CC BY
141
УДК 337
А.П. Кузькин *
МОДЕЛИРОВАНИЕ ОППОРТУНИСТИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ МЕНЕДЖМЕНТА ПРЕДПРИЯТИЙ КАК ФАКТОР СНИЖЕНИЯ ТРАНСАКЦИОННЫХ ИЗДЕРЖЕК
В статье рассматривается проблема корпоративного мошенничества — одной из самых сложных для расследования, опасных по своим масштабам и тяжелых по своим последствиям для современного бизнеса разновидностей экономических преступлений. Рассматриваются тенденции, динамика и разбираются наиболее сложные виды данных преступлений. Используются конкретные примеры из практики отечественных и зарубежных фирм. Автор предлагает систему мер расследования, предупреждения и профилактики данных злоупотреблений. Используется обширный статистический материал.
Ключевые слова: корпоративное мошенничество, экономические преступления, «беловоротничковая преступность», присвоение активов, взяточничество и откаты, коррупция, искажение отчетности, трансакционные издержки, оппортунистическое поведение работников, аудит управления.
В экономической науке все более широкое применение получает категория трансакционных издержек. Данная категория является достаточно новой и, одновременно, часто применяемой. Она представляет собой ключевую категорию новой институциональной теории. Ее появление — результат углубления знаний о закономерностях экономического поведения.
При анализе хозяйственных процессов используется несколько моделей человеческого поведения. Классическая школа использует модель «Homo economicus» — человека экономического, который действует на принципе полной рациональности. Данный принцип — это теоретическое допущение, предполагающее, что хозяйствующий субъект имеет в своем распоряжении всю необходимую информацию и добивается максимального результата при минимальных затратах. Важное значение в гипотезе полной рациональности придается утверждению об обладании всеми участниками рынка полной, достоверной, неискаженной информации. Прозрачность информации гарантирует невозможность улучшения собственного благосостояния за счет нарушения законных интересов деловых партнеров. Источник прибыли — собственная эффективная экономическая деятельность, а источник убытков, соответственно, — собственные ошибки и просчеты.
Однако с 1950-х годов в экономической науке стали разрабатываться более реалистичные модели. Герберт Саймон предложил концепцию ограниченной рациональности, которая подразумевает, что «человек хозяйствующий» сознательно стремится к достижению наилучшего варианта действий, однако не имеет
* © Кузькин А.П., 2011
Кузькин Алексей Петрович (professor54@mail.ru), кафедра экономики Самарского государственного университета, 443011, Российская Федерация, г. Самара, ул. Акад. Павлова, д. 1.
всей полноты информации. В связи с этим решения принимаются на основе неполной, ограниченной информации. Центром исследования проблемы экономического поведения стала процедура поиска в данных неидеальных условиях удовлетворительного результата и определение факторов, усложняющих данную процедуру, искажающих или скрывающих информацию.
В реальной жизни хозяйствующие субъекты стремятся максимизировать свой доход не только за счет рациональной организации собственного производства, но, нередко, за счет ущемления прав деловых партнеров. Поэтому в реальном деловом мире предприниматель несет издержки, связанные не только с эффективной организацией производства товаров и услуг (расходы на сырье, материалы, оплата труда и т. п.), но и с сопутствующими затратами, которые, строго говоря, не отвлекают ресурсы от их прямого назначения. Последний вид затрат и получил название трансакционных издержек. Данный термин был введен в экономическую науку американским экономистом, лауреатом Нобелевской премии Рональдом Коузом в работе «Природа фирмы» (1937 г.)
К данным издержкам относят издержки поиска информации, издержки заключения хозяйственного договора (контракта), издержки измерения, издержки спецификации и защиты прав собственности. К предмету нашего исследования непосредственное отношение имеют издержки оппортунистического поведения. Английское слово «opportunity» переводится как «удобный случай, благоприятная возможность». Оппортунистическое поведение означает использование удобных возможностей для извлечения доходов посредством обмана, сокрытия или искажения информации от деловых партнеров или собственников предприятия. Американский экономист О. Уильямсон определил такие действия как «просчитанные усилия по сбиванию с правильного пути». Для снижения или нейтрализации оппортунистических издержек необходимы дополнительные затраты. Трансакционные издержки постоянно сопутствуют предпринимательской деятельности. Дж. Стиглер обоснованно сравнивал их с силами трения в физике. Если бы такие издержки отсутствовали, то деловой оборот значительно ускорился и упростился.
Следует отметить, что существует устойчивая тенденция роста объема данных издержек. Норт и Уоллис провели измерение размера трансакционных издержек в экономике США и установили, что использование ресурсов частного и государственного сектора на покрытие данных издержек, измеренное в долях ВНП, выросло с приблизительно одной четверти валового продукта в 1870 году до половины ВНП в 1970 года [1]. Причем авторы измеряли только специализированные трансакционные ресурсы, которые расходуются на оплату услуг фирм, продающих трасакционные услуги, и не измеряли те издержки, которые самостоятельно возмещают индивиды и фирмы.
Теория трансакционных издержек легла в основу институционального похода к изучению природы фирмы. Данный подход, в отличие от технологического, центральной проблемой изучения фирмы считает не технические возможности максимизации прибыли, а объяснение феномена возникновения фирмы. Фирма рассматривается как способ выведения отдельных экономических отношений из-под влияния стихийных рыночных отношений и нейтрализации связанных с ними трансакционных издержек. Данные отношения становятся объектом прямого внутрифирменного управления. Экономическая теория рассматривает два основных способа координации хозяйственных действий: иерархия и рынок. Рыночная стихия предполагает взаимодействие, основанное на ценовых сигналах. Хозяйственные же отношения, перешедшие под влияние фирмы, начинают
регулироваться иерархической системой. Надежность отношений, выведенных из сферы стихийности, неопределенности, нестабильности в сферу организованности, стабильности, иерархии, повышается. Высшей стадией экономической надежности в коммунистическом проекте предполагалось хозяйство, построенное по ленинской модели «одной конторы, одной фабрики». Однако процесс глобального укрупнения имеет свои разумные пределы. Проект «одной конторы» является нереалистичным.
Фирма позволяет минимизировать трансакционные издержки. На место независимых поставщиков приходят наемные исполнители. Особенно наглядно такая цель просматривается в вертикально интегрированных компаниях, где разные звенья одного технологического процесса связаны между собой не рыночными отношениями купли-продажи и не ценовыми сигналами, а обязательными, прямыми директивами. Движение ресурсов направляется не рынком, а собственником или назначенными им менеджерами. Фирма как институт существует для снижения неопределенности экономических отношений и минимизации тран-сакционных издержек.
