CC BY
112
В 2013 г. современное человечество отмечает 1300 лет со дня принятия Миланского эдикта, связанного с именем императора святого равноапостольного Константина Великого. Особое значение он имеет для правовых систем самых разных государств, и не только христианских. Если для христианской церкви он важен, во-первых, тем, что прекратил почти трехсотлетние гонения на христианскую церковь, даровал ей равноправие с прочими религиями Римской империи и, во-вторых, тем, что заложил фундамент государственно-церковных отношений на долгие столетия, то для права современных государств - христианским, нравственным очищением права, его преображением и новым этапом развития. Благодаря миланскому эдикту возникает новое право в истории человечества - «человеколюбивое право». Его признаки и ценности составляют: равенство всех перед законом независимо от социального положения, материального благополучия, расовой и конфессиональной принадлежности; признание неумолимости достоинства человека, его права на жизнь, здоровье; равноправие мужчин и женщин; равенство всех народов; запрет на агрессию и захватнические войны; свобода вероисповедания; запрет на смертную казнь и многое другое.
Не сразу в правовых системах христианских государств стали появляться нормы, закрепляющие эти ценности. Например, рабовладение исчезло спустя многие столетия после Миланского эдикта, но начало было положено именно им, и сегодня ни одна конституция более чем 200 государств не закрепляет право владения и эксплуатации в качестве вещи другого человека; ни одна норма международного права не признает право наиболее сильного государства мира захватывать другие страны. Несмотря на особенности религиозно-нравственных и правовых норм иудаизма, ислама и других религий, допускающих различие в объеме прав и свобод по этническим и конфессиональным основаниям, христианские ценности присутствуют в правовых актах всех государств мира, вовлеченных в процесс международно-правового взаимодействия, т.к. именно христианство, его нравственные нормы, ценности, идеи легли в основу международного, гуманитарного права, деятельности ООН и других международных организаций.
Миланский эдикт узаконил христианское отношение к человеку, его свободе вероисповедания. Такое уважение к человеку, невзирая на социальное положение, встречается только в религиозно-правовых нормах, готовивших приход Мессии, Сына Божия. Человеколюбие Создателя мира мы видим уже в Ветхом Завете, который явно выделяется этим (и не только этим) на фоне древних правовых кодексов. Ветхозаветное право «не знает» тюремного наказания; допускает телесные наказания не более 40 ударов, т.к. большее количество угрожает здоровью и жизни; не разрешает увечий (вырывание ноздрей, отрезание языка и т.д.); принцип талиона останавливает мщение - если тебе выбили глаз, то ты имеешь право сделать то же самое, но никак не более того (этот принцип останавливал месть пропорциональностью содеянного); Ветхий Завет провозглашает принцип личной ответственности, т.е. за все преступления несет наказание только сам преступник, он не может быть никем заменен. Законодательством Моисея предписывается судить справедливо как брата с братом, так и «пришельца его». На суде не различать лиц: «как малого, так и великого выслушайте». Обязательно как минимум два свидетеля, желательно - три. Кроме того, излагаются требования, призванные регулировать сексуальные отношения, запрещающие гомосексуализм, весьма распространенный в языческом мире, в тех же Афинах, Риме. Запрещается притеснять вдов, сирот; злословить судей и власть. Весьма строго караются преступления против личности: запрещается денежный выкуп за душу убийцы («Не берите выкупа за душу убийцы, но его должно предать смерти, ибо кровь оскверняет землю» (Числа, 35:31-33), «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию» (Бытие, 9:6). Запрещается убийство за имущественные преступления, как, например, в Кодексе Хаммурапи: «Если человек украл либо вола, либо овцу, либо осла, либо свинью, либо же лодку, то, если это принадлежит богу или дворцу, он должен заплатить в тридцатикратном размере, а если это принадлежит мушкенуму (крестьянину-арендатору) - он должен возместить в десятикратном размере. Если вор не имеет чем платить - он должен быть убит». Напротив, в Ветхом Завете объявляется неприкосновенность человеческой личности, разделение преступлений против личности, которые карались смертью, и преступлений против имущества, которые карались штрафом с компенсацией ущерба: «Укравший должен заплатить; а если нечем, то пусть продадут его для уплаты за украденное им; если он пойман будет и украденное найдется у него в руках живым, вол ли то, или осел, или овца, пусть
заплатит за них вдвое» (Исход, 22: 3-4). Ветхий Завет провозглашает равенство людей перед законом, делая исключение только для иноплеменных рабов, и личную ответственность человека за свои поступки: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление» (Второзаконие, 24:16).
