CC BY
81
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 28 (166).
История. Вып. 34. С. 134-141.
Е. м. Есикова
миссионерская деятельность русской православной церкви среди калмыков оренбургской епархии
(1859-1917 ГоДЫ)
Калмыки, проживавшие во второй половине XIX- начале XX века в Оренбургской епархии, были крещеными, но сохраняли обычаи ламаизма. Активная миссионерская работа с ними началась после 1905 года, когда вследствие издания закона о свободе вероисповедания многие калмыки отпали от православия и образовали общины ламаистов.
Ключевые слова: миссионерская деятельность, Оренбургская епархия, ламаизм, православие, калмыки, новокрещеные инородцы, миссионерские школы, миссионеры, епархиальный комитет Православного миссионерского общества, духовенство.
Миссионерство Русской православной церкви в XIX веке разделялось на два обширных направления - присоединение к Церкви старообрядцев и сектантов и обращение в православие нехристианских народов империи. Особенное значение внешняя миссия принимала в сложных полиэтнических и поликонфессиональных регионах страны. Оренбургская епархия относилась именно к таким местам Российской империи. Одним из населявших ее народов были калмыки.
История появления калмыков на Оренбургской земле начинается с середины ХУШ века. В это время основная масса калмыков кочевала в степях вокруг Астрахани. Их национальной религией был ламаизм (северная ветвь буддизма). Калмыки-ламаисты поддерживали прямую связь с Тибетом, где находился верховный иерарх всех ламаистов далай-лама1. Организованная миссионерская работа Русской православной церкви проводилась среди них с 1725 года. Калмыцкая миссия подчинялась Астраханскому епископу. Крещеные калмыки переселялись из приграничных областей ближе к Ставрополю (Волжскому). С 1742 года миссия была переведена туда же и подчинена Казанскому ар-хиерею2. В 1745 году калмыки, жившие в низовьях реки Урал, просили И. И. Неплюева, первого оренбургского губернатора, о разрешении поселиться в Оренбурге. И. И. Неплюев ходатайствовал об этом перед Коллегией иностранных дел, ссылаясь на необходимость заселения края и на привилегию Оренбурга
о свободе вероисповедания его насельников. 19 июля 1747 года указом Сената было разрешено калмыкам поселиться в Оренбурге, но с оговоркой, что при требованиях возвраще-
ния переселенцев бывшими их владельцами, калмыки должны будут вернуться на прежнее место, кроме тех, кто примет крещение. Это требование согласовывалось с договором России с калмыцкими ханами о приеме в российское подданство только крещеных калмыков. Вторым условием для переселения в Оренбург был запрет на сооружение идольского капища. В 1749 году, после переселения калмыков (234 человека) в Оренбург на оговоренных условиях, хан Дондук-Даша потребовал, чтобы все переселенцы были отпущены к нему в Орду. И. И. Неплюев заявил, что по договору хан может забрать только некрещеных калмыков. Из 234 калмыков 28 были уже крещены, 84 приняли православие в Оренбурге, а 122 не пожелали креститься и возвратились в Орду. Впоследствии число оренбургских крещеных калмыков увеличивалось новыми переселенцами и к 1754 году достигло 205 человек обоего пола. В 1765 году Сенатом было разрешено переселение 200 крещенным калмыцким семействам из Ставрополя в пограничные территории Оренбургской губернии3.
С 1760-х годов, в связи с политикой веротерпимости Екатерины II, а также после откочевки в 1771 году основной массы калмыков в пределы Китая, а оставшихся калмыков из Астраханской губернии за Волгу в пределы Ставропольской губернии, миссионерское воздействие на калмыков ослабело. В 1799 году Калмыцкая миссия была распущена Павлом I4. В связи с этим прекратился приток крещеных калмыков в Оренбургскую губернию. Для крещеных калмыков была построена в 1761 году Георгиевская церковь в станице Оренбургской (Форштадт)5. В 1816 году калмыки Оренбургской станицы были расселены
по другим станицам Оренбургского уезда.
