CC BY
64
А. С. Железняков'
МОНГОЛИЯ ВО ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С КИТАЕМ И РОССИЕЙ В РАМКАХ ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ СТРУКТУРЫ шос
Тема настоящей статьи связана с уточнением места Монголии в геополитическом и цивилизационном устройстве мира. Как и место любой другой страны, оно определяется целой группой факторов, из которых политические взаимоотношения государства с его ближними и дальними стратегическими соседями имеют первостепенное значение. Любая из большинства стран мира делегирует полномочия представлять себя в качестве части уникального сегмента глобального бытия военным и политическим союзам или блокам, членом которых она является, либо выступает частью общности близких ей в культурном, религиозном или языковом отношении стран, представляя в мироустройстве и их самих, и противоречия и проблемы, существующие между ними.
В этом смысле в рамках ШОС, т. е. в рамках группы стран, субъектов ШОС — стран-участниц, стран-наблюдателей (Монголия относится к их числу) и стран — партнеров по диалогу, Монголия занимает весьма специфическое положение по ряду ключевых параметров. Прежде всего, в географическом плане —
* Железняков Александр Сергеевич, д. полит, н., в. н. с. Центра стратегических исследований Северо-Восточной Азии и ШОС ИДВ РАН.
это страна с самым малым по численности населением среди указанных стран и вообще самая редконаселенная страна в мире — средняя плотность населения здесь равна 1,7 человека на 1 кв. км. Это самая глубинно-континентальная страна Земли, которая располагается на площади свыше 1,5 млн кв. км при численности населения менее 3 млн человек. Далее, Монголия соседствует только с двумя странами: на севере на протяжении границы длиной в 3,5 тыс. км — с Российской Федерацией, на юге, востоке и западе на протяжении свыше 4,5 тыс. км — с КНР. От границ центральноазиатских стран-участниц ШОС Монголия отделена пусть небольшими, но определяющими и даже символизирующими геополитический расклад сил участками («перемычками») российской и китайской территорий. Таким образом, она не имеет общих границ со сколько-нибудь сопоставимыми с ней по размерам, численности населения, экономическому потенциалу соседями. Более того, зажатая между двумя гигантами, Монголия в культурном и религиозном отношении резко контрастирует не только с ближним, но и дальним своим окружением. Монголия как страна северной ветви буддизма и кочевого скотоводства уникальна по цивилизационным параметрам: близких ей по этим параметрам независимых стран в мире не существует. Это ключевой момент геополитического положения Монголии, определяющий ее место не только в рамках ШОС, но и в мире в целом, а также ее взаимоотношения с ближними и дальними стратегическими соседями.
ШОС является организацией стран-участниц, стран-наблю-дателей и стран — партнеров по диалогу, относящихся к разным локальным цивилизациям. То есть ШОС представляет собой структуру, которую можно проиллюстрировать в виде цивилизационных секторов. Монголия не вписывается в историко-куль-турное пространство преимущественно православного мира России, конфуцианского мира Китая, исламского мира центральноазиатских стран-участниц ШОС, индуистского мира страны-наблюдателя Индии1. Монголия в структуре ШОС является отдельным сектором, будучи центральной частью, географическим, историческим и культурным ядром особого региона, включающего одну страну целиком и частично еще две страны —
Россию и Китай. Внутренняя Азия — так, реанимируя термин столетней давности, придавая ему политико-географическое звучание, можно обозначить этот обширный исторический мульти-культурный регион в центре континента Евразии, населенный за пределами Монголии родственными монголам по языку, религии и культуре бурятами, тувинцами и внутренними монголами, которые, в свою очередь, живут вперемежку в многовековом соседстве с другими народами и этническими группами, исповедующими православие, даосизм, конфуцианство и ислам. Буряты и тувинцы со стороны России и внутренние монголы — со стороны Китая связаны далее с русскими и китайцами, алтайцами, якутами, казахами, эвенками, уйгурами и др. Единая религия объединяет монголов с тибетцами. Вне Внутренней Азии в России имеется буддийский калмыцкий анклав с православными и мусульманскими соседями в Поволжье и на Северном Кавказе. На исторической родине буддизма в Индии среди индуистов и мусульман растет тибетская община, во главе которой стоит лауреат Нобелевской премии мира Далай-лама XIV. Через эти народы и этнические группы и их мировую диаспору, а также через свой след в политической истории Евразии и через нынешнюю внешнюю политику Улан-Батора монгольский (монголо-тибет-ский, внутреннеазиатский) мир весомо и независимо позиционирует себя в системе связей с русским (российским, евразийским), китайским (дальневосточным, тихоокеанско-дальне-восточным), исламским (от Магриба до ЮВА), индийским (южноазиатским) и западным (евро-атлантическим) мирами. При этом, ядро Внутренней Азии — буддийская Монголия проводит политику восприятия ценностей западного мира, являющегося, как принято считать в стране, «третьим стратегическим соседом».
