CC BY
402
УГОЛОВНОЕ ПРАВО
и уголовный процесс
Ю. В. ГАВРИЛИН,
профессор кафедры управления органами расследования преступлений, доктор юридических наук, доцент Академия управления МВД России Российская Федерация, 125993, г. Москва, ул. Зои и Александра Космодемьянских, д. 8 E-mail: [email protected]
А. В. ПОБЕДКИН,
профессор кафедры управления органами расследования преступлений доктор юридических наук, профессор Академия управления МВД России Российская Федерация, 125993, г. Москва, ул. Зои и Александра Космодемьянских, д. 8 E-mail: [email protected]
Научная специальность: 12.00.09 — уголовный процесс.
УДК 004:343
Дата поступления статьи: 27 июня 2019 г. Дата принятия статьи в печать: 12 сентября 2019 г.
Yu. V. GAVRILIN,
Doctor of Law, Associate Professor,
Professor at the Department
of Management the Crimes' Investigation
by Bodies and Units
Management Academy of the Ministry
of the Interior of Russia
Russian Federation, 125993, Moscow,
Zoi i Alexandra Kosmodemyanskikh St., 8
E-mail: [email protected]
A. V. POBEDKIN,
Doctor of Law, Professor,
Professor at the Department of Management
of Crimes' Investigation by Bodies and Units
Management Academy of the Ministry
of the Interior of Russia
Russian Federation, 125993, Moscow,
Zoi i Alexandra Kosmodemyanskikh St., 8
E-mail: [email protected]
Scientific specialty: 12.00.09 — Criminal Procedure.
Модернизация уголовно-процессуальной формы в условиях информационного общества
Modernization of criminal procedure in the information society
Аннотация
Актуальность: в современном мире, включая Россию, активно развиваются высокие, в том числе цифровые, технологии. В условиях информационного общества ни одно направление государственной деятельности не может не испытывать на себе влияние данных технологий. Ставится вопрос о формировании нового цифрового права. Вместе с тем в области уголовного судопроизводства цифровые технологии используются пока в минимальной степени. Невзирая на достаточно широкое их применение в некото-
Annotation
Relevance: in the modern world, including Russia, high technologies, including digital, are actively developing. In the context of the information society, no direction of state activity can be influenced by these technologies. The question of the formation of a new digital law is raised. However, in the field of criminal justice, digital technologies are still used to a minimum extent. Despite their rather wide application in some CIS member States, the Russian legislator is not in a hurry to make appropriate changes to the criminal
рых государствах - участниках СНГ, российский законодатель не торопится внести соответствующие изменения в уголовно-процессуальное законодательство, что обусловлено определенными рисками их широкого применения. Разделились и мнения ученых: от полной апологетики цифровых технологий до отрицания их реальной значимости. Преимуществ цифровых технологий в ряде случаев нельзя не замечать, однако внедрение их в уголовное судопроизводство должно осуществляться с учетом определенных принципов, в разумных пределах, которые в науке до настоящего времени не определены.
Предмет/тема: принципы, пределы и основные направления использования современных информационных технологий в уголовном судопроизводстве, включая цифровые.
Цели/задачи: выявить объективные социальные и правовые предпосылки к внедрению в уголовное судопроизводство современных информационных технологий, включая цифровые; определить риски, связанные с использованием в уголовном процессе современных высоких технологий; определить приемлемость зарубежного опыта использования в уголовном процессе современных информационных (цифровых) технологий; выяснить роль уголовно-процессуальной формы в условиях использования в уголовном процессе цифровых технологий; обозначить средства нейтрализации рисков внедрения в уголовный процесс современных высоких технологий; разработать предложения о принципах, пределах использования современных информационных (цифровых) технологий в уголовном судопроизводстве; сформулировать основные направления внедрения в уголовный процесс цифровых технологий и соответствующие предложения по совершенствованию уголовного процессуального законодательства.
Постановка проблемы: внедрение цифровых технологий в уголовное судопроизводство без учета ценности уголовно-процессуальной формы, особого характера уголовно-процессуальной деятельности, ее нравственных основ, игнорируя риски, которые указанные технологии несут, способно принести отрицательный результат. Необходимо научное обоснование основных принципов, пределов, направлений использования в уголовном судопроизводстве цифровых технологий.
Методы исследования: при подготовке статьи авторы опирались на диалектический метод научного познания: проблемы внедрения в уголовное судопроизводство информационных технологий рассматривались в связи с общими вопросами цифровизации общества, в развитии, с учетом иных процессуальных проблем - доказывания, процессуальной деятельности на стадии возбуждения уголовного дела, взаимодействия участников уголовного судопроизводства,
procedure legislation, which is due to certain risks of their wide application. Divided and opinions of scientists: from a complete apologetics of digital technologies to denying their real significance. The advantages of digital technologies in some cases can't be overlooked, but their introduction into criminal proceedings should be carried out taking into account certain principles, within reasonable limits, which in science have not yet been defined.
Subject/topic: principles, limits and main directions of use of modern information technologies in criminal proceedings, including digital.
Goals/objectives: to identify objective social and legal prerequisites for the introduction of modern information technologies, including digital, into criminal proceedings; to identify the risks associated with the use of modern high technologies in criminal proceedings; to determine the acceptability of foreign experience in the use of modern information (digital) technologies in criminal proceedings; to clarify the role of criminal procedure in the terms of use in criminal proceedings of digital technologies; to identify means of mitigating risks introduction to the criminal process of modern high technologies; to develop proposals on the principles, the limits of use of modern information (digital) technologies in criminal proceedings; to formulate the basic directions of its implementation in the criminal process of digital technologies and related proposals for improving the criminal procedure legislation.
Statement of the problem: the introduction of digital technologies in criminal proceedings without taking into account the value of the criminal procedure form, the special nature of criminal procedure, its moral foundations, ignoring the risks that these technologies bear, can bring a negative result. Scientific substantiation of the basic principles, limits, and directions of use in criminal proceedings of digital technologies is necessary.