В1843-1844годахчисленность калмыцкого населения в Оренбургской губернии была увеличена за счет переселения Ставропольских калмыков на территорию Новой линии с зачислением в Оренбургское казачье войско по распоряжению Правительства от 24 мая 1842 года. Численность калмыцких переселенцев составила 3336 человек обоего пола (777 семейств). Они были расселены по русским казачьим поселкам6. Для миссионерской работы с калмыками по указу Святейшего Синода от 23 октября 1851 года из Симбирской консистории в Оренбургскую (в Уфе) были отосланы книги на калмыцком языке Британского Библейского общества. Всех книг прислано было 279 экземпляров. В 1853 году 70 книг было разослано по калмыцким селениям на продажу, но распродать их не получилось и, в основном, они остались при церквах. Остальные 209 экземпляров, по разрешению Святейшего Синода, в 1871 году распределили бесплатно по калмыкам, а также отправили в Уфимскую духовную семинарию7.
При разделении Оренбургской епархии в 1859 году на Оренбургскую и Уфимскую приходы с калмыцким населением оказались в пределах Оренбургской епархии: Переволоцкий, Каракульский, Уртазымский, Петропавловский, Магнитный, Полоцкий, Михайловский, Николаевский, Наследницкий, Великопетровский и Чесменский8. По стати-стиче скому описанию Оренбургской губернии за 1866 год в этнической мозаике Оренбуржья калмыки составляли 0,77 % от всего населения (5999 калмыков из 769519 человек по губернии) и расселены были в трех уездах (в Орском - 3006 калмыков, в Верхнеуральском
- 2801 и в Троицком - 192)9.
К началу ХХ века их численность значительно сократилась. Калмыки Оренбургской губернии в 1914 году насчитывали чуть более одной тысячи человек и проживали, как и в середине XIX века, в Орском, Верхнеуральском и Троицком уездах не отдельными калмыцкими поселками, а небольшими группами среди русского казачьего населения10. Проблема резкого сокращения численности калмыцкого населения освещалась в трудах дореволюционных исследователей: Ф. М. Старикова, А. Алекторова, В. Симагина, А. М. Позднеева. Среди причин высокой смертности калмыков отмечали медленную адаптацию этноса к оседлой жизни, расселение калмыков по
уездам небольшими группами, которые не ассимилировались, а сохраняли социальнобытовую замкнутость11.
Приходы с калмыцким населением относились к инородческим, наряду с нагай-бакскими и чувашскими12. Калмыки были крещеными и подлежали опеке приходского священника. Священнослужители не знали языка и обычаев калмыков13, поэтому специальная миссионерская работа с ними не проводилась14. Калмыки посещали богослужения, но, по наблюдениям священников, нарушали многие церковные уставы и придерживались обычаев ламаизма. Буддо-ламаизм иногда в епархиальных отчетных документах именовался язычеством15.
Наблюдения за образом жизни и обычаями калмыков священника Ф. Альметева, служившего в станице Великопетровской, где насчитывалось 20 калмыцких дворов, говорят о значительном сохранении ламаизма у крещеных калмыков. Священник много раз видел у старых калмыков и калмычек идолов, изображающих «изуродованный вид человека». Эти статуэтки были преимущественно из красной меди, «величиной вершков пять»; хранились они обыкновенно в особо устроенных футлярах. Очень редко, по замечанию о. Ф. Альметева, можно было встретить калмыка в храме. Священник писал: «Дети их школьного возраста, несмотря на обязательное требование ходить в храм, упорно отказывались, ссылаясь на запрещения родителей. Посты православной церкви калмыки-христиане не соблюдают и держатся унаследованного от предков отношения к пище, употребляя мясо падших животных. Есть у калмыков и праздники, установленные в честь идолов. Один из праздников в честь Бурхана совпадает у них ежегодно с первой неделей Великого поста. В день праздника калмыки собираются в одну избу и совершают свое моление, подробности которого неизвестны, так как никто из русских на него не допускается. Явное празднество - пьянство, продолжающееся, по крайней мере, дня три. В общение с русскими калмыки входят очень мало, хотя изредка и бывают случаи, что калмыки женятся на русских девушках, но чтобы калмычки выходили замуж за русских, ни одного случая я не знаю и ни от кого об этом не слыхал. Вообще калмыки устойчивы в привязанности к своей языческой старине»16. Подобные описания калмыков-христиан приводятся в архиерей-
ских отчетах за 1911 и 1913 годы17.
