CC BY
41
УДК 2 - 78 : 130.2
Т. С. Пронина
Многонациональность «против» мультикультурности: сегрегация этнорелигиозных общин*
В статье рассматривается проблема «параллельных обществ» в европейских государствах. По мнению большинства исследователей, это явление ставят под угрозу социальную, культурную и функциональную интеграцию социума. Исследование имеет два основных вектора, которые отражают актуальные темы современного дискурса об иммиграции. Во-первых, обращается внимание на то, что исторически присущая большинству европейских стран многонациональность позволила сформироваться многоуровневой европейской идентичности. Однако массовая мусульманская иммиграция обнаружила ограниченность прежних практик выстраивания отношений государств с разными сообществами. Во-вторых, анализируется противоречивый характер сегрегации этнорелигиозных общин: сегрегация, которая первоначально могла иметь принудительный или вынужденный характер, становится добровольной. Причины таких процессов коренятся во всей системе отношений мажоритарного общества и «параллельных обществ».
The study considers the problem of "parallel societies" in European states. According to most researches, this phenomenon endangers social, cultural and functional integration of society. The paper has two main research vectors reflected current aspects of modern immigration discourse. Firstly, the author pays attention to multina-tionality as a historical feature of most European countries. This formed the basis of a multi-level European identity. But now mass Muslim immigration reveals the limitations of previous practices of building relationships with different communities. Secondly, the author analyzes the contradictory nature of segregation of ethno-religious communities: such segregation initially could be coercive but later it becomes voluntary. The causes of these processes originate from the entire system of relations between the majority society and "parallel societies".
Ключевые слова: параллельные общества, этнорелигиозные общины, религия, ислам, вынужденная и добровольная сегрегация, ассимиляция.
Key words: "parallel societies", ethno-religious communities, religion, Islam, forced and voluntary segregation, assimilation.
© Пронина Т. С., 2019
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РНФ в рамках научного проекта «Трансформации глобального конфессионального геопространства: феномен "параллельных" обществ в системе международно-политических отношений», № 19-18-00054.
Дискуссии о выборе между политикой мультикультурализма и стратегией, ориентированной на интеграцию и ассимиляцию иммигрантов в культуру основного общества, не только сохраняют свою актуальность, но и выходят на новый уровень. Особое место в дискуссионном поле занимает дискурс о роли и перспективах «параллельных обществ» в европейских государствах. «Цветные кварталы», «этнические колонии», «иммигрантские пригороды», «сегрегированные сообщества» и др. - эти понятия маркируют круг проблем, вставших перед европейскими государствами и требующих решения. По мнению большинства исследователей, существование «параллельных обществ» ставит под угрозу социальную, культурную и функциональную интеграцию всего общества.
Политические дебаты отражают происходящий поворот от политики мультикультурализма в сторону большей интеграции иммигрантов в основное общество и их ассимиляции в культуре этого общества. Подобную позицию озвучила в 2010 г. канцлер Германии А. Меркель. Признав провал мультикультурализма и то, что ислам стал частью страны, она заявила о необходимости для иммигрантов интегрироваться в немецкое общество и устранения феномена «параллельных обществ» [6]. Через несколько дней с похожим заявлением выступил тогдашний президент Франции Н. Саркози, заявивший на телевидении: «Мы слишком много думали о самобытности вновь прибывших, и совершенно недостаточно о самобытности страны, которая их принимает» [3]. В 2011 г. в речи на 47-й Мюнхенской конференции по безопасности премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон заявил, что «господствующая сейчас политика "мультикуль-турности" поощряет жизнь в разобщенных, отделенных друг от друга этнических общинах» [4].