Research methods: in preparing the article, the authors relied on the dialectical method of scientific knowledge: the problems of introduction of information technologies in criminal proceedings were considered in connection with the General issues of society digitalization, in the development, taking into account other procedural problems — evidence, procedural activities at the stage of initiation of criminal proceedings, interaction of participants in criminal proceedings, ensuring the individual rights. In addition, the article uses General scientific methods (sociological, historical, modeling, system analysis, etc.), as well as private scientific methods (comparative legal, formal legal, historical and legal, etc.).
Results and key findings: activities to expand the use in criminal proceedings of Russia digital technologies should be based on the principles of the inadmissibility of the reduction in the volume of existing procedural safeguards, including due to
обеспечения прав личности. Кроме того, в работе использованы общенаучные методы (социологические, исторический, моделирования, системного анализа и др.), а также частнонаучные методы (сравнительно-правовой, формально-правовой, историко-правовой и др.).
Результаты и ключевые выводы: деятельность по расширению использования в уголовном процессе России цифровых технологий должна строиться на принципах недопустимости сокращения существующего объема процессуальных гарантий, в том числе за счет замены материальных носителей доказательственной информации исключительно на электронные, в том числе путем искусственного преобразования одних в другие; усиления процессуальных гарантий получения достоверных сведений в ходе собирания доказательств на основе цифровых технологий; добровольности использования каналов электронного взаимодействия для подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей и иных «невластных участников уголовного судопроизводства» при наличии для них альтернативных вариантов; обязательности и приоритетности использования каналов межведомственного электронного взаимодействия для государственных органов и должностных лиц - участников уголовного судопроизводства; обеспечения достоверности идентификации заявителя при удаленном доступе к информационным ресурсам обеспечения уголовно-процессуальной деятельности; развития нравственных начал уголовно-процессуальной деятельности.
Цифровые технологии должны служить целям развития уголовно-процессуальной формы, а не секвестирования.
С учетом изложенного уголовно-процессуальное законодательство могло бы быть усовершенствовано за счет положений, предусматривающих порядок работы с электронными носителями информации как с «иными документами», расширения возможностей представления электронных доказательств участниками судопроизводства и иными лицами, развития электронных средств заявления о преступлении, явке с повинной, заявления ходатайств; принесения жалоб, процедуры электронного межведомственного взаимодействия участников уголовного судопроизводства, наделенных властными полномочиями.
the replacement of material carriers of evidentiary information only to the email, including through artificial transformation of one into the other; the strengthening of procedural safeguards to obtain reliable information in the course of collection of evidence on the basis of digital technologies; voluntary use of channels of electronic interaction for the suspect, accused, victim, civil plaintiff, civil defendant and their representatives and other «non-governmental participants in criminal proceedings» in the presence of alternative options for them; mandatory and priority use of channels of interdepartmental electronic interaction for state bodies and officials-participants in criminal proceedings; ensuring reliability of identification of the applicant at remote access to information resources of ensuring criminal procedural activity; development of moral principles of criminal procedural activity.
Digital technologies should serve the purpose of developing criminal procedure, not sequestration.
In view of the above, the criminal procedure legislation could be improved by provisions providing for the procedure for working with electronic media as «other documents», expanding the possibilities of presenting electronic evidence by participants in the proceedings and other persons, the development of electronic means of reporting a crime, confession, statement of petitions; bringing complaints, the procedure for electronic interdepartmental interaction of participants in criminal proceedings with authority.
Ключевые слова: цифровое право; цифровые технологии; цифровое общество; уголовно-процессуальная форма; уголовно-процессуальные гарантии; электронные носители информации; уголовно-процессуальное доказывание; нравственность уголовного судопроизводства.
Key words: digital law; digital technologies; digital society; criminal procedural form; criminal procedural guarantees; electronic media; criminal procedural evidence; morality of criminal proceedings.
Цифровизация, тесно сопровождая практически все сколько-нибудь значимые аспекты социальной жизнедеятельности, все глубже проникает в экономику, производственную сферу, государственное управление, а также повседневные отношения населения как Российской Федерации, так и большинства зарубежных стран. Сегодня в Российской Федерации цифровизация — неизбежный спутник практически всех аспектов экономической жизни и государственного управления. Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017—2030 годы1 в качестве приоритетного направления внутренней политики определяет развитие информационных и коммуникационных технологий, формирование информационного пространства и соответствующей инфраструктуры.
Национальная программа «Цифровая экономика РФ» [14] на срок до 2024 г. включительно, представляя собой один из 12 проектов, разработанных во исполнение Указа Президента РФ от 7 мая 2018 г.2, предусматривает увеличение внутренних затрат на развитие цифровой экономики за счет всех источников не менее, чем в три раза по сравнению с 2017 г. В краткосрочной перспективе предполагается разработка технологических решений, обеспечивающих развитие информационных систем электронного правительства, как цифровой платформы, обеспечивающей предоставление государственных услуг, исполнение функций и обеспечение идентификации. Задача обеспечения достижения Россией уровня одного из мировых центров хранения, обработки, передачи и надежной защиты информационных массивов обозначена в документах стратегического планирования3.
Цифровые технологии — заметный признак развития и современного права. Существует авторитетное мнение В. Д. Зорькина, что человечество вступило в новую эру цифровой реальности, а на смену привычному классическому праву приходит цифровое право [9]. Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Т. Н. Москалькова также заявляет о необходимости приступить к разработке цифрового законодательства [8]. Однако, судя по контексту, за столь масштабным термином — «цифровое законодательство» кроется неизбежное правовое регулирование различных форм взаимо-
1 О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы [Электронный ресурс]: указ Президента РФ от 9 мая 2017 г. № 203. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2 О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года [Электронный ресурс]: указ Президента РФ от 7 мая 2018 г. № 204. Доступ из информационно-правового портала «Гарант».
3 Послание Президента РФ В. В. Путина Федеральному Собра-
нию РФ от 1 марта 2018 года // Рос. газ. 2018. 2 марта.
