CC BY
3
УДК 334.241.8
ЭО1: 10.51522/2307-0382-2023-256-9-24-31
ИВАН ВЛАДИМИРОВИЧ ДВОРЯНСКОВ
главный научный сотрудник НИЦ-2 ФКУ НИИ ФСИН России, доктор юридических наук, профессор, подполковник внутренней службы И diw@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0003-0542-5254
Москва
Модель системы целей наказания: от презюмирования к рациональному конструированию
Аннотация. В статье рассматриваются доктринальные (научные) и правовые основы концептуальной модели целей наказания, отражающей его сущность и функции как социального и правового феномена. Приводится критика существующих целей наказания, формулируется вывод о необходимости перехода при их моделировании от презюмирования к рациональному конструированию. Исходя из сущностного подхода к наказанию, следует выделять следующие его онтологические аспекты: принуждение, кара, обезличивание (в правовом и психологическом смысле), возмездный характер. В целом же сказанное обусловливает два вывода: 1) наказание в силу своего механизма воздействия на реальность не может иметь целей, связанных с конструкцией будущего, но должно быть направлено на оценку и пресечение преступления как явления, которое произошло в прошлом; 2) конструктивные цели должны создавать основу для следующих за наказанием (постпенальных) мер (профилактики, ресоциализации, социальной адаптации и прочего). На основании полученных данных делается обоснование авторской телеологической модели наказания, формулируются его основные цели.
Ключевые слова: наказание, модель системы целей наказания, целеполагание, функции, цели и задачи наказания, профилактика преступлений, ресоциализация, пробация
Для цитирования
Дворянсков И. В. Модель системы целей наказания: от презюмирования к рациональному конструированию // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2023. № 9. С. 24-31. https://www.doi. о^/10.51522/2307-0382-2023-256-9-24-31.
5.1.4 Уголовно-правовые науки (юридические науки)
Исследование проблемы эффективности наказания предполагает глубокий анализ его целей, как формальных, так и истинных, реально достигаемых. Вопрос о целях и функциях наказания является одним из ключевых в пенологии [1]. Современные цели наказания в российском уголовном законодательстве (восстановление со© Дворянсков И. В., 2023
циальной справедливости, исправление осужденных, предупреждение совершения новых преступлений) представляют собой конгломерат разнонаправленных ориентиров, каждый из которых имеет отличную от другого концептуальную платформу [2]. Однако важно отметить, что дело не только в нарушении системных требований при конструировании
IVAN V. DVORJANSKOV
Chief Researcher, Research Center-2 of the Research Institute of the FPS of Russia, Doctor of Law, Professor, Lieutenant Colonel of Internal Service diw@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0003-0542-5254
Moscow
Model of the system of goals of punishment: from presuming to rational construction
Abstract. The article deals with the doctrinal (scientific) and legal foundations of the conceptual model of the goals of punishment, reflecting its essence and functions as a social and legal phenomenon. Criticism of the existing goals of punishment is given, a conclusion is formulated about the need to move from presuming to rational construction in their modeling. Based on the essential approach to punishment, the following ontological aspects should be singled out: coercion, punishment, depersonalization (in the legal and psychological sense), retributive character. In general, the above leads to two conclusions: 1) punishment, due to its mechanism of influence on reality, cannot have goals related to the construction of the future, but should be aimed at assessing and suppressing a crime as a phenomenon that occurred in the past; 2) constructive goals should form the basis for the following punishment (post-penal) measures (prevention, resocialization, social adaptation, etc.). Based on the data obtained, the author's teleological model of punishment is substantiated, and its main goals are formulated.
Keywords: punishment, model of the system of goals of punishment, goal-setting, functions, goals and objectives of punishment, crime prevention, resocialization, probation
For citation
Dvorjanskov I. V. Model of the system of goals of punishment: from presuming to rational construction // Vedomosti of the Penal System. 2023. № 9. C. 24-31. https://www.doi.org/10.51522/2307-0382-2023-256-9-24-31.