Новые подробности о религиозной жизни калмыков появились после 1914 года в связи с деятельностью священника-миссионера Иоанна Харитонова. Из предметов буддоламаистского почитания у калмыков миссионер видел медные чашки, в которых приносили в жертву идолам зерна, воду, чай и сваренное мясо. Изображения идолов были отпечатаны на бумаге или материи. Скульптур миссионер не встречал, барабанов, литавр, раковин и других инструментов, издающих звуки, у них не заметил, за исключением колокольчиков. О. Иоанн Харитонов описал главные калмыцкие религиозные праздники: «Зула» - Новый год, который отмечали в конце ноября; «Цаган-царь» - Белый месяц, празднующийся спустя четыре месяца после Зулы; и «Манийн Хурул», который наступал в июле. Во время этих трех праздников читались специальные молитвы. Малые праздники бывали 8, 15 и 25 числа каждого лунного месяца. В эти числа соблюдался пост, запрещающий употреблять в пищу то, что необходимо жевать. Кроме указанных постов и праздников, калмыки своеобразно праздновали Троицын день, когда устраивали пиршество в поле, совершали ламаистские молитвы и кропили сметаной лошадей18.
Много от ламаизма было в калмыцких обрядах, связанных с рождением, браком и погребением. Имена новорожденным гелюны (ламаистское духовенство) давали по своей «гадательной книге». При бракосочетании калмыки обращались к гелюнам, которые определяли по «гадательной книге» нужно ли чтение молитв при бракосочетании, или же можно ограничиться только благословением. По смерти человека они читали ламаистскую молитву «Найман Ирел». По словам о. Иоанна Харитонова, из калмыцких гелюнов лишь немногие были грамотны по-калмыцки, а по-тибетски умели только зазубривать и не могли перевести с тибетского на калмыцкий язык заученных ими молений. Книг по буддийско-ламаистской религии было у них
19
немного19.
Сравнивая по своему миссионерскому опыту религиозность крещеных калмыков и нагайбаков, о. Ф. Альметев замечал, что с открытием инородческих школ, появлением священников-нагайбаков, знающих их язык, строительством храмов для нагайба-ков, нагайбаки-христиане стали значительно
отличаться от калмыков. В этом опыте миссионерской работы с нагайбаками священник Ф. Альметев видел выход из сложившейся
ситуации невоцерковленности калмыков-
20
христиан20.
Специальная миссионерская работа с калмыками началась только после 1905 года. По причине издания закона о свободе вероисповедания, многие крещеные калмыки отпали от православия и образовали самостоятельные общины ламаистов21. Масштаб отхода от православия был значителен. По статистике за 1915 год калмыков в губернии было 978 человек (521 мужчин и 457 женщин), из них калмыков-ламаистов - 254 человека (135 мужчин и 119 женщин) и склонных к отпадению в ламаизм - 211 человек (113 мужчин и 98 женщин)22. Вследствие такой ситуации было обращено внимание на активизацию миссионерской деятельности среди оставшихся верными православию калмыков в целях удержания их в ограде церкви и на усиление борьбы с пропагандистами ламаизма, выходцами из Тибета и Астраханских степей - гелюнами. Поэтому на одну из должностей окружных миссионеров епархии был определен в 1914 году священник Иоанн Харитонов, знаток монгольских наречий и сам по происхождению калмык. Он закончил Читинское центральное миссионерское училище. До 1914 года деятельность о. Иоанна Харитонова протекала в Забайкальской епархии, где он проработал 14 лет. В Оренбургской епархии его надзору были вверены крещеные, но отступившие в ламаизм калмыки, проживающие небольшими группами в 23 поселках (по списку о. И. Харитонова - 22 поселка23) на территории Оренбургского казачьего войска24.
