CC BY
32Щербин В.К.
к.ф.н., зав. сектором исследований макроэкономических рисков Центра системного анализа и стратегических
исследований НАН Беларуси, Минск
shcherbin5 353@mail.ru
МНОГООБРАЗИЕ «ВОЗМОЖНЫХ МИРОВ», СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫХ КАРТИН МИРА, ЕДИНЫХ И ОБЩИХ ПРОСТРАНСТВ КАК КОГНИТИВНАЯ ОСНОВА
БОЛЬШОЙ ЕВРАЗИИ
Ключевые слова: «возможный мир», специализированная картина мира, единое (общее) пространство, Большая Евразия.
Keywords: «possible world», specialized picture of world, united (common) space, the Greater Eurasia.
Введение
В середине прошлого столетия польский писатель С. Лем определил суть базового понятия «культура» как «гигантское скопление кодов, причем не только языковых»1. При этом С. Лем полностью осознавал тот факт, что «можно представить себе различные классификации кодов. Если определенным «событиям» ставятся в соответствие определенные «знаки» или «символы», то их словарь - это кодирующий комплекс для целого класса событий. Кодовые единицы можно сопоставить с реальными событиями как конечным звеном в цепи передачи информации. Можно также произвольное число раз перекодировать сообщение «по дороге», иначе говоря, преобразовать первичную репрезентацию «оригинала»2. Все указанные перекодировки и вторичные репрезентации исходного культурного события многократно увеличивают структурную сложность базового концепта «культура».
На наш взгляд, еще большим скоплением таких кодирующих и репрезентирующих комплексов, как «возможные миры», специализированные картины мира, единые и общие пространства, является такое базовое, интегральное понятие, как «Большая Евразия». Чтобы логически упорядочить понятийное содержание такого базового, интегрального концепта, необходимо разбить составляющие его кодирующие и репрезентирующие комплексы на ряд близких по содержанию групп общих понятий, а также осуществить внутреннюю классификацию однотипных комплексов в рамках таких понятийных групп. Во всяком случае, при рассмотрении такого базового, интегрального понятия, как «макроистория», Р. Коллинз считает, что «нет такой вещи, как чисто нарративная, или описательная, история. Невозможно перечислять частности (particulars) без обращения к общим понятиям»3. Конкретной реализацией подобного концептуально-понятийного подхода к систематизации понятийного содержания концепта «Западный мир» является издание многотомного собрания «Great Books of the Western World. 2nd ed. In 60 volumes» (Chicago, 1990), 54 и 55 тома которого содержат так называемый «The Syntopicon: An Index to the Great Ideas», включающий в себя 102 великие идеи западной цивилизации (в их числе: Idea; Knowledge; Memory; Mind: Science; Space и др.), по которым сгруппировано понятийное содержание 517 научных и художественных произведений 130 наиболее известных западных авторов. Можно назвать и другие концептуально-понятийные проекты, регулярно реализуемые в западных странах с целью систематизации понятийного содержания такого базового, интегрального концепта, как «Западный мир»4. На наш взгляд, подобная концептуально-понятийная работа по систематизации содержания перечня наиболее общих понятий, связанных с концептом «Большая Евразия», должна быть проделана в самое ближайшее время и исследователями постсоветских стран, чтобы создать определенную когнитивную основу для строительства Большой Евразии, ни в чем не уступающей западному миру.
Типология «возможных миров»
В последние десятилетия среди представителей самых разных научных дисциплин и сфер специальных знаний все большую популярность приобретает идея о параллельном существовании целого ряда отличающихся между собой «миров». К примеру, в содержании третьего издания американского справочника «The New York Public Library Desk Reference» (1998) выделяются такие разделы, как «I. Физический мир» (кроме того, внутри данного раздела выделяет-
1 Лем С. Философия случая / Пер. с пол. - М., 2007. - С. 167.
2 Там же, с. 159.
3 Коллинз Р. Макроистория: очерки социологии большой длительности (Методологические фрагменты книги) // МЕТОД: Сборник научных трудов. Вып. 6: Способы представления знаний. - М.: ИНИОН РАН, 2016. - С. 182.
4 См., например: Dictionary of the History of Ideas. Studies of Selected Pivotal Ideas: in 4 volumes. 2nd ed.. - New York: Charles Scribner's Sons, 1973.
ся глава «3. Биологический мир»); «II. Мир идей»; «VI. Политический мир»1. В свою очередь, в книге российского исследователя А.Г. Теслинова «Концептуальное проектирование сложных решений» (2009) приводится следующая классификация «возможных миров», которые, по мнению А.Г. Теслинова, можно рассматривать в качестве объектов исследования:
«... основными родами объектов исследования выступают:
• материальный мир, мир «вещей», который мы можем наблюдать;
• мир идей - абстракции, образы, представления и все прочее, что способно порождать наше сознание. Психический мир этот постигается лишь посредством выражения его различными средствами;
• социальный мир - бездна отношений, выстраиваемых людьми в коллективном бытии, постигаемых не столько наблюдением, сколько непосредственным проживанием;
• мир знаков как свидетельств первых трех миров, независимо от того, вещи они или что другое. Как писал Августин Блаженный: «Знак есть вещь, которая не только сообщает свой вид чувствам, но еще и вводит с собою что-нибудь в мышление». Это все то, что указывает нам на исследуемую реальность. Эти различения полезно знать хотя
бы для того, чтобы приступая к концептодеятельности, быть готовым к особенным способам работы с разными «от-
« 2
резками» реальности, с разными мирами данностей» .
Проведенный сравнительный анализ двух указанных выше подходов (американского и российского) к выделению «возможных миров» показывает, что в основном они совпадают. В частности, «физическому миру» из американского справочника соответствует «материальный мир» в книге А.Г. Теслинова; «мир идей» представлен в обоих сравниваемых изданиях; c «политическим миром» из американского справочника во многом соотносится «социальный мир» в российском издании; наконец, представленному в книге А.Г. Теслинова «миру знаков» соответствует глава «12. Символы и знаки», которая в американском справочнике включена в раздел «III. Способ, посредством которого мы общаемся». Если же соотнести с выделяемыми выше четырьмя «возможными мирами» уже существующие дисциплинарные классификации, то достаточно очевидным является то, что материальный (физический) мир изучается естественными и техническими науками, мир идей - точными и гуманитарными науками, политический (социальный) мир - социальными науками, а мир знаков - различными направлениями такой междисциплинарной науки, как семиотика.
В логике «возможные миры» рассматриваются как различные типы реальности или различные способы существования: «Существует физический мир - это не только микромир, но и макромир. . Стандартная модель, другие физические теории достаточно полно описывают и тот, и другой. Существует мир чисел, теорий, идей. Это уже другой способ существования. Существует субъективный мир, и это тоже реальность, хотя иного рода, чем реальность физическая. Поэтому мы можем рефлексировать над собственными переживаниями, а исследователь - психолог -
3
изучать мои психические процессы со стороны» .