действия, осуществляемых посредством современных информационных технологий. Так, применительно к сфере уголовного судопроизводства В. Д. Зорькин с цифровыми технологиями связывает работу с цифровыми следами как электронными доказательствами, новыми видами судебных экспертиз и системами электронного участия в процессе. Заметим, что законодательство в этой части, безусловно, должно совершенствоваться. Вместе с тем даже в рамках действующего правового регулирования следы в электронной форме используются в доказывании, необходимые экспертизы проводятся, реализация прав и обязанностей с использованием электронных технологий в той или иной мере осуществляется (использование видеоконфе-ренц-связи, электронных документов4).
Т. Н. Москалькова также связывает разработку «цифрового законодательства» с внедрением электронного взаимодействия граждан и должностных лиц посредством мессенджеров, чатов или электронных приемных [5].
Вряд ли такая сфера применения цифровых технологий дает основание для обозначения совокупности норм права, ее регулирующих как «цифровое право». Тем более, что такие правовые нормы и в дальнейшем будут составляющими не только различных правовых институтов, но и отраслей права.
Л. В. Головко, предупреждая о рисках неограниченной цифровизации уголовного судопроизводства, справедливо замечает, что самый мощный научно-технологический прорыв в истории человечества 20-60-х гг. прошлого века не привел к созданию «космического уголовного процесса» или «лунной подследственности» [6, с. 15-25]. Видимо историческими процессами и затея с «цифровым правом» будет ограничена оптимизаций отдельных правовых институтов и отраслей права, тяготея большей частью к делопроизводственной составляющей.
К тому же не будем игнорировать и тот факт, что бумажный носитель информации применительно к определенным целям имеет преимущества и перед электронными носителями. Его использование, в частности, не требует дорогостоящей техники, доступно практически в любых условиях и для любого человека, позволяет быстро и удобно найти нужную часть текста, при необходимости вернуться к ранее отработанному материалу, надежно обеспечить при необходимости режим ограниченного доступа к документу, усиливает гарантии проверки аутентичности информации и т. д.
4 О некоторых вопросах применения законодательства, регулирующего использование документов в электронном виде в деятельности судов общей юрисдикции и арбитражных судов: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 26 декабря 2017 г. № 57 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. № 4.
Отсюда следует, что использование цифровых технологий в уголовном судопроизводстве необходимо сочетать с гарантиями, исключающими многочисленные риски, имманентно с ними связанные.
Важно учитывать, что результаты уголовного судопроизводства никогда не будут приняты обществом, если не удастся обеспечить к нему (людям, его осуществляющим; процессуальной форме, применяемым технологиям) доверие населения страны. На связь власти с народом обратил внимание и Президент РФ В. В. Путин в выступлении на расширенном заседании коллегии Генеральной прокуратуры Российской Федерации в 2019 г., потребовав вести честный диалог с гражданами, объясняя причины принятия тех или иных решений [5].
К сожалению, доверия населения к информационным технологиям пока явно недостаточно. Так, в Докладе о деятельности уполномоченного по правам человека в 2018 г. констатировано, что значительная часть обращений граждан связана именно с вопросами цифро-визации, в частности электронной идентификации личности. В докладе при этом признается, что высокие технологии сопряжены с многочисленными рисками ограничения права на свободу, расширением механизмов контроля над личностью. В связи с чем «государству и гражданскому обществу еще предстоит поиск социального компромисса относительно решения данной фундаментальной коллизии между правом на безопасность и качеством жизни, с одной стороны, и правом на личную свободу — с другой». Не добавляет оптимизма и нарастающий вал преступлений, инструментом которых выступают цифровые технологии. Удивление населения, например, вызывают многочисленные случаи «цифрового рейдерства» — попросту говоря хищения жилья с использованием фальшивых цифровых подписей, в надежности которых население страны удалось убедить в полной мере [12].
Развитие цифровых технологий в уголовном процессе, где конституционные права человека ограничиваются наиболее жестко, должно сопровождаться созданием надежных средств минимизации рисков, сопряженных с цифро-визацией и с учетом особого характера уголовно-процессуальной деятельности, в ходе которой решаются не только информационные, но и нравственные задачи.
Надежда на «цифру» как на панацею в уголовном судопроизводстве, перед которой меркнут все остальные уголовно-процессуальные ценности и уголовно-процессуальный опыт, — неосновательна. Между тем в научной литературе звучат предложения едва ли не заменить всю уголовно-процессуальную
форму технологиями больших данных, следователя — ботами, а уголовно-процессуальное доказывание осуществлять силами любого человека, имеющего доступ к электронной информации, большим данным [3, с. 130—140; 4, с. 9-18; 19, с. 82-84].
С учетом вышеобозначенных рисков и характера самой уголовно-процессуальной деятельности такие идеи вряд ли могут быть реализованы в обозримой исторической перспективе. Заметим, что даже страны, имеющие уже достаточно серьезный опыт работы с цифровыми технологиями, не делают попыток внедрения в уголовный процесс электронных технологий с такими далеко идущими целями. Законодательство этих стран выдержано вполне в классическом гуманитарном правовом формате, содержит действенные уголовно-процессуальные гарантии, которые не подменены цифровыми технологиями, а усилены ими.
Задача цифровых технологий в уголовном судопроизводстве - не заменить процессуальную форму, не выхолостить традиционные гарантии правильного установления обстоятельств по уголовному делу, а оптимизировать порядок производства, облегчить работу должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, а населению страны - реализацию их прав или исполнение обязанностей. На этом поле цифровые технологии имеют широкие перспективы. Тем более, что, судя по всему, приходит осознание «тупиковости вектора» [7] дальнейшего упрощения уголовного судопроизводства за счет гарантий правильного установления обстоятельств по уголовному делу на волне «разбюрократизации процесса» лишь в угоду скорости и удобству участников конкретного процесса [10]. Идентичность уголовного судопроизводства может быть объяснена только его публичным характером, который предполагает обязательное решение задач гораздо более широкого спектра, чем удовлетворение конфликтующих сторон. Уголовно-процессуальная форма — это величайшее достижение человечества и никакие ее изменения категорически недопустимы, если они снижают уровень ответственности государства за выявление лица, которое действительно совершило преступление, в цивилизованной процедуре на основе соблюдения и уважения прав и свобод человека.
