CC BY-NC-ND
264
Монопрофильные города России: блокировки и драйверы инновационного поиска
Надежда Замятина
Ведущий научный сотрудник, географический факультет, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова. Адрес: 119234, Москва, ул. Ленинские Горы, МГУ Главное здание.
E-mail: nadezam@mail.ru
Александр Пилясов
Директор, Центр экономики Севера и Арктики, Совет по изучению производительных сил Минэкономразвития России и РАН. Адрес: 117997, ГСП-7, Москва, ул. Вавилова, 7.
E-mail: pefyasov@sops.ru
Аннотация
Проблема развития монопрофильных городов заметно актуализировалась в последние годы на фоне кризисных явлений в российской и мировой экономике. В статье предпринята попытка рассмотреть ее через призму принятых в зарубежной практике методологических подходов к анализу ситуации в монопрофильных населенных пунктах. В основе этих подходов лежит концепция «зависимости от колеи» (path dependence), сопряженная с выявлением факторов, блокирующих инновационный поиск в так называемой новой промышленной политике. Авторы подвергают пересмотру широко распространенную в отечественной научной литературе оценку ситуации в монопрофильных городах. От анализа отраслевой специализации промышленности они предлагают перейти к изучению более фундаментальных основ
экономического развития, а именно — способности городской производственной системы к обновлению и инновационному поиску.
В статье дана характеристика принципов новой промышленной политики, главной причиной уязвимости которой названа не узкая специализация, а комплекс технологических, политических и когнитивных блокировок, препятствующих росту инновационного сектора монопрофильных городов и лишающих локальные сообщества адаптивности к меняющейся экономической конъюнктуре. На конкретных примерах показаны возможности и направления развития инновационного поиска в монопрофильных городах России. Даны рекомендации по ключевым инструментам преодоления существующих блокировок.
Ключевые слова: монопрофильные города; блокировки инновационного развития; инновационный поиск; местное сообщество; новая промышленная политика; предпринимательство; «эффект колеи»
DOI: 10.17323/1995-459Х.2016.3.53.64
Цитирование: Zamyatina N., Pilyasov A. (2016) Single-Industry Towns of Russia: Lock-In and Drivers of Innovative Search. Foresight and STI Governance, vol. 10, no 3, pp. 53-64. DOI: 10.17323/1995-459X.2016.3.53.64
Актуальность изучения монопрофильных городов в современной России
К проблеме монопрофильных городов неоднократно обращались в России и в зарубежных странах. В периоды кризисов интерес к ней предсказуемо возрастает. Такой всплеск можно было наблюдать в 2008-2009 гг., когда тема попала в фокус внимания СМИ1, и в последние 2-3 года, когда проблемой моногородов всерьез озаботились власти и экспертное сообщество2 [ЦНСИО, 2012; Лаппо, 2012; Любовный, 2013; БазЭл, 2013; ВГУ, 2013; Пыткин, Загоруйко, 2011; Пьянкова, 2011; Турков, 2012; Ускова и др., 2012]. Анализ литературы показывает, что большинство исследователей видят в монопрофильных городах наследие экономических просчетов советского периода, но это не совсем верно. Их появлению Россия обязана не только и не столько специфике экономического уклада СССР, сколько индустриальной эпохе в целом, предопределившей облик большинства развитых стран. Для решения проблем монопрофильных городов необходимы радикальное обновление подходов и смена управленческих стратегий, а не специализации.
В теоретической части статьи сопоставлены результаты отечественных и зарубежных исследований в рассматриваемой области. Общий массив проанализированных источников включает по несколько десятков работ русскоязычных и иностранных авторов (подробнее см.: [Замятина, Пилясов, 2015]). Обилие публикаций отражает распространенность явления: крупные промышленные предприятия служат градообразующими в сотнях регионов мира. Попытки их принудительного реформирования дирижистскими, унифицированными методами без учета локальных особенностей предпринимались не только в России. Они состояли в таких разовых инициативах, как целевая поддержка инфраструктурных проектов и создание в узкоспециализированных регионах крупных предприятий (например, автозаводов в угольно-металлургических районах). Подобные решения, как правило, оказывались неэффективными, поскольку не решали локальных проблем, но вели лишь к их воспроизводству. Большинство развитых государств постепенно перешли на новую методологическую платформу и стали внедрять подходы, которые могут оказаться применимыми и в России, несмотря на ее очевидную специфику3.
Однако актуальная государственная политика и общественная дискуссия вокруг монопрофильных городов в России выстраивается совершенно в ином
русле: здесь звучат призывы к прямому вмешательству федеральных властей в решение социально-экономических проблем отдельных городов и недооценивается потенциал местных сообществ. Таковы черты централизованной экономической политики, губительно влияющей на развитие монопрофильных территориальных образований. Зарубежная практика доказывает действенность противоположного подхода, ориентированного на стимулирование инновационного поиска в самих городах и повышение их устойчивости к колебаниям экономической конъюнктуры. Опора на плохо освоенную отечественными специалистами методологическую базу новой промышленной политики обеспечивает исследованию необходимую новизну. Одна из задач данной статьи — охарактеризовать принципы и применимость такого подхода к российским моногородам.
Целесообразность использования современных методов управления моногородами в российских реалиях может быть поставлена под сомнение, а потому мы попытаемся продемонстрировать применимость новой промышленной политики с опорой на местный инновационный поиск в условиях нашей страны. Как будет показано, в монопрофильных городах России уже происходит слом традиционных сценариев периферийного развития. В случаях, кажущихся безнадежными, наблюдается мобилизация локального сообщества, возникают новые драйверы развития. В статье описаны принципы новой промышленной политики в отношении российских монопрофильных городов, приведены конкретные примеры трудностей в их развитии, предложен спектр мер их государственной поддержки в современных условиях.
Теоретические предпосылки управления монопрофильными городами: инновационный поиск и новая промышленная политика
Под инновационным поиском в широком смысле в статье понимается деятельность по отбору новых эффективных продуктов, технологических процессов и организационных решений в различных секторах экономики. Именно этот комплекс мер рассматривается в зарубежных исследованиях, посвященных реструктуризации монопрофильных городов [Agrawal et al., 2010; Anas, Xiong, 2005; Bartik, 2009; Caravelis, Russell, 2001; Gebauer et al., 2003; Maier, Trippl, 2011; Todtling, Trippl, 2004; Totzer, Gigler, 2005; Trippl, Otto, 2009], как наиболее эффективная в долгосрочной перспективе стратегия.
1 Эволюцию взглядов на монопрофильные города см. в главе «Мифология моногородов» в работе [Зубаревич, 2010, с. 82-96].
2 Отдельно упомянем первую на пространстве СНГ национальную программу по моногородам, принятую в Казахстане постановлением Правительства республики «Об утверждении Программы развития моногородов на 2012-2020 годы» № 683 от 25.05.2012 г.
