CC BY
66
делей политических процессов через выявление и характеристику детерминирующих факторов. Во-вторых - это политические субъекты политического процесса и характер их взаимодействия. В-третьих, - это факторы, влияющие на формирование моделей архаизации политических процессов. В-четвертых, наконец, это формы проявления (воплощения) той или иной модели архаизации политических процессов.
Таким образом, предлагаемая теоретико-методологическая матрица моделирования архаизации политических процессов в политической теории способна адекватно отразить детерминанты воспроизводства и социальные практики проявления архаизации, осуществить измерение аналитического и эмпирического исследования феномена архаизации политических процессов.
Литература
1.Рябов А. Возрождение «феодальной» архаики в современной России: практика и идеи // Московский фонд Карнеги. Серия «Рабочие материалы». 2008..№ 4.С. 7-8.
2. Шевелев В.Н. Россия: от модернизации к трансформации. - Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2008.
3. Грачев М.Н., Мадатов А.С. Демократия: методология исследования, анализ перспектив. - М.: Изд-во «АЛКИГАММА», 2004, С. 59-60.
4. Пляйс Я.А. Глобальные волны демократизации и их воздействие на Рос-сию//Демократия в современном мире. - М.: РОССПЭН, 2009, С. 13.
5. Поцелуев С.П. Символическая политика: констелляция понятий для подхода к проблеме//Полис, 1999, № 5, С. 62.
6. Кравченко С.А. Играизация российского общества. К обоснованию новой социологической парадигмы//Общественные науки и современность, 2002, № 6, С. 143-144; Он же. Динамика социологического воображения: всемирная культура инновационного мышления.- М.: Анкил, 2010, С. 250-252.
УДК 32.01
Жуковский А.Г., докторант
Модели взаимодействия постмодернизма с другими методологиями в исследовании политических процессов
В данной статье анализируются возможные модели взаимодействия постмодернистской научной методологии с другими методологическими подходами, прежде не выступавшими в едином методологическом пространстве при исследовании политических процессов.
Ключевые слова: методология, политология, модернизм, постмодернизм, структурализм, постструктурализм, политика, власть, государство, общество, политический дискурс.
Актуальность обращения к исследуемой нами теме в настоящей статье диктуется и основными тенденциями современной социальной и политической жизни. Глобализация, логика хозяйственно-экономического и техни-
ко-технологического сближения государств и регионов мира, не только территориально удаленных друг от друга, но и разобщенных в силу исторических причин, различия культурных и политических традиций, типа власти, идеологии, формирует универсальный паттерн взаимодействия разнородных начал, идейной толерантности, конструктивного сотрудничества. Растущая сложность задач, стоящих перед странами и правящими элитами в наступившем XXI веке, необходимость совмещения в политической практике, казалось бы, противоположных и противоречащих друг другу целей - укрепления политического и экономического суверенитета и успешной интеграции в глобальное экономическое пространство, сохранения собственной политической традиции и приведения структуры политических институтов в соответствие с универсальной моделью демократии, - требует и соответствующего этой сложности уровня политологической рефлексии, которая уже не может оставаться в пределах альтернативного подхода в сфере методологии, а, напротив, нуждается в переходе на более высокий уровень, связанный с достижением эффективного синтеза сложившихся парадигм исследования.
Развитие политологии как науки в силу специфики самого политологического дискурса и особенностей его предмета привело к формированию ряда практически независимых друг от друга методологических парадигм, причем некоторые из них базируются на взаимно противоположных посылках, некоторые же тесно взаимосвязаны и совместимы. Плюрализм методологий в современной политологической науке сам по себе может рассматриваться и оцениваться по-разному. С точки зрения классических представлений о единстве и объективности истины методологический плюрализм является патологическим состоянием науки, препятствует ее развитию и должен быть в конечном счете преодолен. С другой стороны, единая политическая теория, основанная на монистических философских предпосылках, несет в себе угрозу догматизма и идейного тоталитаризма. Современный постмодернизм настаивает на продуктивности и уместности всякого рода концептуальных и интерпретативных различий, в том числе и методологических, и в плюрализме подходов видит норму.
