CC BY
52
Вестник ПСТГУ.
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Клочкова Марина Юрьевна, аспирант
кафедры истории России XIX — нач. XX в.
Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, препод. кафедры истории России ПСТГУ Российская Федерация, 115184, г. Москва, ул. Новокузнецкая, 23Б.
.ги
ОЯСЮ: 0000-0002-2080-903Х
2018. Вып. 83. С. 68-82
Митрополит Евгений (Болховитинов)
И НАЧАЛО ИЗУЧЕНИЯ ЧЕРНИГОВСКОЙ ГРИВНЫ М. Ю. Клочкова
Аннотация: Статья посвящена начальному этапу изучения древнего амулета-змеевика XI в., получившего название «Черниговская гривна», или «Гривна Владимира Мономаха». Автор ставит перед собой задачу рассмотреть характер научной деятельности митр. Евгения (Болховитинова), одним из первых начавшего исследование новонайденного артефакта. Золотая Черниговская гривна была обнаружена местными жителями на р. Белоус близ Чернигова в июле 1821 г. Это был первый из известных сейчас змеевиков, имеющих с одной стороны христианское, а с другой — языческое изображение в сопровождении славянской и греческой надписей. Находка вызвала большой интерес ученых в России. Первым к исследованию гривны приступило сообщество ученых, сотрудничавших с канцлером Н. П. Румянцевым, получившее в историографии наименование «Румянцевский кружок». Митр. Евгений (Болховитинов) активно взаимодействовал с Румянцевским кружком в изучении артефакта, предлагал свой вариант прочтения надписей, интерпретацию изображений, побуждал других ученых к публикациям своих сочинений о гривне. В 1826 г. Н. П. Румянцев скончался и кружок перестал существовать. Параллельно с Румянцевским кружком исследованием гривны занималось Общество истории и древностей российских при Императорском Московском университете (ОИДР), членами которого были многие ученые, сотрудничавшие с Н. П. Румянцевым. В периодических изданиях ОИДР был опубликован целый ряд сочинений о гривне. Статья митр. Евгения подводила итог начального этапа ее изучения. Румянцев-ский кружок и ОИДР представляли собой разные формы научных сообществ, характерных для эпохи Просвещения. Они обеспечивали продвижение научных знаний в общественное пространство, формируя тем самым культурные и интеллектуальные запросы образованного читателя. Научная деятельность митр. Евгения (Болховитинова) по изучению Черниговской гривны в их составе имела просветительский характер.
В июле 1821 г. на р. Белоус близ Чернигова местными жителями был найден необычный золотой предмет, на одной стороне которого можно было разглядеть христианское, а на другой языческое изображение в сопровождении славянской
и греческой надписей1. Над расшифровкой этой находки, впоследствии оказавшейся древнерусским амулетом-змеевиком XI в. и получившей название «Черниговская гривна», или «Гривна Владимира Мономаха», пришлось потрудиться многим исследователям2. Одним из первых к изучению новообретенной славянской древности приступил ученый епископ Евгений (Болховитинов).
Некогда известный историк, член полутора десятков университетских и академических научных обществ, автор ряда церковно-исторических, краеведческих, источниковедческих и других публикаций, митрополит Киевский и Га-лицкий Евгений (Болховитинов) (18/29.12.1767—23.02/07. 03.1837 г.), в миру Ев-фимий Алексеевич, приобрел наибольшую известность в России и за рубежом благодаря созданию словарей светских и духовных писателей3, представляющих собой своеобразную энциклопедию русской словесности X — нач. XIX в. Он стоял у истоков русской исторической науки, переживавшей в александровскую эпоху период обретения своих институциональных форм, определения собственного содержания, выработки методологии. Все это происходило в обстановке всплеска национального самосознания, вызванного событиями Отечественной войны 1812 г., и стремительно возросшего в связи с этим общественного интереса к прошлому своей страны4. Епископ Евгений принадлежал к узкому кругу признанных знатоков славянских древностей, экспертов, к чьим услугам и советам прибегали Н. П. Румянцев, Г. Р. Державин, Н. М. Карамзин и другие деятели русской культуры первой четверти XIX в. Годы, прошедшие после его кончины, изгладили память о трудах и заслугах ученого, и сегодня имя митрополита Евгения известно только специалистам, стремящимся расширить свои представления об интеллектуальной атмосфере александровской эпохи.
Цель данной статьи — рассмотреть характер научной деятельности митр. Евгения (Болховитинова) на примере изучения Черниговской гривны.
Митрополит Евгений был человеком энциклопедических знаний и широких интересов: от статистики и правоведения до литературы, театра и музыки, от типографского и переплетного дела до аскетики и мистического богословия. Излюбленным занятием митр. Евгения на протяжении всего его творческого пути оставалась история. В отличие от Н. М. Карамзина, который считал, что создание исторического труда есть удел одиночек и что «десять обществ не сделают того, что сделает один человек, совершенно посвятивший себя историческим
1 Письмо Н. П. Румянцева Ф. И. Кругу от 15 августа 1821 г. Цит. по: Медведев И. П. Неизвестный эпизод из ранней истории обнаружения Черниговской гривны // Труды Государственного Эрмитажа. СПб., 2013. Т. 69: Византия в контексте мировой культуры: материалы конф., посвященной памяти Алисы Владимировны Банк (1906—1984). С. 530—534.
2 В настоящее время Черниговская гривна хранится в Русском музее Петербурга, инв. № БК—2746 (см.: Плешанова И. И., Лихачева Л. Д. Древнерусское декоративно-прикладное искусство в собрании Государственного Русского музея. Л., 1985. № 1—2. С. 191). Об истории изучения гривны см.: Николаева Т. В., Чернецов А. В. Древнерусские амулеты-змеевики. М., 1991. С. 12-20.
3 [Евгений (Болховитинов), митр.] Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина, грекороссийския церкви. Ч. 1—11. СПб., 1827; [Евгений (Болховитинов), митр.] Словарь русских светских писателей, соотечественников и чужестранцев. Т. 1—11. М., 1845.
4 Козлов В. П. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в оценках современников. М., 1989. С. 3—4.
предметам»5, митр. Евгений был сторонником коллективного изучения истории. К 1820-м гг. он имел необходимый, хотя и довольно противоречивый опыт сотрудничества с Румянцевским кружком, представлявшим собой неформальное объединение ученых6, и членства в Обществе истории и древностей российских при Императорском Московском университете (ОИДР)7.
