CC BY
159
Сер. 4. 2009. Вып. 4
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 001.92, 929 Е. Д. Трифонов
МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О В. А. ФОКЕ
Владимир Александрович Фок - выдающийся физик-теоретик мирового масштаба. Это всем известно, и я не буду здесь обосновывать это утверждение. Остановлюсь только на своих воспоминаниях о нём и на том влиянии, которое оказали на меня его работы. Я не решался сделать это раньше, поскольку, так же как и многие сотрудники его кафедры младших поколений, видел его слишком высоко над собой. Я вспоминаю, как мы разбегались по боковым комнатам, когда солидная фигура Фока, направлявшегося в свой кабинет, появлялась в узком коридоре ректорского флигеля, где находилась кафедра.
Когда я учился в университете (1951-1956), В. А. заведовал кафедрой квантовой механики. На четвёртом курсе он читал нам лекции по теории относительности. В. А. не отличался лекторским мастерством, но выполнял свою работу очень тщательно. В это время он как раз заканчивал работу над своей книгой «Теория пространства времени и тяготения» и на столе перед собой аккуратно раскладывал 8-10 листков рукописи книги, перенося на доску написанные там формулы. Несколько лекций по этому курсу прочитал нам Г. И. Петрашень. Помню, как на экзамене, когда В. А. спрашивал мою однокурсницу Нику Гуман, он встал и объявил, что «эта студентка утверждает, будто бы он не знает теории относительности». Причём это было сказано без юмора и даже с какой-то серьёзной обидой. По-видимому, Ника, сделав какое-то неверное утверждение, пояснила это тем, что именно так было прочитано в лекции. Мне повезло сдавать этот экзамен Г. И. Петрашеню. Экзамен так же, как лекции В. А., проходил в 317 аудитории физического института.
Детальное знакомство с одной из работ В. А. Фока в студенческие годы было связано с трагической судьбой моего друга Юры Добронравова, с которым мы учились в одной группе теоретиков. Под руководством Ю. Н. Демкова он разбирал связь симметрии атома водорода относительно четырёхмерных вращений, открытую В. А. Фоком, с дополнительными интегралами движения в кулоновском поле. К несчастью, Юра рано ушёл из жизни - он утонул в Финском заливе летом после четвёртого курса. В память о нём я взялся за оформление выполненной им работы в виде статьи, которая вышла в «Вестнике ЛГУ» в 1957 г. Одновременно я решил разобрать вопрос о дополнительном вырождении уровней атома водорода с точки зрения неприводимых представлений группы четырёхмерных вращений. Эта тема стала моей дипломной работой, которая была опубликована тоже в «Вестнике ЛГУ» за 1957 г.
После окончания университета я был оставлен в аспирантуре. Административными делами по кафедре занимался М. Г. Веселов. На вступительных экзаменах в аспирантуру я получил вопрос от М. Г. Веселова о симметрии координатной волновой функции многоэлектронной системы по одной из работ В. А. Фока. Хотя М. Г. объяснял нам эту работу на своих лекциях, я затруднился её воспроизвести на экзамене, и мне было разрешено придти сдавать экзамен на следующий день, посмотрев статью.
© Е. Д. Трифонов, 2009
На следующий день экзамен был сдан, и я был принят в аспирантуру на кафедру теоретической физики. Моим научным руководителем в аспирантуре была М. И. Петрашень, одна из первых учениц и сотрудников В. А. Именно М. И. проводила первые численные решения уравнений Хартри-Фока. У самого В. А. было немного аспирантов, и обычно даже записанными за ним руководили другие сотрудники кафедры. Тем не менее, все аспиранты по праву могли считать себя учениками В. А. Дело в том, что сдача кандидатского минимума, которой руководил М. Г., разбивалась на несколько частей и состояла в пересказе оригинальных работах В. А., т. е. учебный компонент нашей аспирантуры заключался в изучении основных работ Фока. При этом наше воспитание как физиков-теоретиков определялось не только содержанием этих работ, но и их стилем написания - всё должно быть ясно и понятно.
М. И. читала нам курс применения теории групп в квантовой механике. Я уже упоминал свои студенческие занятия в этой области. Неудача в первый экзаменационный день на вступительных экзаменах в аспирантуру побудила меня разобрать упомянутую статью Фока с точки зрения теории групп. Это было сделано, и в результате появилась моя первая статья в «Журнале экспериментальной и теоретической физики» (1959). В моей статье так же, как в статье Фока, рассматривался вопрос о связи симметрии координатной волновой функции относительно перестановок электронов с возможными значениями полного спина. Эта связь возникает из-за выполнения принципа Паули. Потом я обобщил это рассмотрение на случай системы тождественных частиц с произвольными спинами. Эту свою работу я показал В. А., и он рекомендовал её для опубликовании в «Докладах Академии наук».