В последние годы зарубежными и отечественными исследователями описаны новые разновидности «возможных миров»:
• виртуальные миры (К примеру, Е.В. Соколова связывает искусственно созданные виртуальные миры с понятием «цифровая литература» и описывает их следующим образом: «Проекты, основанные на коммуникации между людьми при посредстве машины, тоже принадлежат к сетевой литературе. К этому типу относятся все сетевые проекты коллективного творчества; проектные сети с заданными тематическими рамками, где желающие вывешивают свои сообщения; а также искусственно созданные виртуальные миры (выделено нами. - В.Щ.), оживающие в коммуникации с посетителем (например, «Conversation with angels» - «Разговор с ангелами», 1998) и дающие ему возможность вступать в контакт не только с выбранными по его собственному усмотрению персонажами сайта, но и - в многока-
4Ч
нальной версии - с другими посетителями сайта» );
• внешний и внутренний миры (С.А. Лебедев определяет содержание членов этой антиномии следующим образом: «Внешний мир - множество, универсум всех объектов, находящихся вне сознания человека (возможных и действительных, наблюдаемых и ненаблюдаемых, прошлых, настоящих и будущих, природных и социальных и др.). Внутренний мир - множество, универсум всех элементов и состояний сознания субъекта (как трансцендентального, так и эмпирического); его ощущения, переживания, восприятия, мысли, эмоции, чувства, предчувствия, экстаз, откровение, бессознательное, надсознательное, ценности, оценки, знания»5);
1 The New York Public Library Desk Reference. 3rd ed. - New York: The New York Public Library and The Stonesong Press, Inc., 1998. - P. V-XIV.
2 Теслинов А.Г. Концептуальное проектирование сложных решений. - СПб.: Питер, 2009. - С. 30-31.
3 Солодухин Ю.Н. Логика научного познания, ее возможности и пределы // Александр Зиновьев и актуальные проблемы логики и методологии: доклады участников Логического семинара «Сохранение и преумножение научного (логико-философского) наследия А.А. Зиновьева» / Сост.: О.М. Зиновьева, Ю.Н. Солодухин, В.А. Лепехин, К.А. Зиновьева. - М.: Канон+; Реабилитация, 2017. - С. 38-39.
4 Соколова Е.В. Цифровая литература // Западное литературоведение ХХ века: Энциклопедия. - М.: Intrada, 2004. - С. 457. См. также: Виртуальные миры // Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык. - СПб.: Невский Простор, 2002. - С. 132-134; Лингвистическая специфика виртуальной коммуникации (коммуникация в мировой информационной сети) // Потапова Р.К. Новые информационные технологии в лингвистике: Учебное пособие. 4 изд. - М.: КомКнига, 2005. С. 318-364.
5 Лебедев С.А. Философия науки: краткая энциклопедия (основные направления, концепции, категории). - М.: Академический проект, 2008. - С. 181.
• гиперреальный мир, или мир моделей и симулякров (Так, в работе «Симулякры и симуляции» (1981) Ж. Бод-рийяр утверждает, что «реальности больше нет. Ее заменила гиперреальность, порождаемая при помощи симулякров -призраков реального. Симулякры - жизнеподобные подобия, копии, у которых отсутствует подлинник, получили широкое распространение в западном искусстве, особенно в кино. Это не что иное, как образы отсутствующей действительности, за которыми нет никакой реальности. Но они настолько правдоподобны, что создавалась иллюзия их реального существования (роботы, пришельцы, чудовища и т.д.)... <...> Все это приводит к тому, что культура замыкается на самой себе. Поэтому постмодернистская эстетика рассматривает художественную культуру в качестве машины, которая посредством симулякров моделирует гиперреальность, т.е. бесконечное множество возможных миров»1).
Несколько иную терминологию при описании мира моделей и симулякров используют российские математики А.Д. и И.Д. Егоровы, которые называют его миром фантомов и дают ему следующее определение: «Мир фантомов повторяет мир наблюдаемых объектов практически во всех его аспектах, за исключением факта «реальности» существования объектов. Если учесть, что в наблюдаемом мире наличие объекта отождествляется с его существованием во времени, то очевидно, что и здесь можно отождествить два мира объектов, постулируя время существования фантомов как «мнимое». Ясно, что по определению мнимый объект никогда не может перейти в наблюдаемый мир. Однако одним из важнейших явлений в структуре сознания наблюдателя является наличие процесса «замещения» фантомов ассоциированными с ними наблюдаемыми объектами. Этот процес в своей развитой форме был «материализован» в виде «закона» об эволюции сознания.
Процесс расширения сознания, расширяя сферу наблюдаемого мира, в то же время расширяет и мир фантомов. Так что мир мнимых объектов не то что не уменьшается в «размерах», а напротив, расширяется. Таким образом, наличие мира фантомов является необходимым элементом структуры наблюдаемого мира (сознания наблюдателя). Восприятие объектов мира фантомов наблюдателем как существующих вне реальности снимает многие ограничения относительно возможных свойств таких объектов, имеющих место для объектов в наблюдаемом мире. Следствием этого является большее разнообразие форм объектов, в совокупности образующих неограниченный запас возможных форм, из которых наблюдатель выбирает подходящие для конструирования объектов наблюдаемого мира»2.
• культурные миры (Российский философ С.Я. Левит даёт им следующее определение: «.культурные миры -исторически возникшие типы культуры, особенности которых обусловлены специфическими представлениями о мироздании, человеке, условиях его бытия, формами общественной жизни»3);
• математические миры (Ср.: «Математических миров много, математика не едина. <...> математика расслоена на сферы топологии, алгебры, геометрии, анализа и т.д. Это различные сферы, использующие различные аксиоматические модели. Но для нахождения взаимоотношения между этими сферами абсолютно необходима се-миотика»4);
• мыслящие, интеллектуальные миры (по мнению Ю.М. Лотмана, «индивидуальный человеческий интеллектуальный аппарат - не монополист на работу мысли. Семиотические системы, каждая в отдельности и все они в интегрирующем единстве семиосферы, синхронно и всей глубиной исторической памяти, осуществляют интеллектуальные операции, хранят, перерабатывают и увеличивают объем информации. Мысль - внутри нас, но и мы - внутри мысли, подобно тому как язык - нечто порождаемое нашим сознанием и прямо зависящее от механизмов мозга, но и мы -внутри языка. И если бы мы не были погружены в язык, наш мозг не мог бы его генерировать (и обратно: если бы наш мозг не был способен генерировать язык, мы не могли бы быть в него погружены). Так же и мысль - и нечто рождаемое человеческим мозгом, и окружающая нас сфера, вне которой интеллектуальное генерирование было бы невозможно. Наконец, пространственный образ мира находится и внутри нас, и вне нас.