О. Иоанн Харитонов в своей миссионерской работе с калмыками ставил перед собой следующие задачи:
- «увещание склонных к отпадению из православия в ламаизм»;
- «обследование отступничества среди православных калмыков»;
- определение мер «для возвращения от-
25
павших в лоно православной церкви»25.
Для выполнения поставленных задач священник посещал в течение года все приходы своего миссионерского округа, некоторые
- по два раза. При посещениях поселков он устраивал в частных домах и в школьных помещениях собеседования с калмыками, и, по возможности, старался стать к ним ближе и
войти в доверие, для чего завязывал знакомства с более образованными и влиятельными православными калмыками.
Через это знакомство, как докладывал о. Иоанн Харитонов Оренбургскому епархиальному комитету Православного миссионерского общества, он узнал «истинные причины столь печального явления, как массовое отпадение от православия калмыков-казаков Оренбургского казачьего войска после обнародования указа о веротерпимости»26. «Прогрессивная инородческая часть общества, - пишет о. Иоанн Харитонов, - войдя в роль руководителей населением, как, например, Агван Доржиев, Ампилов и другие лица, внушают калмыкам, что каждая народность имеет свой характер и каждый народ должен стремиться к самостоятельной творческой жизни, поэтому и путь к культурной жизни должен протекать без давления с чьей бы то ни было стороны. Поэтому и заботы об инородцах, как духовного, так и гражданского начальства, инородческими «прогрес-
Количество калмыцкого населения с ука
систами» истолковываются как вторжение в их самобытную жизнь, что, по их понятию, обезличивает и парализует творческую деятельность инородческого населения. Кроме того, разлагающе действует на калмыцкое население нравственная и религиозная распущенность некоторых членов окружающего их русского общества, увлекшегося освободительными влияниями истекшего десятилетия - отрицанием существования Бога и насмешками над всем тем, что есть свято и дорого для каждого верующего православного христианина»27. Эти факторы начала ХХ века сыграли на руку заинтересованным калмыцким гелюнам, имевшим и до этого времени немалое влияние на своих единоплеменников, которые, будучи крещеными, тайно исполняли обряды ламаизма.
По движению отхода калмыков от православия и численности ламаистских общин в губернии Иоанном Харитоновым была составлена статистическая таблица, приведенная ниже.
Таблица 1
нием отошедших от православия (1915 г.)28
Колеблю-
ТЧГХТР ППРР тттгя Право- щиеся калмыки (не Отошедшие от Всего
(количество калмыцких славного калмыц-кого населе-ния право-славия калмыки калмыц-кого населения
дворов) полу-чившие разреше-ния)
Кулевчинский (26) 7 123
Великопетровский (8) 36 110 36
Березинский (17) 79 79
Толстинский (11) 11 25
Натальинский (7) 14 27
Бородинский (1) 6 6 6
Парижский (6) 37 37
Тарутинский (10) 47
Лейпцигский (6) 17
Берлинский (20) 27 68
Веринский (13) 46
Адрианопольский (8) 35 35
Чесменский (1) 3 47 17 68 3
Елизаветпольский (14) 52 55
Варшавский (8) 6 3 33
Аланский (11) 53 46 27 53
Кваркинский (15) 76 76
Кульминский (9) 4 40
Ершовский (8) 3 36 38
Измаильский (10) 10 35 39
Кацбахский (11) 44 29 44
Красненский (10) 51 51
Итого: 230 дворов 513 211 254 978
Как мы видим, переход крещеных калмыков губернии в ламаизм был не однородным по всей территории их проживания. Калмыки, проживающие в поселках Красненский, Кацбахский, Кваркинский, Аланский, Чесменский, Адрианопольский, Парижский, Березинский, Бородинский, Великопетровский полностью остались православными, а в Елизаветпольском поселке
- почти все калмыки, за исключение трех, являлись крещеными. Наоборот, в поселках Кулевчинский, Натальинский, Тарутинский, Лейпцигский, Берлинский, Веринский, Кульминский, Ершовский подавляющее большинство калмыков перешли или желали перейти в ламаизм. Причины различия в настроениях калмыков губернии были выявлены священником Иоанном Харитоновым в ходе его миссионерских поездок в 1915 году.