5.1.4 Criminal law sciences (legal sciences)
данной модели целей наказания (взаимосвязи, последовательности, непротиворечивости), но в немалой степени -в достижимости этих целей. Допуская, что таковая возможна в отношении каждой из них в отдельности (имеется в виду процент в определенной статистической выборке, хотя вычисление его представляется чрезвычайно сложным
ввиду законодательной неопределенности критериев такой достижимости), тем не менее приходится констатировать невозможность общего (кумулятивного) эффекта в силу разного вектора каждой цели. В качестве примера позволим себе напомнить ранее отмеченное противоречие между целями исправления и превенции. Так, цели исправления и
предупреждения преступлений противоречат друг другу. Первая ориентирована на то, что под воздействием наказания личность человека, совершившего преступление, подвергнется определенной трансформации, связанной с формированием у него уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулированием правопослушного поведения (статья 9 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации). Таким образом, исправление в его существующем виде предполагает рассмотрение преступной наклонности как внутренней патологии, которая поддается коррекции посредством изменения отношения преступника к социальным ценностям и последующего осознанного воздержания от совершения новых преступлений. С другой стороны, цель предупреждения преступления, особенно в аспекте специальной превенции, постулирует страх в качестве сдерживающего механизма в отношении возможного в дальнейшем криминального поведения, что само по себе обесценивает те эффекты, которые достигаются целью исправления. При этом, формулируя обе указанные цели, законодатель фактически игнорирует социальную (внешнюю) детерминацию преступности, рассматривает преступника абстрагированно от условий его жизни как до, так и после наказания [3].
Полагаем, что уголовное право в целом и наказание в частности являются ретроактивными инструментами, то есть рассчитаны на оценку событий прошлого (преступлений) и установление (измерение, дифференциацию и индивидуализацию) ответственности за них. Именно поэтому они имеют весьма ограниченный потенциал конструктивного влияния на будущее в аспектах целей,
закрепленных ныне в части 2 статьи 43 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ). Не умаляя значения уголовно-правовых средств, полагаем, что их эффективность во многом обусловлена сочетанием с системой профилактики преступлений и других правонарушений, а также мерами социального, экономического, политического характера, способствующими снижению влияния криминогенных факторов [4].
Наказание является одним из важных и необходимых средств решения задач противодействия преступности в обществе. Эффективность наказания определяется как соответствие действительных результатов ожидаемым. Понятие эффективности неразрывно связано с понятием цели наказания. Само наказание, на наш взгляд, выступает средством достижения положительного социального эффекта, моделируемого с учетом двух показателей: что ждет от наказания общество; на что действительно способно наказание, возможности которого, разумеется, небеспредельны.
Целями наказания, исходя из такого их понимания, должны признаваться моделируемые ожидаемые и реально достижимые результаты от реализации наказания. Но при этом важно исходить также из возможностей средств их достижения.
Уголовное наказание представляет собой реакцию государства на общественно опасное деяние, акт воздаяния за содеянное [5]. При этом единственным аспектом наказания, адресованным не к осужденному, а к обществу, является восстановление социальной справедливости. В этом смысле лежащий глубоко в основе наказания древний принцип талиона существенно трансформировался в сторону приоритета публичных интересов над частными. Цель восстановления социальной справедливости
сегодня и выступает его трансформацией. Параметры такой справедливости и в качественном, и в количественном отношении не всегда соответствуют причиненному вреду, в том числе в силу действия ряда ограничивающих карательное воздействие правовых условий, в частности обстоятельств, смягчающих наказание, правил его назначения, а также легитимизированной формы его индивидуализации в виде усмотрения суда. Вместе с тем, как ни парадоксально, цель восстановления социальной справедливости неудачна именно с позиции социальных (публичных) интересов. Она их попросту не учитывает. В этом смысле правильнее говорить о цели возмездия за содеянное, которое предполагает сочетание как публичных, так и частных интересов (то есть соотношение карательного воздействия и причиненного преступлением вреда в широком смысле слова, а также возмещение этого вреда потерпевшему).
Как установлено еще в советской уголовно-правовой науке, сущностью наказания выступает кара [6]. Назначая наказание, суд тем самым ограничивает осужденного в осуществлении присущих ему общегражданских прав. Иными словами, в процессе исполнения уголовных наказаний лицу, совершившему преступление, создаются определенные «неудобства», выражающиеся в целом ряде правоограничений, в том числе обусловленных полной или частичной изоляцией осужденного. В этом и проявляется кара.
