CC BY
56
Ю. А. Тарасова, кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Сызранского филиала ФГБОУ ВПО «Самарский государственный экономический университет» e-mail: sangria80@yandex.ru
И. А. Ясеницкий, кандидат социологических наук, заведующий кафедрой гуманитарных и социально-экономических дисциплин Сызранского филиала ФГБОУ ВПО «Самарский государственный экономический университет» e-mail: shenaeva.olga@yandex.ru
МИНИСТРЫ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ И РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ
В статье анализируется роль личности в выработке внешнеполитического курса России в период с 1992 по 2000 год. Рассматривается деятельность А. В. Козырева, Е. М. Примакова и И. С. Иванова на посту министра иностранных дел РФ. Особое внимание уделяется позиции российского внешнеполитического ведомства в процессе развития отношений с США.
На основе анализа широкого круга биографических источников, материалов прессы, опросов общественного мнения показана эволюция российско-американских отношений от взаимных надежд в начале 90-х годов к периоду охлаждения двусторонних связей в начале XXI века. Министры иностранных дел в этот период искали пути наиболее эффективного использования сократившихся ресурсов внешнеполитической деятельности страны. При этом характеры дипломатов, накопленный багаж опыта играли значительную роль в выборе форм двустороннего диалога в целом, в выработке внешнеполитического курса Российской Федерации.
Показана степень преемственности внешнеполитического курса Российской Федерации в процессе смены министров иностранных дел, зависимость внешней политики от положения дел внутри страны. Делается вывод об изменении приоритетов российской внешней политики в данный период: с безоговорочной ориентацией на Запад во главе с США, до признания необходимости развивать сотрудничество со странами СНГ и традиционными союзниками России на Ближнем Востоке. Основой внешней политики России в конце периода становится прагматичность и взаимовыгодность двустороннего сотрудничества.
Ключевые слова: внешняя политика России, министры иностранных дел, международные отношения, американо-российские связи.
Традиционным в исторической науке является вопрос о свободе политической воли руководителей страны, зависимости внешнеполитических решений от объективных условий развития международных отношений и социально-экономического положения внутри страны. Где начинается ответственность личности за принятые политические решения, в какой степени достойны дипломаты порицания или похвал потомков - эти вопросы являются основными для истории нового этапа российской дипломатии. Его начало можно отнести к концу 1991 - началу 1992 года, периоду выхода Российской Федерации на международную арену в качестве суверенного государства.
После распада СССР в декабре 1991 г. министром иностранных дел Российской Федерации становится Андрей Владимирович Козырев. За пятилетнюю работу на посту министра этот дипломат заслужил явно выраженную нелюбовь большой части соотечественников. В первую очередь, это было связано с его прозападной, проамериканской политикой.
Как подчеркивал в своих публичных выступлениях А. В. Козырев, чем быстрее и радикальнее пойдет процесс демократических и рыночных реформ в стране, тем скорее она сможет войти в семью развитых демократических государств. Исходя из этого, в основе концептуального видения им внешней политики
России лежала идея стратегического партнерства с Вашингтоном. Внешнеполитическая деятельность на других направлениях приобрела, по его мнению, периферийную значимость [4, с. 47].
Если вспомнить период начала 1990-х годов, желанием как можно скорее вступить в семью капиталистических западных государств во главе с США, отличался не только А.В. Козырев. В первую очередь, это была позиция Б. Н. Ельцина, на начальном этапе горячо поддерживаемая населением и политической элитой [8, с. 52-59]. Министр иностранных дел сопровождал Б. Н. Ельцина в его поездке в США в феврале 1992 г., когда была подписана Декларация о новых отношениях, и в июне 1992 г., когда была принята Хартия российско-американского партнерства. Участвовал в переговорах, приведших к подписанию в январе 1993 г. Договора СНВ-2; в подготовке и проведении встреч на высшем уровне Президента РФ Б. Н. Ельцина и Президента США Б. Клинтона в Ванкувере 3-4 апреля 1993 г.; 12-15 января 1994 г., 10 мая 1995 г. в Москве. При этом застенчивому, хорошо воспитанному и практически непьющему дипломату было явно трудно работать в команде президента Ельцина, отличавшегося склонностью к спиртным напиткам и эксцентричному поведению [10].