Им было замечено, что массовые отпадения из православия в ламаизм произошли в тех поселках, где побывал профессор А. М. Позднеев, приезжавший, как написал о. Иоанн Харитонов, для проверки ходатайств калмыков о переходе в ламаизм29. Российским востоковедом А. М. Позднеевым в 1911 году была предпринята экспедиция к терским, уральским и оренбургским калмыкам. Ее целью было изучение религиозного быта калмыцкого населения для выработки законопроекта
об управлении духовными делами буддистов-ламаистов, проживающих в империи, а также выяснение причин сокращения калмыцкого населения. В Оренбургской губернии А. М. Позднеев побывал в десятке поселков, беседовал с представителями ламаистского духовенства и рядовыми калмыками. В отчете, составленном по результатам экспедиции, профессор рекомендовал правительству для управления оренбургскими калмыками назначить буддийского священника (ламу), отличавшегося законопослушностью и знанием ламаистского вероучения30. Результаты посещения А. М. Позднеевым оренбургских калмыков были заметны в усилении проламаист-ских настроений там, где побывал профессор. Миссионеру о. Иоанну Харитонову сообщили калмыки Кулевчинского, Толстинского и Лейпцигского поселков, что профессор А. М. Позднеев, объяснив им сущность буддо-ламаизма и обрядовую его сторону, обещал в будущем не только разъяснять недоуменные вопросы, но и оказывать всякое содействие в восстановлении буддо-ламаистского куль-
та. Так, например, в Кулевчинском поселке обещал калмыкам-ламаистам выслать план кумирни-хурула, и в случае затруднения в разрешении постройки кумирни обещал поддержать их ходатайства. Относительно книг, важных для восстановления буддизма, А. М. Позднеев обещал указать место, откуда их можно было получить. Собрание калмыцких предводителей ламаизма А. М. Позднеев устраивал в поселке Толстинском, где присутствовали предводители ламаистских общин: казак Кулевчинского поселка Яков Кубиюн, бывший помощник атамана Николаевской станицы Михаил Борослан и брат его Филипп Борослан, казак Лейпцигского поселка Иван Басанов, казак Толстинского поселка Корнилий Жемчуев и другие. Кроме того, профессор А. М. Позднеев побывал в поселках Лейпцигском, Тарутинском, Берлинском. Южную часть миссионерского калмыцкого района А. М. Позднеев не посетил, но оттуда приезжали к А. М. Позднееву представители: из Варшавского поселка - Афанасий Бошелдыков и из Измаильского - бакша (учитель) Егор Туматова. Последний стал активно привлекать православных калмыков в ламаизм, собирать пожертвования на построение кумирни31. Экспедицией А. М. Позднеева отчасти объясняется формирование очагов ламаизма на территории проживания оренбургских калмыков.
