CC BY
33
31. Lotman, Ju. M. Semiotika kul'tury i ponjatie teksta [Cultural semiotics and text understanding]. Izbrannye stat'i, Tallinn: Aleksandra, 1992, pp. 129-132.
© Т. В. Устинова, 2015
Автор статьи - Татьяна Викторовна Устинова, кандидат филологических наук, доцент, Омский государственный педагогический университет, e-mail: utanja@mail.ru
Рецензенты:
Л. О. Бутакова, доктор филологических наук, профессор, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского.
Ю. Ю. Литвиненко, кандидат филологических наук, доцент, Омский государственный педагогический университет.
УДК 81+159.9
Л. Н. Юровицкая, В. В. Доброва, Самарский государственный технический университет
МОДЕЛИРОВАНИЕ КОГНИТИВНОГО ПРОСТРАНСТВА ЭПИСТЕМИЧЕСКИХ СОСТОЯНИЙ
Статья посвящена анализу, выявлению сходств, различий и взаимосвязей некоторых эпистемиче-ских состояний и характеризации концептуального поля «Эпистемические состояния». В работе применяется методика когнитивного моделирования, разработанная профессором В. М. Савицким. Выявляется признаковый состав (содержание), денотативная область (объём) и структурная соотнесённость рассматриваемых понятий.
Ключевые слова: концептуальное поле, эпистемические состояния, когнитивная позиция, ментальная модель, логический оператор.
На рубеже веков была сформирована гуманистическая парадигма лингвистических изысканий, в рамках которой феномены ментальности, культуры и языка стали изучаться в комплексе единой системы инструментальных категорий семиотики и когнитивной науки. В эту область исследований входит концептология, которая применяет обширный методологический аппарат с целью исследования механизмов отражения категорий сознания и культуры в семантике языковых знаков и в моделях построения речевых единиц. Одним из наиболее сложных, но в тоже время интересных объектов когнитивных исследований являются эпистемические состояния, с которыми связана интеллектуально-познавательная деятельность человека, направленная на осмысление фрагментов действительности и формирование определенного отношения к ним. Изучая мир вокруг себя и себя в нём, размышляя на тему собственного познания, человек переходит на метауровень философской рефлексии. На этом пути важным шагом является моделирование собственных ментальных процессов в их связи с семантикой стоящих за этим языковых знаков.
В трудах по логической и лингвистической семантике принято использовать систему категорий, служащих для описания объектной области когнитивного моделирования. Исходной категорией когнитивного моделирования эпистемических состояний выступает «положение дел», которое, по определению О. Н. Селиверстовой, характеризуется, как «то, что может иметь место в каком-либо мире» [1, а 8]. Эта категория описывает максимально широкий охват реальности. С её помощью можно охарактеризовать всё сущее не только в материальном, но и в духовном мире (коллективной и индивидуальной ментальности). Положение дел «подразумевает существование предмета, наличие у него того или иного бытийного признака, какое-либо отношение между предметами, положение предметов в пространстве и времени, явление, факт, действие, процесс, событие, ситуацию и т. п.» [2, а 21]. Элементарные положения дел условно можно разделить на два вида: события и факты [3]. Событие - это то, что протекает во времени, в отличие от факта, который рассматривается безотносительно временного интервала. Разновидностью события является состояние, т. е. некий модус существования объекта, который характеризуется определённым набором параметров.
События, которые происходят в когнитивном мире, Р. Акофф и Ф. Эмери определяют как когнитивные события [3, с. 69]. К их числу относятся интенциальные, перцептивные, эмотивные и эпи-стемические события (мыслительные акты, осознание и узнавание чего-либо, акты воображения, воспоминания, понимания и т. п.). В качестве разновидности эпистемических событий выступают эпи-стемические состояния, то есть такие события данного вида, которые не попадают под определение ментальных действий (операций), так как они не являются актами обработки информации, а представляют её результаты. Например, если суммирование чисел в уме есть ментальная операция (арифметическое действие), то получаемое в результате знание суммы есть эпистемическое состояние. Аналогичным образом попытка понять труднодоступный смысл чьего-либо высказывания представляется ментальной операцией, а её результат - понимание смысла - это эпистемическое состояние.