Цифровые технологии в связи с уголовным судопроизводством могут и должны применяться исключительно в целях оптимизации процессуальной формы, а не ее обескровливания; укрепления и развития процессуальных гарантий, а не их выхолащивания; и только наряду со средствами, минимизирующими риски циф-ровизации.
Вопрос цифровизации уголовно-процессуальной деятельности широко обсуждается в научной литературе [1, с. 150], диссертационных исследованиях [15, 20] и на научно-практических конференциях различного уровня. Обсуждаются возможности использования опыта стран ближнего зарубежья, в первую очередь Казахстана, где в декабре 2017 г. в уголовно-процессуальное законодательство внесены дополнения, позволяющие вести уголовное дело в электронной форме5, и приняты соответствующие подзаконные акты6.
Вместе с тем Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан сохраняет и «традиционный» формат производства по уголовному делу путем составления документов на бумажных носителях. Решение о выборе электронного формата уголовного дела принимает лицо, которому поручено досудебное расследование, при принятии его в свое производство, о чем выносится соответствующее постановление. Документы, созданные ранее на бумажном носителе, после принятия решения о ведении уголовного дела в электронном формате сканируются и вкладываются в электронное уголовное дело в виде РБР-документов. При этом они сохраняются органами уголовного преследования и подлежат направлению в прокуратуру или в суд вместе с электронным уголовным делом.
Научные дискуссии весьма остры. Спектр высказываемых мнений широк - от полной апологетизации цифровых технологий в уголовном процессе до глубоко скептического отношения к возможности их заметного влияния на процессуальную форму [11].
Заметим, что на постсоветском пространстве уже имеется подлежащий научному осмыслению опыт использования информационных технологий в уголовном судопроизводстве. С ноября 2016 г. в Азербайджанской Республике запущен модуль «Электронное уголовное дело». Применение автоматизированной информационной системы «Уголовное преследование: Е-дело» стало обязательным для сотрудников прокуратуры Республики Молдовы с 1 июля 2017 г. Следственным комитетом Республики Армения в практической деятель-
5 О внесении изменении и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам модернизации процессуальных основ правоохранительной деятельности: закон Республики Казахстан от 21 декабря 2017 г. № 118-VI ЗРК [Электронный ресурс] // Информационно-правовая система нормативных правовых актов Республики Казахстан. URL: http://adilet.zan.kz/rus (дата обращения: 24.02.2019).
6 Об утверждении Инструкции о ведении уголовного судопроизводства в электронном формате: приказ Генеральной прокуратуры Республики Казахстан от 3 января 2018 г. № 2 [Электронный ресурс] // Информационно-правовая система нормативных правовых актов Республики Казахстан. URL: http://adilet.zan.kz/rus (дата обращения: 24.02.2019).
ности используются системы «Электронное следствие» и «Оцифровка уголовных дел». В настоящее время Следственным комитетом Республики Беларусь изучаются зарубежный опыт ведения досудебного производства в электронном виде и возможность его применения в белорусском уголовном процессе [2].
Изучая возможности электронных технологий в ходе уголовного судопроизводства, необходимо четко разграничивать векторы, по которым предполагается их применение. От таковых зависят принципы и пределы их распространения. Современный этап внедрения в уголовный процесс информационных технологий характеризуется в основном расширением возможностей использования цифровых технологий электронного документооборота и перевода уголовного дела в цифровой формат. Условно назовем этот вектор «делопроизводственным», хотя не исключается (и даже требуется) его и процессуальная регламентация. Здесь опасность проявления возможных негативных черт цифровизации не столь велика и в основном связана с риском утраты информации, доступом к ней неуполномоченных лиц.
Однако большей частью такая цифровиза-ция несет положительный заряд и способна увеличить эффективность уголовно-процессуальной деятельности за счет сокращения временных и финансовых затрат на пересылку материалов дела между государственными органами и должностными лицами, упрощения механизма коммуникации участников уголовно-процессуальной деятельности, автоматизации отдельных контрольно-надзорных и аналитических функций и др. [19, с. 82—84].
Однако «делопроизводственным вектором» ограничиться вряд ли удастся. Потребуется и определенная «цифровизация гарантий». Именно этот вектор и может превратиться из средства развития процессуальной формы в свою противоположность, если цифровизация будет проводиться огульно [4, с. 9—18]. О такой опасности отдельные ученые справедливо предупреждают. Создается впечатление, как пишут они, что «цифровизация становится идеологией, навязчивой идеей», и если пока не «произошло ничего страшного (видеоконференц-связь, распознавание речи по голосу, аудиозапись судебного заседания, оцифровка внутренней судебной работы»), то может наступить время, когда «роботы поведут осчастливливать людей» «как в классических фантастических советских фильмах» [17]. Л. В. Головко называет это попыткой «вплести подлинные инновации в ткань не совсем понятных и полностью оторванных от реальности утопических конструкций» [6, с. 19].
Важно, чтобы концепция цифровизации уголовно-процессуальной деятельности строилась на основе объективной оценки достоинств и недостатков внедрения информационно-коммуникационных технологий в иные сферы общественных отношений, а также зарубежного опыта. Такие технологии ни в коем случае не должны ограничивать возможности человека реализовать свое право или исполнить обязанность при затрудненном доступе к техническим средствам, обеспечивать полный контроль за движением информации по технологическим каналам, позволять надежно идентифицировать личность, гарантировать сохранение в тайне необходимой информации, не исключать, напротив, повышать эффективность решения задач уголовного процесса: правильного установления обстоятельств по уголовному делу; обеспечения прав человека; воспитания участников судопроизводства в духе соблюдения законов и уважения к обществу.
