CC BY
81
УДК 930.2:003
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2015. Вып. 4
Е. В. Каменев
МОБИЛИЗАЦИЯ СМЫСЛОВ:
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ М. В. НЕЧКИНОЙ ЛИТЕРАТУРНОГО ДЕКАБРИЗМА (НА ПРИМЕРЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ А. Д. УЛЫБЫШЕВА «СОН»)
Статья посвящена исследованию риторических приемов, которые М. В. Нечкина использовала в своей монографии «Движение декабристов» при анализе текста члена общества «Зеленая лампа» А. Д. Улыбышева «Сон». Методологическую основу исследования составляют идеи французского семиотика Ролана Барта о связи риторики и идеологии с феноменом коннотации. В работе показано, что М. В. Нечкина, находясь в очень сложной ситуации балансирования между требованиями, предъявляемыми властью к тексту научного исследования, официальной концепцией истории движения декабристов, с одной стороны, и текстом исторического источника, который не позволял сделать нужные выводы, с другой стороны, прибегала к помощи риторических приемов.
Идеологическая составляющая текста в семиотическом ее срезе являлась вторичной кон-нотативной знаковой системой, надстроенной над первичной денотативной системой текста исторического исследования. Выделено две группы коннотаций, содержащихся в рассмотренном фрагменте текста М. В. Нечкиной: коннотации революционности взглядов А. Д. Улыбышева, заостренности его внимания на текущем политическом моменте, а также коннотации приверженности самого историка к официальному курсу борьбы с космополитизмом. Библиогр. 19 назв.
Ключевые слова: движение декабристов, М. В. Нечкина, советская историография, идеология, семиотика, коннотация.
MOBILIZING MEANINGS:
M. V. NECHKINA'S INTERPRETATION OF LITERARY DECEMBRISM
(ON THE EXAMPLE OF A. D. ULYBYSHEV'S LITERARY WORK "THE DREAM")
E. V Kamenev
The article investigates the rhetorical techniques used by the Soviet historian M. V. Nechkina in her monograph The Decembrist movement while analyzing The Dream, a literary work by Ulybyshev (member of a social organization The Green Lamp). The theoretical basis of the study is Roland Barthes' idea of connection between rhetoric, ideology and connotations. The article demonstrates that Nechkina was in a very difficult situation. She had to find balance between the requirements of the S oviet regime to the text of the historical research and the official view of the Decembrist movement, on the one hand, and the text of the historical source that does not allow to draw the necessary ideological conclusions, on the other hand. Therefore, she resorted to the help of rhetoric.
The ideology in the text was a secondary connotative sign system built over the primary denotative system of the scientific text.The analysis of lexics allows to identify two groups of connotations in Nechkina's text: the connotation of Ulybyshev's revolutionary views, as well as the connotations of M. V. Nechina's agreement to the anticosmopolitan campaigns. Refs 19.
Keywords: Decembrist movement, M. V. Nechkina, soviet historiography, ideology, semiotics, connotation.
Каменев Евгений Владимирович — кандидат исторических наук, доцент, Петрозаводский государственный университет, Российская Федерация, 185910, г. Петрозаводск, ул. Ленина, 33; [email protected]
KamenevEvgeny Vladimirovich — Ph.D., Associate Professor, Petrozavodsk State University, 33, Lenin Str., Petrozavodsk, 185910, Republic of Karelia, Russian Federation; [email protected]
Общество «Зеленая лампа» рассматривалось в монографии М. В. Нечкиной «Движение декабристов» (1955) как организация, занимавшаяся «не только литературной деятельностью, но и политическими вопросами» [Нечкина 1955, с. 239-240].
«Зеленая лампа», понимаемая М. В. Нечкиной как организация, связанная с Союзом Благоденствия, не могла быть охарактеризована как безобидный с политической точки зрения литературный кружок. В противном случае общество не соответствовало бы характеристике Союза Благоденствия, который, согласно М. В. Нечкиной, был революционной организацией, ставившей своей целью организацию революционного переворота в стране [Нечкина 1955, с. 192, 208].
Характеристика «Зеленой лампы», как и характеристика Союза Благоденствия, должна была соответствовать точке зрения В. И. Ленина на историю движения декабристов. Согласно ленинским взглядам, «в 1825 году Россия впервые видела революционное движение против царизма» [Ленин 1973, т. 30. с. 315]. Самих же декабристов В. И. Ленин называл выдающимися деятелями дворянского периода освободительного движения в России [Ленин 1969, т. 25. с. 93].