Об археологической находке Евгений, в то время архиепископ Псковский, узнал спустя несколько недель после ее обнаружения из письма Н. П. Румянцева, сообщавшего следующее: «Нечаянно съехавшись в Киеве с князем Репниным я премного обрадован был, когда он стал мне казать недавно найденную близ Чернигова большую золотую медаль или ту древнюю гривну, каковою украшались первобытные великие князья и каковыми отличали иногда своих вельмож; мы ничего из древностей наших не сохранили, чтобы могло хоть мало с сею находкою равняться»8. Известие заинтересовало ученого архиерея. Он высказал предположение, что Черниговская гривна может оказаться древнее, чем уже известная Московка, подаренная А. И. Мусиным-Пушкиным Академии наук9. Канцлер настаивал на оригинальности находки и для убедительности прислал ученому в подарок ее оловянный оттиск10. Архиеп. Евгений с благодарностью
5 Попов Н. А. История императорского Московского общества истории и древностей российских (1804—1812). Ч. 1. М., 1884. С. 14. Тем не менее в разыскании нужных Н. М. Карамзину архивных документов огромную помощь оказал Малиновский, а пространные замечания К. Ф. Калайдовича послужили историографу материалом для поправок и дополнений ко второму изданию (см.: Козлов В. П. Колумбы российских древностей. М., 1981. С. 22; Козлов В. П. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в оценках современников. М., 1989. С. 47).
6 «"Румянцевский кружок"— необычное объединение исследователей древнерусских и славянских исторических памятников, характерной особенностью которого было отсутствие формальной структуры и четкой организации, то есть совместных собраний и единого устава. Главным связующим звеном кружка являлась переписка членов. Кроме того, исследователей связывала личная дружба с Н. П. Румянцевым и та или иная степень зависимости от него, что позволяет оценить взаимоотношения канцлера с научными соратниками как покровительственные» (Щукин Д. С. Государственная и просветительская деятельность Николая Петровича Румянцева конца ХУШ—первой четверти XIX в. Автореф... канд. ист. наук. Саранск, 2005. С. 11). Об участии митр. Евгения (Болховитинова) в деятельности Румянцевского кружка см.: Срезневский И. И. Воспоминание о научной деятельности Евгения, митрополита Киевскаго. Чтение И. И. Срезневскаго // СбОРЯС АН. Т. 5. Вып. 2. СПб., 1868. Переписка А. Х. Вос-токова. Предисловие; Иконников В. С. Граф Николай Петрович Румянцев. Деятельность его на пользу разработки русской истории и археологии. Очерк истории русской историографии // Русская старина. 1881. Т. 32. С. 47—74 ; 225—250; Он же. Опыт русской историографии. Т. 1. Киев, 1891. С. 237; Козлов В. П. Колумбы российских древностей. М., 1981. С. 45—98; Сараски-на Л. И. Граф Н. П. Румянцев и его время. М., 2003. С. 99-110 и др.
7 Этот вопрос остается малоизученным (см.: Попов Н. А. История императорского Московского общества истории и древностей российских (1804-1812). Ч. 1. М., 1884. С. 237, 242).
8 Письмо Н. П. Румянцева архиеп. Евгению (Болховитинову) от 7 сентября 1821 г. // Переписка митрополита Киевскаго Евгения с государственным канцлером графом Николаем Петровичем Румянцевым и с некоторыми другими современниками (с 1813 по 1825 г. включительно). Вып. 2. Воронеж, 1868. С. 49.
9 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) Н. П. Румянцеву от 17 октября 1821 г. // Там же. С. 50.
10 Письмо Н. П. Румянцева архиеп. Евгению (Болховитинову) от 30 октября 1821 г. // Там же.
принял слепок гривны, осмотрев, оценил ее редкость и высказал первые суждения о ней. Он обратил внимание на надпись с упоминанием имени владельца, что открывало возможности датировки артефакта11.
Несмотря на большую занятость епархиальными и научными делами, немолодой по меркам того времени возраст и сопутствующие ему недуги, архиеп. Евгений немедленно включился в исследование Черниговской гривны. В ноябре 1821 г. он писал своему давнему адресату члену Румянцевского кружка библиографу Василию Григорьевичу Анастасевичу (1775—1845): «О гривне, найденной близ Чернигова, я давно знаю: но забывал вас известить. Она теперь уже в Петербурге, и с оттиска ея уже выливаются оловянные копии. На прошлой неделе канцлер и мне прислал 1 экземпляр оловянный. Вы без сомнения в Петербурге ее увидите»12. Далее архиеп. Евгений приводит подробное описание артефакта, составленное в результате его обследования: «На обеих сторонах по краям надписи кругом. На одной в одну строку греческая, которую я не разобрал еще, а на другой в две строки, крайняя по-гречески, а внутренняя около герба или головы, обвитой змеями (думаю — медуза) русская надпись ГИ ПОМОЗИ РАБОУ СВОЮЕМУ ВАСИЛИГЖ АМИН+. На досуге стану разбирать и греческия: но что-то темно отлились на олове: не яснее ли в подлиннике? На другой стороне изображен кажется крылатый архангел в кругу. Буквы около его значат, кажется, Михаил... Сейчас хорошенько сквозь микроскоп всмотревшись в греческую надпись кругом архангела я уже прочел ее: вот точный список: АГ1ОС, АГ1ОС, АГ1ОС КС САВАО0 ПА1Р1С О УРАШС К I Г1. Все сии русския слова без расстановки, а греческое правописание здесь не право, а надобно бы &ую;, Луше;, Луше; К"йр[£ 2аРай9 яХфп; о ирауб; ка1 тп УП, т.е. свят, свят, свят Господь Саваоф, исполнь небо и землю. На другой стороне греческой около русской я не успел еще разобрать, а после попытаюсь. Заметьте, что русская здесь надпись слово в слово сходна с надписью на Оршинском камне. Величина сей медали в поперечнике более двух вершков. Ушков для шнура или цепочки двое и при них еще маленькия две шишечки. Но в снимке вы лучше рассмотрите: гривна ли это, просто медаль или что-то другое: пусть решат антикварии. А также Василий сей не Владимир ли Великий, или кто другой, любопытно знать»13.
