привлекал особо талантливых ее представителей к преподаванию в Академии. За время его руководства в штат МДА было принято около 25 человек35. Среди них и отец Павел Флоренский. Он был оставлен преподавателем истории философии. Как свидетельствует один из его студентов - С.А.Волков: «Аудитории при его чтении были переполнены. Речь его лилась откуда-то изнутри, не стремясь к красивости стиля, но будучи прекрасной по своему органическому единству, где содержание и форма сливались в нечто целостное. Было магическое обаяние его речи. Ее можно было слушать часами без усталости /.../. Я помню, как сейчас, ощущение этого исключительного блаженства - отдаваться потоку его мыслей»36.
Несмотря на все усилия, юридическое и институционное положение Церкви после 1906 г. осталось прежним. По мнению Д.В.Поспеловского, Церкви не удалось добиться свободы по нескольким причинам: прогрессивная общественность, боровшаяся за гражданские права, относилась к Церкви как к «православному ве-
домству» государственного аппарата и была далека от понимания ее проблем; наиболее радикальные слои интеллигенции не были заинтересованы в оздоровлении Церкви и росте ее авторитета, так как Церковь могла стать нравственным барьером на пути революции; и для Церкви были неприемлемы те методы борьбы, к которым прибегало светское общество, «а тем более радикалы с их бомбометанием»37. Д.В. Поспеловский принимал во внимание только те силы извне, которые, являясь демократическими, могли привести Церковь к реформам, но не привели к ним. Он не учитывал при этом внутрицерковную жизнь и усилия тех выдающихся личностей РПЦ, которые привели Русскую Церковь к освобождению.
Борьбу со свободомыслием в духовных академиях официально возглавил Св. Синод, во главе которого в 1906-1909 гг. стоял обер-прокурор П.П.Извольский. В 1908 г. в сентябре-октябре была проведена ревизия Московской Духовной Академии. Ближайшим результатом ревизии было усиление подотчетности Совета Академии Св. Синоду. Профессора были вынуждены давать подписки о непринадлежности к разным организациям. К примеру, профессор М.Тареев докладывал ректору 8 октября 1908 г. о своем чтении лекций на богословских курсах, устроенных религиозно-философским обществом имени В.С.Соловьева: «Я прочитал в Великом посту 1907 г. пять лекций о Толстом и Достоевском... С религиозно-философским обществом более не имел и не имею никаких сношений и членом его не состою, хотя состоять членом этого легализованного общества не было бы предосудительным и легкомысленным»38.
На основании отчетов ревизоров Святейшим Синодом был сделан вывод, что во всем виноват Устав 1884 г., и 29 декабря 1909 г. было дано поручение Учебному комитету его переработать и пересмотреть штаты академий, семинарий и духовных училищ с упором на религиозное и нравственное воспитание.
В Уставе 1910-1911 гг. было дано новое определение Духовной Академии: «Православные духовные академии суть закрытые высшие церковные училища, христианским воспитанием и высшей православно-богословской наукой подготовляющие христиански просвещенных деятелей для служения святой православной Церкви, прежде всего в области церковно-пастырской, а затем и на других поприщах духовной деятельности, предпочтительно в священном сане»39.
Новым было также следующее добавление к определению деятельности Академии: «Воспитание в учащихся любви к святой Церкви и ее установлениям и преданности престолу и отечеству»40.
Устав 1910-1911 гг. придавал большое значение нравственному и религиозному воспитанию и дисциплине. Студенты и преподаватели были обязаны регулярно посещать все богослужения, которые не должны были быть сокращены. Каждая литургия должна быть сопровождаться проповедью. Крайне важным считалось соблюдение всех церковных постов. Все преподаватели наравне со студентами обязательно должны были присутствовать на утренних богослужениях. Особая пас-
тырская забота должна быть направлена на студентов, пожелавших принять монашество. Студент-монах имел отдельную комнату, а также соответствующую
пищу41.