Подчеркивание революционного характера движения, антисамодержавных и антикрепостнических идей декабристов становилось, таким образом, необходимым элементом работы советского историка-декабристоведа.
Все это ставило М. В. Нечкину в очень сложное положение: с одной стороны, в ее распоряжении имелась ленинская концепция движения декабристов, с другой стороны, тексты исторических источников далеко не всегда позволяли сделать те выводы, которые соответствовали бы ленинским взглядам.
Нельзя упускать из виду и тот факт, что М. В. Нечкина работала над своей монографией в период послевоенных идеологических кампаний. Историку нужно было следить за тем, чтобы в его работах не было никаких намеков на проявление «буржуазного объективизма, кадетствующего либерализма и космополитизма». Поскольку, согласно официальной точке зрения, историческая наука играла «большую роль в деле образования и воспитания народных масс» и служила «сильнейшим орудием классовой борьбы на идеологическом фронте», историки должны были стать «страстными, воинствующими большевистскими пропагандистами» [О задачах советских историков, с. 3, 13].
В настоящем исследовании мы покажем, что риторика являлась средством, которое позволяло М. В. Нечкиной включать нужный с идеологической точки зрения смысл в свое исследование1.
В статье мы остановимся только на одном примере — анализе М. В. Нечкиной произведения члена «Зеленой лампы» А. Д. Улыбышева2 «Сон».
«Сон» был написан и прочтен А. Д. Улыбышевым на одном из заседаний «Зеленой лампы» в 1819 г. В произведении раскрывается содержание сна А. Д. Улыбышева, перенесшего его в Петербург будущего. Все замеченное автором говорило о серьезных изменениях, произошедших в России. В стране были новая форма правления, новая религия. Серьезные изменения претерпела социальная система. В тексте, впрочем, не упоминалось, вследствие чего произошли все эти изменения.
1 Нужно отметить, впрочем, что ни один язык, в том числе язык науки, не может быть полностью свободен от риторики [^еге 1997, р. 122].
2 Александр Дмитриевич Улыбышев (1794-1858) — литератор, музыкант-любитель, член общества «Зеленая лампа».
М. В. Нечкиной было нужно интерпретировать текст «Сна» так, чтобы его содержание соответствовало официальной характеристике движения декабристов. Сочинение А. Д. Улыбышева должно было свидетельствовать о политической заостренности мысли его автора, подчеркивать его революционные антисамодержавные идеи.
Связь, которую провела М. В. Нечкина между содержанием «Сна», с одной стороны, и целями Союза Благоденствия — с другой, хорошо видна в следующем отрыке из монографии: «В числе произведений, прочитанных в "Зеленой лампе" и принятых как общее мнение, характерное для всех ее членов, была политическая утопия Улыбышева "Сон"; она описывала под видом увиденного автором "сна" послереволюционную Россию. В утопии шла речь о конституционной монархии, которая утверждается в России после революции и в результате революции. Ясно, что этого не могло бы быть в побочной управе Союза, если бы основная организация — сам Союз Благоденствия — не стремилась к конституции (выделено мной. — Е.К.)» [Нечкина 1955, с. 190].
Теоретическую основу настоящего исследования составляют идеи Ролана Барта о связи идеологии, риторики и коннотации. В основу работы положена идея разграничения коннотативной и денотативной знаковых систем3. Идеология, согласно Р. Барту, воплощается с помощью коннотативных означающих (коннотаторов). Риторика понимается как совокупность коннотаторов [Барт 2008а, с. 271]. Под коннотацией понимается способ ассоциирования, осуществляемый текстом-субъектом в границах своей собственной системы [Барт 2001, с. 25].
Согласно этой концепции, текст монографии М. В. Нечкиной представляет собой соединение двух знаковых систем. Первичной знаковой системой является естественный язык, на котором написан текст работы. Идеологическая составляющая работы — вторичная коннотативная знаковая система, надстроенная над естественным языком и использующая его в своих целях.
Методика исследования заключается в выделении в текте монографии «Движение декабристов» лексий (минимальных единиц текста, содержащих в себе как минимум одну коннотацию), а также в исследовании коннотаций каждой выявленной лексии.