Однако, переводя часть рыночных отношений в разряд внутрифирменных и минимизируя тем самым, по выражению Коуза, «издержки использования ценового механизма», фирма сталкивается с наращиванием внутренних трансакци-онных издержек. «Силы трения» действуют не только на рынке, но и внутри предприятия. Внутри иерархии издержки появляются вследствие бюрократических сложностей, трудностей контроля и координации операций фирмы крупного размера, проблем обмена информацией между подразделениями и необходимостью обеспечения согласованности их действий. Наконец, увеличиваются издержки, связанные с «отлыниванием», ненадлежащим исполнением персоналом своих обязанностей как вследствие возрастающего при укрупнении предприятия и усиления специализации труда наемных работников отчуждения последних от результатов своего труда, так и вследствие оппортунистического поведения работников, стремящихся удовлетворить личные интересы за счет фирмы. Рост данных издержек является одним из основных факторов появления и развития отрицательного эффекта увеличения масштаба производства
Увеличение объема трансакционных издержек может быть таким значительным, что они могут стать преградой для дальнейшего расширения предприятия. Основное открытие, которое Р. Коуз впервые сформулировал в своей классической статье 1937 года, состоит в том, что фирма «начинает играть роль в экономической системе, когда можно организовать внутрифирменные трансакции с издержками меньшими, нежели те, что пришлось бы нести при осуществлении тех же трансакций на рынке. Предел размеру фирмы ставится тогда, когда масштаб ее операций увеличивается до такой степени, что издержки организации дополнительных трансакций внутри фирмы превышают издержки проведения тех же трансакций на рынке» [2]. Эффективное регулирование процесса минимизации внутрифирменных трансакционных издержек превращается таким образом в одно из основных условий развития предприятий и расширения масштабов их деятельности.
Важнейшим элементом внутрифирменных издержек являются издержки поведения. Теория фирмы использует два ключевых допущения при анализе поведения работников. Первое допущение предполагает, что люди — экономические агенты — изначально, преднамеренно стремятся действовать рационально, однако эта рациональность ограничена. Всеобъемлющая контрактация (даже при наличии конфиденциальной информации) невозможна ни в какой форме.
Второе допущение, имеющее непосредственное отношение к теме нашего исследования, состоит в том, что работники фирмы имеют склонность к оппортунизму, то есть к глубоко укорененному стремлению к обеспечению личной выгоды, не гнушаясь при этом использовать активы предприятия-работодателя. Х. Харт обоснованно пишет о том, что «ни осознание собственных долгосрочных интересов, ни сила соображений личного престижа не присущи в одинаковой степени всем людям. Временами у каждого возникает искушение отдать предпочтение собственным сиюминутным интересам. Санкции необходимы не как нормальный побудительный мотив к послушанию, а как гарантии, что те, кто готов добровольно подчиниться, не окажутся жертвами тех, кто к этому не готов» [3, р. 193].
Скотт Мастен, рассматривая вопрос о правовых основаниях фирмы, дополняет аргументацию Коуза в пользу того, что внутри предприятий применяются альтернативные рыночным методы координации хозяйственных связей, которые должны обладать большей по сравнению с рыночными степенью административной власти и гибкостью управления. Исследования Коуза обоснованно подвергались критике из-за неопределенности источника преимуществ внутрифирменного регулирования, неясности источника возможностей административной власти по эффективному направлению движения ресурсов и управлению деятельности наемного персонала.
Коуз не давал ответа на вопрос о том, почему со стороны наемных работников внутри фирмы размеры проявления нечестности, искажения информации и других форм оппортунистического поведения должны быть меньше, чем со стороны независимых агентов. Каков механизм обеспечения большей лояльности персонала по сравнению с поведением независимых партнеров по рыночным отношениям? Почему один и тот же человек, занимаясь собственным бизнесом, проявляет больший оппортунизм по сравнению с той ситуацией, когда он же входит в штат предприятия, становясь наемным работником?
Ведь если бы фирма не могла обеспечить действие такого дифференцированного механизма ответственности и рыночные трансакционные издержки были бы равны или, тем более, ниже, чем внутрифирменные, то существование такого института, как фирма, не имело бы достаточного рационального обоснования. Демсец обоснованно пишет о том, что «фирмообразная структура проигрывает тогда, когда преимущества внутреннего контроля оппортунизма перевешивают преимущества осуществления такого контроля посредством рынков, т. е. рынок предпочитают фирменной организации тогда, когда последняя предпочтительна» [2, с. 252].
Институционально-правовая основа фирмы создается как разницей в методах обеспечения обязательств, так и содержанием, объемом обязательств перед предприятием, которые характерны для внешних агентов, с одной стороны, и для наемных работников — с другой. Если власть собственника, обеспеченность выполнения его распоряжений базируется только на угрозе увольнения, то ответственность персонала мало чем отличается от ответственности независимого делового партнера, которому угрожает схожее прекращение контрактных отношений. В этом случае отсутствует заметная разница между трансакциями использования наемного труда и трансакциями использования рыночного обмена.
Механизм преодоления внутреннего оппортунизма должен включать компенсации в пользу администрации за убытки, понесенные нанимателем из-за халатности или неправомерных действий работников. Причем оппортунизм работника и, соответственно, понятие ущерба имеет свои особенности. Понятие допус-
тимого поведения наемного персонала и внешних партнеров не совпадают. Так, например, рыночный партнер, приглашающий на работу менеджера из компании — коммерческого партнера, не совершает ничего предосудительного и не несет ответственности. Схожие же действия работника, побуждающего коллег к смене места работы, наносят ущерб фирме-работодателю, и наказание за такие действия выглядит обоснованным, логичным. Та же разница существует, к примеру, в применении важной бизнес-информации. Независимый, рыночный партнер может использовать в своих интересах благоприятные возможности в ходе реализации контракта. Работник же предприятия обязан быть «продолжением» воли и интересов нанимателя. Он должен использовать благоприятные конъюнктурные возможности только для максимизации прибыли фирмы и не имеет права использовать их в своих интересах. Единственным источников его доходов при осуществлении коммерческих проектов фирмы-работодателя может быть только вознаграждение со стороны нанимателя. Если в круг обязанностей внешнего партнера входит только добросовестное исполнение контрактных обязательств, то работник фирмы должен активно стремиться к поиску дополнительных возможностей для увеличения доходов предприятия.