Таким образом, прозападная ориентация А. В. Козырева была отчасти следствием времени, отчасти - искреннего преклонения министра перед эффективностью Западной политической и экономической модели. Очевидно, современников отталкивало в курсе Козырева то, что в стремлении стать ближе к Западу, он зачастую пренебрегал национальными геополитическими интересами. Хотя, с его точки зрения, между интересами России и Запада не могло быть расхождений, а если такие выявлялись, то они могли быть только следствием ошибочных действий со стороны России [5].
Настроение, царившее в российском МИДе в начале 90-х годов, передает пересказ беседы Андрея Козырева с экс-президентом США Ричардом Никсоном и комментарии последнего, о чем поведал американский политолог, президент Центра Никсона за мир и свободу Дж. Саймс: «Никсон попросил Козырева очертить для него интересы новой России. И Козырев ему сказал: «Вы знаете, господин президент, что одна из проблем Советского Союза со-
стояла в том, что мы слишком как бы заклинились на национальных интересах. И теперь мы больше думаем об общечеловеческих ценностях. Но если у вас есть какие-то идеи и вы можете нам подсказать, как определить наши национальные интересы, то я буду вам очень благодарен».
Никсон, уже в машине, наедине с Саймсом спросил его мнение об услышанном. «Российский министр, - ответил Саймс, - человек, благожелательно относящийся к Соединенным Штатам, но я не уверен, насколько он понимает характер и интересы той державы, которую представляет, и это на каком-то этапе может привести к взаимным проблемам» [9, с. 285].
Нужно отметить, что история сохранит и положительные результаты его деятельности в качестве руководителя внешнеполитического курса страны: А. В. Козырев стремился обеспечить активное участие России в ОБСЕ и региональных политико-экономических европейских организациях, таких как АСЕАН. Он много сделал для урегулирования ближневосточного конфликта. В период нахождения А. В. Козырева на посту министра началось становление отношений России со странами СНГ [7, с. 408].
В связи с обострением обстановки в странах бывшей Югославии А. В. Козырев неоднократно в 1993-1994 гг. посещал Белград, Хорватию, Боснию и Герцеговину. Учитывая проамериканскую ориентацию Андрея Владимировича, необходимо признать, что он сделал все возможное для предотвращения силовых действий по отношению к Сербии со стороны США [10, с. 91]. Более того, именно его взвешенная позиция по отношению к расширению НАТО на Восток предотвратила преждевременное окончание политической карьеры Б. Н. Ельцина, который готов был одобрить вступление в военный блок Польши [10, с. 118].
К 1994 году краткая эра «мистера Да» (Mr. Yes), как охарактеризовал российскую внешнюю политику с 1991 года Сергей Караганов, подошла к концу [12, р. 648]. Это выразилось в том, что российское правительство выступило против планов расширения НАТО на восток, заняло более твердую позицию по вопросу Боснии и более уверенно отстаивало свои интересы в ближнем зарубежье. Еще одним раздражающим моментом в американо-российских отношениях стал вопрос о войне в Чечне. Контролируемый республиканцами
Конгресс требовал от президента У. Клинтона увязывать политику помощи Москве с прекращением военных операций против чеченских сепаратистов. Очевидным становилось расхождение позиций президента Б. Н. Ельцина, вынужденного прислушиваться к оппозиции, и Козырева, продолжавшего придерживаться прозападной политики. Последовала отставка министра и назначение на этот пост Евгения Максимовича Примакова.