3 Структурные особенности политической и экономической системы России, обширные пространства и их слабая инфраструктурная обеспеченность задают более жесткие условия по сравнению, например, с Европой, но близкие к таким странам, как Бразилия и Индия [Audretsch, Thurik, 2001].
Переход к новой модели развития обусловлен глобальным контекстом смены технологических укладов и движущих сил экономики. Постиндустриальная структура хозяйства, впрочем, не означает отказа от развития промышленности, тем более в моногородах. Промышленное производство по-прежнему играет важную роль в экономике, но из центрального становится одним из элементов системы — наряду с местной институциональной, культурной, предпринимательской, исследовательской и образовательной инфраструктурой. Эти перемены отражаются и на промышленной политике, которая в новых условиях претерпевает радикальную трансформацию, наиболее точно описанную Дэни Родриком (Dani Rodrik) в статье «Промышленная политика в XXI веке» [Rodrik, 2004] и других работах [Rodrik, 2008; 2014; Hausmann, Rodrik, 2002; Hausmann et al., 2007]. Меры новой промышленной политики могут быть описаны как целенаправленные усилия по созданию среды для развития промышленных предприятий, включая модернизацию системы образования, стимулирование научных исследований, поддержку начинающих предпринимателей (потенциальных поставщиков и субконтракторов крупных компаний), развитие производственных услуг и оптимизацию городской среды.
Современный подход к развитию монопрофильных и старопромышленных городов складывался постепенно. В зарубежной практике, в частности в знаменитом немецком Руре [Hermann, 2002], четко выделяются два этапа реструктуризации, различающихся по идеологии инновационного поиска: на первом этапе эта деятельность не ведется, на втором происходит постепенное вовлечение в нее агентов местной экономики (табл. 1).
Для России, приступившей к преобразованию моногородов гораздо позже большинства развитых стран и сохранившей элементы разных экономических укладов, принципиально важно задействовать методы новой промышленной политики уже на первом этапе реструктуризации. Ошибкой было бы ждать результатов «естественной» эволюции моно-
профильных территориальных образований, дополненной конвенциональными методами регулирования. Почему в современных условиях традиционная промышленная политика оказывается неэффективной? Дело в том, что практически во всех странах она проводилась «сверху» посредством так называемого таргетирования, избирательной поддержки сектора, отрасли или предприятия. Издержками подобного подхода стали произвольность выбора бенефициаров бюджетной поддержки, масштабная деятельность лоббистов, коррупция в среде чиновников, вовлеченных в распределение государственных средств, и непосредственных получателей субсидий, дотаций, субвенций.
Если в сравнительно компактных азиатских экономиках описанные издержки в силу скромных масштабов и неизбежной прозрачности распределительных схем оставались невелики на фоне безусловных выгод от стремительного роста новых производств, то в европейских странах такая традиционная политика себя, по сути, дискредитировала. С 1980-х гг. правительства стран Европы стали применять радикальные рыночные принципы в управлении. Однако со временем использование ортодоксально либерального подхода начало противоречить задачам динамичного развития инновационных секторов экономики. Оказалось, что проблему дисбаланса в региональной специализации сугубо рыночными механизмами решить невозможно, и это породило запрос на промышленную политику иного, горизонтального, типа.
Новизна такой политики состоит прежде всего в ее нацеленности на поиск возможностей развития на конкретной территории новых видов промышленной деятельности, а не только на инструменты прямой поддержки отраслей и предприятий, будь то налоговые льготы, кредиты, субсидии или другие механизмы. В подобной трактовке новая промышленная политика приобретает гораздо более комплексный характер, а отдельные ее меры зачастую производят впечатление неконвенциональных. Речь идет о таких инструментах, как субсидирова-
Табл. 1. Этапы реструктуризации монопрофильных городов
Параметры Первый этап, инерционный: поверхностная реструктуризация Второй этап, инновационный: глубинная реструктуризация
Инновационный поиск Не ведется Ведется с вовлечением субъектов местной экономики
Производственная специализация Сохраняется и модернизируется прежняя Возникают новые направления экономической (промышленной и непроизводственной) специализации, прежняя организационно сжимается и трансформируется
Промышленная политика Централизованная дирижистская, предполагающая реализацию единой стратегии во всех моногородах Децентрализованная, учитывающая локальную специфику при поиске новых возможностей субъектами местной экономики
Программы поддержки Крупные производственные, инфраструктурные и образовательные проекты Сетевые проекты создания технопарков, бизнес-инкубаторов, инновационных кластеров и др.
Ключевая проблема Блокировки развития — функциональная, когнитивная, политическая Риски и неопределенность
Источник: составлено авторами.
ние колл-центров, туристических или сельскохозяйственных компаний, если эти инициативы направлены на обучение местных предпринимателей, снижение барьеров для развития локальных производств. В реализацию политики вовлекаются не только субъекты бизнеса и промышленного производства, но и местная власть, сервисные компании, некоммерческие структуры и профессиональные объединения.
Сообразно характеру новой политики определяются и ее приоритеты, которые состоят в ускорении инновационных процессов, стимулировании создания местной инновационной системы и технологическом переоснащении производства, в том числе за счет внешних инвестиций и интенсификации экспорта готовой продукции. Децентрализованный характер новой промышленной политики предопределяет более глубокую ее локальную укорененность, базирующуюся на понимании неявных «эндемических» принципов управления, ведения бизнеса и на владении местными компетенциями. Последние носят не столько отраслевой, сколько функциональный характер, и направлены, например, на локализацию импортных технологий, зачастую крайне время-, трудо-и ресурсозатратную.
Новая промышленная политика предполагает принципиально инвидуальный подход к каждому монопрофильному городу. Общей чертой используемого инструментария остается лишь его нацеленность на стимулирование инновационного поиска возможностей развития градообразующего предприятия, малых и средних фирм, других субъектов местной производственной системы. Инновационный поиск со временем приводит к подбору эффективных для данного города институциональных практик привлечения инвесторов, реализации проектов и смены специализации. Важно, чтобы эти новые для городской экономики позитивные экстерналии порождали перетоки знания, создавали условия для самообучения местного сообщества, но и могли быть легко оценены с точки зрения их эффективности.
Современная промышленная политика требует пересмотра вызовов и угроз устойчивому развитию моногородов. Методология новой промышленной политики видит угрозу не в узкой специализации или монопрофильности, а в особенностях местной среды. В зарубежной литературе для описания этой проблемы используется также понятие «зависимости от колеи» (path dependence). Производственные процессы и организационные принципы компаний, структура городского сообщества, функциональное зонирование пространства, навыки, поведенческие модели и ментальные установки местных жителей воспроизводятся на протяжении многих поколений и входят в противоречие с изменившимися условиями, тормозят перемены, не позволяют новым тенденциям проявиться в полной мере. Как отметил лауреат Нобелевской премии по экономике Дуглас
Норт (Douglass North), «"эффект колеи" не является простой "инерцией", он представляет собой ограничение возможностей выбора, существующих в настоящем, основанное на историческом опыте прошлого» [North, 2005]. Ограничения возможностей выбора путей развития обычно делят на три группы (типа) так называемых блокировок инновационного развития: функциональные, политические и когнитивные, к которым сводятся основные проблемы реструктуризации [Стародубровская, 2011; Hassink, 2005].