Ещё одну мою работу он рекомендовал в «Доклады». Она была посвящена оптическому аналогу эффекта Мёссбауэра, т. е. предсказанию существования в спектрах твёрдых тел узких бесфононных линий. Я принёс рукопись статьи В. А., и через несколько дней он пригласил меня к себе домой для обсуждения. Он жил тогда в небольшой квартире на 12-й линии Васильевского острова в доме № 33*. Мне уже приходилось бывать там раньше, о чём расскажу ниже. Дверь открыла пожилая домработница, семья В. А. жила тогда в Москве. В. А. принял меня в своём кабинете. Мне запомнился большой письменный стол, часть которого занимал разложенный на нём пасьянс. Я вспоминаю теперь об этом, когда вижу аналогичное увлечение некоторых молодых физиков, сидящих за компьютерами. Хотя встреча происходила достаточно давно, я запомнил замечание, которое сделал мне тогда В. А. Оно носило математический характер. Сущность моей работы заключалась в том, что в спектре поглощения или люминесценции, представленном в виде интеграла Фурье, была выделена 5-образная особенность. В. А. посоветовал мне доказать, что оставшаяся часть спектра представляется непрерывной функцией. Моя статья по представлению В. А. вышла в 1962 г.
Несмотря на регулярное общение, В. А. был отдалён от нас, молодых сотрудников кафедры. По своей инициативе он никогда не интересовался нашими делами. Я не уверен, что он помнил наши фамилии и имена. Казалось, он всегда был погружён в свои размышления. Его изоляция от внешней суеты была обусловлена ещё тем, что он плохо слышал и всегда ходил со слуховым аппаратом. Даже на кафедральном семинаре, который всегда собирался по средам, он иногда выключал его, если доклад ему казался неинтересным. В то же время нельзя сказать, что он пренебрегал нами, молодыми сотрудниками кафедры. Помню, как в день своего шестидесятилетия он пригласил к себе
* Этот бывший доходный дом — третий от угла со Средним проспектом. Последние годы своей жизни В. А. Фок жил в знаменитом «доме академиков» на набережной Лейтенанта Шмидта, № 1. — Прим. ред.
домой, вместе с тогдашним ректором А. Д. Александровым, всю кафедру, включая аспирантов. Так как квартира была небольшая, то нас разместили в разных комнатах. Вместе с юбиляром сидели его ближайшие ученики - сотрудники кафедры и ректор, в другой - вся молодёжь. В течение вечера В. А. иногда заходил в нашу комнату, но совершенно не помню, о чём шёл разговор.
Когда после окончания аспирантуры я защитил кандидатскую диссертацию, то мне поручили читать курс квантовой механики для нетеоретиков. Тогда я рассматривал это как обычную нагрузку, но теперь оцениваю это как большое доверие со стороны М. Г. Веселова. Не знаю, был ли В. А. в курсе этого, но для чтения лекций мне посоветовали использовать конспект, написанный В. А. и ксерокопированный. Несколько экземпляров этих лекций хранилось в библиотеке НИФИ. Возможно, они сохранились до сих пор, и тогда было бы целесообразно сделать факсимильное издание. Вышедшая в 1931 г. книга В. А. по квантовой механике была рассчитана скорее на теоретиков. Её второе, переработанное издание, подготовленное В. А., вышло уже после его смерти в 1974 г.
Я уже упоминал о лекциях М. И. Петрашень по теории групп. Когда я закончил аспирантуру и начал работать на кафедре в качестве научного сотрудника, то по предложению М. И. стал читать некоторые разделы этого курса, связанные с работами В. А. Фока: симметрией многоэлектронных волновых функций и дополнительной симметрией атома водорода. Сам В. А., по-видимому, не любил теорию групп и никогда не использовал этот математический аппарат в своих работах. Так что моё участие в этом курсе заключалось в переводе этих работ В. А. на язык теории групп. В результате у нас с М. И. появилась идея написать книгу, отражающую содержание этого курса. Книга была закончена в 1966 г. Первую половину писала М. И., вторую - я. Мы постоянно обменивались рукописями и обсуждали их содержание. Мы предполагали опубликовать книгу в издательстве университета. М. И. показала рукопись В. И. Смирнову, и он посоветовал направить её в издательство «Наука».
Как известно, в курсе математики Смирнова значительное место уделено теории групп, хотя там отсутствуют физические приложения. В. И. выразил готовность написать рекомендацию в редакцию. Когда я приехал к В. И. чтобы забрать её, он спросил, как к нашему сочинению относится В. А. Я ответил, что, зная антипатию В. А. к теории групп, мы не поставили его в известность. В. И. при мне позвонил В. А. и спросил, не согласится ли он вместе с ним подписать рекомендацию в издательство. В. А. согласился, и В. И. посоветовал мне сразу же поехать к Фоку. Я показал В. А. папку с рукописью, но он сказал, что сейчас не будет смотреть и подождёт, пока книга выйдет из печати. Рекомендации двух академиков было достаточно, чтобы книга была сразу же принята к печати и опубликована - она вышла в 1967 г. Ещё через год-два мы случайно узнали, что наша книга была переведена и издана в Англии, Германии, Франции и США. В последнее время она была переведена ещё и на испанский язык. Конечно, первыми, кому мы подарили экземпляр книги, были В. И. и В. А.