Необходимым фундаментом фирмы и фактором экономии трансакционных издержек является наличие правового механизма, который четко определяет стандарты, правила, нормативы внутрикорпоративного поведения (включающего процедуру наказания персонала) в виде соответствующего нормативного акта, который, по нашему мнению, мог бы быть оформлен в виде Корпоративного кодекса. Данный кодекс должен учитывать особенности ответственности персонала и обеспечивать активизацию его усилий на максимизации прибыли фирмы. Нельзя не согласиться с тем, что «независимый подрядчик обычно имеет четко оговоренные обязательства, предусмотренные контрактом. Если контракт не требует определенных действий, то независимый подрядчик и не обязан их осуществлять, тогда как в случае менеджеров корпорации более существенную роль играет открытость перечня обязанностей, налагаемых в соответствии с законом... По поводу обязанности менеджера оправдывать доверие вполне допустимо трактовать прецедентное право в таком духе, что на менеджера возлагается позитивная, не ограниченная рамками предписаний обязанность максимизировать благосостояние бенефициаров» [4, р. 73]. Собственники предприятий должны иметь действенные правовые инструменты, обеспечивающие активное, эффективное поведение персонала.
Разработка соответствующего кодекса, включающего новые правила найма, дополнительные санкции и расширенное понятие добросовестного поведения персонала, выходит за рамки традиционного законодательства о труде и требует совместной законотворческой деятельности бизнеса, правоведов, экономистов, представителей исполнительной и законодательной власти. К сожалению, формирование правового обеспечения дополнительной ответственности персонала находится в начальной стадии, что существенно сокращает возможности для сбалансированного регулирования процессов обеспечения эффективного поведения наемных работников, а также выявления и наказания случаев проявления внутрифирменного оппортунистического поведения.
Нельзя говорить даже о достаточном теоретическом обосновании данной законодательной инициативы. Понятие дополнительной ответственности персонала не входит во многие определения трансакционных издержек, которые используются в отечественной экономической литературе. Довольно часто трансакци-онные издержки связываются только с процессом обмена правами собственности между индивидами и видами деятельности, имеющими отношение к этому
обмену [5, с. 108]. А. Олейник определяет трансакционные издержки как «связанные с обменом и защитой правомочий» [6, с. 133], А. Шаститко считает, что «трансакция означает обмен правами собственности или правами на какую-либо деятельность (свободами)» [7, с. 69].
На наш взгляд, подобные определения не учитывают необходимость обеспечения не только простого исполнения нормативных обязательств, но и создания условий для стимулирования активного поиска наилучшего, эффективного варианта достижения определенных контрактом, соглашением целей. Эффективная деятельность означает не только выполнение установленного круга обязанностей, исполнение правовых предписаний, но и проявление инициативы в выборе наиболее рациональных способов исполнения контракта. Особое значение это имеет для внутрифирменных трансакций.
В связи с вышеизложенным мы полагаем, что трансакцию следует определить как обмен правами собственности или услугами (деятельностью), связанный с издержками, необходимыми для обеспечения эффективного, полного исполнения обязанностей по контракту (включая договор найма рабочей силы). Причем необходимость обеспечения механизма стимулирования эффективного выполнения контракта (выходящего за рамки простого исполнения оговоренных прав и обязанностей) распространяется не только на внутрифирменные отношения. Фирма должна разрабатывать и использовать механизм, создающий у рыночных партнеров заинтересованность в поиске наилучших способов исполнения контрактных обязанностей. Применение такого механизма, естественно, связано с дополнительными трансакционными издержками, которые, при этом, должны окупить себя. Ведь только наличие такого механизма может обеспечить переход от простого выполнения контрактных обязательств к совместному стремлению достижения наилучшего результата как в области рыночных отношений, так и в сфере внутрифирменных взаимодействий. Трансакция должна создавать стимулы к трудолюбию, инициативе, а не только к добросовестной исполнительности.
Однако мировая и отечественная практика предпринимательства показывает, что, к сожалению, задача обеспечения добросовестного выполнения контрактных обязательств еще далека от своего решения. Острой проблемой остается недобросовестность, оппортунизм персонала фирм. Особое значение это имеет для российского бизнеса.
Ликвидация системы государственного планового регулирования экономики в нашей стране открыла широкие просторы для предпринимательской деятельности. Однако при этом возникли новые трудности и проблемы. Одним из существенных факторов, снижающих эффективность бизнеса в России и стимулирующих рост внутрифирменных трансакционных издержек, стало корпоративное мошенничество — преступное посягательство на активы фирм, осуществляемое собственными работниками предприятий.
Общепризнанным показателем распространенности данного вида преступлений являются исследования компании Ргюе»а1егкошеСоорег8 (Р»С), осуществляемые раз в два года. Данная работа проводится с 2003 г. и ее результаты показывают устойчивую тенденцию роста экономических преступлений в нашей стране. Так, если в 2007 г., по данным опросов, жертвами экономических преступлений стали 59 % российских компаний [8, с. 52], то в 2009 г. — уже 71 %. Россия занимает непочетное первое место по «экономической криминализации», обогнав на несколько процентов Кению (67 %) и ЮАР (62 %) и превысив более чем в два раза среднемировой показатель — в целом в мире с экономическими преступлениями столкнулись руководители 30 % компаний, а в Центральной и
Восточной Европе — 34 %. Следует отметить положительную среднемировую динамику — снижение числа потерпевших ущерб компаний за последние два года на 13 %. У 47 % российских компаний, пострадавших от данных правонарушений, ущерб от мошеннических действий превысил 1 млн долл. Масштабы деятельности отечественных «расхитителей капиталистической собственности» заметно превышают «достижения» зарубежных «коллег». Нанести ущерб размером более 1 млн долл. смогли в среднем по миру только 17 % компаний [9, с. 16]. Треть экономических преступлений против бизнеса совершается работниками компаний-жертв.
Следует иметь в виду, что исследование проводилось только в компаниях, входящих в число крупнейших в своих странах и ведущих легальную деятельность. Достоверная оценка размеров преступной деятельности сотрудников средних и малых фирм, а также предприятий, находящихся в сфере теневой экономики, пока практически невозможна. Однако с большой долей уверенности можно утверждать, что масштабы мошенничества на этих предприятиях еще выше.
По оценкам специалистов США, ежегодно ущерб компаний от разного рода мошенничества составляет 400 млрд долл. Около трети этих потерь возникает из-за воровства собственных работников предприятий [10, с. 20].