К числу эпистемических состояний относятся знание, осведомлённость, мнение, вера, полагание, убеждение, уверенность, допущение, экспектация (ожидание), предвидение (прогноз), сомнение, понимание (в вышеупомянутом смысле), предположение, воспоминание (как результат вспоминания). Следует отметить, что эпистемические состояния зачастую сопровождаются соответствующими эмоциональными состояниями. Эта связь отражена в таких устойчивых речениях, как страстная вера, горькое понимание, радостное ожидание, мучительное сомнение, счастливое воспоминание и т. п. [4, с. 264].
Рассмотрим когнитивное содержание эпистемических состояний. Оно является когнитивной моделью какого-либо фрагмента действительности, его ментальным отражением, результатом обработки данных сенсорного восприятия, что совмещает в той или иной пропорции рационально-мыслительный и чувственно-образный компоненты. В качестве необходимого условия эпистемиче-ского состояния выступает располагание некоторой порцией сведений, активированной в сознании и существующей в кодовой (вербальной, схематической, сенсорной) форме. Специфика каждого эпи-стемического состояния, в числе прочего, определяется характером когнитивного отношения субъекта к этим сведениям, а именно тем, какая логическая или эпистемическая модальность им приписывается; эти модальности выражены в логике операторами «истинно», «ложно», «вероятно», «возможно», «невозможно», «невероятно», «маловероятно», «достоверно», «недостоверно» и др. Приписывание той или иной модальности, в свою очередь, определяется степенью надёжности источника сведений (по оценке субъекта), а также психологическими и культурологическими факторами.
Следует оговориться, что, при рассмотрении эпистемических состояний с логической точки зрения, мы оперируем их логическими понятиями, которые носят интернациональный научный характер и лишены этнокультурной и этноязыковой специфики [5, с. 87]. В качестве исходного понятия нами принято широкое по объёму понятие «когнитивная позиция». Так, занимать когнитивную позицию в отношении положения дел Р - значит, в общем случае, приписывать ему ту или иную эпистемическую, деонтическую, логическую, аксиологическую, временную либо онтологическую модальность.
В нашей модели когнитивная позиция представляет собой единицу иного порядка, в отличие от остальных эпистемических понятий, т. к. она относится не непосредственно к Р, а к модальности Р (достоверности, вероятности, возможности Р и т. д.). Собственно говоря, когнитивная позиция выступает как суждение, но не в форме внешнего вербального высказывания, а в форме ментального состояния, это так называемая эпистемическая оценка сведений. В принципе, подобное суждение следовало бы обозначить глаголом судить (о чем-либо), но по стилистическим соображениям мы, вслед за Ю. Д. Апресяном [6], обозначим его глаголом считать в значении «судить, занимать когнитивную позицию».
Понятие знание довольно обширно исследовано в философской, логической и лингвистической литературе [6-11] и др. Знание в общем случае нельзя определить как истинное полагание (в формализованной записи можно представить: (х ПОЛАГАЕТ Р) И (Р). На наш взгляд, знать - значит, полагать, что некоторые сведения абсолютно стопроцентно достоверны, поскольку получены из общепризнанного источника, который мыслится как совершенно надёжный. Однако следует заметить, что не существует полной гарантии того, что все эти источники действительно и объективно совершенно надёжны. Знание, в свою очередь, не следует отождествлять с осведомлённостью, то есть обладанием информацией, поскольку это еще не есть суждение субъекта. Информация как таковая, т.е. сама по себе, не имеет эпистемической модальности. Так, если субъект не судит о степени достоверности какой-либо информации, то он обычно делает ссылки на её источник («Говорят, что...», «Мне сказали...», «Я услышал, что.», «Я читал, что.» и т.п.), перекладывая на него ответственность за соответствие действительности («За что купил, за то и продал»).
Убеждённость отличается от знания. Она хоть и основывается на высокодостоверных, но всё же косвенных подтверждениях и доказательствах, не относящихся к списку тех, на которых
базируется знание. Убеждённость может возникать в результате почти полной, но всё-таки не совсем полной индукции. Убеждённость не объективна, поскольку её высокая степень не всегда находится в прямой зависимости от объективной достоверности или вероятности истинности имеющихся сведений. На основе малой выборки так называемая популярная индукция зачастую приводит к недостаточно обоснованной убеждённости, что обусловлено не логическими, а скорее психологическими причинами. В этом аспекте убеждённость близка к вере.
Помимо индукции, убеждённость может базироваться на умозаключении на основе аналогии. Так, выражение «х убеждён, что Р», означает буквально следующее: субъект считает, что Р истинно (или, по крайней мере, наверняка истинно), поскольку этому есть достаточное количество (по мнению субъекта) редуктивных подтверждений и доказательств.
