CC BY
80
Дмитрий ЦЫБАКОВ
МИЛИТАРИЗАЦИЯ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ СОЮЗОВ В ПОСТБИПОЛЯРНОМ МИРЕ: ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ ИНТЕРЕСОВ РОССИИ
Статья посвящена проблеме милитаризации современной международной политики. Рассматриваются направления милитаризации таких субъектов международных отношений, как межгосударственные союзы и блоки. Выявляются последствия их деятельности для национальных интересов России.
This paper is devoted to the problem of militarization of contemporary international politics. Directions of militarization of subjects of international relations such as intergovernmental alliances and blocs are considered. The consequences of its activities for the national interests of Russia are revealed.
Ключевые слова:
милитаризм, милитаризация, международная политика, межгосударственные союзы, национальные интересы России; militarism, militarization, foreign policy, intergovernmental unions, national interests of Russia.
ЦЫБАКОВ
Дмитрий Леонидович — к.полит.н., докторант кафедры национальной безопасности РАНХиГС politgmu@ mail. ru
Феномен милитаризации продолжает оказывать воздействие на состояние международных отношений после завершения «холодной войны» и крушения биполярного мира. В этих условиях остается актуальным вопрос об изучении милитаризации международной политики. Под таковой следует понимать не только подготовку государств и их союзов к грядущей войне, но и распространение принципов, методов и технологий военного происхождения для решения внешнеполитических проблем. Последние могут не иметь прямого отношения к вооруженному насилию, однако, будучи обязаны своим возникновением противоборству между ведущими акторами мировой политики, содержат в своей основе серьезный конфронтационный потенциал.
Наиболее ярко проблема милитаризации может быть рассмотрена на примере трансформации современных межгосударственных союзов. Система военно-политических блоков после крушения биполярного мира претерпевает принципиальные изменения.
Наиболее активным субъектом военно-политического освоения постсоветского региона остается Североатлантический союз1. В начале XXI столетия, несмотря на уверения, что НАТО преобразуется в сугубо политическую организацию, альянс оказался способен постоянно держать в состоянии боевой готовности войсковую группировку, чего не было в годы противостояния с Организацией Варшавского договора.
Усиление позиций НАТО в системе международной политики не сводится только к расширению количественного состава участников этой военно-политической организации. К началу XXI столетия альянс принципиально преобразился в сущностном и функциональном отношениях, далеко выйдя за границы тех полномочий, что были предоставлены ему в соответствии с Вашингтонским (Североатлантическим) договором 1949 г.
Переформатирование предназначения НАТО, прежде всего, проходило в рамках двух взаимосвязанных процессов: «расширения миссии» и «расширения зоны ответственности» союза. В первом
1 Степанова Е. Россия и антикризисная стратегия НАТО после окончания «холодной войны» // Россия и основные институты безопасности в Европе: вступая в XXI век. - М., 2000, с. 132-171.
случае военно-политический блок перешел рубеж между подготовкой к полномасштабной войне и прямым вмешательством во внутренние конфликты, а в последующем — и в практически любые нештатные ситуации (катастрофы, стихийные бедствия и т.п.), которые возникали в различных регионах мира. «Расширение зоны ответственности» подразумевало возможность перенесения военных и иных операций НАТО за пределы географических границ, определяющих ареал деятельности этого военно-политического союза во времена «холодной войны»1. Новый формат существования организации обрел легитимность после принятия в 1999 г. Стратегической концепции НАТО, когда альянс был задействован в войне против Югославии — наиболее масштабной операции стратегического масштаба за всю полувековую историю.
Таким образом, уже первые военнодипломатические акции, реализуемые в рамках «новой миссии» Организации Североатлантического договора, свидетельствовали об ангажированности и субъективности их инициаторов2. После капитуляции режима С. Милошевича процесс трансформации функций и расширение границ НАТО приняли необратимый характер, впервые затронув ближнее зарубежье России.
Предел формального расширения альянса был обозначен на совещании членов НАТО в Бухаресте в апреле 2008 г. В состоявшемся годом ранее выступлении В. Путина на встрече глав государств в Мюнхене прямо указывалось на недопустимость создания на российских рубежах военно-политических структур, способных угрожать национальным интересам России3.
Но еще задолго до этого руководство организации приступило к ревизии своей стратегической линии в международной политике. Во Всеобъемлющей политиче-
1 Глинский-Васильев Д. Политические ограничители расширения НАТО и возможности России // Мировая экономика и международные отношения, 2000, № 7, с. 15—16.