Общий уровень честности населения повсеместно снижается. Каждые трое из десяти постоянных работников ищут возможность что-то украсть, другие трое готовы украсть при появлении благоприятной возможности и лишь четверо из десяти останутся честными при любых обстоятельствах [11, с. 29].
Настоящая оценка реальных масштабов мошенничества в экономике России затруднена из-за значительного уровня латентности. Российские фирмы предпочитают не разглашать вскрытые факты злоупотребления и применяют в основном «внутренние», дипломатичные санкции. Российские собственники чаще, чем на Западе, ограничиваются отстранением от дел или вынесением выговоров. У нас реже увольняют, реже обращаются к уголовному преследованию. Хотя следует отметить тот факт, что по сравнению с периодом предыдущего исследования российские фирмы стали чаще увольнять проворовавшихся сотрудников и реже использовать перевод на другое место работы. Интересно, что в ходе первого исследования в 2005 г. в России не было «выявлено» ни одного случая корпоративного мошенничества. Это связано с тем, что представители компаний не захотели тогда говорить об этом.
Внутренние санкции носят несбалансированный характер. Неоправданная мягкость сочетается с чрезмерной жесткостью. Так, использование «внутренних» методов расследования, задержания и наказания руководством и службой безопасности «Евросети» в 2003 г. двух экспедиторов, похитивших у компании крупную партию мобильных телефонов на сумму 20 млн руб., привело к возбуждению в 2008 г. уголовного дела против тогдашнего владельца компании Е. Чич-варкина и нескольких его подчиненных.
Главная причина неприменения строгих карательных санкций по отношению к корпоративным мошенникам — это нежелание публично признать ошибки в кадровой политике. Ведь один из основных элементов мошенничества — доверие. Возможность его совершения создается при условии доступа сотрудника к распоряжению значительными материальными и финансовыми потоками. Наиболее крупный ущерб наносят высокопоставленные менеджеры, располагающие большими полномочиями и пользующиеся повышенным доверием собственников. Исследование, проведенное американской Ассоциацией дипломированных экспертов по вопросам мошенничества, показало, что число афер, со-
вершаемых менеджерами, в 16 раз превышает число мошенничеств со стороны рядовых работников [10, с. 80].
По данным международных исследований, портрет среднестатистического «оборотня в галстуке» выглядит следующим образом: мужчина в возрасте от 36 до 55 лет, являющийся либо генеральным директором, либо руководителем финансового департамента или коммерческой дирекции. Он облегчает корпоративную кассу на сумму минимум 1 млн евро в год и «попадается» не раньше чем через три года после начала своей деятельности [8, с. 55]. Считается, что публичное разоблачение такого мошенника неблагоприятно отразится на репутации фирмы. Кроме того, сказывается недостаток корпоративной солидарности — проявляется расчет на то, что тихо уволенный «деловой оборотень» может в дальнейшем поступить на работу к конкурентам и, используя отработанные схемы, причинить последним значительный ущерб.
В данном случае мы встречаемся с дополнительной иллюстрацией феномена разрушительного эффекта от синхронного применения выгодных, рациональных микростратегий, приводящих нередко к отрицательному макрорезультату. Данный эффект имеет важное значение в обострении циклического кризиса и проявляется, к примеру, в действии «парадокса бережливости». Преследуя узкокорпоративные цели, фирмы, получая достаточно небольшие, краткосрочные выгоды, несут значительные, долгосрочные издержки, связанные с общим ухудшением делового климата и снижением стандартов корпоративной этики.
Весной 2009 года Генеральная прокуратура РФ в ходе проверки выявила десятки эпизодов злоупотреблений в хозяйственной деятельности АвтоВАЗа. Было установлено, что само предприятие и его дочерние компании понесли ущерб в размере от 209,8 млн до 297,8 млн рублей [12, с. 2]. Однако менеджмент ОАО "АвтоВАЗ" за два года не попытался выявить виновных и вернуть выведенные из-под контроля предприятия активы. По большинству сомнительных сделок сроки исковой давности истекли и они уже не могут быть оспорены, а виновные не могут быть привлечены к уголовной ответственности.
К числу довольно редких случаев «выноса сора» можно отнести публичное оглашение данных о выдаче кредитов по фиктивным документам на общую сумму более 5 млрд руб. в Сбербанке России. Интересно, что данные нарушения были выявлены службой внутреннего контроля еще за год до публичного разглашения, однако были преданы огласке лишь после прихода в конце 2007 г. к руководству данным банком нового президента и председателя правления Г. Грефа. Причем руководители проштрафившихся отделений к этому моменту уже были уволены без лишнего шума.
В период начала рыночных реформ в России преобладало мнение о том, что хищения со стороны собственных, в основном рядовых, работников (так называемых «несунов») являются хроническим пороком «ничейной», государственной, советской собственности и будут изжиты естественным образом с утверждением собственности частной. Однако мошенничество со стороны работников предприятий лишь видоизменилось — оно вышло на более высокий уровень. Основной источник ущерба теперь — действия менеджеров среднего и высшего уровней. Россия здесь опять показывает свою специфику. По данным Р»С, 77 % экономических правонарушений в мире приходится на средний менеджерский состав и линейный персонал, тогда как в России лидируют топ — менеджеры (50 %).
Еще в начале ХХ века мир верил в формулу «Больше школ — меньше тюрем». Однако грамотные нарушают закон более изощренно и масштабно, чем неграмотные. Оптимизм российских реформаторов вызывал удивление. Ведь ко вре-
мени начала рыночных преобразований в РФ понятие «беловоротничковой» преступности уже прочно укрепилось во всем остальном мире. Правда, до конца Х1Х века ведущие криминологи утверждали, что преступность — извечная спутница бедности и если (вдруг!) закон преступал обеспеченный человек, то для объяснения этой «аномалии» привлекались такие доводы, как дурная наследственность, психические отклонения и т. п. Экономические преступления настолько не укладывались в традиционные представления, что часто оставались вне сферы уголовного преследования. Так, в Англии до 1799 года кражей считались лишь те действия, которые связаны со взломом, проникновением в чужой карман и т. д. Если же работодатель доверял служащему обналичить чек, а тот присваивал деньги, то привлечь последнего к ответственности было практически невозможно — ведь клерк присвоил то, что хозяин выдал ему добровольно.