Вера основывается не на доказательствах (или, по крайней мере, они в ней не главное), а на высоком идейном авторитете источника в понимании субъекта, или в некоторых случаях также на таком психологическом явлении, как «принятие желаемого за действительное». В строгом смысле слова, вера в определенной мере иррациональна, поскольку доказательства для неё нерелевантны или малорелевантны. Логика при этом не так важна и отходит на задний план. Достаточно вспомнить знаменитый парадокс Credo quia absurdum - «Верую, ибо нелепо». Идейная (социально-политическая, религиозная или иная) вера обладает большим аксиологическим зарядом. Она представляет высокую ценность для субъекта несмотря на её зачастую шаткие онтологические основания. Выражение «х верит, что Р» означает буквально следующее: субъект считает, что Р истинно, несмотря на нехватку или даже полное отсутствие рационалистических подтверждений. При этом в отличие от убеждения, которое основано на популярной индукции, вера, как уже упоминалось, зиждется, в первую очередь, на авторитете и ценности. Однако подобные эпистемические состояния иногда могут сближаться: вспомним, к примеру, евангельского Фому, поверившего в божественность Иисуса только после того, как получил этому реальное подтверждение. В данном случае вера комбинирована с рациональной убеждённостью на фактологических основаниях. Говоря в целом, эпистемические состояния часто сближаются, пересекаются, переходят друг в друга; это объясняет, почему их наименования в той или иной мере амбиваленты и в некоторых контекстах взаимозаменяемы.
Обратимся теперь к понятию полагание. Теоретически оно подразумевает неопределённую степень вероятности положения дел Р, однако практически эта степень обычно выше среднего, но ниже, чем у уверенности. Выражение «х полагает, что Р» означает буквально следующее: субъект считает, что положение дел Р имеет позитивную вероятность (на практике обычно выше среднего), к примеру: «Я полагаю (= думаю), что на улице сегодня прохладно». Содержание полагания зачастую представляет собой вывод из редуктивных рассуждений на основе фактов. (Вряд ли правильно было бы сказать: «Я полагаю, что на Земле живут люди», поскольку это совершенно очевидный, а не выводной факт.) Предполагание весьма близко к понятию полагания, но, в отличие от первого, имеет, пожалуй, большую степень рассудочности и меньшую степень интуитивности; кроме того, приставка пред-подчеркивает исходность, предварительность предположения (ср. лат. positio букв. «положение» и propоsitю/praepоsitю (букв. «пред-положение»; греч. thesis букв. «положение» и hypothesis букв. «положение под (чем-либо)», т. е. «основа»).
Прогноз, ожидание, воспоминание характеризуются в качестве основного признака временным параметром. Так, прогноз представляет собой некую ментальную модель положения дел в будущем, которая построена путём переноса данных о динамике происхождения событий прошлого и настоящего в будущее. Прогноз представляет собой временную экстраполяцию тенденций. Независимо от степени субъективной уверенности автора прогноза, его объективная вероятность будет всегда ниже ста процентов, поскольку практически невозможно учесть все факторы, релевантные для моделирования будущего положения дел. Будущее поливариантно. Так, вероятность того или иного варианта развития будущего меняется по мере учёта всё новых и новых факторов и тенденций развития. Поэтому прогноз - это не есть провидение, а всего лишь вероятностное полагание о будущем положении дел Р, это своеобразный рационалистический конструкт, основанный на данных прошлого и настоящего опыта, в определённой мере отличный от того будущего, которое наступает впоследствии и становится настоящим.
Ожидание (экспектацию) можно определить как сочетание прогноза с интенцией субъекта, обычно сопровождаемое эмоциональным отношением к прогнозируемому им событию. Желанное событие зачастую ожидают с надеждой, а нежеланное - со страхом. Прогнозируемое событие при этом ожидается в той мере, в какой оно значимо для субъекта. Если субъект к нему безразличен,
равнодушен, он вряд ли пребывает в состоянии ожидания. Например, все знают, что ясной ночью взойдёт луна, но путник её ожидает (она осветит ему путь), а домосед - нет (ему всё равно).
По методике В. М. Савицкого [3], ожидание можно в общем случае описать формулой «х ожидает Р = (х хочет/не хочет Р) И (х прогнозирует Р)». Эмотивное событие «надежда» описывается формулой «х надеется, что Р = х переживает+ (х ожидает Р). Страх противоположен надежде: «х бо-ится,что Р = х переживает- (х ожидает Р)».