Для того, чтобы включить в текст идею революционности событий, произошедших, согласно «Сну», в России, М. В. Нечкина формулирует в своей работе оппозицию старый строй — новый строй. «Автор увидел себя во "сне" на улицах хорошо знакомого ему Петербурга, — говорится в тексте монографии, — но вокруг все до того изменилось, что трудно было поверить, что он находится в знакомом городе <...> Вот мрачный Михайловский замок, в котором задушили Павла I. Теперь на нем надпись большими золотыми буквами: "Дворец государственного собрания". Вот Аничкин дворец <...> Что же тут находится? Оказывается, это Русский Пантеон» [Нечкина 1955, с. 243].
Слова дворец и замок коннотировали идею царской власти. Стоит отметить, что правильное прочтение этих слов было дано советскому читателю в готовом виде. В 1951 г., т. е. всего за четыре года до издания монографии «Движение декабристов», вышел в свет первый том сборника «Избранные социально-полити-
3 Коннотативная система есть система, план выражения которой сам является знаковой системой [Барт 2008Ь, с. 341].
ческие и философские произведения декабристов». В указанном сборнике был опубликован «Сон» А. Д. Улыбышева. В тексте источника слова дворец и замок, несмотря на то, что они не являлись устаревшими и, как следствие, не нуждались в уточнении смысла, были снабжены ссылками на примечания к опубликованному тексту. В примечаниях было отмечено буквально следующее: «Аничков дворец в Петербурге — царский дворец», «Михайловский замок в Петербурге — дворец Павла I, олицетворение царского самовластья» [Примечания 1951, с. 682]. Другими словами, была проведена связь между словами замок и дворец, с одной стороны, и идеей царской власти — с другой.
М. В. Нечкина усиливает коннотацию идеи царской власти упоминанием о том, что оба здания связаны с царской фамилией. В частности, историк отмечает, что в Михайловском замке был убит император Павел I и что автор «Сна» не находит в Аничкином дворце никаких изображений его прежнего владельца — великого князя Николая Павловича. Указанных отсылок к царской фамилии в тексте самого «Сна» нет.
Создав образ старого порядка, М. В. Нечкина при помощи цитат из «Сна» и комментариев к ним формулирует идею насильственной смены старого строя новым. Нужно отметить, что А. Д. Улыбышев в «Сне» не говорит о том, что причинной всех изменений, произошедших в России, была революция. Автор ограничивается лишь упоминанием о неких «переменах и реформах», которые произошли в прошлом [Улыбышев 1951, с. 290].
Задача историка заключалась в том, чтобы наделить эти «перемены и реформы» революционным смыслом. Для этого М. В. Нечкина, цитируя текст «Сна», усиливает акцент на тех местах в тексте источника, которые свидетельствуют о масштабности и радикальности преобразований и которые, следовательно, можно интерпретировать как свидетельства произошедшей ранее революции. «Новые прекрасные общественные здания, — сказано в монографии, — возвышались на "каждом шагу", а старые, хорошо знакомые дворцы и казармы имели совершенно новое предназначение, которое было до странности не похожим на первоначальное. Раньше город был наполнен "бесчисленными казармами", — теперь они были заняты "общественными школами, академиями и библиотеками всех видов"» [Нечкина 1955, с. 243]. В этой лексии автор противопоставляет старый порядок, символом которого является казарма, и новый, который ассоциируется с обществом, наукой и образованием.
Слово казарма, использованное в контексте разговора о России имперского периода, коннотировало идею угнетения личности. Так, в прецедентных-текстах (например, в текстах В. И. Ленина), указанное слово несло отрицательную коннотацию подавления свободы человека: «казарма в России была сплошь да рядом хуже всякой тюрьмы; нигде так не давили и не угнетали личности, как в казарме; нигде не процветали в такой степени истязания, побои, надругательства над человеком» [Ленин 1968а, т.12. с. 112].
Смена казарм, которые ассоциировались с подавлением личности, на общественные здания, предназначение которых отсылает к идее разума (академия, школа, библиотека) свидетельствует о серьезных изменениях, произошедших в России. Для акцентирования внимания читателя на радикальности преобразований, описанных в «Сне», историк употребляет усилительные конструкции: совершенно новое предназначение и до странности не похожее на первоначальное.
Для того, чтобы сформулировать идею революционных преобразований, произошедших в России, М. В. Нечкина выбирает в тексте источника те фрагменты, которые свидетельствуют о силовом характере изменений. В частности, она приводит несколько цитат, которые идут одна за другой в тексте монографии без каких-либо комментариев: ««Как видите, мы изменили герб империи», сказал старец: "Две головы орла, которые обозначали деспотизм и суеверие, были отрублены и из пролившейся крови возник феникс свободы и истинной веры". Старец говорит о "триумфальной арке" нового строя, как бы воздвигнутой "на развалинах фанатизма". "Великие события, разбив наши оковы, вознесли нас на первое место среди народов Европы." "Леса, поддерживавшие деспотизм, рухнули вместе с ним.."» [Нечкина 1955, с. 203].