Типичный монопрофильный город отличается от поселения с близкими характеристиками, но более диверсифицированной специализацией не наличием барьеров для развития, которые существуют во всех городах, а степенью их выраженности. В моногородах добывающей промышленности десятилетиями складывалась определенная модель развития с опорой на конкретные ресурсы и технологии их эксплуатации. Для них характерно устойчивое представление о конвейерной организации производственного процесса или о номенклатуре выпускаемой на протяжении многих лет конечной продукции. Нередко в моногородах существуют рабочие династии, насчитывающие несколько поколений. В условиях стабильной экономики многолетние заводские традиции повышают устойчивость производства. В терминологии Марка Грановеттера (Mark Granovetter) [Granovetter, 1985] это можно назвать культурной укорененностью (embeddedness) местной экономики. Однако такая укорененность со временем сама становится сдерживающим фактором, поскольку оказывает сопротивление радикальным инновациям и понижает адаптивность к меняющимся рыночным условиям.
Таковы негативные эффекты «зависимости от колеи». Консервативные культурные и поведенческие установки исключают формирование нового взгляда на проблемы города и запроса на перемены внутри местной профессиональной среды. Вместо гибкого приспособления к текущим тенденциям, необходимой технологической и организационной перестройки ведутся многолетние дискуссии о перспективах развития в рамках сложившейся хозяйственной и управленческой парадигмы. В конечном счете только кризис может побудить экономических акторов, в том числе местные власти, инициировать преобразования с опорой на широкий инновационный поиск. Устранение блокировок инновационного развития могло бы предотвратить коллапс многих монопрофильных городов. Рассмотрим наиболее характерные из таких блокировок подробнее.
Как правило, наибольшие трудности сопряжены с когнитивными барьерами. Это в первую очередь иждивенческие установки, порожденные длительным опытом жизни в условиях социальных гарантий со стороны градообразующего предприятия в период его процветания. Подобные установки, во-первых, сдерживают индивидуальную инициативу, в частности субъектов малого бизнеса; во-вторых,
В Кондопоге былое благополучие предприятия обернулось слабостью социально-политической системы, ярко проявившейся в ходе массовых беспорядков 2006 г. Градообразующее предприятие было крупнейшим в СССР производителем газетной бумаги, располагало мощной социальной инфраструктурой. Долгие годы им руководил харизматичный директор Виталий Федермессер, много сделавший для улучшения городской инфраструктуры (тротуарная плитка, фонтан, уникальные колокола-карильоны), диверсификации общественных пространств (ледовый комплекс, дворец искусств) [КарелИнформ, 2013]. «Все это делает Кондопогу ближе к подмосковным горо-
дам: Химки, Мытищи, Люберцы и т. д.» [Попов, 2014]. Однако именно успешно (вплоть до середины 2000-х гг.) работавшая компания тормозила развитие малого и среднего бизнеса и обескровливала рынок труда, предлагая единственно конкурентоспособные по уровню заработной платы и престижности рабочие места. В результате власть в городе фактически сконцентрировалась в руках руководства градообразующего предприятия, которое, по ряду свидетельств, пыталось, но не сумело предотвратить массовые беспорядки, поскольку не владело необходимыми социальными технологиями и не было готово к конфликту [Григорьев, 2006].
снижают воспринимаемую ценность деятельности в иных сферах, кроме профильной для моногорода. Успешное градообразующее предприятие, аккумулируя самые квалифицированные, талантливые и амбициозные молодые кадры, обескровливает альтернативный местный бизнес и другие сектора производственной системы.
Политические барьеры чаще всего выражаются в пассивности (и часто коррумпированности) местной власти. Особенно ярко это проявляется в тех случаях, когда градообразующее предприятие принадлежит внешнему по отношению к городу холдингу. Впрочем, пример Кондопоги и Кондопожского целлюлозно-бумажного комбината (ОАО «Кондопога») показывает, что сходную негативную роль в развитии города может играть и хозяин-резидент. Особенно характерно это для моногородов, продукция которых была значимой в масштабах страны: их жители и работники градообразующего предприятия привыкли ощущать свой высокий социальный статус.
Развитие малого бизнеса как ресурса диверсификации экономики таких городов нередко носит имитационный характер. Иждивенческая установка не только легко приводит к социальному протесту, но и блокирует некоторые пути его профилактики. В частности, население моногородов, как правило, не готово к переселению в более динамично разви-
вающиеся районы [БазЭл, 2013]. Не поддерживает оно даже столь очевидного механизма снижения социальной напряженности, как предложение рабочих мест в соседних городах в случае сокращения персонала градообразующих предприятий.
Производственные системы конкретных городов обладают индивидуальными особенностями, как усугубляющими структурные ограничения инновационного развития, так и смягчающими их. Кратко охарактеризуем эти особенности.
Слишком жесткие производственные цепочки, снижающие адаптивность бизнеса к меняющимся экономическим условиям и способность к диверсификации, — классическая проблема монопрофильных городов. Ключевой причиной возникновения данной группы барьеров инновационного развития является отраслевая специализация: хуже всего диверсификации и реструктуризации поддаются предприятия металлургии и горнодобывающей промышленности. Однако жесткость производственных связей чаще всего носит конкретный характер, специфический для данного предприятия.
Место градообразующего предприятия в организационной структуре компании. Безусловным преимуществом с точки зрения инновационного развития обладают независимые предприятия со штаб-квартирой в самом монопрофильном городе,
Пикалёво широко известно благодаря вмешательству президента России в разразившийся в городе социально-политический кризис. Последний был спровоцирован не столько политикой корпорации «Базовый элемент», которой принадлежит градообразующее предприятие, по сокращению персонала, сколько специфическими поведенческими установками местного населения. Еще до перехода конфликта в острую фазу безработным жителям города, прежде всего молодым, были предложены вакансии в других городах, в том числе в Тихвине, расположенном все-
го в 25 км от Пикалёва. Зачастую речь шла даже о более высокой по сравнению с местной заработной плате. Чаще всего организация ежедневного трансфера к новому месту работы оказывается наиболее экономически целесообразной мерой. Тем не менее местные жители в массовом порядке отказались от предложенных вакансий в других городах, как и от общественных работ или переобучения с гарантированным трудоустройством. Возобладала установка на политические методы решения конфликта в ущерб экономическим [Двас, 2009].