Говоря о проблеме сущности наказания, следует сказать о его имманентном эффекте. Кара всегда (применительно к любому наказанию) проявляется в лишении осужденного его субъектности. Он должен претерпевать, отбывать и так далее. Наказание - это, по сути, обезличивание, как в прямом (психологическом),
так и в переносном (ограничение или лишение личных прав и возможностей) смысле. Доказательством этого выступает цель исправления. Отглагольные формы этого термина, как правило, употребляются в виде страдательного залога («исправить осужденного», «осужденный был исправлен» и так далее). Как известно, страдательный залог как в русском языке, так и в других языках (passive voice - англ.) используется для обозначения действия в отношении объекта, не имеющего собственной активности. Следовательно, исправление в его существующем виде не предполагает включенности осужденного в процесс в качестве субъекта. Очевидно, что исправление - это то, что происходит с осужденным. Поэтому он выступает не субъектом исправления, а объектом воздействия.
Если же мы обратимся к самой формулировке наказания (часть 1 статьи 43 УК РФ), то увидим еще одно подтверждение своим словам: «Наказание есть мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда. Наказание применяется к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключается в предусмотренных настоящим Кодексом лишении или ограничении прав и свобод этого лица». Таким образом, наказание, исходя из данного определения, назначается «за», но не «для». В этом смысле мы не можем согласиться с мнением Б. С. Никифорова, который писал, что «всегда назначаемое „за", наказание неизменно применяется и „для"» [7]. Принять позицию автора можно было бы при условии согласованности целей с инструментами их достижения. Очевидно, что ни ограничения, ни лишения, ни кара в целом сами по себе не могут быть конструктивными, созидательными, поэтому ожидать от применения наказания ис-
правления осужденного вряд ли обоснованно. К тому же полагаем, что таковое невозможно без личной включенности осужденного в этот процесс в качестве субъекта. Как мы указали ранее, такого не происходит. Об этом красноречиво говорит употребление словосочетаний «исполнение наказания» и «отбывание наказания». Первое относится к сотрудникам уголовно-исполнительной системы и другим субъектам уголовно-исполнительной деятельности, чья субъ-ектность проверяется вопросом «исполнение кем?». Второе же красноречиво говорит о страдательном (пассивном) залоге применительно к осужденному. Пассивность осужденного при отбывании наказания позволяет сделать два вывода:
1. Она не способствует выработке конструктивных качеств, необходимых ему после освобождения, - активности, инициативности, стремления вести законопослушный образ жизни.
2. Лишение субъектности само по себе десоциализирует личность, отучает ее вести самостоятельный образ жизни, развиваться, что ведет к диссонансу (противоречию) с целью исправления осужденного в процессе исполнения наказания. Отсюда, кстати, признание этого эффекта на уровне федерального законодательства. Так, в статье 19 Федерального закона от 06.02.2023 № 10-ФЗ «О пробации в Российской Федерации» [8] указывается, что основными направлениями деятельности в сфере постпенитенциарной пробации являются ресоциализация, социальная адаптация и социальная реабилитация. Из этого следует, что во время отбывания наказания с осужденным произошли процессы, повлекшие его десоциализацию и социальную дезадаптацию, причем в такой степени, которая требует социальной реабилитации.
Вместе с тем данные выводы ни в коей мере не снижают социальной роли наказания, а, напротив, позволяют адекватно ее рассматривать. Полагаем, что она состоит в таких реальных функциях наказания, как социальное управление, а также утверждение воли государства, репрессия (подавление), официальная оценка преступления, выраженная в фиксации нанесенного ущерба, экви-валируемая в качественных и количественных характеристиках наказания, порицание содеянного [9].
Следовательно, десоциализацию осужденного нужно рассматривать как побочный эффект по аналогии с лекарством, которое лечит болезнь, но может оказывать негативное воздействие на другие системы и функции организма. В этой связи следует сказать, что наказание, будучи ответом на зло (преступление), не может быть добрым и иметь позитивный характер (в частности, в аспекте конструктивного воздействия на личность и формирования у него неких положительных качеств). При этом постулируемая в действующей редакции статьи 43 УК РФ цель исправления именно в силу указанной выше природы наказания не может расцениваться как возможность создания у осужденного таких качеств. Исправление при очевидном гуманистическом посыле (отказ от идей фатальности, неизменности преступных свойств личности, исповедуемых в антропологических, биологических и психоаналитических теориях Ч. Ламброзо, Г. Годдарда, М. Шлаппа, Э. Смита, Э. Хуттона, Э. Подольски, Й. Ланге, Ф. Штумпфля, З. Фрейда и других) [10] имеет скрытую карательную сущность - связь с обезличиванием осужденного. Данный тезис подтверждается и включением в число основных средств исправления такого карательного инструмента наказания, как режим
(статья 9 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации).