Кроме влияния А. М. Позднеева, миссионером о. Иоанном Харитоновым были замечены еще другие воздействия на религиозность оренбургских калмыков. По инициативе руководителей калмыцких общин для изучения тибетской грамоты и буддийско-ламаистской религии был послан в Тибет казак Тарутинского поселка Михайловской станицы Василий Николаевич Шархалов. На него гелюны возлагали надежды, что он восстановит ламаистскую веру. «Мысль эта была подана разъезжавшим здесь пять лет тому назад (в 1910 году) донским казаком, штатным гелюном Алюмовым, которому тогда же сопутствовали двое каких-то интеллигентных лиц, по наружному облику монгольской национальности»32.
В южной части миссионерского района калмыки не так упорно держались ламаизма, как в районе, посещенном А. М. Позднеевым, несмотря на пятилетнюю энергичную деятельность гелюна Е. Туматова, как отмечает о. Иоанн Харитонов. В южном районе калмы-
ки крестили своих детей, меньше было отступлений от православия. Беседы миссионера выслушивались внимательно и спокойно, тогда как в юго-западной части миссионерского округа калмыки-ламаисты держали себя дерзко, причем каждый раз ссылались на авторитет А. М. Позднеева и указ о веротерпимости. В юго-западном районе калмыки детей не крестили и, как узнал о. Иоанн Харитонов, заключали браки без благословения Церкви те калмыки, которые еще не вышли из православия33.
Исследуя свой миссионерский округ, о. Иоанн Харитонов выявил, что различные возрастные группы калмыцкого населения неодинаково относились к православию и ламаизму. Молодое поколение ламаистской верой тяготилось; во время миссионерских бесед молодежь часто заявляла, что старшие принуждали их к переходу из православия в ламаизм, запрещали молиться по православному, крестить детей, венчаться, даже когда невеста православная34.
Самая крупная ламаистская община с активным руководителем Яковом Кубиюном находилась в Кулевчинском поселке (все население поселка - 123 человека - ламаисты или желающие перейти в ламаизм). Именно на приход Кулевчинского поселка в церковь в честь иконы Божией Матери «Казанская» был поставлен Иоанн Харитонов в 1914 году, для преобразования наиболее проблемного для епархии ламаистского очага в центр миссионерского округа. В 1914 году для архиерейского отчета были даны сведения о сочувствии многих членов ламаистской общины Кулевчинского поселка к православной вере. Многие из калмыков поселка желали вернуться перед смертью в православие и причаститься, но сородичи препятствовали, способствовал этому и обычай калмыков оставлять умирающих одних. Выяснилось обстоятельство, что прошение о переходе в ламаизм Яковом Кубиюном писалось от лица всех жителей поселка, когда часть из них не имела желания оставлять православие. Прошение Якова Кубиюна было удовлетворено администрацией без проверки35. За 1914 год в поселке о. Иоанном Харитоновым были возвращены в православие 7 человек.
Для восстановления православия среди калмыков епархии Иоанн Харитонов предлагал в рапорте епископу Оренбургскому и Тургайскому Макарию от 17 июня 1916 года
организовать в каждом приходе, где имелись калмыки, противоламаистские кружки (по образцу противосектантских кружков) под председательством настоятелей приходов и под руководством окружного миссионера, то есть о. Иоанна Харитонова. Целями деятельности кружка были названы: возвращение в православие калмыков-ламаистов, подготовка помощников противоламаистского миссионера из среды ревностных прихожан. Членами кружков предлагалось стать всем причтам церквей поселков, где проживали калмыки и прихожанам обоего полапо желанию. Средства для деятельности кружков планировалось получать от ежегодных ассигнований от вышеуказанных церквей и ежегодных членских взносов по 1 рублю, а также от добровольных пожертвований. Виды деятельности кружков представлялись следующим образом: собеседование с ламаистами, произнесение проповедей для них, устройство миссионерских библиотек, открытие церковно-приходских школ в поселках с калмыцким населением, оказание нравственной и материальной помощи возвратившимся в православие калмыкам при необходимости в этом, а также и всем жителям поселков. Проект противоламаистских кружков подготовлен в русле проведения миссионерской работы среди других крещеных инородцев (нагайбаков, чувашей, казахов) Оренбургским епархиальным комитетом Православного миссионерского общества и Оренбургским Михаило-Архангельским Братством36. О. Иоанн Харитонов обращался в епархию с прошением организовать миссионерские кружки в приходах с калмыцким населением и до 1916 года, но не получал разрешения. Причинами отказа служило, судя по сообщению миссионера, негативное отношение некоторой части священников калмыцких приходов к противоламаистскому миссионерству и его активизации с приходом о. Иоанна Харитонова. Не всегда миссионеру оказывали содействие при изучении приходских метрических и обыскных книг, были случаи отказа совершать требы по просьбе миссионера у калмыков-ламаистов, желающих присоединиться к православию после бесед с миссионером37. К тому же русское население приходов вместо нравственной поддержки, по наблюдениям о. Иоанна Харитонова, относилось пренебрежительно к калмыкам «за их нечистоплотность и неразборчивость в
пище»38.