Развитие производства в неблагоприятных транспортных условиях можно наблюдать на примере Костомукши. Рассказывает местный предприниматель: «"Расстояние до Петрозаводска — около 500 км, до Петербурга — 930, дорога местами совсем плохая. Когда я закупал колбасу в Петербурге, машина сюда приезжала, как правило, поздно вечером или ночью. Утром товар
надо было принять, развезти по магазинам, перевесить, назначить цену. А у сарделек, например, срок хранения — 48 часов. То есть мы их привезли — и уже надо выбрасывать. Пришло понимание, что надо их делать здесь", — объясняет Иван Самохвалов причины создания местного производства» [Новикова, 2014; Эксперт Северо-Запад, 2013].
а также части холдинга, принадлежащие к базовым активам. В этом случае организационная автономия предприятия обеспечивает большую гибкость в принятии решений, проведении исследований, распределении финансирования.
Издержки агломерационного эффекта в случае принадлежности монопрофильного города к городской агломерации или территориальной близости к крупному региональному центру. В подобной ситуации агломерационный эффект порождает не позитивные, а негативные экстерналии для производственной системы. Возможность удовлетворить спрос на потребительские и деловые услуги на расстоянии получаса-часа езды, в ближайшем более крупном городе, дополнительно тормозит развитие внутреннего рынка и в конечном счете подрывает веру в перспективы производств, альтернативных градообразующему. Напротив, именно изоляция, как бы парадоксально это ни звучало, зачастую служит залогом развития местной экономики.
Агломерационный эффект негативно сказывается прежде всего на производственных функциях монопрофильных городов. Сам город может оставаться жизнеспособным за счет перепрофилирования в спальный, туристический или даже деловой спутник. Избежать депрессивности и добиться преимуществ в развитии поможет комфортизация среды: города-спутники выигрывают у агломерационных центров благодаря таким факторам, как близость к природе,
соразмерность масштабов человека и городской среды, шаговая доступность социальной инфраструктуры. Таким образом, наиболее эффективными могут стать усилия по санации моногородов именно через их комфортизацию.
Превалирование сильных социальных связей, выражающееся в дефиците доверия или даже жестком противостоянии «чужим» как оборотной стороне сплоченности «своих», — один из характерных когнитивных барьеров инновационного развития моногородов. Критическую роль они играют лишь в редких случаях — как правило, в национальных республиках, построенных по клановому принципу [Humphrey, 2007]. Но и в городах с современным типом управления действуют жесткие социальные связи, деление на «своих» и «чужих», создающее барьеры (иногда криминального характера) для выхода на местный рынок новых игроков.
В некоторых случаях барьеры на пути развития бизнеса (в том числе инновационного) создает не столько пассивность местной власти, сколько противостояние отдельных групп предпринимателей, спровоцированное неэффективной организацией социальных сетей. По сути, предпринимательская энергия городского сообщества расходуется на политическую борьбу в ущерб экономическим интересам игроков. Классический пример описан американским политологом Барбарой Ферман (Barbara Ferman) на примере Чикаго [Ferman, 1996]. Иногда аналогичная ситуация
У нас в городе тут кланы
Негативное влияние традиционных социальных связей на местное экономическое развитие ярко иллюстрирует следующее интервью: «У нас тут в городе, знаете — как мафия, или Коза Ностра, — кланы. Кто с кем работает, деньги общие. Важны даже не семейные связи — по работе. Кого своим считаешь. Даже когда дети переезжают в Красноярск — и там живут, как оказывается, все в одном районе, общаются. <...> А вы нам тут не нужны, чужие. У нас очень многие пытаются на Севере открыть бизнес —
то можно, это можно, — но мы никому не дадим. Вы нам тут не нужны, потому что вы — чужие.
Чужих мы не пустим. Я же вот взятки и беру, и плачу — и никто не боится у меня брать, потому что меня знают. Тут одни ребята приезжали восемь лет назад из Питера — хотели бизнес открыть, потому что с интернетом тут был полный швах. Так они одних взяток раздали 100 тыс. долларов — и все без толку. Или, говорю, делайте меня первым лицом, или валите отсюда».
Источник: интервью с предпринимателем в г. Дудинка (Красноярский край), записанное автором (Н.З.) в сентябре 2013 г.
наблюдается и в России: политическая активность замещает предпринимательскую в условиях разобщенности городского сообщества.
Местная специфика нередко облегчает и катализирует инновационный поиск. Именно в городах с уникальными условиями локальное сообщество демонстрирует большую активность, а новые экономические и институциональные решения легче внедряются и воспринимаются средой. Эти анклавы — своего рода экспериментальные полигоны, где в отсутствие прямой государственной поддержки зарождаются новые подходы к модернизации локальных экономик. При благоприятных условиях инновационный поиск запускается самостоятельно, а в дальнейшем в качестве лучшей практики распространяется на другие территории с искусственно созданной средой.
К числу условий, облегчающих запуск инновационного поиска на локальном уровне, относятся пограничное или транзитное положение и предопределенные им большой поток туристов, исторические особенности местности и т. д. Характерна в этом отношении история новых предприятий западных районов Карелии, входивших прежде в состав Финляндии. Знакомство с территорией облегчает приход на рынок финских инвесторов, и в результате почти все европейские или совместные с финскими партнерами предприятия сконцентрированы именно в этом регионе Карелии [РКС Group, 2013; Kospine.Ru, n.d.]. Этот пример подтверждает безусловно позитивное влияние внешних контактов на интеграцию местных экономических игроков в глобальные сети. Соответственно важнейшими условиями улучшения положения монопрофильных городов служат повышение их открытости, интенсификация международного экономического и информационного обмена, встраивание в трансграничные социальные и производственные сети.
Очевидное, но не всегда в должной мере оцененное преимущество некоторых городов — близость к уникальным сырьевым ресурсам. Критическим в российских условиях данный фактор делают не столько транспортные издержки, сколько возможность лично контролировать производственный процесс, что снижает угрозу хищений со стороны персонала или подрядчиков [Эксперт Северо-Запад, 2013]. Каждый моногород должен быть заинтересован в поиске тех ресурсов (не только сырьевых и природных), которые выделяют его из общего ряда. Огромную ценность в этом отношении представляют уникальные навыки местных жителей, их социальные связи за пределами города, открывающие путь к специфическим инновациям. Подобный поиск может иметь самые неожиданные конкретные воплощения. К примеру, едва ли кто-то мог предположить, что основным источником доходов ряда жителей сибирского Байкальска после остановки градообразующего комбината станет клубника, разведением которой на продажу занялись переселенцы с Украины [ЦНСИО, 2012; Irkutsk Media, 2014].