Террористические атаки, ответственность за которые взяли на себя радикальные исламистские группировки, массовые беспорядки, инициированные иммигрантами из «цветных кварталов» в 2005 г. во Франции, в 2011 г. - в Англии, в 2017 г. - в Швеции и др. заставили европейцев почувствовать, что война не «где-то далеко». Как пишет Кристофер Хилл, после взрывов 2005 г. в Лондоне люди были охвачены страхом и непониманием, как британские граждане могут убивать британских граждан. Он задается вопросом, что же произошло, если до этого в том же Лондоне люди, принадлежащие к разным культурам, мирно уживались и при низкой степени ассимиляции [13, р. XIII].
И политики, и исследователи все более признают мультикульту-рализм, «дифференциалистский поворот» (Р. Брубейкер) неудачной стратегией [1]. Политолог и публицист Э. Земмур в своей книге «Самоубийство Франции» [20, р. 21] анализирует глубинные исторические, политические и культурные предпосылки «смерти» прежней Франции, связывая их с фальшивыми, как он считает, революциями 1968 г. Он крайне негативно оценивает процессы глобализации как развитие государства в сторону либерализации экономики, политики, морали, культуры, что и привело к забвению национальных интересов. Э. Земмур приходит к заключению, что политика мультикульту-рализма не подходит для Франции, где в самом основании её государственности лежал принцип ассимиляции, оказавшийся под запретом как наследие колониализма.
Некоторые аналитики высказывают прогнозы, что уже через несколько десятков лет этноконфессиональный состав европейских стран кардинально изменится. Например, экономист и политик Тило Саррацин в книге «Германия: самоликвидация» пишет:
«Даже если немцев больше не будет, Северо-Германская низменность не опустеет. Люди всегда будут жить в Центральной Европе. Климат приятный, географическое положение даёт много преимуществ, а унаследованная инфраструктура хорошо развита. Вот только немецкие островки в объединении областей, которое сохранит название "Германия", будут всё сокращаться... Немецкий язык может исчезнуть из Центральной Европы, как греческий исчез когда-то из Малой Азии... Мы, немцы, не будем изгнаны со своей земли, мы просто потихоньку самоустранимся из истории в полном соответствии с закономерностями таблицы смертности Федеральной службы статистики» [7].
«Параллельные общества», добровольно и принудительно сегрегированные от мажоритарного общества, вывели на авансцену со-циогуманитарного дискурса ряд принципиально новых тем и проблем. СМИ и политики с самого начала основным источником процессов раскола в европейских государствах считали ислам. Дискуссии о «параллельных обществах», начатые в Германии, неразрывно связаны с ролью мусульман, вышедших из иной культуры и нередко враждебно воспринимающих европейские ценности. Большинство сегрегированных сообществ сформированы иммигрантами исламского происхождения. Феномен «параллельных обществ» сегодня практически не обнаруживает себя в среде иммигрантов из европейских стран. Хотя следует заметить, что тема «этнических колоний», «этнических гетто» возникает в связи с иммиграцией европейцев: в частности, поляков в США или Рурские земли Германии [15].
В большинстве европейских стран многонациональное^ имеет исторический характер и государства обладают опытом выстраивания отношений с разными сообществами. Но сегодня наработанные практики с трудом функционируют из-за того, что на историческую мно-гонациональность накладывается груз многокультурности, который оказался сложнее полиэтничности. Противоречия католиков и протестантов, представителей многоуровневой европейской идентичности уже не имеют острого политического значения. Можно говорить о том, что исторически сформировался комплекс ценностей, объединяющих граждан, являющихся членами разных конфессий, но имеющих глубинные общие культурные основания: христианские, политические, социальные.