Первые наблюдения, сделанные ученым, определили направление дальнейшего исследования. Предстояло объяснить ошибки в греческой надписи, датировать Черниговскую гривну, установить ее назначение и принадлежность. Архиеп. Евгений попытался соотнести полученные при осмотре гривны палеографические данные с уже известными. Он припомнил надпись на Оршанском камне, ставшую известной также благодаря канцлеру Н. П. Румянцеву14. Однако
11 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) Н. П. Румянцеву от 18 ноября 1821 г. // Там же. С. 51.
12 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 14 ноября 1821 г. // Древняя и Новая Россия. 1881. № 2. С. 296.
13 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 14 ноября 1821 г. // Древняя и Новая Россия. 1881. № 2. С. 296.
14 Оршанский (также Борисовский или Рогволдов) камень — памятник эпиграфики XII в. — ныне утрачен. Был обнаружен в конце XVIП в. недалеко от Орши. Палеографическое изучение надписи началось с 1818 г. благодаря гр. Н. П. Румянцеву, по желанию кото-
для достижения научного результата требовалось объединить усилия специалистов различных направлений. Спустя две недели Евгений обратился за помощью к другому своему давнему знакомому, профессору русской словесности Дерпт-ского университета Василию Матвеевичу Перевощикову (1785—1851): «На гривне надписи русские и одна греческая довольно понятны. Но другую греческую никак разобрать не могу. Не прислать ли ее к Моргенштерну15? В Петербурге Круг16 со всею Академиею ломают также голову. Слава тому, кто первый прочтет другую греческую окружную надпись, а вслед за тем потекут диссертации о сей гривне»17.
Архиеп. Евгений чрезвычайно ценил отпущенное ему время, желая тратить его только на то, что казалось ему наиболее важным и полезным. В его письмах этого периода к В. Г. Анастасевичу мы дважды встречаем афоризм, приписываемый древнегреческому врачу и философу Гиппократу (ок. 460 г. до н.э. — ок. 370 г. до н. э.), «ars longa, vita brevis» — «жизнь коротка, искусство / наука вечна» (лат.), являвшийся сокращенным изречением хорошо известного архиеп. Евгению и выражавшего его размышления о научном познании утверждения, что «жизнь коротка, искусство вечно, наука обширна, случай шаток, опыт обманчив, суждение затруднительно»18. Архиеп. Евгений надеялся успеть привести к завершению свою многолетнюю работу над словарями, которые требовали постоянных дополнений, в это же время он составлял описание шести монастырей своей епархии, приводил в порядок другие свои сочинения. Обострившиеся болезни он расценивал как «предвестницы смерти»19, побуждавшие его «думать о бессмертии»20. «При всем том неугомонно работаю в уединении»21, — так завершает ученый архиерей описание своей
рого было сделано описание памятника, о чем появилось известие в петербургской печати (см.: Из Орши от 2 сентября // Северная почта. 1818. № 74). Митр. Евгений получил текст надписи и описание Оршанского камня непосредственно от Н. П. Румянцева (см.: Письмо Н. П. Румянцева архиеп. Евгению (Болховитинову) от 26 июля 1818 г. // Переписка митрополита Киевского Евгения с государственным канцлером Николаем Петровичем Румянцевым и с некоторыми другими современниками (с 1813 по 182 г. Включительно). Вып. 1. Воронеж, 1868. С. 12—13; Письмо архиеп. Евгения Болховитинова Н. П. Румянцеву от 31 августа 1818 г. // Там же. С. 13).
15 Моргенштерн Карл Симон (1770—1852) — филолог и нумизмат, профессор Дерптского университета, член Румянцевского кружка, почетный член Петербургской академии наук.
16 Круг Филипп Иванович (1764—1844) — археолог и нумизмат, член Румянцевского кружка и Петербургской академии наук.
17 Письмо митр. Евгения В. М. Перевощикову от 30 ноября 1821 г. (РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 4. Д. 2. Л. 31).
18 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 2 апреля 1821 г. // Древняя и Новая Россия. 1881. № 2. С. 289; Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 28 октября 1821 г. // Там же. С. 294. Об афоризме см.: Цыбульник Ю. С. Крылатые латинские выражения. М., 2006. С. 151.
19 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 2 апреля 1821 г. // Древняя и Новая Россия. 1881. № 2. С. 289.
20 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 28 октября 1821 г. // Там же. С. 294.
21 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 3 октября 1821 г. // Там же. С. 292.
борьбы с недугами. Исследование Черниговской гривны, вызвавшей его научный интерес, требовало значительно большего времени и сил, чем те, которыми он располагал.
Не дожидаясь ответа от В. М. Перевощикова, архиеп. Евгений предложил В. Г. Анастасевичу составить свое исследование о гривне и как можно скорее опубликовать его, присоединив к готовящемуся к печати сочинению о Пскове. Он писал: «Нельзя ли в вашу Псковскую прогулку странички две-три или более включить и о новонайденной черниговской ушастой монете или гривне? Вы спросите: как это можно? Также как математик из одной мельчайшей дроби дис-сертует о наивеличайших количествах; и также, как Архимед сказал: "Дай мне где стать, я двигну землю". Если вы упредите прочих толкователей, хотя неполным, несовершенным и даже ошибочным изъяснением, то с историею сей гривны пойдет в потомство и ваше имя. По вашей робости вы ужаснетесь и сего. Aude! Audaces fortuna adjuvat22. А я предлагаю вам мой совет и пособия привязать сию гривну к псковщине»23. Для того чтобы искоренить последние сомнения своего адресата, архиеп. Евгений предложил ему алгоритм составления исследования о гривне. Ученый архиерей рекомендовал В. Г. Анастасевичу оттолкнуться от имеющихся данных о псковской гривне и медали с ушком, описание и изображение которых содержатся в опубликованных сочинениях самого архиеп. Евгения и издании, совершавшегося попечением канцлера Н. П. Румянцева24. «Вот и дробь математическая и точка стояния Архимедова! С нее о всех русских гривнах как с проселочной на большую дорогу выход свободный», — утверждал архиеп. Евгений. Далее он предложил сопоставить известные упоминания о различных гривнах у Нестора и В. Н. Татищева, используя при этом также толкование Н. М. Карамзина, в славянских книгах, Библии и церковной практике, привлечь данные нумизматики. Далее, по мнению ученого архиерея, следует, «набравши побольше такой экзегетики, пошарив и у поляков вам знакомых, приступить к отгадке века по греческим буквам и словенским»25. После палеографического исследования греческой надписи по сочинению Монфокона26, а русской путем сопоставления с известными в то время надписями на Тмутараканском27 и Ор-
22 Дерзайте! Судьба сопутствует смелым (лат.) (см.: Цыбульник Ю. С. Крылатые латинские выражения. М., 2006. С. 670).