Сильное муниципальное самоуправление. Успешную достройку восприимчивой к развитию и инновациям сетевой производственной структуры зачастую делает возможной эффективная деятельность того или иного руководителя, способного мобилизовать местные ресурсы для развития периферийного района. Именно усилия властей позволили, например, создать автомобилестроительный кластер в Калужской области. Сходным опытом располагают и многие другие, менее известные широкой публике территории — город Губкинск в ЯНАО и др. [Замятина, Пилясов, 2013]. Недостатком сильной муниципальной власти является слишком большая роль отдельных личностей и случайных факторов в определении экономической и политической стратегий. При смене ключевых лиц, принимающих решения, либо незначительном изменении условий развития производственной структуры города экономический рост может существенно замедлиться. Предотвратить подобный сценарий способно институциональное строительство в области промышленной политики, когда место отдельных личностей как драйверов инновационного развития на локальном уровне занимают устойчивые институты, специализирующиеся на поддержке производства и распространения инноваций, обеспечении сетевого взаимодействия участников рынка.
Укрепление локального самоуправления и главное — вовлечение местного сообщества в разработку стратегии экономического развития и расширение диалога между властью, представителями бизнеса и общественных объединений — залог устойчивости моногородов. Неслучайно мировая практика спасения самых депрессивных и кризисных из них состоит в работе с местным сообществом, лидерами мнений, в публичном обсуждении сценариев планируемых изменений. Именно сообщество, а не абстрактные показатели определяет судьбу монопрофильных территорий, в том числе при принятии таких радикальных решений, как ликвидация или так называемое управляемое сжатие города.
Универсальным рецептом оздоровления местной промышленности является улучшение политических и социально-экономических условий. Связь между этими процессами может выглядеть неочевидной, но ее учет позволяет добиться эффективных долгосрочных изменений.
Меры новой промышленной политики: основные рекомендации
Успешная реструктуризация экономики монопрофильного города с необходимостью требует коллективных действий власти, бизнеса и местного сообщества. Этому условию часто не придают должного значения, отдавая приоритет вопросам бюджетирования, привлечения инвестиций, развития инфраструктуры. В лучшем же случае о такой консолидации говорят в декларативном ключе. Однако
Примечателен опыт шведского города Кируна (Кгипа), где реструктуризация градообразующего предприятия ЬКАБ вписана в градостроительную политику, предусматривающую постепенный перенос жилой застройки [Чиркова, 2011]. Характерно, что преобразования городской среды названы на сайте компании одним из ключевых стратегических направлений ее развития [ЬКАБ, п.а.].
декларации останутся абстрактными, если не признать, что объединение усилий всех субъектов местной экономики возможно вокруг конкретного проекта, частные следствия которого могут быть самыми разнообразными. К примеру, проекты, реализующие социальную ответственность местного бизнеса, могут преследовать не неопределенно благотворительные цели, но создание новых точек роста в местных социальной, культурной, досуговой и других сферах.
Наибольшие шансы на успех, таким образом, имеют те проекты оживления экономики моногородов, которые реализуются буквально «всем миром», что требует эффективной коммуникации властей и бизнеса, подотчетности первых местному сообществу, тесного взаимодействия между производителями, согласования стратегий развития отдельных отраслей городского хозяйства, постоянного наращивания знаний и компетенций. Техническими условиями открытости локальной экономики служат совершенствование транспортных путей и средств связи, расширение каналов интеграции монопрофильного города в мировое информационное пространство.
Реструктуризация монопрофильных городов за рубежом, как правило, происходит при интенсивном вовлечении местного бизнеса с группой инновационно ориентированных предпринимателей в авангарде процесса. Последние открывают новые производственные ниши и направления деятельности, экспериментальным путем нащупывают перспективные возможности локальной специализации,
исходя из особенностей экономико-географического положения города, наличных природных ресурсов, имеющихся материальных активов и накопленного человеческого капитала. Обычно креативность предпринимателей, их готовность и способность к инновационному поиску существенно возрастают в кризисных условиях.
Важную роль в переходе от устоявшегося образа моногорода к более динамичному, от инертного к креативному играет «капитализация» локальной культуры, истории, традиций и т. д. Подобный процесс часто характеризуют в терминах «ребрендин-га», или изменения имиджа города и представлений о его будущем развитии.
С организационной точки зрения санация российских монопрофильных городов может принимать различные формы: государственные программы создания технопарков, поддержки местного предпринимательства и развития энергосберегающих технологий; гранты отдельным производителям или научно-образовательным институциям; консультации для местных администраций со стороны неправительственных организаций (по аналогии с грантами «Опоры России» на брендирование городов, первый конкурс на которое в 2014 г. выиграла карельская Костомукша). Особенно эффективными представляются следующие меры федеральной политики:
• разработка и принятие целевой программы «Развитие монопрофильных городов России», использующей методологию новой промышленной политики;
• создание Агентства по развитию моногородов России — мера, целесообразность которой подтверждается зарубежной и отечественной практикой (появление подобной структуры послужило бы для общества, отечественных и иностранных инвесторов сигналом о серьезности намерений властей реформировать российские моногорода);
• придание ряду якорных проектов во включенных в официальный список крупных и средних моногородах программного статуса в рамках соответствующих программ. Особенностью таких проектов должен стать их экспериментальный,
Ярким примером активизации инновационного поиска и консолидации местного сообщества, инспирированных сложными социально-экономическими условиями, служит история строительства моста через реку Шарьинка в городе Шарья. Аварийное состояние старого сооружения отрезало один из микрорайонов города от центра. Отчаявшись добиться помощи от местной администрации, жители сами собрали деньги на новый мост. Насущная потребность консолидировала сообщество: многие внесли вклад в решение проблемы в денежной форме, другие при-
обретали материалы или сами приняли участие в строительстве. Администрация муниципального образования все же выделила часть необходимой для строительства техники. В условиях дефицита материальных ресурсов были найдены нетривиальные решения: вместо дорогостоящего крана был использован рассчитанный на многотонные грузы железнодорожный домкрат, принадлежащий одному из пенсионеров. Низовая инициатива позволила значительно удешевить проект реконструкции — с первоначальных 13 млн до 500 тыс. руб. [Труханова, 2013].
Самый яркий и широко известный пример переосмысления модели экономического развития города — трансформация Бильбао (Bilbao), старопромышленного центра на севере Испании, после открытия уникального музея Гуггенхайма. Построенное выдающимся архитектором Фрэнком Гэри (Frank Gehry) уникальное деконструк-тивистское здание музея в массовом сознании превратило город из центра черной металлургии в одну из мировых мекк современного искусства и туризма [Lee, 2007].
Для России более актуален пример канадского Доусона (Dawson). Прославленная Джеком Лондоном столица «золотой лихорадки» сегодня практически утратила прежнее значение, став объектом тематического туризма. Интерес к городу подогревается непрерывной чередой умело встроенных в годовой календарь событий — от хоккейных соревнований и весеннего карнавала до парада байкеров и «канкан-шоу» [DawsonCity.