Интересно то, что и общественность обычно не осуждала строго таких мошенников. Так, в 1824 г. в Англии был разоблачен банковский управляющий Генри Фонтлерой, который благодаря своим махинациям присвоил за 10 лет огромную по тем временам сумму в 250 тыс. фунтов (унция золота тогда стоила 4,25 фунта). Высший свет был возмущен не дерзостью преступления, а жестокостью приговора (смертная казнь). Это казалось просто невероятным и даже вызвало волну возмущения.
До конца 1990-х годов немецкие концерны на вполне законных основаниях могли использовать «откатные» схемы подкупа в отношении зарубежных чиновников и должностных лиц. Взятки, осуществленные в других странах, даже можно было легально списывать в Германии с налогов как «полезные вложения»! Ситуация изменилась только в 1999 г., когда была введена уголовная ответственность за дачу взяток ради получения заграничных заказов.
Отношение к деловой преступности радикально изменилось с началом Великой депрессии, когда именно такие «аномальные» злоупотребления стали одной из главных причин краха мировой экономики. Экономическое мошенничество заняло свое почетное место в классификации преступлений. Американский социолог и криминолог Эдвин Сазерленд в 1939 г. в своей книге ввел термин «бе-ловоротничковая преступность» и доказал, что преступность не является уделом жителей трущоб, что нарушение закона давно вошло в корпоративную культуру делового сообщества. К беловоротничковым ученый отнес «преступления, совершаемые уважаемым человеком с высоким социальным статусом, которые связаны с его профессиональной деятельностью». Данный термин успешно прижился и теперь к беловоротничковой преступности относят многочисленные правонарушения, совершаемые преступником с «высоким социальным статусом на своем рабочем месте», включая взятки, откаты, преднамеренное банкротство, искажения отчетности, загрязнение окружающей среды, недобросовестную рекламу, уклонение от налогов и т. п.
Через 70 лет после выхода книги «белые воротнички» не стали чище, корпоративная преступность видоизменилась, прибыль от теневых операций росла год от года. Правовое обеспечение и теоретические исследования недостаточны для решения данной проблемы. Необходимы конкретные методики выявления и профилактики данных действий, основанные на моделировании оппортунистического поведения персонала в форме корпоративного мошенничества.
Изобретательность мошенников не имеет границ. Внедряются новые модели оппортунистического поведения. Так, в печати описана комбинация, проведенная заместителем генерального директора одного российского машиностроительного завода вместе с финансовым директором и начальником ремонтной службы. Эта организованная группа продала вполне исправный дорогостоящий
металлообрабатывающий станок под видом (и по цене) металлолома подставной фирме. Месяц спустя тот же станок, слегка отремонтированный, почищенный, смазанный, подкрашенный и снабженный новыми документами, был выкуплен этим же предприятием «в связи с острой производственной необходимостью». Естественно, обратная покупка совершалась уже не по цене металлолома, а по цене, составляющей 60 % от стоимости такого же нового оборудования. Разница в цене металлолома и «нового» станка составила 1 млн долл и была благополучно поделена между соучастниками.
Обращаясь к наиболее распространенным видам корпоративных преступлений в наши дни, мы опять сталкиваемся с российской спецификой. По данным исследования Р»С, в России самым распространенным видом является присвоение активов — 64 % (44 % в 2007 г.), за ним следует взяточничество и коррупция — 48 % (34 %). А вот искажение отчетности (широко распространенное на Западе) имеет пока небольшую, хотя и растущую долю в 28 % (18 %).
Самым распространенным видом корпоративного мошенничества является воровство, то есть хищение денег или имущества (продукции, оборудования, запасных частей, сырья, полуфабрикатов и т. п.). Для совершения хищений применяется искусственное завышение расходов. Сотрудники фирмы в сговоре с подставными компаниями оплачивают фиктивные счета за непоставленные товары или за неоказанные услуги (или поставленные по завышенным ценам), не взыскивают выданные кредиты, завышают офисные или командировочные расходы, включают в платежные ведомости «мертвые души», завышают объемы ремонтных работ и расходы топлива, материалов. В сфере спортивного бизнеса практикуется завышение суммы уступки прав на контракт спортсмена и (или) завышение суммы оплаты его труда. Разница распределяется между менеджерами, селекционерами команд и самими спортсменами.
Одним из самых сложных для расследования методов незаконного вывода активов предприятий является сравнительно новая мошенническая схема с использованием векселей. Причем могут использоваться как поддельные, так и реальные векселя. Схема реализуется не путем подделки векселя, а через прокрутку в отчетности компании-жертвы данных настоящего векселя. Данная махинация не очень сложна в исполнении, но достаточно трудна для обнаружения. Цель незаконной операции — незаметный вывод реального векселя из собственности компании, присвоение подлинного, ликвидного векселя наемными менеджерами компании-работодателя. Вначале создается подставная, подконтрольная мошенникам компания, с которой заключается договор обмена векселей. Через подставную фирму-«однодневку» настоящая ценная бумага обменивается на копию реального ликвидного векселя (вексель-призрак). «Призрак» в дальнейшем перепродают с длительной рассрочкой (на несколько лет) уже в другую, тоже подставную, компанию, которая затем скрывается и не гасит задолженность. Ликвидный вексель «уплывает» из компании, а у предприятия остается лишь сомнительный должник, которому перепродана копия векселя. Обмен векселей, перепродажа, долг нужны для прикрытия присвоения векселя. Расходы по созданию подставных фирм незначительны и покрываются мошенническим доходом.
Схема работает достаточно эффективно. Как правило, собственники компаний спохватываются только тогда, когда в фирму приходит новый менеджер или главный бухгалтер, который обнаруживает сомнительный долг. Распутать схему будет сложно, поскольку по документам проходили копии реальных векселей. Эмитенты подтвердят его существование. Помочь может прохождение по цепочке владельцев векселей, что подтвердит отсутствие реальной передачи ценной
бумаги. Однако для махинаций используются копии векселей бланкового индоссамента — отметки о том, что бумага может быть передана кому угодно. Передача такого векселя от одних владельцев к другим проходит без специальных отметок. Если бы бланкового индоссамента не было, то на оборотной стороне векселя отражались бы все операции по купле-продаже и обмену бумаги.
Данная схема применяется и для банкротства предприятия или для осуществления недружественного поглощения. При этом создается фиктивная задолженность. Призрак-вексель приобретается менеджерами-мошенниками с отсрочкой платежа и тут же перепродается подставной фирме, которая исчезает, не оплатив покупку. В результате образуется долг. Через какое-то время первый «продавец» требует немедленной оплаты от фирмы, подводимой к банкротству. Благодаря внутрикорпоративному сговору всех участников операции предприятием завладевает «кредитор».