В обыденной речи высказывание «Я этого не ожидал» фактически подразумевает не то, что говорящему безразлично Р, а то, что он не прогнозировал Р, и не допускал, что Р произойдет. Однако по стилистическим и психологическим причинам так обычно не говорят. «Не ожидал» здесь логически не совсем точно, но, впрочем, вполне понятно и допустимо.
Если расчётная погрешность прогноза пренебрежимо мала, то на практике его условно приравнивают к знанию будущего положения дел: «х знает (Р С t2) С и. В этом случае, ожидая событие, субъект переживает не просто надежду, а предвкушение: «х переживает (х хочет Р) и (х знает (PСt2)) Си», и не просто страх, а огорчение, гнев, отчаяние и т. п.: «х переживает (х хочет не Р) И (х знает (Р С t2)) и». Рассматривая условно-детерминированное ожидание с точки зрения субъекта, оператор знает в этих формулах следует заменить на убеждён.
Человек устроен так, что, с одной стороны, он вечно ожидает от жизни «подвоха» (всякое верное дело может сорваться), а с другой стороны, даже в безнадёжной ситуации он склонен уповать на благополучный исход. Человек в целом не твердокаменный фаталист: живя в вероятностном мире, он интуитивно ощущает ненадёжность любого (позитивного и негативного) прогноза. Предвкушение у него обычно перемежается с опасением, а отчаяние - с надеждой. Такова психологическая сторона эмотивно-эпистемических состояний.
Воспоминание есть активация в сознании субъекта фрагмента сведений, хранящихся в его памяти (или, используя психоаналитический термин, в его предсознании). В житейском смысле слово воспоминание относится в основном к личному прошлому чувственному опыту (к тому, что человек сам видел и в чём, возможно, участвовал), но в логическом смысле оно обозначает эпистемическое состояние, содержанием которого является любой поступивший из памяти в сознание информационный блок. В терминах компьютерной метафоры воспоминание можно назвать «раскрытием файла» человеческой памяти, а воспоминание, извлечённое с помощью мнемотехнического ключа - «разар-хивированием файла».
Если ввести оператор осознаёт (= активирует в сознании), то воспоминание можно формально описать так: «х вспоминает P = (х осознаёт (х располагает сведениями (Р С Й))) С t2. Порядок следования временных индексов здесь обратен тому, который имеет место в формуле прогноза. Прогноз -рационалистическая модель будущего; воспоминание - мнемическая модель прошлого.
Понятие «сомнение», как уже отмечалось, трактуется Ю. Д. Апресяном как когнитивная позиция по отношению к положению дел P, состоящая в том, что «скорее не P» [6, а 627]. При такой трактовке сомнение противоположно полаганию (когнитивной позиции, согласно которой «скорее P»). Тогда достоверность сведений, подвергаемых сомнению, ниже 50 % (в случае с полаганием она выше 50 %). По В. М. Савицкому, x СОМНЕВАЕТСЯ, ЧТО Р = x ПОЛАГАЕТ (ВОЗМОЖНО (НЕ Р) [3, с. 35]. Если принять, что уверенность подразумевает вероятность Р>50 %, а сомнение - P<50 %, то получится, что данное высказывание означает: «Он считает, что вероятность Р больше и меньше 50 %», что является нарушением логического закона непротиворечия, или, в формализованном виде, ~ [Р Л ~ P] («Неверно [Р и не-?]»). Значит, это высказывание аналитически ложно.
Формула «ВОЗМОЖНО (НЕ Р)», как было показано выше, есть всего лишь допущение возможности не-Р, то есть, что вероятность Р выше нуля (и не более того). Но оно характерно не только для сомнения, но и для уверенности, и для веры. Таким образом, эта дефиниция слишком широка для сомнения.