Са, п.^]. Переход от промышленной к культурной специализации чаще сопровождается резким сокращением численности населения. Однако сохраняются сам город, его ландшафт и память. Доусон, чье местоположение сопоставимо с удаленными точками на карте Русского Севера, и подобные ему промышленные городки зарубежной периферии могут служить примером для десятков российских населенных пунктов, которые утратили промышленную специализацию, но хотя бы частично сохранили культурное наследие, связанное с подвигами строителей первых пятилеток, самоотверженностью участников комсомольских строек, суровой романтикой освоения Арктики, историями золотоискателей Сибири, с космическим и атомными проектами. Из депрессивных поселений они могут и должны стать привлекательными для туристов комплексами по сохранению истории и коллективной памяти нашей страны.
пилотный характер, связанный с попыткой привить местной экономике новую специализацию и от воспроизводства профиля градообразующего предприятия перейти к его развитию, углублению и диверсификации. Речь может идти о таких новых сферах, как выпуск экологической продукции, контроль производства, в том числе на градообразующем предприятии, энергоэффективность, индивидуальное домостроение, инновационные строительные материалы и т. д.
Идеология новой промышленной политики предполагает, что реализуемые меры затронут весь спектр областей городского хозяйства.
Прежде всего, должны быть сформированы пакеты мер для городов, находящихся в кризисной либо относительно стабильной ситуации. Кризис требует неотложных решений от имени оперативного органа — специального штаба по разработке сценария развития города с участием местного сообщества и опытных внешних консультантов. Важной мерой федеральной политики в этой связи могла бы стать подготовка мобильных групп компетентных специалистов, способных выполнять функцию кризисных менеджеров на местах. Типовые решения в области промышленной политики для моногородов, применяемые в зависимости от показателей безработицы или уровня производства, доказали свою неэффективность. Консультанты могут использовать набор мер для развития новых производств, в том числе экологических, размещения культурных объектов и т. д. В частности, для предотвращения катастрофической деградации городской инфраструктуры часто практикуются масштабная скупка недвижимости, урегулирование отношений собственности, создание пула свободных земельных участков. Благотворную роль может сыграть расширение существующих местных производств; в некоторых
случаях спасительной оказывается организация массового вахтования. Однако набор конкретных мер для каждого города может быть только индивидуальным и определен лишь непосредственно на месте, в тесном взаимодействии с локальными сообществами, представителями власти и общественных объединений, предпринимателями. Следует учитывать также мировой опыт реструктуризации монопрофильных городов.
Ключевое место в реформировании моногородов уже на этапе диагностирования должны занимать контакты с местным сообществом. Кризис градообразующего предприятия далеко не всегда фатален для социально-экономического развития города. Это те случаи, когда локальная среда фактически переориентировалась на новую специализацию. Например, поселок Умёт в Республике Мордовия, занявший уникальную нишу предоставления услуг общественного питания для проезжающих по федеральной трассе Москва — Самара, долгое время входил в список монопрофильных населенных пунктов. В поселке Вяртсиля слабое градообразующее предприятие метизной промышленности продолжает функционировать на фоне развития столь перспективных отраслей, как деревообработка и приграничная торговля. Еще более яркий пример — поселок Чистые Боры в Костромской области, где градообразующая АЭС так и не была построена, однако местное население занимается вахтовым строительством [Заусаева, 2015].
Как уже отмечалось, успех новой промышленной политики в реструктуризации экономики монопрофильного города напрямую зависит от степени вовлечения в ее разработку и реализацию местного сообщества в лице представителей корпоративного сектора, малого бизнеса, муниципальной власти и профильных экспертов. К оперативному мониторин-
гу ситуации могут быть привлечены региональные представительства такого профильного федерального органа, как Министерство промышленности и торговли РФ. Их задача — в случае резкого ухудшения ситуации создать антикризисный штаб из представителей оперативных групп и заинтересованных местных жителей.
Меры, применимые к относительно стабильно развивающимся моногородам, в свою очередь можно разделить на несколько направлений: улучшение городской инфраструктуры; развитие местной политической системы и сетевых форм взаимодействия в местном сообществе; поддержка институтов знания; диверсификация местной производственной системы.
Городская среда и инфраструктура. В широком спектре мер санации среды моногородов особое значение имеют механизмы снижения издержек на поддержание хозяйства. К ним относятся стимулирование развития экологической промышленности (например, использование отходов для получения тепловой или электрической энергии обладает большим потенциалом в десятках городов лесной зоны); внедрение альтернативных источников энергии и малой энергетики; повышение энергоэффективности (например, создание энергоэффективных зданий и целых кварталов в якутском поселке Жатай) и др. Свой вклад в реализацию описанных мер могут внести существующие в России институты развития. Но решающую роль в наших условиях, вероятно, играет устранение институциональных барьеров, о чем свидетельствуют лучшие отечественные практики муниципального развития.
Социальная и политическая среда. Это, пожалуй, самый сложный для реформирования аспект городского развития, который, как правило, дает максимальный эффект. Речь в первую очередь идет о создании местных ассоциаций малого бизнеса и вовлечении игроков в локальные программы в сфере социального и молодежного предпринимательства. Ранее мы отмечали, что именно предпринимательские и другие сетевые объединения эффективны в координации усилий местного бизнес-сообщества, в представлении его интересов при взаимодействии с другими структурами, местными и федеральными властями, институтами развития.
Сетевые инициативы могут лежать в такой неожиданной плоскости, как, например, организация работы волонтеров. Практика показывает, что даже традиционные субботники способствуют сплочению различных слоев населения, активизации усилий по решению насущных городских проблем, если проводятся неформально. Именно во время субботников нередко складываются группы, которые нацелены на активное преобразование городской среды, стратегическое планирование локального развития «снизу», служат голосом городского сообщества на переговорах с администрацией градообразующего предприятия и местными властями. Как правило, волонтерские инициативы требуют участия специа-
листов по социальным коммуникациям и современным методам городского развития, и одной из действенных мер могло бы стать грантовое софи-нансирование (или компенсация стоимости) услуг такого рода консультантов.
Инфраструктура знания. Данная группа мер предусматривает программы повышения квалификации и переобучения, адаптацию образовательных стандартов к фактическим потребностям местных предприятий. Зарубежный опыт сравнительного анализа траекторий развития моногородов, чьи предприятия занимают различные позиции в структуре материнских холдингов, показывает критическую значимость такого фактора, как наличие в местной производственной системе исследовательского и внедренческого сегментов. Местные учебные заведения всех уровней, подвергшиеся за последние годы масштабному сокращению, имеют огромный потенциал с точки зрения не только подготовки кадров, но и проведения исследований и разработок, нацеленных на решение локальных проблем, создание инновационных продуктов, кастомизированных для применения в условиях конкретного городского хозяйства или градообразующего предприятия (переработка отходов, энергосбережение, создание новых товаров и услуг на базе основной продукции и т. п.). Особенную значимость в этой связи приобретают меры, направленные на поддержку опытно-конструкторских разработок, открытие экспериментальных площадок, малых инновационных компаний и т. д.