С учетом сказанного дальнейшая деятельность по расширению использования в уголовном процессе России цифровых технологий, которая в целом неизбежна, должна строиться на следующих принципах.
1. Недопустимость сокращения существующего объема процессуальных гарантий, в том числе за счет замены материальных носителей доказательственной информации исключительно на электронные, в том числе путем искусственного преобразования одних в другие.
Использование цифровых технологий в уголовном судопроизводстве, работа с цифровыми носителями информации объективно не требует никаких кардинальных реформ доказательственного права. Некоторые особенности собирания доказательств на основе информации, содержащейся на электронных носителях, никак не являются достаточными основаниями для формирования самостоятельных правовых институтов вроде «электронного доказывания» [18, с. 36]. Тем более не следует в этой связи пересматривать само понятие доказательства, что в литературе также предлагается [13, с. 11].
Основная проблема, которая, действительно, должна быть решена в сфере доказывания в связи с электронной информацией, -проблема материального носителя электронной информации. Вещественное доказательство -уникально и незаменимо, в то время как совершенно аутентичная электронная информация может содержаться на различных многочисленных электронных носителях, неоднократно копироваться, что не лишает сведений статуса вещественного доказательства7. Существует
7 Обращаем внимание, что информация в электронном виде
вполне может представлять собой содержание не вещественного дока-
зательства, а иного документа. Об этой проблеме будет сказано ниже.
мнение, что электронная информация как вещественное доказательство не связана с особенностями материального объекта, посредством которого воспринимается, однако все равно может считаться вещественным доказательством, как проявление некого техногенного объекта или процесса. Такая позиция также имеет право на существование [8, с. 22], однако не требует кардинальных изменений законодательства.
2. Усиление процессуальных гарантий получения достоверных сведений в ходе собирания доказательств, поскольку современные цифровые технологии чреваты высокими рисками фальсификации. Для предотвращения возможности изменения электронных документов, их замены или удаления необходимо нормативно закрепить обязательность применения технологии контроля целостности документа, основанной на сравнении рассчитанной по определенному алгоритму контрольной суммы файла документа, которая определяется непосредственно перед подписанием документа электронной подписью и является одним из важнейших реквизитов электронного документа. Реестр контрольных сумм электронных документов возможно формировать, используя технологию блокчейн.
3. Добровольность использования каналов электронного взаимодействия для подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей, а также иных «невластных участников уголовного судопроизводства» при наличии для них альтернативных вариантов.
Уголовное судопроизводство, в ходе которого решаются вопросы исключительно высоких нравственных категорий - справедливости, истинности, добра, совести, милости, никогда не должно и не может стать сферой, в которой «цифра» подавляет человеческое общение с теми, кто «призван» спасти и помочь. Реализацию уголовно-процессуальных полномочий судьей, прокурором, следователем, дознавателем нельзя сводить к информационным и иным «технологичным процессам». Это сфера служения, подвижничества, где воспитание, пробуждение в человеке нравственных качеств — неотъемлемая задача. Лишить или ограничить человека возможности непосредственного общения с теми, от кого зависит судьба его самого и близких, — значит не видеть в ней нравственных начал. Человек редко удовлетворен молитвой по Интернету — чаще он испытывает потребность пойти в храм.
Заметим, что приведенная выше Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017—2030 годы также основывается на принципах сохранения традиционных и привычных для граждан (отличных
от цифровых) форм получения товаров и услуг, а также приоритета традиционных российских духовно-нравственных ценностей и соблюдении основанных на этих ценностях норм поведения при использовании информационных и коммуникационных технологий.
4. Обязательность и приоритетность использования каналов межведомственного электронного взаимодействия для государственных органов и должностных лиц — участников уголовного судопроизводства.
Заметим, что в сфере организации предоставления государственных и муниципальных услуг еще с 2011 г.8 предоставление документов и информации между государственными и муниципальными органами осуществляется в электронной форме с использованием единой системы межведомственного электронного взаимодействия.
5. Обеспечение достоверности идентификации заявителя при удаленном доступе к информационным ресурсам обеспечения уголовно-процессуальной деятельности и др.
Полагаем, что дистанционная идентификация личности заявителя в уголовном процессе может осуществляться на основе технологии использования электронной подписи и биометрической идентификации. Правовой основой для ее применения последней служит ст. 14.1 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»9, согласно которой государственные органы, банки и иные организации в случаях, определенных федеральными законами, после проведения идентификации при личном присутствии гражданина Российской Федерации, с его согласия, на безвозмездной основе размещают в электронной форме сведения, необходимые для регистрации гражданина в единой системе идентификации и аутентификации, и биометрические персональные данные гражданина — в единой информационной системе персональных данных.
С 30 июня 2018 г. единая система идентификации и аутентификации уже внедрена в банковской сфере. Полагаем, что подобные технологии, при известной адаптации, успешно могут найти применение и в уголовно-процессуальной деятельности.
6. Строгое разграничение прав доступа к информационным ресурсам в сфере уголовного
8 Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг: федер. закон от 27 июля 2010 г. № 210-ФЗ (ст. 7.1) // СЗ РФ. 2010. № 31. Ст. 4129.; О единой системе межведомственного электронного взаимодействия: постановление Правительства РФ от 8 сентября 2010 г. № 697 // СЗ РФ. 2010. № 38. Ст. 4823.
9 Об информации, информационных технологиях и о защите информации: федер. закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ // СЗ РФ. 2006. № 31 (ч. I). Ст. 3448.
судопроизводства как элемента политики комплексной информационной безопасности. Система должна исключать раскрытие данных предварительного следствия, включая персональные данные участников уголовного судопроизводства. Заметим, что в сфере государственных и муниципальных закупок еще с 2013 г. существуют и успешно функционируют электронные торговые площадки, на которых заключаются миллиардные сделки, при этом данные об участниках торгов остаются обезличенными в соответствии с требованиями Федерального закона «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»10.