Обратим внимание, что все эти фрагменты, взятые историком из разных мест «Сна», объединены идеей насильственного уничтожения старого порядка. Повторение одних и тех же структурных элементов (существительные головы, оковы, опоры деспотизма свидетельствуют о старом строе, глаголы отрубать, разбивать, рушить — о его насильственной ликвидации) усиливает коннотацию революционности. На это усиление и делала расчет М. В. Нечкина, соединяя фрагменты текста источника. Все это позволяет историку сделать следующий вывод: «Рисуя будущую Россию, автор, несомненно, предполагает ее предпосылкой государственный переворот с элементами революционного насилия» [Нечкина 1955, с. 203].
Идея революционности вводится в текст монографии также при помощи отсылки к историческим событиям, которые однозначно ассоциируются с революцией. М. В. Нечкина цитирует следующее место из «Сна» А. Д. Улыбышева: «вот уже около трех веков, как среди нас установлена истинная религия, т. е. культ единого и всемогущего бога, основанный на догме бессмертия души, страдания и наград после смерти, очищенный от всяких связей с человеческим и суеверий» [Нечкина 1955, с. 244]. Историк следующим образом комментирует эту цитату: «В образе описанного выше религиозного служения легко разглядеть культ верховного существа из истории революционной Франции» [Нечкина 1955, с. 245]. Эта лексия содержит отсылку к французской революции. Тем самым историк проводит параллель между революционной Францией и Россией, увиденной во сне участником «Зеленой лампы». Читатель подводится к мысли, что А. Д. Улыбышев разделял идеи эпохи французской революции и использовал эти идеи в своем тексте.
Важным инструментом включения в текст искомых смыслов была переадресация читателя, владевшего соответствующим культурным кодом, к другим текстам, содержание которых усиливало коннотации революционности. «Немало слабых, ограниченных сторон дворянского классового мировоззрения ощущается в "Сне": уже не говоря об обойденных молчанием многих вопросах социального строя», — пишет М. В. Нечкина [Нечкина 1955, с. 245]. Словосочетание ограниченные стороны дворянского классового мировоззрения отсылало читателя к целому ряду текстов В. И. Ленина, в которых формулируется и используется идея классовой дворянской ограниченности декабристов4.
Использование ленинской идеи ограниченной дворянской революционности не случайно. Во-первых, делая отсылку к В. И. Ленину, историк подчеркивает соот-
4 К таким работам относятся, например, «Политический кризис и провал оппортунистической тактики», «Памяти Герцена», «Роль сословий и классов в освободительном движении».
ветствие «Сна» официальной трактовке движения декабристов. Во-вторых, конно-тирует идею революционности взглядов автора «Сна».
В. И. Ленин называл декабристов революционерами. Однако революционность декабристов была ограничена их взглядами, которые были обусловлены дворянским происхождением членов тайных обществ: «...Неужели ЦК настолько утратил элементарный революционный инстинкт, что для него неясна разница между дворянской революционностью декабристов, — разночинно-интеллигентской революционностью офицеров народовольцев, — и глубоко демократической, пролетарской и крестьянской, революционностью солдат и матросов в России двадцатого века?» — писал В. И. Ленин в работе «Политический кризис и провал оппортунистической тактики» [Ленин 1972, т.13. с.356]. Непонимание роли народных масс в революционном движении было, согласно В. И. Ленину, характерной чертой дворянской революционности: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа» [Ленин 1968Ь, т. 21. с. 261].
Таким образом, согласно В. И. Ленину, дворянским происхождением ограничивается именно революционность. Молчание А. Д. Улыбышева относительно «многих вопросов социального строя», будучи погруженным в контекст ленинской идеи о дворянской ограниченности декабристов, следовательно, отсылает читателя к идее революционности взглядов автора «Сна».
Все эти риторические средства в совокупности были призваны сформировать у читателя монографии представление о радикальных революционных изменениях, произошедших в России, и убедить читателя монографии в революционности взглядов автора «Сна». Следует отметить, что в тексте интересующей нас монографии коннотируются не только идеи, отсылающие к идее революционности. В работе М. В. Нечкиной содержатся также отсылки к идее нежелательности, губительности европейского опыта для России.