Тем не менее, для того, чтобы методологический плюрализм не превратился в реальное препятствие развитию науки, различные парадигмы должны не просто сосуществовать как отдельные непересекающиеся сферы и не разрушать друг друга тотальным взаимным отрицанием, а как-то продуктивно взаимодействовать. Такое взаимодействие, как нам представляется, возможно на основе двух моделей: сочетания взаимосочетаемых элементов различных парадигм и их комплементарного взаимодействия. Реализация этих моделей в практике политологических исследований зависит от ясности понимания того, что именно совместимо и что именно комплементарно в имеющихся методологических парадигмах.
Нам представляется, что состояние современной политологии являет собой проблему, требующую решения. И дело не только в том, что плюрализм методологических подходов порождает непрекращающиеся дискуссии о
предмете исследования и его границах, о сущности и методах самой политологии, о критериях истинности получаемых выводов, о соотношении теоретического и эмпирического уровней исследования. Дело в том, что продуктивное взаимодействие парадигм могло бы в какой-то мере восполнить слабые стороны каждой из них, что стало бы, несомненно, полезным для дальнейшего развития политологии как науки.
В современном социально-политическом дискурсе сосуществуют два противоборствующих подхода: объективистский и субъективистский (конструктивистский). Имеющиеся методологические парадигмы так или иначе распределяются по этим двум категориям, причем сложным и неоднозначным образом. При этом основной тенденцией современности является стремление к преодолению этих крайностей и достижению более высокого уровня синтеза. Данная задача, на наш взгляд вполне решаема, если мы обратимся к методологии постмодернизма.
Исторически последняя по времени возникновения парадигма постмодернизма - является продуктом постнеклассического периода в развитии научного мышления, когда возобладала методологическая и мировоззренческая толерантность. Результатом этого является терпимость к различиям и даже принципиальная настроенность на них: постмодернистская методология постулирует различие как принцип теоретического развития, оправданность и необходимость всех имеющихся подходов. Однако при этом постмодернизм исходит из конструктивистского понимания политических и идеологических феноменов, видит в политологическом дискурсе модерна орудие подавления и культурной эксклюзии и ориентирует на его деконструкцию. Постмодернистская методология останавливается на признании необходимости различия, не предлагая путей и способов реального взаимодействия парадигм в политологии. Достоинство и сильная сторона постмодернизма заключается в том, что эта парадигма дает возможность выхода политологического дискурса за те пределы, которые поставило ему модерное рационалистическое политологическое знание. Политологический дискурс превращается в метарефлексию, ориентирующую на качественно новое, лишенное привычных идеологических клише и рамок, восприятие общества. Постмодернистская парадигма допускает новый взгляд на политические реалии - будь то взгляд женщины, жителя страны третьего мира, заключенного или психически неполноценного человека, и открывает новые, непривычные сферы политологического исследования.
Социально-политические и культурные трансформации, произошедшие в жизни постиндустриальных обществ Запада во второй половине XX века, предоставили возможность для существования плюрализма мнений. Многие проблемы, на которые прежде существовало лишь несколько допустимых точек зрения, получили освещение с качественно иных позиций. Мы хотим обратиться к особенностям феминистского понимания теории политики. Если прежде феминистское движение рассматривалось исключительно как движение женщин за завоевание равных прав с мужчинами, за присутст-
вие в органах власти, бизнесе и армии, то сегодня феминизм поднимает гораздо более серьезные вопросы, в частности - проблему права женщины не только на равенство с мужчиной, но и на свою «инаковость», а, следовательно - и на принципиально иное восприятие происходящих в обществе социально-политических, экономических и культурных процессов.
Долгое время политическая теория не уделяла должного внимания проблеме отношений полов. Поскольку классическая политическая теория была продуктом мужского сознания, вопросам пола и семьи в ней придавалось гораздо меньшее значение, чем проблемам власти, политических институтов и т.д. Если последние воспринимались как «общественное», то семья и пол изначально понимались как «частное» и если и пользовались вниманием, то очень немногих исследователей. Семья и политика рассматривались как разные, существующие независимо друг от друга, области, причем семья всегда понималась как неполитический институт. Эта точка зрения господствует и во многих направлениях современного политологического исследования, что подтверждается достаточно ограниченным списком политологических исследований, посвященных вопросам семьи и пола. К примеру, Джон Роулз, выдвинувший «теорию справедливости», хотя и называет семью одной из обществообразующих структур, но, тем не менее, совершенно не рассматривает вопрос о справедливости в семье и применительно к отношениям полов.
