CC BY
15Моделиров ние циклической дин мики уровня бедности к к соци льного пок з теля экономической безоп сности России*
Modeling the Cyclic Behavior of Poverty Rate as a Social Indicator
of Economic Security in Russia _
УДК 338.3
О X
о ^
о о;
CD
со С о.
ш с;
LO
о
о. с ш j5 X _Q
с; <
>
I-<
Russian Federation, 117418
Янкаускас Константинас Стасисович
научный сотрудник Института проблем рынка РАН (Москва) 117418, Москва, Нахимовский пр., д. 47
Konstantinas S. Yankauskas
Institute for Market Problems of RAS (Moscow) Nakhimovsky Ave 47, Moscow, Russian Federation, 117418
Цель. Анализ существующих подходов к определению показателей уровня бедности в России, их динамики и факторов, оказывающих влияние на нее, с учетом его влияния на состояние экономической безопасности страны. Задачи. Изучение теоретических подходов к расчету абсолютных и относительных показателей уровня бедности, расчет данных показателей применительно к России и странам Европейского союза. Выявление ограничений существующих концептуальных подходов к расчету уровня бедности, выработка рекомендаций по формированию комплексного подхода к оценке уровня бедности и принятию мер по его устойчивому снижению в соответствии с национальными целями Российской Федерации.
Методология. В ходе исследования применены методы системного и эконометрического анализа, эволюционно-институциональной теории и исторического подхода. Результаты. Проведенное исследование показало, что численное значение уровня бедности в России существенно отличается при применении различных методик расчета данного показателя, а именно определения уровня бед-
Kobilzhon Kh. Zoidov
Institute for Market Problems of the RAS
Nakhimovsky Ave 47, Moscow, Russian Federation, 117418
Ко бил Шабнами
научный сотрудник Института проблем рынка Российской академии наук (Москва) 117418, Москва, Нахимовский пр., д. 47
Kobil Shabnami
Institute for Market Problems of RAS (Moscow) Nakhimovsky Ave 47, Moscow, Russian Federation, 117418
ности на основе расчета величины прожиточного минимума и уровня «относительной бедности». Величина прожиточного минимума, рассчитываемая на основе стоимости потребительской корзины, не соответствует нормам сбалансированного питания и должна быть скорректирована в их сторону. Эмпирически на примере стран Европейского союза и России подтвержден теоретический вывод о том, что снижение уровня абсолютной бедности не всегда сопровождается снижением уровня относительной бедности.
Выводы. Существующая в настоящий момент в России методика оценки уровня бедности не позволяет в полной мере оценить масштабы и структуру этого социального явления. Необходима разработка комплексного подхода к оценке данного показателя. Показатели, касающиеся «относительной бедности», должны учитываться в системе социальных показателей экономической безопасности и при выполнении федеральным правительством национальной цели по снижению уровня бедности в России в 2 раза к 2024 г. Для снижения уровня бедности необходима разработка многоступенчатой системы адресной
* Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 18-310-00298 мол_а).
поддержки социально незащищенных групп населения, полномочия и ресурсы для реализации которой должны быть адекватно распределены между всеми уровнями власти — федеральным, региональным и муниципальным, с учетом существующего уровня дифференциации регионов по доходам населения.
Ключевые слова: моделирование циклической динамики; системный анализ; эконометри-ческие методы; бедность; неравенство; дифференциация доходов населения; прожиточный минимум; экономическая безопасность.
Для цитирования: Цветков В. А., Зоидов К. Х., Янкаускас К. С., Кобил Ш. Моделирование циклической динамики уровня бедности как социального показателя экономической безопасности России // Экономика и управление. 2018. № 11 (157). С. 4-18.
Aim. The presented study aims to analyze the existing approaches to identifying poverty rate indicators in Russia, their behavior, and the factors that have an impact on it, taking into account its effect on the state of national economic security.
Tasks. The authors examine theoretical approaches to calculating absolute and relative poverty rate indicators; calculate the said indicators with regard to Russia and the countries of the European Union; identify the limitations of the existing conceptual approaches to calculating poverty rate; develop guidelines on the formation of a comprehensive approach to poverty level assessment and on the measures than need to be taken for the sustainable reduction of poverty rate in accordance with the national goals of the Russian federation.
Methods. This study uses the methods of systems analysis and econometric analysis, evolutionary-institutional theory, and historical approach.
Results. The study shows that the numerical value of poverty rate in Russia varies significantly depending on the method of calculation, namely, determining poverty rate by calculating the subsistence level and the "relative poverty" level. The subsistence level calculated based on the value of the consumer basket fails to meet the norms of balanced nutrition and should be corrected in this regard. The experience of the countries of the European Union and Russia provides an empirical substantiation for the theoretical conclusion that reducing absolute poverty rate not always leads to a reduction in relative poverty rate. Conclusions. The existing methodology for poverty rate assessment currently used in Russia cannot fully reflect the scale and structure of this social phenomenon. Therefore, a comprehensive approach to the assessment of this indicator needs to be developed. It is necessary to make allowance for indicators related to "relative poverty" in the system of social indicators of economic security and the federal government should do the same when working towards the national goal of reducing poverty
in Russia by half by 2024. This requires a multi-level system of targeted support for dis-advantaged groups, the authority and resources for the development of which should be adequately distributed between authorities of all levels - federal, regional, and municipal, with allowance for the current level of income disparity across the regions. Keywords: modeling of cyclical behavior; systems analysis; econometric methods; poverty; inequality; income disparity; subsistence level; economic security.
Citation: Tsvetkov V. A., Zoidov K. Kh., Yan-kauskas K. S., Kobil Sh. Modelirovanie tsikli-cheskoy dinamiki urovnya bednosti kak sot-sial'nogo pokazatelya ekonomicheskoy bezopas-nosti Rossii [Modeling the Cyclic Behavior of Poverty Rate as a Social Indicator of Economic Security in Russia]. Ekonomika i Upravlenie, 2018, no. 11 (157), pp. 4-18.
Введение
13 мая 2017 г. указом Президента России была утверждена Стратегия экономической безопасности Российской Федерации до 2030 года. Эта Стратегия — базовый документ, который разработан для определения и реализации стратегических национальных приоритетов, в том числе в области социально-экономического развития. С целью проведения эффективной государственной политики в области обеспечения экономической безопасности в Стратегии определен перечень показателей состояния экономической безопасности. Их мониторинг позволяет оценить эффективность реализуемой государственной политики с точки зрения обеспечения экономической безопасности страны. Среди социальных показателей состояния экономической безопасности России в Стратегии указаны следующие:
• «доля граждан с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума;
• децильный коэффициент (соотношение доходов 10% наиболее обеспеченного населения и 10% наименее обеспеченного населения);
• доля работников с заработной платой ниже величины прожиточного минимума трудоспособного населения» [1].