Евгений Максимович обладал значительным опытом внешнеполитической работы. После окончания в 1953 г. Института востоковедения, а затем аспирантуры МГУ проработал много лет в системе Гостелерадио СССР, в 1962-1970 гг. был обозревателем «Правды» по странам Азии и Африки, ее собственным корреспондентом на Ближнем Востоке. Вернувшись в 1970 г. в Москву, Е. М. Примаков становится первым заместителем директора Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), а затем директором Института востоковедения АН СССР. В 1979 г. - академик, затем член Президиума АН СССР (РАН). В 1985 г. назначается директором ИМЭМО - ведущего аналитического центра в стране в сфере международных отношений. В качестве члена правящей коммунистической партии, Е. М. Примаков в перестроечные годы курировал внешнеполитические связи в созданном Горбачевым Совете Безопасности. Наиболее плодотворной была его работа по урегулированию кризиса вокруг Ирака летом 1990 года [9]. С 1991 по 1996 гг. Е. М. Примаков занимал пост директора Службы внешней разведки. Евгения Максимовича американская пресса называла «консерватором», «аппаратчиком старой школы» [11], «старым другом Саддама Хусейна» [13].
Назначение Примакова сигнализировало, во-первых, о стремлении вернуться к основам советского внешнеполитического курса, сохранить с ним преемственность. Во-вторых, это была явная попытка уйти от «личной дипломатии», основанной на неверном предположении, что симпатии к личности министра иностранных дел или его политическим взглядам каким-то образом повлияют на политику США и стран Запада по отношению к России.
На первой пресс-конференции, проведенной в качестве министра, Е. М. Примаков заявил о намерении России проводить самостоятельную внешнюю политику, диверсифицировать меж-
дународные связи, последовательно отстаивать национально-государственные интересы страны. При этом Россия должна была смотреть не только на Запад, но и на Восток. Такая позиция позволила значительно расширить общественную поддержку российской дипломатии.
Активизировались отношения со странами СНГ. Пристальное внимание Е. М. Примаков уделял и деятельности российской дипломатии на Ближнем и Среднем Востоке. Вопросы ближневосточного урегулирования и двусторонних отношений с арабскими странами обсуждались в ходе его визита на Ближний Восток 20-22 апреля 1996 г., на переговорах с Амром Мусой в Москве 15-16 июля того же года, в ходе визита 28 октября - 3 ноября 1996 г. в Сирию, Ливан, Египет, Израиль, Палестинскую автономию и Иорданию, в Иран 22-23 декабря, а также во время визитов лидеров стран Ближнего Востока в Москву в последующие годы [7, с. 414].
Но глобального изменения в основном направлении российской внешней политики не произошло. Е. М. Примаков высказывался за продолжение курса на развитие партнерских отношений с бывшими противниками по «холодной войне» на равноправной основе.
Интересна в этом отношении оценка личности нового министра со стороны заместителя государственного секретаря США С. Тэлбота: «Для него [Примакова] подспудная динамика отношений между государствами была конкурентной, и чем крупнее государство, тем конкурентная борьба острее. Основным требованием мира и стабильности был баланс сил. Слово «сила» - не означало смутной зауми, вроде «силы идей»... Оно выражало силу государства, явленную в военном, политическом и экономическом давлении на остальной мир. .Мы, американцы, - проблема, которую при необходимости нужно решать, если это отвечает потребностям России, у нас можно идти на поводу, но превыше всего прочего нас нужно обводить вокруг пальца.
У стола Примаков держал бюстик своего предшественника XIX века, перед которым преклонялся, - князя Александра Горчакова. Я понял, что бюст Горчакова - тотем примаковской стратегии: хорошо играть со слабыми картами на руках.» [10, с. 233-234]. Характерно, что, по мнению того же Тэлбота, с прагматичным Примаковым американо-российские
отношения достигли более высокого уровня развития.
