CC BY
100
Социология и социальная работа 82 Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Социальные науки, 2007, № 3 (8), с. 82-87
МОЛОДЕЖЬ РОССИИ: ИЗ ХХ В XXI ВЕК
© 2007 г. Е.Л. Омельченко
Научно-исследовательский центр «Регион»,
Ульяновский государственный университет
[email protected]; оше1сЬепкое@шаЦ.ги
Пеступила в редакцию 31.05.2007
Рассматриваются основные тенденции развития и трансформации молодежных культурных сцен и новых форм солидарностей российской молодежи, характерные для конца ХХ начала ХХ1 века. Дается критический обзор существовавших ранее подходов к пониманию молодежного вопроса на базе юсистких традиций. Предлагается новый подход к осмыслению молодежной реальности, опирающийся на отказ от дополевой проблематизации молодежи и ориентирующийся на анализ повседневности.
Данная статья посвящена описанию и
анализу особенных путей «взросления» различных молодежных групп в условиях трансформации изменения социальноэкономических порядков и нормативных систем российского общества. Эти изменения достаточно противоречивы, с трудом поддаются определению в терминах «позитивные -негативные», «инновативные -возвратно
традиционные», «долгосрочные -
спорадические». В теоретической перспективе -идеи опираются на критическое
переосмысление понятия «молодежь» как особой социальной группы, определяемой
позиции статуса, а также концепции
социализации как некоей однонаправленной и базовой дороги включения в социум [1-2 ]. В практической перспективе - на результаты ряда исследований современного молодежного пространства России, проведенных НИЦ «Регион» [3].
Методологические и жизненные
обстоятельства поиска нового, «свежего»
подхода к исследованию реальных феноменов молодежного пространства:
(1) Сециелегия меледежи «пе-севетски» как пелитическее решение меледежнеге вепреса Слабость отечественной теории молодежи, смешение исследовательских и академических позиций с идеологическими связаны с политическим «решением молодежного вопроса» по-советски. Социология молодежи все еще остается прикладным инструментом политических интервенций в молодежный электорат и экспериментов по мобилизации молодежной энергии, контроля за
неуправляемым пубертатом «переходного возраста». Биополитический конструкт молодости как отдельного и особого этапа в жизни человека и общества и молодежи как
особого типа человеческой популяции продолжают господствовать в российском академическом мейнстриме. Язык этой теории -генерализация и моральный кодекс, риторика долженствования, определение патогенности молодого поколения, проблемно-девиантный дискурс с характерными моральными паниками по поводу безответственности молодежи в отношении будущего. Это становится основанием для распространения юсистских (см. прим. 1) настроений, взгляда на молодежь как на объект контроля и управления,
обращения к молодым как к «массе», трудовому, репродуктивному и политическому ресурсу. Так, например, определяется смысл обращения к молодежи в Стратегии
молодежной политики (см. прим. 2), где
базовые термины определения предназначения молодежи как группы - это «ресурс»,
«потенциал», «проблема». В определенной
степени потребительское отношение к молодежи выражается и в формировании суррогатных молодежных объединений или, например, в трактовке Президентской
программы преодоления демографического кризиса исключительно в жанре «долга
молодежи перед обществом» (см. прим. 3) и пр.
(2) Межне ли качестве измерить
келичествем?
Молодежь никогда не была однородной или гомогенной. В СССР ее многообразие могло существовать только в андеграунде -неформальных тусовках, субкультурах,
территорией были советские кухни. Ненормативная активность подавлялась,
приписывалась незначительному меньшинству «моральных уродов», считалась результатом тлетворного влияния Запада. Современные молодежные сцены отличает невероятное разнообразие. Субкультуры или их имитации,
неформальные движения, сетевые сообщества, тусовки и простые компании уже ни у кого не вызывают удивления. Изменилась сама молодежная реальность, структурная и статусная позиция молодежи, контексты занятости. Работа и учеба могут сочетаться в самых разных пропорциях. Конец молодости и начало взрослой жизни нельзя определить через завершение образования и
профессионализацию, стабильную занятость, наличие собственности и недвижимости, семьи и детей. Современные молодые чаще переносят заключение брака и рождение первого ребенка на более поздний срок, распространяются неформальные и нетрадиционные формы брачно-партнерских отношений. Эти сдвиги подтверждаются не только статистикой, но и исследованием жизненных планов молодежи [6-7].