Трактовка сомнения в Р как убеждённости в не-Р противоречива: убеждённость по определению отметает всякое сомнение. Убеждённость и сомнение принципиально несовместимы, так как первая носит детерминированный, а второе - вероятностный характер. Убеждённость в не-Р не допускает вероятности Р выше нуля, а сомнение в Р её допускает. Поэтому сомнение в Р не может быть определено как убеждённость в не-Р. Мы предлагаем следующую этимологическую версию для слова сомнение. Значение префикса с(о)-, на наш взгляд, здесь имеет общую сему со значением префикса от- (ср.: сойти/отойти, сдвинуть/отодвинуть, слететь/отлететь и т. п.) и префикса у- (ср.: сбежать/убежать, стащить/утащить, съехать/уехать и т. п.). Это сема движения в сторону, удаления, отклонения. «Со-мнение» буквально (по своей внутренней форме) означает отклонение
от мнения, то есть от позитивной когнитивной позиции в отношении Р. Это ключ к содержанию данного понятия. В общем случае сомнение отличается от мнения не суждением о степени вероятности Р (ниже/выше 50 %), а негативным характером когнитивной позиции, при том, что как мнение, так и сомнение имеют вероятностную модальность, степень которой, вообще говоря, неопределенна, но в частных случаях, действительно, может быть, соответственно, выше и ниже 50 %. При полагании (содержанием которого является мнение) в фокус внимания выдвигается истинность Р (какова бы ни была её вероятность), а при сомнении - неистинность Р (какова бы ни была её вероятность). Полага-ние (уверенность, вера) и сомнение дополняют друг друга: на вероятностной шкале на долю сомнения остаётся та её часть, которая не занята полаганием (уверенностью, верой). Полагание (уверенность, вера), в отличие от убеждённости, автоматически подразумевает (имплицирует) определённую долю сомнения, но в этих эпистемических состояниях сомнение не выводится в фокус внимания. Аналогичным образом сомнение имплицирует полагание (уверенность, веру), но в этом эпистемиче-ском состоянии внимание на них не заостряется. Подчеркнём ещё раз, что полагание, уверенность, вера, убеждённость в Р - это позитивные когнитивные позиции, в то время как сомнение и неуверенность в Р, а также убеждённость в не-Р - это негативные когнитивные позиции.
В этом, на наш взгляд, состоит основное различие между перечисленными эпистемическими состояниями, а преобладание вероятности Р («скорее Р, чем не-Р») или вероятности не-Р («скорее не-Р, чем Р») - это не содержание эпистемических состояний, а их фактологическая и логическая мотивация, которая не обязательно детерминирует возникновение того или иного эпистемического состояния, так как существует ещё и психологическая, и культурная мотивации. В частности, наличие или отсутствие веры обычно не связаны с фактами и логикой. Человек может быть упорен в вере или неверии несмотря на достоверные и сильные логические контраргументы. Вот почему формула «х считает, что скорее не-Р» не всегда означает, что х сомневается в Р.
Итак, вероятностные эпистемические состояния взаимодополнительны и делятся на позитивные и негативные. Качественная определённость того или иного из них обусловлена, в первую очередь, тем, «плюс» или «минус» выводится в фокус внимания, и лишь во вторую очередь - тем, в какой пропорции находится вероятность Р и вероятность не-Р.
Как уже отмечалось ранее, мы живём в вероятностном мире. Незыблемость постулатов математики и дедуктивной логики искусственна. При их приложении к живой жизни возникают погрешности, свидетельствующие о стохастическом характере всего сущего, включая даже фундаментальные законы природы, не говоря уже о законах общественного развития. Человек интуитивно ощущает это; поэтому на практике (а не в логической теории) даже в твёрдые убеждения время от времени вкрадывается некоторая доля сомнения, вызванного такими фактами, которые не согласуются с убеждениями. Вновь поступающие факты то подтверждают, то противоречат некоторой когнитивной позиции в отношении Р. В диахронии происходит чередование позитивного и негативного эписте-мического суждения о Р, которое обычно называют колебанием (хезитацией). Хезитацию иногда отождествляют с сомнением, но, строго говоря, хезитация - это не сомнение, а перемежение полага-ния (уверенности, веры) сомнением (неуверенностью), т. е. многократная смена когнитивных знаков «плюс» и «минус», попеременное выведение «плюса» и «минуса» в фокус внимания на основе учёта сменяющихся аргументов «за» и «против» истинности Р.
Рассмотрим далее понятие «понимание», толкуемое не как ментальное действие (процесс раскрытия сущности или смысла явления), а как эпистемическое состояние (результат упомянутого процесса). Представляется возможным рассматривать понимание как наличие в когнитивном мире субъекта добытого аналитикосинтетическим путём смысла объекта (онтологического, прагматического, семиотического). В общем случае попытка понять явление действительности есть стремление к истине об этом явлении, то есть постижение его глубинного, сущностного смысла.