На примере Бельгии можно увидеть, что исторически сложившаяся многонациональность и опыт государства в урегулировании противоречий между тремя языковыми сообществами не позволяют аналогично решать вопросы взаимодействия с мусульманскими общинами. В Бельгии от 4 до 6 % населения на сегодняшний день составляют мусульмане [13, р. 100]. Причем, как и во Франции, они в основном сосредоточены в больших городах, Брюсселе и Антверпене, локализуясь пространственно в отдельных районах или пригородах. Брюссель, согласно разным источникам (Интерпол, газеты), считается одним из центров рекрутирования людей в исламские террористические организации [2; 18]. Под влиянием событий 9/11 и терактов в самой Бельгии были приняты антитеррористические законы: Закон о террористических преступлениях, который стал частью Уголовного кодекса Бельгии 2003 г. (ст. 137-141); в 2005 г. парламент одобрил закон, согласно которому полицейские при проведении следственных мероприятий по выявлению террористов получили право производить скрытое наблюдение; в 2006 г. введен запрет на свободную продажу огнестрельного оружия, создана организация, курирующая антитеррористическую деятельность - Координационный орган по анализу угроз (ОСАМ), принят план по противодействию радикализации общества. План включал такую важную меру, как финансовая поддержка мечетей и имамов со стороны государства, чего не было ранее и что позволяло бы в перспективе сформировать определенную зависимость религиозных лидеров от легитимных институтов и ограничить их стремление искать средства у радикальных организаций. В 2011 г. в Бельгии, вслед за Францией, введен запрет на публичное ношение паранджи, в 2015 г. предприняты усилия по противодействию распространению в мечетях идей салафизма, в парламенте учреждена специ-
альная комиссия по борьбе с терроризмом и др. В итоге и в Бельгии признают, что политика мультикультурности не подходит для многонациональной страны с двумя доминирующими, но имеющими общие культурные основания сообществами. Как пишет Кристофер Хилл:
«В случае Бельгии, страна так глубоко разделена, ... многие ее граждане ожидают окончательного распада государства. Страна разделена географически между Севером и Югом, но есть еще много других расщеплений» [13, р. 99].
Похожая ситуация и в Швейцарии, где положительно оценивают иммиграцию, но только как источник низкоквалифицированной рабочей силы. Страх перед «мусульманской угрозой» также артикулируется в конкретных мерах. В стране жесткое иммиграционное законодательство и нет законов, позволяющих натурализоваться даже детям иммигрантов. Несмотря на предостережения федерального правительства об опасности осуждения международным сообществом, в 2009 г. после референдума был принят запрет на строительство минаретов, за что проголосовали 57 % населения. Однако «параллельные сообщества» существуют и в Швейцарии, в своего рода невидимом формате - реально они есть, но формально отсутствует правовая основа для их существования [19].
Еще более сложные противоречия существуют во взаимоотношениях основного общества с сегрегированными сообществами во Франции и Германии, где, по словам Н. НаиВегшапп, «боятся параллельных обществ, как дьявол Святой воды» [10].
В политических и медийных обсуждениях сегодня обнаруживается почти единодушная негативная оценка «параллельных обществ» [17, р. 215]. Однако активное использование в отрицательном контексте усилило диффузию этого термина, который превратился в десигнат, сигнализирующий об опасности, содержание и причины которой остаются не проясненными. Первоначально большинство исследователей разделяли тезис о том, что изолированные этнорелигиозные сообщества представляют серьезную опасность для европейских демократий, так как разрушают основополагающие принципы социальной солидарности, общие ценности. Время показало, что процессы в этой сфере проходят гораздо сложнее. Одна из важнейших ценностей самой демократии - это признание права на самобытность, свой ценностный мир, образ жизни. Неотъемлемые черты современных европейских государств - все более распространяющийся индивидуализм и закрепленный на законодательном уровне плюрализм. Таким образом, члены «параллельных сообществ», сохраняя приверженность собственной религии и этнической культуре, также реализуют эти права.
Возникла необходимость в уточнении содержания этого понятия, введенного в научный дискурс немецким ученым Томасом Мейером. Согласно устоявшемуся определению, «параллельные общества» возникают как этнически, социально и мировоззренчески однородные группы, изолированные от общества большинства [16]. На это следует возразить, что и само «основное общество» не гомогенно, но включает множество групп, разделяемых идеологиями, ценностями, культурными, религиозными различиями, исторически сложившимися стереотипами. Как уже отмечалось, в большинстве стран Европы исторически сложилась многонациональность. Но культурно различные жизненные миры усиливают разграничение групп населения [10, б. 147]. Формирование субкультуры меньшинств делает их более заметными, что, в свою очередь, усиливает чувство угрозы у большинства. Наличие своей субкультуры и пространственная локализация позволяют меньшинству удовлетворить практически все потребности внутри сообщества. В итоге это ведет к еще большему разделению общества.