Итак, Монголия в рамках ШОС не входит в секторы России, Китая, стран Центраньной Азии, и ни в ШОС, ни в мире в целом нет гомогенного сегмента исторически, культурно или религиозно родственных ей стран, с которыми она могла бы отстаивать общие цивилизационные ценности и приоритеты. Монголия — это уже сама по себе отдельный регион и отдельная цивилизация. Монголия достаточно далека в цивилизаци-
онном плане от всех стран-участниц, стран-наблюдателей и стран — партнеров по диалогу ШОС. Разумеется, интерес у многих нынешних тюркоязычных народов, проживающих в Центраньной Азии, вызывают собственные исторические и этнические корни, переплетенные с прошлым Монголии, с Тюркским каганатом, с Великой Монгольской империей, с номади-ческим прошлым Великой степи. Но пути тюркских (за исключением тувинцев) и монгольских народов разошлись слишком давно, особенно в связи с распространением на них разных религий. Поэтому откровенно провокационными выглядят геополитические построения ведущего американского монголоведа Алиши Кампи, согласно которым Монголия в скором будущем непременно должна превратиться в лидера центральноазиатской общности2. Это связано, на наш взгляд, с реанимацией идеи Монгольской империи Чингисхана и причудливой «примеркой» ее к ожидающемуся усилению роли США в регионе после грядущего, по мнению автора, развала России и Китая, благодаря которому исчезнет отделяющая Монголию от группы центральноазиатских стран принципиальная «перемычка» из частей территории России и Китая. Ширина этой «перемычки» составляет 54,5 км (т. е. она равна длине западного участка рос-сийско-китайской границы).
Прошло почти два десятилетия с того момента, когда можно было говорить о полном и безоговорочном доминировании в Монголии ценностей и приоритетов, общих для блоковой системы взаимодействия этой страны с северным соседом. Сейчас положение изменилось, причем настолько сильно, что в качестве яркой и довольно-таки хлесткой характеристики целесообразно привести слова известного американского монголоведа Р. Рупена, отмечая тем не менее некоторое «сгущение» им красок: «Современный этап истории Монголии есть переход доминирования от Москвы к Пекину. Китайский бизнес глубоко проник в экономику Монголии — в такие сферы, как строительство, текстильная промышленность, сфера услуг. Имея доступ к мировым рынкам, китайцы не допускают других на монгольский, ограниченный географически рынок»3. В связи с этим представляется, что повышение статуса Монголии в ШОС
с положения страны-наблюдателя до положения страны — полноправного участника становится чуть ли не единственным шансом для нее выступать равным партнером в отношениях со своими соседями.
Как уже отмечалось, российско-монгольское территориальное соседство является лишь одним из двух «слоев» внешней пограничной оболочки, прикрывающей Монголию от останьно-го мира, от всех других сухопутных и морских границ. Другим «слоем» оболочки является китайско-монгольская граница. Будучи на 1 тыс. км короче китайской, российский «слой» в отношении цивилизационной безопасности Монголии и всего региона, тем не менее, является функционально более нагруженным. Этот участок границы обеспечивает Монголии выход за пределы зоны безоговорочного геополитического доминирования Пекина. Именно наличие российского участка границы (т. е. выхода к отличному от дальневосточной общности цивилизационному миру) позволяет монгольским стратегам отстаивать особые интересы своей малонаселенной страны в сфере цивилизационной идентичности «под боком» и даже в «объятиях» с трех сторон почти 1,5-миллиардного Китая. В диалоге с Китаем они могут оперировать понятиями «второго стратегического соседа» (т. е. России) и «третьего стратегического соседа» в лице не граничащих с Монголией, прежде всего, США, других стран Запада, Японии и Кореи.