Наличие этих идей в тексте неудивительно. М. В. Нечкина работала над своей монографией во время кампании по борьбе с космополитизмом5. Власть «требовала от историков работ имперского, русоцентристского содержания <...>. Положительное иностранное влияние на любую область жизни страны не признавалось, выпячивалась (основательно и неосновательно) только отрицательная роль иностранцев» [Дубровский 2005, с. 537]. Наука, как отметил А. Л. Юрганов, становилась фронтом в борьбе с врагами марксизма [Юрганов 2011, с. 611].
Необходимо отметить, что научные работы М. В. Нечкиной ранее уже подвергались критике на уровне секретариата ЦК ВКП (б)6. Историк переживала эту критику достаточно сильно7. М. В. Нечкина, работая над текстом монографии «Движе-
5 Так, например, 30 января 1950 г. М. В. Нечкина записала в дневнике: «Работала (впервые после долгого перерыва, вызванного учебником!) над монографией "Движение декабристов"». Согласно дневнику, работа над текстом шла в ноябре и декабре 1951 г. [Дневники М. В. Нечкиной 2013, с. 370, 371].
6 В частности, весной 1941 г. критике подвергся доклад М. В. Нечкиной «Почему Россия позже других стран вступила на путь капиталистического развития». В докладной записке на имя секретарей ЦК ВКП (б) А. А. Андреева, А. А. Жданова и Г. М. Маленкова говорилось, что историк подменил вопрос о причинах позднего развития капитализма в России вопросом о причинах отсталости России. Отсталость же России М. В. Нечкина изобразила как «извечную» [Курапова 2013, с. 22-23].
7 А. М. Дубровский, посвятивший специальный раздел своей монографии докладу М. В. Неч-киной «Почему Россия позже других стран вступила на путь капиталистического развития», отме-
ние декабристов», не могла не учитывать указания, данные ученым во время кампании по борьбе с космополитизмом. Историку было необходимо включить в текст своего исследования идеи, подчеркивающие достижения России и отрицающие какую-либо роль Запада в развитии страны.
Можно ли было ли рассуждать о тексте «Сна» в дискурсе кампании по борьбе с космополитизмом?
С одной стороны, А. Д. Улыбышев не критикует европейские заимствования как таковые. Он не отрицает достижений Европы. Критике подвергается лишь практика слепого поспешного заимствования достижений западной цивилизации. Петр I, согласно тексту «Сна», обладая «гением подражательным», дал России «видимость цивилизации», но эта «скороспелая цивилизация» была «далека от истинной» [Улыбышев 1951, с. 290].
С другой стороны, А. Д. Улыбышев поднимает в своем сочинении не только вопросы государственного устройства и религии России будущего. В работе говорится и о культуре России: до «великих событий, разбивших оковы», русская литература несла на себе «печать упадка», однако затем «оживилась искра народного гения» и «вспыхнул поэтический огонь, который и теперь с таким блеском горит в наших эпопеях и трагедиях», а Россия вышла на «первое место среди народов Европы». «Удаляясь от иностранцев, — сказано в тексте, — <...> мы смогли поравняться с ними». [Улыбышев 1951, с. 291]. Эти фрагменты текста привлекли к себе внимание историка.
М. В. Нечкина следующим образом характеризует текст: «Вопрос о передовой национальной культуре особенно любопытно разработан в "Сне" А. Д. Улыбыше-ва» [Нечкина 1955, с. 246]. В данной цитате обращает на себя внимание использование историком словосочетания передовая национальная культура. Использование этого словосочетания свидетельствует о переосмыслении историком текста исторического источника в рамках официально одобренного дискурса.
Словосочетание передовая национальная культура отсылало читателя к целой совокупности текстов, лежавших в основе кампании по борьбе с космополитизмом8. В частности, оно коррелировало, например, со следующим местом в тексте статьи «О задачах советских историков в борьбе с проявлениями буржуазной идеологии» (1949): «Кучка безродных космополитов проповедовала враждебный нашему мировоззрению национальный нигилизм. Отстаивая антинаучную и реакционную идею "единого мирового потока" развития культуры, космополиты объявили устаревшими и отжившими такие понятия, как национальная культура, национальные традиции, национальный приоритет в научных и технических открытиях» [О задачах советских историков 1949, с. 4].
тил на основании анализа писем историка, что ее сознание «было постоянно заполнено переживаниями и мыслями о происходившей с ней тягостной историей» [Дубровский 2005, с. 404].