В частности, это касалось переговоров о сокращении стратегических наступательных вооружений и отношений Россия-НАТО. Перспективы вступления в альянс государств Восточной Европы - Польши, Венгрии и Чехии были расценены в МИД как резко ухудшающие ситуацию во всех отношениях - и в политическом, и в психологическом, и в военном, и в геополитическом. Переговоры Примакова с генеральным секретарем НАТО X. Соланой, прошедшие в январе 1997 г., носили исключительно сложный и напряженный характер и в результате настойчивых усилий российской стороны позволили свести до минимума отрицательные последствия расширения НАТО для интересов безопасности России. Эти положения были закреплены в Основополагающем акте о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Россией и Организацией Североатлантического договора, подписанном Президентом России и главами 16 государств-участников альянса 27 мая 1997 г. в Париже [7, с. 413].
О том, что внешняя политика России стала опираться на сугубо прагматичные соображения и обрела некоторый внутренний стержень, свидетельствовал отказ российской стороны прекратить проект создания российскими специалистами атомной электростанции в Иране по требованию США. Этот вопрос являлся одним из основных источников напряжения в американо-российских отношениях во второй половине 90-х годов. В марте 1998 года во время очередной сессии Комиссии Гора-Черномырдина было окончательно заявлено, что российская сторона выполнит свои обязательства перед Ираном, как бы к этому не относились в США. Контракт на строительство станции в Бушере оценивался более чем в 1 млрд долларов.
Серьезным испытанием для внешней политики России стал кризис на Балканах. В связи с резким обострением ситуации внутри и вокруг Косово российская дипломатия под руководством Е. М. Примакова последовательно вела курс на политическое урегулирование конфликта, включая сохранение территориальной целостности Югославии. Натовские бомбардировки СРЮ застали Е. М. Примакова уже на посту Председателя Правительства Российской Федерации. В этом качестве он вылетел в Вашингтон на встречу с американским вице-пре-
зидентом А. Гором. Во время полета Е. М. Примаков соединился по телефону с Гором и прямо спросил, гарантирует ли он, что удар по Югославии не будет осуществлен хотя бы во время пребывания главы российского правительства в США. Гор отказался дать такую гарантию, и тогда, по указанию Примакова, его самолет развернулся и взял курс на Москву [6]. Этот эпизод характеризует позицию и стиль Е. М. Примакова в принципиальных вопросах внешней политики России.
Достаточно эмоциональный жест министра имел ощутимые негативные результаты. Одиннадцатая сессия Комиссии Гора-Примакова была сорвана. Соответственно не были подписаны свыше тридцати документов, подготовленных для этой встречи, в том числе и касающиеся расширения квот на запуски российских спутников, сертификации российских самолетов, реализации договоренности о продаже урана [1]. Не была достигнута договоренность с МВФ о выделении очередного кредита, которая являлась основной целью планируемого визита Е. М. Примакова в США [1]. Авторитет самого экономического форума так до конца и не был восстановлен. Комиссия прекратила свое существование в 2001 году по инициативе американской стороны, ее новой, республиканской администрации.
Можно заключить, что основными чертами деятельности Е. М. Примакова на посту министра иностранных дел России были реалистический, прагматичный подход к международным проблемам, трезвый учет национальных интересов и возможностей страны. Очевидно, что немаловажной была и общественная поддержка внешнеполитического курса Евгения Максимовича. Именно авторитет прагматика и реалиста в значительной степени предопределил назначение Е. М. Примакова на пост Председателя Правительства РФ во время жесточайшего экономического и политического кризиса в России в 1998 году.
Опустевший пост министра иностранных дел занял Игорь Сергеевич Иванов. Если между А. В. Козыревым и Е. М. Примаковым, их внешнеполитическими позициями, была непреодолимая пропасть, то Игорь Сергеевич Иванов по своим убеждениям был достаточно близок к своему предшественнику. Их объединяло и личное знакомство - с 1969 г. И. С. Иванов работал в Институте мировой экономики
и международных отношений Академии наук (ИМЭМО), заместителем директора которого в то время был Е. М. Примаков. Приобретя опыт дипломатической работы в Испании в 70-е годы XX века, в 1983 г. И.С. Иванов работает в группе помощников министра иностранных дел СССР А. А. Громыко. По отзыву И. С. Иванова, работа с одним из крупнейших политиков и дипломатов России второй половины XX в. стала незаменимой школой [7, с. 417].