Казеннокоштные выпускники могли выбрать и светскую карьеру, но при этом они были обязаны полтора года отслужить в духовном ведомстве. Выпускники, ставшие священниками, поступали в распоряжение епархиальных архиереев, монахи же ждали назначения от Святейшего Синода. По сути, новый Устав не принес глубоких перемен. По словам Г.Флоровского, «Устав построен в духе властного формализма. В нем совсем не чувствуется подлинного вдохновения»42.
Начиная с 1909-1910 гг. подготовка ученой смены в Московской Духовной Академии шла весьма успешно. Академические журналы, в которых ранее печатались только статьи профессоров, заполнялись диссертациями молодых авторов, выполненными на высоком научном уровне. Особенно много было удачных работ в области истории Церкви.
По Уставу 1910-1911 гг. инспектором Московской Духовной Академии мог быть только архимандрит. Его назначение происходило в Святейшем Синоде по рекомендации епархиального архиерея. В 1913 г. инспектором МДА был назначен архимандрит Илларион (Троицкий) (1886-1929), который окончил Академию в 1910 г. Его кандидатское сочинение под названием «Новозаветное учение о Церкви» объемом 1306 страниц содержало подробный и обстоятельный анализ эккле-зиологических воззрений отцов древней Церкви. Работа получила весьма положительные отзывы рецензентов, с которыми выступили ректор Академии епископ Федор (Волоколамский) и А.Д.Беляев.
Как инспектор отец Илларион заботился в первую очередь о воспитании в студентах церковности, привлекал их к активной церковной, просветительной и проповеднической деятельности. Архимандрит Илларион был не только талантливым ученым, но и способным администратором. Обстановка в Академии в тот период была непростой. Каждый член академической корпорации должен был определиться в своем отношении к происходящему. 15 октября 1913 г. профессор Попов И.В. пишет своему другу архиепископу Арсению (Стадницкому): «Когда мысленно сравниваешь время Вашего ректорства с настоящим, то получается такое ощущение, как будто служишь в совсем другом учреждении /.../. У нас не осталось стариков. Быт академический умер. Мы не только не бываем друг у друга, но при встрече по возможности даже не разговариваем между собою. А отсюда Академии как целого теперь не существует. В ней действительно спокойно, но спокойно, как на Шипке, если припомнить эту знаменитую картину»43.
В 1917 г. архимандрит Илларион выступал против сделанного на Съезде ученого монашества предложения создать особые братства ученых монахов, утверждая, что «нельзя не признать, что ученое монашество в наше время не близко к богословской науке»44.
Многие из преподавателей и профессоров Московской Духовной Академии интерпретировали итоги февральской революции в либеральном ключе. Они не предполагали, что им придется засвидетельствовать свою веру впоследствии ценой мученического подвига. После февральской революции многие еще находились в эйфории по поводу свержения самодержавия и открывающихся, в том числе и для Православной Церкви, новых возможностей и свобод. Архимандрит Илларион писал об этих днях: «Самодержавие царское, по Петровскому идеалу образовавшееся, все время было враждебно к самостоятельности Русской Церкви и в этом отношении себе на погибель осталось верно себе до конца. Потребовался стихийный переворот, ниспровержение самого царского престола, чтобы наступило и для Православной Церкви благоприятное время созвать Собор»45. Если бы он мог предвидеть, что последует за этим стихийным переворотом...
После событий февраля 1917 г. в Академии произошли перемены. Новым обер-прокурором Временного правительства В.Н.Львовым с должности ректора был смещен епископ Федор (Волоколамский), а временное управление Академией возложили на инспектора архимандрита Иллариона. В новом учебном году (19171918) ректором был избран профессор А.П.Орлов, а архимандрит Илларион вновь становится инспектором до закрытия Академии большевиками в 1919 г.
Примечания
1. Святитель Филарет Московский. Письма к наместнику Троице-Сергиевой Лавры архимандриту Антонию. - М., 1879. - Т. IV. - С. 171.