Мы и часть, и подобие огромного интеллектуального механизма. Отсюда значительные трудности, но и огромная важность исследований этого типа. И все более ясно выступающий синтетизм: изучаем ли мы структуру художественного текста, работу функциональной асимметрии больших полушарий головного мозга, проблемы устной речи или общения глухонемых, рекламы в современном мире или системы религиозных представлений архаических структур - мы познаем разные механизмы единой интеллектуальной жизни человечества. Мы находимся внутри нее, но и она - вся - находится внутри нас»5);
• художественные, воображаемые, индивидуально-авторские миры (В отличающихся типах и видах художественных произведений «воображаемые миры» создаются с использованием различных элементов физического, «вещного» мира, социального мира и гиперреального мира. К примеру, «мир драматического произведения - это художественно освоенная и преображенная реальность, которая воссоздается не только посредством поступков и речи, но и миром вещей. Какую бы тему не избрал художник - милитаризм, парадоксы общественных условностей, вопросы совести, политику - он решает поставленные перед собой задачи, создавая национальный и индивидуальный харак-
1 Дуркина Г.Г. Литература постмодернизма: учебное пособие. - Минск: Белорусский государственный университет культуры, 2004. - С. 12.
2 Егоров А. Д., Егоров И.Д. Пространство возникновения: Введение в геометрию сознания. - М.: Изд-во физ.-мат. литературы, 2012. - С. 154-155.
3 Левит С.Я. Гуманитарное знание: генезис, итоги и перспективы (К 20-летию выхода сериальных изданий ИНИОН РАН) // Гуманитарное знание и вызовы времени / Отв. ред. и сост.: С.Я. Левит. - М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив; Университетская книга, 2014. - С. 35.
4 Круглый стол «Математика и семиотика: две отдельные познавательные способности или два полюса единого органона научного знания?» // МЕТОД: Сборник научных трудов. Вып. 4: Поверх методологических границ / Ред. и сост. вып.: М.В. Ильин. -М.: ИНИОН РАН, 2014. - С. 129.
5 Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров // Лотман Ю.М. Семиосфера. - СПб.: Искусство-СПБ, 2000. - С. 389-390.
тер, привлекая мир вещей, чтобы нарисовать картину эпохи»1. Совсем иной набор составляющих (в основном, это созданные авторами описания невиданных ранее артефактов) представлен в научно-фантастических произведениях. В частности, описания (нарративы) таких авторских артефактов, созданные писателями-фантастами А. и Б. Стругацкими, представлены в двухтомном справочнике «Миры братьев Стругацких: энциклопедия в 2-х т.» (1999). Отмеченные выше различия между элементами «вещного мира» и «фиктивного мира», которые нередко совмещаются в процессе создания художественного мира литературного произведения, имеют, по мнению Г. Блумера, социальную природу: «Этот мир имеет полностью социальное происхождение, ибо значения возникают в процессе социального взаимодействия. Различные группы вырабатывают различные миры, и эти миры меняются, когда объекты, их составляющие, меняют свои значения»2. По указанной причине каждой из великих эпохальных перемен в общественном сознании «соответствует и новое литературное направление, которое в поисках еще не известной литературе реальности создает новую картину всего мира и всей жизни»3.
Свою лепту в трансформацию реального, «вещного» мира, отражаемого в художественном произведении, вносит сам процесс конструирования писателем воображаемого мира героя данного произведения: «Характеризуя воображаемый мир героя как образ мира, созданный осознанно или бессознательно воображающим персонажем, необходимо сказать следующее. Он возникает в воображении (во «внутреннем мире» персонажа), и в качестве воплощённого материализованного элемента («мира») может входить в «условно-реальный» мир произведения. Воображаемый мир героя - это «мир в мире»: он усложняет организацию художественной реальности (в первую очередь, как пространственного и временного целого), обусловливая поляризацию «воображаемого», «иллюзорного», «эстетического» и, с другой стороны, «реального» в архитектонике эстетического объекта. Воображаемый мир является такой интенцией героя, которая представляет собой идеально-смысловой модус его жизненной активности и эстетически открывается автором как значимое жизненное содержание.
Воображаемый мир героя как элемент архитектоники литературного произведения, по-видимому, входит в область явлений, особенно близких «порождаемому принципу» т.н. эпохи «художественной модальности» (С.Н. Бройтман).
Представляя собой «форму посягательства на реальный мир» (Д. Максимов), суть которой, как мы предполагаем, связана с переживанием скрытых от субъекта в реальности смыслов, воображаемый мир героя расшатывает границы между «объективно реальным» и «возможно реальным»4. По мнению Ю.Н. Неудахиной, «по отношению к физическому и социальному действительным мирам мир художественного произведения существует параллельно как мир иллюзорный, как то, что формирует действительность идеальную. В художественном тексте действительность -языковая, действительность знаков в единстве их формы и содержания. <...> Текст состоит из дискретных лексических единиц, но содержание его континуально. Нелинейные (вертикальные) ходы по пространству текста, воплощающего определенные состояния сознания субъекта речи, а также его видение мира и ценностную ориентацию, позволяют выявить систему неочевидных смыслов, раскрываемых гипертекстом, который представляет собой модель текста (его конструкт). Структурами гипертекста являются различного рода текстовые парадигмы (анафорические, фреймовые, предикатные). <...> Текстовые парадигмы как лексико-семантические структуры гипертекста позволяют моделировать мифологическое и аффективное пространства художественного текста и на основе полученных моделей конструировать пространство художественного сознания носителя идиолекта»5.
Несмотря на существенные отличия между представленными в литературных произведениях описаниями (нар-ративами) виртуальных, воображаемых, иллюзорных, индивидуально-авторских и иных миров, «сегодня мы уже имеем исследования о «художественных мирах» Тургенева, Толстого, Достоевского, Чехова»6 и многих других россий-
«7
ских писателей ;
1 Гладина Е.О., Чалова Л.В. Вербализация мира вещей в англоязычных драматических произведениях // Диалог языков и культур: теоретический и прикладной аспекты. Сборник научных статей. Вып. 3 / Сост. и отв.ред. Т.С. Нифанова. - Архангельск: Поморский университет, 2009. - С. 180.
2 Цит. по: Анкин Д.В. Социосемиотика // Современный философский словарь / Под ред. В.Е. Кемерова. - М.: Академический проект, 2004. - С. 672.
Дуркина Г.Г. Литература постмодернизма: учебное пособие. - Минск: Белорусский государственный университет культуры, 2004. - С. 10.
4 Дрейфельд О.В. Воображаемый мир героя как понятие теоретической поэтики. Спец. 10.01.08 - Теория литературы. Текстология. Автореф. дис. ... к.ф.н. - М.: Кемеровский государственный университет, 2014. - С. 13.
5 Неудахина Ю.Н. Гипертекст как лингвистическая модель художественного текста // Диалог языков и культур: теоретический и прикладной аспекты. Сб. науч. статей. Вып. 2 / Сост. и отв.ред. Т.С. Нифанова. - Архангельск: Поморский университет, 2007. - С. 88, 90.
6 Сухих И.Н. Художественный мир Чехова (истоки, границы, принципы, эволюция). Спец. 10.01.01. - Русская литература. Автореф. дис. ... д.ф.н. - Ленинград: ЛГУ, 1990. - С. 3.