Исходя из сказанного, можно сделать следующие выводы:
1) наказание в силу своего механизма не может иметь целей, связанных с конструкцией будущего (исправление, предупреждение и прочее), но должно быть направлено на оценку и пресечение преступления как явления, которое произошло в прошлом;
2) конструктивные цели должны быть связаны со следующими за наказанием (постпенальными) мерами (профилактикой, ресоциализацией, пробацией и прочими).
В этой связи теоретическое осмысление сущности наказания, его инструментальных свойств, вытекающих из них функций позволяет (пока теоретически) перейти от презюмирования к рациональному конструированию модели системы целей наказания.
Такое конструирование должно отвечать ряду требований.
Во-первых, телеологическая модель наказания должна обладать системными свойствами. Это, в свою очередь, означает взаимосвязь, взаимообусловленность и кумулятивный характер эффекта предлагаемых целей.
Во-вторых, каждая цель (концептуальная основа наказания) должна отвечать за определенный социальный и криминологический эффект.
В-третьих, должен быть понятен и легко формулироваться механизм достижения цели.
Ранее мы сформулировали теоретическую модель целей наказания, включающую:
1) возмездие за содеянное (предполагающее как соотношение карательного воздействия и причиненного преступлением вреда в широком смысле слова, так и возмещение этого вреда потерпевшему);
2) правовую защиту общества от преступлений;
3) государственное порицание преступления.
Системный характер данной модели обеспечивается тем, что составляющие ее цели находятся в отношении и связи друг с другом. Это превращает перечень целей в единое целое, где каждый элемент системы оказывается связанным со всеми другими элементами и его свойства не могут быть определены без учета имеющейся связи. В свою очередь, свойства системы представляют собой не сумму свойств входящих в нее отдельных явлений, а характеризуются наличием связи между ними; другими словами, свойства системы конституируются в качестве интегративных свойств системы как целого [11]. Все три моделируемые цели исходят из факта преступления и представляют собой формы реагирования на него. Более того, возмездие за содеянное предполагает правовую защиту общества от преступлений, а вместе они создают основу для государственного порицания содеянного.
Каждая из названных целей имеет определенный и верифицируемый социальный и криминологический эффект. Первая предполагает в совокупности назначение и исполнение наказания, а также возмещение ущерба от преступления*. Вторая также имеет фактическое основание в реализации уголовно-правового воздействия. Третья цель состоит в том, что государственное порицание будет выражаться как в обвинительном приговоре суда, так и в самом факте назначения наказания как официальной
* К слову сказать, в настоящее время в уголовном законе такого механизма не создано. Однако, по нашему мнению, внедрение такой цели безусловно должно быть взаимосвязано с его разработкой и регламентацией.
оценке качественных и количественных Механизм достижения указанных це-характеристик общественной опасности лей один и тот же - вынесение обвини-преступления. тельного приговора и его исполнение.
1. Дворянсков И. В. Эффективность альтернативных наказаний : учебное пособие. М. : ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2004. С. 75.
2. Дворянсков И. В. Институт наказания в перспективе развития уголовной политики России // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2020. № 9. С. 10-16 ; Дворянсков И. В. Доктринальные основы целеполагания в институте наказания // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2021. № 7. С. 15-21 ; Дворянсков И. В. Концептуальные проблемы целей наказания // Пенитенциарная наука. 2021. Т. 15, № 2. С. 247-259 ; Дворянсков И. В. К вопросу о новой концептуальной модели наказания (телеологический аспект) // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2022. № 8. С. 10-16.
3. Дворянсков И. В. О целях уголовного наказания // Пенитенциарная система и общество: опыт взаимодействия : сборник материалов VIII Международной научно-практической конференции. Пермь, 2021. С. 18-20.