(3) Жизнь длинею в меледесть
Происходит бурное, хотя и стихийное,
формирование российской молодежи как самостоятельного потребительского субъекта. Юноши и девушки рано начинают зарабатывать или просто иметь собственные средства из источников самых разнообразных - от частичной занятости (подработок), домашнего системного администрирования сайтов до участия в полукриминальном, теневом бизнесе. Происходит революция притязаний с явным преобладанием материальных ценностей над духовными. Молодость становится брендом потребительской индустрии, захватывая детство, прорастая во взрослость, становится самым длинным жизненным циклом. Молодость теряет аутентичность, тиражируется и используется в мейнстриме через продвижение молодежного стиля жизни - культ здорового и красивого тела, сексуальность, сиюминутный гедонизм, поиск адреналиновых удовольствий, потребительское
экспериментирование, мобильность [8-9].
(4) НИЦ «Региен» исследует певседневную жизнь меледежи на есневе стилевеге педхеда
НИЦ «Регион» более десяти лет изучает феномены молодежной жизни, проводя сравнительные исследования во всех регионах России.
Среди приоритетных направлений исследований - гражданская и политическая активность, рост ксенофобных и националистических настроений в молодежной среде, гендерные порядки культурных молодежных сцен, жизненно стилевые и культурные стратегии, влияние процессов глобализации на формирование культурных и
стилевых предпочтений, поведение на рынке труда, нормализация употребления наркотиков, доступ к высшему образованию и пр. Каждый проект дает уникальную информацию к размышлениям о жизни молодежи в целом, ее потенциале и ведущих тенденциях [10].
Рассказать обо всех приметах молодежи России невозможно. Остановлюсь лишь на некоторых из них. Для каждого из измерений молодежного пространства характерны свои типы группирований и «социальностей».
Стратегии освоения рынка труда. Как строить профессиональную карьеру в России?
Анализ результатов исследования рынка труда молодых специалистов показал, что среди молодежных техник адаптации выделились достижительские и недостижительские. Первые направлены на преодоление наследованного от родителей статуса. Вторые ориентированы на стабильность, сохранение уже имеющегося семейного капитала, направлены на выживание. Техники первой стратегии: индивидуализм (вместо
коллективизма); сверхмобильность и риск (вместо стабильности); стремление к получению разнообразного трудового опыта (вместо стажа на одном рабочем месте); престиж работы в негосударственных, коммерческих и общественных структурах (вместо государственных гарантий бюджетной сферы); рыночный карьеризм (вместо партийно-бюрократического), доминирование материальных ценностей над
идеологическими. Маркеры социального успеха
- профессиональный статус, качественное образование и материальное благополучие, где деньги - прямой эквивалент свободы и независимости, а индивидуальная стилистика заменяет значимость коллективного мнения
[11].
Политическое измерение. «Мясо
революций» или армии пофигистов.
В России интерес к молодежи пережил за последние 2 года несколько взлетов и падений. Стимулом послужили «цветные революции» в бывших республиках СССР. На повестке дня основной вопрос - может ли молодежь стать революционной силой и как предотвратить срыв президентских выборов в РФ в 2008 году? Сегодня ясно, что молодежь не поднялась и подниматься не собирается. А может ли наша молодежь стать коллективной и солидарной силой? Такие события, как открытые выступления скинхедов в российских столицах или события в Кандапоге, ярко высветили «болезни роста» молодежной гражданской
активности, породили жаркие общественные дискуссии и академические дебаты [12].
Российские молодежные организации разобщены, неустойчивы, малочисленны и инфантильны. Идеологический и социальный стержень, характерный для советской эпохи, пропал. Политизированная молодежь должна научиться автономно существовать и сама формировать потребность в собственной деятельности. Эта ситуация стала серьезным вызовом.
Молодежные организации условно можно поделить на марионеточные, маргинальные и запрещенные. Ни одно из этих направлений не находит массовой поддержки. В первые идут за карьерой, их участникам обеспечивается «социальный лифт», деньги и тусовка (суррогатные движения, результат
политических экспериментов господина -«Наши», «Молодая гвардия»). Во вторые идут по убеждениям и для реализации лидерских амбиций (молодежное «Яблоко»), в третьи идут «революционеры» по духу, «герои» и
экстремисты (нацболы), их ждут в лучшем случае 15 суток ареста и сюжет в теленовостях. «Обычные» юноши или девушки выбирают другой путь - карьеру и хорошее образование.