См., например: Хватов А.И. Художественный мир Шолохова. 3-е изд. - М.: Современник, 1978. - 477 с.; Шаталов С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева. - М.: Наука, 1979. - 312 с.; Машинский С.И. Художественный мир Гоголя: Пособие для учителей. 2-е изд. - М.: Просвещение, 1979. - 432 с.; Краснощекова Е.А. Художественный мир Всеволода Иванова. - М.: Советский писатель, 1980. - 352 с.; Бушмин А.С. Художественный мир Салтыкова-Щедрина / Отв. ред.: Д.С. Лихачев; В.Н. Баскаков. - Ленинград: Наука, 1987. - 366 с.; Николаева Е.В. Художественный мир Льва Толстого: 1880-1900-е годы. - М.: Флинта, 2000. - 272 с.; Злочевская А.В. Художественный мир Владимира Набокова и русская литература XIX века. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2002. - 188 с.; Неронова И.В. Художественный мир и его конструирование в творчестве А.Н. и Б.Н. Стругацких 1980-х годов. Спец. 10.01.01. -русская литература. Автореф. дис. ... к.ф.н. - Воронеж, 2015. - 21 с. и др.
• шизофренические, психозоподобные и психотические миры (их появление В. Руднев объясняет следующими причинами: «Искусство очень быстро улавливало новые открытия. Наиболее эксплицитно психоанализ изучали сюрреалисты, применявшие метод свободных ассоциаций и автоматическое письмо. В результате художественные миры, которые они строили на своих полотнах, фактически были мирами душевных заболеваний. <...> Особую роль в ХХ веке сыграло творчество Кафки. <...> .мир его произведений чрезвычайно странный - безусловно, это шизофренический мир. <...> Отчаянные поиски границ реальности, отказ от которой знаменует шизофренический психоз, сменился тезисом о том, что все реальности равноправны - апофеозом этого в логике была так называемая семантика возможных миров, разновидность модальной логики, зародившаяся в конце 1960-х годов, основным тезисом которой был тезис, в соответствии с которым действительный мир - это лишь один из возможных миров... Этим тезисом был снят болезненный поиск границ реального мира. Если миров много, то существовать в том или ином мире, психотическом или каком-либо другом, не так страшно. <...> В настоящее время широкое распространение концепта «виртуальные реальности» еще более усилило тенденцию к нестрашному, а то и увеселительному путешествию в психозо-подобные миры. Распространение персональных компьютеров с виртуальными играми окончательно дезавуировало миф об ужасе психотического»1).
На данный момент наиболее подробно тему «возможных миров», на наш взгляд, раскрывают российский исследователь А.П. Бабушкин2 и польский писатель С. Лем3. В книге последнего, в частности, можно найти следующие весьма оригинальные идеи и предположения относительно структурной организации и способов конструирования «возможных миров»:
• «.миров можно построить множество. Можно создать целую их серию и изучать, в каком из них «сумма счастья» будет наибольшей»4;
• «Вернемся теперь к иерархии миров, вложенных друг в друга, которая возникла по решению какой-то космической цивилизации, считающей наш мир слишком несовершенным»5;
• «. если представить себе все эти абсолютно неисчислимые миры разума, вращающиеся в недрах гигантских галактик (каковых несравнимо больше, чем пушинок одуванчика в воздухе над широко раскинувшимися лугами и чем песчинок в пустыне), то само их число делает вероятной любую невероятность - лишь бы она была осуществима. Хотя бы в одной из каждого миллиона галактик. Но чтобы во всех этих необъятных просторах звездной пыли никто никогда не подумал о таком начинании, не соизмерил своих сил с такого рода замыслами - именно это кажется мне вовсе неправдоподобным»6.
Учитывая исключительную сложность и необычайно большой объем понятийного содержания концепта «возможный мир» и его многочисленных концепт-переменных (биологического, «вещного», виртуального, воображаемого, гиперреального, индивидуально-авторского, интеллектуального, мыслящего, политического, социального, физического, художественного и иных миров), в целях более детального его изучения разными научными дисциплинами и областями специализированных знаний все чаще используется такое общенаучное понятие, как «картина мира». В курсе лекций В.В. Красных «Основы психолингвистики и теории коммуникации» (2001) причины введения указанного общенаучного понятия в многих дисциплинарных исследованиях объясняются следующим образом: «По М. Хайдеггеру, «картина мира, сущностно понятая, означает не картину, изображающую мир, а мир, понятый как картина». Иначе говоря, картина мира по сути есть отражение окружающего мира в голове человека. Современные психолингвисты полагают понятия «сознание» и «картина мира (модель мира, образ мира)» близкими, если не синонимичными (см., например, работы А.А. Леонтьева, Н.В. Уфимцевой и др.). Картина мира обязательно несет на себе национально-культурный отпечаток. Для многих исследователей картина мира предстает как «сумма ментальных значений, наиболее общих представлений о мире» (Т.Г. Утробина). Т.В. Цивьян рассматривает модель (картину) мира как результат переработки информации о среде и человеке, как сокращенное и упрощенное отображение указанной суммы представлений. В.Г. Колшанский считает, что картина мира, отображенная в сознании человека, есть вторичное существование объективного мира. Картина мира предстает как идеальное, концептуальное образование, имеющее двойственную природу: необъективированное - как элемент сознания, воли или жизнедеятельности, и объективированное -в виде различных следов сознания, воли или жизнедеятельности, в частности - в виде знаковых образований, текстов (в том числе - как искусство, архитектура, социальные структуры, язык) (В .И. Постовалова)»7.
Типология общих и специализированных картин мира
На онтологическую связь между концептом «возможный мир» и общенаучным понятием «картина мира» указывают даже названия отдельных опубликованных научных работ:
• Дышлевый П.С., Яценко Л.В. Научная картина мира и мир культуры // Научная картина мира: Логико-гносеологический аспект: Сб. науч. тр. / Отв. ред.: П.С. Дышлевый, В.С. Лукъянец. - Киев: Наукова думка, 1983. - С. 5-37.
1 Руднев В. Философия языка и семиотика безумия: Избранные работы. - М.: Издательский дом «Территория будущего», 2007. - С. 505, 507, 509.
2 Бабушкин А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка. - Воронеж: ВГУ, 2001. - 86 с.
3 Лем С. Глава седьмая: Сотворение миров // Лем С. Сумма технологии / Пер. с пол. - М., 2019. - С. 347-437.
4 Там же, с. 421.
5 Там же, с. 436.
6 Там же, с. 436-437.
7
Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2001. - С. 64-65.
• Миллер Л.В. Художественная картина мира и мир художественных текстов. - СПб.: Филол. фак. СПбГУ, 2003. - 156 с.;
• Семенова Т.И. «Мир, как он есть» «мир, каким он кажется» в языковой картине мира // Диалог языков и культур: теоретический и прикладной аспекты. Сб. науч. статей. Вып. 2 / Сост. и отв. ред. Т.С. Нифанова. - Архангельск: Поморский университет, 2007. - С. 103-110 и др.