7. Развитие в уголовно-процессуальном законодательстве и, соответственно, в уголовно-процессуальной деятельности одновременно с «цифровыми» средствами нравственных начал, исторически присущих россиянам: приоритет духовного над материальным, защита человеческой жизни, прав и свобод человека, семья, созидательный труд, служение Отечеству, гуманизм, милосердие, справедливость, взаимопомощь, коллективизм и др.11
Этот пласт длительное время оставался за пределами зоны внимания законодателя. Снижение внимания к нравственным началам уголовного процесса прослеживается с начала 90-х гг. прошлого века, когда Концепцией судебной реформы в РСФСР12 было предписано вычеркнуть из уголовно-процессуального законодательства всякое упоминание о «коммунистической морали» без какой-либо адекватной замены.
В результате уголовный процесс сегодня больше разочаровывает человека, чем воспитывает и одухотворяет. Воспитание (пробуждение) нравственных качеств средствами уголовного процесса — комплексная задача, решение которой потребует длительного времени. Каковы содержание уголовного процесса, его форма, уровень законности и справедливости решений, связь с народом, такого человека он и воспитывает.
Информационные технологии как «модный тренд» ни в коей мере не должны отвлечь внимание законодателя от насыщения уголовно-процессуальной формы средствами, подчерки-
10 О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд: федер. закон от 5 апреля 2013 г. № 44-ФЗ // СЗ РФ. 2013. № 14. Ст. 1652.
11 О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации: указ Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683 // СЗ РФ. 2016. № 1 (ч. II). Ст. 212.
12 О Концепции судебной реформы в РСФСР: постановление Верховного Совета РСФСР от 24 ноября 1991 г. № 1801 // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 44. Ст. 1435.
вающими ее нравственный характер и воспитывающими в человеке Человека.
Конкретными мерами, направленными на совершенствование уголовно-процессуального законодательства, обеспечивающими возможность более широкого использования информационно-коммуникационных технологий в уголовном судопроизводстве, с учетом вышеизложенных позиций, могли бы стать следующие.
1. Дополнение ч. 2 ст. 84 Уголовно-процессуального кодекса РФ13 (далее - УПК РФ) «Иные документы» положениями о том, что документы, полученные посредством факсимильной, электронной или иной связи, в том числе с использованием информационно-телекоммуникационной сети Интернет, а также документы, подписанные электронной подписью в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, допускаются в качестве доказательств.
Принципиально важно при этом предусмотреть порядок работы с иными документами, включая электронные носители информации, которые не подпадают под признаки вещественных доказательств, обозначенные ч. 1 ст. 81 УПК РФ. К сожалению, законодатель порядок работы с доказательствами, содержащимися на электронных носителях, совершенствует только применительно к вещественным доказательствам (ч. 4 ст. 81, ст. 81.1, п. 5 ч. 2 ст. 82 УПК РФ), вынуждая правоприменителя, в нарушение закона, относить к вещественным доказательствам любые электронные носители информации14, тогда они могут иметь процессуальную форму иных документов.
2. Внесение в ч. 2 ст. 86 УПК РФ «Собирание доказательств» положения, согласно которому подозреваемый, обвиняемый, а также потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители, а также предприятия, учреждения организации, любые лица (наш курсив — Ю. Г., А. П.) вправе представлять письменные документы и предметы, в том числе в электронной форме.
3. Разрешение путем дополнения ст. 120 УПК РФ «Заявление ходатайства», в частности, в ст. 120 УПК РФ могла бы быть включена ч. 3 следующего содержания: «3. Ходатайство может быть заявлено путем заполнения электронной формы в автоматизированной информационной системе обжалования действий (бездействия) и решений дознавателя, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, органа дознания, следователя, руково-
13 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I). С. 4921.
14 Предметы и документы по уголовным делам о преступлениях
в сфере экономики, указанные в ч. 1 ст. 81.1 УПК, также в ряде случаев неправомерно относятся к вещественным доказательствам.
дителя следственного органа, прокурора и суда (далее — АС «Ходатайства и жалобы»), требования к порядку функционирования которой определяются Правительством Российской Федерации». Представляется целесообразным, чтобы результат рассмотрения ходатайства также размещался в данной системе.
4. Обеспечение возможности обжалования действий и решений должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, с использованием современных цифровых технологий. Для этого УПК РФ следует дополнить ст. 123.1, предусматривающей при обязательном сохранении существующего порядка подачи жалоб возможность ее дистанционной подачи через АС «Ходатайства и жалобы». Жалоба должна предусматривать указание на способ связи с заявителем. Заметим, что подобное предложение уже прозвучало в Послании Президента РФ Федеральному Собранию РФ в 2019 г., по итогам которого Правительству РФ при участии автономной некоммерческой организации «Агентство стратегических инициатив» и ведущих общественных объединений предпринимателей поручено обеспечить создание и внедрение в пилотном режиме цифровой платформы для приема обращений субъектов предпринимательской деятельности в связи с оказанием на них давления со стороны правоохранительных органов [16].
Результаты рассмотрения жалоб также должны содержаться в указанной системе с учетом требований обеспечения тайны предварительного следствия.
Подчеркнем, что внедрение АС «Ходатайства и жалобы» не должно исключать традиционный, предусмотренный в настоящее время в УПК РФ, порядок заявления ходатайств и обжалования действия должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу.
5. Установление в качестве общего правила учета процессуальных сроков положения о том, что если жалоба, ходатайство или иной документ направлен посредством факсимильной или электронной связи, в том числе с использованием информационно-телекоммуникационной сети Интернет, либо внесен в АС «Ходатайства и жалобы» до истечения предусмотренного законом срока, то срок не считается пропущенным. С указанной целью предлагается внести соответствующее дополнение в ст. 129 УПК РФ «Соблюдение и продление срока».