Анализ данных социальных показателей является особенно актуальным в связи с выходом 7 мая 2018 г. указа Президента РФ № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года» [2]. Одной из национальных целей развития России, согласно данному указу, является «снижение в два раза уровня бедности в Российской Федерации» [3]. При этом следует отметить, что существует сразу несколько различных подходов к расчету показателя «уровня бедности», в том числе на основе показателя доли граждан с величиной
Временные ряды численности населения с денежными доходами ниже величины прожиточного
минимума в РФ в 1992-2017 гг. [8-12]
Год Численность населения с доходами ниже величины прожиточного минимума, млн человек Доля населения с доходами ниже величины прожиточного минимума, % от общей численности населения
1992 49,3 33,5
1993 46,1 31,3
1994 32,9 22,4
1995 36,5 24,8
1996 32,5 22,1
1997 30,5 20,8
1998 34,3 23,4
1999 41,6 28,4
2000 42,3 29,0
2001 40,0 27,5
2002 35,6 24,6
2003 29,3 20,3
2004 25,2 17,6
2005 25,4 17,8
2006 21,6 15,2
2007 18,8 13,3
2008 19,0 13,4
2009 18,4 13,0
2010 17,7 12,5
2011 17,9 12,7
2012 15,4 10,7
2013 15,5 10,8
2014 16,1 11,2
2015 19,5 13,3
2016 19,5 13,3
2017 19,3 13,2
0>С105а>®050>®©00©00©00©00©00©00 ННННННННИЯИМСММЯМИМСНИИМСЧР!««
I I — число граждан с доходами ниже прожиточного минимума, млн чел.
—Ф— — доля граждан с доходами ниже прожиточного минимума, % от общей численности населения
Рис. 1. Динамические ряды количества граждан с доходами ниже величины прожиточного минимума
в России в 1992-2017 гг.
доходов ниже уровня прожиточного минимума [4; 5]. Этот показатель тем не менее не является единственным. Для комплексной оценки состояния бедности в России и последующего решения этой ключевой социальной проблемы необходимо использовать и другие методы. В противном случае выполнение национальной цели развития России по снижению уровня бедности в 2 раза к 2024 г. может в итоге носить номинальный характер, как это уже имело место с выполнением предыдущих майских указов президента В. В. Путина [6; 7].
В данном исследовании будут рассмотрены различные подходы к определению показателя уровня бедности, проанализирована динамика уровня бедности в России на основе указанных подходов и сформулированы предложения по комплексной оценке показателей уровня бедности в России, а также формированию условий для его устойчивого снижения.
1. Ретроспективный анализ кризисной циклической динамики численности населения с доходами ниже прожиточного минимума в Российской Федерации
Как уже было сказано выше, уровень бедности в России рассчитывается как численность населения с доходами ниже прожиточного минимума. В начале исследуемого периода, в 1992 г., этот показатель достигал максимального значения, как в абсолютном выражении — 49 млн человек, так и в относительном — 33,5% населения страны. К 1997 г. уровень бедности снизился до 20,8% населения, или 30,5 млн человек в абсолютном выражении. Финансовый кризис 1998 г. вновь увеличил число бедных — почти на 12 млн человек (29% населения) к 2000 г. Затем на протяжении 12 лет этот показатель последовательно снижался, почти в 3 раза — с 42,3 млн человек до 15,4 млн человек в 2012 г., что составило 10,7% населения. Циклическая динамика данных показателей представлена в табл. 1 и на рис. 1.
Как видно из представленных данных, число граждан с доходами ниже прожиточного минимум начало вновь увеличиваться с 2013 г., составив в 2017 г. 19,3 млн человек, или 13,2% населения, — вернувшись примерно на уровень 2007 г. Тот факт, что фиксируемая Росстатом численность бедных начала увеличиваться еще в 2013 г., может служить подтверждением мнения ряда экономистов о том, что причины экономического кризиса, наблюдаемого в России в настоящий момент, связаны не только с внешним давлением, но и с исчерпанием ресурсов развития существующей экономической модели сырьевой экспортоори-ентированной экономики [13; 14].
2. Эконометрическая модель кризисной циклической динамики количества граждан, получающих доход ниже величины прожиточного минимума в России
Рассмотрим задачу оценки и вычисления влияния факторных эластичностей макроэкономических зависимостей на кризисную циклическую динамику численности населения с доходами ниже величины прожиточного минимума в России. В основу проведения подобных расчетов были положены базовые макроэкономические показатели социально-экономического развития России в 1992—2017 гг. (табл. 2). Затем были применены эконометрические характеристики тенденции развития России с 1992-го по 2017 г. [13; 14].
Возьмем логарифмическую производную от функции циклической динамики численности населения с доходами ниже величины прожиточного минимума У = ^(УВВП, УЧЗН, УОЧБ, УР,
УИВОК, р0, 0 переменных УВВП, УЧЗН, УОЧБ, Ур,
[ ИВОК
и PO по времени t и получим:
8V = е 8
ЛВВП ЛВВП 8 Л
+ е
ЛЧ3Н 8 ЛЧ3Н
+ е 8 Y + е Y 8 Y +
ЛОЧБ ЛОЧБ YP YP
+ е л
'ИВОК ЛИВОК
+ еР O 8Р O + е T'
где 8X =
X =(Л
1 X
X dt '
е = XdF е
еX YdX' Y dt
ВВП' -'■ЧЗН' ОЧБ
Y Y Y
' Y ОЧБ' Y p, Y И
1 dF Y Po ).
Y = 6632'7Z°'0001tYBBn -0'8009 Y43u574 x
1 ЧЗН
x Y-0'0975 Y-0'0841 y0,3394 p0,0948 x Y ОЧБ YP ЛИВОК PO •
О x
О
го
(1)
Задачей настоящего исследования является определение численных значений коэффициентов факторных эластичностей эконометри-ческих зависимостей по российским статистическим данным. Была проведена оценка параметров функции циклической динамики численности населения с доходами ниже величины прожиточного минимума для экономики России следующего вида (табл. 3 и 4):
(2)
Построенная на всем периоде функция кризисной циклической динамики численности населения с доходами ниже величины прожиточного минимума для экономики России, базирующаяся на определенном наборе предпосылок, не совсем адекватно описывает показатели данной модели в эти годы. Целесообразно построение этой функции в каждом кризисном циклическом периоде, который обладает своими уникальными особенностями. Так, внутри рассматриваемого временного периода с 1992-го по 2017 г. определены три периода развития: I период — 1992—1998 гг., II период — 1999-2008 гг., III период — 2009-2017 гг.