Во всем российском обществе царит недоверие к партиям и разочарованность в политиках. Молодые люди редко участвуют в общественных процессах, бойкотируют выборы и политическую жизнь как таковую. Более привлекательны для молодых лидеров бизнес, учеба, карьера, семья, клубы, спорт, но только не митинги.
Гражданская активность не массовая, потому что немодная. Сегодня модно быть образованным, креативным и свободным. Эти ценности разделяются многими
«продвинутыми» девушками и юношами, но в политические лозунги эти ценности пока не конвертируются.
Молодежь не склонна доверять не только государству, но и организациям гражданского сектора. Информированность молодежи о деятельности молодежных политических объединений и движений низкая, как, собственно, и уровень реального участия в них (не более 3-4%). Тем не менее тезис о расширяющейся политической и гражданской апатии в молодежной среде не находит подтверждения в наших исследованиях. Молодые отказываются от участия в политике, потому что не ощущают себя полноправными членами общества, не чувствуют, что могут на что-то влиять.
По результатам исследования «Молодежь и гражданское общество» (НИЦ «Регион»,
2004 г.), около 54% молодежи чувствуют себя крайне уязвимой и незащищенной категорией, находящейся под постоянным давлением государства. С возрастом давление со стороны власти ощущается сильнее. Угроза тотального контроля ассоциируется, в первую очередь, с силовыми структурами: милицией, армией и др. По мнению молодых граждан, современное государство в основном защищает интересы олигархов, богатых людей, криминальных структур и столичных жителей. Наиболее незащищенными категориями были названы бедные люди, женщины, жители
провинциальных городов и деревень, а также сама молодежь и трудные подростки. Около половины юношей и девушек считают, что они не в состоянии оказывать заметного влияния на политику государства, с возрастом эти пессимистические настроения лишь возрастают и утверждаются [13].
Для молодежи активность - это возможность индивидуальной самореализации,
самопрезентации, одобрение группой сверстников более важно, чем отстраненным «обществом», поскольку группа оценивает индивидуальные усилия и достижения. Пассивность или политическая апатия не обязательно имеют негативно-порицательный оттенок. Для части молодежных субкультур неучастие в официальной политике является знаковым, интерпретация понятий «активность» и «пассивность» напрямую зависит от группового контекста.
Интересный феномен последних лет -блоговые (дневниковые) СМИ. Популярность онлайн-дневников можно объяснить
разочарованием в официальных медиа, ставших инструментами откровенной пропаганды и тотальной коммерциализации. В России самый популярный из подобных сервисов - «Живой журнал», который стал эффективным инструментом политической борьбы, и там развернулась серьезная гражданская активность. Этот феномен показывает, что молодые люди боятся публичного выражения своей гражданской позиции, не хотят включаться в политическую деятельность, считая ее стыдным и ненужным делом. «ЖЖ» как симбиоз реальной политики, драйва уличного протеста и компьютерных игр привел к виртуализации политических баталий.
Культурнее измерение: «свеи» и «чужие», «предвинутые» и нермальные
Культурные стратегии молодежи очень важны для понимания ее потенциала. Молодежь может говорить об этом по-разному, например использовать деление на неформалов и гопников, альтернативщиков и массу, субкультурщиков и обычных. Это ключевое деление молодежных сцен проходит сквозь самые разные идентичности: культурные,
политические, субкультурные, художественные, виртуальные, фановские (например,
антагонистические интернет-сети и сайты гопников и неформалов) [14-17].