В. А. присутствовал на моей докторской защите в апреле 1972 г., которая проходила в Большой Физической аудитории физического института. После благополучного завершения этой торжественной процедуры он поздравил меня и пригласил приехать погостить у него на даче в Комарово. Спустя несколько месяцев, летом, я отважился совершить эту поездку. Я часто бывал в Комарово и знал, где находится «академическая» дача В. А. Подойдя к закрытой калитке, я позвонил в звонок. Вышла домработница и сказала, что В. А. с приехавшим к нему Петром Леонидовичем Капицей
«пошли гулять на залив». Я не решился тогда их беспокоить, хотя впоследствии сожалел об утраченной возможности общения с этими двумя выдающимися физиками.
В период, когда кафедрой заведовал В. А., было гораздо меньше «бумажного формализма». Я, например, не помню мучений при оформлении моих кандидатской и докторской диссертаций, которые теперь, как я вижу, испытывают соискатели. Конечно, в государственном масштабе это не связано именно с личностью В. А., но можно объяснить ещё тем, что науку в то время возглавляли люди более высокой культуры, чуждые каких-то трафаретов. Все мы знаем, как теперь надо по пунктам писать отзыв на диссертацию: актуальность, значимость и т. д. и выражать категорическое мнение. Я помню, как однажды В. А. написал отзыв на присланную ему работу, который состоял из двух слов и подписи: «Не уверен. В. А. Фок».
В. А. Фок принадлежал к той категории учёных, которым даже в период «холодной войны» разрешалось иногда выезжать за границу. Так как это были исключительные события, то по возвращении устраивался семинар, на котором В. А. рассказывал о поездке. Может быть, в этих рассказах было что-то и о науке, но запомнились детали человеческого общения и бытовые подробности. Например, после поездки в Европу В. А. рассказывал, как он навещал Вольфганга Паули и подарил ему две баночки красной икры. Из рассказа о поездке в Америку мне запомнилось, как В. А. обнаружил в своём гостиничном номере холодильник, наполненный продуктами - это его обидело: «Неужели они думали, что я буду сам себе готовить еду?!». Мне кажется, что В. А. был легко ранимый человек. Я знаю, что в послереволюционное время ему пришлось пережить трудные моменты**. Слава богу, что его миновала трагическая судьба некоторых его коллег по кафедре. Но в наше время было уже более спокойно, и В. А. привык к уважительному отношению к себе.
Например, на уровне администрации университета это выражалось в том, что только ему одному открывали калитку со стороны Невы в университетский двор, рядом с которой в Ректорском флигеле находилась наша кафедра. Мы все привыкли ходить через эту калитку, но в один прекрасный день по распоряжению ректора она была закрыта и всем приходилось обходить длинное здание двенадцати коллегий. Но это было невыносимо для В. А. - он стоял перед калиткой, пока из главного здания не выходил дежурный и не открывал её ключом. В этой связи вспоминается ещё один случай. Однажды В. А. долго задержался на кафедре - все уже ушли. По распоряжению администрации, после окончания рабочего дня Ректорский флигель запирался снаружи, о чём В. А., по-видимому, не знал. Он не смог выйти из здания. Когда ему удалось дозвониться до дежурного, то тот, услышав непривычный ему высокий голос В. А., не отнёсся к этому серьёзно, и В. А. пришлось некоторое время находиться в заточении. К сожалению, этот случай повлиял даже на состояние здоровья В. А.
В. А. не был членом партии (какой партии? - партия тогда была одна) и даже не был членом профсоюза. Я помню, когда Лёва Прохоров, будучи профоргом кафедры, по поручению вышестоящих органов робко предложил В. А. вступить в профсоюз, В. А. с наивностью, присущей гениальным людям, спросил: «А зачем?». Когда Лёва что-то сказал о профсоюзных взносах, то В. А. ответил, что он вносит свой вклад, выписывая на кафедру несколько иностранных физических журналов. Тем не менее,
** Его отец Александр Александрович Фок был состоятельным в дореволюционном Петербурге человеком — вице-инспектором корпуса лесничих, членом комитета по золотопромышленному делу и жил с женой Надеждой Алексеевной и сыном Владимиром на 9-й линии В. О. в доме № 22, как свидетельствует об этом адресная и справочная книга «Весь Петроград на 1917 год». Более ранние адреса: Невский пр., 153 (1904-й), Моховая ул., 14 (1895-й). — Прим. ред.
научные заслуги В. А. были очевидны даже руководящим органам нашей страны. Он был награждён четырьмя орденами Ленина и звездой Героя социалистического труда. Помню, как в день похорон В. А. я выносил эти награды на красной подушечке впереди траурной процессии. В. А. Фок похоронен на известном комаровском кладбище под Петербургом.
Принято к публикации 1 июня 2009 г.
