CC BY
38
ДУХОВНЫЕ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРАВА
УДК 39 : 811.512.37-055.2 ББК Т521 (=64)-53
К. А. Наднеева
МНОГОУРОВНЕВЫЙ ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ МОНГОЛОЯЗЫЧНЫХ НАРОДОВ*
В статье анализируется многоуровневый образ монголоязычной женщины, включающий в себя менталитет нации, быт, нравы. Автор детализирует свой подход к образу женщины -представительницы монгольских народов, раскрывает параметры ее красоты, где доминант не внешность, хотя она тоже подчеркивается, но высокие духовные качества.
Ключевые слова: многоуровневый образ женщины, менталитет, буддавость, монголоя-зычные народы, параметр, духовность, духовное пространство.
THE MULTILEVEL IMAGE OFA WOMAN OF MONGOLIAN PEOPLE
In article analyzed multilevel image of a Mongolian woman, included in a mentality of the nation, is analyzed in the article. Besides, the parameters of a woman s beauty are revealed, the dominant is not an appearance, though it is also stressed, but high spiritual qualities.
Key words: multilevel, a woman image, mentality, Buddhahood, Mongolian peoples, parameter, spirituality, spiritual space.
Категория «образ женщины монголоязыч-ных народов» - это способ и форма передачи идей религии в отношении к ней и одновременно воссоздание идеала женского стандарта в монгольских народах. Социокультурные противоречия общества способствуют исследованию проблемных вопросов данной темы: женщина-личность, женщина-мать, женщина-буддистка, мирянка-монахиня, девушка, жена, бабушка.
Несмотря на некоторую изученность социального статуса женщины в обществе, аксиологического аспекта, углубленный анализ вопроса в тесной связи с образом жизни и культурой монголоязычных народов не проводился. В связи с кросс-культурным движением и миграционными процессами в мире часть представителей монгольских народов проживает компактно в разных регионах и государствах (синьцзянские калмыки (КНР), калмы-ки-ойраты (Монголия), американские калмыки (США), русские калмыки (Россия), калмыки в Чехии), соблюдая при этом национальные традиции и обычаи, пропагандируя свое наследие в рамках социокультурных явлений стра-
ны проживания. В результате культурный феномен монголоязычных народов является частью мировой цивилизации.
Актуально мнение российского ученого А. Б. Четыревой, которая, указывая на своеобразие ментальности калмыков, подчеркивает, что опыт этого народа уникален в силу принадлежности к русской и монгольской культуре, к Европе и Азии, подвергшихся христианизации в XVIII веке. До сих пор существует понятие «кристин хальмгуд» (крещеные калмыки). Калмыки свыше 400 лет находятся в российском пространстве, сохраняя свою самобытность.
При этом следует отметить, что образ женщины монгольского народа еще не оформлен окончательно. Так, Гегель подчеркивает: «... образ ставит перед нашим взором вместо абстрактной сущности конкретную ее реальность» [4, с. 104]. В действительности образ человека конкретизируется, и это нагляднее всего проявляется в буддизме, поскольку монгольские народы в целом и калмыки в частности исповедовали его начиная с XIII века. Образ женщины и его проявление - это соотно-
* Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ гранта № 13-23-03002.
шение образа и идеи в их исторической и логической последовательности, взаимосвязи эт-носного сознания и самосознания, светского и религиозного, теории и практики.
Образ несет в себе конкретную идею, заложенную в буддийских текстах и трех ценностях (Будда, Учение, Община), их реализации. Бытие образа, материальное его закрепление всегда осуществляются через образ жизни монголоязычных народов, менталитет, поведение. Вследствие этого образ-идеал и образ жизни монгольских народов не только взаимообусловлены и взаимосвязаны, но и тесно переплетены между собой и развиваются в контексте истории, культуры народа, а также в зависимости от социально-экономических отношений и т. п. Большое значение для воссоздания образа идеальной женщины-буддистки имеют религиозные доктрины, наставления, рекомендации и притчи религиозных деятелей, рапсодов-джангарчи различных времен буддийских цивилизаций, фольклор, проповеди духовных лиц.