С точки зрения экономических интересов значение России для Монголии носит фундаментальный характер, хотя в текущей экономической политике оно сводится к роли некоего стремительно теряющего свою эффективность балансира. Это прослеживается по таким признакам, как усиление роли Китая в таких традиционных сферах российского доминирования в Монголии, как обеспечение энергоресурсами (первый и пока небольшой «звоночек»: на фоне почти полного отсутствия инициативы со стороны российских нефтяников резко расширяется участие китайских компаний в добыче нефти в самой Монголии — в Дорноде4), перевод экспортного потока сырья из Эр-дэнэта с севера на юг, попытки отодвинуть Россию в области строительства новых железных дорог (и даже произвести «рево-
люционный» сдвиг в ширине колеи с введенного изначально в России и Монголии размера 1520 мм на принятый в Китае сте-фенсоновский размер 1435 мм), не говоря уже об области разработки новых стратегических месторождений: угля (прежде всего, каменного, в том числе коксующегося — в Таван-Тол-гое), меди, золота (Оюу-Толгой) и др. На этих и многих других направлениях экономики внешняя политика Монголии нуждается в серьезных дополнительных стимулах для актуализации роли России в качестве необходимого балансира в отношениях страны с Китаем. Эти стимулы раньше легче всего находились в сфере военных и политических интересов Монголии. Однако в настоящее время геополитические очевидности начинают заслоняться от некоторых представителей монгольской внешнеполитической элиты мощным потоком разнообразных экономических интересов.
Россия во внешнеполитической концепции Монголии будет и впредь занимать центраньное место, но необходимо учитывать, что даже небольшие подвижки в сторону уступок в таких технических деталях, как ширина железнодорожной колеи, развитие без учета вектора российских интересов инфраструктуры под новые грандиозные сырьевые проекты, чрезмерное упование на рыночный фундаментализм с его механизмом, пресекающим почти любое заметное проникновение российских инвестиций в пользу цивилизационно безликих капитанов мирового сырьевого бизнеса, могут свести параграфы в законодательных документах Монголии о роли России как ее стратегического соседа к значению пустых и не подкрепленных реальными делами деклараций.
Судя по последним сведениям, полученным от независимых источников, заметного продвижения в сторону углубления интереса к российскому направлению в монгольских внешнеполитических ведомствах не происходит. Разумеется, номи-наньно отделы России продолжают интенсивно работать — и в монгольском МИДе, и в системе различных институтов. Но развитие деятельности этих отделов осуществляется «по остаточному принципу», причем на фоне впечатляющего роста практических дел на других внешнеполитических направлени-
ях. Расчет основывается, как и прежде, на том, что основной костяк специалистов-международников Монголии прошел через период подготовки в условиях «особых» взаимоотношений между СССР и МНР и для него не требуется целенаправленной подготовки. То есть господствует мысль, что российский вектор внешней политики Монголии надежно «прикрыт» выпускниками советских школ, вузов и просто близкими по духу россиянам поколениями людей социалистической эпохи. Однако упускается из виду стремительный рост значительного слоя специалистов и управленцев, совершенно безразличных (в лучшем случае) к России, получивших образование у себя на родине при сокращенной или ликвидированной в ряде мест программе изучения русского языка или в странах Запада, Японии, Корее и в Китае. Одновременно, другие направления внешнеполитической деятельности Монголии (американское, китайское, японское и т. д.) продолжают свое развитие «с нуля» (довольно затянувшееся и бурное). По сути же, эти направления «в обход России» укрепляются, растет число представительств различных фондов, программ, советников, кадров на этих направлениях, получающих соответствующие субсидии, гранты и другие виды финансирования.
Вместе с тем отношение к России в общественном мнении Монголии можно охарактеризовать в целом как весьма позитивное, намного более хорошее, чем к любой другой стране бывшего советского блока5. Это обусловлено особым для Монголии местом России как «окна» в мир за пределами дальневосточной общности, через которое она входит в качестве отдельного субъекта в современную архитектуру политического и цивилизационного мироустройства. Что касается отношения к России в монгольской внешнеполитической элите, то это вопрос позиции костяка специалистов и управленцев, которая может меняться соответственно текущей политической и экономической конъюнктуре. Пока резких противоречий между представителями элиты старой «закваски» и новыми генерациями управленцев и специалистов не наблюдается. МНРП и Демократическая партия в системе взаимоотношений Монголии с Китаем, Россией, странами Запада не являются четко
разграниченными друг от друга оппонирующими группировками (разговор не может идти даже об акцентах в текущих линиях партийного руководства и в риторике внутрипартийных масс). Ни в той, ни в другой партии четко оформленных пророссий-ских (равно, и антироссийских) группировок нет.