Необходимо также провести корреляцию общесоциальной и религиозной роли общин. Первоначально представления о «параллельных сообществах» предполагали высокую частоту посещения богослужений и исполнения религиозных практик, но недостаточно учитывали, что в условиях роста иммиграции возрастает «светская» роль религиозных организаций, их значение в социализации членов общины через социально ориентированные мероприятия. Необходимо принимать во внимание частоту посещения именно социально ориентированных мероприятий общины. При этом неизбежно происходит обратное движение - возрастание роли религии в жизни иммигрантов, поскольку религиозная община, помогающая им социализироваться в новых условиях, осуществляет и религиозное влияние.
Исследователи зафиксировали, что религиозность второго поколения иммигрантов даже выше, чем у первого поколения. У. Херберг, занимающийся темой иммиграции в США, сделал вывод, что часто иммигранты становятся даже более религиозными, чем были, он рассматривает это явление как один из способов преодоления травмы иммиграции [12]. Религия играет важную роль в сохранении и воспроизводстве этнокультурной идентичности в иммигрантской среде. Не следует сбрасывать со счетов и компенсаторную функцию религии, которая минимизирует жизненные страхи через обращение к трансцендентному.
Исследования У. Херберга основаны на американском материале. Он, как и ряд его коллег, был противником концепции единого «плавильного котла». В 1963 г. выходит книга Натана Глейзера и Дэниела Патрика Мойнихэна «Beyond the Melting Pot» («После плавильного котла»), в предисловии к которой они заявляют, что «плавильный котел» не удался. Как пишет Р. Брубейкер, в то время такое заявление прозвучало «иконоборчески», но уже к концу того же десятилетия получило широкое признание [1, с. 214].
Особенность позиции У. Херберга состоит в том, что таких «котлов», по его наблюдениям, несколько - соответственно наиболее распространенным религиям. По его мнению, в американском обществе религиозного плюрализма именно религия сохраняется у иммигрантов от прежней идентичности, что облегчает процесс адаптации в новой стране. Как высказывался его коллега Oscar Handlin, этническая идентичность иммигрантов меняется - они становятся этническими американцами - например, итало-американец, испано-американец и т. п. Но это не требует от них отказа от прежних религиозных предпочтений [9]. Таким образом, формируется национальная идентичность, которая позволяет сохранить элементы прежней этнокультурной идентичности.
То, что именно религиозные организации осуществляют функции по адаптации в сообществах иммигрантов-мусульман, вполне объяснимо: участие в жизни религиозной общины - это привычный формат социализации для них, не знавших развитой сети гражданских и светских институтов. Мечеть традиционно является центром общественной жизни, а авторитет религиозного лидера имеет решающее значение. Поэтому иммигранты приходят в мечеть и оказываются в ареале ее влияния.
В 1920-х гг. представители чикагской школы, занимающиеся темой иммиграции, делали вывод, что на первом этапе этнорелигиозные общины играют положительную роль в адаптации иммигрантов: предоставляют им информацию о новом обществе, его нормах и порядках, помогают пережить кризис идентичности, ведут переговоры с государственными и общественными структурами, представляя и отстаивая интересы и права иммигрантов. Именно представители этой школы первыми обратили внимание на феномен пространственной сегрегации в городах.
Религиозное учреждение, созданное этнорелигиозной общиной, предоставляет иммигрантам своего рода убежище от враждебности и дискриминации со стороны окружающего общества. Помимо того, мечети помогают в целом с адаптацией и социальным признанием,
они ведут конкретную социальную работу, направленную на помощь единоверцам: поиски работы, освоение языка, устройство детей в школы и др. [14, р. 1229]. Иммигрантские общины стабилизируют психологическое состояние иммигрантов и облегчают им интеграцию в новое общество.