По свидетельству Г.В. Платонова, «понятие «картина мира» стало складываться лишь в конце XIX - начале XX века»1. Соответственно, и «сам термин «картина мира» появился, как указывается в литературе вопроса, на рубеже XIX и ХХ веков для обозначения системы образов, взаимосвязано отражающих всю совокупность достигнутых наукой (прежде всего физической) результатов познания мира. Несмотря на то, что до сих пор этот термин не получил общезначимой интерпретации ни в философии, ни в лингвистике, мы будем пользоваться им, имея в виду определенным образом организованную информационную целокупность, которой располагает как отдельный человек, так и человек «софийный» и которая обусловливает его способ созерцания, ощущения, восприятия, постижения, осмысления, переживания, объяснения мира и себя в этом мире, содержит правила реагирования на различные проявления жизни и поведенческие запреты, принятые в данном обществе. В таком понимании значение термина «картина мира» практически равно значению термина «знание» и отличается от последнего, главным образом, прямым указанием на целостность, образность и постоянную как бы визуальную предъявленность обозначенного им объекта, а также включением в свой объем представления об этнически особенной форме хранения содержательных элементов»2. В указанной работе В.В. и А.В. Морковкиных приводится также достаточно широкий перечень разновидностей термина «картина мира», посредством которых обозначается указанная выше организованная информационная целокупность: «Это целое в научной литературе называют по-разному: мировидением, образом мира, моделью мира, образом действительности, тезаурусом и т.п. Но наиболее часто встречающимся его наименованием, особенно в последнее время, служит словосочетание «картина мира (КМ)» и такие его производные, как «научная КМ», «общенаучная КМ», «естественнонаучная КМ», «частнонаучная КМ» (например, «физическая КМ», «биологическая КМ» и т.п.), «общая КМ», «практическая КМ», «наивная КМ», «языковая КМ», «лингвистическая КМ», «концептуальная КМ», «художественная КМ» и некоторые др.»3.
В связи с использованием в научной литературе широкого перечня перечисленных выше разновидностей термина «картина мира» для обозначения различных дисциплинарных (специальных, частных) исследовательских программ возникает проблема их объединения в рамках глобальной исследовательской программы, обозначаемой термином «общенаучная картина мира». Мнения исследователей относительно путей и перспектив решения этой проблемы тоже расходятся. К примеру, В.Ф. Черноволенко само предназначение термина «картина мира» видит в обозначении «горизонта систематизации знания, где как раз происходит теоретический синтез результатов исследования конкретных наук со знанием мировоззренческого характера, представляющим собой целостное обобщение совокупного практического и познавательного опыта человечества»4.
В свою очередь, авторы монографии «Анализ метаязыка словаря с помощью ЭВМ» (М., 1982) считают, что «в настоящее время еще не разработана полностью общенаучная картина мира. Ее построение предполагает синтез научных картин мира, разработанных в отдельных областях знания: в физике, биологии, обществоведении, астрономии и т.д. Однако их обобщению в единую и целостную картину мира препятствует не только нерешенная проблема синтеза частных картин мира, но и неравномерность развития отдельных отраслей научного знания. Так, если в физике произошла уже смена трех картин мира - аристотелевской, механической, электродинамической, - а господствующей в настоящее время стала четвертая - квантово-полевая картина, то в биологии, например, имела место только одна смена: первая картина мира (дарвиновская) была в последнее время заменена молекулярно-генетической, в которой используются уже достижения физики, химии и других наук. Однако взаимосвязь между такими картинами мира, как квантово-полевая и молекулярно-генетическая, можно проследить только по отдельным аспектам. Для создания же единой картины мира живой и неживой природы, микро- и макромира, биологического и социального и т.д. в науке нет пока достаточных оснований»5.
Наконец, всемирно известный философ, академик РАН В.С. Степин связывает формирование специальных и общенаучной картин мира с разными стадиями развития науки: «Специальные картины мира как особые формы теоретических знаний являются продуктом длительного исторического развития науки. Они возникли в качестве относительно самостоятельных фрагментов общенаучной картины мира на этапе формирования дисциплинарно организованной науки (конец XVIII - первая половина XIX в.). Но на ранних стадиях развития, в эпоху становления естествознания, такой организации науки еще не было. Это обстоятельство не всегда адекватно осмысливается в методологических исследованиях. В 80-х гг., когда интенсивно обсуждался вопрос о статусе специальных картин мира, были высказаны три точки зрения: специальных картин мира вообще не существует и их не следует выделять в качестве особых форм теоретического знания; специальные картины мира являются ярко выраженными автономными образованиями; их автономия крайне относительна, поскольку они выступают фрагментами общенаучной картины мира. Однако в истории науки могут найти подтверждения все три точки зрения, только они относятся к разным ее стадиям:
1 Платонов Г.В. Картина мира, мировоззрение и идеология. - М.: Знание, 1972. - С. 5.
2
Морковкин В.В., Морковкина А.В. Русские агнонимы (слова, которые мы не знаем). - М.: АО «Астра семь», 1997. - С. 50.
3 Там же, с. 49-50.
4 Черноволенко В.Ф. Мировоззрение и научное познание. - Киев: Изд-во Киевского ун-та, 1970. - С. 122.
5 Караулов Ю.Н., Молчанов В.И., Афанасьев В.А., Михалев Н.В. Анализ метаязыка словаря с помощью ЭВМ. - М.: Наука, 1982. - С. 43-44.
додисциплинарной науке XVII в., дисциплинарно организованной науке XIX - первой половины ХХ в., современной науке с ее усиливающимися междисциплинарными связями. Эти стадии следует различать»1.
В рамках предложенной В.С. Степиным стадиальной классификации разнотипных картин мира дополнительное освещение получают широко обсуждавшиеся не так давно противопоставления языковой и концептуальной моделей мира2, языковой (наивной) и научной картин мира3. Формирование первых частей этих противопоставлений (языковой и наивной картин мира), вероятнее всего, происходило в рамках додисциплинарной науки XVII в., а становление вторых частей (концептуальной и научной картин мира) - в рамках дисциплинарно организованной науки XIX - первой половины ХХ в. и современной науки с ее междисциплинарными связями, чем и объясняется наличие существенных различий между теми разновидностями картин мира, формирование которых относится к разным стадиям развития науки.
К настоящему времени представителями различных научных дисциплин и областей профессиональных знаний выявлены и описаны сотни разнотипных картин мира (КМ). Сам факт существующего многообразия дисциплинарных КМ разных типов обусловлен не только исключительным богатством и многочисленностью онтологических феноменов, лежащих в основе этих разнотипных КМ, но и бесконечным разнообразием методологических подходов к описанию этих онтологических феноменов. Практически каждая научная дисциплина формирует свою специфическую КМ из совокупности вырабатываемых только в ее рамках конкретнонаучных понятий и концептов. Как справедливо заметил по этому поводу американский экономист Дж. Кэллахан, «все науки исследуют один и тот же мир. Просто они рассматривают его в разных ракурсах, используя различные центральные понятия, что и делает их различными пред-
4
метами» .
Проведенный нами анализ обширного концептологического материала (опубликованных в научной прессе описаний нескольких тысяч научных концептов из различных областей знаний) позволяет развить высказанную Дж. Кэл-лаханом мысль следующим образом: каждая научная дисциплина в процессе изучения окружающего мира формирует не только свои специфические центральные понятия или концепты (например, генетика использует такие концепты, как ген, генетический код, генная диагностика, генная инженерия, судебная генетика и др.; география - такие концепты, как географическая карта, город, граница, столица, страна и др.; театроведение - такие концепты, как кафе-театр, метатеатр, театр абсурда, театрализация, театральность, театрология, ретеатрализация и др.), но и свои специфические типы концептов.
