Модельски дж. , девезас Т. , Томпсон У. Р. Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений. (сводный реферат) Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ КАК ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС:

МОДЕЛИРОВАНИЕ ГЛОБАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона (Сводный реферат)

Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - 464 p.

Глобализация является объектом интенсивных исследований не первое десятилетие, однако большинство исследований имеют скорее описательный характер и / или фокусируются на отдельных аспектах глобализации, преимущественно социально-экономических и отчасти политических. В данной книге глобализация рассматривается в рамках эволюционной парадигмы. Различные тренды развития соотнесены с длительной исторической перспективой.

Книга состоит из четырех частей: в первой части предлагаются эволюционные модели глобализации или отдельных ее аспектов; во второй -модели долгосрочных изменений (с применением математических методов); третья часть посвящена глобальным изменениям и так называемой «информационной эпохе»; в четвертой части представлены прогнозы развития процессов глобализации. Всего же книга включает 17 отдельных текстов, каждый из которых является самостоятельным исследованием, а также введение и заключение редакторов тома.

Модельски Дж., Девезас Т., Томпсон У.Р.

Введение. Новый подход к глобализации // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 1-8.

Modelski G., Devezas T., Thompson W.R.

Introduction. A new approach to globalization // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 1-8.

Принимая многообразие трактовок глобализации в научной литературе, редакторы книги выделяют ее сущностные черты. Глобализация -это многомерный и длительный, а главное, трансформационный (transformational) процесс возникновения институтов глобального масштаба (с. 2). В число таких институтов авторы включают нации-государства, их объединения и международные организации.

Редакторы признают, что очевидная связь глобализации с модернизацией и вестернизацией требует прояснения. С их точки зрения, перспективны попытки моделирования, симулирования и проверки данных процессов, некоторые из которых отражены в реферируемом томе. При этом принципиальное значение приобретает эволюционный подход. Он предполагает учет шести моментов:

1) единицей эволюционного анализа глобализации является диахронически, с начала истории (три с половиной тысячелетия до н.э.) рассматриваемый человеческий род как адаптивная система и как сообщество общей судьбы, сумевшее в течение последнего тысячелетия перейти к процессу глобализации;

2) мерой времени эволюции являются поколения, а возникновение мировой системы охватывает менее трех сотен поколений;

3) эволюционные изменения оформляются в виде взаимовключен-ных (nested) и синхронизованных наборов процессов обучения;

4) сложные системы подчиняются простым правилам, а алгоритмы обучения включают наборы таких правил, поскольку они предполагают повторения и взаимовключения;

5) образованная простыми правилами программа совместима с многомерным взглядом на эволюцию мировой системы и в особенности на глобализацию как на результаты каскада эволюционных процессов;

6) сделанные на основе данных допущений предсказания следует проверять на материале последних пяти тысячелетий (с. 4).

Последнее положение представляется особенно важным, поскольку едва ли не вся масса исследований глобализации оперирует данными последних лет или десятилетий. В редких случаях исследователи обращают

внимание на «аномальное» усиление глобализационных тенденций на рубеже XIX и XX столетий. И совсем уж исключительны примеры учета трендов модернизации последних пяти столетий. Подобная суженность исследовательского кругозора исследователей глобализации заведомо делают и сам их анализ, и получаемые выводы поверхностными и нерелевантными.

Редакторы настаивают, что предлагаемый подход «расширенной перспективы» («big picture») не предполагает описания, моделирования и симулирования всей мировой истории. Упор делается на избирательный анализ процессов, которые перестраивают организацию человеческого рода, например урбанизации, экономического роста, политических реформ и т. п. Перед собой редакторы и авторы книги ставят задачу развивать подобный подход тремя способами:

1) путем построения моделей глобализации, нацеленных на повышение аналитической мощи, углубление во времени и учет контекста комплексных систем;

2) использованием возможностей симулирования данных базовых процессов;

3) обсуждением методов предсказания глобальных изменений (с. 5).

Ценность проверяемой и в силу этого верифицируемой долгосрочной оценки современных мировых трендов заключается, по мнению редакторов книги, в том, чтобы обеспечить приемлемую рамку для понимания возникновения и развертывания этих трендов. «Картирование» эволюции «сообщества общей судьбы» («community of common fate»), т.е. человеческого рода, способно не только дать картину мировой истории, но и послужить инструментом обучения, а значит, и развития (с. 7).

Модельски Дж.

Глобализация как эволюционный процесс // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 11-29.

Modelski G.

Glabalization as evolutionary process // Globalization as Evolutionary

Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 11-29.

В данной главе глобализация рассматривается в рамках институционального подхода. Она трактуется как создание глобальных институтов, таких как транснациональные корпорации; глобальное лидерство; глобальное управление; мировые социальные движения и идеологии, совре-

менные формы глобального общественного мнения, которые в совокупности представляют элементы изменения в меняющейся глобальной системе.

Такой взгляд на глобализацию отличается от «связывательного» («connectivist») подхода, при котором она предстает как условие взаимозависимости, т.е. как неразрывная интеграция рынков, наций-государств и технологий, а также как растущее участие в мировых процессах, или открытость.

Все эти характеризующие глобализацию процессы постоянно претерпевают изменения, а иногда резко ослабевают. При этом глобализация как таковая не останавливается, поэтому ее следует рассматривать не как постепенный и линейный процесс, идущий по нарастающей, а как совокупность длительных процессов, которые набирают силу в некоторых регионах, а затем ослабевают.

При использовании институционального подхода исследователи не только изучают сам факт трансформации, но также пытаются объяснить причины изменений. Их объяснения основаны на представлении, что человек постоянно учится, стремясь изменить мир к лучшему. В целом автор рассматривает глобализацию не только как тенденцию, но как последовательную совокупность экономических, политических, социальных и культурных процессов, которые поддаются анализу.

Начало глобализации Модельски связывает с зарождением современности. Начало процесса модернизации он относит к возникновению Шелкового пути, связавшего Евразию примерно около 1000 г. Его развертывание он усматривает во все более масштабном объединении пространств, их «завоевании» сначала в XIII в. монгольской империей Чингисхана первоначально в масштабе ядра Старого Свете, а затем в последующие века путем «океанских предприятий» (ocean-based enterprises) - уже в масштабе и Старого, и Нового Света.

По оценке Модельски, наивно ожидать, чтобы глобализация приобрела свои завершенные формы раньше, чем еще через 1 тыс. лет, т.е. к концу третьего тысячелетие (с. 14). В связи с этим понятен скептицизм Модельски и его коллег по отношению к исследователям, которые ограничивают свое исследование глобализации одним-двумя десятилетиями. Эволюционный подход требует учета данных последнего тысячелетия и построения моделей, которые бы учитывали возможные тренды развития на протяжении еще примерно 1 тыс. лет.

Глобализация - это комплекс многомерных исторических и трансформационных процессов, а значит, эволюции homo sapiens. При этом основной акцент Модельски переносит на социальную эволюцию - изменение во времени человеческого поведения (с. 14-15).

Главная посылка главы, как и всей книги, состоит в том, что социальная эволюция - это программа, осуществляемая через процесс группового отбора и самоорганизации, а также обучения. Поиск и отбор отвечают требованию решать приоритетные проблемы, что порождает периодиче-

ские институциональные инновации. В свою очередь, инновационный подъем является ответом на глобальные вызовы.

Объектом анализа становятся именно процессы изменения человека, поколений, а не обществ или цивилизаций, поскольку только так можно говорить об эволюции или о «пр еемственности», о которой пишет британский социолог Энтони Гидденс , указывая на критерии теории эволюции. Такого рода процессы изменений в череде поколений анализируются в статье на основе концептов Дарвина о многообразии и отборе, при этом уделяется внимание сотрудничеству и симбиозу.

В статье механизм изменений представлен не как адаптация, а как обучение и познание в процессе эволюции, так как, по мнению автора, эволюция - это и есть процесс обучения. Поэтому глобализация - это отнюдь не простое приспособление, адаптация, а эволюционное обучение и познание, имеющие несколько фаз и свою временную структуру. Она состоит из двух подготовительных фаз (многообразие и сотрудничество) и двух решающих (отбор и расширение, или подъем). Глобализация трактуется как процесс обучения, в результате которого происходит замещение определенных типов социальной организации. Например, демократизация - это процесс замены недемократических форм на демократические в процессе их освоения людьми, их обучения использованию соответствующих возможностей.

Подобный подход к глобализации потенциально может быть использован для анализа всех периодов истории человечества. Глобализация предстает как исключительно широкий и многообразный комплекс процессов, который нельзя сводить ни к экспансии капитализма, ни к вестер-низации. Для успеха процессов глобальной политической эволюции необходимым условием будет существование некой «активной зоны» -«рассадника инноваций» - сообществ, отличающихся открытостью и знанием о глобальных проблемах.

С эволюционным подходом к глобализации вполне можно совместить и институциональную теорию прогресса Карла Поппера2. Хотя Поп-пер считал, что, в отличии от универсальных законов, тенденции развития не универсальны и на их основе нельзя дать надежный прогноз, он допускал, что институциональный анализ вполне способен научно объяснить использование эволюционного потенциала в ходе развития. Согласно Поп-перу, эволюционные изменения возможны только при наличии эволюционного потенциала на определенной территории, успешного создания институтов и их последующего распространения по всей системе. Это означает, что для объяснения эволюционных изменений необходимо выявить начальные условия и соответствующую логику освоения институтов, алгоритмов эволюционного обучения.

1 GiddensA. The constitution of society / A. Giddens. - Cambridge: Polity press, 1984.

2 Popper K. The poverty of historicism. - L.: Routledge, 1957.

При объяснении тенденций в эволюции следует обращаться к общим законам эволюции, а именно к универсальным принципам поиска и отбора по Дарвину. В результате можно представить развитие в виде (1) каскада процессов, (2) уровней решения, начиная с поколенческого, (3) конкретизации (specifying) универсального механизма развития, (4) использования общей перспективы человеческого рода (с. 19-20).

Процессы глобализации происходят в двух взаимосвязанных разрезах: институциональном и агентивном (agency). Под последним понимается уровень агентов, или субъектов глобализации.

Что касается первого аспекта, глобализация - это комплекс четырех институциональных процессов, а именно эволюции глобальной экономики; глобальной политической эволюции; возникновения (rise) глобального сообщества и, наконец, совокупного процесса выделения (defining) основных проблем возникающей системы. Каждый процесс выявляет (searchers), испытывает (explores), отбирает и расширяет основные институциональные инновации. Глобальная экономика движется в сторону расширенной специализации и разделения труда, проходя стадии, в основе которых лежат торговые отношения и развитие промышленности, а в настоящий момент находясь в информационном веке, основанном на компьютерных и интернет-технологиях. Глобальная политическая система проходит через стадии имперских экспериментов, глобального лидерства, появления единого центра, входя в эпоху идей о глобальном управлении, стремясь научиться успешно решать глобальные проблемы. Подъем гло -бального сообщества происходит в результате появления некой демократической базы - «глобализация невозможна без демократизации» (с. 20). Эти процессы происходят одновременно и подпитывают друг друга.

Глобализация сама по себе тоже является инновацией, вызванной ростом населения. Но эта инновация настолько масштабна, что требуется много времени для ее укоренения. Она также носит крайне длительный характер, далека от завершения и может охватить около двух тысячелетий.

Модельски схематично представляет эти длительные процессы в виде двух таблиц (1.1 и 1.2). Первая представляет институциональные процессы с 930 по 2300 г., вторая - процессы агентивного уровня с 1850 по 2080 г.

Таблица 1.1

Global insstitutional processes (globalization) (930 to 2300 AD)

Globalization Period: 2000 years (phases) Rise of the global Community Period: 1000 years Global political Evolution Period: 500 years (selection) Evolution of the global economy Period: 250 years

930 Emergence of global system (recovery) Preconditions Imperial experiments: Song (China) Breakthrough

(Failed world empire) Commercial-nautical revolution

1430 (mapping the global system) Global leadership: Framework of global trade

(Global nucleus) Industrial take-off

1850 (global social organization) Democratic world Global organization Information age

(2080: global governance)

2300 Consolidation

Columns show process; rows show four-generation periods. Periods in boldface, phases in parentheses.