Для большинства исследователей семья и половые отношения синонимичны понятию «личного», отделяемого от понятия «политического». Эта парадигма была задана еще античной философией, рассматривавшей мужское начало как рациональное и политическое, а женское - как иррациональное и семейное. Женщина не может действовать рационально, поскольку разум - это область мужского, следовательно и политическая сфера остается для женщины недоступной как сфера общего, тогда как семья - «частное» -остается в компетенции женщины. Поэтому если мужчина в своей деятельности руководствуется политическими соображениями, подчиняется законам государства, то женщина должна подчиняться законам семьи, поскольку рождение детей и их воспитание есть ее главная биологическая обязанность, сохранение семьи и обслуживание мужа - главная социальная обязанность.
Однако можно утверждать о том, что такой подход мало того, что не отражает действительную картину, но и является откровенно дискриминационным. Феминистские критики современной политической теории обращают внимание на то, что в большинстве политологических исследований используется «мужская» терминология, начиная с употребления слов «лидер», «руководитель» исключительно в мужском роде.
Несмотря на внешнее равноправие мужчин и женщин в политической сфере, современное общество остается патриархальным, в котором господствует «мужская идеология» (или «мужские идеологии»), характеризующаяся мужским шовинизмом, рационализмом, ориентацией на логическое восприятие действительности. При этом классическая парадигма западной философии часто рассматривает именно «женщину» как источник социального
«зла», включая и желание господствовать. Однако эта точка зрения не находит поддержки у многих современных исследователей, в частности П. Бурдье рассматривает именно социального мужчину как источник насилия и стремления к господству. Используя фрейдистскую терминологию, Бурдье подчеркивает, что мужское господство в патриархальном обществе основывается на мужском либидо, воплощенном в желании господствовать над женщиной [1, с. 109].
Патриархальное общество можно назвать фаллоцентрическим, причем фаллоцентризм в данном случае тождествен дерридианскому понятию логоцентризма. Деррида прямо говорит о «фаллологоцентризме», определяя фаллос как наиболее подходящий символ логоса. Ориентированные на постмодернистскую парадигму феминистские концепции, вслед за Деррида, говорят о фаллоцентризме, рассматривая современные политические институты, идеологии, науку и культуру (отчасти) как порождения фаллоцентриз-ма. В то же время некоторые исследователи говорят об особой роли женщины в процессе формирования сознания человека, роли, которая совершенно не соотносится с положением женщины в обществе. Ю. Кристева проводит параллели между понятиями «она» и «истина», причем последняя как женское проявление лежит за пределами мужской логики [2]. Женское начало оказывается единственной силой в общественных и естественных науках, способной подорвать фаллоцентрические основания западной мысли и политической организации (фаллократии).
Вместе с тем, у постмодернистски ориентированного феминизма встречает критический отклик традиционная феминистская теория, зародившаяся в эпоху модерна и заключающаяся в требовании равных прав мужчин и женщин. Люси Иригари подчеркивает, что модернистские требования равенства полов в действительности ведут к половому безразличию, уничтожая женственность, отличие женского от мужского. Необходимо не приравнять женщину к мужчине, а добиться осознания женщиной своей «инаковости» и признания этой «инаковости» обществом, которое, в силу господства в нем фаллоцентризма, предписывает женщинам лишь определенные социальные роли. Необходимо, чтобы женщина получила признание в своей «инаково-сти», причем это признание касается и отношений между различными группами женщин: так, женщины стран «третьего мира» должны иметь равные права с западными женщинами не потому, что они тоже женщины, а потому, что они - «женщины третьего мира».