2 Кольтюков А.А. Военная политика стран НАТО на Балканах и обеспечение безопасности России на рубеже ХХ—ХХ1 вв. — М. : Академический проект, 2006, с. 452.
3 Арбатов А.Г. Отношения России и НАТО (перспективы новой архитектуры безопасности, сокращение ядерных потенциалов, ДОВСЕ). — М. : ИМЭМО РАН , 2010, с. 15.
ской директиве 2006 г., а затем и в очередной Стратегической концепции, утвержденной в Лиссабоне в ноябре 2010 г., были изложены принципы достижения глобального превосходства Североатлантического союза. Отныне вместо предоставления формального членства государствам, представляющим интерес для организации, налаживается двустороннее партнерство с ними, распространяющееся фактически на любую сферу жизнедеятельности. НАТО фактически отказалось от концепции подготовки к полномасштабной войне, делая упор на проведение неограниченного числа вооруженных или «военноподобных» акций различной направленности и масштаба. Вооруженные силы блока должны быть готовы к ведению не менее восьми операций одновременно.
В научном сообществе все более распространенной становится точка зрения, согласно которой в перспективе стратегической целью Североатлантического союза является создание «натоцентричной системы» международной безопасности4. На деле это подразумевает замещение данным актором функций, традиционно относимых к компетенции Организации Объединенных Наций5. Многие эксперты полагают, что в недалеком будущем грядет преобразование Североатлантического союза из доминирующего военного альянса во всеобъемлющее военнополитическое сообщество планетарного масштаба6.
Однако, на наш взгляд, замыслам по достижению глобального военнополитического господства НАТО серьезно препятствует отсутствие единства в рядах западных элит. Отчетливо проявляется соперничество атлантистов, сторонников независимого политического курса единой Европы и поборников сохранения суверенитета составляющих ее национальных государств. Так, представители американского истеблишмента усматривают в военно-политической активности
4 Котляр В.С. Международное право и современные стратегические концепции США и НАТО. — Казань : Центр инновационных технологий, 2008, с. 407.
5 Кучинская М.Е. Трансформация НАТО на современном этапе: политические аспекты. — М. : РИСИ , 2007, с. 192.
6 Штоль В.В. Армия «Нового мирового порядка». - М. : ОГИ , 2010, с. 70.
ЕС опасность «разъединения Европы»1. Имеется и еще одно обстоятельство: как показал опыт Ирака, Афганистана и Ливии, сугубо военные возможности большинства стран НАТО, в особенности его вновь обретенных участников, весьма невысоки.
Отчасти именно по причине несоответствия между претензиями НАТО на глобальное военно-политическое лидерство и своими реальными возможностями альянс заинтересован в наличии как можно большего числа партнеров. Например, по инициативе политического руководства Франции был выдвинут проект создания «Союза для Средиземноморья», предусматривающий вовлечение в будущую организацию стран Северной Африки и Ближнего Востока. Одним из ведущих направлений сотрудничества, которое пока не стало реальностью, предполагалось сделать военную сферу2.
Если НАТО продолжительное время пыталось, хотя и без особого успеха, предстать в качестве сугубо политической организации, то другой крупнейший субъект международных отношений — Европейский союз — в это же время стремился укрепить свои военнополитические позиции.
Как и в случае с трансформацией предназначения Организации Североатлантического договора, «единая Европа», в сущности, движется в аналогичном направлении. Все более обоснованным становится мнение о «милитаризации Европейского союза»3. Сфера военнополитических интересов ЕС давно вышла за пределы его границ, охватив стратегически важные регионы земного шара. Военные структуры «единой Европы», еще не обретя сколь-нибудь ясные очертания, готовы действовать вопреки мнению Организации Объединенных Наций. Как полагает Н.Н. Емельянова, именно стремление придать панъевропейским институтам функции военного характера
1 Троицкий М.А. Трансатлантический союз. 1991-2004 // The Transatlantic union, 1991-2004: модернизация системы американо-европейского партнерства после распада биополярности. — М., 2004, с. 181.
2 Татаринцев В.М. Проблемы безопасности в Средиземноморье: роль НАТО и ЕС. — М. : Восток-Запад, 2009, с. 346.
3 Емельянова Н.Н. Европейский союз, вооруженные силы и международное право. — Москва : ИД «Юрис Пруденс», 2010, с. 155.