Понимание в рамках двузначной логики может оказаться ложным, поэтому ему нельзя в общем случае приписать двузначно-логическую модальность истинности. Однако рассматриваемая с позиций теории познания, в которой используется и многозначная логика, истина всегда относительна, и всякое понимание есть частичное установление истины. С одной стороны, абсолютная истина недостижима, а с другой, абсолютная неверность суждения о сущности объекта не может быть названа пониманием; наоборот, это есть непонимание сущности объекта. Таким образом, понимание располагается между абсолютной истиной и полным непониманием, и ему, на наш взгляд, можно приписать эпистемическую (гносеологическую, а не двузначно-логическую) модальность частичной истинности. В каждом отдельном случае её степень («глубина понимания») различна. Речь идёт о степени соответствия ментальной модели оригиналу.
Понимание подразумевает наличие позитивной когнитивной позиции и в этом аспекте противостоит сомнению. В диахронии оно может чередоваться с сомнением, что было определено выше как хезитация.
Вера и понимание отличаются друг от друга рационалистическим характером, а понимание от уверенности, убеждённости, полагания отличается тем, что оно в целом не подразумевает какой-либо оценки достоверности Р. Возможны комбинации понимания с названными эпистемическими состояниями: субъект может быть убеждён, или уверен, или, по крайней мере, полагать, что его собственное понимание смысла Р соответствует действительности, однако следует отметить, что по психологическим причинам людям свойственно завышать адекватность своего понимания мира и вещей.
Понимание, помимо адекватности, градуально по такому параметру, как чёткость когнитивной картины мира и объекта (оно бывает совершенно ясным, более или менее отчётливым, смутным), а также по параметру степени охвата сущностных закономерностей (оно бывает очень глубоким, более или менее глубоким, поверхностным). Рассмотренные выше понятия относятся к числу размытых, это означает, что их признаковый состав (содержание) и денотативная область (объём) не вполне чётко определены. Кроме того, не все они рядоположены; некоторые из них находятся «в разных плоскостях» когнитивного пространства, поскольку составляющие их признаки сами бывают разнородными. В силу этого они частично взаимопересекаются, но отдельные их модификации могут перетекать друг в друга. К примеру, отчетливое воспоминание о событии, которое произошло с субъектом или на его глазах, приравнивается к знанию субъекта о том, что данное событие действительно имело место: «Я это отлично знаю (= помню), потому что сам был тому участником/свидетелем». Как уже отмечалось, неверие в Р может быть приравнено к убеждённости в не-Р или к недопущению возможности Р. Прогноз есть разновидность полагания (с временной модальностью будущего). Понимание тоже представляет собой вид полагания (уверенности, убеждённости) касательно смысла Р. Вера, с её нехваткой эмпирической аргументации, в случае появления такой аргументации перерастает в уверенность. В отличие от формальной логики Аристотеля, в диалектической логике Гегеля «текучесть» понятий принята за основу теоретических построений (хотя бывают и «жёсткие», ригидные понятия). Эта «текучесть» понятий, входящих в рассматриваемое нами поле эписте-мических состояний, не позволяет разработать их строгое исчисление.
Библиографический список
1. Селиверстова, О. Н. Семантические типы предикатов / О. Н. Селиверстова. - М. : Наука, 1982.
- 365 с.
2. Савицкий, В. М. Английская фразеология: проблемы моделирования / В. М. Савицкий. -Самара : изд-во «Самарский университет», 1993. - 172 с.
3. Ишмуратов, А. Т. Логический анализ практических рассуждений. - Киев : Наукова думка, 1987.
- 137 с.
4. Юровицкая, Л. Н. Интерпретационное поле и аксиологический статус концепта «сомнение»// Актуальные проблемы теории и методологии науки о языке. - СПб, ЛГУ, 2008. - С. 263-267.
5. Огнев, А. Н. Некоторые теоретические аспекты проблемы сомнения и перспективы ее лингвистической экспозиции / А. Н. Огнев, Л. Н. Юровицкая // Известия Самарского научного центра РАН. -Самара, 2004. - С. 84-87.
6. Апресян, Ю. Д. Избранные труды в 2 -х томах. - Том II. Интегральное описание языка и системная лексикография. - М. : Школа «Языки русской культуры», изд. фирма «Восточная литература», РАН, 1995. - 767 с.