+
Базовые макроэкономические показатели социально-экономического развития России в
период 1992-2017 гг.* [8-12]
Таблица 2 индексах в
Год Y YBBn Y чзн ^чб Y пром Y ивок Po
1992 100 100 100 100 100 100 100
1993 93,5 186,4 96,3 144,6 14,4 209,4 88,1
1994 66,7 280,7 91,2 283,2 18,1 355,4 82,1
1995 74,0 317,8 90,0 402,6 25,3 421,6 88,1
1996 65,9 397,1 88,5 433,6 28,8 518,7 106,8
1997 61,9 410,2 84,6 345,8 28,8 507,9 99,0
1998 69,6 274,5 82,2 333,7 17,9 299,3 66,1
1999 84,4 198,5 88,3 218,5 12,7 195,7 92,6
2000 85,8 263,1 91,4 179,4 17,6 295,7 148,3
2001 81,1 310,6 91,4 194,3 31,9 371,2 126,7
2002 72,2 349,7 93,7 259,5 22,8 404,3 129,4
2003 59,4 436,1 93,1 283,6 28,8 512,2 149,4
2004 51,1 598,9 94,5 332,2 40,5 715,8 198,0
2005 51,5 774,2 95,9 316,6 50,2 920,9 282,5
2006 43,8 1003,3 97,2 301,4 65,1 1251,8 290,7
2007 38,1 1317,1 99,4 268,7 83,8 1892,1 375,0
2008 38,5 1685,9 99,7 263,3 103,6 2546,8 501,8
2009 37,3 1241,1 97,5 371,6 73,8 1812,9 319,6
2010 35,9 1545,1 98,2 274,9 98,6 2169,1 412,1
2011 36,3 2081,1 99,6 222,5 124,3 2705,0 575,9
2012 31,2 2222,9 100,4 184,3 128,0 2914,4 577,8
2013 31,4 2328,3 100,3 158,8 132,6 3041,0 561,9
2014 32,7 2113,5 100,4 152,8 120,8 2633,8 511,9
2015 39,6 1393,1 101,5 173,2 88,0 1648,2 271,3
2016 39,6 1305,0 101,7 155,2 82,8 1586,3 227,8
2015 39,1 1598,8 101,3 134,3 102,0 1969,1 277,9
2016 100 100 100 100 100 100 100
2017 93,5 186,4 96,3 144,6 14,4 209,4 88,1
* Y — индексы динамики численности населения с доходами ниже величины прожиточного минимума в России; YBBn — индексы физического объема валового внутреннего продукта; Y43n — индексы численности занятого населения; Yot6 — индексы численности безработных, зарегистрированных в государственных службах занятости; Yp — индексы объема продукции промышленности; Y^^ — индексы объема инвестиций в основной капитал; Po — среднегодовая цена на баррель нефти сорта Brent, долл. США.
Результаты идентификации параметров за период 1992—2017 гг. приведены в табл. 3 и 4, на рис. 2 и 3.
Таблица 3
Эконометрическая статистика
Множественный R 0,9887
R-квадрат 0,9775
Нормированный R-квадрат 0,9688
Стандартная ошибка 0,0660
Наблюдения 26,0000
Проведенные расчеты и исследования в данной статье помогли выявить рамки применимости производственных функций в макроэкономическом анализе влияния факторных эластичностей на кризисную циклическую динамику численности населения с доходами ниже величины прожиточного минимума
в России в период с 1992-го по 2017 г. На рис. 2 приведена аппроксимация зависимости Y) аналогичной зависимостью Yn), соответственно. Разница заданных данных lnY и прогнозируемых данных lnYn в период 1992-2017 гг. приведена на рис. 3. На этих рисунках выделяются следующие среднесрочные циклы: первый — 1992-1998 гг., второй — 1999-2008 гг., третий — 2009-2017 гг.
Таким образом, учитывая высокую эластичность зависимости полученного показателя от вышеназванных факторов, перед государственными органами поставлены задачи по обеспечению эффективного управления ими в существующих условиях нестабильности. Связь между полученным признаком и совокупностью факторных признаков, показанных в эконометрической модели тесная, положительная.
Результаты идентификации параметров функции циклической динамики численности населения с доходами ниже величины прожиточного минимума для экономики России в период 1992-2017 гг.
Годы Реальные данные, У Предсказанные данные, Уп Реальные данные, 1пУ Предсказанные данные, 1пУп Остатки
1992 100,0 103,0 4,605 4,634 -0,0292
1993 93,5 91,9 4,538 4,520 0,0176
1994 66,7 74,1 4,200 4,305 -0,1051
1995 74,0 67,9 4,304 4,218 0,0859
1996 65,9 61,7 4,188 4,122 0,0666
1997 61,9 61,9 4,126 4,125 0,0008
1998 69,6 72,8 4,243 4,288 -0,0449
1999 84,4 88,7 4,436 4,485 -0,0494
2000 85,8 83,8 4,452 4,429 0,0231
2001 81,1 74,1 4,396 4,306 0,0899
2002 72,2 69,3 4,279 4,238 0,0412
2003 59,4 62,5 4,084 4,135 -0,0504
2004 51,1 53,3 3,934 3,977 -0,0430
2005 51,5 48,3 3,942 3,877 0,0645
2006 43,8 42,9 3,780 3,760 0,0198
2007 38,1 40,2 3,640 3,694 -0,0534
2008 38,5 37,1 3,651 3,613 0,0379
2009 37,3 40,8 3,619 3,708 -0,0891
2010 35,9 37,5 3,581 3,625 -0,0447
2011 36,3 33,0 3,592 3,495 0,0968
2012 31,2 32,7 3,440 3,486 -0,0458
2013 31,4 32,4 3,447 3,478 -0,0314
2014 32,7 33,6 3,487 3,515 -0,0273
2015 39,6 38,3 3,679 3,645 0,0338
2016 39,6 40,0 3,679 3,688 -0,0094
2015 39,1 37,4 3,666 3,621 0,0450
2016 100,0 103,0 4,605 4,634 -0,0292
2017 93,5 91,9 4,538 4,520 0,0176
< >
110
ь
0
1 100
я
ь
ч
ш
X
Я
и &
о я И й ■е
н
ш Я я к ■е в а о И
90
80
70
60
50
40
30
1991 1993 1995 1997 1999 2001 2003 2005 2007 2009 2011 2013 2015 2017 Год
—•--реальный У в индексах
—♦--прогнозный У в индексах
Рис. 2. Заданные данные У и прогнозируемые данные Уп в период с 1992-го по 2017 г.
0,15 0,10 0,05 0
-0,05 -0,10
-0,
Рис. 3. Разница заданных данных 1_Ы У и прогнозируемых данных 1_Ы Уп в период с 1992-го по 2017 г.
Таблица 5
Продукты питания, включаемые в потребительскую корзину для основных
социально-демографических групп населения в целом по Российской Федерации
Наименование Единица измерения Объем потребления (в среднем на одного человека в год)
трудоспособное население пенсионеры дети
Хлебные продукты (хлеб и макаронные изделия в пересчете на муку, мука, крупы, бобовые) кг 126,5 98,2 77,6
Картофель кг 100,4 80,0 88,1
Овощи и бахчевые кг 114,6 98,0 112,5
Фрукты свежие кг 60,0 45,0 118,1
Сахар и кондитерские изделия в пересчете на сахар кг 23,8 21,2 21,8
Мясопродукты кг 58,6 54,0 44,0
Рыбопродукты кг 18,5 16,0 18,6
Молоко и молокопродукты в пересчете на молоко кг 290,0 257,8 360,7
Яйца штук 210 200 201
Масло растительное, маргарин и другие жиры кг 11,0 10,0 5,0
Прочие продукты (соль, чай, специи) кг 4,9 4,2 3,5
Источник: [15].