обусловило изменение структуры органов управления и правовой основы деятельности ЕС.
В XXI столетии окончательно оформились контуры военной политики Европейского союза, содержание которой на протяжении полутора десятилетий постепенно вышло за рамки исключительно оборонительных задач. Предпринимались попытки создания Европейских сил быстрого реагирования (ЕСБР) и Европейского полицейского корпуса, не приведшие, правда, к заметному успеху. Относительно численности объединенных вооруженных сил планы военных чиновников Евросоюза варьировались в границах 60—100 тыс. чел., включая контингенты не только стран — участниц объединения, но и государств, претендующих на членство в «единой Европе».
По целому ряду причин концепция создания полноценной военной организации, способной составить конкуренцию Североатлантическому альянсу, включая и освоение постсоветского пространства, не была реализована. Среди них следует назвать и противодействие натовской бюрократии, ориентирующейся на негативную позицию США по поводу военной самостоятельности Евросоюза, и отрицательное отношение к вхождению в новые военные блоки ведущих политических сил многих европейских государств. Большую роль в срыве замыслов по милитаризации политики Европейского союза, несомненно, сыграли итоги военных операций в Афганистане и Ираке.
В результате содержание стратегических планов по милитаризации Европейского союза было пересмотрено. Инициаторы данного процесса разработали программу, в соответствии с которой на протяжении 2005—2010 гг. была выработана новая концепция формирования Европейских сил реагирования. Вместо громоздкой военной группировки, которую намеревались создать в начале XXI столетия, была реализована идея создания «боевых тактических групп» — компактных мобильных подразделений с численностью усиленного батальона, каждое из которых предназначено для автономного выполнения поставленных задач в течение одного месяца.
Перспективы милитаризации Европейского союза носят противоречивый характер. Наряду с признанием чрезмерности военных усилий Европейского
союза, в научной литературе предпринимаются попытки оправдать наращивание военно-политического потенциала «единой Европы». В качестве наиболее веского аргумента сторонники подобной точки зрения указывают, что ведущие державы континента готовы выработать особые формы сотрудничества между своими вооруженными силами, на деле не стремясь к созданию единой «европейской армии»1.
Представляется, что успех или провал замыслов по формированию панъевропейских вооруженных сил не может считаться доказательством наличия либо отсутствия факта милитаризации Европейского союза. Последнее обстоятельство не зависит от способности европейских держав поступиться собственным суверенитетом и создать полноценную военную организацию под единым командованием. Современные акции милитаристского содержания ввиду наличия совершенных информационных технологий и сетевых военных структур, выступающих как «негосударственные», не требуют применения всей мощи регулярной армии в конфликтных ситуациях. Те же задачи, что в XX столетии решались при массированном использовании вооруженной силы, в XXI в. нередко возлагаются на различные иррегулярные группировки, военизированные или «парамилитарные» субъекты, действующие автономно по отношению друг к другу. Сформировать подобную неформальную коалицию, дополненную «миротворческими» или «гражданско-полицейскими» силами, на наш взгляд, Евросоюзу вполне по силам, что доказывает опыт «трансарабской революции» 2010—2011 гг.
Необходимо учитывать мотивы, которыми руководствуются инициаторы придания объединенной Европе более серьезного и самостоятельного статуса в сфере оборонной политики. Видимо, на первом месте здесь стоит не подготовка вооруженных сил европейских государств к реальной войне, а стремление использовать укрепление военного сотрудничества в качестве фактора углубления всесторонней интеграции стран континента. Исследователи констатируют дефицит стратегических «информационно-
1 Уткин С.В. Россия и Европейский союз в меняющейся архитектуре безопасности: перспективы взаимодействия. М. : ИМЭМО РАН, 2010, с.31.
пропагандистских проектов», способных содействовать панъевропейской интеграции. «Объединенная Европа» продолжает нуждаться в эффективной доктрине внутреннего сплочения, обеспечивающей ускорение темпов формирования наднациональных управленческих институтов2. Видимо, будущая военная организация Евросоюза должна стать цементирующим материалом, который может содействовать формированию единого политического и культурного сообщества на континенте.
С другой стороны, наличие вооруженных сил, даже весьма эфемерных по своим боевым возможностям, будет символизировать состоятельность нового, весьма сложного по соотношению национального и наднационального начал про-тогосударственного образования, каким является Европейский союз. Приведенные примеры позволяют утверждать, что потенциал милитаризма используется в качестве средства, при помощи которого идеологи формирования «единой Европы» стараются решить проблемы утилитарного порядка, возникающие по ходу нарастания интеграционных процессов.