Оценка женщины с точки зрения буддизма противоречива. Семья - это узда, которую истинно верующий человек должен разорвать, а женщина - зло. Привязанность к ней мешает человеку избавиться от мира с господствующими в нем страданиями. С другой стороны, роль и образ женщины, исповедующей буддизм, весьма значителены, и буддийские духовники понимали это. В первые годы советской власти они запрещали неграмотным калмычкам получать образование и отдавать детей в школы. Так, ламы внушали матерям, что если их ребенок пойдет в школу, то у него «...отнимется язык, и он не будет говорить»; другой духовник, запугивая родителей, убеждал, что спастись можно, изучая благостное и животворное слово Будды [11, л. 60].
В результате в условиях кочевой цивилизации вырабатывается определенный тип отношений, включающий почитание мужчин, сохранение их жизни. Женщина могла во имя мужчины стать заложницей или пойти на смерть. Эта этнокультурная черта бывает не понятна исследователям, незнакомым с традиционным воспитанием монголоязычных женщин. Так, в шедевре монгольской словесности «Сокровенном сказании» [2, с. 73-78] приводятся два момента. Темуджин с братьями, спасаясь от недугов, сели на коней и умчались. Бортха, жена Темуджина, которой не досталась лошадь, оказалась захваченной меркитами.
Другой пример на эту тему связан с историей замужества матери Чингисхана Оэлун. Она, спасая жизнь своего жениха Чиледу, говорит ему: «По лицам их видно, что дело идет о твоей жизни. Но ведь был бы ты жив-здоров, девушки же в каждом возке найдутся; жены в каждой кибитке найдутся» [1, с. 9]. Такое поведение и самопожертвование монгольской женщины оправдано, так как из четырех признаков, способствующих достижению как семейного, так и счастья вообще, три отражают традицию монголоязычных женщин почитать мужа, как Тенгри - родного отца и брата. Подтверждает это известная легенда. Однажды хан проснулся от крика монгольской женщины: «Верните мне покров! Верните мне покров! Верните мне покров!». Он приказал привести ее в свой шатер. Когда женщину привели к хану, он спросил ее: «В чем смысл твоего воззвания?». Она ответила: «Хан, ваши нукеры забрали и посадили в яму трех дорогих мне мужчин. Верните мне их! Мужа я найду, сына рожу, а брат у меня один, ибо мои родители умерли. Верните мне брата». Хан, восхищенный мудростью, рассудительностью и красотой женщины, вернул ей всех мужчин, а напоследок спросил: «Какой тебе необходим покров?». И тогда женщина ответила: «Оденьте самую красивую женщину в самую красивую одежду, без мужа она будет нага. Муж - это покров». Таким образом, традиционно воспитанная монгольская женщина твердо следует этим нормам в критических обстоятельствах. П. Н. Небольсин отмечал, «что калмыки принесли. то же устройство, какое имели и все монголы, основанное. на равноправие полов, равном, уважительном отношении мужчин к женщинам» [11, с. 101]. Однако в этом равноправии приоритет отдается мужчине.
В условиях перестроечного времени отношение к женщине меняется в корне, современные буддийские проповедники разъясняют, что «женщина - хорошее существо с буддистской точки зрения и отношение к ней должно быть как к матери, предполагая, что в прошлом перерождении она могла быть твоей матерью». Образ женщины навязан сознанию как данность и вместе с тем свободен, ибо требуется инициатива субъекта, чтобы данный предмет стал символическим.
Социально-экономические условия общества влияли на жизненную стратегию и тактику в отношении женщин: простолюдинка -
аристрократка, монахиня - замужняя, мать -хранительница очага и культуры. Соответственно, статус и роль женщины не оставались неизменными, а находились в динамическом развитии. К примеру, к представительнице знати, женщине «белой кости», общественное мнение было абсолютизированным, почтительным и снисходительным, а к представителям «черной кости» - строгим и критическим.
В. Довданов выделяет 15 признаков женщин высокой нравственности, 18 признаков женщин низкого нравственного уровня, 8 признаков женщин среднего типа. Высоконравственную женщину исследователь характеризует следующим образом: «Мудра в управлении и красива внешне», а женщина низкого нравственного уровня обладает «скверным характером, прожорливостью и беспричинным смехом».