23 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 14 ноября 1821 г. // Древняя и Новая Россия. 1881. № 2. С. 299.
24 [Евгений (Болховитинов), еп.]. Исторические разговоры о древностях Великаго Нова-города. М., 1808. С. 63; Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. Часть вторая, служащая дополнением к первой. М., 1819. С. V.
25 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 14 ноября 1821 г. // Древняя и Новая Россия. 1881. № 2. С. 298.
26 Montfaucon, Bernard de. Palaeographia graeca sive De ortu et progressu literarum graecarum, et de variis omnium saeculorum scriptionis graecae generibus: itemque de abbreviationibus & de motis variarum artium ac disciplinarum: Additis figuris & schematibus ad fidem manuscriptorum codicum. Parisiis: Guerin etc., 1708.
27 Тмутараканский камень — памятник эпиграфики XI в. Был обнаружен в конце XVIII в. Первое исследование надписи принадлежит А. Н. Оленину (1806 г.). В настоящее время хранится в Государственном Эрмитаже в Петербурге. Среди бумаг митр. Евгения сохранился чер-
шанском камнях и Кресте Ефросинии Полоцкой28, обращая внимание и на начертание букв, и на особенности написания слов, и на присутствие одновременно надписей на двух языках, можно перейти к установлению имени владельца и объяснению змеевидного изображения на гривне. В заключение предстояло оценить вес и материал, из которого была изготовлена археологическая находка. «Вот вам целая программа, только не ленитесь и не робейте»29, — подбадривал архиеп. Евгений В. Г. Анастасевича.
В. Г. Анастасевич и сам поторопился представить на суд публики свое сочинение о Черниговской гривне. Ему, несомненно, было известно, что новонай-денный артефакт привлек к себе внимание многих специалистов и любителей и вызвал оживление в ученых кругах. Возможно, до него также дошли слухи о вознаграждении, которое было обещано исследователям находки30. Однако вышедшая уже в декабре статья Анастасевича31 вызвала неудовольствие владыки Евгения. Автор явно поспешил и вместо серьезного исследования представил только смешные толкования и «ученые и высокоумственные догадки»32, да к тому же еще исказил текст надписи на гривне. Такая публикация не была способна положить начало научному исследованию находки, на что надеялся ученый архиерей.
Своим разочарованием владыка Евгений поделился с канцлером. В этом же письме обсуждалось изображение на гривне Архангела Михаила. Предположение Н. П. Румянцева, что оно могло означать герб Киева, было принято Евгением, ранее считавшим, что оно представляло собой лик небесного покровителя киевского князя Святополка Изяславича (1093-1113), в крещении Михаила, а имя Василия указывало на его племянника Владимира Мономаха (1053-1125), уступившего великокняжеский престол из почтения дяде. Догадка канцлера позволила владыке Евгению разглядеть на затемненном оловянном оттиске жезл, означавший древко знамени, и царскую державу, которые были приличны образу Архангела Михаила только в случае его расположения на государственных гербах33.
Объяснение изображения позволяло продвинуться по пути датировки гривны. Однако серьезным препятствием оставались неясные надписи, расшифровка которых была возможна при условии привлечения к этому вопросу более ши-
теж Тмутараканского камня с надписью и описанием истории обнаружения. См.: НИИ СПб ИИ РАН. Ф. 238. (Коллекция Н. П. Лихачева). Оп. 2. Д. 136/2. Л. 33.
28 Крест Евфросинии Полоцкой - церковная реликвия и памятник эпиграфики XII в., ныне утрачен.
29 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 14 ноября 1821 г. // Древняя и Новая Россия. 1881. № 2. С. 299.
30 Об этом Н. П. Румянцев упоминает в письме М. Ф. Малиновскому. См. Письмо Н. П. Румянцева М. Ф. Малиновскому от 12 января 1822 г. // Барсов Е. В. Переписка государственного канцлера графа Н. П. Румянцева с московскими учеными // Чтения ОИДР. 1882. Кн. 1. Январь-март. С. 206.
31 Анастасевич В. Г. Любопытное известие о золотой гривне, найденной в Чернигове // Отечественные записки. № 20. 1821. С. 425-442.
32 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 6 января 1822 г. // Древняя и Новая Россия. 1881. № 2. С. 302.
33 Письмо митр. Евгения (Болховитинова) Н. П. Румянцеву от 23 декабря 1821 г. // Переписка митрополита Киевскаго Евгения... Вып. 2. С. 53.
рокого круга ученых. Получив согласие В. М. Перевощикова на участие в этом деле, ученый-архиерей в следующем письме сообщает ему о своих практических шагах: «Поелику Моргенштерн не знает по-русски, то для него прилагаю при сем том замечания на латинском языке. Может быть, это ему послужит программою о нашей нумизматике. Прочее вы можете ему перевести с Анастасевичевой статьи, которой основные мысли он от меня получил, но переврал по-своему. Латинскую мою записку мне возвратите и с медалью непомедля. Монгерштейн может оставить у себя с обоих копии... Скажите Моргенштерну, что над истолкованием сей гривны ломает голову Круг со всеми академиками. Но для чего и Моргенштерну не войти в конкурс. НВ. Подлинника нет еще в Петербурге, а только гипсовые очень слепые слепки, а у Круга может быть оловянный, как мой, который полнее гипсовых. Подлинник же доныне у Черниговского генерала-губернатора Репнина. Пусть ваши ученые побольше займутся с медалью. Что если бы у вас рисунок с сей медали вырезали на меди и, снявши оттисков сотню, разослали к разным ученым для исследования?»34
Побуждая других ученых заниматься изучением археологической находки, предлагая им свои соображения и даже целые программы исследования, которыми, впрочем, не каждый смог бы воспользоваться, сам ученый-архиерей пожелал остаться в тени35. В письме В. Г. Анастасевичу он объяснял свою линию поведения так: «Недоброхотство и пересуды моей братии заставляют меня убегать всех случаев быть гласным в публике»36. Им двигал научный интерес, ради удовлетворения которого он готов был участвовать в исследовании, не афишируя этого.