Здесь сказывается влияние Фуко, отказывающегося постулировать различия на основе одинаковости [3, с. 362.]. Гайятри Спивак, соединяющая феминистскую теорию с антиколониальным пафосом, подчеркивает, что для западной культуры характерно исключение женщины третьего мира из мировых политических процессов, что подчеркивает взаимосвязь фаллоцентрических и расистских предрассудков [4, с. 107]. Причем расистские предрассудки господствуют даже в мировоззрении феминисток - представительниц ев-
ропеоидной расы, что привело к возникновению особого политического течения, получившего название «черный феминизм».
Для того, чтобы современная политическая теория преодолела «мужской шовинизм» и вышла за пределы навязанной классической традицией дихотомии «общественного» и «частного», следует признать область семейных и половых отношений столь же важной, а может быть, и более важной для политологического исследования темой, как и изучение политических институтов, власти, идеологий. Как отмечает С. Моллер Окин, развитие гуманной политической теории невозможно без обращения к анализу проблем полов и семьи [5, с. 117].
Первые шаги в этом направлении были сделаны после «молодежных революций» 1960-х гг. в странах Запада, поскольку новыми левыми был поднят на щит лозунг «личное есть политическое», призывающий прекратить противопоставление публичной и частной сфер жизни и перевести проблемы семейных и сексуальных отношений в область политического. Поэтому между новыми левыми и феминизмом существует много точек соприкосновения, во многом современный феминизм является продуктом молодежных выступлений конца 1960-х гг., испытав влияние как неомарксистских, так и пост-структуралистских концепций.
В современной политической теории, особенно на Западе, уже происходят некоторые позитивные сдвиги в сторону равного восприятия мужчины и женщины, в т.ч. и в сфере терминологии. Некоторые исследователи предпочитают заменять «мужские» термины более общими, такими как «люди» или «мужчины и женщины». Однако здесь политическая теория сталкивается с той проблемой, что более общие термины начинают звучать расплывчато и неопределенно, поскольку реальный социальный опыт людей в современных обществах по-прежнему связан с их половой принадлежностью.
«Мы не можем надеяться понять сущность «общественных сфер» (государства, профессиональной деятельности или рынка) без учета их основанной на половых различиях структуры, факта их создания на основе предположения о превосходстве и главенстве мужчин, а также традиционного закрепления за женщинами домашней сферы» [5, с. 120], - пишет С. Моллер Окин. Разумеется, что политические институты и вся политическая, социальная, экономическая и культурная жизнь современного общества имели бы совершенно иной вид, если бы отношения между полами изначально основывались на равенстве мужчин и женщин, их равномерном участии в семейной и общественной сферах, в воспитании детей и т.д. Поэтому представляются неправомерными доводы тех исследователей, которые все же склонны отделять семейную сферу от общественной, не включая ее в предмет рассмотрения политологической науки. Проблемы семьи и пола представляют важное направление политологических исследований, без которого политическая теория вряд ли будет адекватной условиям современного общества.
Подводя итоги, следует остановиться на ряде общих характеристик постмодернистской парадигмы в современной политологической науке.
В первую очередь, для постмодернизма характерна плюралистичность, «множественность», которая в методологии политологического исследования проявляется как признание «права на существование» различных концептуальных подходов, в том числе и исключающих друг друга, и, в то же время, отрицание «универсальной истины», что делает бессмысленным разговор о соответствии каких-либо научных направлений этому критерию. Плюрали-стичность постмодернистского мира противопоставляется характерному для модерна монизму, причем это противопоставление распространяется буквально на все области человеческого бытия, включая как политическую сферу, так и искусство, литературу, науку. Особая роль в данном вопросе отводится нарративному подходу, рассматривающему господствующие в обществе метанарративы и выставляющие в качестве альтернативы господству метанарративов сосуществование множества малых нарративов, не претендующих на всеобщность.
Постмодернистские концепции можно охарактеризовать как критические и антиавторитарные, соглашаясь с выводом В.П.Макаренко о том, что они стали ответом на вызовы катастроф ХХ века, сопровождавших практику тоталитарных режимов в целом ряде стран Европы и Азии [6, с. 362]. Тоталитарные режимы, ставшие порождением политического дискурса Просвещения, вызвали недоверие к «великим повествованиям», поэтому постмодернизм отрицает диктатуру метанарративов, ориентируясь на плюрализм мнений, на противопоставление множества тотальному единству.