8 Во второй половине 1940-х годов директивы власти «доводились до сознания историков и деятелей культуры через статьи в тех органах периодической печати, которые были специально для этого назначены — "Коммунист", "Культура и жизнь", "Вопросы истории"» [Дубровский 2005, с. 520]. В 1945 г. в №33 журнала «Большевик» была опубликована работа Г. Ф. Александрова «О некоторых задачах общественных наук»; в 1947 г. в журнале «Большевик» была опубликована статья Н. Н. Яковлева «О преподавании отечественной истории»; в 1949 г. во втором номере журнала «Вопросы истории» была опубликована статья «О задачах советских историков в борьбе с проявлениями буржуазной идеологии».
Использование словосочетания передовая национальная культура, таким образом, призвано было свидетельствовать о приверженности автора официальному дискурсу и коннотировало ее согласие с официальным взглядом на задачи исторической науки в СССР.
М. В. Нечкина приводит следующий диалог из «Сна» между А. Д. Улыбышевым и старцем: «Проходя по городу, я был поражен костюмами жителей. Они соединяли европейское изящество с азиатским величием, и при внимательном рассмотрении я узнал русский кафтан с некоторыми изменениями.
— Мне кажется, — сказал я своему руководителю, — что Петр Великий велел высшему классу русского общества носить немецкое платье, — с каких пор вы его сняли?
— С тех пор, как мы стали нацией, — ответил он, — с тех пор, как мы перестали быть рабами, мы более не носим ливреи господина» [Нечкина 1955, с. 246].
М. В. Нечкина следующим образом комментирует этот диалог: «Как тут не вспомнить защиты "величавой" русской одежды в "Горе от ума" и насмешек над неудобным европейским фраком ("Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем, рассудку вопреки, наперекор стихиям, движенья связаны")» [Нечкина 1955, с. 246].
Комментарий отсылает читателя к речи Чацкого из 22-го явления действия III комедии «Горе от ума». В этой речи Чацкий упоминает, в частности, одного француза, который, приехав в Россию, не встретил в ней ничего русского: «ни звука русского, ни русского лица не встретил: будто бы в отечестве <...> Такой же толк у дам, такие же наряды». Чацкий говорит о своем желании, «чтоб истребил Господь нечистый этот дух пустого, рабского, слепого подражанья» [Грибоедов 1995, с. 96].
Отсылка к тексту А. С. Грибоедова коннотирует идею борьбы с европейскими заимствованиями. У читателя, владевшего соответствующими знаниями, а на эти знания как раз и рассчитывала М. В. Нечкина, должна была возникнуть именно такая ассоциация.
Отрывок отсылает читателя также к другому тексту — к монографии М. В. Неч-киной «А. С. Грибоедов и декабристы» (1947; переизд.: 1951). Одна из основных идей этого исследования заключается в том, что «замечательной особенностью русской культуры» являлась ее «глубочайшая органическая связь с передовым общественным движением» [Нечкина 1951, с. 552]. На основе реконструкции всех связей А. С. Грибоедова с общественным движением М. В. Нечкина, по сути, «мобилизовала» его в декабристы.
Читателю монографии «Движение декабристов», следовательно, предлагалось провести аналогичную связь между идеологией Союза Благоденствия и взглядами А. Д. Улыбышева, изложенными им во «Сне».
Таким образом, М. В. Нечкина находилась в очень сложной ситуации балансирования между требованиями, предъявляемыми властью к тексту научного исследования, официальной концепцией истории движения декабристов, с одной стороны, и текстом исторического источника, который не всегда позволял сделать требуемые властью выводы, с другой стороны. Для того, чтобы включить в свой текст необходимые смыслы, М. В. Нечкина вынуждена была прибегнуть к помощи риторических приемов.
Идеологическая составляющая текста в семиотическом ее срезе являлась вторичной коннотативной знаковой системой, надстроенной над первичной денотативной системой текста исторического исследования.
Анализ лексий позволяет выделить две группы коннотаций, содержащихся в рассмотренном фрагменте текста М. В. Нечкиной: коннотации революционности взглядов А. Д. Улыбышева, заостренности его внимания на текущем политическом моменте, а также коннотации приверженности самого историка к официальному курсу борьбы с космополитизмом.
Источники и литература
1. Барт P. S/Z. М.: Эдиториал УРСС, 2001. 232 с.
2. Барт P. Риторика образа // Барт Р. Нулевая степень письма. М.: Академический проект, 2008а. С. 252-274.