Владыка Евгений проявлял настойчивость и даже нетерпение, из раза в раз напоминая В. М. Перевощикову о гривне. Всего через несколько дней после получения от него согласия на участие в исследовании Евгений пишет: «Жду мнения ваших ученых о Черниговской гривне»37. Спустя еще немного: «Давно не имею от вас писем, а о гривне слуху. Итак, возвратите мне поскорее мою гривну с первою почтою»38. И чуть более чем через полмесяца: «Гривну оловянную я еще не получил. Сообщите мне и текст разобранных Моргенштерном трех греческих слов. Возвратите мне и собственноручную мою записку о гривне. Вы пишете, что Моргенштерн разобрал в гривне три слова. Я разобрал до пяти, но смысла из них склеить не могу»39.
34 Письмо митр. Евгения (Болховитинова) В. М. Перевощикову от 4 января 1822 г. // РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 4. Д. 2. Л. 34 об.—35.
35 «Мое замечание писано только для Моргенштерна, и потому прошу его не печатать; пусть он сам свое издаст, а заимствовать может из Анастасевичевой тетрадки и, буде угодно, из моей записки, не ссылаясь на меня; ибо я не хочу и мешаться в публичный цех толкователей сей древности» (см.: Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. М. Перевощикову от 20 января 1822 г. // Русский архив. 1890. Вып. 12. С. 437).
36 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. Г. Анастасевичу от 9 декабря 1821 г. // Древняя и Новая Россия. 1881. № 2. С. 301.
37 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. М. Перевощикову от 20 января 1822 г. // Русский архив. 1890. Вып. 12. С. 437.
38 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. М. Перевощикову от 1 февраля 1822 г. (РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 4. Д. 2. Л. 38).
39 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. М. Перевощикову от 18 февраля 1822 г. (РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 4. Д. 2. Л. 39 об. — 40).
Ученый ожидал скорейших результатов из Дерпта, а тем временем исследование гривны продолжалось. Подлинник был привезен генерал-губернатором Малороссии князем Н. Г. Репниным в Петербург и поднесен государю, а им был передан для толкования историку, археологу и художнику, президенту Академии художеств Алексею Николаевичу Оленину (1763-1843). Владыка Евгений в письмах к нему высказал свои соображения о происхождении, употреблении гривны, надписях и изображениях на ней, возможной датировке, но не настаивал на их непременной истинности40. А. Н. Оленин был благодарен за высказанные предположения и намеревался разослать рисунки гривны иностранным антикварам, чтобы получить их мнение. Одновременно с этим шло изучение оловянного оттиска гривны в Академии наук, «но ни один петербургский елли-нист не растолковал еще большой греческой надписи»41. В печати появилась статья М. Ф. Берлинского42, которая, по мнению владыки Евгения, была «еще хуже Анастасевича»43. В «Вестнике Европы» печаталось объяснение М. Т. Каченов-ского44, которое не удовлетворяло ученого-архиерея тем, что автор счел гривну талисманом греческого происхождения, с чем Евгений не мог согласиться.
Новая страница в изучении Черниговской гривны открылась после обнаружения похожих предметов в Рязани. При описании рязанских древностей на гривны наткнулся археолог и филолог, член Румянцевского кружка и ОИДР Константин Федорович Калайдович (1792-1832). Митрополит Евгений предлагал ему при составлении статьи о новых находках сопоставить их с Черниговской гривной45. Публикация вскоре состоялась46, но разочаровала владыку Евгения, так как о Черниговской гривне в ней не было ни слова.
Между тем обнаружение похожих на изучаемую гривну предметов, теперь еще и в Подмосковье, окончательно утвердило владыку Евгения в их русском, а не греческом происхождении. Однако с расшифровкой греческой надписи не могли справиться и французские ученые47.
40 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) А. Н. Оленину от 10 марта 1822 г. (ОР РНБ. Ф. 542. (Архив Олениных). Д. 211. Л. 3-4); Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) А. Н. Оленину от 25 июня 1822 г. (Там же. Л. 7-7 об.).
41 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. М. Перевощикову от 20 января 1822 г. // Русский архив. 1890. Вып. 12. С. 437.
42 Берлинский М. Ф. Объяснение изображений на медали, найденной подле Чернигова в 1821 г. // Труды Вольного общества любителей российской словесности. 1822. № 1. Ч. XII.
43 Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) В. М. Перевощикову от 18 февраля 1822 г. (РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 4. Д. 2. Л. 39 об.-40.
44 Каченовский М. Т. Разыскание по поводу старинной золотой медали, недавно открытой // Вестник Европы. 1822. № 4. С. 285-289; № 5. С. 45-51, 118-128; № 6. С. 181-195; № 15. С. 339-340, 345.
45 Письмо митр. Евгения (Болховитинова) К. Ф. Калайдовичу от 31 декабря 1822 г. (ОР РНБ. Ф. 328. Д. 366. Л. 38 об.).
46 Калайдович К. Ф. О древних русских медалях // Северный архив. 1823. № 3. С. 240-242.
47 О находках канцлера: «На возвратном пути из Москвы он в Микулине городище отыскал у поселян несколько мелочных древних вещиц, выкопанных в разное время из земли. Между ними есть одна медаль медная с ушком, на ней изображен с одной стороны серафим, а с другой ничего. Это подтверждает мнение о Черниговской гривне вопреки Каченовского талисманологии греческой. Канцлер пишет мне, что и Парижский институт не мог разобрать двустрочной греческой надписи на Черниговской гривне, но по худой ее обработке почитает
Наконец, долгожданная диссертация К. С. Моргенштерна48 была закончена и, прежде чем вышла в свет, была послана митрополиту Евгению и графу Н. П. Румянцеву. Некоторые выводы дерптского нумизмата удивили владыку Евгения, о чем он сообщал В. М. Перевощикову: «Мнение, что Черниговская медаль выбита на случай принятия христианской веры Владимиром, есть новый парадокс и трудный для доказательства. Тогда мастер, какой-нибудь грек, вырезал бы надпись не бестолково; а бестолковщина доказывает русского мастера, безошибочно вырезавшаго только русскую надпись; а притом ушки доказывают, что она не ручная, а для ношения на прицепке сделанная. Что она Киевская, то это доказывает Киевский, доныне употребляемый герб Архангела Михаила в княжеском уборе, который ему, яко просто Архангелу, не приличен. В грамотах, изданных Румянцевым, на печатях видно, что другие князья употребляли сей же герб, видно по наследству Владимирову. Медузина голова также военачальни-ческий щит. Величина самой медали сей, если только она медаль памятная, необыкновенна у древних, ибо древние медали небольшия. Впрочем, посмотрим, как почтенный Моргенштерн докажет свое мнение»49.