Однако значение милитаризма в политике ведущих акторов «единой Европы» не сводится только к привлечению его инструментальных возможностей. Милитаризация, в XXI столетии воплощаясь, зачастую, в завуалированных формах, стала одной из сущностных черт стратегии европейских элит. Заявленные в начале процесса формирования военного контингента Евросоюза численность и структура этого объединения далеко выходили за рамки решения сугубо гуманитарных и миротворческих задач. Полностью реализовать проект «европейской армии» не удалось по не зависящим от его вдохновителей и разработчиков обстоятельствам. Здесь сыграли свою роль и конкуренция со стороны НАТО и США, и недостаток средств и ресурсов, выявившиеся в ходе антитерро-ристической кампании в Афганистане, и негативная реакция гражданского общества, и последствия мирового финансового кризиса.
Принципиально преобразились функции Евросоюза, который отказался от
2 Валуев А.В. «Новая» Великобритания и Европейский союз: вызовы глобального мира. — СПб. : Инфо-Да, 2010, с. 240.
исключительно партикулярного облика, все более включаясь если не в вооруженные акции, но в операции, весьма близкие к участию в реальной войне. Представляется заслуживающим внимания тезис о том, что «операции по поддержанию мира», проводимые от имени «единой Европы», носят характер импровизаций, т.к. не имеют правовых оснований в Уставе ООН1.
Те же политические силы, что выступают за расширение военных функций Евросоюза, мотивируя подобные меры соображениями гуманитарного порядка, несут свою долю ответственности за насильственное расчленение Югославии и развязывание интервенции против Ливии весной — осенью 2011 г. Действуя в качестве членов НАТО, представители национальных правительств откровенно нарушали нормы международного права либо использовали в собственных целях резолюции Совета Безопасности ООН по ограниченному применению вооруженной силы, грубо искажая их содержание. Оценка столь циничной политики позволяет усомниться в официально провозглашенных целях создания военных институтов Европейского союза, равно как и направленности действий последних на постсоветском пространстве.
В отмеченных условиях вопросом времени остается перерастание процесса дипломатического, гуманитарного и экономического продвижения Евросоюза в постсоветские государства в стратегию военно-политического освоения ближнего зарубежья России. Официальные лица организации уже озвучивали инициативы по размещению миротворческих сил ЕС в районе межэтнического конфликта в Киргизии.
Многолетний опыт реализации стратегии «двойного расширения» НАТО и наращивания военно-политического потенциала Евросоюза доказал необходимость отказа от прямых и откровенных форм милитаризации, которые предполагали поглощение военной инфраструктуры
1 Емельянова Н.Н. Указ. соч., с. 31.
малых стран и легитимацию применения вооруженной силы ведущими мировыми державами без санкции международных организаций. Во втором десятилетии XXI столетия стратегия милитаризации международной политики, натолкнувшись на ряд объективных препятствий, приобретает более гибкие по исполнению способы и методы реализации. Истинные цели экспансии маскируются декларациями о необходимости защиты гуманитарных интересов населения в практически любом регионе земного шара.
Очевидны последствия для российских национальных интересов стратегии ведущих мировых держав, которую с полным основанием можно отнести к политике милитаризации. Используя нерешенность проблем территориальной целостности многих стран СНГ, равно как и незавершенность конструкции их государственности в целом, евроатлантические элиты вовлекают республики ближнего зарубежья в новые военные приготовления. Военный фактор, исходящий извне, в данном случае играет роль инструмента, призванного переориентировать политику постсоветских стран в сторону сближения с ведущими мировыми державами. Помимо экономической, культурной интеграции значительная роль в данном процессе отводится военному сотрудничеству, которое до времени маскируется идеями о сотрудничестве в сфере обороны и безопасности.
Политическое руководство страны, институты государственной власти, несущие ответственность за обеспечение национальных интересов России, должны принимать во внимание наличие вызовов и опасностей, проистекающих ввиду распространения милитаризации. Адекватный ответ должны получать не только усилия по продвижению на постсоветском пространстве интересов военнополитических союзов, но и деятельность межгосударственных объединений, подобно Европейскому союзу практикующих косвенные методы милитаризации в целях подрыва положения России в ближнем зарубежье.