7. Вендлер, З. Факты в языке // Философия. Логика. Язык : сб. науч. тр. - М. : Прогресс, 1987. -С. 293-317.
8. Витгенштейн, Л. Философские исследования // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. - М. : Прогресс, 1984. - С. 79-128.
9. Searle J. R. Spreech Acts: An essay in the philosophy of language. - N. Y. ; L. : Cambridge Univ. Press, 1969. - 203 p.
10. Ziff P. Epistemic Analysis. A Coherence Theory of Knowledge. - Dordrecht: 1983. - 198 p.
11. Wierzbicka A. Semantics, Culture and Cognition. - N.Y., Oxford: 1992. - 346 p.
L. N. Yurovitskaya, V. V. Dobrova, Samara State Technical University
COGNITIVE MODELLING OF EPISTEMIC MENTAL STATE
The article concentrates on exploring similarities, differences and correlation of some elements of ep-istemic mental state. It focuses on characterization of the whole conceptual field "Epistemic mental state". Methodologically the investigation relies upon the theory of logical cognitive modeling, introduced by prof. Vladimir Savitsky. The essential features, denotation and the co-reference of the target notions are defined in the article.
Keywords: conceptual field, epistemic mental state, cognitive position, mental model, logical operator.
References
1. Seliverstova O.N. Semanticheskie tipy predikatov [Semantic types of predicates]. М., Nauka Publ., 1982. 365 p. (in Russian).
2. Savitsky V.M. Angliyskaya frazeologiya: problemy modelirovaniya [English phraseology: problems of modeling]. Samara, Samarskiy Universitet Publ., 1993, 172 p. (in Russian).
3. Ishmuratov А.Т. Logicheskiy analiz prakticheskih rassuzhdeniy [Logical analysis of practical speech]. Kiev, Naukova Dumka Publ., 1987. 137 p. (in Russian).
4. Yurovitskaya L.N. Interpretacionnoye pole I aksiologicheskiy status koncepta "somneniye" [Interpretation field and akceological status of concept "doubt"]. Aktualniye problem teorii I metodologii nauki o yazyke [Actualproblems of theory and methodology of language study], Saint Petersburg, LSU, 2008, Pp. 263-267. (in Russian).
5. Ognev A.N. Yurovitskaya L.N. Nekotorye teoreticheskie aspekty problem somneniya I perspectivy eie lingvisticheskoy ekspozicii [Some theoretical aspects of problems of doubt and perspectives of it linguistic exposition]. Izvestiys Samarskogo Nauchnogo centra RAN [Issues of Samara Scientific Center of RAS], Samara, 2004, Pp.84-87. (in Russian).
6. Apresyan Yu.D. Izbrannye trudy v 2 tomah. Tom 2. Integralnoye opisaniye yazyka I sistemnaya leksikografiya [Selected works in 2 volumes. Volume 2. Integral language description and system lexicography]. М., Yazyki Slavyanskoy Kul'tury Publ., 1995. 767 p. (in Russian).
7. Vendler Z. Fakty v yazyke [Facts in language]. Filosofiya. Logika. Yazyk. [Philosophy.Logics. Language.] М., Progress Publ., 1987. Pp. 293-317. (in Russian).
8. Vitgenshtein L. Filosofskiye issledovaniya [Philosophical research]. New in foreign linguistics: Issue XVI. Linguistic pragmatics. М., Progress Publ., 1984. Pp. 79-128. (in Russian).
9. Searle J.R. Spreech Acts: An essay in the philosophy of language. N.Y.; L., Cambridge Univ. Press, 1969. 203 p.
10. Ziff P. Epistemic Analysis. A Coherence Theory of Knowledge. Dordrecht, 1983, 198 p.
11. Wierzbicka A. Semantics, Culture and Cognition. N.Y., Oxford, 1992, 346 p.
© Л. Н. Юровицкая, В. В. Доброва, 2015
Авторы статьи - Лариса Николаевна Юровицкая, кандидат филологических наук, доцент, Самарский государственный технический университет, e-mail: yuro-lari@mail.ru
Виктория Вадимовна Доброва, кандидат психологических наук, доцент, Самарский государственный технический университет, e-mail: victoria_dob@mail.ru
Рецензенты:
Н. В. Прядильникова, кандидат филологических наук, доцент, Самарский государственный аэрокосмический университет.
М. А. Кулинич, кандидат филологических наук, доктор культурологии, профессор, Поволжская государственная социально-гуманитарная академия.