Таблица 1.2

Agent-level global processes (1850-2080)

Global system process (Period: 500 years) Global social movements (250 years) Long cycles of global politics (120 years) K-waves (60 years)

1850 World opinion Democratization LC9 - USA K17 - Electric-

Global problematique Early adopters Agenda-setting steel Take-off

1878 Coalition-building High growth

1914 Democratic Macro-decision: K18 - Electronic-

nucleus WorldWars I and II auto-aero Take-off

1945 Execution High growth

1975 Global Democratic LC10 K19-Computer

connectivity transition Agenda-setting Internet Take-off

2000 Coalition-building High growth

2026 Consolidation Macro-decision K20 - Collective intelligence?

2050 Execution

2080 Global Democratic LC11

organization community Agenda-setting

Periods in boldface; phases in smaller print.

Each column shows one process; each row shows one generation.

Останавливаясь подробно на политической глобализации, Дж. Модельски рассматривает ее в виде периодов по пять столетий или 16 поколений. Политическая глобализация - это процесс политической эволюции, т.е. изменений в способах коллективной организации людей в поисках ответа на глобальные проблемы путем создания институтов для их решения (с. 22). Ориентируясь на законы эволюции, этот процесс можно представить как переход от одной фазы к другой (подъем и упадок мировых империй, глобальное лидерство, глобальные организации) и можно прогнозировать ее дальнейшее развитие (консолидаций глобальных организаций, т.е. укрепления системы глобального управления к 2080 г.). В результате такой эволюции появляются институты глобального уровня, хотя первоначально политическое взаимодействие происходило на местном или региональном уровне. По мнению автора, решающий этап процесса политической эволюции - именно XXI в., когда происходит становление глобальных институтов, поскольку именно на этом этапе происходит отбор новых форм институциональных инноваций. Современный этап переживает вторую фазу развития (создание сообщества): сейчас развивается демократическая база глобального управления, которая станет основой серьезных институциональных изменений в будущем веке.

С другой стороны, глобализация - это процесс, наблюдаемый также и в более короткие временные промежутки, являясь результатом действий отдельных акторов, промышленных секторов, компьютерных сетей, великих держав и т.д. На данном уровне глобализация - это совокупность четырех следующих друг за другом процессов познания: развитие и подъем ключевых отраслей глобальной экономики; подъем новых мировых держав, сопровождаемый новой организацией мировой политики; подъем социальных движений; подъем отдельных сегментов мирового общественного мнения. Нынешняя великая держава - США - также проходит четыре стадии своей эволюции, которая, по мнению Модельски, началась в 1850 г. и завершится примерно к 2026 г., что предвещает новый цикл эволюции и новое соревнование за лидерство.

Необходимо отметить, что процессы глобализации многосложны, неравномерны - их развитие хорошо описывает S-образная кривая - и развиваются на двух уровнях.

Наряду с политической эволюцией происходит также и демократизация, понимаемая как социальный процесс, подогреваемый борьбой между демократическими движениями и недемократическими силами, который длится уже более 200 лет. Это также процесс познания, в результате которого все больше стран мира переходят к демократии. В долгосрочной перспективе демократизация готовит почву для некой «эпохи реорганизации».

Кроме того, подъем и падение великих держав сопровождаются также и подъемом и упадком ведущих отраслей экономики, которые являются двигателем экономической глобализации. Оба эти процесса эволюцион-

ные, так как они характеризуются многообразием (т.е. порождением инноваций) и отбором (конкуренцией - на рынке или между великими державами). Отдельная фаза этого процесса - развитие компьютерных и интернет-технологий, которая продлится еще 20-30 лет.

Четвертый глобальный процесс на уровне субъектов глобализации -укрепление мирового общественного мнения в результате развития СМИ. Этот процесс, начавшись еще в эпоху Возрождения, сегодня находится на этапе глобальной системы связей и соединения, что способствует распространению и институционализации солидарности во всем мире на основе общих знаний и понимания общих проблем в сфере безопасности и выживания человечества.

Достоинством работы и выбранного в ней институционального подхода является временной охват, когда в фокусе анализа находятся процессы тысячелетнего масштаба. При этом изменения меньшего порядка также охвачены анализом, но на уровне агентов глобализации, где анализируемый период времени - не менее одного поколения, т.е. 25-30 лет.

Институциональный подход, в том виде, в котором он применен в статье, позволяет делать некоторые обоснованные прогнозы. При этом автор стремится выдержать критерии научности и добиться по возможности четкой операционализации анализируемых явлений и процессов. В статье представлен оригинальный взгляд на процессы глобализации, понимаемой как сложный многомерный эволюционный процесс самообучении и самопознания.

Девезас Т., Модельски Дж. Португальцы как системостроители. Технологические инновации на ранних этапах глобализации. - Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 30-57.

Devezas T., Modelski G. The Portuguese as system-builders. Technological innovation in early globalization // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski; T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 30-57.

В развитие своего более раннего труда1 авторы статьи рассматривают эволюцию мировой системы как каскад многомерных, взаимовклю-

1 Devezas T.C., Modelski G. Power law behaviour and world system evolution: A millennial learning process // Technological forecasting and social change. - N.Y., 2003. -Vol. 70, N 9. - P. 819-859.

чающих (nested) и самоподобных (self-similar) процессов дарвиновского типа (Darwinian-type processes), которые демонстрируют статистически значимое поведение (power-law behavior) или самоорганизованную критичность (self-organized criticality) (с. 30). Это позволяет концептуализировать возникновение миросистемности, а затем и глобализации как процесса систематического обучения. И авторы предлагают такое зонтичное понятие (umbrella concept), как «обучающаяся цивилизация» (learning civilization).

В статье утверждается, что в основе структурирования мировых эволюционных процессов лежат инновации, поскольку они порождают радикальные перемены в социальной организации, в убеждениях и идеологиях.

В центре анализа данной статьи - социально-экономические длинные волны (волны Кондратьева) эволюционных процессов и связанные с ними инновации, которые подготовили почву для так называемого «атлантического этапа господства Западной Европы в мировой системе» (с. 31). Достоинство статьи состоит именно в анализе эволюции глобальной политики в терминах инноваций, что нехарактерно для исследований таких процессов. При таком подходе Португалии отводится одна из ключевых ролей.

Авторы работы обращают внимание на различия в характере инноваций и их использовании до и после промышленной революции. В связи с этим они ставят задачу критически проверить справедливость шумпете-ровской формулы: изобретения ^ технологические инновации ^ экономическая экспансия.

В статье авторы стремятся дать ответы на два взаимосвязанных вопроса.

1. Каков характер тесной взаимосвязи между технологическими инновациями, социально-экономическими волнами и длинными циклами в период до индустриальной революции?

2. Подтверждается ли эмпирическими данными представление о социально-экономических волнах и длинных циклах как об эволюционных процессах обучения и познания?

Природа инноваций, которые преображают мировую экономику, менялась с течением времени. Авторы усматривают появление глобальной экономики и политики в X в. н.э. в Китае. В XIII в. инновационная активность переместилась в Средиземноморье, сначала в Геную, а затем в Венецию, отметив тем самым два итальянских длинных познавательных цикла глобальной политики. При этом авторы настаивают на том, что коммерческий характер хозяйства сохранялся вплоть до XVIII в., охватывая португальскую, голландскую и британскую эпохи. И только к концу XVIII в. инновации приобрели характер промышленного производства, который сохраняется до наших дней.

В период до промышленной революции инновации были связаны с развитием новых торговых путей, с открытием новых рынков, с торговлей

новыми товарами, с появлением новых способов транспортировки. После промышленной революции инновации стали связаны с введением на рынок новых товаров в результате научных открытий и изобретений и с масштабным производством этих товаров при помощи новых более эффективных способов производства. Коммерческие инновации до промышленной революции были основаны на эмпирическом техническом прогрессе. Они были слабо связаны с наукой, хотя португальские предприятия в Атлантике и Индийском океане все-таки в определенной мере были основаны и на научных достижениях.

В связи с этим авторы статьи вновь обращаются к концепции Й. Шумпетера и указывают на то, что лежащее в ее основе правило (радикальная инновация приводит к экономической экспансии) может быть применено только после промышленной революции. Отсюда возникает вопрос: какое правило действовало ранее?

Ответ авторы находят в анализе эволюционного создания систем и их связи с технологиями. Согласно такому подходу, инноваторы - это создатели системы, которые оценивают целый ряд переменных, пытаясь соединить их в единое целое. При этом под созданием системы в статье понимается эволюционный процесс познания.

Создать систему означает предпринять попытку структурных изменений мировой системы, при этом вызвав эффект колебаний системообразующих элементов. Такая создаваемая система является коллективно-когнитивной и диссипативной (так как изменения на низком уровне распространяются на более высокие уровни, затем изменения вновь затрагивают более низкие уровни системы). Параметром порядка системы выступают ключевой сектор или предприятие в широком смысле (где сконцентрированы инновации) либо доминирующая великая держава. Этот параметр подразумевает создание нового «коллективного дизайна», охватывающего ряд нововведений, что и является в анализе длинной волной и длинным циклом. В случае Португалии параметрами порядка служат начало португальского глобального проекта и появление благодаря этому проекту двух инновативных торговых путей.

Поведение человеческих сообществ объясняется с помощью эволюции макроскопических параметров порядка, вызванных микроскопическими взаимодействиями отдельных людей или подгрупп, например фирм, наций, государств, институтов и т.д. (с. 36). Уровень (степень) изменений от старого к новому обусловлен типом и интенсивностью взаимодействий, т.е. уровнем познания, с которым люди учатся отвечать на изменения среды, вызванные ключевым параметром порядка. Значит, создание системы -это эволюционный процесс, посредством которого система самоорганизуется и учится, меняясь в сторону большей эффективности. Это означает, что в структуру системы включены такие элементы, как самоорганизация и обучение, или познание.

Впервые в истории Португалия создавала на порядок более сложную глобальную систему, основываясь на технико-технологических инновациях, каждая из которых оказала решающее влияние в экспансии страны. В статье подробно проанализированы последствия наиболее значимых изобретений и технических усовершенствований.

Кроме того, исследуя открытия и экспансию Португалии, авторы применяют количественный анализ. Они подсчитали количество экспедиций и кампаний, предпринятых страной с 1400 по 1650 г., и выявили два четких периода резкого подъема «интенсивности активности» - в 1445 и 1505 гг. Кроме того, с 1500 г. обозначилась тенденция резкого роста интенсивности кампаний, что свидетельствует о кумулятивном эффекте и подтверждает гипотезу о том, что экспансия Португалии - мощный коллективный процесс познания и обучения, - познания того, как создать глобальную сетевую систему и как управлять ею.

Завершается статья ответами на поставленные в ее начале вопросы. Авторы считают, что при всем их коммерческом характере именно технико -технологические инновации поддерживали главные торговые предприятия в широком смысле и амбиции португальского глобального проекта. В связи с этим авторы предлагают изменить правило Й. Шумпетера изобретение ^ радикальная (технологическая) инновация ^ экономическая экспансия (вкупе с научной привязкой изобретений и индустриальным воспроизводством инноваций) следующим образом: технологическая инновация ^ развитие ведущего торгового сектора ^ экономическая экспансия и / или политическая инновация ^ технологические изменения ^ структурные изменения на глобальном уровне.

Авторы полагают, что эмпирический материал дает основания сделать вывод о том, что два глобальных процесса в основе глобализации -социально-экономические волны и длинные циклы (на примере португальского цикла) - характеризуются системным процессом познания и обучения. Эти выводы вновь свидетельствуют о том, что глобализация -это эволюционный познавательный процесс.

Томпсон У.Р.

Измерение длительных процессов политической глобализации //

Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 58-86.

Thompson W.R.

Measuring long-term processes of political globalization // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 58-86.

Исходное положение статьи профессора политологии университета Индианы (США) У. Томпсона состоит в том, что политическая глобализация как межрегиональный и глобальный феномен является отнюдь не только пространственным, но также и институциональным феноменом. Она представляет собой экспансию некой глобальной политической системы и ее институтов. Именно с помощью этих институтов реализуются межрегиональные транзакции, которые не сводимы к торговле. Глобализа -ция - это относительно новое явление последних 500-1000 лет, когда стали складываться глобальные институты в том виде, в каком мы знаем их сегодня. Однако в отношении начала глобализации в научном сообществе до сих пор нет единого мнения. Сам Томпсон склоняется к консервативной оценке ее длительности порядка пяти столетий.

Уточняя свое видение глобализации и соглашаясь с рядом исследователей, Томпсон отмечает, что процессы глобализации также достаточно удобно и продуктивно рассматривать как накладывающиеся процессы познания. При этом вопрос о времени начала глобализации сохраняется -можно лишь условно считать, что экономические инновации привели к началу глобализации примерно 1 тыс. лет назад, политическая глобализация началась в конце XV в., а создание глобального сообщества - лишь в первой половине XX в. И все-таки автор считает, что первые глобальные институты появились не в XX в., после окончания Второй мировой войны, а стали формироваться гораздо раньше, в 1494 г.