Выбор стилевой стратегии не всегда добровольный, зависит от материального, образовательного капитала родительской семьи и соседства, территории проживания (село -провинциальный город - мегаполис - столица), доступом к образовательным и культурным ресурсам, потребительским благам, глобальным культурным продуктам и пр. Но полисоциальность позволяет сделать структурный скачок, изменить унаследованный статус, конструировать индивидуальную судьбу через присоединение (реальное или виртуальное) к желаемому стилю жизни. У всякого юноши или девушки существует своя интерпретация, что такое жизненный успех и каковы приемлемые способы его достижения. Иерархии успешности зависят от различения «своих» и «чужих». Для кого-то важны успехи в компьютерных играх, для других - высокая успеваемость или позиция лидера. Уважение и статус в своей компании может быть значимей карьерного роста, другие идут на временные лишения и отказ от потребительских благ ради столичной карьеры. Продвинутые стратегии отличает индивидуалистская ориентация: открытость новому, инновативные практики, стремление к повышению профессиональной и культурной компетенции, амбициозность и социальная ответственность, социальная мобильность, склонность к риску, критическое отношение к информации, толерантность, саморефлексия, значимость собственного опыта и личностного капитала. Большую роль в их самопозиционировании играет отношение к западным образцам жизни. «Продвинутые» как в провинциях, так и в столицах составляют меньшинство молодежных сцен, большинство или мейнстрим - это «нормальная, конвенциональная молодежь». Они в большей степени ориентированы на коллективные практики, поддержку традиционных
социальных иерархий и патриархальных гендерных порядков, в их среде более развиты ксенофобные, сексистские и гомофобные
настроения, их культурные предпочтения располагаются в сфере попсы во всех ее проявлениях. Разница нормальной/гопнической и «продвинутой»/неформальной стратегий затрагивает не только внешнюю стилистику, но ценностные ориентации жизни в целом. Гопническая психология характерна не только для маргинальной, депривированной, криминальной части российской молодежи. Эта молодежь выражает интересы и взрослого большинства, радикально настроенного по отношению к культурным инновациям, стремящегося в ситуации неопределенной направленности социальных трансформаций держаться за «традиционные» ценности. Их самоопределение и практики питаются не столько популяризацией криминальных образов и ценностей, сколько расширением экономической и культурной обывательской психологии, поддерживаемой продвижением рыночной стихии, «варварской»
капитализацией и отсутствием «большой идеи» бескорыстного служения Отечеству. Поиск новых «козлов отпущения», на что направлена в основном государственная молодежная политика, уводит от реальных проблем молодежи, связанных с расширением бедности, незащищенности, исключением ее из реальных секторов общественной жизни. Молодежь в современной России продолжает
рассматриваться государственной властью в качестве ресурса, тогда как она стремится к признанию себя субъектом.
Народ любого государства не может не беспокоиться о своем будущем. Принято считать, что молодежь несет ответственность за будущее нации, как дети - за продолжение родительского рода и семейные традиции. Молодежь растет не в вакууме. Она не столько создает что-то новое, сколько отражает, воспроизводит или стремится переделать то, что ей досталось в наследство. Связь молодежных проблем с проблемами социума более значима, чем то, что выделяет молодежь в качестве возрастной группы.
Как и во всем российском обществе, среди молодежи есть высоко-, средне- и малоресурсные группы. Их взросление имеет настолько разные траектории, что можно говорить о нескольких параллельных и практически не пересекающихся молодежных пространствах России. Преодолевая
ограничения и барьеры, молодые амбициозные девушки и юноши из лишенных территорий и депривированных семей стремятся как можно быстрее уехать - в город из села, в столицу из
провинции, на Запад - из России. В результате миграции происходит деэлитизация сельских и провинциальных территорий, что не меньшая проблема, чем падение рождаемости.
Коммерциализация политической
молодежной активности, политтехнологические эксперименты, эксплуатация молодежного энтузиазма, с одной стороны, и ценностный вакуум, разрыв между патриотической риторикой и повседневной борьбой за ресурсы
- с другой, ведут к усилению ксенофобных и националистических настроений, все более жесткому разделению на «своих» и «чужих».
Продвинутая и нормальная стратегия не являются пожизненными, стабильными, границы между ними подвижны. Нормальные и гопнические стратегии начинают вытеснять неформальную и субкультурную активности на периферии молодежного пространства. Рост ксенофобных настроений поддерживается
противоречивой политикой российского государства, направленной на формирование нового российского патриотизма. Патриотизм становится коммерческим предприятием, способствует продвижению обывательской
морали и упрощенной картины мира. Это опасно не только потому, что провоцирует рост революционных настроений и открытых экстремистских выступлений, но и тем, что ведет к снижению общего уровня образования и культуры, следовательно, потенциала нации.
Молодежь по-своему сопротивляется
насильственной политизации. Обжитым и свободным от родительского и
государственного контроля пространством становятся не только компания «своих», но и своя комната, компьютер, телевизор с его
мыльными операми и реалити-шоу, мобильный телефон. На этой независимой территории все активней развиваются новые культурные практики, формируются новые типы солидарностей, не менее интересные и важные для будущего России, чем политические партии и движения.
Примечания
1. Юсизм - от английского термина youthism, которым в социальном контексте обозначаются явные или скрытые теоретические посылы, идеологические принципы или практики, содержащие в себе элементы дискриминации по признаку молодого возраста.