4. Дворянсков И. В., Антонян Е. А., Боровиков С. А. и др. Уголовное право. Общая часть : учебник / под ред. д-ра юрид. наук, проф. И. В. Дворянскова. М. : ИНФРА-М, 2022. С. 8.
5. Дворянсков И. В. Эффективность альтернативных наказаний (компенсационная модель). М., 2005. С. 56-57.
6. Беляев Н. А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации. Л., 1986. С. 64 ; Ременсон А. Л. Вопросы лишения свободы и общее учение о наказании // Материалы научной конференции, посвященной проблемам исправительно-трудового права. Томск, 1961. С. 17 ; Кригер Г. А. Наказание и его применение. М., 1962. С. 6 ; Курс советского уголовного права. Т. 3. М., 1970. С. 26 ; Полубинская С. В. К вопросу о целях наказания // Проблемы совершенствования уголовного закона. М., 1990. С. 100.
7. Никифоров Б. С. Наказание и его цели // Советское государство и право. 1981. № 9. С. 64.
8. О пробации в Российской Федерации : федер. закон от 06.02.2023 № 10-ФЗ. Доступ из СПС «Консуль-тантПлюс».
9. Дворянсков И. В. О соотношении функций и целей уголовного наказания во взаимосвязи с обеспечением его исполнения // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке : материалы XIX Международной научно-практической конференции. М., 2022. С. 263-269.
10. Иншаков С. М. Зарубежная криминология. М. : ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2003. С. 47-54; 116-136.
11. Садовский В. И. Основания общей теории систем. М., 1974. С. 83-84.
1. Dvoryanskov I. V. The effectiveness of alternative punishments : a tutorial. M. : UNITI-DANA, Law and Law, 2004. P. 75.
2. Dvoryanskov I. V. The institution of punishment in the perspective of the development of criminal policy in Russia // Vedomosti of the penal system. 2020. No. 9. P. 10-16; Dvoryanskov I. V. Doctrinal foundations of goalsetting in the institution of punishment // Vedomosti of the penal system. 2021. No. 7. P. 15-21; Dvoryanskov I. V. Conceptual problems of the goals of punishment // Penitentiary science. 2021. V. 15, No. 2. S. 247-259; Dvoryanskov I. V. On the issue of a new conceptual model of punishment (teleological aspect) // Vedomosti of the penal system. 2022. No. 8. P. 10-16.
3. Dvoryanskov I. V. On the purposes of criminal punishment // The penitentiary system and society: experience of interaction : collection of materials of the VIII International scientific and practical conference. Perm, 2021, P. 18-20.
4. Dvoryanskov I. V., Antonyan E. A., Borovikov S. A. and others. Criminal law. General part : textbook / ed. by Doctor of Law, Prof. I. V. Dvoryanskova. M. : INFRA-M, 2022. P. 8.
5. DvoryanskovI. V. The effectiveness of alternative punishments (compensatory model). M., 2005. P. 56-57.
6. Belyaev N. A. Criminal law policy and ways of its implementation. L., 1986. P. 64; Remenson A. L. Issues of deprivation of liberty and the general doctrine of punishment // Proceedings of a scientific conference dedicated to the problems of corrective labor law. Tomsk, 1961, p. 17; Krieger G. A. Punishment and its application. M., 1962. P. 6; The course of Soviet criminal law. V. 3. M., 1970. P. 26; Polubinskaya S. V. To the question of the purposes of punishment // Problems of improving the criminal law. M., 1990. P. 100.
7. Nikiforov B. S. Punishment and its goals // Soviet state and law. 1981. No. 9. P. 64.
8. On probation in the Russian Federation: Feder. Law of February 6, 2023 No. 10-FZ. Access from LRS «ConsultantPlus».
9. Dvoryanskov I. V. On the relationship between the functions and goals of criminal punishment in relation to the provision of its execution // Criminal law: development strategy in the XXI century : materials of the XIX International scientific and practical conference. Moscow, 2022, P. 263-269.
10. Inshakov S. M. Foreign criminology. M. : UNITI-DANA, Law and Law, 2003. P. 47-54; 116-136.
11. Sadovsky V. I. Foundations of the general theory of systems. M., 1974. P. 83-84.