Постмодернистская парадигма формирует качественно новое восприятие общества, делая акцент на тех проблемах, на которых прежде не только не заострялось внимание, но которые были табуированы для обсуждения. Взаимосвязь сексуального и политического, психиатрия, пенитенциарные учреждения как идеальная модель обществ контроля - все эти вопросы поднимались постмодернистами именно как имеющие не меньшее значение для общества, чем вопросы изучения политических институтов или борьбы классов в рамках традиционной политической науки.
В то же самое время мы не можем не отметить тот неоспоримый факт, что постмодернизм не стал какой-либо новой ступенью научного знания, которая бы оставила позади все предыдущие направления науки. В гуманитарных науках, и в политологии в частности, продолжают существовать и развиваться концепции, продолжающие те или иные линии классической политической науки. Строго говоря, постмодернизм не является отрицанием науки общества модерна, поскольку аккумулирует различные «нетрадиционные» элементы научных направлений предшествовавшей эпохи. Несомненно, постмодернистская парадигма в социально-политических науках является альтернативой классическим направлениям, но, с другой стороны, ее сущность заключается скорее не в противостоянии классическим направлениям, сколько в использовании их опыта, точнее - отдельных его сторон. В связи с этим постмодернизм, видимо, не стоит рассматривать как новаторскую теорию, как склонны утверждать его сторонники.
Итак, постмодернистская парадигма в социально-политических науках позиционирует себя как альтернативу ранее сформировавшимся направлениям, а деконструктивистская установка по отношению к рационалистическому политическому дискурсу модерна препятствует ее совместимости с другими моделями политологического знания. Однако постмодернизм представляет собой более высокий уровень культурной и политологической рефлексии, что дает возможность интеграции, совмещения и эффективного использования элементов других парадигм. В этом смысле парадигма постмодернизма сама представляет собой плюралистически ориентированную модель соотношения и сочетания элементов политологических методологий, поскольку исходит из принципа необходимости различия и разнообразия.
В целом, анализ моделей эффективного взаимодействия различных парадигм в политологии представляет собой перспективное и актуальное направление исследования и нуждается в дальнейшем развитии.
Литература
1. Кола Д. Политическая социология. М., 2001.
2. БоПе уегке. / Е± de К^еуа I Р., 1979.
3. Курбатов В.И. Современная западная социология. Ростов-на-Дону, 2001.
4. Ильин И.П. Постмодернизм: от истоков до конца столетия.
5. Моллер Окин, С. Проблема пола: общественное и частное // Современная политическая теория / Автор-составитель Д. Хэлд. М., 2001.
6. Макаренко В.П. Аналитическая политическая философия. М., 2002.
УДК 323.17:28
Шарафутдинова Э., к.полит.н.
Женский терроризм в контексте исламского интегризма
В статье освещается проблема женского терроризма в свете современных социально-политических процессов. Исследуются истоки и причины появления тер-рористов-смертников. Показана роль гендерного аспекта терроризма в контексте исламского интегризма. Проведен анализ изменения места женщины в социокультурном пространстве Северного Кавказа.
Ключевые слова: терроризм, конфликт, чеченцы, ислам, экстремизм, самоубийцы, гендер, женский терроризм
Актуальность темы исследования обусловлена тем, что в современном мире, изобилующем этническими и религиозными противоречиями, в научном дискурсе все чаще возникает потребность в изучении исламского интег-ризма, с ростом которого связывают большинство современных конфликтов. Безусловно, в рассматриваемом вопросе важно отметить необходимость и важность учета взаимосвязи этнонациональных и конфессиональных аспектов в социально-политической жизни общества, так как наибольшее влияние на реальную жизнь и текущую политику оказывают не столько отдельно взятые религиозные или национальные факторы, сколько их симбиоз. Взаимодействие и взаимопроникновение этих двух компонентов продуцирует рост
170