Именно тогда стали складываться ключевые для «современной» политической глобализации институты - системное лидерство, глобальная война и международные организации. Их появление сопровождалось периодами радикальных технологических изменений и формированием глобального сообщества. Взаимодействие этих процессов порождает сложное поле отношений, состоящее из 13 переменных: темпы роста ведущей экономики; доля ключевого сектора; возможности глобального влияния; балансирование; соперничество; война великих держав; десинхронизация концентрации глобальной и региональной силы; мировая торговля; меж-

дународные организации; антисистемные движения; демократизация; деколонизация и глобальная война.

Большинство этих переменных можно измерить за последние 500 лет, кроме ряда относительно более новых процессов (демократизация, антисистемные движения и, в первую очередь, международные организации). Далее автор обстоятельно, используя графики и математические вычисления, анализирует все вышеуказанные процессы.

Системное лидерство основывается на монополизации новой радикальной технологии, которая порождает длинные волны экономического роста; на монополии в ключевом секторе экономики и на монополии глобального влияния, т.е. способностей оказывать влияние в глобальном масштабе. В статье с помощью графиков демонстрируется изменение этих показателей для четырех держав, которые за последние 500 лет являлись системными лидерами, - Португалии, Нидерландов, Великобритании и США.

Глобальные войны - периоды интенсивной борьбы, которые знаменуют переход к новому системному лидерству. Такого рода войны происходили в периоды с 1494 по 1516, с 1580 по 1608, с 1688 по 1713, с 1792 по 1815 и с 1914 по 1945 г. Появление нового системного лидера связано с двумя последовательными подъемами технологических инноваций, которые происходят до и после начала глобальной войны. В результате первого подъема происходит дестабилизация экономического порядка и начинается война, а второй имеет место благодаря техническому развитию, вызванному глобальной войной. Глобальные войны всегда масштабны, поскольку они сопровождаются системными кризисами со сложными сетями многочисленных групп соперничающих сторон. Автор выявляет явную тенденцию снижения случаев соперничества между государствами, сопровождаемую, как следствие, и сокращением количества межгосударственных войн.

Радикальное технологическое изменение страны-лидера является мотором развития и роста ее экономики, что в свою очередь способствует также и росту мировой экономики. Однако этот процесс впоследствии может иметь негативное влияние на рост лидирующей экономики. Таким образом, мировая экономика на протяжении последних пяти сотен лет - это постоянная смена циклов.

Международные организации являются отражением сложившегося мирового порядка. Они способствуют упорядочению процесса управления и поддержания статус-кво. Анализ данных по ООН свидетельствуют, по утверждениям автора, о некой эрозии системы, сложившейся после 1945 г. Параллельно наблюдается рост числа НПО и МППО. Кроме того, в результате анализа процесса демократизации В. Томпсон делает предположение, что демократизация, возможно, станет ключевым параметром, направляющим другие процессы глобальной политической системы.

Что касается антисистемных движений, то это явление автор анализирует на примере терроризма и выявляет как минимум шесть волн терроризма со времен Французской революции.

В конце главы на основе анализа вышеупомянутых данных сделаны следующие выводы. Во-первых, вполне вероятно то, что глобальная политическая система становится более централизованной и упорядоченной. Во-вторых, анализ данных в целом подтверждает гипотезы, сделанные в статье Модельски в данной монографии, об эволюционном развитии, о накоплении инноваций и процессе обучения. Томпсон также получил целый ряд 8-образных кривых. Это облегчает прогнозирование, но Томпсон тем не менее не решается делать конкретные прогнозы. Главный же вывод состоит в том, что последнее слово в измерении процесса глобализации все-таки еще не было сказано и многое еще предстоит сделать.

Реннштих И.К.

Самоорганизуема ли глобализация? // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 87-107.

Rennstich J.K.

Is globalization self-organizing // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski; T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 87-107.

Статья доцента Фордхемовского университета (США) Й. Ренншти-ха - попытка представить глобализацию как метасистему и предложить системный метаязык для ее описания и анализа. Он связывает порядок с логикой развития (developmental logic) и в конечном счете с саморазвитием, в понимании которого Реннштих опирается на обзоры Девезаса и Кор -редайна1.

Технологический или экономический детерминизм плохо объясняют пульсирующий ритм глобальных процессов, который собственно и является «центральным элементом» («central element») глобализации, а также основным предметом рассмотрения в данной главе. Автор исходит из предположения, что понимание глобальной метасистемы как комплексной и в основном самоорганизующейся позволяет вырваться за пределы огра-

1 Devezas T.C., Corredine J.T. The biological determinants of long-wave behavior in socioeconomic growth and development // Technological forecasting and social change. - N.Y., 2001. - Vol. 68. - P. 1-57; Devezas T.C., Corredine J.T. The nonlinear dynamics of tech-noeconomic systems: An informational interpretation // Technological forecasting and social change. - N.Y., 2002. - Vol. 69. - P. 317-335.

ничений, навязанных исследованием институтов, которые «порождают» глобализацию. Методология изучения сложных систем позволяет, по мнению Реннштиха, выявить эволюционную металогику долгосрочных процессов глобализации. При этом она оставляет разнообразным школам изучения детерминирующих внешних воздействий возможность устанавливать факторы структурирования порядка (order-structuring factors), например обучения (learning) или адаптации (с. 88).

Реннштих принимает сформулированные Андерсеном1 посылки эволюционной экономики, которые разрабатываются также в трудах Д. Норта и других представителей теории общественного выбора:

- участники процессов деятельности (agents), т.е. индивиды, группы, организации и т.п., не могут быть исчерпывающе информированными («perfectly informed»), что вынуждает их осуществлять неполную оптимизацию, например локальную, а не глобальную ;

- принятие ими решений обычно приспособлено (bound to) к правилами, нормами и институтам;

- участники в определенной степени способны имитировать правила других участников, обучаться и создавать новации;

- процессы имитации и инновации характеризуются существенной степенью кумуляции и траекторности (path-dependency), хотя могут прерываться случайными сбоями;

- взаимодействия между участниками происходят в ситуациях неравновесности (disequilibria), что ведет к неоднозначности исходов;

- процессы изменений недетерминистичны (non-deterministic), открыты (open-ended) и необратимы, что создает траекторию решающих предпочтений (a path of choices) (с. 89).

Для анализа эволюционной логики и системной комплексности (system complexity) Реннштих использует идею сетей и их амальгамации. При этом он обращается к работе Макнейллов2, которые предложили описание процесса постепенной амальгамации разномасштабных человеческих сетей путем их свивания в «Сеть Старого Света» («Old World Web»), окутавшую большую часть Евразии и Северной Африки около 2 тыс. лет назад. В дальнейшем амальгамация новых сетей привела к образованию «космополитической сети», которая превратилась в подлинно глобальную, единую человеческую сеть (с. 90).

Происходящие в ходе эволюции процессы скручивания (spinning) глобальной сети осуществляются за счет того, что расширение сети или образование внешней сети (external network) сопровождается также внутренним свиванием сетей (internal web weaving). Эти процессы формирова-

1 Andersen E.S. Evolutionary economics: Post-Schumpeterian contributions. - L.; N.Y.: Pinter publishers: St Martin's press, 1994.

2 McNeill J.R., McNeill W.H. The human web: A bird's-eye view of world history. - N.Y. : W.W. Norton, 2003.

ния сетевых структур поддаются описанию с помощью аппарата Кондратьевских волн. Появляется возможность представить так называемые драйверы эволюционного развития систем и сетевых структур в виде таблицы (табл. 5.1.) (с. 92). Здесь три основные фазы развития - коммерческая, индустриальная и дигитальная - можно разделить на две фазы образования внутренних и внешних сетей.

Таблица 2

Drivers of evolutionary system development and network structures

Starting (approx. year) Global system process Global community process Global political evolution (long cycles) Global economic evolution (K-waves) Network structure

930 Preconditions Experiments Eurasian transition Sung breakthrough Build-up, transition external

Reforming North Sung South Sung

1190 Republican Genoa Venice Commercial / nautical revolution External

1430 Global nucleus Calvinist Atlantic Europe Oceanic trade External

Portugal Dutch Republic

1640 Liberal Britain I Britain II Industrial take-off Transition Internal

1850 Global organization Democracy Atlantic-Pacific Information

Democratic groundwork USA K17 - Electric, steel K18 - Electronics Digital K19 - Informational industries K20 - Digital network (?) Internal Transition External External

2080 China (?) K21 (?)

Source: Based on Modelski (2000) and own additions. All years CE.

Критически важными для процесса структурирования являются по-коленческие когорты (generational cohorts) - «ключевые субсистемы коллективного обучения (learning), которое включает возможности не только адаптации, но и инновации» (с. 88). Взаимодействие этих когорт проявляет действие когнитивных факторов, которые составляют потенциал для обработки информации и обучения, а также обеспечивают сам процесс свивания сетей (с. 98 и далее). Когнитивный угол зрения на взаимодействие по-

коленческих когорт позволяет выявить человеческий элемент развития и образования сетей.

Смена четырех поколений, по-своему использующих исходные инновации, образует примерно столетний Будденброковский цикл (Buddenbrook cycle). Отталкиваясь от литературного описания Томасом Манном истории четырех поколений любекских предпринимателей, Реннштих намечает соответствующий паттерн цикла трансформации инновации. Первое поколение X1, именуемое Реннштихом «поколением-основателем» (founder generation), создает новый или альтернативный «способ создания вещей» (way of doing things) - инновации или инновационную рамку (innovational frame). Второе поколение Х2, или первое поколение Кондратьевской волны (the first K-wave generation), развивает и внедряет инновации. Третье поколение Х3, или второе поколение Кондратьевской волны (the second K-wave generation), использует ставшую нормой инновацию. При этом параллельно в иных семьях или когортах начинают вызревать альтернативные «способы создания вещей». Наконец, четвертое поколение Х4, или «поколение-охвостье» (tail generation), утрачивает системное лидерство - но пока еще не авторитет и статус - и вынуждено наблюдать появление поколения-основателя новой инновационной рамки (с. 98-102).

В целом Реннштих приходит к выводу, что «наблюдаемый четкий ритм (regular pulse) развития глобальной системы не обязательно является результатом технологической детерминации» (с. 103). Он связывает этот ритм с взаимодействием поколений, которое отнюдь не становится ни односторонним (one-way), ни причинно-следственным (cause-and-effect), а скорее открывает возможности развития путем осуществления выбора в процессах двойной социализации, основанной на обратной связи между поколениями.

Аттина Ф.

Теории долгосрочного изменения и будущее мировых политических институтов // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 108-130.

АШпа F.

Theories of long-term change and the future of world political institutions // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski; T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 108-130.

Профессор факультета политологии университета Катании (Италия) Ф. Аттина рассматривает процессы долгосрочного изменения сквозь приз-

му четырех методологических подходов: экономического структурирования Андре Гундера Франка; «общей перспективы», представленной в основном в трудах английской школы международных отношений; эволюционизма Джорджа Модельского и организационно-телеологического подхода Александра Вендта.

Весьма подробно и детально проанализированное соотношение между этими четырьмя подходами в обобщенном виде представлено в виде таблицы (табл. 6.1., с. 124).

Таблица 3

Synopsis of four scientific approaches to the study of world political institutions

Frank Common perspective Modelski Wendt

Origin (locus and time) of institution The world system of capital accumula- The enlarged European state system in around the sixteenth The Eurasian system in around the tenth century The European state system in around the seventeenth

building tion in c.2700 BC century century

Actors of Social actors Nation-states Great powers, lead- Individuals, politi-

institution- ing industrial sectors cal communities,

building and, at the current time, IGOs, media and social movements and states

Authority institution Superhegemony The great-power «concert» Imperial power Global leadership Global organization World-wide organization (not yet existent) in security matters

Politi- call/public sphere Economy General World-wide problems Security

Power base Economic Economic and mili- Economic, military Military

in institution- tary and

building institutional

Method of Surplus transfer Standardization Problem-solving Force concentra-

government and accumulation; political order tion

Causes Economic Contingent Evolutionary Social structures

of institution change cycles; centre / periphery structure; hegemony / rivalry structure circumstances mechanisms (boundary conditions) and social mechanisms (self-organization and teleological causation)

Direction Unknown Unknown Known from the Attractor states

of change study of path-dependent evolution

End state None None Fuller democratic community of states World state

Вывод Ф. Аттины состоит в том, что четыре подхода взаимно дополняют друг друга. Общую картину развития он представляет следующим образом. В результате европейской экспансии последних 500 лет международные системы, существовавшие независимо в различных уголках земли, начали объединяться в одну унифицированную систему. Во многом это происходит потому, что европейские государства сумели усилить экономическую и технологическую унификацию планеты, распространили модель государственного суверенитета, дипломатического права, дипломатических отношений. В настоящее время мировая политическая система представляет собой международное сообщество, базирующееся на международных институтах, признаваемых большинством государств мира.