На наш взгляд, именно из таких дисциплинарно-ориентированных типов концептов и формируются соответствующие дисциплинарные КМ (физическая КМ, биологическая КМ, лингвистическая КМ и др.). Более того, наш опыт изучения обширного концептологического материала дает нам основания сделать следующий вывод: выявляя в текстах той или иной области знаний дисциплинарно-ориентированные типы концептов и описывая их понятийное содержание с учетом существующих между ними связей, можно эксплицировать дисциплинарную КМ данной области знаний, «придав совокупности выявленных концептов и их репрезентантов (ключевых слов, дескрипторов, рубрик и т.п.) форму соответствующего словаря концептов (концептуария)»5.
С другой стороны, не создав достаточного количества узкодисциплинарных концептуариев, которые эксплицировали бы все без исключения дисциплинарные КМ, практически невозможно сформировать научный «семантический Интернет», поскольку в его основе лежит максимально полная совокупность текстов из различных областей научных знаний, размеченная при помощи однозначно всеми понимаемого перечня тэгов (концептов). Успешное решение существующих проблем концептографического описания существующего многообразия дисциплинарных КМ разных типов является основой для формирования нормированных дисциплинарных перечней однозначно всеми понимаемых тэгов или концептов, выступающих в качестве основного информационного языка будущего научного «семантического Интернета». Таким образом, построение глобальной экономики знаний с характерным для нее механизмом быстрой адаптации новейших знаний для обеспечения практических запросов мирового сообщества невозможно без предварительного формирования научного «семантического Интернета» и издания многочисленных узкодисциплинарных концептуариев, в разработке которых должны принимать участие как языковеды (лексикографы), так и специалисты-предметники, и специалисты в области интеллектуальных технологий.
Однако «возможные миры», отражаемые в различных (общих и специализированных) картинах мира, можно описывать не только путем создания комплексных и узкодисциплинарных концептуариев (словарей концептов), выступающих в качестве моделей этих «возможных миров», общих и специализированных картин мира (ср.: «Представление о том, что словарь заключает в себе модель (картину, образ) мира, распространяется на словари, создаваемые в рамках разных лексикографических направлений, прежде всего - общей лексикографии, а также учебной, диалектной и др.»6). Определенным образом структурировать понятийное содержание «возможных миров», общих и специализи-
1 Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы: учебник. - М.: Гардарики, 2006. - С. 230.
2 Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. - М.: Наука, 1976. - С. 271.
3 Урысон Е.В. Языковая картина мира уз. обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания. - М., 1998. - № 2. - С. 3.
4 Кэллахан Дж. Экономика для обычных людей: Основы австрийской экономической школы / Пер. с англ. - Челябинск: Социум, 2006. - С. 29.
5 Щербин В.К. Лексикографические способы представления результатов языковой концептуализации мира // Культура народов Причерноморья. 2008. - № 142, т. 2. - С. 431.
6 Шестакова Л. Л. Художественная модель мира в словаре поэтического языка: к интерпретации фрагментов (по материалам «Словаря языка русской поэзии ХХ века») // Русский язык сегодня. Вып. 3 / Отв. ред. Л.П. Крысин. - М.: ИРЯ РАН, 2004. - С. 330.
рованных картин мира можно также путем использования других методов и подходов, которые, тем не менее, тоже опираются на язык как наиболее универсальное средство связи самых разных вещей (реалий), процессов и прочих явлений. К числу таких методов, в частности, относятся следующие:
а) метод концептуального проектирования моделей специализированных картин мира. К примеру, в рамках российской социогуманитарной науки активно ведутся исследования в области концептуального проектирования национальных моделей социальной, политической, экономической и иных картин мира и даже выпускается литература учебного характера по проблемам концептуального проектирования1. Указанному способу формирования национального видения разнотипных картин мира Ю.Н. Филипповичем дается, в частности, следующее определение: «Концептуальное проектирование - порождение понятийной (=концептуальной) модели реального мира. Концептуальная модель реального мира представляет собой набор теоретических суждений, на основе которых ведется проектирование изделия. Как правило, теоретические суждения разделены на две группы: начальные и последующие. Начальные суждения вводят и определяют основные понятия. Последующие суждения раскрывают особенности реализации и использования основных понятий, а также их содержание» .
В свою очередь, российский экономист В. Т. Рязанов раскрыл роль языка в процессе описания научной картины хозяйственной жизни: «.в научной картине хозяйственной жизни, как и в любой другой, язык не ограничивается коммуникативной функцией. В ее создании он выполняет творческую роль. Хотя в зависимости от состояния экономики и степени ее адекватного отражения наукой она может выдвигаться на передний или уходить на второй план. Но в любом случае языковой феномен должен стать объектом пристального внимания экономистов не в меньшей степени, чем выбор аналитического аппарата и обоснование научных гипотез и итоговых выводов. Такой подход объясняется уже тем, что сама наука выступает не как простое отображение (фотографирование) хозяйственных процессов, а как упорядоченная совокупность научных знаний.
В идеале экономическая теория, как и любая другая, должна стремиться к точности и однозначности используемых понятий (терминов), уберегая теорию от двусмысленности. На них особенно делается акцент, когда предпринимаются попытки создать в экономике «чистые модели», которые поддавались бы обсчету и одновременно стали универсальными. Их конечная неосуществимость объясняется в первую очередь особенностями самого объекта - экономики, который находится в состоянии непрерывного движения и изменения, что предопределяет принципиальную незавершенность любого описания.
К тому же для понимания и истолкования экономических процессов чрезвычайно важен их контекст - исторический, социокультурный и т.п. Через его учет в распознании смысла и значения текста происходит согласование всеобщего с особенным (уникальным), присущим самой хозяйственной жизни. Этим языковые формы выражения прочнее привязываются к хозяйственной реальности, обеспечивая практичность экономического языка за счет его погруженности в национальную культуру. Одновременно такой характер научного познания еще в большей степени усили-
3
вает значение языка» ;
б) метод конструирования новых типов символических (знаниевых, инновационных, интеграционных, ментальных, политических, социальных и прочих) пространств. Рассмотрим, в качестве примера, такой тип символического пространства, как интеграционное пространство (более подробно данный тип пространства рассматривался в статье П.А. Витязя и В.К. Щербина4). Указанное интеграционное пространство понимается нами как «форма или способ постепенного сближения и объединения тех или иных вещей (реалий), явлений, процессов, организационных форм и виртуальных феноменов из жизни разных стран и народов в нечто единое, целое»5. Остановимся более подробно на рассмотрении классификационных результатов использования метода конструирования новых типов интеграционных пространств.
Типология единых и общих интеграционных пространств
В последние десятилетия исследователи интеграционных процессов, идущих в различных регионах мира, все чаще используют при описании конечных результатов указанных процессов такое общее, категориальное понятие, как пространство: «Осознание пространства как явления и обращение к этой категории связано с быстро усложняющейся функциональной и социальной структурой современного общества - от страны до глобального мира, - в котором различные виды и типы пространств начинают играть все более значимую, а нередко и ведущую роль по сравнению с традиционными типами территориальной и общественно-экономической организации»6.