3. Методика расчета величины прожиточного минимума в России
Чтобы понять, какие ограничения есть у существующей методики оценки уровня бедности в России, следует обратиться к законодательной базе по данному вопросу. Согласно федеральному закону «О прожиточном минимуме в Российской Федерации», «величина прожиточного минимума представляет собой стоимостную оценку потребительской корзины, включающей минимальные наборы продуктов питания, непродовольственных товаров и услуг, а также обязательные платежи и сборы» (ст. 4 закона). В свою очередь, состав потребительской корзины определен федеральным законом «О потреби-
тельской корзине в целом по Российской Федерации». Количественное и товарное наполнение потребительской корзины подлежит изменению не реже 1 раза в 5 лет. Действующий на данный момент состав продуктовой части потребительской корзины представлен в табл. 5.
Таким образом, суточный рацион гражданина трудоспособного возраста в России, чтобы соответствовать прожиточному минимуму, должен составлять1:
• хлебные продукты — 347 г;
• картофель — 275 г;
• овощи и бахчевые — 314 г;
1 Объем потребления, предусмотренный федеральным законом о потребительской корзине, деленный на 365 дней.
Соотношения стоимости непродовольственных товаров и услуг со стоимостью продуктов питания, | формирующих потребительскую корзину в России, % о
Наименование Трудоспособное население Пенсионеры Дети
Непродовольственные товары 50 50 50
Услуги 50 50 50
Источник: [15]. 2
Таблица 7 з
Динамика темпов роста цен на отдельные группы товаров и услуг в России в 2013-2016 гг., ш
% к предыдущему году [8-12] из
__о
Год Продукты питания и безалкогольные напитки Одежда и обувь "ф* Т/> V ЖКА
2013 106,0 104,6 108,5
2014 116,4 106,0 108,7
2015 114,8 113,0 109,9
2016 104,2 107,4 105,2
2016 к 2013 141,4 131,0 132,2
• фрукты свежие — 164 г;
• сахар и кондитерские изделия — 65 г;
• мясопродукты — 161 г;
• рыбопродукты — 51 г;
• молоко и молокопродукты — 795 г;
• яйца — 0,6 шт.;
• масло растительное, маргарин и другие жиры — 30 г;
• прочие продукты (соль, чай, специи) — 13 г. Стоимостная оценка доли непродовольственных товаров и услуг по отношению к продуктам питания определена федеральным законом о потребительской корзине следующим образом, указанным в табл. 6.
По сравнению с предыдущим федеральным законом о потребительской корзине, действовавшим с 2006-го по 2012 г., методика расчета стоимости непродовольственных товаров изменилась. Согласно ст. 1 федерального закона от 31 марта 2006 г. № 44-ФЗ «О потребительской корзине в целом по Российской Федерации», стоимость непродовольственных товаров и услуг вычислялась по тому же принципу, что и стоимость продовольственных товаров. Определялся перечень групп непродовольственных товаров и услуг, рассчитывались количество товаров и услуг и срок их потребления. Вступившая в силу с 2013 г. методика расчета не позволяет учесть изменение цен на определенные группы непродовольственных товаров и услуг, фиксируя, что стоимость непродовольственных товаров и услуг всегда составляет по 25% от стоимости продуктовой части потребительской корзины.
Подобный подход к расчету стоимости непродовольственных товаров и услуг не учитывает динамику цен на отдельные группы товаров и услуг в разные временные периоды и меняющуюся в этой связи стоимостную структуру потребления населения. Это в свою очередь может привести к искажению представления о существующем уровне бедности. Например,
как следует из табл. 7, в 2013-2016 гг. цены на продовольственные товары росли опережающими темпами по отношению к группе товаров «одежда и обувь» и услугам ЖКХ. Это могло сказаться на структуре потребления населения. Напротив, в 2016 г. темпы роста цен на услуги ЖКХ и часть непродовольственных товаров превысили темпы роста цен на продовольствие. Тенденция имеет место и в 2017 г.
Следует также отметить тот факт, что за последние 8 лет федеральные органы власти дважды де-факто нарушали требование федерального закона «О потребительской корзине в целом по Российской Федерации» в части обязательного изменения состава потребительской корзины каждые 5 лет. В конце 2010 г. Государственной думой был принят федеральный закон «О потребительской корзине в целом по Российской Федерации в 2011—2012 годах» (от 8 декабря 2010 г. № 332-ФЗ), который сохранил состав потребительской корзины, действовавшей с 2005 г., еще на 2 года. Нынешний состав потребительской корзины, утвержденной с 2013 г., будет сохранен до 31 декабря 2020 г. Такая поправка была утверждена федеральным законом от 28 декабря 2017 г. № 421-ФЗ. Подобная «заморозка» состава потребительской корзины ведет к искажению данных о реальном уровне бедности, поскольку не учитывает происходящее за время заморозки изменение уровня цен и структуры потребления.
4. Соотношение продуктовой части потребительской корзины с национальными рекомендациями по рациональным нормам питания
В 2016 г. российским министерством здравоохранения утверждены «Рекомендации по рациональным нормам потребления пищевых
Соотношение норм потребления продовольственных товаров, входящих в потребительскую корзину
в РФ, и рекомендации по рациональным нормам потребления пищевых продуктов, отвечающих современным требованиям здорового питания, утвержденные Министерством здравоохранения РФ
Наименование Единица измерения в год Потребительская корзина Рациональные нормы питания (Минздрав) Отношение потребительской корзины к рациональным нормам питания
Хлебные продукты (хлеб, макаронные изделия, мука, крупы, бобовые) кг 126,5 96 132%
Картофель кг 100,4 90 112%
Овощи и бахчевые кг 114,6 140 82%
Фрукты свежие кг 60,0 100 60%
Сахар и кондитерские изделия кг 23,8 24 99%
Мясопродукты кг 58,6 73 80%
Рыбопродукты кг 18,5 22 84%
Молоко и молокопро- дукты кг 290,0 325 89%
Яйца штук 210,0 260 81%
Масло растительное, маргарин, другие жиры кг 11,0 12 92%
Прочие продукты (соль, чай, специи) кг 4,9 4 123%
Источники: [15-16].
продуктов, отвечающих современным требованиям здорового питания» [16]. В приказе министерства указано, что данные «рекомендации разработаны в целях укрепления здоровья детского и взрослого населения, профилактики неинфекционных заболеваний и состояний, обусловленных недостатком микронутриентов» [Там же]. Рекомендации Минздрава, согласно приказу, учитывают «химический состав и энергетическую ценность пищевых продуктов, обеспечивают расчетную среднедушевую потребность в пищевых веществах и энергии, а также разнообразие потребляемой пищи» [Там же]. В табл. 8 произведено сравнение продуктовой части потребительской корзины и рекомендованных министерством здравоохранения норм потребления пищевых продуктов.