Коротаев A.

Простые математические модели развития мир-системы // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 133-160.

Korotaev A.

Compact mathematical models of world-system development // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 133-160.

Главный тезис известного российского ученого состоит в том, что динамику демографических, экономических и культурных процессов в мировом масштабе за последние несколько тысячелетий можно объяснять простыми и одинаковыми моделями. Такой вывод связан с тем, что динамический хаос на микроуровне может порождать детерминированные процессы на макроуровне. При этом важно, что предсказательная способность таких простых моделей для сложных социальных процессов очень высока.

Сделанный автором вывод противоречит результатам преобладающих подходов к процессам социальной эволюции, которые основаны на предположении, что закономерности простых систем гораздо проще закономерностей более сложных систем. Коротаев считает такой подход ложным.

Для объяснения процессов, происходящих в сложных системах, автор предлагает использовать модель фон Форестера, согласно которой подобные процессы на графике приобретают форму восходящей гиперболы. Для анализа демографического и технологического роста, графики которых также имеют форму гиперболы, Коротаев считает продуктивным использовать модель М. Кремера. Согласно данной модели, эти процессы

можно охарактеризовать как нелинейные, а соотношение между технологическим развитием и демографическим ростом не имеет причинно-следственного характера, поскольку они взаимообусловлены и влияют друг на друга. Так, рост численности мирового населения приводит к ускорению технологического развития, так как увеличивается число потенциальных изобретателей, а развитие технологии, в свою очередь, приводит к росту численности населения.

Подход Коротаева отличается очевидной новизной. Он придает первостепенное значение вопросу создания и распространения инноваций. В качестве базовой единицы развития (evolving unit) выступает весь мир, вся мир-система. По мнению Коротаева, объяснять процессы развития одного отдельно взятого общества самого по себе практически невозможно, поскольку любое общество является частью некоего большего единства. Старейшим механизмом интеграции мир-системы выступает информационная сеть, которая в течение всей истории существования мир-системы оказывала на нее влияние и до сих пор остается крайне важной. Вероятно, информационная сеть даже имеет большее значение, чем отношения между центром и периферией. В результате необходимо по-новому определить понятие «центр», которое приобретает новое значение и понимается как главный инновационный донор, как территория с самым высоким показателем соотношения донор/реципиент инноваций.

Новый подход позволяет переосмыслить также понятие и процесс глобализации. Тот факт, что динамика мирового населения с 10 по 1 тысячелетие до н.э. описывается с помощью гиперболы, свидетельствует о том, что уже в тот период большинство мирового населения являлось частью единой системы. Это означает, что большинство населения «глобализировалось» за несколько тысячелетий до века глобализации, хотя мир-система стала включать в себя весь земной шар только в XX в. Глобализация также характеризуется и ростом интеграции развивающейся мир-системы. Использование простых математических моделей позволяет увидеть и понять, что с 10 по 1 тысячелетие до н.э. для распространения инноваций по всей мир-системе требовалось несколько веков, затем для распространения инноваций достаточно было уже десятилетий, а с конца XIX в. - несколько лет. И снова этот процесс можно описать и объяснить с помощью тех же простых формул и графиков (гиперболой), что и другие сложные социальные процессы, в чем и состоит главный вывод главы.

Турчин П.

Моделирование периодических волн интеграции в Афро-Евразийской мировой системе // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 161-189.

Turchin P.

Modeling periodic waves of integration in the Afro-Eurasian world-system // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). -New York, NY: Routledge, 2007. - P. 161-189.

Предметом рассмотрения нашего соотечественника, профессора экологии и эволюционной биологии университета Коннектикута (США), стали механизмы, которые приводят к изменениям мировой системы - расширению и сужению торговых и информационных сетей, наблюдаемых на протяжении нескольких веков. В центре внимания автора - «макросоци-альные системы, также известные как "мир-системы", - общественные системы, которые тесно взаимосвязаны посредством сетей взаимодействия - торговлей, союзами, военными действиями, миграцией и потоками информации» (с. 162). Интенсивность и пространственное распространение сетей взаимодействия возрастали (и продолжают возрастать), пока они не слились в единую сеть, охватывающую весь мир. Однако этот процесс не имел линейного характера, а сопровождался волнами и откатами. Одно из возможных объяснений такой динамики, которое предлагает автор, состоит в том, что, по-видимому, пространственные «пульсации» макросо-циальных систем связаны с динамикой империй, их подъемом и падением.

В крупных аграрных государствах (империях) происходят колебания демографических, экономических, политических и социальных структур, образующие циклы. Эти циклы, как правило, длятся от 200 до 300 лет. Они порождаются внутренними механизмами, но и взаимодействие между го -сударствами, а также внешние факторы (например, климат) могут синхронизировать внутригосударственные колебания в рамках некой макросоци-альной системы. Такие длительные циклы выступают ключевыми механизмами, которые влияют на все аспекты функционирования общества, включая его способность поддерживать отдаленные сети обмена (информацией, товарами и т.д.).

Зачастую социальные, политические и экономические процессы описываются циклами или волнами, которые в действительности характеризуют все крупные аграрные общества. Эти циклы являются результатом нелинейных взаимодействий между демографическими, экономическими и политическими компонентами социальных систем. Во время фазы интеграции длинного цикла государство и элиты поддерживают социальную

стабильность и порядок, что создает благоприятные условия для стабильного роста населения. Рост населения, который превышает получаемый в результате возделывания земли излишек, оказывает многостороннее влияние на социальные институты. Во-первых, он приводит к инфляции, падению реальных зарплат, нищете в селах и деревнях, миграции в города и более частым продовольственным бунтам и протестам с требованием повышения зарплат. Во-вторых, такой рост приводит к увеличению числа людей, стремящихся стать частью элиты. Результатом роста внутриэлит-ной конкуренции становится формирование конкурирующих патронажных сетей, т.е. элита разделена постоянной борьбой. В-третьих, рост населения приводит к расширению армии и бюрократии, а также росту государственных затрат. В связи с этим государство стремится увеличить налоги, кото -рые все равно не покрывают растущие государственные расходы, поэтому результатом неминуемо оказывается кризис. Нарастает общественное недовольство, происходят революции. Крах государства приводит к социально-политической нестабильности, что сказывается на росте населения: растет смертность, увеличиваются потоки мигрантов (беспорядки, рост преступности, эпидемии, высокая конфликтность), снижается рождаемость. Кроме того, эти процессы сопровождаются сокращением производства, разрушением инфраструктуры и другими негативными последствиями.

Данная теория проверяется на материале Англии (1100-1800). В динамике населения Англии преобладают две тенденции, которые тесно взаимосвязаны: долгосрочная возрастающая тенденция технологической эволюции и социально-политические циклы. До 1800 г. две кривые, изображающие население и индекс нищеты, подвержены одинаковым колебаниям и изменениям, однако после 1800 г. они резко расходятся, что автор связывает с промышленной революцией.

Далее модель исследуется на примере стран Европы. Первая империя в этом регионе - Римская империя. Во II в. до н.э. Рим стал доминировать в Средиземноморье. Цикл принципата длился три столетия. Первые десятилетия сопровождались ростом населения и экономической экспансией, а политическая нестабильность затрагивала лишь правящий класс. Около 100 г. до н.э. началась новая фаза высокой политической стабильности, когда элита успешно справлялась со своими задачами и ее численность возрастала. Это так называемый Золотой век Римской империи. Однако территория была перенаселена, росла инфляция и усугублялась нищета. На эту же фазу приходится и период расцвета государства - территория расширялась, власть государства укреплялась, экономика (по крайней мере, для элит) процветала, торговые связи укреплялись. Однако примерно с 170 г. начинается фаза политической нестабильности, что привело к полномасштабной гражданской войне 192-197 гг. До 285 г. продолжались внутриэлитные конфликты, гражданские войны, население постоянно сокращалось. Так происходило до установления домината при

Диоклетиане. Доминат также прошел полный цикл развития до полного исчезновения империи через несколько веков.

В III в. с упадком Римской империи начинается подъем периферии. Так появляется Германская империя, управляемая династией Меровингов. В VI в. франкское королевство достигло своего расцвета и вновь распалось в VII в. Следующий цикл начался в начале VIII в. Империя Каролингов была на подъеме при Карле Мартелле (714-740 гг.), но вновь распалась в IX в. Последний цикл - подъем и падение Священной Римской империи при Оттонах и Франконской (Салической) династии, после распада которой центр вновь переместился на периферию, где начался подъем Франции, Испании и Австрии. В главе автор уделяет особое внимание Франции.

Далее автор анализирует социально-политические циклы и изменение среднего роста населения и приходит к выводу, что в значительной степени хронология циклов и изменение роста соотносятся между собой.

В следующей части главы сравниваются длинные социально-политические циклы в Европе и Китае. Автор считает, что наблюдается очень высокая степень синхронности при сравнении этих циклов в течение двух периодов: в начале I тысячелетия н.э. и во время II тысячелетия н.э., при этом периоды с III по X в. крайне асинхронны. Турчин предполагает, что, возможно, это объясняется лишь разными подходами к одинаковым динамическим явлениям и разными углами зрения.

Важно подчеркнуть, что, по мнению автора, существуют механизмы, которые синхронизируют динамику различных обществ, находящихся даже на очень отдаленном расстоянии друг от друга. Эмпирические данные свидетельствуют о том, что такая «синхронизация» социально-политических явлений действительно существует. Для объяснения этого обстоятельства Турчин обращается к ряду теорий, связанных с экологией, наиболее значимая идея которых состоит в том, что факторы, вызывающие синхронию, не обязательно совпадают с факторами, которые объясняют динамику циклов. Речь идет о внешних дестабилизирующих воздействиях, например о пандемии бубонной чумы, изменениях климата, вызванных, в частности, изменениями в солнечной активности. Под воздействием таких мощных факторов общества на разных стадиях развития могут сравняться и начать развиваться синхронно.

Ключевое предположение состоит в том, что существовали периоды времени, когда различные регионы Афро-Евразийского региона переживали крайне синхронные длинные социально-политические циклы. Подобные циклы состоят из двух периодов: периода интеграции (integrative) и периода дезинтеграции (disintegrative). Первый период в свою очередь делится еще на два подэтапа. Во время первого подэтапа (экспансии) население растет, но еще далеко от предела (от потенциальной емкости экологической системы), поэтому реальные доходы высоки, как и производительность труда. Государство процветает и даже обладает ресурсами для внешней экспансии. На втором этапе (стагфляции) численность населения

приближается к пределу, экономический рост останавливается, а цены растут. Рост населения также означает и снижение оплаты труда. Поскольку еда дорожает, земля становится все более ценной, что создает крайне выгодные условия для землевладельцев среди элиты. Это также период растущего разрыва в распределении богатства. Поскольку элиты сильны, есть спрос и торговля развивается. Именно в этот период происходит, например, становление торгового пути, охватывающего Афро-Евразийский регион.

Далее начинает действовать ряд механизмов. Во-первых, рост населения может повысить вероятность появления и распространения болезней. Во-вторых, снижение уровня жизни означает плохое питание и снижение способности организма человека бороться с инфекциями. В-третьих, урбанизация означает концентрацию населения в городах, которые в доиндустриальную эпоху, как известно, не отличались чистотой и высоким санитарно-гигиеническим уровнем. В-четвертых, в этот период растут миграция и бродяжничество, что повышает взаимодействие, через которое могут легко распространяться болезни. В-пятых, рост торговли и торговых сетей лишь способствует распространению болезней.

После этого наступает период дезинтеграции, а именно фаза кризиса, характеризуемая сокращением населения и ростом социально-политической нестабильности. Такой исход - результат пандемии, кризиса государства, краха государственной машины и общественных беспорядков, что в итоге приводит к полномасштабной войне и анархии.