Сомнения ученого-архиерея остались без ответа. Вскоре Н. П. Румянцев скончался, и Румянцевский кружок перестал существовать. Следующий этап изучения гривны связан с Обществом истории и древностей российских при Московском университете, членами которого были многие ученые, сотрудничавшие с канцлером Н. П. Румянцевым.
Обстановка дружеского общения и содержательных споров, сложившаяся в Румянцевском кружке, была необходима митрополиту Евгению, часто, в силу особенностей жизненного уклада, занимавшегося наукой в уединении. Возможность обсуждать последние научные новости, делиться предположениями, сомнениями и вырабатывать в столкновении с противоположными взглядами собственное мнение, открывавшаяся во взаимодействии с другими учеными, объединенными общими научными интересами, очень ценилась ученым-архиереем. Неслучайно его любимой французской пословицей была «Du choc des opinion nait la vérité» (В споре рождается истина). Ее толкование он приводит в общении с двумя разными адресатами — Д. И. Хвостовым и А. Н. Олениным50. Это
ее русскою, а не греческою и позже времени Владимира Великого» (см.: Письмо митр. Евгения И. Н. Лобойко от 18 октября 1822 г. (ОР РНБ. Ф. 440. Оп. 1. Д. 6. Л. 2 об.))
48 Morgenstern K. S. Commentatio de numismate Basilii Tshernigoviae nuper efosso. Дерпт, 1824-1826.
49 Письмо митр. Евгения (Болховитинова) В. М. Перевощикову от 13 января 1824 г. // Русский архив. 1890. Вып. 12. С. 443-444.
50 Le public à profit met toutes nos querelles; De nos cailloux frottés ce sont des étincelles; La lumière en peut naitre; et nos grands érudits Ne nous ont éclairés qu'en étant contredits.
«Публика извлекает пользу из всех наших споров: это искры от трения наших кремней; оттуда может рождаться свет; и великие наши ученые просвещали нас только тем, что им противоречили» (пер. с фр. Я. К. Грота) (см.: Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) Д. И. Хвостову от 15 апреля 1821 г. // Переписка Евгения с Державиным. Чтение Я. К. Грота. С приложением писем преосвященнаго к графу Хвостову и К. К. Гирсу. СПб., 1868. С. 193;
еще раз убеждает нас в том, насколько необходимо было творческое общение для ученого.
Московское историческое общество продолжило изучение Черниговской гривны, ранее приковавшей к себе внимание многих ученых. Публикации с объяснениями археологической находки продолжились в Трудах общества51. Митрополит Евгений, прежде не желавший выступать со своим толкованием памятника публично, тоже написал статью о ней. В начале работы он объяснил причину, вызвавшую эту публикацию: «По препоручению Общества истории и древностей российских рассматривал я новейшие разыскания о Черниговской медали и нашел оныя неудовлетворительными, как и все прежние. Пока не будет достоверно объяснена круговая надпись около головы, окруженной змеями, на неизвестном доселе языке, дотоле не можно верить никаким дога-дочным истолкованиям»52. Далее следует мнение владыки Евгения. Он высказался о происхождении змеевиков, связав их появление с языческим Востоком и последующим распространением их в христианской среде. Прекрасное знание церковной истории позволило ему выдвинуть идею о происхождении христианских и языческих изображений на таких находках из синкретической среды христиан-гностиков. Его мысль об употреблении таких изделий в качестве амулетов-филактерий впоследствии была подтверждена. Верным также оказалось его утверждение, что употребление этих предметов пришло от греков, но именно это изделие принадлежит работе русского мастера, несведущего в греческом правописании. Отсюда верная русская надпись и с ошибками греческая. Точно определено было чисто бытовое, а не церковное назначение предмета. Что же касается датировки, то ученый указал на одинаковую вероятность принадлежности гривны какому-либо значительному лицу времени Владимира Святого или Владимира Мономаха53. Таким образом, в короткой статье ученый представил содержательный анализ археологического памятника, рассмотрев материал, надписи, изображения, и высказал ряд положений, которые принимаются и современными учеными54.
Следует отметить, что эта статья по своему содержанию мало отличается от тех предположений, которые митрополит Евгений высказал в письмах А. Н. Оленину55 в самом начале изучения Черниговской гривны. То есть исследование этого предмета в рамках Румянцевского кружка привело ученого к выводам, которые
Письмо митр. Евгения (Болховитинова) А. Н. Оленину от 25 июня 1822 г. (ОР РНБ. Ф. 542. (Архив Олениных) Д. 211. Л. 7—7 об.)).
51 Санглен Я. И. О медали Черниговской // Труды и записки ОИДР, учрежденнаго при Императорском Московском университете. Ч. III. М., 1826. С. 110—125; Варвинский Г. О надписи на Черниговской гривне // Там же. С. 126—130; Нечаев С. Д. Замечание о старинном медном образе // Там же. С. 131-137.
52 Евгений (Болховитинов), митр. Замечания о Черниговской гривне // Труды и летописи ОИДР, учрежденнаго при Императорском Московском университете. Ч. IV. М., 1833. С. 121.
53 Евгений (Болховитинов), митр. Замечания... С. 121-123.
54 Николаева Т. В., Чернецов А. В. Древнерусские амулеты-змеевики. М., 1991. С. 1213, 49-51.
55 Письмо митр. Евгения (Болховитинова) А. Н. Оленину от 10 марта 1822 г. (ОР РНБ. Ф. 542 (Архив Олениных). Д. 211. Л. 3-4). Черновик этого письма с многочисленными правками митр. Евгения хранится в: РГАДА. Ф. 1367 (Фонд митрополита Киевского Евгения (Бол-
впоследствии почти не изменились, но, благодаря сотрудничеству с ОИДР, стали достоянием не только научного сообщества, но и всей образованной публики.
Румянцевский кружок и ОИДР представляли собой разные формы научных сообществ, характерных для эпохи Просвещения56. Они являлись не только объединениями единомышленников57, среди которых разворачивалось широкое научное обсуждение актуальных вопросов, преимущественно заочное, но и механизмами продвижения научных знаний в общественное пространство, что способствовало формированию круга просвещенных читателей58, становившихся соавторами ученых и литераторов в создании публичной сферы как таковой. Б. И. Краснобаев, размышляя над содержанием русского просветительства как культурного явления, отмечал наряду с другими активность и стремление изменить положение вещей к лучшему как важные черты деятеля, которого можно отнести к просветителям. «Любовь к знанию, науке, театру как средству воспитания — неотъемлемая черта просветителя, для которого все это было одним из основных средств усовершенствования человеческих взаимоотношений и самого человека как такового»,59— писал он. Всеми этими качествами обладал митрополит Евгений (Болховитинов), и история изучения Черниговской гривны показывает, что его научная деятельность имела просветительский характер.
Ключевые слова: Александровская эпоха, русское просветительство, Черниговская гривна, змеевик, Румянцевский кружок, Общество Истории и Древностей Российских при Императорском Московском университете, митрополит Евгений (Болховитинов).
Список источников и литературы
Архивные фонды Российский государственный архив древних актов (РГАДА): Фонд 1367: Митрополит Киевский Евгений (Болховитинов)) Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ): Фонд 46: В. М. Перевощиков.
Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ): Фонд 440: И. Н. Лобойко; Фонд 542: А. Н., А. А., В. А., Г. Н., А. Г. Оленины.
ховитинова). Оп. 1. Д. 2.; Письмо архиеп. Евгения (Болховитинова) А. Н. Оленину от 25 июня 1822 г. (Там же. Л. 7—7 об.).
56 О других ученых обществах эпохи Просвещения см.: Артемьева Т., Микешин М. Интеллектуальные сообщества в России в эпоху Просвещения // Человек вчера и сегодня: междисциплинарные исследования. Вып. 2. М., 2008. С. 223—233.
57 «Науки знакомят и сближают симпатиею людей и чужеземных; а мы соотечественники, и как вы признаете, к одной цели стремимся», — писал митрополит Евгений члену Ру-мянцевского кружка и ОИДР И. М. Снегиреву (см.: Письмо митр. Евгения (Болховитинова) И. М. Снегиреву от 3 января 1828 г. // Старина русской земли: Исследования и статьи И. Снегирева. СПб., 1871. С. 23).
58 Митр. Евгений в своем научном творчестве ориентировался на подготовленного и заинтересованного читателя. Он писал: «Я такого мнения, что такие хронологические записки для читателя-философа полезнее всех частных систематических историй» (см.: Письмо митр. Евгения В. Г. Анастасевичу от 28 февраля 1815 г. // Русский архив. 1889. № 5. С. 39—40.
59 Краснобаев Б. И. Русская культура XVII— начала XIX в. М., 1983. С. 179.
Архив Научно-исследовательского института Санкт-Петербургского института истории Российской Академии наук (НИИ СПб ИИ РАН): Фонд 238: Коллекция Н. П. Лихачева.
Опубликованные источники
[Евгений (Болховитинов), митр.] Исторические разговоры о древностях Великаго Нова-города. М., 1808.
[Евгений (Болховитинов), митр.] Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина, грекороссийския церкви. Ч. I—II. СПб., 1827.
[Евгений (Болховитинов), митр.] Словарь русских светских писателей, соотечественников и чужестранцев. Т. I—II. М., 1845.
Анастасевич В. Г. Любопытное известие о золотой гривне, найденной в Чернигове // Отечественные записки. 1821. № 20. С. 425—442.
Барсов Е. В. Переписка государственного канцлера графа Н. П. Румянцева с московскими учеными // Чтения ОИДР. 1882. Кн. 1. Январь—март. С. 1—334.
Берлинский М. Ф. Объяснение изображений на медали, найденной подле Чернигова в 1821 г. // Труды Вольного общества любителей российской словесности. 1822. № 1. Ч. XII.
Варвинский Г. О надписи на Черниговской гривне // Труды и записки ОИДР, учрежденнаго при Императорском Московском университете. Ч. III. М., 1826. С. 126—130.
Евгений (Болховитинов), митр. Замечания о Черниговской гривне // Труды и летописи ОИДР, учрежденнаго при Императорском Московском университете. Ч. IV. М., 1833. С. 121-123.
Из писем митрополита Евгения Болховитинова в Дерпт к профессору В. М. Перевощи-кову // Русский архив. 1890. Вып. 12. С. 425-448.
Калайдович К. Ф. О древних русских медалях // Северный архив. 1823. № 3. С. 240-242.
Каченовский М. Т. Разыскание по поводу старинной золотой медали, недавно открытой // Вестник Европы. 1822. № 4. С. 285-289; № 5. С. 45-51, 118-128; № 6. С. 181-195; № 15. С. 339-340, 345.
Нечаев С. Д. Замечание о старинном медном образе // Труды и записки ОИДР, учрежденнаго при Императорском Московском университете. Ч. III. М., 1826. С. 131-137.
Переписка Евгения с Державиным. Чтение Я. К. Грота. С приложением писем преосвя-щеннаго к графу Хвостову и К. К. Гирсу. СПб., 1868.
Переписка митрополита Киевскаго Евгения с государственным канцлером графом Николаем Петровичем Румянцевым и с некоторыми другими современниками (с 1813 по 1825 г. включительно). Вып. 1-3. Воронеж, 1868.
Санглен Я. И. О медали Черниговской // Труды и записки ОИДР, учрежденнаго при Императорском Московском университете. Ч. III. М., 1826. С. 110-125.
Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. Часть вторая, служащая дополнением к первой. М., 1819. С. V
Срезневский И. И. Воспоминание о научной деятельности Евгения, митрополита Киев-скаго. Чтение И. И. Срезневскаго // СбОРЯС АН. Т. 5. Вып. 1. СПб., 1868. С. 1-64.
Старина русской земли: Исследования и статьи И. Снегирева. СПб., 1871.
Morgenstern K. S. Commentatio de numismate Basilii Tshernigoviae nuper efosso. Дерпт, 18241826.