Сегодня очевидно, что сегрегация носит не добровольный, а более сложный, смешанный характер - добровольно-принудительно-вынужденный. В самих сегрегированных сообществах в ответ на запросы возникают структуры, удовлетворяющие потребности их членов. Чаще всего появление таких структур связано с тем, что аналогичные институты основного общества оказываются для иммигрантов недоступны, и их основная цель - минимизировать травму иммиграции, помочь адаптироваться к новым условиям. В ситуации определенной враждебности со стороны основного общества и дискриминации, проявляющейся в неравенстве социальных условий для местного населения и иммигрантов, последние получают моральную и материальную поддержку в общине. Формируется развитая дифференцированная сеть институтов в «параллельном обществе», которые позволяют ему быть самодостаточным и способствуют замкнутости. Функционирует даже своя система права, что Т. Мейер считает одним из основных признаков формирования «параллельного общества»: «не использовать основные государственные гарантированные права, государственные суды, а свои этнические или религиозные судебные институты» [16, б. 1]. Внутренняя солидарность поддерживается в повседневной жизни общинными ритуалами и символами, общими ценностями, мировоззрением и ориентациями.
Подобные процессы позволили Фредерику Хекману сравнить «параллельные общества» с этническими колониями [11, б. 97]. И в том, и в другом случае имеет место пространственная локализация иммигрантов на основе самоорганизации, инкапсулирование сообщества, дистанцирование от мажоритарного общества. Формируются социальные взаимодействия внутри сообщества, часть его представителей - женщины, старики - имеют ограниченные внешние взаимодействия, что также тормозит процесс ассимиляции. Это способствует формированию самодостаточности и замкнутости таких сообществ. В итоге сегрегация, которая первоначально могла иметь принудительный или вынужденный характер, становится добровольной.
По мнению Маттиаса Микуса и Франца Вальтера, мы можем говорить о добровольности сегрегации только в том случае, если имеют место равные социальные условия для основного общества и иммигрантов, и инициативы по изоляции, разграничению, дискриминации
принадлежат только стороне иммигрантов. Но причины таких процессов коренятся во всей системе отношений мажоритарного и параллельных обществ. Основное общество также не готово измениться и часто не имеет механизмов и институтов эффективной интеграции и ассимиляции иммигрантов. О необходимости развития горизонтальных связей во взаимодействии мажоритарного общества и иммигрантских сообществ говорит и Т. Мейер [16, б. 6].
Можно согласиться с утверждением, что «параллельные общества» - это «меньшее зло», поскольку при непосредственном соприкосновении иммигрантов с основным обществом их интеграция была бы еще более сложной и болезненной, так как структуры и ресурсы местных жителей становятся доступны для них только после определенной ассимиляции: «Параллельные общества - это просто меньшее зло по сравнению с встречающимися напрямую культурными различиями» [17, б. 217]. Исследователи выдвигают предположение, что положительная роль «параллельных сообществ» возможна, но только в динамическом формате их существования: когда они становятся лишь площадками для вновь приезжающих иммигрантов, которые после адаптации покидают их, уступая место новым прибывающим в страну: «как лагеря для новичков, как мостовые к новому дому, цель которого заключается в том, чтобы их члены переваривали транскультурный переворот и могли самостоятельно разобраться» [Там же]. Но для реализации такого сценария и основное общество должно измениться: признать, что оно также не статично, выработать механизмы определенного восприятия культурных особенностей новых граждан и выравнивания их социальных возможностей с возможностями местных жителей.