Производственная система. Речь идет о поиске технологических процессов, альтернативных используемым в производственной цепочке, когда возможно применить новый способ получения продукции, расширить товарную номенклатуру, диверсифицировать круг поставщиков и потребителей, учредить новые, выделенные фирмы (спин-оффы). Целесообразны создание на градообразующем предприятии новых производств, в первую очередь на базе инновационных технологий, желательно с привлечением внешних источников поддержки (в частности, со стороны фондов развития), и реализация инфраструктурных проектов (в том числе строительство новых дорог, которые в буквальном смысле открывают предприятию путь на новые рынки и доступ к новым поставщикам).
Почти универсальным рецептом оздоровления экономики моногорода является развитие экологической промышленности: переработка и утилизация промышленных отходов, вторичная и допере-работка продукции горнодобывающих производств, тепло- и энергогенерация с использованием накопленных и текущих отходов лесозаготовки и т. д. В долгосрочной перспективе можно рекомендовать разработку федеральной целевой программы развития экологической промышленности России, в которую монопрофильные города могли бы быть включены в качестве пилотных площадок. На улучшении качества жизни жителей напрямую сказыва-
ется производство продуктов питания для местного рынка. Эффективной может оказаться поддержка со стороны Россельхозбанка, который уже реализует проекты агропромышленного профиля в таких моногородах, как Павлово, Семилуки и др.
Для моногородов — центров городских агломераций (как, например, Серов) ценным механизмом поддержки местного бизнеса могут выступать многоотраслевые индустриальные парки, что подтверждается примерами нескольких успешно реализованных проектов. Иного подхода требуют удаленные, изолированные города. Их санация должна быть направлена на отдельные инновационные предприятия среднего и малого бизнеса, стимулирование отдельных точек экономического роста, становление муниципальных технопарков, способных не столько обеспечить высокую эффективность и рентабельность бизнеса, сколько послужить для местной экономики своеобразной «подушкой безопасности». Специфика производственной системы подобных городов — ригидная производственная цепочка градообразующего предприятия, усугубленная географической изоляцией, которая диктует необходимость поиска предельно узких производственных ниш для реципиентов поддержки. В числе возможных мер — выпуск оборудования для малых и средних компаний, расположенных в других монопрофильных городах; производство целых технологических линий для предприятий экологической промышленности; выпуск инновационной продукции в агропромышленном комплексе, сфере энергосбережения, строительных материалов; изготовление оборудования и приборов для модернизации инфраструктуры северных городов; использование
альтернативных источников энергии; разработка новых теплоизолирующих материалов и т. д.
Таким образом, идеология реформ должна состоять в выстраивании сетевых производственных структур, объединяющих между собой сами монопрофильные города. Меры поддержки одних моногородов могут порождать спрос на новые производства в других, например, при модернизации
жилищно-коммунального хозяйства.
* * *
Характер инновационного поиска в моногородах непосредственно обусловлен фундаментальными особенностями местных сообществ. Однако при всей значимости этой темы связывать ее исключительно с проблемой реструктуризации городской экономики неверно, поскольку потенциал инновационного развития существенно больше. В монопрофильных городах запрос на внедрение институтов и механизмов инновационного поиска вызван объективными причинами. В благоприятном случае успешный опыт его реализации может и должен быть распространен далее на другие населенные пункты со сходными условиями. Идеи инновационного поиска могут оказаться плодотворными во многих областях и сферах региональной и муниципальной политики, которая со временем должна быть переориентирована на создание условий инновационной деятельности для максимально широкого круга игроков.
Статья подготовлена на основе исследования, детальные результаты которого изложены в работе [Замятина, Пилясов, 2015].
Библиография
БазЭл (2014) Моногорода. Перезагрузка. Поиск новых моделей функционирования моногородов России в изменившихся экономических условиях. М.: Базовый элемент.
ВГУ (2013) Проблемы и перспективы развития моногородов: материалы регионального научно-практического семинара. Воронеж: Воронежский государственный университет.
Григорьев М. (2006) Что случилось в Кондопоге? // Эксперт. № 47 (541), 18.12.2006. Режим доступа: http://expert.ru/ expert/2006/47/chto_sluchilos_v_kondopoge/, дата обращения 25.09.2014.
Двас Г. (2009) «Мы только знаем, что у "Русала" нет денег...». Интервью с Григорием Двасом, вице-губернатором Ленинградской области // Коммерсант, 01.06.2009. Режим доступа: http://www.kommersant.ru/doc/1179661, дата обращения 25.09.2014.
Замятина Н.Ю., Пилясов А.Н. (2013) Россия, которую мы обрели: исследуя пространство на микроуровне. М.: Новый хронограф.
Замятина Н.Ю., Пилясов А.Н. (2015) Инновационный поиск в монопрофильных городах: блокировки развития, новая промышленная политика и план действий. М.: Ленанд.
Заусаева Я.Д. (2015) Институциональные факторы развития несостоявшихся атомных городов // Демоскоп Weekly. № 631-632. 23.02 - 08.03.2015. Режим доступа: http://demoscope.ru/weekly/2015/0631/analit04.php, дата обращения 15.07.2015.
Зубаревич Н.В. (2010) Регионы России: неравенство, кризис, модернизация. М.: Независимый институт социальной политики.
КарелИнформ (2013) Дворец искусств в Кондопоге собираются закрыть // Карел1п1отт, 07.03.2013. Режим доступа: http:// karelinform.ru/?id=36549#ixzz2yq4qaWU4, дата обращения 25.09.2014.
Лаппо Г.М. (2012) Города России. Взгляд географа. М.: Новый хронограф.
Любовный В.Я. (2013) Города России. Альтернативы развития и управления. М.: Экон-информ.
Новикова Л. (2014) КостомуШКи больше не будет // 64 параллель online, 11.11.2014. Режим доступа: http://64parallel.ru/gorod/ kostomushki-bolshe-ne-budet/, дата обращения 20.12.2014.
Попов В. (2007) Что произошло в Кондопоге? Режим доступа: http://www.rusrepublic.ru/kond.html, дата обращения 25.09.2014.
Пыткин А.Н., Загоруйко И.Ю. (2011) Концептуальные аспекты реформирования промышленных моногородов // Вестник Челябинского государственного университета. № 6 (221). Экономика. Вып. 31. С. 83-86.
Пьянкова С.Г. (2011) Формирование институтов развития монопрофильных территорий: зарубежный и отечественный опыт // Экономические науки. № 12. С. 422-427.