Любопытная модель корпоративного мошенничества развилась в период предкризисного бума розничного кредитования. Ее осуществление доступно сотрудникам высшего звена. Топ-менеджер банка создает побочную компанию с каким-либо финансовым сервисом, например кредитный Интернет-портал, или нанимает брокера. Приходящие в банк клиенты оформляются как «приведенные» такой «карманной» фирмой-прилипалой, которой банк исправно перечисляет за посреднические услуги проценты с выданных кредитов. Дополнительные незаконные доходы от таких операций составляли до нескольких десятков тысяч долларов в месяц.
На втором месте пьедестала корпоративного мошенничества — взятки и «откаты». Коррупция не является привилегией государственных чиновников. Она охватывает все подразделения частных фирм — от финансовой дирекции до ремонтной службы. К примеру, финансовый директор может «продвинуть» получение своим предприятием кредита у «дружественного» банка на выгодных для последнего условиях, но невыгодных для самого предприятия. Он также может выбрать «близких» к нему поставщиков и подрядчиков, «согласившись» с «выгодными» для них, но не для предприятия расценками и техническими условиями. Отдел сбыта продает продукцию по заниженным ценам «своим» дилерам, получая от них «откаты», а отдел снабжения за те же «откаты» приобретает сырье, материалы, услуги у «дружественных» поставщиков по завышенным ценам или с заниженным качеством. «Откаты» становятся привлекательным сюжетом для современной российской литературы (романы А.Ю. Колышевского «МЖ» и «Откатчики»), а фигура менеджера по закупкам претендует на роль Раскольни-кова XXI века.
Российские чиновники уже несколько столетий живут «на кормлении». Однако для них все же существуют определенные ограничения. Государственные структуры обязаны выделять бюджетные средства только на основе открытых конкурсов. Частный же бизнес не ограничен в распоряжении своими средствами. Многие менеджеры среднего звена, имеющие дело с закупками или распределением заказов, зарабатывают почти столько же, сколько собственники предприятий. При этом часто упоминаются сотрудники сотовых компаний. Считается, что методы выбора поставщиков компанией «Мегафон» изначально были ориентированы на то, чтобы дать возможность заработать своим сотрудникам.
Однако в настоящее время, в условиях финансового кризиса, ситуация на российских рынках усложнилась и акционеры стали стремиться к оптимизации всех процессов на предприятиях, перенаправлению в кассу фирмы финансовых потоков, шедших раньше в карманы менеджеров. Собственники занимают все более активную позицию. Если раньше многие из них мирились с практикой
«откатов», рассматривая их нередко как дополнительные бонусы для своих сотрудников, то сейчас начинается серьезная борьба с этим явлением. Усиливается противодействие «откатам» и в других странах. Недавно в коррупционном скандале оказались замешаными топ-менеджеры сети магазинов IKEA в Германии, получившие миллионные взятки от строительных компаний, которым эти менеджеры пробивали подряды на строительство торговых комплексов. А менеджеров «Philips» обвинили в подкупе сотрудников розничных сетей. Компания «Siemens» подверглась операции, в ходе которой было задействовано 200 сотрудников правоохранительных органов. По ее итогам фирму обвинили в выплате взяток потенциальным заказчикам на десятки миллионов евро. Следует заметить, что в реализации таких коррупционных схем часто заинтересованы не только наемные менеджеры, но и собственники компаний.
Борьба с «откаттингом» сталкивается с трудностями, поскольку данный процесс совершенствуется. Появились специализированные курсы, где проводятся «тренинги» по откатам, отрабатываются безопасные схемы по реализации этой операции. Даже сам термин «откаты» все чаще заменяется такими эвфемизмами, как «бонусная программа», «адресная компенсация усилий участников переговоров» и т. п.
Искажение отчетности является для западных стран в настоящее время наиболее болезненным видом мошенничества. По оценкам Минфина США, серия корпоративных скандалов, связанных с фальсификаций отчетных данных и последовавших за ними банкротств, отразились на экономике страны губительнее, чем теракты 11.09.2001 г. В результате в 2002 г. был принят закон о корпоративной отчетности, содержащий беспрецедентные по жесткости меры уголовного наказания за махинации с отчетностью компаний (так, топ-менеджерам, заверившим ложные финансовые отчеты, грозит лишение свободы сроком до 10 лет и штраф от 500 тыс. до 1 млн долл.). Бывший руководитель обанкротившейся компании WorldCom был осужден по этому закону на 25 лет лишения свободы.
О необходимости принятия подобного закона говорят и в Европе. Однако в России эта тема пока считается неактуальной. Наши акционеры, как правило, терпимее относятся к фальсификациям отчетности. Это связано с недостаточно большой вовлеченностью в фондовый рынок широких слоев населения страны, а также тем, что акционеры относят искажение отчетности к одному из средств оптимизации налогов. Однако дальнейшее наращивание объемов фондовых операций сделает ущерб от манипуляций с отчетностью более значительным, а акционеры в конце концов осознают, что укрытая от налогов прибыль часто переходит в руки наемных менеджеров и не увеличивает размер дивидендов.
В современном российском бизнесе происходит устойчивый рост внутрифирменных трансакционных издержек, связанных с оппортунистическим поведением сотрудников. В связи с этим минимизация этих издержек, наряду с минимизацией производственных, коммерческих расходов, стала необходимым элементом эффективного менеджмента и предусматривает разработку, реализацию системы мер борьбы с корпоративным мошенничеством.
Данная система включает следующие мероприятия: а) выявление признаков злоупотреблений, б) расследование мошенничества, определение и наказание виновных, в) профилактика злоупотреблений и нейтрализация условий, способствующих их совершению
В отличие от большинства других, неэкономических преступлений, наиболее сложной задачей здесь является выявление самого факта мошенничества. Причиненный ущерб далеко не всегда очевиден. Парадоксально выглядит, к приме-
ру, извлечение мошеннического дохода в результате эффективной организации производства. Так, на одном из крупных российских заводов цветной металлургии была организована отличная, по мнению руководства, система контроля. И лишь случайно были выявлены крупные хищения отходов (медной и алюминиевой жилы). Расследование показало, что менеджеры проявили «инициативу» и заставили оборудование работать производительнее и с меньшими отходами, а экономию присваивали. Менеджеры другой российской фирмы, организовав работу нелегальной третьей смены, а из неучтенных излишков сырья — производство неучтенной продукции, в результате за два года получили незаконный доход в 20 миллионов долл.