В начале 90-х годов, после работы в Испании в качестве чрезвычайного и полномочного посла, И. С. Иванов занимает пост первого заместителя министра иностранных дел и с 1996 года работает в команде Примакова [8, с. 418]. Очевидно, что, возглавив ведомство 11 сентября 1998 г., Иванов продолжил внешнеполитический курс предшественника. Условия осуществления этого курса становились все жестче. Вторая половина 1998 - начало 1999 года ознаменовались односторонними силовыми действиями США по отношению к Ираку и Сербии. И в той и в другой стране Россия имела важные национальные интересы, не говоря о том, что натовские бомбардировки осуществлялись вне каких-либо норм международного права.
В этот период российская дипломатия решает непростые задачи, суть которых, не допуская сползания к новой конфронтации с США, последовательно отстаивать на международной арене идею построения многополярного демократического миропорядка. Необходимо отметить, что в условиях сократившихся ресурсов страны, усилия российской дипломатии по предотвращению военных действий НАТО в Сербии и Ираке не принесли значительного результата. Но они продемонстрировали готовность российской дипломатии к диверсификации внешнеполитических связей и защите геополитических интересов страны.
Новый этап в становлении внешней политики современной России открывается с избранием Президентом Российской Федерации В. В. Путина, который вновь назначает И. С. Иванова на пост министра иностранных дел. В 2000 г. принимается Концепция внешней политики России, в которой впервые сформулировано современное понимание долгосрочных национальных интересов страны. Принципами внешней политики страны окончательно становятся многовекторность и прагматизм, что очень скоро сказалось на отношениях с США.
Отношения с США, несколько «потеплевшие» после терактов 11 сентября, с 2003 года, когда Россия выступила против односторонних действий США в Ираке, стали вновь испытывать трудности. Однако экономический рост в России, сотрудничество в рамках СНГ, начало формирования масштабных партнерских отношений с Европейским Союзом, углубление партнерства с крупнейшими азиатскими государствами, прежде всего Китаем, Индией, а также Японией, сделали российскую внешнюю политику более самостоятельной и независимой от американо-российских связей [3, с. 86].
Можно сказать, что Игорь Сергеевич Иванов стал тем министром иностранных дел, который в наибольшей степени в своей деятельности постарался стимулировать рост политической и экономической силы государства, которая была необходима для конкуренции на международной арене. При его непосредственном участии было налажено взаимодействие МИД с обеими палатами Федерального Собрания, были созданы механизмы сотрудничества с руководством регионов и субъектов РФ, возникали новые формы дипломатической поддержки отечественного предпринимательства [2].
Таким образом, история российско-американских отношений в 90-х годах XX века демонстрирует значительное влияние этих связей как на внешнеполитический курс страны, так и на проведение внутренней политики в России. Возвращение к защите собственных геополитических интересов со стороны России в немалой степени способствовало охлаждению в двусторонних связях. Тем не менее в описываемый период на посту министра иностранных дел не было случайных людей. Несмотря на негативную оценку деятельности А. В. Козырева, многие ее направления остались за гранью внимания современников и все еще ждут беспристрастного рассмотрения. Характерно, что жесткий внешнеполитический курс Е. М. Примакова, горячо поддерживаемый в России, был вполне адекватно воспринят западными партнерами. Однако его резкая реакция на бомбардировки Боснии способствовала размыванию экономических связей двух стран. Наконец, деятельность И. С. Иванова как нельзя лучше выразила во внешнеполитической сфере основы внутренней политики нового правительства, направленной на рост экономической и военной мощи и международного авторитета.
Литература
1. Абаринов, В. А. Американская мечта Примакова / В. А. Абаринов // Известия. - 1999. - 20 марта.
2. Иванов, И. С. Новая российская дипломатия. Десять лет внешней политики страны / И. С. Иванов. - М. : ОЛМА-ПРЕСС, 2001. - 382 с.
3. Калюжный, В. Г. Мировой порядок: тенденции и перспективы развития / В. Г. Калюжный.