РКС Group (2013) В фокусе Костомукши — покупка фирмы «Кархатек» укрепила позиции концерна. Режим доступа: https:// pkcable.com/vpered-k-budushemu/55-v-fokuse-kostomukshi-pokupka-firmy-karhatek-ukrepila-pozicii-koncerna.html, дата обращения 21.06.2015.
Стародубровская И. (ред.) (2011) Стратегии развития старопромышленных городов: международный опыт и перспективы в России. М.: Институт Гайдара.
Труханова Э. (2013) Предприниматели отремонтировали мост // Российская газета, 18.01.2013. Режим доступа: http://www. rg.ru/2013/01/18/reg-cfo/most.html, дата обращения 25.09.2014.
Турков А.В. (ред.) (2012) Развитие монопрофильных населенных пунктов в Российской Федерации: сборник научных трудов. М.: Финансовый университет.
Ускова Т.В., Иогман Л.Г., Ткачук С.Н., Нестеров А.Н., Литвинова Н.Ю. (2012) Моногород: управление развитием. Вологда: ИСЭРТ РАН.
ЦНСИО (2012) Город после комбината. Социально-экономические стратегии жителей города Байкальска. Коллективная монография / Под общ. ред. М. Рожанского. Иркутск: Центр независимых социальных исследований и образования.
Чиркова Е. (2011) Кируна. Метаморфозы моногорода // Вопросы экономической и политической географии зарубежных стран. Вып. 19. С. 222-238.
Эксперт Северо-Запад (2013) Социальный бизнес на ягодах // Эксперт Северо-Запад, 14.10.2013. Режим доступа: http://www. expertnw.ru/news/2013-10-14/sotsialny-biznes-na-yagodakh/, дата обращения 22.12.2014.
Agrawal A., Cockburn I., Rosell C. (2010) Not Invented Here? Innovation in company towns // Journal of Urban Economics. Vol. 67. P. 78-89.
Anas A., Xiong K. (2005) The formation and growth of specialized cities: Efficiency without developers or Malthusian traps // Regional Science and Urban Economics. Vol. 35. P. 445-470.
Audretsch D.B., Thurik A.R. (2001) What's new about the new economy? Sources of growth in the managed and entrepreneurial economies // Industrial and Corporate Change. Vol. 10. № 1. P. 267-315.
Bartik T.J. (2009) The Revitalization of Older Industrial Cities: A Review Essay of Retooling for Growth // Growth and Change. Vol. 40. № 1. P. 1-29.
Caravelis M., Russell I. (2001) From Mining Community to Seasonal Visitor Destination: The Transformation of Sotiras, Thasos, Greece // European Planning Studies. Vol. 9. № 2. P 187-199.
DawsonQty.Ca (n.d.) Dawson-city: официальный сайт. Режим доступа: http://dawsoncity.ca/, дата обращения 22.12.2014.
Ferman B. (1996) Challenging the Growth Machine. Neighborhood Politics in Chicago and Pittsburg. Lawrence: University Press of Kansas.
Gebauer A., Woon N.C., Parsche R. (2003) Regional Technology Policy and Factors Shaping Local Innovation Networks in Small German Cities. Munich: Ifo Institute for Economic Research.
Granovetter M. (1985) Economic action and social structure: the problem of embeddedness // The American Journal of Sociology. Vol. 91. № 3. Р. 481-510.
Hassink R. (2005) How to Unlock Regional Economies from Path Dependency? From Learning Region to Learning Cluster // European Planning Studies. Vol. 13. № 4. P. 521-535.
Hausmann R., Rodrik D. (2002) Economic development as self-discovery. NBER Working Paper 8952. Cambridge, MA: NBER.
Hausmann R., Rodrik D., Sabel Charles F. (2007) Reconfiguring industrial policy: A framework with an application to South Africa. CID Working Paper № 168. Cambridge, MA: Harward University Press.
Hermann B. (2002) Political Economy of Modernising Old Industrial Areas and the Crisis of the New Economy — The Example of the Ruhr Area and the City of Dortmund. Paper presented to the 42nd European Regional Science Association Congress, Dortmund, 27-31.08.2002.
Humphrey C. (ed.) (2007) Urban Life in Post-Soviet Central Asia. London: UCL Press.
IrkutskMedia (2014) Сезон клубники в Иркутской области: опытом выращивания ягоды поделились жители Байкальск // IrkutskMedia.Ru, 22.07.2014. Режим доступа: http://irkutskmedia.ru/news/oblast/22.07.2014/372304/sezon-klubniki-v-irkutskoy-oblasti-opitom-viraschivaniya-yagodi-podelilis-zhiteli-b.html, дата обращения 15.07.2015.
Kospine.Ru (n.d.) Мебельная фабрика Kospine [Офиц. сайт]. Режим доступа: http://www.kospine.ru/o-kompanii.html, дата обращения 07.12.2014.
Lee D. (2007) Bilbao: 10 Years Later // The New York Times, 23.09.2007. Режим доступа: http://www.nytimes.com/2007/09/23/ travel/23bilbao.html?em&ex=1190606400&en=898bb5be11939f56&ei=5087%250A&_r=0, дата обращения 22.12.2014.
LKAB (n.d.) Focus areas / LKAB's Strategy/Future // LKAB [Офиц. сайт]. Режим доступа: http://www.lkab.com/en/Future/LKAB-Strategy/Focus-areas/, дата обращения 12.12.2014.
Maier G., Trippl M. (2011) New Path Creation in Old Industrial Regions. The Case of the Software Park Hagenberg in the Province of Upper Austria. Paper prepared for the 51st European Congress of the Regional Science Association International, 30.08-03.09.2011, Barcelona, Spain.
North D. (2005) Understanding the Process of Economic Change. Princeton, N.J.: Princeton University Press.
Rodrik D. (2004) Industrial policy for the twenty-first century. Cambridge, MA: Harvard University.
Rodrik D. (2008) Industrial policy: Don't ask why, ask how // Middle East Development Journal. Demo issue. P. 1-29.
Rodrik D. (2014) Green Industrial Policy // Oxford Review of Economic Policy. Vol. 30. № 3. P. 469-491.
Todtling F., Trippl M. (2004) Like Phoenix from the Ashes? The Renewal of Clusters in Old Industrial Areas // Urban Studies. Vol. 41. № 5/6. P. 1175-1195.
Totzer T., Gigler U. (2005) Managing urban dynamics in old industrial cities: Lessons learned on revitalising inner-city industrial sites in six European case studies. Paper presented at the 45th Congress of the European Regional Science Association — Land Use and Water Management in a Sustainable Network Society, 23-27.08.2005, Amsterdam.
Trippl M., Otto A. (2009) How to turn the fate of old industrial areas: A comparison of cluster-based renewal processes in Styria and the Saarland // Environment and Planning A. Vol. 41. P. 1217-1233.