Устои общества закладывались в семье, державшейся полностью на женщине-матери, для которых мужчина - эрдни (драгоценность), предмет поклонения. Правда, у калмыков не было того обожествления мужчин, какое имело место в Индии. Не находилась она в строгой изоляции от всего мира, как у мусульман. Более того, женщина у калмыков была полноправной хозяйкой дома (герин эзн). В то же время она должна соблюдать пять основных правил: не соблазнять мужчин, не завидовать другим, не поддаваться плохим помыслам, не быть жадной, не заниматься пустым делом. Женщина-мать не имела права брать оружие в руки, меряться силой с мужчиной, показывать посторонним свою печаль, а, наоборот, должна внушать окружающим добро, мягкость, уважение, сострадание, нежность.
Следует отметить, что в семьях знати замужние женщины, не занимающиеся физическим трудом вообще, пользовались гораздо большей свободой. Многие жены ойратских князей и калмыцких тайшей во время их отсутствия управляли улусом, вели переговоры с другими тайшами и принимали иностранных послов. С. Богоявленский, В. Маглинов, Н. Бит-кеев и другие отмечают, что европейские, азиатские исследователи, исходя из традиционного взгляда на роль жен великих ханов, либо недооценивали их интеллектуальные способности, либо совершенно лишали их таковых. Между тем, к примеру, Туракина-хатун (вдова Угудея), властная, целеустремленная, с твердой волей, управляла государством, простирающимся от Адриатического моря до Желтого. Соркуктани-беги обладала разумом и рас-
судительностью, умением сглаживать острые углы и примирять врагов. Она присоединила обширные пространства Сибири вплоть до Ледовитого океана к Калмыцкому ханству. Будучи образованной, она привила народу тягу к науке. Поскольку Соркуктани была христианской, то на ее помощь и защиту рассчитывали русские, армянские, грузинские владыки, правители христианских государств. Противоречие между конкретной реальностью и негативной оценкой женщины буддийским учением требовало компромиссного разрешения, и оно было найдено в создании идеального образа женщины монгольской цивилизации. По свидетельствам многочисленных исследователей, монго-лоязычную женщину отличает страстная любовь к детям, преданность семье, своему очагу, привязанность к мужу, роду.
И все-таки главной чертой идеальной женщины является верность и следование учению Будды. Буддизм провозгласил равенство женщин и мужчин в правах и возможностях постичь просветления. И хотя считается, что женщина легко теряет покой и часто ошибается и, по сравнению с мужчиной, у нее больше препятствий на пути к просветлению, все же женщина, пожелавшая идти по этой тропе, способна стать великой ученицей Будды. В Тибете много монашествующих женщин; у калмыков и буряток такой практики не было, но недавно в Улан-Удэ был создан женский монастырь. Для буддийского монаха неприличен контакт с противоположным полом, хотя допускается, что просветленная женщина может возглавить мужской монастырь. Противоречие снимается тем, что женщина-монахиня, как и мужчина-монах, считается бесполым существом.
Не менее интересен вопрос, связанный с тем, как понимали красоту предки калмыков, для которых «буддийское восприятие» было доминирующим. Ойратские ценители выявили 999 признаков женской красоты. Исследователи С. Минаев, С. Липкин [7, с. 412] на основе изучения первоисточников выделили четыре типа женской красоты:
1) женщина, обладающая нравственным совершенством;
2) женщина с огнем в глазах, с сиянием на лице;
3) физически красивая женщина;
4) женщина, умеющая красиво и нарядно одеваться.
Продолжив идею С. Минаева, нами сделаны существенные дополнения и уточнения,
опубликованные в монографии «Буддизм в контексте культуры России» [9, с. 76-95]. Важно отметить, что средневековые ойраты ценили больше духовную красоту женщины, ее ум и мудрость, чем внешний облик. Особенно отмечается жертвенность женщины во имя спасения близких или блага сообщества. Экстатический, ритуальный, обрядовый и религиозный опыт человека начинается с поклона матери-прародительницы. Неслучайно среди божеств особое место принадлежит Цаган дар ээжи (Белая Тара), которая обладает особой силой и умением оказывать помощь всем.
Существует легенда, что однажды, находясь в мире Тенгриев (божества), Авалокитешвара (божество Сострадания), взглянув на землю, ужаснулся мучениям и горю людей. Из его правого глаза скатилась слеза и упала на землю. Там, куда она упала, образовалось озеро, в котором вырос лотос, а внутри него сидела Белая Тара (Цаган дар ээж). Затем из левого его глаза скатилась слеза, и там, где она упала на землю, образовалось озеро, в котором вырос лотос, а внутри него находилась Зеленая Тара (Ноган дар ээж). Эти два женских божества - эманации божества Авалокитешвары - его помощницы в облегчении мирских страданий. Не менее велико влияние Белой Тары. О ней слагают легенды, и ее культ велик, ей посвящают йоряли (благопоже-лания), ее называют «стремительной матерью, успокаивающей матерью, великославной матерью» и так далее, в том числе «матерью всех» по версии калмыцких лам. Буддийские духовники предлагают всем женщинам переродиться в будущем мужчинами, так как отрешение от чувственного мира требует от женщин больших усилий, чем от мужчин. Белая Тара, наоборот, дала клятву, что, не меняя женского начала, она будет спасать живые существа от опасностей сансары (видимый мир) и помогать в облегчении страданий: «Многие желают достичь просветления в мужском перерождении и лишь единицы стремятся трудиться на благо живых в облике женщины». И такой уникальной и единственной женщиной, не захотевшей переродиться мужчиной и сумевшей в облике женщины стать великой, является Белая Тара.
Литература
1. Бичеев Б. Ойратская версия «Истории Белой Тары» («Повести о Багамат-хатуне»). Факсмиле рукописи. Исследование, транслитерация / пер. с ойратского, комментарии Б. А. Бичеева. Элиста, 2013.
«Матерью народа» названа ханша Дарма-Бала (1676-1759). Доктор исторических наук, профессор М. Батмаев на основании изученных исторических материалов называет ее второй ключевой фигурой (после хана Дундук Омбо), сыгравшей значительную роль в событиях 2030-х годов XVIII века. Она поддерживала политические связи с российскими вельможами, астраханским губернатором А. Волыновым, Г. Измайловым и другими чиновниками из Санкт-Петербурга и Москвы, которые считали, что от ее поведения зависит многое, ибо Дар-ма-Бала обладала умом и рассудительностью.
Большинство исследователей отмечает набожность, терпение, ум, мудрость монголоя-зычных женщин, строгость в соблюдении буддийских предписаний и обетов, скромность и целомудрие, умение избегать ссор и перебранок, чистоту и наивность, самостоятельность в принятии решений по важным политическим, хозяйственным и иным вопросам, а также тягу к знаниям, благотворительности. Знаменитый буддийский монастырь Аблайин-кит, развалины которого сохранились недалеко от г. Усть-Каменогорска, своим существованием обязан Сайханжу, матери хошутского Аблай-Таши, которая пожелала его построить, а его исполнение было завершено сыном Аблаем, по версии Г. С. Лыткина. К тому же Сайханжу обладала философским складом ума и определенным поэтическим даром. Большинство знатных женщин умели играть в калмыцкие шахматы, отдельные из них имели европейское образование, знали иностранные языки. К их числу относится принцесса Нирджидма, происходившая из рода тургутского нойона Бамбара.
Подводя итоги, можно сказать, что тема места и роли женщин в монголоязычном мире требует углубленного исследования и анализа. Не охваченным нами остается пласт проблем, связанных со статусом женщины в условиях глобализирующегося мира, так как в корне изменился ее облик, воспетый А. С. Пушкиным, -добавились многофункциональность, многоли-кость, многомерность идеала совершенной женщины монголоязычных народов.
Bibliography
1. Bicheev B. Oirat Version of the «History of White Tara» («Tale of Bagamat Khatun»). Faksmile manuscript. Research transliteration / transl. from Oirat and comments by B. A. Bicheev. Elista, 2013.
2. Bicheev B. Shining science and indestructi-
2. Бичеев Б. Сияющая наука и несокрушимый Богдо-уул // Принцесса Нирджидма и книга песен торгутов Китая. Элиста, 2009.
3. Богоявленский С. Материалы по истории калмыков второй половины XVII века // Исторические записи АН СССР. 1933. № 3.
4. Гегель Г. Сочинения. М., 1968. Т. 14.
5. Дхаммапада. М., 1960.
6. Довданов В. Лик ее светел и чист. // Хальмг Унн. 2005. 12 июня.
7. Липкин Г. С. Материалы для истории ойратов // Лунный свет: калмыцкие историко-литературные памятники. Элиста, 2003.
8. Маглинов В. Властительница мира // Хальмг Унн. 2005. 5 марта.
9. Наднеева К. А. Буддизм в контексте культуры России. М., 2005.
10. Национальный архив Республики Калмыкия. Ф. 41. Оп. 3.
11. Небольсин П. П. Очерки быта калмыков Хошеутовского улуса, составленный Павлом Небольсиным. СПб., 1852.
12. Топалова Э. Кладезь национальной культуры // Хальмг Унн. 2013. 22 сентября.
13. Цонкапа Чже. Большое руководство к этапам пути пробуждения: в 5 т. СПб., 2000.
1 4. Четырева А. Б. Русские монголы. Своеобразие ментальности // Россия - Монголия: самобытность и влияние культур в условиях глобализации. СПб., 2009.
ble Bogdo-uul // Princess Nirdzhidma and the book of songs by Torguts of China. Elista, 2009.
3. Bogoyavlensky S. Materials on the history of the Kalmyks, 2d half of XVII century // Historical records of the USSR Academy of Sciences. 1933. № 3.
4. Hegel G. Op. Moscow, 1968. Vol. 14.
5. Dhammapada. Moscow, 1960.
6. Dovdanov V. Her face is bright and light... // Khalmg Yunn. 2005. June 12.
7. Lipkin G. S. Materials for the history Oirats // Moonlight: Kalmyk historical and literary monuments. Elista, 2003.
8. Maglinov V. Mistress of the world // Khalmg Yunn. 2005. March 5.
9. Nadneeva K. A. Buddhism in the context of the culture of Russia. Moscow, 2005.
10. National archives of the Republic of Kalmykia. F. 41. Inv. 3.
11. Nebolsin P. P. Essays on life of Kalmyks of Hosheutovsky ulus, compiled by Paul Nebolsin. St. Petersburg, 1852.
12. Topalova E. Fond of national culture // Khalmg Yunn. 2013. September 22.
1 3. Tsongkhapa J. Great guide to the stages of the path of awakening: in 5 vols. St. Petersburg, 2000.
14. Chetyreva A. B. Russian mongols. Peculiarity of mentality // Russia - Mongolia: originality and influence of cultures in a globalizing world. St. Petersburg, 2009.
УДК 316.4 ББК 60.5
В. В. Плотников
ИНТЕНСИФИКАЦИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ В ПРОЕКЦИИ НА УСИЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ НАПРЯЖЕННОСТИ ЛОКАЛЬНЫХ СИСТЕМ (ГОСУДАРСТВ)
В статье проводится системный анализ факторов интенсификации социальных процессов. Исходным является тезис о том, что в результате конфликта внутренней и внешней социальной динамики образуются социальные противоречия и усиливается напряженность в обществе. Автор в качестве вывода предлагает актуальный прогноз системной интенсификации.
Ключевые слова: социальные процессы, интенсификация, государство, глобализация, глобальная трансформация, деструктивные процессы, социальные противоречия.
THE INTENSIFICATION OF SOCIAL PROCESSES IN THE PROJECTION
ON THE INCREASED SOCIAL TENSION OF LOCAL SYSTEMS (STATE)
The article presents a systematic analysis of the factors of intensification of social processes. The starting point is the idea that the conflict of internal and external social dynamics generated social contradictions and intensified social tensions. Author as a conclusion marked-to-date forecast system intensification.