Кризис, как правило, является заключительной фазой цикла, за которым следует первая фаза - фаза экспансии - следующего цикла. Многое зависит, как отмечает автор, от внутригосударственных факторов и геополитической среды. Кризисные фазы обычно более короткие в обществах, где элиты не милитаризованы (например, китайские империи), поскольку, когда такие элиты теряют контроль над армией, они относительно быстро либо уничтожаются физически, либо лишаются своего статуса. Там, где элиты милитаризованы и нет готовых источников для новых элит, требуется длительный период времени для того, чтобы начался новый цикл, поскольку проблема воспроизводства элиты долго не находит решения. Поэтому за фазой кризиса следует фаза депрессии. При самом неблагоприятном сценарии общество с продолжающимся кризисом может пройти точку невозврата и оказаться завоеванным внешними силами (Италия после краха Римской империи). Однако в посткризисной фазе результат наименее предопределен, поскольку существует несколько точек бифуркации.

В период дезинтеграции происходит регресс всех тенденций и процессов глобализации. Политическая раздробленность и нестабильность разрушают торговые сети, снижается взаимодействие, в том числе дипломатическое и военное. Все выводы подтверждены на статистическом материале и представлены на графиках. По мнению Турчина, на масштаб и интенсивность взаимодействия влияют фазы длинных социально-

политических циклов. Например, развитие коммуникаций достигает своего расцвета на этапе стагфляции, а «деглобализация» (фрагментация сетей взаимодействия) происходит в фазе кризиса.

Однако автор отмечает, что до сих пор научное сообщество не может полностью объяснить динамику мир-системы, а именно периоды развития и регресса. Кроме того, за последние два века мир изменился настолько, что модели, анализирующие развитие мир-системы до XIX в., неприложи-мы автоматически для анализа современного этапа глобализации. Для этого необходимо модифицировать существующие инструменты анализа. Тем не менее многие процессы глобализации в XX и XXI вв. схожи с более ранними тенденциями глобализации. Во второй половине XX в. наблюдался резкий рост населения, который замедлился в последнее десятилетие, что свидетельствует о том, что, возможно, население мир-системы подходит к наивысшей точке. В этот период наблюдается также рост случаев инфекционных заболеваний (холера, СПИД). В связи с этим изучение процессов глобализации на более ранних этапах развития человечества и в XX-XXI вв. представляет собой не только академическую задачу, которую могут помочь решить существующие модели глобализации.

Уайт Д., Тамбайонг Л., Кейжар Н.

Колебательная динамика распределения размерности городов в мировых исторических системах // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 190-225.

White D., Tambayong L., Kejhar N. Oscillatory dynamics of city-size distributions in world historical systems // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 190-225.

Международный коллектив, образованный двумя американскими и одной словенской коллегой, предпринял попытку использовать известную базу данных Тертиуса Чандлера по исторической динамике размеров городских поселений1 для сравнительного анализа этой динамики в трех регионах Евразии: Китае, Европе и Средней Азии. Исследователи приходят к выводу, что «периоды подъема и падения городских систем в каждом из регионов Евразии различны» (с. 191).

1 Chandler T. Four thousand years of urban growth: An historical census. - Lewiston, NY: Edwin Mellon press, 1987.

Осуществленное соавторами математическое моделирование и его последующий анализ подтвердили предположение, что существует временной лаг между циклами урбанизации в Китае и Европе. Более того, математические модели Д. Уайта, Л. Тамбайонга и Н. Кейжар показали, что эффекты запаздывания (time-lagged effects) распределений размерности городов между регионами подчинены определенным закономерностям. «Они слабые и медленные по направлению от Средней Азии к Китаю, но сильные и быстрые от Китая к Европе, что можно понять с учетом торговли Шелкового пути» (с. 216).

Предпринятая исследователями попытка моделирования динамики стабильности и нестабильности урбанистических систем увязывается с демографическими циклами аграрных империй Турчина1. Кроме того, в рассматриваемой главе исследуется связь этой динамики со складыванием региональных и глобальных торговых сетей, в том числе с учетом периодов войн и конфликтов.

Пирейджес Д.

Природа, болезни и глобализация: Эволюционный взгляд //

Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 226-241.

Pirages D.

Nature, disease, and globalization // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 226-241.

Профессор международной политики Мерилендского университета Д. Пирейджес констатирует принципиальную связь между биологической и социальной эволюцией человека. Он отмечает существенное воздействие на судьбу различных человеческих популяций природных факторов, в частности экологических катастроф, вызванных извержениями вулканов, изменениями климата и т.п. «В течение всей истории серьезные вспышки болезней приносили множество смертей и несказанные человеческие страдания, - пишет он. - Вспышки и эпидемии представляются ценой, которую приходится платить природе за увеличивающуюся социальную сложность» (с. 231).

С биологической точки зрения популяции homo sapiens сосуществуют и коэволюционируют с бесчисленным количеством микроорганизмов.

1 Turchin P. Historical dynamics: Why states rise and fall. - Cambridge: Cambridge univ. press. 2003; Turchin P. War and peace and war: The life cycles of imperial nations. - N.Y.: Pi Press, 2006.

Их большая часть жизненно важна для людей, однако некоторые патогенны. В экологически сбалансированных условиях люди защищены от патогенов своими иммунными системами, а также социальными институтами гигиены и санитарии. Однако баланс между людьми и патогенами может нарушаться. Со ссылкой на Макмайкла1 автор констатирует, что в человеческой истории было по меньшей мере пять эпох переломных трансформаций, когда баланс между людьми и патогенами заметно нарушался.

Первые два - точнее, первые две серии катастроф - произошли еще в доисторические времена: одна при переходе к охоте и включении в диету мясной пищи, другая в результате переселений за пределы Африки, когда люди попадали в новые экологические условия.

Три катастрофы относятся к более поздним временам. Первая связана с переходом к оседлому сельскохозяйственному образу жизни около 5 тыс. лет назад. Второй период изменения отношений между людьми и патогенами начался 2,5 тыс. лет назад и был связан с интенсификацией путешествий. Его завершающей кульминацией стала пандемия бубонной чумы, разрушившая миропорядок Старого Света и уничтожившая только в Европе около 40% населения. Третий период трансформаций связан с эпохой европейской колонизации.

Пирейджес рассматривает свидетельства того, что усилившаяся глобализация чревата новой волной вспышек болезней, эпидемий и пандемий. Он приходит к выводу, что нынешний этап глобализации создает «все более взаимосвязанное и сложное глобальное общество, которое во все большей степени уязвимо для тех же сил природы, которые ограничивали устремления прежних цивилизаций... Идет гонка между углублением цивилизации с ее возможностями ускоренного распространения болезней и способностью научного сообщества локализовать вспышки болезней, изолировать и ликвидировать их» (с. 240).

1 McMichael T. Human frontiers, environments, and disease. -univ. press, 2001.

Cambridge: Cambridge

Антунес К.

Глобализация в истории и история глобализации.

Применение модели глобализации к историческому исследованию //

Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 242-266.

Antunes C.

Globalization in history and the history of globalization // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 242-266.

Доцент Лейденского университета Катя Антунес пытается соединить традиционный историографический подход с моделью исторической глобализации. Историки пытались взглянуть на историю с глобальной точки зрения с давних времен. Автор относит к их числу Геродота, Ж. Броделя, И. Валлерстайна, А.Г. Франка и других историков, которые разрабатывали собственное видение всемирной истории в глобальной перспективе.

При попытке создать универсальную концепцию глобализации исследователи сталкиваются с тремя непреодолимыми проблемами. Во-первых, ученые не могут прийти к единому пониманию и определению современной глобализации. Во-вторых, при изучении глобализации в основном используются статичные концепции, применимые к определенному времени и месту. В-третьих, историки до сих пор отстают в изучении этого явления от исследователей из других дисциплин, поскольку для историков сложно анализировать и измерять глобализацию в исторической ретроспективе без данных из первичных источников.

Поэтому автор считает, что создание единой концепции глобализации скорее вызовет новые разногласия, но тем не менее это явление требует определения и активного изучения. Вслед за Д. Хелдом, А. Макгрю, Д. Голдблаттом и Дж. Перратоном1 автор понимает глобализацию как возрастающую глобальную взаимозависимость во всех сферах социальной жизни и поясняет, что это тотальный, динамичный, взаимозависимый и планетарный процесс (с. 246). Глобализация - это одна из очень важных сил, вызывающих быстрые перемены и трансформации во всех сферах общества.

1 Global transformations. Politics, economics and culture / D. Held, A. McGrew, D. Goldblatt, J. Perraton. - Stanford, CA: Stanford univ. press, 1999.

Глобализация в данной статье, как и в работах Д. Хэлда, рассматривается на двух уровнях, в двух измерениях - пространственно-временном и организационном.

Рассматривая различные исторические периоды развития глобализации, автор отмечает, что эти процессы имеют разный масштаб в разные периоды, поэтому на теоретическом уровне их следует анализировать и сравнивать по-разному, не как однообразные явления. До средневековой «слабой» глобализации был период, который можно охарактеризовать как «рассеянную» глобализацию, поскольку происходили распад Римской империи и последующее разделение Европы. До этого был период «насыщенной» глобализации, включающий создание имперских систем в Китае, Индостане и Средиземноморье. В период до «насыщенной» глобализации было время глобализации экспансии, сопровождаемой одомашниванием животных и использованием письма.

Исторически глобализация может рассматриваться только как процесс развития, т.е. как процесс постоянных значимых изменений, переходов от менее сложных к более запутанным, сложным и установившимся формам. Однако глобализация - это нелинейный процесс, поэтому всегда остается вероятность того, что различные конфликты и другие факторы подорвут этот процесс. Развитие, понимаемое таким образом, тесно связано с понятием «эволюция», что приближает понимание глобализации к прочтению этого процесса Дж. Модельски и Т. Девезасом. Поэтому сама глобализация претерпевает эволюцию.

Что касается организационного уровня глобализации, то автор отмечает, что все аспекты этого измерения - инфраструктура, институционали-зация, стратификация и способы взаимодействия - тесно взаимосвязаны и требуют дополнительного изучения. Это особенно касается институциона-лизации - роль этого аспекта в процессе исторической глобализации необходимо активно изучать. Каждый аспект обоих измерений глобализации -пространственно-временного и организационного - можно использовать для описания и классификации различных типов глобализации, отличающихся в зависимости от исторических событий и процессов развития.

В главе разработана эвристичная модель глобализации, основанная главным образом на работах И. Валлерстайна и А.Г. Франка. Ключевое преимущество такой модели состоит в использовании методологии, направленной на определение «объема», «типа» и влияния глобализации в отдельные периоды. Но данная модель страдает и рядом недостатков. Например, она акцентирует внимание на уровне сотрудничества и взаимозависимости в ущерб неравенству и случаям эксплуатации в истории. Однако модель исторической глобализации является более всеобъемлющей, чем любая другая историческая модель. Кроме того, это междисциплинарная модель, которая может быть использована в исследовании различных аспектов социальной жизни.

В главе представлен критический анализ работ известных исследователей, посвященных глобализации и развитию. Кроме того, глобализация достаточно детально рассматривается и анализируется в длительной исторической перспективе. Однако автор не делает самостоятельных утверждений, выводов и прогнозов в отношении этого сложного процесса.

Кумон Ш., Яманучи Я.

Три фазы глобализации мир-системы и современность // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 169-283.

Kumon Sh., Yamanouchi Ya.

Three globalizing phases of the world system and modernity // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 169-283.

Профессора университета Тама (Япония) Ш. Кумей и Я. Яманучи предлагают свою комплексную интерпретацию исторического и эволюционного развития современной мир-системы.

Основными положениями разработанной авторами модели являются следующие.

• Мировая система начиная с XVI в. представляет собой развитие трех накладывающихся друг на друга фаз глобализации - «государство-нация - международная среда», «промышленная индустрия -мировые рынки» и «информационная интелиндустрия (information intelprise) - глобальное интелпространство» (global-intelplace).

• Пространственно глобализация охватывает весь мир за счет глобального распространения трех упомянутых выше подсистем.

• Системная логика заключается в том, что акторы пользуются абсолютно равными, значительными по объему возможностями внутри своей подсистемы.

При обосновании полученных выводов авторы: а) интегрируют свою модель мир-системы с принципами общей теории систем; б) доказывают, что их модель мир-системы соотносится с выводами других исследователей в этой области.

Авторы выделяют три фазы развития (модернизации) - зарождение (emergence), прорыв (break-through) и становление/созревание (maturation).

По мнению авторов, сегодня мир находится в фазе прорыва информатизации/модернизации, которая полностью завершится в течение XXI в. В то же время мир, переживающий третью промышленную революцию, находится и в фазе становления индустриализации/модернизации.

Авторы доказывают, что современный мир еще не вступил в период постмодерна, а находится пока на завершающей стадии модерна. Это обосновывается тем, что по-прежнему не завершена первая фаза глобализации современного мира - оформление наций-государств/модернизация. Не завершен также модернизационный переход от индустриального к информационному обществу, который станет третьей заключительной стадией модернизации.