6. Предоставление возможности подачи заявления о преступлении (заявления о явке с повинной) в электронной форме посредством автоматизированной правовой системе правовой статистики (далее — ГАС ПС) путем заполнения соответствующей электронной формы, что требует внесения дополнений в ч.2 ст. 141 УПК РФ «Заявление о преступлении» и ч. 2 ст. 142 «Явка с повинной».
Представляется, что заявление о преступлении и явке с повинной, поданное в электронной форме, должно предусматривать указание на предпочтительный способ связи с заявителем, что существенно облегчит отдельным гражданам возможность коммуникации с правоохранительными органами, поскольку пока, к сожалению, подача заявления о преступлении у значительной части населения ассоциируется с почти неизбежными преодолением глухого, а то и открытого противодействия с их стороны. В то же время порядок функционирования указанной правовой системы должен содержать надежные гарантии идентификации лица, направившего заявление [8, с. 19]. В этой связи порядок ее функционирования должен быть определен Правительством РФ.
В отличие от существующей системы заполнения специальной формы на официальном сайте территориального органа МВД России15 новая система должна обеспечивать биометрическую идентификацию личности заявителя, обеспечивая тем самым реализацию требования о персональном предупреждении об уголовной ответственности за заведомо ложный донос.
7. Возложения обязанности (в случае установления возможности подачи заявления о преступлении (явке с повинной) в электронном виде) на должностных лиц правоохранительных органов направлять заявителю электронное сообщение о регистрации заявления в информационной системе с указанием даты регистрации и регистрационного номера, информации о лице, проводящем проверку сообщения, и способах связи с ним. Соответственно, изменения должны быть внесены в ч. 4 ст. 144 УПК РФ. При этом развитие информационно-коммуникационных технологий способно автоматизировать выполнение указанной функции.
8. Внесение в ч. 2 ст. 145 УПК РФ, ч. 4 ст. 146 УПК РФ положений, предусматривающих воз-
15 Об утверждении Инструкции о приеме, регистрации и разрешении в территориальных органах Министерства внутренних дел Российской Федерации заявлений и сообщений о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях: приказ МВД России от 29 августа 2014 г. № 736.
можность уведомления заявителя о процессуальном решении, принятом по результатам рассмотрения его заявления о преступлении (явке с повинной), тем способом, который он сам указал при его подаче (путем письменного информирования, путем направления копии процессуального решения по месту жительства, электронного документа в личный кабинет портала «Государственные услуги» или на адрес электронной почты, СМС-информирования и пр.). При этом электронное информирование не лишает заявителя права на получение документа на бумажном носителе.
9. Реализация механизма межведомственного электронного взаимодействия участников уголовного судопроизводства при направлении прокурору копий постановления руководителя следственного органа, следователя, дознавателя о возбуждении уголовного дела и об отказе в возбуждении уголовного дела, иных процессуальных документов, включая обвинительное заключение (обвинительный акт), постановление о прекращении уголовного дела, постановление о возбуждении перед прокурором ходатайства о заключении с подозреваемым или обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве и др.
Межведомственное электронное взаимодействие уже доказало свою эффективность в сфере организации предоставления государственных услуг16, где успешно применяется уже около десяти лет.
Совершенствование уголовного судопроизводства за счет цифровых технологий, осуществляемое на основе приведенных принципов и по указанным направлениям, способно положительно повлиять на развитие уголовно-процессуальной формы, обеспечив ее оптимизацию при усилении гарантий правильного установления обстоятельств по уголовному делу, соблюдения прав человека, нравственных начал уголовного процесса и его воспитательного значения.
16 Ст. 7.1 Федерального закона от 27 октября 2010 № 210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2010. № 31. Ст. 4179.
Список литературы:
References:
1. Абдувалиев А. Ф. Предпосылки и перспекти- 1. вы внедрения электронной формы уголовного дела в деятельность судебных органов // Юридические исследования. 2013. № 5.
2. Адамович О. А. Перспективы внедрения 2. в уголовный процесс элементов электронного уголовного дела // I Минские криминалистические чтения: матер. между-
Abduvaliev А. F. Predposylki i perspektivy vne-dreniya elektronnoj formy ugolovnogo dela v deyatel'nost' sudebnyh organov // Yuridich-eskie issledovaniya. 2013. № 5. Adamovich O. A. Perspektivy vnedreniya v ugolovnyj process elementov elektronnogo ugolovnogo dela // I Minskie kriminalistiches-kie chteniya: mater. mezhdunar. nauch.-prakt.
нар. науч.-практ. конф. (Минск, 20 декабря 2018 г.): в 2 ч. Минск, 2018. Ч. 2.
3. Александров А. С. Проблемы теории уголовно-процессуального доказывания, которые надо решать в связи с переходом в эпоху цифровых технологий // Судебная власть и уголовный процесс. 2018. № 2.
4. Власова С. В. К вопросу о приспосабливании уголовно-процессуального механизма к цифровой реальности // Библиотека криминалиста. 2018. № 1.
5. Выступление Президента Российской Федерации на расширенном заседании коллегии Генеральной прокуратуры Российской Федерации 19 марта 2019 г. URL: https:// kremlin.ru (дата обращения: 26.06.2019).
6. Головко Л. В. Цифровизация в уголовном процессе: локальная оптимизация или глобальная революция // Вестник экономической безопасности. 2019. № 1.
7. Григорьев В. Н, Победкин А. В. Смена задачи в поисках ресурсов уголовного судопроизводства // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. статей / научн. ред. О. И. Андреева, Т. В. Трубникова. 2018.
8. Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2018 г. // Рос. газ. 2019. 10 июня.
9. Зорькин В. Д. Право в цифровом мире // Рос. газ. 2018. 30 мая.
10. Зуев С. В., Никитин Е. В. Информационные технологии в решении уголовно-процессуальных проблем // Всероссийский криминологический журнал. 2017. Т. 11. № 3.
11. Качалова О. В., Цветков Ю. А. Электронное уголовное дело — инструмент модернизации уголовного судопроизводства // Российское правосудие.2015. № 2.