Конечно, на фоне Нового Завета Ветхий Завет представляется нам где-то крайне жестким и суровым. Но тогда и человечество было иным, его нравам соответствовал только такой порядок, лишь запреты и страх наказания могли останавливать «войну всех против всех». Соседи иудеев отличались античеловечными обычаями. Например, и Библия, и археологические находки, и древние историки свидетельствуют о том, что в традициях хананеев было принесение в жертву собственных детей, не говоря уже о сексуальных оргиях, связанных с культами плодородия. Или другой пример: древние римляне вовсе не были сентиментальным народом, но жертвоприношения детей у карфагенян (народа, близкородственного хананеям) вызывали у них омерзение; и именно они стали одним из главных аргументов того, почему «Карфаген должен быть разрушен». Поэтому Закон Моисея жестко наказывал за отклонение от заповедей Божьих.
Христианские ценности, революционные в положительном, нравственном смысле для государственной и общественной жизни, были включены в право народов Римской империи, а значит, и всех народов, входивших в нее, с Миланским эдиктом. Это была не эволюция, а именно революция, т.к. никаких предпосылок в античной римской правовой культуре для такого поворота не было.
Дело в том, что языческий мир «не знал» права на свободу вероисповедания. Предшественники Константина император Диоклетиан и цезарь Галерий вошли в историю как яростные гонители христиан. Впоследствии Галерий наряду с Лицинием и Константином - автором эдикта - стал одним из тех, кто его подписал. Миланский эдикт начинается с провозглашения этого права на свободу веры: «С давних пор считая, что не следует стеснять свободу богопочитания, но, напротив, надо предоставлять уму и воле каждого заниматься божественными предметами по собственному выбору, мы издали повеление, как всем другим, так и христианам, хранить свою веру и свое богопочитание... Угодно нам совершенно отменить. распоряжения относительно христиан, весьма нелепые и несовместимые с нашей кротостью» [1, с. 323]. Отныне всякий, свободно и просто выбравший христианскую веру, может соблюдать ее без каких бы то ни было препятствий. В империи, где религиозный культ играл роль государственной идеологии, такой плюрализм и свобода выбора были совершенно новым явлением.
Император святой Константин Великий отличался мягким и терпеливым характером. Он последовательно защищал христианскую веру, не выделяя ее особенно, полагаясь на естественное превосходство красоты христианской проповеди по сравнению с языческими культами, обреченными на забвение.
В этом же 313 г. священникам христианской церкви было предоставлено право служения Христу без несения общественных обязанностей, «дабы они не были отвлекаемы от служения Богу». Кроме того, для них обеспечивалось полное возвращение того, что было отнято у христиан во время гонений безвозмездно, без возврата выплаченной за них суммы, немедленно и беспрекословно. Равным образом получившие такие места в дар должны были немедленно вернуть их христианам. Причем не остались обиженными и собственники: если купившие или получившие в дар эти места хотели просить за них вознаграждение, то данные лица имели право получить его в судебном порядке.
В 315 г. император освободил земли церкви от налогов, отменил распятие как вид смертной казни, запретил иудеям под страхом смерти возбуждать мятежи против христиан; приказал вернуть всех ссыльных христиан с восстановлением их в должностях и возвращением конфискованной собственности им или церкви в случае их смерти на данный момент. Кроме того, он делает церкви щедрые денежные и земельные пожертвования, принимает меры против выбрасывания родившихся детей и т.д. Константин не предпринимает никаких насильственных мер по отношению к язычеству и в своих эдиктах лишь призывает язычников обратиться к христианству: «Для сохранения мира я постановил, чтобы и те, которые еще остаются в заблуждении язычества, пользовались таким же спокойствием, как и правоверные. Пусть и те, которые удаляются от послушания Богу, пользуются, если хотят, своими посвященными лжи храмами».