Список литературы
Артемьева Т., Микешин М. Интеллектуальные сообщества в России в эпоху Просвещения // Человек вчера и сегодня: Междисциплинарные исследования. Вып. 2. М., 2008. С. 223-233.
Иконников В. С. Граф Николай Петрович Румянцев. Деятельность его на пользу разработки русской истории и археологии. Очерк истории русской историографии // Русская старина. 1881. Т. 32. С. 47—74, 225—250.
Иконников В. С. Опыт русской историографии. Т. 1. Киев, 1891.
Козлов В. П. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в оценках современников. М., 1989.
Козлов В. П. Колумбы российских древностей. М., 1981.
Краснобаев Б. И. Русская культура XVII— начала XIX в. М., 1983.
Медведев И. П. Неизвестный эпизод из ранней истории обнаружения Черниговской гривны // Труды Государственного Эрмитажа. СПб., 2013. Т. 69: Византия в контексте мировой культуры: материалы конф., посвященной памяти Алисы Владимировны Банк (1906—1984). С. 530—534.
Медведев И. П. «Я не верю в талисманологию» (Евгений Болховитинов о Черниговской гривне) // Античная древность и средние века. Вып. 41. Екатеринбург, 2013. С. 333— 339.
Николаева Т. В., Чернецов А. В. Древнерусские амулеты-змеевики. М., 1991.
Попов Н. А. История императорского Московского общества истории и древностей российских (1804—1812). Ч. 1. М., 1884.
Сараскина Л. И. Граф Н. П. Румянцев и его время. М., 2003.
Плешанова И. И., Лихачева Л. Д. Древнерусское декоративно-прикладное искусство в собрании Государственного Русского музея. Л., 1985. № 1—2.
Цыбульник Ю. С. Крылатые латинские выражения. М., 2006.
Щукин Д. С. Государственная и просветительская деятельность Николая Петровича Румянцева конца XVIII — первой четверти XIX в. Автореф... канд. ист. наук. Саранск, 2005.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi.
2018. Vol. 83. P. 68-82
Marina Klochkova, Graduate Student, Lecturer, Moscow State University; St. Tikhon's Ortodox University for the Humanitities, 23B Novokuznetskaya Str., Moscow 115184, Russian Federation mrk01@mail .ru
ORCID: 0000-0002-2080-903X
Metropolitan Eugene (Bolkhovitinov) and the Beginning of Study of Chernigov Grivna
M. Klochkova
Abstract: This article is devoted to the initial stage of the study of the ancient amulet-zmeevik of the 11th century called "Chernigov grivna" or "Grivna of Vladimir Monomakh". The aim of the article is to examine the nature of the scientific activity of metropolitan Eugene (Bolkhovitinov), who was one of the first to start the study of this artifact. The golden Chernigov grivna was discovered by local residents by the river
Belous near Chernigov in July 1821. This was the first of the zmeeviks found which has a Christian image on the one side and a pagan one on the other, accompanied by Slavic and Greek inscriptions. The discovery aroused great interest of academics in Russia. A community of scholars which collaborated with Chancellor N. P. Rumiantsev and which later received the name "Rumyantsev's Circle" was the first to study the grivna. Metropolitan Eugene was in active contact with Rumyantsev's Circle in his study of the artifact, proposed his variant of reading the inscriptions, urged other academics to publish their studies of the grivna. In 1826, following Rumyantsev's death, the Circle ceased to exist. Alongside Rumyantsev's Circle, the study of grivna was carried out by the Society for the History and Antiquities of Russia at Imperial Moscow University, the members of which were many scholars who collaborated with Rumyantsev. The periodicals of the Society published a range of studies of grivna. The article of metropolitan Eugene summed up the initial stage of its study. Rumyantsev's Circle and the Society represented different forms of academic communities that were typical of the Enlightenment. They ensured the advancement of scholarly knowledge in the public space, thus forming the cultural and intellectual demands of the educated reader. Metropolitan Eugene's study of Chernigov grivna carried out in this domain was of an enlightening nature.
Keywords: Alexander's epoch, Russian Enlightenment, Chernigov grivna, zmeevik,
Rumyantsev's Circle, Society for the History and Antiquities of Russia at Imperial Moscow University, metropolitan Eugene (Bolkhovitinov).
References
Artemeva, T., Mikeshin, M. (2008) "Intellektualnye soobshhestva v Rossii v epohu Prosvesh-heniya" ["Intellectual Communities in Russia in the Age of Enlightenment"], in Chelovek vchera i segodnya: mezhdisciplinarnye issledovaniya [The Human yesterday and Today: Interdisciplinary Studies], vol. 2, pp. 223-233.
Kozlov, V. P. (1989) "Istoriya gosudarstva Rossiyskogo" N. M. Karamzina v ocenkah sovremen-nikov [The "History of the Russian State" by N. M. Karamzin in the Assessments of his Contemporaries]. Moscow.
Kozlov, V. P. (1981) Kolumby rossiyskih drevnostey [The Columbs of Russian Antiquities]. Moscow.
Krasnobaev, B. I. (1983) Russkaya kultura XVII — nachala XIX v. [Russian Culture of the 17th and Early 19th Centuries]. Moscow.
Medvedev, I. P. (2013). "Neizvestnyj epizod iz ranney istorii obnaruzheniya Chernigovskoy grivny" ["Unknown Episode from the Early History of the Discovery of Chernigov Grivna"]. Trudy Gosudarstvennogo Ermitazha, vol. 69, pp. 530-534.
Medvedev, I. P. (2013). "Ya ne veryu v talismanologiyu" (Evgeniy Bolhovitinov o Chernigovskoy grivne)" ["I do not Believe in Talismanology" (Eugene Bolkhovitinov on Chernigov Grivna)"]. Antichnaya drevnost i srednie veka, vol. 41, pp. 333-339.
Nikolaeva, T. V., Chernecov, A. V. (1991) Drevnerusskie amulety-zmeeviki [Ancient Russian Amulets-Zmeeviks]. Moscow.
Pleshanova, I. I., Lihacheva, L. D. (1985) Drevnerusskoe dekorativno-prikladnoe iskusstvo v so-branii Gosudarstvennogo Russkogo muzeya [Old Russian Decorative and Applied Art in the Collection of the State Russian Museum]. Leningrad.
Saraskina, L. I. (2003) Graf N. P. Rumyantsev iego vremya [Count N. Rumyantsev and his Time]. Moscow.