1 Теслинов А.Г. Концептуальное проектирование сложных решений. - СПб.: Питер, 2009. - 288 с.
2 Филиппович Ю.Н. Семиотическая концепция интеграции информационных технологий // Проблемы прикладной лингвистики - 2001: Scripta linguisticae applicatae. Сб. статей. - М.: Азбуковник, 2001. - С. 312.
3 Рязанов В.Т. Понимание и истолкование в экономической науке: роль языка // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. Сер. 5. 2008. - Вып. 4. - С. 14.
4 Витязь П.А., Щербин В.К. Проблемы конструирования новых типов интеграционных пространств // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2013. - № 3. - С. 28-45.
5 Дедков С.М., Щербин В.К. Интеграционные пространства: причины формирования, отличительные черты, основные классы // Союзное государство в контексте мировых интеграционных процессов. Научные материалы Межакадемического совета по проблемам развития Союзного государства. Вып. 2 / Под ред. С.М. Дедкова, В.К. Егорова. - Минск: Центр системного анализа и стратегических исследований НАН Беларуси, 2011. - С. 8.
6 Транснациональные политические пространства: явление и практика / Отв. ред. М.С. Стрежнева. - М.: Весь Мир, 2011. -
С. 7.
К примеру, в рамках одной и той же страны категория пространства используется различными социальными группами для достижения весьма отличающихся целей: «Власть имущие конструируют пространства, где они могут использовать свою «силу» - города, торговые центры, школы, рабочие места, дома. Слабые создают внутри них свои собственные пространства, присваивая их на время, передвигаясь через них, занимая их настолько, насколько это им нужно»1. С другой стороны, деление, к примеру, политического пространства страны может осуществляться с опорой не на социальные группы, а на политические и административно-территориальные факторы: «Организация политического пространства страны подразумевает выделение в нем двух основных уровней осуществления политической власти: во-первых, центрального, воплощенного в системе общегосударственных (общенациональных) политических институтов и действующих в их рамках политических групп и лидеров; во-вторых, регионального, под которым понимаются политико-территориальные сообщества страны, включающие политические институты, лидеров, граждан и т.д., проживающих в пределах тех или иных политико- или административно-территориальных образований»2.
Наиболее глобальными целями руководствуется мировое сообщество, используя категорию пространства для решения демографических и геополитических проблем: «Человечество спасалось от тупика нескончаемой самоубийственной грызни за пространство и ресурсы тем, что перестраивало стратегию жизнестроения, находя новые форма-ционные решения. Новая формация для человечества - то же, что новая экологическая ниша для биологических видов в природе. Она позволяет прорваться в «новые пространства», избежав перенаселенности и связанных с ней опасностей взаимоистребления. Перейдя в новое пространство-время, человечество отодвинет нынешние геополитические
3
споры как нечто второстепенное» .
Отмеченное выше многоцелевое и разноуровневое использование категории пространства способствовало формированию у исследователей представления о том, что «пространство - понятие трудное»4. Причем сложности, которые сегодня приходится преодолевать исследователям в процессе рассмотрения категориального понятия пространство, в немалой мере связаны также с предельно высоким онтологическим статусом стоящей за данным понятием категории. Напомним, что еще Аристотель включал ее в десятку базовых философских категорий5. Позднее, уже в XIX столетии, высокий онтологический уровень данного категориального понятия подтверждал и английский социолог Г. Спенсер: «Пространство есть абстрактная идея, обнимающая все отношения сосуществования»6.
Однако наибольшие трудности в процессе определения понятия пространство создает исключительное разнообразие узкодисциплинарных подходов к интерпретации содержания данного понятия. В частности, в рамках отдельных монографических исследований одновременно анализируются многие сотни разных типов пространств7. К примеру, только интеграционных пространств сегодня выделяется больше сотни типов8. Именно насущной необходимостью систематизации подобного типологического разнообразия существующих пространственных структур обусловлены предпринимаемые отдельными исследователями попытки свести многочисленные узкодисциплинарные понимания понятия пространство в несколько основных классов значений.
Так, российский социолог В.Н. Ярская считает, что «категория пространства наследует все накопленное в интеллектуальных сражениях культур семантическое богатство. В субстанциональной традиции, первом семантическом срезе пространство выступает как особая сущность, основными параметрами являются измерение, геополитика, география, статистика, исследовательская задача - создать объект, измерительный инструмент. На другом семантическом уровне пространство интерпретируется как субъективная реальность, репрезентируя существующее в ментальном плане, осуществляя шкалирование, создание субъективных шкал. И главный сем - пространство символов и значений, социальная организация пространства»9. Близкий подход к классификации основных значений понятия пространство демонстрирует и российский политолог Н.Ю. Замятина: «Понятие «пространство» в научном обороте используется в различных значениях. Наиболее распространенных значений два: «физическое» пространство и пространство как метафора (и понятийная конструкция), используемая для описания структуры некоторого явления в соответствии с не-
1 Шапинская Е.Н. Власть и сопротивление в пространстве современной культуры // Философские науки. - М., 2012. - № 10. -
С. 121.
2 Семченков А.С. Циклы реорганизаций политического пространства и пути предупреждения внутригосударственных конфликтов в России // Вестник Московского университета. Сер. 12. 2009. - № 2. - С. 4.
3
Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. - М.: Издательская корпорация «Логос», 1998. - С. 15-16.
4 Лоссау Ю. Пространство значения. Поворот к пространству, культурный поворот и культурная география / Пер. с нем. // Герменея. Журнал философских переводов. 2012. - № 1. - С. 99.
5 Аристотель. Категории: С приложением «Введения» Порфирия к «Категориям» Аристотеля / Пер. с др.-греч. - 3-е изд. -М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012. - С. 6.
6 Спенсер Г. Классификация наук / Пер. с англ. - М.: Вузовская книга, 2006. - С. 4.
7 См., например: Язык и пространство: проблемы онтологии и эпистемологии: монография / Под ред. А.Э Левицкого, С.И. Потапенко. - Нежин: Издательство НГУ имени Николая Гоголя, 2011. - 483 с.
8 Щербин В.К. Типология интеграционных пространств в аспекте контент-анализа // Язык и пространство: проблемы онтологии и эпистемологии: монография / Под ред. А.Э Левицкого, С.И. Потапенко. - Нежин: Издательство НГУ имени Николая Гоголя, 2011. - С. 130-174.
9 Ярская В.Н. Глобализация социального пространства // Интеграционные процессы в современном обществе (по материалам Всероссийской научно-практической конференции) / Под ред. М.Э. Елютиной. - Саратов: Аквариус, 2003. - С. 4.
которой условной системой координат (см., например, пример построения электорального пространства, описываемого в координатах «левые» - «правые», «западники» - «почвенники» и т.д.)»1.