Христианским мировоззрением продиктована и Конституция 315 г., которая предписывает клеймить только руки и голени преступников, осужденных на гладиаторские бои или в рудники. По этому постановлению лицо человека не должно оскверняться клеймом, поскольку оно сотворено «по образу небесной красоты» [2, с. 168].
Следующий этап, 318 г., принес новую ситуацию. Классическое римское право подвергнуто сомнению на предмет истинности и справедливости, что являлось прямым подтверждением христианского мышления Константина. Теперь в области гражданского судопроизводства вводились в действие христианские нормы поведения: всякое заинтересованное лицо могло переносить по взаимному согласию с противоположной стороной дело на рассмотрение церковного суда. Новый эдикт Константина предписывает, что если кто-либо обратится к суду епископа, то ему должна быть предоставлена возможность судиться, таким образом, дело из области регулирования светского права передается «христианскому закону» даже в том случае, если оно уже начало слушаться в светском суде. Решение епископского суда считается непреложным, что бы он ни решил.
Следовательно, епископу дано право судить по справедливости и христианской милости. При этом юрисдикция епископов распространяется на все сословия, и те, кто обладает полномочиями светской судебной власти, должны принимать к исполнению данные решения. Все дела, подпадающие под действие гражданского права, будучи разрешены епископским судом, приобретают характер не частной, а общей нормы, т.е. становятся судебным прецедентом, обязательным к использованию в светских судах в дальнейшем. Римским юристам была ранее свойственна отсылка к естественному порядку, праву, справедливости. Свидетельством этого является ряд сентенций: «хотя это и не по праву, но справедливость требует», «это желательно по справедливости, хотя "четкое" правовое предписание и отсутствует», «естественная справедливость предпочтительнее строгости права», «никому не причиняется вред осуществлением своего права», «во всех делах справедливость имеет предпочтение перед строгим пониманием права». Но теперь абстрактная и разнопонимаемая справедливость обретает очертания евангельской нравственной истины.
Далее следовали эдикты о запрете языческих гаданий и частных жертвоприношений, о всеобщем праздновании воскресного дня с полным запретом всех работ, торговли и судопроизводства. В 325 г. Константин запретил выставлять свои изображения в христианских храмах, а чиновникам предписал воздерживаться от языческих обрядов. В 326 г. он запретил восстанавливать разрушенные языческие храмы. По закону 325 г. Константин дал указание префекту претория, чтобы суды присуждали осужденных за тяжкие преступления к работе в рудниках вместо гладиаторских боев и съедения их зверями на потеху толпе.
В области семейного права также были христианские новации. Константин видит в супружеской измене одно из самых гнусных преступлений, о чем можно судить хотя бы потому, что по амнистии, проведенной им в 322 г., из тюрем выпускали всех, кроме отравителей, убийц и виновных в адюльтере. Затрудняется по закону 331 г. и свобода развода. Отныне женщина не может дать развод мужу на основании того, что он склонен к азартным играм, пьянству или супружеской измене. Причинами развода могут быть только тяжкие преступления мужа - убийство, отравительство, осквернение могил. Аналогичным образом муж может развестись с женой, только если она окажется сводницей, отравительницей или нарушит супружескую верность. Развод в нарушение этого правила карается оставлением приданого другому супругу и, кроме того, для женщины - высылкой на остров, для мужчины - запрещением повторного брака [2, с. 168]. При Константине социально-экономическое положение женщины фактически приравнивается к положению мужчины: в 321 г. вышел закон, по которому женщинам была дарована полная гражданская правоспособность.
Можно привести еще множество велений святого императора, направленных на христианизацию нравов. Это и запрет похищения девушек, и ограничение конкубината, и запрет кастрации и торговли евнухами, и право епископа отпуска рабов на волю, и реформа права домовладыки - отца семейства распоряжаться жизнью и свободой детей, и запрещение изображений языческих богов, и многое другое.
Завершая краткий анализ влияния Миланского эдикта на право современного мира, отметим, что в Восточной империи идея права постепенно обожествляется (обретает нравственную легитимность), хотя закон нужен человеку до Христа, до воцерковления, христианину закон не нужен - у него есть
совесть. Царь, пользуясь властью, должен смягчать строгость закона, когда его механическое применение противоречит высшей справедливости, а Божественная справедливость является единственным нравственным источником закона, имеющим всемирное значение в границах вселенской Римской империи, в которой император выступает высшим гарантом этой гармонии. Такой новый взгляд на право требовал большого мужества, т.к. римское право консервативно. У Константина не было пиетета перед установившейся правовой традицией. Между тем именно право делает из человека гражданина, а выше статуса римского гражданина не может быть ничего. Поэтому неудивительно, что право для римлян стало более чем просто источником умственного наслаждения и удовольствия, «оно было для них предметом нравственного возношения» (Рудольф Иеринг).