Сравнение продуктового наполнения потребительской корзины и рекомендаций министерства здравоохранения по рациональным нормам потребления пищевых продуктов выявляет заметную дифференциацию по отдельным группам продуктов. Так, в потребительской корзине предусмотрен больший объем потребления хлебных изделий, чем рекомендует Минздрав, — на 32%. На 12% больше рекомендованных рациональных норм предусмотрено потребление картофеля. При этом в потребительскую корзину заложено заметно меньшее, чем рекомендованное Министерством здравоохранения, потребление следующих продуктов:
• яиц — на 11% меньше;
• рыбопродуктов — на 16%;
• овощей — на 18%;
• мяса — на 20%;
• фруктов — на 40%.
По сути, потребительская корзина предполагает значительное уменьшение потребления продуктов, богатых белками и витаминами, и замещает их продуктами, богатыми, в основном, углеводами. Такой рацион питания явно отклоняется от рекомендованного Минздравом и не обеспечивает «расчетную среднедушевую потребность в пищевых веществах и энергии, а также разнообразие потребляемой пищи» [16], являющуюся целевым критерием в приказе ведомства. В этой связи следует обратить внимание на тот факт, что, по мнению экспертов Всемирной организации здравоохранения, неправильный пищевой рацион играет ключевую роль в качестве фактора риска хронических болезней, которые в начале XXI в. являлись причиной около 60% всех смертельных случаев [17]. Представители ВОЗ отдельно подчеркивают необходимость активной государственной политики по обеспечению наличия и достаточного выбора продуктов питания, содержащих питательные вещества, в том числе фруктов, овощей, изделий из цельного зерна, постного мяса и продуктов молочной промышленности [Там же, с. 182].
Проведенный анализ показывает, что существующая методика расчета уровня бедности в России имеет ряд ограничений, способных исказить итоговый показатель. Во-первых,
федеральные органы власти не соблюдают положенный законом период обязательного пересмотра состава потребительской корзины, вследствие чего состав и стоимость потребительской корзины не учитывают динамику цен на отдельные группы товаров и изменившуюся структуру потребления населения. Во-вторых, состав продуктовой части потребительской корзины заметно отличается от рекомендованных Министерством здравоохранения рациональных норм потребления пищевых продуктов. Потребление богатых белками и витаминами продуктов замещается на продукты, богатые углеводами. Несбалансированный с учетом рекомендаций экспертов Всемирной организации здравоохранения и национального министерства здравоохранения состав потребительской корзины не только искажает показатель реальной бедности в России, но и создает угрозу повышения уровня смертности в стране, в случае отсутствия активной государственной политики по изменению рациона питания населения в целом и особенно его социально-незащищенных групп.
5. «Относительная бедность» и методика расчета уровня бедности в некоторых странах
В связи с описанными выше ограничениями метода расчета уровня бедности на основе величины прожиточного минимума и стоимости минимального набора потребительской корзины в ряде стран, например в странах ЕС и США, уровень бедности рассчитывается на основе концепции «относительной бедности» [18]. Данная концепция является составляющей концепции неравенства и применима для выявления случаев, когда увеличиваются реальные доходы населения в целом, но структура их распределения остается неизменной. В таких условиях параметр относительной бедности не меняется. Однако это не значит, что сокращение неравенства всегда ведет к сокращению показателя относительной бедности, или наоборот [19].
Уровень относительной бедности может демонстрировать, какой процент населения получает доход ниже доли от медианного дохода, причем пороговая черта определяется в разных странах на разном уровне. Например, статистическая служба Европейского союза Еигов1а1 [20] рассчитывает уровень бедности в странах ЕС в размере 60% от медианного дохода. Подобный метод расчета особенно полезен для определения уровня бедности в условиях, когда сложно осуществить стоимостную оценку некоторого набора благ.
Одним из основоположников теории «относительной бедности» является социолог Питер
Таунсенд из Великобритании. Он дал опреде- ^ ление бедности как состояние общества, в ко- | тором из-за дефицита материальных ресурсов ° поддержание стандартного для большинства ° образа жизни становится невозможным. [21]. Также Таунсендом при определении и расчете ^ показателей относительной бедности были ис- ^ пользованы понятия материальной и социаль- 5: ной депривации, т. е. учитывалась не только ^ стоимостная оценка потребляемых продуктов 2 питания и непродовольственных товаров и ус- ^ луг, но и показатели или оценки, связанные ° с образованием граждан, формой занятости, с досугом и др. [Там же]. з
На данный момент в теории «относительной ^ бедности» существует два направления [22]. § В рамках первого главный упор направлен V на определение средств, необходимых к существованию, т. е. на способность приобретать товары, нужные для удовлетворения базовых потребностей. В этом случае при определении относительной черты бедности применяется показатель медианного дохода. Как уже упоминалось выше, в странах Европейского союза данное пороговое значение составляет 60% медианного дохода, в Соединенных Штатах Америки — 40%.
Второе направление развития теории «относительной бедности» — «гражданско-правовая теория бедности». Согласно данной теории, бедность дефинируется через ограничения в потреблении с учетом более широкого спектра критериев. В том числе изучается, есть ли возможность при имеющемся уровне располагаемых доходов полноценно принимать участие в жизни общества, на основе конкретных основных наборов изучаемых лишений.
Следует также помнить, что показатели относительной бедности никогда не бывают идентичны показателям абсолютной бедности. Теоретически абсолютную бедность можно ликвидировать полностью, в отличие от неравенства.
6. Сравнительный анализ черты бедности и численности бедных в странах Европейского союза и России
В табл. 9 указаны данные о величине черты бедности в странах Европейского союза и России, а также указана доля граждан, проживающих за данной чертой.
Приведенные в табл. 9 данные свидетельствуют, во-первых, о значительной дифференциации в уровне бедности между разными странами Европейского союза. Доля граждан за чертой бедности различается по разным странам примерно в 3 раза — от 13,3% населения в Чехии до 39—40% в Румынии и Болгарии. Сама черта бедности дифференцируется
Доля населения с доходами ниже черты бедности и значение «черты бедности»
в странах ЕС и России в 2016 г.1
Страна Доля населения с доходами за чертой бедности, % к общей численности населения Значение «черты бедности», евро
Австрия 18,0 14 217
Бельгия 20,7 13 377
Болгария 40,4 1891
Великобритания 22,2 12 682
Венгрия 26,3 2861
Германия 19,7 12 765
Греция 35,6 4500
Дания 16,7 17 199
Ирландия 24,2 13 444
Испания 27,9 8209
Италия 30,0 9748
Кипр 27,7 8412
Латвия 28,5 3819
Литва 30,1 3387
Люксембург 19,8 20 291
Мальта 20,1 8143
Нидерланды 16,7 13 640
Польша 21,9 3530
Португалия 25,1 5269
Румыния 38,8 1469
Словакия 18,1 4171
Словения 18,4 7396
Финляндия 16,6 14 190
Франция 18,2 13 028
Хорватия 27,9 3435
Чехия 13,3 4703
Швеция 18,3 15 098
Эстония 24,4 5187
Россия 13,3 133
Источники: [12; 20].
по странам — членам ЕС почти в 20 раз — от 1469 евро в Румынии до 20 291 евро в Люксембурге.
Во-вторых, эмпирически подтверждается упомянутый выше тезис о том, что рост доходов населения в абсолютном выражении не всегда сопровождается уменьшением уровня относительной бедности. Например, имеющие примерно одинаковую долю населения за чертой бедности Австрия (18,0%), Словакия (18,1%), Франция (18,2%), Швеция (18,3%), Словения (18,4%) довольно сильно отличаются по показателю самой черты бедности. В Австрии этот показатель равен 14 217 евро, в Словакии — 4171 евро, во Франции — 13 028 евро, в Швеции — 15 098 евро, в Словении — 7396 евро. Различие данного по-
1 Значение черты бедности по России рассчитано делением величины прожиточного минимума согласно данным Росстата на среднегодовой курс рубля к евро, согласно официальным данным Банка России.
казателя между пятью странами, как видно, может достигать 3,6 раза (между Словакией и Швецией).
В-третьих, сравнение показателей по России и остальным странам ЕС наглядно демонстрирует существующую разницу в подходах к определению уровня бедности. Значение черты бедности, рассчитываемой в России в виде величины прожиточного минимума, в 10 раз ниже минимального значения среди остальных стран ЕС — 133 евро в России против 1469 евро в Румынии. А по отношению к Люксембургу эта разница составляет 152 раза. Такая низкая планка черты бедности в России способствует тому, что показатель доли граждан с доходами за чертой бедности в нашей стране сопоставим с лучшей по этому показателю страной ЕС — Чехией. И в обеих странах доля бедных составляет 13,3%. Однако очевидно, что речь идет о кардинально различающемся качестве этой бедности.
Динамика величины прожиточного минимума, дохода, составляющего менее 60% от медианного и доли населения, имеющего доходы ниже этих величин в России в 2013-2017 гг.
Год Величина дохода, составляющего менее 60% от медианного, руб. Величина прожиточного минимума, руб. Доля населения, имеющего доходы менее 60% от медианного, % Доля населения с доходами ниже величины прожиточного минимума, %
2013 11 490,84 7306 25,6 10,8
2014 12 356,28 8050 25,4 11,2
2015 13 627,92 9701 25,3 13,3
2016 13 784,94 9828 25,2 13,3
2017 14 155,44 10 088 25,1 13,2
Источник: [12].
в 30 ч о Ч
20
10
2013 2014 2015 2016 2017 Год
—О--доля граждан за чертой «относительной бедности»
—■--доля граждан за чертой прожиточного минимума
< >
Рис. 4. Среднесрочное изменение доли граждан, имеющих доходы ниже величины прожиточного минимума и доходы меньше величины «относительной бедности» (менее 60% от среднедушевого медианного дохода)
в России в 2013-2017 гг. [12]
7. Сравнительный анализ динамики уровня бедности в России, рассчитанной по методикам «прожиточного минимума» и «относительной бедности»
Комплексная и сбалансированная оценка уровня бедности в России возможна в случае сопоставления показателей абсолютной и относительной бедности. Результаты подобного анализа приведены в табл. 10 и на рис. 4.
Динамика показателей «относительной бедности» ограничена 2013—2017 гг., поскольку в более ранние периоды они не рассчитывались Федеральной службой государственной статистики. Однако даже анализ данных за такой ограниченный период времени позволяет сделать определенные выводы. Объем денежного дохода, формирующий черту «относительной бедности» в 2013—2017 гг., примерно в 1,5 раза был выше уровня прожиточного минимума. Кроме того, относительная доля населения с доходами менее 60% от среднего медианного за тот же период была больше относительной доли населения с доходами ниже величины прожиточного минимума в 2—2,5 раза. Причем в 2017 г. относительная доля населения с доходами ниже черты относительной бедности сократилась на 0,5%, в то время как доля населения с доходами ниже прожиточного минимума, напротив, увеличилась на 2,4%.
Следует также отметить, что, по данным Института социологии РАН, в 2013 г. примерно 25% населения России находилось хотя бы на одной степени депривации, т. е. за чертой бедности согласно упоминавшемуся выше де-привационному подходу [23]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что реальный уровень бедности в нашей стране выше официального, рассчитываемого на основе величины прожиточного минимума.
Наличие данных по доле населения России с доходами за чертой «относительной бедности» позволяет провести дополнительное сравнение уровня бедности в России со странами Европейского союза. Результаты этого сравнения представления в табл. 11.
Как видно из табл. 11, численность населения с доходами ниже величины «относительной бедности» в России находится примерно на сопоставимом уровне со странами Прибалтики и Восточной Европы и более чем в 1,5 раза выше, чем в наиболее развитых странах Западной Европы. При этом черта относительной бедности в России все равно заметно ниже, чем во всех странах Евросоюза.
Выводы и предложения
1. Существующая в настоящий момент в России методика оценки уровня бедности не позволяет в полной мере оценить масштабы и
Доля населения с доходами ниже черты «относительной бедности» и значение «черты бедности» в
странах ЕС и России в 2016 г.1
Страна Доля населения с доходами за чертой «относительной бедности», % к общей численности населения Значение черты бедности, евро
Чехия 13,3 4703
Финляндия 16,6 14 190
Нидерланды 16,7 13 640
Дания 16,7 17 199
Австрия 18,0 14 217
Словакия 18,1 4171
Франция 18,2 13 028
Швеция 18,3 15 098
Словения 18,4 7396
Германия 19,7 12 765
Люксембург 19,8 20 291
Мальта 20,1 8143
Бельгия 20,7 13 377
Польша 21,9 3530
Великобритания 22,2 12 682
Ирландия 24,2 13 444
Эстония 24,4 5187
Россия 25,1 186
Португалия 25,1 5269
Венгрия 26,3 2861
Кипр 27,7 8412
Хорватия 27,9 3435
Испания 27,9 8209
Латвия 28,5 3819
Италия 30,0 9748
Литва 30,1 3387
Греция 35,6 4500
Румыния 38,8 1469
Болгария 40,4 1891
Источники: [12; 20].
структуру этого социального явления. Необходима разработка комплексного подхода к оценке уровня бедности, который учитывает как абсолютные показатели потребления минимального потребительского набора, так и относительный уровень бедности.
2. Состав потребительской корзины, на основании которой рассчитывается размер прожиточного минимума, по целому ряду позиций существенно отклоняется от рациональных норм потребления пищевых продуктов, рекомендованных Министерством здравоохранения. Необходимо приведение состава потребительской корзины в соответствие с рекомендованными Минздравом рациональными нормами питания. Несбалансированный с учетом рекомендаций экспертов Всемирной организации здравоохранения и национально-
1 Значение черты бедности по России рассчитано делением величины прожиточного минимума, согласно данным Росстата, на среднегодовой курс рубля к евро, согласно официальным данным Банка России.