12. Куликов В. Опасная цифра (мошенники начали активно использовать поддельные электронные подписи) // Рос. газ. 2019. 4 июня.
13. Медведева М. О. Уголовно-процессуальная форма информационных технологий: современное состояние и основные направления развития: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2018.
14. Паспорт национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации»: утв. президиумом Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам, протокол от 24 декабря 2018 г. № 16. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
15. Пастухов П. С. Модернизация уголовно-процессуального доказывания в условиях информационного общества: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2015.
konf. (Minsk, 20 dekabrya 2018 g.): v 2 ch. Minsk, 2018. CH. 2.
3. Aleksandrov A. S. Problemy teorii ugolovno-processual'nogo dokazyvaniya, kotorye nado reshat' v svyazi s perekhodom v epohu cifrovyh tekhnologij // Sudebnaya vlast' i ugolovnyj process. 2018. № 2.
4. Vlasova S. V. K voprosu o prisposablivanii ugolovno-processual'nogo mekhanizma k cifro-voj real'nosti // Biblioteka kriminalista. 2018. № 1.
5. Vystuplenie Prezidenta Rossijskoj Federacii na rasshirennom zasedanii kollegii General'noj prokuratury Rossijskoj Federacii 19 marta 2019 g. URL: https://kremlin.ru (data obrashcheniya: 26.06.2019).
6. Golovko L. V. Cifrovizaciya v ugolovnom processe: lokal'naya optimizaciya ili global'naya revolyuciya // Vestnik ekonomicheskoj bezo-pasnosti. 2019. № 1.
7. Grigor'ev V. N, Pobedkin A. V. Smena zadachi v poiskah resursov ugolovnogo sudoproizvodst-va // Pravovye problemy ukrepleniya rossijskoj gosudarstvennosti: sb. statej / nauchn. red. O. I. Andreeva, T. V. Trubnikova. 2018.
8. Doklad o deyatel'nosti Upolnomochennogo po pravam cheloveka v Rossijskoj Federacii za 2018 g. // Ros. gaz. 2019. 10 iyunya.
9. Zor'kin V. D. Pravo v cifrovom mire // Ros. gaz. 2018. 30 maya.
10. Zuev S. V., Nikitin E. V. Informacionnye tekh-nologii v reshenii ugolovno-processual'nyh problem // Vserossijskij kriminologicheskij zhurnal. 2017. T. 11. № 3.
11. Kachalova O. V., Cvetkov Yu. A. Elektron-noe ugolovnoe delo — instrument modernizacii ugolovnogo sudoproizvodstva // Rossijskoe pra-vosudie. 2015. № 2.
12. Kulikov V. Opasnaya cifra (moshenniki nachali aktivno ispol'zovat' poddel'nye elektronnye podpisi) // Ros. gaz. 2019. 4 iyunya.
13. Medvedeva M. O. Ugolovno-processual'naya forma informacionnyh tekhnologij: sovremen-noe sostoyanie i osnovnye napravleniya razvi-tiya: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2018.
14. Pasport nacional'noj programmy «Cifrovaya ekonomika Rossijskoj Federacii»: utv. prezi-diumom Soveta pri Prezidente RF po strategi-cheskomu razvitiyu i nacional'nym proektam, protokol ot 24 dekabrya 2018 g. № 16. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy «Konsul'tantPlyus».
15. Pastuhov P. S. Modernizaciya ugolovno-processual'nogo dokazyvaniya v usloviyah in-formacionnogo obshchestva: avtoref. dis. ... d-ra yurid. nauk. M., 2015.
16. Perechen' poruchenij po realizacii Poslaniya Prezidenta Federal'nomu Sobraniyu (utv. Prezi-dentom RF 27 fevralya 2019 g. № Pr-294). Dostup iz informacionno-pravovogo portala «Garant».
U
и
И
э
о а С
:|S
X
оэ
О <
О
и
^
S о ва
á %
С
и О X оа
О <
о
и
16. Перечень поручений по реализации Послания Президента Федеральному Собранию (утв. Президентом РФ 27 февраля 2019 г. № Пр-294). Доступ из информационно-правового портала «Гарант».
17. Поляков М. П., Смолин А. Ю. Цифровые технологии на службе правосудия: идеологические предпосылки и технические перспективы // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2018. № 2.
18. Развитие информационных технологий в уголовном судопроизводстве: монография / под ред. С. В. Зуева. М., 2018.
19. Сарлыбаев В.А. Перспективы внедрения электронной формы уголовного дела в деятельность судебных органов // Правопорядок: история, теория, практика. 2017. № 2.
20. Сергеев М. С. Правовое регулирование применения и электронных носителей информации в уголовном судопроизводстве: дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2018.
Для цитирования:
Гаврилин Ю. В., Победкин А. В. Модернизация уголовно-процессуальной формы в условиях информационного общества // Труды Академии управления МВД России. 2019. № 3 (51). С. 27-38.
17. Polyakov M. P., Smolin A. Yu. Cifrovye tekh-noIogii na sIuzhbe pravosudiya: ideoIogiches-kie predposylki i tekhnicheskie perspektivy // Vestnik Nizhegorodskoj akademii MVD Rossii. 2018. N 2.
18. Razvitie informacionnyh tekhnoIogij v ugoIovnom sudoproizvodstve: monografiya / pod red. S. V. Zue-va. M., 2018.
19. Sarlybaev V.A. Perspektivy vnedreniya elek-tronnoj formy ugoIovnogo deIa v deyateI'nost' sudebnyh organov // Pravoporyadok: istoriya, teoriya, praktika. 2017. N 2.
20. Sergeev M. S. Pravovoe regulirovanie primeneniya i eIektronnyh nositeIej informacii v ugoIovnom sudoproizvodstve: dis. ... kand. yurid. nauk. Kazan', 2018.
For citation:
Gavrilin Y. V., Pobedin A. V. Modernization of criminal procedure in the information society // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia 2019. № 3 (51). P. 27-38.
38