Опираясь главным образом на общую теорию систем, авторы доказывают, что три накладывающихся друг на друга уровня глобализации современного мира обладают схожими сущностными характеристиками, но имеют исторически различные предпосылки формирования, т.е. имеют изоморфную природу.

Три представленные выше подсистемы авторы относят к синергети-ческим, по свойствам противоположным кибернетическим, - они не обладают поведенческими характеристиками и способностью осуществлять саморефлексию как таковую.

Свое описание принципов взаимодействия внутри этих подсистем авторы основывают на теории структурации Энтони Гидденса. Они видят эти подсистемы как совокупность контекстуально единой и цельной среды и акторов (нации-государства, промышленность и информационная интелиндустрия), между которыми происходит непрерывное взаимодействие на микро- и макроуровне.

Авторы считают, что нации-государства функционируют в рамках международной среды, а промышленность - в рамках мирового рынка. По аналогии контекстуально единой средой, внутри которой функционирует информационная интелиндустрия, является глобальное интелпространст-во, т.е. сеть Интернет.

Для понимания системной логики мировой системы крайне важно, что акторы внутри каждой из подсистем пользуются абсолютно равными, значительными по объему возможностями.

Пространственно глобализация охватывает весь мир за счет глобального распространения трех описанных выше подсистем. Причем построение наций-государств началось с революции в военной сфере, индустриализация - с промышленной революции, а информатизация - с информационной революции. Таким образом, модернизация зародилась в XVII в., когда благодаря появлению регулярных армий начался процесс образования наций-государств. Во второй фазе глобализации/модернизации ключевое значение имеют длинные столетние циклы, включающие в себя две волны Кондратьева длиной в 50 лет.

По мнению авторов, представленное ими видение мировой системы соответствует выводам самого широкого круга исследователей, представляющих различные отрасли социальной науки, которые занимаются анализом глобализации. Это объясняется тем, что практически все исследова-

ния в этой области можно описать в рамках внутренней логики разработанной авторами данной статьи модели.

Хойлиген Ф.

Ускорение социально-технологической эволюции: От эфимерализации и стигмергии к Глобальному Разуму // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 284-31G.

Heylighen F.

Accelerating socio-technological evolution: From ephemeralization and strigmergy to the Global Brain // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2GG7. - P. 284-31G.

Профессор-исследователь Свободного брюссельского университета Ф. Хойлиген акцентирует внимание на эволюционных механизмах, являющихся двигающей силой современного процесса глобализации. В названии своей статьи он использует термины «эфимерализация» - получение большего (эффекта, результата) за счет меньшего (усилий, затрат) (с. 2S7) - и «стигмергия» - непрямое, наведенное средой сотрудничество, заимствованное из биологии обозначение непрямого сотрудничества насекомых (с. 294). Он рассматривает оба эти принципа в числе других как важнейшие моменты эволюции человечества.

Эволюция, по мнению автора, основана на процессе проб и ошибок, в результате которого система «запоминает» успешные пробы и ликвидирует ошибки. Это, в свою очередь, способствует постепенному накоплению и улучшению знаний. Субъектами эволюции являются агенты (agents) - кибернетические системы, воздействующие на окружающую их среду для реализации своих целей (это могут быть люди, организации, клетки, роботы и т.д.). Из теории эволюции взят тезис о том, что неявной целью всех систем является максимизация приспособляемости (fitness), т.е. способности к выживанию, воспроизводству и развитию. Естественный отбор, который проходят агенты, и знания, которые они используют при планировании своих действий, вынуждают агентов постоянно совершенствоваться. Таким образом, все системы, как правило, эволюционируют в направлении более совершенной степени адаптации либо приспособленности, увеличивая свои знания о среде, т.е. эволюция характеризуется прогрессом. В отличие от большинства других авторов, представленных в настоящем сборнике, Ф. Хойлиген считает, что эволюция является не циклическим, а неизменно прогрессирующим процессом, который можно изобразить в виде монотонной восходящей функции.

Технологическая эволюция. Френсис Хойлиген утверждает, что в сфере технологий наиболее очевидной формой такого прогресса является эфемерализация, постоянное достижение большего результата с меньшими усилиями, или постоянное увеличение «совокупной производительности факторов производства». Ее суть заключается в том, что в процессе естественного отбора доминируют наиболее продуктивные вариации систем, а слабые - погибают. Таким образом, процесс видоизменения (появление новых вариаций) и процесс отбора (отсечение наименее успешных вариаций) подразумевают постоянное увеличение эффективности или продуктивности в процессе эволюции. В свою очередь, увеличение эффективности вызывает колоссальный рост скорости эволюции.

Эфемерализация способствует более быстрому и беспроблемному распространению материальных ресурсов, энергии и информации в социальных системах. Это явление Ф. Хойлиген называет уменьшением сопротивления (friction), т. е. сокращением потери полезной энергии, информации и других ресурсов в процессе развития. Впоследствии это приводит к постоянному достижению все больших результатов при все меньших затратах ресурсов.

Социальная эволюция. Влияние эфемерализации на динамику общественного взаимодействия заключается в практическом исчезновении таких физических ограничителей, как расстояние, время, энергия и доступность материальных ресурсов. В результате происходит значительное увеличение потоков материальных ресурсов, энергии и информации, циркулирующих по планете, вследствие чего растет взаимосвязанность различных частей мира. Это, в свою очередь, предполагает рост количества связей между агентами, что вызывает усложнение социальной структуры, сопровождаемое угрозами конкуренции, конфликтов и беспорядка. В этом отношении социальные взаимодействия характеризуются социальным конфликтом (social friction) - явление, когда действия одного агента затруднены действиями других агентов.

Но в то же время эти взаимодействия могут создавать и синергию1, вызывающую приращение ресурса за счет кооперации. Как и в случае технологического прогресса, эволюция, основанная на процессе проб и ошибок, будет способствовать снижению социального конфликта за счет создания адаптированных институтов. Концептуализируя процесс самоорганизации подобных институтов, Ф. Хойлиген вводит понятие активной среды (mediator). Дело в том, что агенты взаимодействуют друг с другом не напрямую, а посредством изменения общего для нескольких агентов пространства - пассивной среды (medium), - изменяя среду, агенты оказывают воздействие на всех агентов, существующих в данной среде.

1 Синергия - взаимодействие двух или более факторов, характеризующееся тем, что их действие существенно превосходит эффект каждого отдельного компонента в виде их простой суммы.

Каждый из агентов стремится выработать наиболее эффективную тактику достижения своей цели, которая не пересекалась бы с интересами других агентов. В таком случае появляется вероятность, что изменения среды, спровоцированные одним агентом, окажутся выгодными для других агентов, которые постараются развить эти изменения со своей стороны. Таким образом, будут достигнуты не только ослабление социального кон -фликта, физического и информационного сопротивления, но и рост синергии, причем сделано это будет бессознательно. Такой вид имплицитного сотрудничества получил название стигмергии (косвенное, опосредованное через среду, взаимодействие между агентами). В конце концов по мере своего развития стигмергия приведет к тому, что уже не агент будет оказывать влияние на среду, а наоборот - среда превратится (сама по себе, в силу внутренних свойств стигмергии) из пассивной (medium) в активную (mediator), которая будет координировать действия агентов для минимизации социального конфликта и максимизации синергии.

Далее Ф. Хойлиген констатирует ограниченность возможности сокращения физического сопротивления, так как для поддержания жизни всегда необходимы какое-то минимальное количество материальных ресурсов и энергии и неограниченный потенциал сокращения информационного сопротивления и социального конфликта ввиду преимуществ синергии. На практике это реализуется посредством сети Интернет, представляющей собой практически идеальную пассивную среду для стигмергического взаимодействия: она обеспечивает мгновенную связь между людьми по всей планете; доступна почти всегда и везде и фактически бесплатно; способна передавать практически любые графические формы и информацию, а также хранить эту информацию на протяжении необходимого времени. Однако чрезвычайная скорость развития Интернета препятствует формированию и закреплению эффективных институтов -упорядоченных правил игры в киберпространстве. Это означает, что на данный момент сеть Интернет еще не эволюционировала в активную среду. Тем не менее уже сейчас существует ряд интернет-сервисов (таких, как поисковая машина Google или веб-сайт Wikipedia), очень успешно применяющих принципы стигмергии для координации индивидуальных действий, таким образом предоставляя своим пользователям доступ к коллективному интеллекту, намного превышающему интеллектуальные способности каждого отдельного человека.

Появление Глобального Разума. Ключевая же идея заключается в том, что постоянный прирост интеллектуального ресурса Интернета в скором будущем приведет к формированию коллективного интеллекта (collective intelligence), или распространенного познания (distributed cognition). Систему, которая возникнет после того, как этот коллективный интеллект охватит весь мир, можно назвать Глобальным Разумом (the Global Brain).

Концепция Глобального Разума, изложенная Ф. Хойлигеном в этой главе сборника, представляет интерес тем, что именно здесь он впервые дополняет ее своими наработками по стигмергии. Автор утверждает, что анализ механизмов стигмергии, которые, по его мнению, наиболее эффективно способствуют формированию коллективного интеллекта, показывает, что эти механизмы фактически идентичны механизмам функционирования человеческого мозга.

Прежде всего, Ф. Хойлиген предлагает выделять два типа стигмер-гии: количественную и качественную. Количественная стигмергия классифицирует существующие варианты действий, таким образом помогая агентам выбирать наиболее выгодные варианты. Тогда как количественная стигмергия создает ранее не существовавшие варианты действий через изменение пассивной среды.

Количественная стигмергия (по аналогии с «алгоритмами муравьев») практически идентична процессу Хебба и укрепляющему обучению (reinforcement learning), суть которых заключается в развитии наиболее эффективных нейронных связей и ослаблении менее эффективных (бессознательный когнитивный процесс). Именно этот принцип позволил Ф. Хойлигену предположить, что сеть Интернет может эволюционировать до уровня Глобального Разума. Этот процесс уже идет и пока проявляется в том, что, сохраняя и публикуя ссылки на те или иные интернет-страницы, люди (и программные агенты) бессознательно развивают и укорачивают пути к ним.

Качественная стигмергия, являющаяся истинным двигателем инноваций, может рассматриваться как основа символического сознания, развивающегося в человеческом мозге. Наиболее явным примером качественной стигмергии является глобальная открытая электронная энциклопедия Wikipedia: благодаря доступности пассивной среды (веб-сайта) независимые агенты совместно выполняют сложную деятельность, создающую выгоду для всех, таким образом, минимизируя социальный конфликт и стимулируя синергию, причем это даже не требует прямого общения между агентами.

Динамика глобальной эволюции. В завершение Ф. Хойлиген предпринимает попытку представить количественное обоснование сделанного им на чисто концептуальной основе прогноза о предстоящем формировании Глобального Разума. На протяжении последних столетий и технологическая, и социальная эволюция, по мнению автора, характеризовалась (и характеризуется) огромным ускорением скорости развития. Более того, стигмергическое взаимодействие между пассивной средой (технология) и агентами (общество) говорит о существовании позитивной обратной связи, при которой один агент является катализатором развития другого. Решение той или иной эволюционной проблемы, найденное одним агентом, после перенесения в пассивную среду становится открытым для использования и совершенствования другими агентами. Так как пас-

сивная среда способствует росту приспособляемости всех агентов, будет возникать селективное давление, вынуждающее агентов пытаться совершенствовать и саму пассивную среду. Дальнейшее распространение пассивной среды будет способствовать более легкому взаимодействию агентов с ней, а также ускорению распространения и дальнейшего улучшения инноваций. Это приведет к самовоспроизводящемуся процессу: совершенствование пассивной среды способствует дальнейшему развитию инноваций, которое, в свою очередь, способствует совершенствованию пассивной среды.

Такое кросскаталитическое взаимодействие прекрасно описывается математической моделью, предложенной Коротаевым в 2006 г. для объяснения роста мирового населения. Однако получившаяся в итоге гиперболическая модель роста подразумевает наличие особой точки - точки сингулярности, - после прохождения которой в ближайшем будущем скорость инновационного процесса приобретет фактически ничем не ограниченный потенциал для роста. По подсчетам различных авторов (В. Виндж, Р. Курцвейл и др.), эта точка должна быть пройдена около 2040 г., плюс-минус 10-20 лет. Ф. Хойлиген - противник выделения каких-либо точных дат, которые, по его мнению, являются куда менее надежными и важными, нежели качественные свойства этого перехода, представленные в настоящей главе. Тем не менее эти даты подкрепляют интуитивный вывод автора о том, что переломные изменения, вероятно, произойдут в невероятно короткий срок. Причем эти трансформации изменят весь мир и действующие в нем правила до неузнаваемости. Ф. Хойлиген предполагает, что эволюция приведет к формированию организации высшего уровня - глобального суперорганизма, направляемого Глобальным Разумом, т.е. «метасистемы», которая будет выглядеть следующим образом: система, которая интегрирует в единое целое все человечество, а также все вспомогательные технологии и большинство экосистем окружающей среды и которая будет функционировать на таком уровне интеллектуального развития, знаний и сложности структуры, который немыслим сегодня.