Нежелание членов «параллельных сообществ» интегрироваться имеет определенную направленность: иммигранты мусульмане не хотят принимать ценности и нормы нового общества, которые противоречат их религиозно-моральной системе, они противятся такой культурной ассимиляции, которая требует отказа от своей религии -подобный акт часто расценивается как предательство. При этом иммигранты готовы к ограниченной социальной ассимиляции - получению образования, профессиональной реализации, пользованию благами. Но здесь основное общество обнаруживает различные формы дискриминации: распространенность стереотипа о титульной нации и культуре, ранжирование при приеме на работу и оплате труда и др. Важно то, что у общества большинства недостаточно механизмов и институтов, которые бы обеспечивали социальное равенство в этой сфере. Маттиас Микус и Франц Вальтер приходят к заключению,
что для успешной интеграции не хватает параллельных структур - таких же, как у местного населения, гражданских организаций, профсоюзов, представительств в органах власти и парламенте [16, б. 220]. Из-за непривлекательных условий из иммигрантских кварталов уходит средний класс. А это большая потеря, так как именно его представители имеют сформированное самосознание и могут выполнять роль коммуникаторов с мажоритарным обществом. В результате остаются слои со слабым самосознанием, которые не могут внятно артикулировать свои недовольства и выражают их спонтанно в форме стихийных протестных вспышек, погромов.
Обозначившийся в политической сфере возврат к стратегии ассимиляции иммигрантов получает и теоретические обоснования. Авторы книги «Американский мейнстрим: ассимиляция и современная иммиграция» Ричард Альба и Виктор Ние призывают пересмотреть получившее распространение понимание ассимиляции как политики расизма и дискриминации и вернуться к ней как более успешной и позволяющей строить одно интегрированное общество. На примере США они говорят: «Каждая новая волна иммиграции расширила круг групп, которые внесли свой вклад в этническое разнообразие американского общества, которое в свою очередь стимулировало новое мышление об ассимиляции новичков» [8, р. 18].
Несомненно, прежняя концепция ассимиляции требует существенного пересмотра: происходит отказ от ее понимания «как формы "Евроцентрической гегемонии", оружия большинства для того, чтобы поставить меньшинство в невыгодное положение, заставляя их жить культурной жизнью, стандарты которой не являются их собственными» [8, с. 2]. Прежняя концепция ассимиляции критикуется за ожидание того, что меньшинства неизбежно откажутся от своей собственной культуры, так как иначе не смогут выжить в новых условиях; ценность собственной культуры меньшинств не принималась во внимание. Об этом пишет и отечественный исследователь В. С. Малахов [5, с. 250-251]. Эта концепция потребовала существенного уточнения, так как культура меньшинств оказалось устойчивой, а их представители проявили стойкую приверженность собственным культурным нормам и ценностям.
Новый вариант ассимиляции предполагает встречные движения мажоритарного общества и меньшинств, развитие горизонтальных связей гражданского общества и вовлечение в них иммигрантов. Необходима структурная интеграция на рынке жилья, труда и образования. Обновленная концепция ассимиляции делает акцент на формирование национальной идентичности и рассматривает ее как
динамическую величину, подверженную изменениям, культурным дополнениям. Сторонником такого подхода является Ч. Хиршман, изучающий феномен американской нации:
«Американская идентичность, как и американское общество и культура, -пишет он в книге "Роль религии в возникновении и адаптации групп иммигрантов в Соединенных Штатах", - это не монолитная историческая память, а скорее изменчивая мозаика регионального, национального происхождения, социального класса и религиозных убеждений, обычаев и привязанностей» [14, p. 1209].
Таким образом, формирование национальной идентичности - это не простое символическое расширение локальной или региональной идентичности. Новая национальная идентичность отражает особенности проживания иммигрантов в определенном районе, городе, работы, новых личных связей, посещения местной религиозной организации. Эта мозаика идентичностей не замещает общую национальную идентичность, но является способами ее презентации на уровне индивидуализированного бытия.
Список литературы
1. Брубейкер Э. Этничность без групп / пер. с англ. И. Борисовой. - М.: ИД ВШЭ, 2012.
2. Высший уровень угрозы: борьба с терроризмом в Бельгии. [Электронный ресурс]. - URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/3021324 (дата общения: 29.05.2019).