Более того, отдельные зарубежные и отечественные философы идут еще дальше, утверждая, что и выделяемые выше два основных семантических класса узкодисциплинарных значений понятия пространство (физическое, географическое пространство и метафорическое, символическое пространство) неразрывно связаны между собой наличием общих структурных свойств. В частности, по мнению американского философа М. Вартофского, «независимо от того, понимаем ли мы пространство в физико-геометрическом смысле либо как социологическое или психологическое «пространство», важно то, что все эти понятия пространства, используемые в разных науках, обладают важными общими структурными свойствами»2. В свою очередь, белорусские исследователи В.К. Лукашевич и Т.Е. Новицкая раскрывают взаимосвязь указанных семантических классов пространственных значений следующим образом: «Физическое пространство, с одной стороны, является почвой для существования социального пространства, а с другой -оно как среда обитания человека является проекцией социальных отношений. Кроме того, сформировавшиеся позже подходы к социальному пространству изначально содержат в себе положения философских концепций пространства в силу апплицирования некоторых свойств физического пространства на социально-пространственную организацию общества»3.
Своё, особое мнение относительно векторов взаимодействия двух основных семантических классов пространственных значений имеется и у представителей географической науки, наиболее углубленно изучающей физическое пространство земной поверхности: «Немецкоязычная география озабочена выработкой правильного отношения к пространственному повороту. С одной стороны, она наблюдает «возвращение к пространству» в смежных дисциплинах с огромным вниманием и интересом. .С другой стороны, география, в общем-то, в междисциплинарных дискуссиях по поводу пространства участвует лишь постольку-поскольку»4. Последнее, по мнению Ю. Лоссау, обусловлено следующими причинами: «Вопреки распространенному пониманию географии, культурная география уже не ставит вопрос о том, какими свойствами обладает то или иное пространство, и в какой мере оно способно влиять на социальную действительность или определять ее. Скорее исследуется, как пространства конструируются в качестве символических опространствливаний в ходе языковой коммуникации или повседневной практики. Таким образом, можно сказать, что культурный поворот внутри географии привел к культурализации пространства, в контексте которой старый географический «реалистичный» взгляд на физическое пространство земной поверхности теряет свое значение. В науках об обществе и культуре, напротив, имеется возможность наблюдать прямо противоположную ситуацию. Здесь пространственный поворот привел к опространствлению смыслов культуры, так что «грубая» конкретная сторона общественной действительности, и не в последнюю очередь ее физические, материальные основы вновь рассматриваются более пристально»5. Что же касается исходной точки формирования «пространственного поворота» в современной науке, то, по мнению Е.Г. Трубиной, «начало «поворота» можно датировать мартом 1967 года, когда Мишель Фуко прочитал лекцию, позднее получившую название «Другие пространства» и впервые опубликованную на языке оригинала в октябре 1984 года»6.
Отмеченные выше методологические и когнитивно-понятийные возможности пространственного поворота, на наш взгляд, наиболее полно реализуются при рассмотрении комплексных, междисциплинарных феноменов, к числу которых, безусловно, относится и современная международная интеграция. Междисциплинарный характер феномена международной интеграции, в первую очередь, проявляется в том, что для его рассмотрения необходимо комплексное использование самых разных узкодисциплинарных подходов и знаний: политологических, экономических, социологических, этнографических, географических, исторических, военных и прочих. При этом в качестве одной из ключевых понятийных доминант подобной совокупности самых разных узкодисциплинарных знаний выступает такое комплексное пакетное понятие, как пространство. По свидетельству российского философа А.И. Ракитова, специфика подобных пакетных понятий «заключается в том, что один и тот же термин, по существу, обозначает целое семейство, или пакет, в каком-то отношении сходных понятий, разграничить которые по чисто формальным, структурным характеристикам, как правило, невозможно» .
В данном конкретном случае (при рассмотрении феномена международной интеграции) пакетное понятие пространство выступает в качестве общей когнитивной основы для объединения целого ряда узкодисциплинарных пространств (духовного, политического, экономического, социального, военного, географического, исторического, языкового и др.), в рамках которых локализуются наработанные различными научными дисциплинами сведения о процессах формирования и развития международных интеграционных структур, позволяющие со всех сторон охарактеризовать указанные процессы. Сложность работы с таким пакетным понятием, как пространство, заключается в не-
1 Замятина Н.Ю. Пространства власти: физическое, метафорическое, ментальное // Пространство власти: исторический опыт России и вызовы современности / Под науч. ред. Б.В. Ананьича, С.И. Барзилова. - М.: МОНФ, 2001. - С. 64.
2 Вартофский М. Эвристическая роль метафизики в науке // Структура и развитие науки: из Бостонских исследований по философии науки / Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1978. - С. 83.
3 Лукашевич В.К., Новицкая Т.Е. Структура и динамика инновационного пространства // Веснж Беларускага дзяржаунага эканам1чнага ушверсгтэта. 2010. - № 5. - С. 104.
4 Лоссау Ю. Пространство значения. Поворот к пространству, культурный поворот и культурная география / Пер. с нем. // Герменея. Журнал философских переводов. 2012. - № 1. - С. 102.
5 Там же, с. 105.
6 Трубина Е.Г. Поворот к пространству: междисциплинарное движение и сложности его популяризации // Политическая
концептология. 2011. - № 4. - С. 40.
7
Ракитов А.И. Историческое познание. Системно-гносеологический подход. - М.: Политиздат, 1982. - С. 28.
обходимости рассматривать объединяемые им «семейные» ряды более дробных понятий, заимствуемых из самых разных дисциплин и областей научных знаний, в нерасторжимом единстве общего и частного, синхронического и диахронического, общенаучного и узкодисциплинарного пониманий всех составляющих данного пакетного понятия.
Заключение
Все проанализированные выше когнитивные феномены («возможные миры», специализированные картины мира, единые и общие интеграционные пространства) являются составляющими когнитивной базы (основы) Большой Евразии. О.А. Корнилов определяет понятие когнитивная база как «знание огромной массы реалий, связанных со всем контекстом жизни в конкретной культурно-информационной среде»1. Пока в полном объеме со всем указанным многообразием «возможных миров», специализированных картин мира, единых и общих интеграционных пространств работают только национальные научные сообщества стран Большой Евразии. Поэтому, чтобы данная когнитивная база (основа) стала мощным фактором, объединяющим народы и этносы, проживающие на территории Большой Евразии, она должна быть в кратчайшие сроки оцифрована и стать доступной для всех пользователей Интернета на евразийском континенте. Постановка и практическая реализация такой глобальной научно-политической проблемы будет способствовать, на наш взгляд, решению следующих задач:
1. Объединение научно-исследовательских потенциалов стран Большой Евразии;
2. Развитие информационной, знаниевой и цифровой экономик в этих странах;
3. Создание принципиально новой человеческой цивилизации, о которой мечтал знаменитый канадский ученый Ганс Селье, основатель теории стресса. Эта новая цивилизация будет, по его мнению, ориентирована не на бесконечную борьбу за передел чужих богатств, а на творчество и создание новых богатств, которые аккумулированы в знаниях2.
1 Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов: учебное пособие. 4-е изд. - М.: КДУ, 2014. - С. 138.
2 Селье Г. От мечты к открытию: как стать ученым / Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1987. - С. 150.