Существуют многочисленные признаки наличия корпоративных мошенничеств. К ним относятся: нестандартные данные в бухгалтерском учете, несогласованность в динамике взаимосвязанных показателей (например, рост дебиторской задолженности, превышающий рост выручки), слабость внутрифирменного контроля, непрозрачность системы выбора поставщиков и подрядчиков, недостаточная проработка в договорах поставки мер ответственности для поставщиков, отклонения от средних (нормальных) значений величин тех или иных показателей, аномалии в деятельности предприятий, работа на грани кризиса, особые отношения со сторонними партнерами, выходящий за привычные рамки образ жизни сотрудников. Так, бухгалтер одной компании в Массачусетсе, получая зарплату в 40 тысяч долл. в год, купила дорогое ранчо и статую Аль Капоне в полный рост, заказывала частные концерты звезд шоу-бизнеса, приобрела несколько десятков дорогих автомобилей. Следствие обвинило ее в присвоении 7 млн долл.
Расследование, обнаружение корпоративных преступлений, особенно в тех случаях, когда субъектами являются представители высшего менеджмента — сложное мероприятие, требующее высокой квалификации. Данную функцию выполняет аудит управления (или аудит менеджмента) — набор нетривиальных организационных и практических мероприятий, направленных на изучение внешней и внутренней бизнес-среды исследуемого предприятия, а также совокупность классических методов, используемых при проведении аудиторских проверок. На российском рынке появились специализированные фирмы, предоставляющие эту услугу. Однако и у самих предприятий имеется много вариантов и способов проведения собственных расследований.
Так, факты злоупотреблений легче выявляются при создании атмосферы всеобъемлющего контроля за бухгалтерией и финансами, при проведении периодических проверок. Нередко хорошие результаты дают довольно несложные способы контроля. Так, обязательный уход сотрудника в ежегодный отпуск и выполнение его обязанностей другим работником нередко способствует выявлению различных злоупотреблений. Так, например, Управление контролера денежного обращения США требует, чтобы каждый банковский служащий имел в течение года не менее одного обязательного непрерывного недельного отпуска. Такая замена рассматривается как форма периодического контроля. Этому же способствует ротация кадров. Отдельные универмаги практикуют периодическую временную замену всего персонала резервным комплектом сотрудников.
Простые опросы нередко вскрывают крупные злоупотребления. Так, российская компания «СИнС» («Специальная информационная служба») получила заказ от иностранца, владевшего контрольным пакетом акций одного деревообрабатывающего предприятия в РФ, который получил информацию о воровстве своего директора и хотел ее проверить. Выехав на место и опросив местных жителей, представители компании быстро установили, что на территории предпри-
ятия работает также другое предприятие, принадлежавшее подозреваемому директору и приносившее основные доходы (но не собственнику, а топ-менеджеру).
В экономической теории давно известен отрицательный эффект роста масштабов производства. С увеличением объемов производства на определенном этапе высшее руководство все более отдаляется от оперативной деятельности, теряет непосредственные, прямые контакты с рядовыми исполнителями, которые могут быть ценным источником информации о злоупотреблениях менеджеров среднего звена. Организация прямых каналов связи (например в форме «горячих линий») может стать эффективным средством выявления многих корпоративных преступлений. Представители аудиторских фирм отмечают, что выявление проблемы на предприятиях очень часто происходит на стадии простого собеседования с сотрудниками, проводимого опытным консультантом. Большинство работников готовы к сотрудничеству, и многие из них обладают ценной информацией.
В целях борьбы с «откатами» ряд фирм практикует опросы сотрудников, курировавших предыдущие закупки, а также тех поставщиков, которым не удалось заключить контракт с данным предприятием. В этих же целях используется метод провокаций, когда вымышленная подставная фирма обращается в отдел закупок к подозреваемому сотруднику и предлагает соответствующий «откат» за успешное оформление контракта. Причем после разоблачения злоупотребления и наказания виновного руководство фирмы оповещает сотрудников о том, что данный метод тайной проверки будет впредь использоваться постоянно.
Для расследования корпоративных преступлений используется и такой метод, как внедрение доверенного человека в штат фирмы. Так, одна российская фирма, занимавшаяся экспортом нефти, оформила в юридический отдел специалиста по горному праву, который в течение двух месяцев проводил негласную проверку, выявившую массу нарушений. Данное расследование обошлось предприятию всего в шесть тысяч долларов — официальная зарплата, уплаченная внедренному лицу за два месяца.
Выявлению преступлений способствует и более глубокий контроль отчетных документов. Так, заведующая отделом, занимавшаяся возмещением затрат сотрудников компании «Elgin Aircraft» на лечение, за четыре года присвоила 12 млн долл. Она выписывала фиктивные счета на тех сотрудников, которые редко обращались к врачам. Данная сотрудница считалась образцовым работником (за 10 лет она не пропустила ни одного рабочего дня), пользовалась полным доверием руководства. Аудиторы, проверявшие работу данного отдела, просто сверяли счета с оплаченными чеками, фиксировали наличие нужных документов и не вникали в обоснованность произведенных выплат, не анализировали их динамику. Так, например, был оплачен счет по удалению матки у сотрудника-мужчины. Никто не обратил внимания на то, что затраты компании по медицинскому обслуживанию сотрудников возросли за этот период на 29 %. Не сочли подозрительным и тот факт, что 22 подставных врача имели всего два общих исходных адреса. Деятельность подразделения стала предметом расследования только тогда, когда один из аудиторов заметил, что заведующая отделом отправилась на обед с сотрудниками в дорогом лимузине с шофером.
Рассматривая систему мер по профилактике корпоративных преступлений, следует отметить, что нередко одни и те же мероприятия могут выступать и как средство расследования, и как способ предупреждения правонарушений.
К средствам профилактики относятся физические способы охраны и контроля имущества предприятия, наличие эффективной службы собственной безопасности, система документального и внутрифирменного контроля, проверка образа жизни сотрудников, обеспечение «горячих линий». Хороший эффект приносит разделение обязанностей и зон ответственности: например, один сотрудник определяет цены, другой визирует договоры, третий отвечает за отпуск продукции со склада и т. д. Или один сотрудник занят поиском поставщиков, а другой принимает решение о закупке. Концентрация полномочий или их избыток у одного человека, как правило, создают почву для злоупотреблений.