2. Флоровский Георгий, протоирей. Пути русского богословия. - Париж, 1983. -С. 3260-366.
3. У Троицы в Академии. - М., 1914. - С. 173.
4. Полунов А.Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра III. - М., 1996. - С. 53.
5. Там же. - С. 53.
6. См. Заозерский Н. Формы устройства православной Церкви // Православное обозрение. - М., 1892. - № 4. - С. 757.
7. См. Тихомиров П.В. О духовных академиях // Духовная школа. - М., 1906. -С. 339-345.
8. Полунов А.Ю. Цит. соч. - С. 55.
9. Тихомиров П.В. Цит. соч. - С. 343.
10. У Троицы в Академии. - С. 745, 750, 780.
11. П.Н.С. Духовная школа по воспоминаниям ее воспитанника и воспитателя с 1863 года // Русская старина. - СПб., 1911. - Т. 147. - С. 471.
12. См. Антоний (Храповицкий), архиепископ. Полное собрание сочинений. - СПб., 1911. - Т. III.
13. Там же. - С. 428.
14. Евлогий (георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. Воспоминания. - М., 1994. - С. 41.
15. См. Смолич И.К. История Русской Церкви. 1700-1917. - М., 1996. - Ч. 1. - С. 476.
16. Георгий Шавельский, протопресвитер. Воспоминания... - М., 1996. - Т. II. -С. 152-162.
17. Никон (Рклицкий), архиепископ. Митрополит Антоний Храповицкий и его время. - Н.Новгород, 2003. - Кн. 1. - С. 171.
18. Салтыков Александр, священник. Краткая история Московской Духовной Академии // Московская Духовная Академия. 300 лет (1685-1985). Богословские труды. Юбилейный сборник. - М., 1996. - С. 94.
19. Флоровский Георгий, протоирей. Пути русского богословия. - Париж, 1983. -С. 480.
20. Голубцов Сергий, протодиакон. Московское духовенство в преддверии и начале гонений 1917-1922 гг. - М., 1999. - С. 5.
21. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. - М., 1995. - С. 24.
22. Голубцов Сергий, протодиакон. - Московское духовенство. - С. 5.
23. Георгий Шавельский, протопресвитер. Воспоминания... Т. II. - С. 152-153.
24. Там же. - С. 157-158.
25. Глубоковский Н.Н. За тридцать лет (1884-1914) // Церковно-исторический вестник. - М., 1999. - № 2-3. - С. 218.
26. Христианин. - СПб., 1907. - № 1. - С. 1-26.
27. Там же. 1911. - № 5-8. - С. 514.
28. Голубцов Сергий, протодиакон. Московская Духовная Академия в революционную эпоху - М., 1999. - С. 6.
29. Там же. - С. 11.
30. Там же. - С. 12.
31. Там же. - С. 22.
32. Волков С.А. Возле Монастырских стен. - М., 2000. - С. 165.
33. Голубцов Сергий, протодиакон. Московская Духовная Академия в революционную эпоху. - М., 1999. - С. 18.
34. Там же. - С. 83.
35. Голубцов Сергий, протодиакон. Московская Духовная Академия в начале XX века. - М., 1999. - С. 99.
36. Волков С.А. - Указ. соч. - С. 158.
37. Поспеловский Д.В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. -М., 1996. С. 213-214.
38. Голубцов Сергий, протодиакон. Московская Духовная Академия в революционную эпоху. М., 1999. - С. 34.
39. Смолич И.К. История Русской Церкви. 1700-1917. - Ч. 1. - С. 484.
40. Там же. - С. 485.
41. Там же. - С. 487.
42. Флоровский Георгий, протоирей. - Пути русского богословия. - С. 484.
43. Евгений Архиепископ Верейский. Богословское образование в России: История, современность, перспективы. Юбилейный сборник. - М., 2004. - С. 124.
44. Там же. - С. 125.
45. Там же. - С. 126.