Кроме следования традиционным миссионерским методам работы, о. Иоанн Харитонов указывал на необходимость специальных мер воздействия от гражданского и военного начальства на тех калмыков-ламаистов, которые нарушают существующее законодательство в своем стремлении жить по-ламаистски и пропагандировать эту веру среди соотечественников. При бездействии станичной и поселковой власти, отмечал миссионер, ламаистские предводители свободно разъезжают по всем поселкам миссионерского округа и производят никем не разрешенные сборы деньгами и вещами на построение кумирен и на ведение переписки с правительственными учреждениями об отпадении от православия. Имелись случаи увода православных замужних женщин из их семей, например, отнятие жены Юлиании у казака Кацбахского поселка Ивана Кибичкеева казаком-ламаистом Кулевчинского поселка Иваном Желчиным. По станичным посемейным спискам Юлиания Кибичкеева с сыном от Ивана Кибичкеева, которого в новом ее семействе не окрестили и назвали «Улан-Нюдун», были приписаны к семье Желчина на законном основании (совершение брака по калмыцкому обычаю). Вследствие этих фактов, о. Иоанн Харитонов делает заключение, что «мирная проповедь миссионера не имела ожидаемого успеха потому, что светская власть не оказывала ему ни малейшего содействия», а наоборот, нередко пришлось встречать противодействие не только станичных и поселковых властей, но и мелких полицейских чинов. Например. урядник Николаевской станицы отказался вызвать для увещания колеблющихся в вере православных калмыков и поприсутствовать для поддержания порядка во время беседы, ссылаясь на постановление от 4 октября 1915 года: «вызов калмык на беседы в круг обязанностей полиции не входит и подобная мера является для калмык притеснительной». Применение подобных административных мер, по мнению миссионера, носит лишь исключительный характер, когда есть угроза правопорядку, «было бы большой ошибкой, если бы я осмелился рекомендовать исключительно полицейские меры воздействия на всех калмыков, оставив без внимания или отложив на второй план мирную проповедь, как самого миссионера, так и приходского духовенства, а главное просвещение подрастающего поколения в церковно-приходских школах»39.
Преосвященным Мефодием, епископом Оренбургским и Тургайским, миссионерская деятельность священника Иоанна Харитонова оценивалась высоко. Когда в 1916 году вместо окружных миссионеров была введена по прошению епископа Мефодия должность одного епархиального противомусульман-ского миссионера (с условием найти местные средства для сохранения мест окружных миссионеров, что было отложено до окончания Первой мировой войны), то должность противоламаистского окружного миссионера епископ решил сохранить без отлагательства на такой неопределенный срок, изыскав для нее средства в бюджете Епархиального комитета Православного миссионерского общества. «Только с назначением о. Харитонова дело религиозно-нравственного просвещения калмыков поставлено в благоприятные условия к дальнейшему процветанию», - писал Преосвященный Мефодий в представлении Святейшему Синоду по этому поводу в 1916 году и подобное же - в докладе обер-прокурору Святейшего Синода в 1917 году40. Так была охарактеризована трехлетняя миссионерская работа священника Иоанна Харитонова среди калмыков Оренбургской епархии.
Дальнейшая епархиальная миссионерская деятельность среди калмыков не получила развития вследствие известных исторических событий 1917 года и последующей Гражданской войны. Известно, что большинство оренбургских калмыков в середине 1920-х годов переехали на жительство в Калмыцкую автономную область, где их компактно поселили в Большедербентском улу-се41. Их дальнейшая духовная жизнь протекала в условиях советской идеологии.
Примечания
1 См.: Жуковская, Н. Л. Калмыки / Н. Л. Жуковская, Г. Г. Стратанович // Народы Поволжья и Приуралья : ист.-этногр. очерки. М., 1985. С. 290.
2 См.: Смолич, И. К. История Русской Церкви. Ч. 2. Москва, 1997. С. 219.
3 См.: Чернавский, Н. М. Оренбургская епархия в прошлом и настоящем. Вып. 1. Оренбург, 1900. С. 141-142.
4 См.: Смолич, И. К. История Русской Церкви. С. 238.
5 См.: Чернавский, Н. М. Оренбургская епархия... С.143, 286.
6 Там же. Вып. 2. Оренбург, 1901-1902. С. 443.
7 Там же. С. 614-615.
8 Там же.
9 Список населенных мест Оренбургской губернии по сведениям 1866 года. СПб., 1871. С. LXXXI.
10 ГАОО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 161. Л. 97 об.
11 См.: Джунджузов, С. В. Калмыки Новолинейного района Оренбургского казачьего войска во второй половине XIX - начале ХХ века (динамика численности населения) // Этническое взаимодействие на Южном Урале : тез. докл. регион. науч.-практ. конф. - Челябинск, 2002. С.156-160.
12 ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10578. Л. 93 об.
13 ГАОО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 171. Л. 145.
14 ГАОО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 161. Л. 97 об.; ГАОО. Ф. 305. Оп. 1. Д. 24. Л. 1 об.
15 ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10567. Л. 59.
16 Альметев, Ф. Калмыки Оренбургской епархии (корреспонденция) // Оренбургские епархиальные ведомости. 1903. № 5. Часть нео-фиц. С. 205-206.
17 ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10577. Л. 78 об.; ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10579. Л. 47.
18 ГАОО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 171. Л. 7-8.
19 Там же. Л. 7 об.
20 См.: Альметев, Ф. Калмыки... С. 205-207.
21 ГАОО. Ф. 305. Оп. 1. Д. 24. Л. 1 об.
22 ГАОО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 171. Л. 12.
23 Там же. Л. 12.
24 ГАОО. Ф. 305. Оп. 1. Д. 24. Л. 1 об., 3.
25 ГАОО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 171. Л. 5.
26 Там же. Л. 5 об.
27 Там же. Л. 6.
28 Таблица составлена по: ГАОО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 171.Л. 12.
29 ГАОО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 171. Л. 8 об.
30 См.: Джунджузов, С. В. Калмыки... С. 158160.
31 ГАОО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 171. Л. 9-9 об.
32 Там же. Л. 6 об.
33 Там же. Л. 9 об.
34 Там же. Л. 13 об.
35 ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10580. Л. 49.
36 ГАОО Ф. 173. Оп. 5. Д. 10560. Л. 66-78; ГАОО Ф. 173. Оп. 5. Д. 10561. Л. 55-62; ГАОО Ф. 173. Оп. 5. Д. 10572. Л. 65 об. - 67 об.
37 ГАОО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 171. Л. 165-166.
38 Там же. Л. 6 об.
39 Там же. Л. 14-20.
40 Там же. Л. 145; ГАОО. Ф. 305. Оп. 1. Д. 24. Л. 2-3.
41 См.: Джунджузов, С. В. Калмыки... С. 160.