Френсис Хойлиген утверждает, что скорость и радикальная природа этого перехода, а также недоступность для понимания той структуры, которая возникнет в его результате, ставят под сомнение надежность традиционных методов количественной экстраполяции, в особенности основанных на периодичности «длинных волн». Автор видит лишь самый малый смысл в выделении хоть некоторой степени цикличности долгосрочных восходящих трендов, так как колоссальное ускорение изменений предполагает, что эти циклические флуктуации становятся короче и все менее заметными с приближением метасистемного перехода к режиму, основанному на Глобальном Разуме. В основе данного подхода лежит представление автора о непрерывности инновационного процесса. Это предполагает отсутствие каких-либо закономерностей, которые могли бы позволить рассчитать время, необходимое для развития инновации; а также опровергают тезис, который гласит, что каждая новая инновация возникает только тогда,

когда исчерпывает весь свой потенциал предшествовавшая ей инновация. По мнению Ф. Хойлигена, инновации могут возникать практически одновременно (например, Интернет и технология мобильной связи) и конкурировать друг с другом. Тем не менее, будучи неприменимы к современным эволюционным процессам, модели «длинных волн» полезны для объяснения крайне медленного технологического прогресса, наблюдавшегося несколько столетий назад.

Девезас Т., Линстоун Г., Сантос У.

Рост Интернета, длинные волны и глобальное изменение //

Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 310-335.

Devezas Т., Linstone H., Santos H.

The growth of the Internet, long waves, and global change // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 310-335.

Международный коллектив, образованный двумя португальскими и одним американским ученым, рассматривает циклические процессы инноваций за последние два столетия. Они выделяют пять длинных волн изменений и прослеживают произошедшие в из рамках сдвиги по различные параметрам: технологическим, транспортным, коммуникационным и т.п. Результаты представлены в таблице 14.1 (с. 314).

Таблица 4

Cyclical patterns

Domain of innovation First to second wave 1800-1856 Second to third wave 1856-1916 Third to fourth wave 1916-1970 Fourth to fifth wave 1970-2025

Overarching technology Steam power Steel/electricity Oil IT*

Transportation Railroads Automobiles Aircraft Spacecraft

Communication Periodicals Telegraph; telephone Radio; TV Internet; WorldWide Web

Primary global energy Wood Coal Oil Natural gas; nuclear

Manufacturing process Factory Scientific management; assembly lines Mass production; in-house R&D Minimal inventory; CAD**

Corporate organization Hierarchy Division Matrix Network; virtual company

US public administration Jacksonian populism Merit-based Civil service New deal Deregulation

* IT = Information technology ** CAD = Computer-aided design

Авторы разрабатывают модель поколенческого обучения в рамках отдельных 50-60-летних длинных волн. Эта модель представлена в виде схемы 14.1 (с. 316).

Наконец, Т. Девезас, Г. А. Линстоун и У. Сантос предпринимают исторический анализ становления Интернета как фундаментальной инновации. Они выделяют отдельные фазы этого процесса, его связь с длинными волнами и глобальной трансформацией в целом.

Хаккен Д.

Ценность эволюционного подхода к глобализирующему изучению информатики: Взгляд антрополога // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 336-354.

Hakken D.

The value of an evolutionary view to globalizing Informatics research: One anthropologist's perspective // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 336-354.

Профессор социальной информатики Индианского университета (США) Д. Хаккен обсуждает возможность и перспективы эволюционного взгляда на глобализирующее изучение информатики (globalizing Informatics research). На собственном опыте и опыте своих коллег он показывает, что компьютерные исследования и информатика в целом предрасположены к глобальному мышлению. В то же время он обращает внимание на то, что подобная предрасположенность или, напротив, непредрасположенность может корениться в культурах и их стереотипах. Используя в качестве отправной площадки книгу Джонатана Инда и Ренато Росальдо об антропологии глобализации1, Хаккен обращается к фактическому материалу взаимодействия культурных традиций и глобализации, в частности на материале Малайзии (с. 346-347).

В целом используемая Д. Хаккеном антропологическая перспектива позволяет ему отметить существующий скепсис в отношении ценности симуляции в исследовании глобализации как момента в культурной эволюции. Столь же скептически американский антрополог относится к перспективе компьютерных симуляций глобальных процессов.

1 The anthropology of globalization: A reader / Inda J.H., Rosaldo R. (eds.). - Malden, MA: Blackwell publishing, 2002.

Хьюджис Б.Б.

Прогнозирование глобализации // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 355-379.

Hughes B.B.

Forecasting globalization // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 355-379.

Ключевой вопрос, на который стремится получить ответ профессор-международник из Денверского университета (США), - возможно ли прогнозирование процесса глобализации. Крайне сложно предсказывать изменение феномена, который невозможно определить и операционализи-ровать. Пытаясь все же более четко определить этот феномен, автор, вслед за Д. Хелдом, понимает глобализацию как совокупность процессов, которые представляют собой изменения в пространственной организации социальных отношений и взаимодействий, порождающих межконтинентальные и межрегиональные потоки и сети активности, взаимодействия и осуществления власти. Для концептуализации этого явления автор предлагает использовать Индекс глобализации (ИГ), который измеряет уровень политических взаимодействий, технологических возможностей осуществления и поддерживания связи, личных контактов и экономической интеграции.

Автор рассматривает ключевые элементы глобализации и факторы, которые движут этим процессом. Ключевым фактором выступает технологический прогресс, а именно развитие транспортных и коммуникационных технологий, а также военных технологий. Кроме того, глобализация возможна и благодаря экономическим процессам, в первую очередь, развитию информационных и коммуникационных технологий, которые приводят к формированию «новой экономики». Третьим важным фактором глобализации оказывается рост населения, что способствует процессу технологического развития. И последний важный фактор глобализации - социально-политические изменения (появление глобальных режимов).

Когда эти четыре фактора действуют одновременно, взаимно влияя друг на друга, они генерируют быстрый рост. Наблюдаемый на современном этапе рост обмена товарами, идеями, институтами и людьми - это часть длительной исторической тенденции. И тем не менее глобализация имеет волнообразный характер, поскольку есть также и факторы, которые негативно влияют на процессы глобализации. К последним относятся неодинаковое, неравномерное влияние глобализации на разные страны и регионы; подрыв идентичности и культурных традиций в результате глобализации; окружающая среда, ее истощение и загрязнение и др.

К этому автор добавляет еще два важных замечания. Во-первых, серьезное влияние на процессы глобализации также могут оказать и энергосистемы, а именно переход к новым источникам энергии. Во-вторых, неизвестно, изменится ли нынешняя модель глобализации в результате дальнейшего развития так называемой революции в информационных и компьютерных технологиях.

Далее Хьюджис анализирует возможности прогнозирования глобализации с помощью системы моделирования вероятных сценариев развития международной системы (International Futures - IF). Это инструмент мышления, в котором переменная времени может принимать значения в пределах до 100 лет (с 2000 по 2100 г.) для анализа процессов развития человечества, состояния социального порядка и законности, а также устойчивости окружающей среды.

Сначала, используя ИГ, автор сравнивает различные страны и приходит к выводу, что впереди всех по этому показателю оказываются Нидерланды и Скандинавские страны. Затем, используя динамические индексы, полученные с помощью системы моделирования развития международной системы, автор стремится построить прогноз процессов глобализации. Именно IF делает возможным моделирование глобальных процессов в динамике. Этот инструмент позволяет моделировать и отражает и факторы, движущие глобализацией, и негативные факторы глобализации, и влияние процесса роста на окружающую среду, и изменения в распределении доходов во всех странах мира, и процессы демократизации, поэтому, с точки зрения автора, он подходит для анализа глобализации и предсказывания развития этого процесса. Однако модель развития международной системы IF все-таки имеет и ряд недостатков: она не схватывает системные кризисы и периодические колебания глобальной системы и не отражает некоторые важные связи, которые, как считает автор, просто менее понятны и до сих пор не вполне могут быть объяснены. В первую очередь, это касается негативных последствий глобализации, которые, вследствие их малой изученности и неполной ясности, гораздо сложнее прогнозировать.

По мнению автора, не только сама динамика процесса глобализации сложна для прогнозирования. В действительности не так просто и представить этот процесс, а также измерить его. Поэтому необходимо использовать альтернативные сценарии развития событий, и необходимо понимать, что различия между отдельными сценариями могут быть значительными.

В результате подобных рассуждений и после попыток построения различных сценариев глобализации на основе ИГ и системы моделирования развития международной системы IF автор приходит к следующим выводам. Во-первых, даже несмотря на то что могут возникнуть серьезные проявления регресса, по-видимому, высока вероятность, что процесс глобализации продолжится в течение всего XXI в. Во-вторых, глобализация, вероятнее всего, будет продолжаться не только на уровне расширения по-

тока информации, людей, идей, товаров и т.д. и усиления взаимозависимости, но также и на уровне усиливающейся демократизации. В-третьих, необходимо учитывать вероятность того, что глобализация однажды может достичь точки насыщения. Однако не ясно, существуют ли ограничения процессов глобализации и не приблизится ли мир к этим ограничениям в XXI в.

Ройвени P.

О прогнозировании глобализации с помощью моделей мировой развития // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 380-399.

Reuveny R.

On forecasting globalization using world models // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 380-399.

В своей главе ученый из Индианского университета (США) трактует глобализацию как процесс возрастания трансграничной взаимосвязи и взаимозависимости в рамках всех ключевых сфер социальной активности. Автор стремится ответить на четыре главных вопроса.

1. Если все страны продолжат проводить нынешний политический курс, использовать существующие ноу-хау и технологии производства, будут потреблять, как и прежде, как изменятся временные траектории развития ключевых сфер социальной активности, например уровня и качества жизни, в следующие 50 лет?

2. Как изменятся временные траектории, если изменятся политические курсы, но сохранится нынешний уровень развития ноу-хау и технологий?

3. Как изменятся траектории развития, если изменятся ноу-хау и технологии, но останутся неизменными политические курсы?

4. Как изменятся временные траектории, если изменятся и политические курсы и технологии?

Ответы на эти вопросы позволят прогнозировать вероятные сценарии развития глобализации. Однако это очень сложная задача, поскольку все компоненты этого процесса сильно взаимосвязаны, но, используя ответы на вышеуказанные вопросы, как считает автор, можно снизить неопределенность.

Кроме того, в анализе могут помочь и математические модели мирового развития (world models), которые рассчитывают результаты для раз-

личных стран, регионов и для всей планеты, поскольку именно такие модели позволяют получать и изучать информацию о многих воздействиях и силах для разных единиц анализа и в разное время. Хотя существует огромное множество моделей для анализа мировой динамики, для прогнозирования глобализации автор предлагает использовать две подобные модели - «Мир3» (World3) и «Глобус» (Globus). «Мир3» - это модель системной динамики общества, ядро которой - окружающая среда на планетарном уровне. «Глобус», хотя и опускает анализ окружающей среды, дает возможность анализировать политико-экономические отношения между 25 странами. Ни одна модель из всего существующего разнообразия не позволяет полностью ответить на все вопросы, связанные с прогнозированием глобализации. Именно поэтому необходимо интегрировать идеи, принципы и алгоритмы, используемые как минимум двумя разными моделями анализа и прогнозирования мировых процессов.

«Мир3» моделирует отношения между мировой экономической системой и окружающей средой, при этом предполагается, что «биосфера накладывает физические ограничения на глобальную экономику» (с. 384), что проявляется, например, в загрязнении среды или также в ограниченных запасах невозобновляемых ресурсов. Согласно этой модели, с начала XXI в. произойдет резкое снижение всех социально-экономических индикаторов во всем мире. Кроме того, постоянно будут сокращаться ресурсы и будет усугубляться загрязнение окружающей среды. Модель показывает также, что если мировая экономика становится слишком большой, объемной для биосферы, то существующие физические ограничения приводят к экономическому и демографическому кризисам, только если эти ограничения не сужены или вообще сняты или если технологии позволяют решать проблемы. Такие технологии должны быть потенциально неограниченными, незатратными, быстро и безошибочно действовать. Критики считают, что выводы, полученные с помощью этой модели, слишком пессимистичны. «Мир3», кроме того, не учитывает в анализе политическую сферу, социальную структуру и стремления людей, что может изменить результаты. Другие считают, что данная модель не учитывает и страновые различия, рынки, инновации и значимые открытия новых ресурсов.