Распределение обязанностей и двойной контроль являются эффективным средством профилактики при работе с наличными деньгами. Любой предприниматель (даже если он занимается небольшим бизнесом) должен либо самостоятельно выполнять полностью, либо распределять между сотрудниками следующие операции: выписка чека, осуществление платежа, проверка банковского извещения. Двойной контроль — это система, при которой вся операция не может быть совершена одним работником. При двойном контроле одну и ту же задачу выполняют два или несколько человек и ни один из них не может выполнить все действия полностью по данной операции. Один сотрудник благодаря этому не может получить неконтролируемый доступ к финансам.
Для противодействия «откатам» многие коммерческие организации осуществляют ценовой мониторинг рынка. Сведения о рыночных ценах на закупаемые и реализуемые товары сводятся в определенную таблицу, которая предоставляется руководителю. Этой же цели служит бюджетирование закупок. При этом отделы снабжения и закупок работают по бюджетам, в которых указываются объемы закупок продукции, ее стоимость, источники финансирования. Ни одна сделка не может выйти за рамки установленного бюджета и ни один платеж не может пройти мимо бюджета. Проведение тендеров (конкурсных торгов) позволяет не только выбрать лучшие варианты рыночных предложений, но и минимизировать возможности для использования «откатных» схем.
Для предупреждения выпуска неучтенной продукции необходим строгий учет использования сырья, энергетических ресурсов и производственного оборудования.
Существенное влияние оказывает и наличие системы стимулирования работников, которая ставит вознаграждение персонала в прямую и непосредственную зависимость от финансовых итогов деятельности предприятия. Хотя такая система и не может предотвратить мошенничество, однако она создает дополнительные материальные стимулы у добросовестных работников для выявления и противодействия фактам мошенничества со стороны своих коллег.
Хорошие результаты приносят мероприятия по формированию в коллективе здорового морально-психологического климата. Например, на предприятии «Дымовское колбасное производство» удалось существенно снизить проблему выноса продукции собственными работниками за счет активной работы с коллективом и введения системы мотивации и профилактики, при которой работников удалось убедить в том, что мелкое воровство непосредственно отражается на премиях и бонусах. Когда личный интерес работника совпадает с корпоративной мотивацией, воровство становится либо невыгодным, либо невозможным, поскольку другие члены коллектива заинтересованы в выявлении и пресечении подобных действий.
Фактором, снижающим возможности для злоупотреблений, является наличие у потребителей реальных возможностей по определению качества и объема предоставляемых им услуг. Так, масштабы хищений и приписок в сфере жилищно-
коммунального хозяйства можно было бы уменьшить при полной паспортизации жилых зданий, введении системы отчетности о выполненных работах, реальность выполнения которых заверялась бы жильцами или выбранными органами самоуправления домов. Приведенная ранее схема хищения при помощи оплаты фиктивных счетов за медицинские услуги в фирме «Elgin Aircraft» была бы существенно затруднена, если бы сотрудники лично удостоверяли потребление этих услуг соответствующими визами в отчетных документах.
Попытки злоупотреблений со стороны сотрудников неискоренимы, однако уменьшить их масштабы возможно. Необходим постоянный детальный контроль за действиями персонала. Экономическая безопасность является необходимым элементом эффективного предпринимательства. Взаимодействия между работниками внутри предприятия слишком сложны для того, чтобы полностью доверить их действию экономических методов. Надзор является важным элементом функционирования фирмы. Объем выпуска продукции и услуг является результатом совокупного действия рациональных, эффективных действий и нерациональных, субъективных поступков. Издержки по профилактике, выявлению и наказанию оппортунистического поведения персонала являются дополнительными, но необходимыми. Как заметил руководитель одного из российских предприятий, «это не что-то экстраординарное, а обычная рутина, элемент бизнес-процесса. И если этим не заниматься, то можно закрывать предприятие» [13, с. 40].
Таким образом, корпоративное мошенничество стало нарастающей и усложняющейся проблемой для российского и мирового бизнеса. Однако масштабы этой угрозы можно существенно уменьшить при наличии постоянного контроля за возможными злоупотреблениями, поиска и наказания виновных, устранения причин и возможностей незаконного обогащения. Честный бизнес — это эффективный бизнес, обеспечивающий стабильный экономический рост.
Библиографический список
1. Эггертсон Т. Экономическое поведение и институты. М.: Дело, 2001. С. 31.
2. Природа фирмы / под ред. О. Уильямсона и С. Уинтера. М.: Дело, 2001. С. 135.
3. Hart H.L. A. The Concept of Low. Oxford: Oxford University Press, 1961.
4. Clark R.C. Agency Costs versus Fiduciary Duties // Pratt J., Zeckhauzer R. (eds). Principals and Agents. Boston: Harvard Business School Press, 1985.
5. Агапова И. Институциональная экономика. М.: Магистр, 2009.
6. Олейник А. Институциональная экономика. М.: ИНФРА — М, 2010.
7. Шаститко А. Трансакционные издержки (содержание, оценка и взаимосвязь с проблемами трансформации) // Вопросы экономики. 1997. № 7.
8. Петрова Ю. Охота на крыс // Коммерсантъ Секрет фирмы. 2007. № 43. С. 21—27.
9. РБК. 2010. № 2. С. 16.
10. Абингейл Ф.У. Поймай его, если сможешь, или он поймает тебя. М.: Поколение, 2007.
11. Альбрехт У., Венц Дж., Уильямс Т. Мошенничество. СПб.: Питер Пресс, 1996.
12. Самарское обозрение. 2011. 11 апреля. № 22.
13. Несущие вместе // Коммерсантъ деньги. 2009. № 47.
A.P. Kuzkin*
MODELING OF OPPORTUNISTIC BEHAVIOUR OF MANAGEMENT COMPANIES AS A FACTOR IN REDUCING TRANSACTION COSTS
The article considers the problem of corporate fraud — one of the most difficult kind of economy crimes for investigation, dangerous in its scope and complex in consequences. Tendencies, dynamics and the most complex kinds of such crimes are discussed in the article. Specific examples from the practice of Russian and foreign companies are given. The author offers a system of investigation and preventive measures of such abuses. A broad range of statistical data is used.
Key words: corporate fraud, economy crimes, «white collar» crimes, assets appropriation, bribes taking and kickbacks, corruption, distortion of reports, transaction costs, employees opportunistic behaviour, management audit.
* Kuzkin Alexey Petrovich (professor54@mail.ru), the Dept. of Economics, Samara State University, Samara, 443011, Russian Federation.