3. Барт P. Основы семиологии // Барт Р. Нулевая степень письма. М.: Академический проект, 2008b. С. 275-352.
4. Грибоедов А. С. Горе от ума // Грибоедов А. С. Полн. собр. соч.: в 3 т. Т. 1. М.: Нотабене, 1995. С. 9-122.
5. Дубровский А. М. Историк и власть: историческая наука в СССР и концепция истории феодальной России в контексте политики и идеологии (1930-1950-е годы). Брянск: Изд-во Брянского гос. ун-та им. акад. И. Г. Петровского, 2005. 800 с.
6. Курапова Е. P. Милица Васильевна Нечкина: образ в истории // «И мучилась и работала невероятно...»: Дневники М. В. Нечкиной. М.: РГГУ, 2013. С. 7-58.
7. Ленин В. И. Войско и революция // Ленин В. И. Полн. собр. соч.: в 55 т. 5-е изд. Т. 12. М.: Изд-во политической литературы, 1968a. С. 111-114.
8. Ленин В. И. Памяти Герцена // Ленин В. И. Полн. собр. соч.: в 55 т. 5-е изд. Т. 21. М.: Изд-во политической литературы, 1968b. С. 255-262.
9. Ленин В. И. Из прошлого рабочей печати в России // Ленин В. И. Полн. собр. соч.: в 55 т. 5-е изд. Т. 25. М.: Изд-во политической литературы, 1969. С. 93-101.
10. Ленин В. И. Политический кризис и провал оппортунистической тактики // Ленин В. И. Полн. собр. соч.: в 55 т. 5-е изд. Т. 13. М.: Изд-во политической литературы, 1972. С. 348-364.
11. Ленин В. И. Доклад о революции 1905 года // Ленин В. И. Полн. собр. соч.: в 55 т. 5-е изд. Т. 30. М.: Изд-во политической литературы, 1973. С. 306-328.
12. Нечкина М. В. А. С. Грибоедов и декабристы. М.: Изд-во АН СССР, 1951. 624 с.
13. Нечкина М. В. Движение декабристов: в2т. Т. 1. М.: Изд-во АН СССР, 1955. 481 с.
14. Нечкина М. В. Деловые дневники: 1919-1984 гг. // «И мучилась и работала невероятно.»: Дневники М. В. Нечкиной. М.: РГГУ, 2013. С. 141-587.
15. О задачах советских историков в борьбе с проявлениями буржуазной идеологии // Вопросы истории. 1949. №2. С. 3-13.
16. Примечания // Избранные социально-политические и философские произведения декабристов: в3т. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1951. С. 663-727.
17. Улыбышев А. Д. Сон // Избранные социально-политические и философские произведения декабристов: в3т. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1951. С. 286-292.
18. Юрганов А. Л. Русское национальное государство. Жизненный мир историков эпохи сталинизма. М.: РГГУ, 2011. 758 с.
19. Iggers G. Historiography in the Twentieth Century: From Scientific Objectivity to the Postmodern Challenge. Hanover; London: Wesleyan University Press, 1997. 182 p.
References
1. Bart R. S/Z. Moscow: Editorial URSS, 2001. 232 p. (in Russian)
2. Bart R. Ritorika obraza [Rhetoric of the Image]. Bart R. Nulevaia stepen pis'ma [Barthes R. Writing Degree Zero]. Moscow: Akademicheskii proekt, 2008a, pp. 252-274. (in Russian)
3. Bart R. Osnovy semiologii [Elements of Semiology]. Bart R. Nulevaia stepen' pis'ma [Barthes R. Writing Degree Zero]. Moscow: Akademicheskii proekt, 2008b, pp. 275-352. (in Russian)
4. Griboedov A. S. Gore ot uma [Woe from Wit]. GriboedovA. S. Poln. sobr. soch. [Griboyedov A.S. The Complete Set of Works]: in 3 vols. Vol. 1. Moscow: Notabene, 1995, pp. 9-122. (in Russian)
5. Dubrovskii A. M. Istorik i vlast': istoricheskaia nauka v SSSR i kontseptsiia istorii feodal'noi Rossii v kontekstepolitiki i ideologii (1930-1950-egody) [Historian and Authority: the Historical Science in the USSR and the Concept of the History of Feudal Russia in the Context of Politics and Ideology (1930-1950)]. Briansk: Brianskogo gos. un-ta im. akad. I. G. Petrovskogo Publ., 2005. 800 p. (in Russian)