«Мир3» состоит из около 200 нелинейных дифференциальных и алгебраических уравнений и включает в себя более 500 параметров и 300 переменных. Модели рассчитываются для каждых шести месяцев, в результате чего получаются различные траектории для периода времени с 1900 по 2100 г. в зависимости от параметров и начальных условий, заданных исследователями. Единственные ограничения на экономическую деятельность, предусмотренные в данной модели, - природные. Кроме того, модель состоит из пяти взаимодействующих секторов, пяти ее подсистем: экономической, демографической, экологической (загрязнение окружающей среды), продовольственной (сельскохозяйственной) и подсистемы не-

возобновляемых ресурсов. Автор подробно анализирует каждую их них и их влияние на процессы глобализации.

В «Глобусе» основное внимание уделяется внутригосударственным и межгосударственным экономическим, социальным и политическим процессам. В модели также используются нелинейные дифференциальные и алгебраические уравнения и логические суждения. Она включает 40 тыс. переменных и параметров и 8 тыс. уравнений. В модели анализируются шесть секторов: демография, внутренняя политика, государственный бюджет, экономика, внешняя политика и международная торговля.

Автор утверждает, что для прогнозирования процесса глобализации необходимо максимально сократить количество экзогенных переменных и расширить число эндогенных процессов, чтобы снизить уровень неопределенности и сложности. При этом все равно возникает больше вопросов, чем ответов относительно будущего процесса глобализации. Какой бы сложной и детальной ни была модель мировой динамики, она все равно лишь отражает интерпретации истории и предположения о том, что может сказать модель о будущем, которые задают сами исследователи. Кроме того, в анализе глобализации и прогнозировании будущего существующие проблемы необходимо исследовать по частям, в соответствии с принципом «при прочих равных». Однако такой подход оказывается контрпродуктивным, поскольку ключевой чертой моделируемой реальности является взаимозависимость.

Клювер Ю., Клювер К.

Эволюция, модернизация и глобализация: Теоретическая и математическая модель // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 400-413.

Klbver J., Ktaver C.

Evolution, modernization, and globalization: A theoretical and mathematical model // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 400-413.

Исследователи из немецкого университета Дуйсбарга-Эссена начинают свою главу с замечания о том, что существующая дихотомия «универсальное - уникальное» в эволюции и модернизации разных стран чрезвычайно важна для современных представлений об истории человечества. При этом тем не менее неоспорим тот факт, что «процесс глобализации -это прямой результат развития европейской современности: на тот момент только в Европе происходило формирование таких обществ, которые ха-

рактеризуются капитализмом, современной наукой и особой формой парламентской демократии, основанной на политической декларации прав человека» (с. 401). Поэтому современная западная культура как продукт европейского развития должна рассматриваться в качестве движущей силы глобализации.

Истоки современных процессов глобализации не вызывают никаких сомнений, но то, как они повлияют на различные культуры, - предмет множества споров. Для того чтобы ответить на вопрос, как глобализация проявит себя в политической, экономической и других социальных сферах различных культур, необходимо первоначально понять, как с научной точки зрения, т.е. используя математическую модель, можно анализировать социально-культурную эволюцию (историю человечества). Прогнозирование станет возможным, только если будет выявлена некая эволюционная логика исторических процессов. Иначе результатом будут одни догадки.

В целом «история человечества - это не что иное, как особый вид эволюционного процесса, хотя и очень сложный» (с. 401), поэтому и сама логика теорий, которые стремятся описывать и объяснять исторические процессы, также должна быть по своему характеру эволюционной. Задача, стоящая перед исследователями, вдвойне сложна - необходимо искать причины исторических событий и определиться с тем, на какой логике и / или какой математической структуре должны основываться подобные теории.

Математически эволюционные теории могут быть наилучшим образом сформулированы посредством алгоритмов, которые представляют движущие силы процессов развития. Таким образом, любая математическая теория истории человечества должна содержать в своей основе подходящий алгоритм.

Тем не менее необходимо помнить, что историю творят люди. Однако люди - это не отдельные индивиды, а социальные существа, социальные акторы, которые выполняют определенные социальные роли. Соответственно, уровень анализа причин социальных процессов - это уровень социальных акторов и их действий в зависимости от особых социальных ролей. Социальные роли определяются двумя параметрами - социальными правилами, характеризующими данные роли, и знаниями, присущими данным ролям. Далее, если условиться, что общество характеризуется некой социальной структурой и некой культурой, понимаемой как совокупность всех принятых знаний, то отдельная социальная роль предстает как зависимость от этих двух параметров. Таким образом, социально-культурная эволюция - это изменение и создание социальных правил посредством изменения и расширения знаний, присущих определенным ролям, и соответствующего набора социальных правил. На макроуровне это означает изменение и расширение социальной структуры и культуры. Это означает, что движущей силой эволюции выступают расширение знаний и соответствующее изменение социальной структуры (социальных правил) посредством креативного мышления и действий социальных акто-

ров. В основе этих идей лежит предположение о том, что «возникновение социальных ролей повышает эффективность общества через специализацию, связанную с решением определенных задач» (с. 403).

Авторы выделяют два типа ролей - «креативные», или «технические» роли, которые выполняют люди, ответственные за культурное развитие, и «культурные» роли, выполняемые людьми для поддержания культуры, т.е. более консервативным образом. К первой категории относятся, например, художники, техники, торговцы и т.д., а ко второй - политики, священники и т.д. Соответственно, возможности развития общества определяются социально-культурными отношениями между этими двумя типами ролей (Галилео Галилей и Католическая церковь).

Основываясь на данных рассуждения, авторы совместно со Й. Шмидтом разработали подходящую программу, в основе которой лежит так называемый социально-культурный алгоритм. Те, кто играет ключевые роли, представлены в виде клеток в решетке. Решающим фактором эволюции в этой модели выступает значение ЭП (эволюционного параметра, подсчитываемого через соотношение между культурными и креативными ролями). Чем ниже этот показатель, тем свободнее (автономнее) исполнители креативных ролей могут порождать новые идеи. Чем больше приращение знаний, соответствующих определенной роли, тем слабее сдерживающие силы исполнителей культурных ролей. Другим словами, социальная структура, представленная с помощью показателей ЭП, определяет культурное развитие, но и культурное развитие определяет изменения социальной структуры. Кроме того, в модели заложена и логика эволюционных процессов, называемая авторами «эволюцией эволюции» (с. 405), когда изначально низкие благоприятные значения ЭП порождают процесс, который впоследствии еще больше снижает этот показатель. Авторы делают также одну оговорку: благоприятные показатели ЭП необходимы для развития сами по себе, однако они не всегда являются достаточным условием для беспрерывного эволюционного развития, так как ЭП характеризует лишь внутренние движущие силы развитии. Однако такие внешние факторы, как войны, климатические изменения или истощение природных ресурсов, тем не менее могут все-таки затормозить развитие, даже при условии низких значений ЭП. Но в своей модели авторы принимают во внимание только внутренние факторы, считая, что выводы все равно валидны для анализа современных обществ, где наблюдается социально-культурная эволюция.

Уровень социальных ролей - это микросоциологический уровень, поэтому для того, чтобы получить макромодель, авторы добавили еще один уровень анализа - когнитивное развитие искусственных акторов, тем самым преобразовав социально-культурную модель в «социально-культурный когнитивный алгоритм» (с. 406). Теперь отдельные акторы -исполнители ролей представляют собой сочетание двух разных видов искусственных нейронных сетей, а именно так называемых двунаправлен-

ных ассоциативных сетей (ДАС) и самоорганизующейся карты. Задача ДАС - принимать различные характеристики объектов из их физической и/или социальной среды, т. е. от других более опытных акторов, и ассоциировать эти сигналы среды с соответствующими концептами. Такой же процесс обучения применим и в случае нейронных сетей. Задача самоорганизующихся карт - упорядочивать различные выученные концепты в семантическую сеть, выстраивая между ними геометрические связи.

Применяя подобную модель в анализе социально-культурной эволюции, авторы получают схему развития первоначально гомогенной социальной структуры и ее превращения в стратифицированную социальную структуру. Социальные акторы дифференцируются, так как некоторые из них приобретают в определенный момент больше знаний. Кроме того, есть различие между молодыми и старыми акторами. Если, например, в некой культуре уже существует много знаний, которые могут перенять молодые акторы, то такое общество стагнирует, поскольку они не становятся креативными и лишь перенимают уже сознанные до них знания, так как у них нет времени для изобретения новых идей.

Авторы использовали подобную модель для анализа разного числа социальных акторов и выяснили, что результаты для 100 акторов были примерно одинаковыми и для 1 млн. акторов, что означает, что данная модель валидна.

В следующей части главы авторы анализируют различные концепции модернизации, прежде всего С. Хантингтона, Ш. Эйзенштадта, расистские теории и ряд других. Всех их объединяет то, что они отрицают вероятность единого для всех, одинакового результата модернизации, поскольку биологические различия не исчезают. Поэтому авторы считают, что возникновение различных культур - это биологическая необходимость. Такому подходу противостоит универсалистская теория модернизации, согласно которой буквально все страны воспримут капиталистическую экономику и социально-культурные изменения западных стран. Поэтому, по мнению авторов, главный вопрос состоит в том, означает ли глобализация просто заимствование капитализма или же исследуемые общества также изменятся и на уровне их культурной и социальной «надстройки». И хотя никто не сможет предсказать окончательный результат глобализации и модернизации, все же можно анализировать показатели и теоретические выводы различных конкурирующих теорий модернизации.

Европейский и западный процессы модернизации характеризуются рядом черт, которые являются индикатором происходящих модернизаци-онных изменений. Авторы утверждают, что если использовать одинаковые характеристики и сравнивать соответствующие процессы развития в разных странах, то можно выявить ряд интересных сходств. Во всех обществах наблюдаются поразительные сходства в процессах изменения в экономическом, политическом, образовательном равенстве и равенстве полов. Так, во всех странах, где происходит развитие, даже в африканских, значе-

ние аграрного сектора для экономики в целом снижается. Даже если включить в анализ процессы политического регресса, то вновь обнаруживаются параллели - например подъем исламских теократий и фашистские движения в Европе. Такие выводы говорят в пользу сторонников универсалистских теорий модернизации (К. Маркс, М. Вебер и др.), по крайней мере, об этом, по мнению авторов, свидетельствуют эмпирические данные.

Если ориентироваться на вышеизложенные теоретические основания модели социально-культурной эволюции, тогда вопрос о верности универсалистской теории модернизации, т.е. вопрос об итогах и характере процессов глобализации, можно рассматривать в двух аспектах. С одной стороны, эмпирические исследования необходимо проводить с точки зрения степени автономности социальных ролей в анализируемых развивающихся странах. А с другой стороны, полученные эмпирические данные можно анализировать с помощью симуляционных программ, например социально-культурный когнитивного алгоритма, чтобы делать достаточно грубые прогнозы о направлениях развития в этих странах. Хотя прогностические способности таких моделей и ограничены, они тем не менее все же лучше, чем простые догадки.

Эта глава довольно интересна.

Модельски Дж., Девезас Т., Томпсон У.Р.

Оценка: Что же мы выяснили? // Глобализация как эволюционный процесс: Моделирование глобальных изменений / Под ред. Дж. Модельского, Т. Девезаса, У.Р. Томпсона. - С. 417-430.

Modelski G., Devezas T., Thompson W.R.

Assessment. What have we learnt? // Globalization as Evolutionary Process: Modeling Global Change / G. Modelski, T. Devezas, W.R. Thompson (eds.). - New York, NY: Routledge, 2007. - P. 417-430.

Все авторы монографии согласны в трактовке глобализации как многомерного процесса. Их методологические подходы объединяет также общий социально-сциентисткий характер. Весьма широко представлено моделирование, хотя один из авторов - Дэвид Хаккен - зафиксировал свои сомнения на этот счет. Единица анализа была общей - глобальной.

Существенное уточнение многих аспектов глобализации как эволюционного процесса позволило не только получить значимые результаты, но также наметить перечень открытых вопросов для дальнейшего изучения. Именно этот результат исследования представляет особый интерес для отечественных обществоведов.