2. Одним из основных документов, регулирующих молодежную политику в России, является Стратегия государственной молодежной политики в Российской Федерации на период 2006-
2016 гг., разработанная в Министерстве образования и науки. После того как проект стратегии был одобрен коллегией Министерства образования и науки 17 августа 2005 года, он, по предложению создателей этого документа, был вынесен на обсуждение общественности, что привело к широкому резонансу. Публичные обсуждения и круглые столы проходили как в Москве, так и во многих регионах России. Характерные определения: «Очевидно, что стратегические преимущества будут у тех государств и обществ, которые научатся эффективно использовать человеческий потенциал и в первую очередь тот инновационный потенциал развития, носителем которого является молодежь... Весь комплекс проблем и противоречий, с которыми столкнется Россия в ближайшее десятилетие, формирует достаточно жесткий набор требований к новым поколениям. Стремительное старение населения и неблагоприятные демографические тенденции заставят общество уже в ближайшем будущем предъявить к сегодняшним 10-25-летним жителям страны повышенные требования: молодежь станет основным трудовым ресурсом страны, ее трудовая деятельность, в большей степени, чем ее родителей, станет источником средств для социального обеспечения детей, инвалидов и пожилых поколений» [4-5].
3. Чего стоит название межрегиональной конференции «Преодоление демографического кризиса путем духовно-нравственного возрождения ульяновской молодежи». Это звучит почти как приговор всему поколению. Наши исследования показывают, что в первую очередь демографический кризис связан с изменением статусов молодежных групп и рыночными обстоятельствами. Так, падение рождаемости и откладывание женитьбы может быть вызвано как более высоким уровнем жизни, так и отсутствием ресурсов не только для создания семьи и рождения детей, но и просто для достойной жизни.
Список литературы
1. Омельченко Е. Молодежь: Открытый
вопрос. Ульяновск: Симбирская книга, 2004.
2. Омельченко Е. Молодежные культуры и субкультуры. М.: Изд-во «Институт социологии РАН», 2000.
3. http://www.regioncentre.ru/generation/net/
4. Проект Стратегии государственной
молодежной политики. М., 2006.
5. Доктрина молодежи России: стратегия
государственной молодежной политики в
Российской Федерации до 2012 года. М.: Государственный Совет РФ, 2002.
6. Полевая кухня: как провести исследование / Под ред. Н. В. Гончаровой. - Ульяновск: Изд-во «Симбирская книга», 2004.
7. Нормальная молодежь: пиво, тусовка,
наркотики / Под ред. Е.Л. Омельченко. - Ульяновск: Изд-во Ульяновского государственного
университета, 2005.
8. Сибрук Дж. Nobrow *культура маркетинга, маркетинг культуры. Изд-во «Ад Маргинем», 2005.
9. Miles S. Youth Lifestyles in a Changing World Open. Buckingham, Philadelphia, University Press, 2000.
10. http://www.regioncentre.ru/
11. Омельченко Е. Стилевые профили трудовых стратегий молодых специалистов и специалисток в фокусе гендерных различий // Социс. 2002. № 11. С. 36-47.
12. Аверкиев И.В. Российская общественность: тихий кризис идентичности // http:// www.prpc.ru/averkiev/040326.shtml. 2004.
13. Попова А. Российская молодежь верит только Богу Путину // http://www.rbcdaily.ru/ news/policy/index.shtml?2004/01/05/49971. 2004.
14. Пилкингтон Х., Омельченко Е. Глядя на
Запад: Культурная глобализация и российские
молодежные культуры / Пер. с англ. О. Оберемко и У. Блюдиной. СПб.: Алетейя, 2004.
15. Омельченко Е. Субкультуры и культурные стратегии на молодежной сцене конца ХХ века: кто кого? // Неприкосновенный запас. 2004. № 36.
16. Омельченко Е. Поп-культурная революция или перестроечный римейк? Современный контекст молодежного вопроса // Неприкосновенный запас. 2006. № 45.
17. Меняющаяся молодежь в меняющемся Изд-во Ульяновского государственного
мире: невидимая повседневность / Под ред. университета, 2006.
Е.Л. Омельченко, Н.В. Гончаровой. - Ульяновск:
RUSSIAN YOUTH: FROM THE 20th TO THE 21st CENTURY E.L. Omelchenko
The article considers the main trends of development and transformations of youth culture and new forms of solidarity of Russian youth which are characteristic for the verge of the 20th and 21st centuries. A critical evaluation of the approaches to the youth question is presented. A new approach to studying the youth based on analysis of everyday life is offered.