6. Kurapova E. R. Militsa Vasil'evna Nechkina: obraz v istorii [Militsa Vasilyevna Nechkina: Her Image in History]. «I muchilas' i rabotala neveroiatno...»: Dnevniki M. V Nechkinoi [She who «suffered, yet went on grinding»: M.V. Nechkina's Diaries]. Moscow: RGGU Publ., 2013, pp. 7-58. (in Russian)
7. Lenin V. I. Voisko i revoliutsiia [Army and Revolution]. Lenin V. I. Poln. sobr. soch. [Lenin V.I. The Complete Set of Works]: in 55 vols. 5th ed. Vol. 12. Moscow: Politicheskaia literatura Publ., 1968a, pp. 111114. (in Russian)
8. Lenin V. I. Pamiati Gertsena [In Memory of Herzen]. Lenin V. I. Poln. sobr. soch. [Lenin V.I. The Complete Set of Works]: in 55 vols. 5th ed. Vol. 21. Moscow: Politicheskoi literatury Publ., 1968b, pp. 255262. (in Russian)
9. Lenin V. I. Iz proshlogo rabochei pechati v Rossii [From the History of the Workers' Press in Russia]. Lenin V. I. Poln. sobr. soch. [Lenin V.I. The Complete Set of Works]: in 55 vols. 5th ed. Vol. 25. Moscow: Politicheskaia literatura Publ., 1969, pp. 93-101. (in Russian)
10. Lenin V. I. Politicheskii krizis i proval opportunisticheskoi taktiki [The Political Crisis and the Bankruptcy of Opportunist Tactics]. Lenin V.I. Poln. sobr. soch. [Lenin V.I. The Complete Set of Works]: in 55 vols. 5th ed. Vol. 13. Moscow: Politicheskaia literatura Publ., 1972, pp. 348-364. (in Russian)
11. Lenin V. I. Doklad o revoliutsii 1905 goda [Lecture on the 1905 Revolution]. Lenin V. I. Poln. sobr. soch. [Lenin V.I. The Complete Set of Works]: in 55 vols. 5th ed. Vol. 30. Moscow: Politicheskaia literatura Publ., 1973, pp. 306-328. (in Russian)
12. Nechkina M. V. A. S. Griboedov i dekabristy [Griboyedov and the Decembrists]. Moscow: AN SSSR Publ., 1951. 624 p. (in Russian)
13. Nechkina M. V. Dvizhenie dekabristov [The Decembrist Movement]: in 2 vols. Vol. 1. Moscow: AN SSSR Publ., 1955. 481 p. (in Russian)
14. Nechkina M. V. Delovye dnevniki: 1919-1984 gg. [Work Diaries: 1919-1984]. «I muchilas' i rabotala neveroiatno.»: Dnevniki M. V. Nechkinoi [She who «suffered, yet went on grinding»: M.V. Nechkina's Diaries]. Moscow: RGGU Publ., 2013, pp. 141-587. (in Russian)
15. O zadachakh sovetskikh istorikov v bor'be s proiavleniiami burzhuaznoi ideologii [On the Tasks of Soviet Historians in the Struggles with Manifestations of Bourgeois Ideology]. Voprosy istorii [Questions of History], 1949, no. 2, pp. 3-13. (in Russian)
16. Primechaniia [Notes]. Izbrannye sotsial'no-politicheskie i filosofskie proizvedeniia dekabristov [Selected Sociopolitical and Philosophical Works of the Decembrists]: in 3 vols. Vol. 1. Moscow: Gospolitizdat Publ., 1951, pp. 663-727. (in Russian)
17. Ulybyshev A. D. Son [The Dream]. Izbrannye sotsial'no-politicheskie i filosofskie proizvedeniia dekabristov [Selected Sociopolitical and Philosophical Works of the Decembrists]: in 3 vols. Vol. 1. Moscow: Gospolitizdat Publ., 1951, pp. 286-292. (in Russian)
18. Iurganov A. L. Russkoe natsional'noe gosudarstvo. Zhiznennyi mir istorikov epokhi stalinizma [The Russian National State: The Existential World of the Stalin Period Historians]. Moscow: RGGU Publ., 2011. 758 p. (in Russian)
19. Iggers G. Historiography in the Twentieth Century: From Scientific Objectivity to the Postmodern Challenge. Hanover; London: Wesleyan University Press, 1997. 182 p. (in Russian)
Статья поступила в редакцию 14 июня 2015 г.