- М. : ВУ, 2009. - 184 с.
4. Козырев, А. В. Становление российской внешней политики / А. В. Козырев // Год планеты: Экономика. Политика. Бизнес. Вып. 1992. / РАН ИМЭМО. - М. : Республика, 1992. - 145 с.
5. Козырев, А. В. Преображение / А. В. Козырев. - М. : Международные отношения, 1995. -333 с.
6. Лапский, В. А. Итак, Примаков в Вашингтоне / В. А. Лапский // Российская газета. - 1999.
- 24 марта.
7. Очерки истории Министерства Иностранных дел России. 1802-2002 : в 3 т. - Т. 3. Биографии министров иностранных дел. 1802-2002 гг. - М. : ОЛМА-ПРЕСС, 2002. - 432 с.
8. Попов, И. П. Внешняя политика России (Анализ политиков и экспертов) / И. П. Попов // МЭиМО. - 1994. - № 3. - 89 с.
9. Примаков, Е. М. Годы в большой политике / Е. М. Примаков. - М. : Совершенно секретно, 1999. - 448 с.
10. Тэлбот, С. Билл и Борис. Записки о президентской дипломатии / С. Тэлбот. - М. : ОАО «Издательский Дом «Городец», 2003. - 528 с.
11. Yeltsin Plans to Replace Kozyrev // The Washington Post. - 1995. - October 20.
12. Cox, M. Necessary Partnership? The Clinton Presidency and Post-Soviet Russia / M. Cox // International Affairs. - 1994. - Vol. 70. - № 4 (October ). - 648 pp.
13. Kranz, P. The Business of Russia Is Biznes and That Means Trouble / P. Kranz // Business Week.
- 1997. - November 17.
References
1. Abarinov, V. (1999), Amerikan dream of Primakov [Amerikanskaya mechta Primakova], News.
2. Ivanov, I. S. (2001), New Russian diplomacy. Ten years offoreign policy of the country [Novaya rossiiskaya diplomatiya. Desyat let vneshney politiki strany], OLMA-PRESS, Moscow, 382 p.
3. Kalyuzhny, V. G. (2009), The World order: trends and perspectives of development [Mirovoy poryadok: tendentsii Iperspectivy pazvitiya], VU, Moscow, 184 p.
4. Kozyrev, A. V. (1992), Formation of the Russian foreign policy [Stanovleniye rossiiskoi vneshnei politiki] Year of a planet: Economy. Policy. Business. Republic, Moscow, 145 p.
5. Kozyrev, A. V. (1995), Transformation [Probuzhdeniye], International relations, Moscow, 333 p.
6. Lapsky, V. (1999), So, Primakov is in Washington [Itak, Primakov v Vashingtone], The Russian newspaper.
7. Outlines of history of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation [Ocherki istorii Ministerstva Inostrannyh del Rossii] (2002), 1802-2002: In 3 books. Book 3. Biographies of Ministers of Foreign Affairs. 1802-2002 OLMA-PRESS, Moscow, 432 pp.
8. Popov, I. P. (1994), Foreign policy of Russia (Analysis of politicians and experts) [Vneshnaya politika Rossii (Analis politikov i expertov)], World Economy and International Relations, No. 3, 89 p.
9. Primakov, E. M. (1999), Years in big-time politics [Gody v Bolshoi politike], Top secret, Moscow, 448 p.
10. Talbot, S. (2003), Bill and Boris. Notes about presidential diplomacy [Bill I Boris. Zapiski o presidentskoy diplomatii], Gorodets Publishing house, Moscow, 528 pp.
11. Yeltsin Plans to Replace Kozyrev (1995), The Washington Post, October 20.
12. Cox, M. (1994), Necessary Partnership? The Clinton Presidency and Post-Soviet Russia / International Affairs, Vol. 70, No. 4 (October), 648 p.
13. Kranz, P. (1997), The Business of Russia Is Biznes and That Means Trouble, Business Week, November 17.