го министерства здравоохранения состав потребительской корзины не только искажает показатель реальной бедности в России, но и создает угрозу повышения уровня смертности в стране.
3. Необходим постоянный расчет уровня так называемой «относительной бедности». Имеющиеся данные Росстата по уровню «относительной бедности» показывают, что граждан за чертой «относительной бедности» в 2—2,5 раза больше, чем за чертой прожиточного минимума. Показатели, касающиеся «относительной бедности», должны учитываться в системе социальных показателей экономической безопасности и при выполнении федеральным правительством национальной цели по снижению уровня бедности в России в 2 раза к 2024 г.
4. Для снижения уровня бедности необходима разработка многоступенчатой системы адресной поддержки социально незащищенных групп населения, полномочия и ресурсы для реализации которой должны быть адекватно
распределены между всеми уровнями власти — федеральным, региональным и муниципальным, с учетом существующего уровня дифференциации регионов по доходам населения [24; 25].
5. Главный системообразующий фактор для достижения национальной цели по снижению уровня бедности в 2 раза — формирование новой модели экономического развития, обеспечивающей высокие темпы экономического роста и создание новых высокотехнологичных и высокооплачиваемых рабочих мест, что, в свою очередь, приведет к росту реальных доходов населения и радикальному снижению уровня бедности.
Литература
1. О Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года: Указ Президента Российской Федерации от 13 мая 2017 г. № 208 // Официальный сайт Президента России. URL: http://kremlin.ru/acts/bank/41921 (дата обращения: 03.07.2018).
2. О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года: указ Президента Российской Федерации от 7 мая 2018 г. № 204. [Электронный ресурс]. URL: http://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/ 71837200/ (дата обращения: 03.07.2018).
3. Президент подписал указ «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года» // Официальный сайт Президента России. URL: http://www.kremlin. ru/events/president/news/57425 (дата обращения: 03.07.2018).
4. Цветков В. А., Янкаускас К. С. Человеческий капитал и связанные с его развитием возможности и риски для модернизации и экономической безопасности России // Модернизация и экономическая безопасность России. Т. 3 / ред. Н. Я. Петраков. М.; СПб.: Нестор-История, 2012. С. 538-562.
5. Alchian A. A. Uncertainty, Evolution and Economic Theory // Journal of Political Economy. 1950. Vol. 58, Ко. 3. P. 211-221.
6. Ткачев И., Могилевская А., Фейнберг А. История повторяется: как исполнялись главные поручения Путина в экономике. [Электронный ресурс]. URL: https://www.rbc.ru/economics/20/03/2018/5aaf9 7059a79473279c2effc (дата обращения: 03.07.2018).
7. Цветков В. А. Итоги и перспективы развития национальной экономики // Проблемы рыночной экономики. 2017. № 3. С. 4-13.
8. 10 лет Содружества Независимых Государств (1991-2000): стат. сб. М.: Статком. СНГ, 2001. 797 с.
9. 20 лет Содружеству Независимых Государств. 1991-2010: стат. сб. / гл. ред. Соколин В. Л. и др. М.: Статком. СНГ, 2011. 512 с.
10. 25 лет Содружеству Независимых Государств. 1991-2015: стат. сб. / гл. ред. Соколин В. Л. [и др.]. М.: Статком. СНГ, 2016. 496 с.
11. Содружество Независимых Государств в 2017 году: стат. ежегодник. М.: Статком. СНГ, 2018. 617 с.
12. Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики. URL: http://www.gks.ru (дата обращения: 03.07.2018).
13. Цветков В. А., Зоидов К. Х., Лапин А. В., Кобил х Ш. К. Внешнеторговый оборот Российской s Федерации со странами ЕАЭС: анализ первых ре- 0 зультатов и тенденции правового администриро- g вания // Экономика и управление. 2018. № 1 v (147). С. 4-24. ™
14. Цветков В. А., Степнов И. М., Ковальчук Ю. А., ^ Зоидов К. Х. Динамика развития экономических ^ систем / под ред. В. А. Цветкова. М.: ЦЭМИ РАН « / ИПР РАН, 2016. 380 с. Sí
15. О потребительской корзине в целом по Россий- ^ ской Федерации: Федеральный закон от 3 декабря ш 2012 г. № 227-ФЗ. [Электронный ресурс]. URL: 5 http: //www.consultant .ru/document/cons_doc_L AW_ £ 138547/ (дата обращения: 03.07.2018). ^
16. Об утверждении Рекомендаций по рациональным з нормам потребления пищевых продуктов, отвеча- Í ющих современным требованиям здорового пита- < ния: Приказ Министерства здравоохранения н Российской Федерации от 19 августа 2016 г. < № 614. [Электронный ресурс]. URL: http://www. garant.ru/products/ipo/prime/doc/71385784/ (дата обращения: 03.07.2018).
17. Рацион, питание и предупреждение хронических заболеваний: доклад Совместного консультативного совещания экспертов ВОЗ/ФАО (Женева, 20 января — 1 февраля 2002 г.). Женева: Всемирная организация здравоохранения, 2003. 196 с.
18. Нельсон Р.Р., Уинтер С. Дж. Эволюционная теория экономических изменений. М.: Финстат ин-форм, 2000. 474 с.
19. Мэнкью Н., Тейлор М. Макроэкономика. 2-е изд., перераб. и доп. СПб.: Питер, 2016. 560 с.
20. Eurostat. [Электронный ресурс]. URL: https:// ec.europa.eu (дата обращения: 03.07.2018).
21. Townsend P. Poverty in the United Kingdom: A Survey of the Household Resources and Standard of Living. Harmondsworth: Penguin, 1979. 1216 p.
22. Levitt T. Globalisation of Markets // Buzzel R. D., Quelch J. A., Bartllet C. A. (eds.). Global Marketing Management: Cases and Readings 3rd ed. N. Y.: Addison-Wesley Publishing Company, 1995. P. 1029.
23. Бедность и бедные в современной России / под ред. М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой. М.: Весь мир, 2014. 304 с.
24. Зоидов К. Х., Янкаускас К. С. Формирование эффективной модели регулирования финансово-бюджетных отношений между федеральным и региональными уровнями в условиях интеграции и нестабильности: ч. I // Региональные проблемы преобразования экономики. 2016. № 3 (65). С. 114-128.
25. Зоидов К. Х., Янкаускас К. С. Формирование эффективной модели регулирования финансово-бюджетных отношений между федеральным и региональными уровнями в условиях интеграции и нестабильности: ч. II // Региональные проблемы преобразования экономики. 2016. № 4 (66). С. 82-94.
References
1. On the Strategy of economic security of the Russian Federation for the period up to 2030. Decree of the President of the Russian Federation of May 13, 2017 No. 208. Official website of the President of Russia. Available at: http://kremlin.ru/acts/ bank/41921. Accessed 03.07.2018. (in Russ.).