Как христианский законодатель Константин Великий руководствовался христианским правосознанием, а не юридическим формализмом и поэтому без колебаний вносил изменения там, где считал нужным, не считаясь с культом римского права.
Подводя итоги влияния христианства на правовые представления граждан Римской империи, необходимо указать на то, что мы привыкли к нормам, которые «выросли» на почве христианства, и без веры в Христа и его заповеди современная картина правового порядка в мировом масштабе была бы совсем иной. Все чаще исследователи не обращают внимания на христианские корни современного права. Если бы не христианизация Римской империи, то мы никогда не узнали бы идею права человека, которую (зачастую ошибочно) современные правоведы трактуют как результат развития теории естественного права. Действительно, неотчуждаемость и неотъемлемость прав человека - это качества не государственные, доюридические в позитивистском смысле этого слова. Права человека порождены природой человека, его естеством, но смысл в понятие «природа человека» разные мыслители вкладывали различный. Для рационалистов Нового времени Дж. Локка, Т. Пейна, Т. Джефферсона человек представлял собой двуногое творение живой природы, отличающееся от животных наличием разума и веры в Создателя, который, сотворив мир, удалился и не вмешивается в его жизнь. Поэтому естественные права человека - право на жизнь, свободу, собственность или стремление к счастью - понимаются скорее гедонистически, чем идеалистически. В то же время идея равенства всех людей независимо их от происхождения, расы, пола, социального положения связана с несколько иным, более идеалистическим взглядом на природу человека.
Идея равного достоинства человека независимо от его физического, морального, социального, культурного развития - результат распространения христианской веры, начало которому положил император Константин в IV в. Идея прав человека основана на библейском учении о человеке как образе и подобии Божием, как онтологически свободном существе.
В самом деле, откуда в истории человечества возникла мысль о всеобщем равенстве всех людей? Откуда в мире рабства, насилия, агрессии, жертвоприношений возникает мощнейший импульс, который привел к исчезновению рабства на огромном пространстве, очерченном пределами распространения учения о достоинстве каждого человека? Ответ общеизвестен: из проповеди христианской этики. Религиозное, а следовательно, и общественное сознание древнего человека претерпевает переворот: от принципа «прав тот, кто сильный» происходит переход к принципу «прав тот, кто творит правду Божию». А правда Божия гласит: каждого человека Бог сотворил по образу и подобию Своему. Человек есть образ Божий, и статья 1 Всеобщей декларации прав человека закрепляет: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах».
Однако христианские корни идеи прав человека не должны вести к выводу о том, что христианство «одобряет» гуманистическую теорию прав человека. К сожалению, современное понимание прав человека и то понимание, которое было свойственно христианским мыслителям первых веков, расходятся.
Гуманизм возникает вследствие кризиса, а не расцвета христианского мировоззрения. Правовой гуманизм означает такую установку и ценность социального мышления, в рамках которой человек позиционируется как личность, абсолютная ценность, а его права и свободы - в качестве цели государства. Казалось бы, ничего нехристианского в этом понимании правового гуманизма нет, однако в рамках такого гуманизма человек сам становится Богом. Квинтэссенцией классического европейского гуманизма можно считать призыв Декарта: «Сделаемся хозяевами и властителями природы». Такое мышление - следствие интеграции христианства с античной философской мыслью, возникшей в эпоху Возрождения трудами Роттердамского, Альберти, Бруни и др. Гуманизм
провозглашает, что человек, наделенный разумом и бессмертной душой, обладающий добродетелью и безграничными творческими возможностями, поставлен в центр мироздания самой природой. Этим новое учение о человеке было направлено против идеи о Спасении человека от греха, врожденной греховности и поврежденности человека страстями, гордыней и себялюбием. Поэтому ренессансный гуманизм представлял собой «откат» в своего рода «неоязычество». