CC BY
84
КУЛЬТУРА АНТИЧНОЙ ЭПОХИ,
СРЕДНИХ ВЕКОВ И НАЧАЛА НОВОГО ВРЕМЕНИ
Мишель Пастуро РОЖДЕНИЕ ЧЕРНО-БЕЛОГО МИРА*
«Для средневековых авторов, почти поголовно служителей Церкви, цвет представляет собой не чувственно воспринимаемое явление, а теологическую проблему» (с. 140). Для средневековой теологии свет - единственная составляющая чувственного мира, которая является одновременно видимой и нематериальной. Это видимость невыразимого, эманация Бога. Если цвет является составной частью света, то с онтологической точки зрения он имеет отношение к божественному. Но если цвет - это материальная субстанция, оболочка, покрывающая предметы, то с цветом нужно бороться, его нужно устранить из культа, прогнать из храма.
У Отцов Церкви отношение к цвету скорее враждебное. Цвет для них - пустота, бесполезное украшение, на которое бессмысленно тратятся время и деньги. Но прежде всего это обманчивая маска, скрывающая истинную природу вещей. Впрочем, некоторые Отцы Церкви держались другого мнения: цвет - это свет, а не материя, это ясность, тепло, солнце. В Каролингскую эпоху преобладает скорее второе мнение. После II Никейского собора (787) цвет начинает интенсивно проникать в христианский храм. Любовью к цвету глубоко проникнуты Каролингская (УШ-Х вв.), Отто-
* ПастуроМ. Рождение черно-белого мира // Пастуро М. Символическая история европейского Средневековья. - СПб.: Alexandria, 2012. - С. 140-182.
новская (Х-Х1 вв.) и романская эпохи (Х1-Х11 вв.), а самым известным священнослужителем-хромофилом является Сугерий, настоятель аббатства Сен-Дени.
Первые враждебные реакции против цвета связаны с мощным движением конца XI - начала XII в., призывающим вернуться к ценностям и обычаям раннего христианства. Дискуссии о роскоши, изображении и цвете вырвались на городскую площадь. Бернард Клервосский, знаменитый иконоборец, был также отчаянным «цветоборцем». Для него цвет - нечто плотное и непрозрачное; в цвете он видит не сияние, а тусклость, не свет, а мрак. Особенно неприемлема для него полихромия - многоцветные витражи, по-лихромная миниатюра, изделия из драгоценных камней и переливающиеся камни. «В общем, святой Бернард не любит все, что сверкает или блестит» (с. 145). Позиция Бернарда, однако, так и осталась позицией меньшинства.
Его противник аббат Сугерий, чтобы превратить храм Сен-Дени в храм цвета, задействовал все техники и средства - живопись, витражи, эмаль, ткани, драгоценные камни. По его мнению, цвет есть одновременно свет и материя.
С IX по XIV в. все скульптуры - монументальные или станковые - были раскрашены, полностью или частично. Некоторые статуи Девы Марии постоянно перекрашивались. На смену черным или темным девам тысячного года пришли красные девы (XII в.), затем синие (XШ-XV вв.), позолоченные (эпоха барокко) и, наконец, белые (после принятия догмата о непорочном зачатии в 1854 г.).
На средневековом Западе красили многие поверхности и материалы, которые в последующих столетиях почти или вовсе не красили: все изделия из древесины и благородной кости, почти все глиняные изделия, большую часть металлов, особенно бронзу, и т.д. «Средневековый человек любит цвет. Цвет воплощает для него богатство, радость, надежность» (с. 151).
Постепенно, однако, наблюдается убывание полихромии в архитектуре и скульптуре. В течение XIV в. происходит постепенный, хотя и не полный отказ от многоцветности в пользу простых цветовых бликов, золоченых линий и гризайльных решений и эффектов.
Церковь, храм цвета, является также храмом золота. Золото представляет собой этическую проблему. Как свет, оно взаимодействует с божественным: это благое золото. Но как материя, оно символизирует земное богатство, роскошь, алчность. Подобно цвету, золото является одновременно и материей, и светом. «Но золото - еще и само по себе цвет; цвет наряду с другими и цвет, обладающий особым статусом» (с. 152). И цвет, и золото являются световой энергией, «материализованным светом». Но золото - это еще и тепло, вес, плотность. С одной стороны, золото заставляет цвет сиять; с другой - оно управляет цветом, заключая его в рамки. «Эта двойная функция золота имеет одновременно художественное и эстетическое значение, но кроме того и даже прежде всего - литургическое и политическое» (с. 153). Золото - знак власти, поэтому его накапливают в святая святых либо в приалтарном пространстве в различном виде (слитки, монеты, украшения, посуда, ткани, книги, культовые предметы). До Бернарда Клервосского священнослужители редко решались в открытую ополчаться против золота.
Золото в средневековом восприятии имеет мало общего с желтым цветом, зато тесным образом связано с белым; иногда оно используется для выражения идеи интенсивного белого, «сверхбелого» цвета. «В Средневековье золото - белее самого белого» (с. 154).
Литургическая цветовая система структурировалась вокруг трех «базовых» для западной раннесредневековой культуры цветов: белого, красного и черного, иными словами - вокруг белого и двух его противоположностей. В эпоху Контрреформации окончательно утвердились пять основных литургических цветов: белый, красный, черный, зеленый и фиолетовый.
«Любой цвет всегда обращается к другому цвету, и из их диалога рождается ритуал» (с. 159). Подобно цветам на гербе, цвета литургии количественно ограничены и сочетаются по правилам. Как и в геральдике, они представляют собой чистые категории: это абстрактные, умозрительные цвета, их оттенки в расчет не принимаются. К примеру, красный цвет Пятидесятницы, подобно гербовой червлени, можно передать с помощью светло-красного, темно-красного, оранжевого, розового; это не имеет никакого значения и
не несет никакого смысла. «Это архетипический красный, воображаемый красный, символ всех оттенков красного» (с. 160).
Геральдизация цвета прослеживается и в монашеской одежде. Монашеский мир к XIII в. поделен на черных монахов, белых монахов, серых братьев, коричневых братьев и т.д. Цвет - роскошь, непозволительная для монахов. Эмблемой клюнийцев был черный цвет, цистерцианцев - белый. Францисканцы стремятся к «нулевой степени цвета», носят рясу из грубой шерсти, неокрашенной, грязной, залатанной, т. е. вписанной в крайне неопределенную гамму серо-коричневых оттенков. Тем не менее миряне при взгляде со стороны эмблематически обозначали францисканцев (против их собственной воли) «серыми братьями» (с. 165). Доминиканцы в XIII в. избрали новое решение - двуцветное, почти геральдическое сочетание белого (ряса) и черного (мантия) как цвета чистоты и цвета строгости. Их примеру последовали кармелиты, целестинцы, бернардинцы и другие ордена.
В 1215 г. IV Латеранский собор запрещает духовенству использовать красную и зеленую материи для любых деталей одежды. Осуждается не только полихромия в одежде, а также и пестрота. При этом любые полоски воспринимаются как архетип пестроты: они неприличны не только для духовного лица, но и для всякого добропорядочного христианина. В иконографии в полосатую одежду одеты изгои, грешники, предатели и вообще все подозрительные персонажи (с. 166).
Регламентация всех деталей одежды мирян в развитом Средневековье достигла крайней степени. Некоторые цвета приписаны той или иной исключенной группе: людям особых или незаконных профессий, калекам, нехристианам, осужденным. «Эти цвета функционируют как сигналы, указывающие на нарушение социального порядка» (с. 67). Чаще всего это красный, желтый и зеленый цвета, т. е. цвета, связанные с пестротой.
Все это содействовало продвижению черного цвета. Черный цвет, до тех пор исключенный из парадной одежды - в частности, потому, что еще не было способа сделать его насыщенным и ярким, - постепенно входит в моду. В XV в. в кругах знати черный становится не просто популярным цветом, а «новым» полюсом цветовой шкалы. Престиж черного цвета продолжает возрастать в Новое время. В одежде черный протестантов фактически соединился (если не слился) с черным католиков и сделался самым рас-
пространенным цветом в европейской одежде с ХУ по XX в. Протестантизм во всех сферах общественной и религиозной жизни продвигает цветовые системы, полностью сосредоточенные вокруг оси «черный-серый-белый». Литургические цвета сходят со сцены, а цвет в интерьере протестантского храма теряет какую бы то ни было культовую роль.
Хромофобия эпохи Реформации вызвала ответную хромо-фильскую реакцию в римско-католическом мире. «С приходом барокко церковь снова становится храмом цвета, каковым она являлась в клюнийской эстетике и литургии романской эпохи» (с. 177).
Однако самое сильное влияние на изменение цветового восприятия в Новое время Реформация оказала через гравюру и эстамп. Опираясь на книжную культуру, всегда отдавая предпочтение гравюре перед живописью, широко используя гравюрные оттиски в целях пропаганды, Реформация способствовала массовому распространению черно-белых изображений. В ХУ-ХУП вв. в сфере цвета совершилась полномасштабная культурная революция: все средневековые изображения были полихромными; большинство изображений Нового времени стали черно-белыми. Этот переворот способствовал тому, что черный и белый - задолго до открытий Ньютона и исследований спектра - были исключены из разряда цветов (с. 177).
Возможно, именно влиянием протестантской этики с ее негативным отношением к цвету объясняется сдержанность цветовой гаммы массовых товаров XIX в. Все товары, выпускаемые в промышленных масштабах между 1860 и 1914 гг., были выдержаны в черно-коричневой-серо-белой гамме, «как будто буйство ярких красок, которого можно было добиться средствами химии, было неприемлемо с точки зрения общественной морали» (с. 181).
К. В. Душенко