3. Как Европа разуверилась в мультикультурализме. Россия сегодня. [Электронный ресурс]. - URL: https://inosmi.ru/politic/20170825/240111114.html (дата обращения: 11.05.2019).
4. Кэмерон призывает забыть о политике мультикультурности. BBC News / Русская служба. [Электронный ресурс]. - URL: https://www.bbc.com/russian/uk/ 2011/02/110205 _cameron_multiculturalism_failed (дата обращения: 11.05.2019).
5. Малахов В. С. Национализм и культурный плюрализм // Малахов В. С. Национализм как политическая идеология. - М.: КДУ, 2005. - С. 250-261.
6. Меркель заявила о провале мультикультурализма. BBC News / Русская служба. [Электронный ресурс]. - URL: https://www.bbc.com/russian/international/ 2010/10/101016_merkel_multiculturalism_failed (дата обращения: 11.05.2019).
7. Саррацин Т. Германия: самоликвидация. Гл. 9: Мечта и кошмар. Германия через 100 лет. [Электронный ресурс]. - URL: http:// royallib.com/read/ sar-ratsin_tilo/germaniya_samolikvidatsiya. html#0 (дата обращения: 20 декабря 2018).
8. Alba R., Nee V. Remaking the American Mainstream. Assimilation and Contemporary Immigration. - Cambridge (MS), and London: Harvard Univ. Press, 2003.
9. Handlin O. The Uprooted. Second Edition. - Boston: Little, Brown and Company, 1973.
10. Häußermann H. Zuwanderung und die Zukunft der Stadt. // Heitmeyer, Wilhelm u.a. (hrsg.). Krise der Städte. - Frankfurt a. M., 1998. - S. 145-175.
11. Heckmann Fri. Ethnische Minderheiten, Volk und Nation. Soziologie interethnischer Beziehungen. - Stuttgart, 1992.
12. Herberg W. Protestant, Catholic, Jew: An Essay in American Religious Sociology. Revised edition. - Garden City (NY): Anchor Books, 19б0.
13. Hill Chr. The National Interest in Question: Foreign Policy in Multicultural Societies Oxford University Press, 2013.
14. Hirschman Ch. The Role of Religion in the Origins and Adaptation of Immigrant Groups in the United States // IMR. - 2004. - Vol. 38. - No 3 (Fall). - P. 120б-1233.
15. Kleßmann Chr. Integration und Subkultur nationaler Minderheiten: das Beispiel der "Ruhrpolen" 1870-1939. In: Bade, Klaus J. (hrsg.). Auswanderer - Wanderarbeiter - Gastarbeiter. Bevölkerung, Arbeitsmarkt und Wanderung in Deutschland seit der Mitte des 19. Jahrhunderts. - Ostfildern 1984, S. 48б-505.
16. Meyer T. Parallelgesellschaft und Demokratie (pdf). 2002. Friedrich Ebert Stiftung. [Электронный ресурс]. - URL: https://library.fes.de/pdf-files/akademie/online/503б8.pdf (дата обращения: 09.05. 2019).
17. Micus M., Walter F. Mangelt es an "Parallelgesellschaften"? // Zuwanderung und Integration. - 200б. - Heft 4. - С. 215-221.
18. Quinze jours après les attentats de Paris, le point sur l'enquête et les questions en suspens. [Электронный ресурс]. - URL: http://www.lefigaro.fr/actualite-france/2015/11/27/0101б-20151127ARTFIG0022б-15-jours-apres-les-attentats-le-point-sur-l-enquete.php (дата общения: 28.05.2019).
19. The World Factbook: Switzerland', CIA, [Электронный ресурс]. - URL: https://www.cia.gov/library/publications/theworld-factbook/geos/sz.html#People (дата обращения: 18 мая 2019).
20. Zemmour Éric. Le Suicide Français. - Paris: Albin Michel, 2014.
Статья поступила: 02.07.2019. Принята к печати: 19.08.2019