В связи с этим представляется, что России в Монголии целесообразно опираться на всех тех, кто, независимо от партийной принадлежности, провозглашает принцип «равноудаленно-сти», многовекторности развития Монголии в современную эпоху. Такой подход сразу же выведет Россию в число наиболее приветствуемых монголами акторов международной политики. России трудно и бессмысленно пестовать в Монголии отдельно от группировки сторонников многовекторной политики сколь-ко-нибудь влиятельную чисто пророссийскую группировку с четко обозначенными пунктами своей программы. Это может только повредить действительным сторонникам укрепления позиций России в Монголии. Разумеется, это не касается проведения «наступления» русского языка, русских ценностей, культуры, науки и образования в Монголии. И монгольских практических работников, связанных с этой сферой деятельности, необходимо всячески поощрять и поддерживать.
Статусный уровень России во внешней политике Монголии, несомненно, будет повышаться с ростом объема совместных действий России и Монголии за пределами их двусторонних отношений, на многосторонней международной основе. Наиболее подходящей площадкой таких действий является ШОС. Именно на этой площадке Россия вправе рассчитывать в географически зажатой между ней и Китаем Монголии на искреннюю, массовую и растущую поддержку своих действий. Китайские и западные приоритеты некоторых представителей монгольской внешнеполитической элиты будут в этих условиях проходить через горнило все более углубляющегося понимания того факта, что российская «половинка» оболочки вокруг Монголии не закрывает, а как раз открывает страну другим направлениям, делает возможной многовекторную политику как таковую. Открытие в системе взаимоотношений России, Китая и Монголии сложной цивилизационной составляющей, ранее игнорировавшейся на-
блюдателями (включая классиков геополитики и цивилизационной теории), приведет к росту потребности в создании своеобразной монгольской «Силиконовой долины», лаборатории, призванной выработать научно обоснованные подходы к изучению современной архитектуры политического и цивилизационного мироустройства. В сотрудничестве с компетентными монгольскими деятелями, привлекая китайских и западных исследователей, российские специаиисты смогут помочь Монголии развернуть широкую международную научную дискуссию по формированию концепции наиболее оптимального позиционирования Монголии на международной арене.
Помимо прочего, активизации и усилению позиций России в Монголии будет способствовать принятие на себя российскими специалистами, научными и практическими работниками активной роли в формировании нового имиджа Монголии как страны-цивилизации, полноправного субъекта не только международных отношений, но и цивилизационного развития. Для этого российские внешнеполитические ведомства могли бы выступить координаторами усилий по осуществлению связки монгольских и российских деловых и научных кругов в формировании ядра будущего проекта, к которому впоследствии присоединятся все заинтересованные стороны (возможно, в Китае, на Западе, в Японии и т. д.). Пока же никому, кроме ученых и спе-циаиистов, а также внешнеполитических элит России и Монголии, эта жизненно важная, а по сути — судьбоносная для Монголии задача и не близка, и не интересна. Локализировав эту теоретическую задачу в практической плоскости, можно сделать важный шаг в сторону развития совершенно новых процессов, которые будут иметь определяющее значение в мировой политической жизни.
Примечания
1 Возможно, правильнее говорить о «иосткоммунистических» или по-стрелигиозных разновидностях миров: «постправославном», «постконфу-цианском», «постисламском», «постбуддийском» и т.д.
2 Campi Alicia. Mongolia's Integration with Asia's Heartland — Finding a Future and Rediscovering the Past // The 8th International Congress of Mongolists being Convened Under the Patronage of N. Bagabandi, President of Mongolia (5—11 August 2002, Ulaanbaatar). Summaries of Congress Papers. Secretariat IAMS. 2002. P. 3.
3 Rupen R. Mongols of the 21st Century — Geopolitical relations between Contemporary Mongolia and Neighboring Asian Countries // Chinese Culture University. Taiwan. 2004. September 18—19. P. 14.
4 Китайские нефтяники «окопались» в Дорноде. URL: http://www. zabinfo.ru/ modules.php? По некоторым расчетам, запасов нефти в Монголии достаточно для обеспечения растущих потребностей страны почти на 100 лет. URL: http://newsland.ru/News/Detail/id/486186/.
5 Это можно проиллюстрировать обработанными нами результатами соцопросов, проведенных двумя волнами в 2007—2008 гг. Центром изучения общественного мнения «Сант Марал». Материалы соцопроса были нами получены от НГО «Русский фонд Монголии» (президент JI. Хангай), по заказу которого и проводился данный соцопрос. Выполненный нами анализ вылился в две статьи, которые были опубликованы на монгольском языке в журнале Русского фонда Монголии «Умард хорш» («Северный сосед»). Русский перевод статей размещен на сайте http://www.isras.ru/.