2. On the national goals and strategic objectives of the development of the Russian Federation for the o period up to 2024. Decree of the President of the g Russian Federation of May 7, 2018 No. 204. v Available at: http://www.garant.ru/products/ipo/ ™ prime/doc/71837200/. Accessed 03.07.2018. (in jE Russ.).
^ 3. The President signed the Decree "On the national goals and strategic objectives of the development of a- the Russian Federation for the period up to 2024". ^ Official website of the President of Russia. Available w at: http://www.kremlin.ru/events/president/ 5 news/57425. Accessed 03.07.2018. (in Russ.). £ 4. Tsvetkov V. A., Yankauskas K. S. Chelovecheskiy kapital i svyazannyye s ego razvitiyem vozmozhnosti 3 i riski dlya modernizatsii i ekonomicheskoy bez-lo opasnosti Rossii [Human capital and the opportunities
< and risks associated with its development for the h modernization and economic security of Russia].
< In: Modernizatsiya i ekonomicheskaya bezopasnost' Rossii. T. 3 [Modernization and economic security of Russia. Vol. 3]. Moscow; St. Petersburg: Nestor-Istoriya Publ., 2012, pp. 538-562.
5. Alchian A. A. Uncertainty, evolution and economic theory. Journal of Political Economy, 1950, vol. 58, no. 3, pp. 211-221.
6. Tkachev I., Mogilevskaya A., Feynberg A. History repeats itself: how Putin's main assignments in the economy were fulfilled. Available at: https://www. rbc.ru/economics/20/03/2018/5aaf97059a7947327 9c2effc. Accessed 03.07.2018. (in Russ.).
7. Tsvetkov V. A. Itogi i perspektivy razvitiya nat-sional'noy ekonomiki [Results and prospects of the national economy development]. Problemy rynochnoy ekonomiki, 2017, no. 3, pp. 4-13.
8. 10 let Sodruzhestva Nezavisimykh Gosudarstv (1991-2000): stat. sb. [10 years of the Commonwealth of Independent States (1991-2000): Stat. coll.]. Moscow: CIS Statistical Committee, 2001. 797 p.
9. 20 let Sodruzhestvu Nezavisimykh Gosudarstv (1991-2010): stat. sb. [20 years of the Commonwealth of Independent States (1991-2010): Stat. coll.]. Moscow: CIS Statistical Committee, 2011. 512 p.
10. 25 let Sodruzhestvu Nezavisimykh Gosudarstv (1991-2015): stat. sb. [25 years of the Commonwealth of Independent States (1991-2015): Stat. coll.]. Moscow: CIS Statistical Committee, 2016. 496 p.
11. Sodruzhestvo Nezavisimykh Gosudarstv v 2017 godu: stat. ezhegodnik [Commonwealth of Independent States in 2017: Stat. yearbook]. Moscow: CIS Statistical Committee, 2018. 617 p.
12. Official website of the RF Federal State Statistics Service. Available at: http://www.gks.ru. Accessed 03.07.2018. (in Russ.).
13. Tsvetkov V. A., Zoidov K. Kh., Lapin A. V., Kobil Sh. K. Vneshnetorgovyy oborot Rossiyskoy Federatsii so stranami EAES: analiz pervykh rezul'tatov i tendentsii pravovogo administrirovaniya [Foreign trade turnover between Russian Federation and EEU countries: Analysis of the first results and trends in regulatory management]. Ekonomika i upravleniye, 2018, no. 1 (147), pp. 4-24. DOI: 10.33051/19981627-2018-1-4-24.
14. Tsvetkov V. A., Stepnov I. M., Koval'chuk Yu. A., Zoidov K. Kh. Dinamika razvitiya ekonomicheskikh system [Dynamics of economic systems development].
Moscow: Central Economics and Mathematics Institute of RAS; Institute of Market Problems of RAS, 2016. 380 p.
15. On the consumer basket of the Russian Federation in general. Federal Law of December 3, 2012 No. 227-FZ. Available at: http://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_138547/. Accessed 03.07.2018. (in Russ.).
16. On approval of Recommendations on rational norms of food consumption that meet modern requirements for healthy nutrition. Order of the Ministry of Health of the Russian Federation of August 19, 2016 No. 614. Available at: http://www.garant.ru/ products/ipo/prime/doc/71385784/. Accessed 03.07.2018. (in Russ.).
17. Diet, nutrition and the prevention of chronic diseases. Report of a joint WHO/FAO expert consultation. Geneva: World Health Organization, 2003. 149 p. Available at: https://apps.who.int/iris/ bitstream/handle/10665/42665/WH0_TRS_916. pdf?ua=1
18. Nelson R. R., Winter S. G. An evolutionary theory of economic change. Cambridge, MA: Harvard Univ. Press; 1990. 400 p. (Russ. ed.: Nelson R. R., Winter S. G. Evolyutsionnaya teoriya ekonomicheskikh izmeneniy. Moscow: Finstatinform Publ., 2000. 474 p.).
19. Mankiw N. G., Taylor M. P. Macroeconomics. An-dover: Cengage Learning EMEA Publ., 2014. 528 p. (Russ. ed.: Mankiw N. G., Taylor M. P. Mak-roekonomika. St. Petersburg: Piter Publ., 2016. 560 p.).
20. Eurostat official website. Available at: https:// ec.europa.eu. Accessed 03.07.2018.
21. Townsend P. Poverty in the United Kingdom: A survey of the household resources and standard of living. Harmondsworth: Penguin, 1979. 1216 p.
22. Levitt T. Globalisation of markets. In: Buzzel R. D., Quelch J. A., Bartllet C. A., eds. Global marketing management: Cases and readings. 3rd ed. Reading, MA: Addison-Wesley Publ. Co., 1995, pp. 10-29.
23. Gorshkov M. K., Tikhonova N. E., eds. Bednost' i bednyye v sovremennoy Rossii [Poverty and the poor in modern Russia]. Moscow: Ves' mir Publ., 2014. 304 p.
24. Zoidov K. Kh., Yankauskas K. S. Formirovaniye effektivnoy modeli regulirovaniya finansovo-byudzhetnykh otnosheniy mezhdu federal'nym i regional'nymi urovnyami v usloviyakh integratsii i nestabil'nosti. Chast' I [Forming an effective model of regulation of financial-budgetary relations between the federal and regional levels in the conditions of integration and instability. Part 1]. Regional'nyye problemy preobrazovaniya ekonomiki, 2016, no. 3 (65), pp. 114-128.
25. Zoidov K. Kh., Yankauskas K. S. Formirovaniye effektivnoy modeli regulirovaniya finansovo-byud-zhetnykh otnosheniy mezhdu federal'nym i regio-nal'nymi urovnyami v usloviyakh integratsii i nestabil'nosti. Chast' II [Forming an effective model of regulation of financial-budgetary relations between the federal and regional levels in the conditions of integration and instability. Part 2]. Regional'nyye problemy preobrazovaniya ekonomiki, 2016, no. 4 (66), pp. 82-94.
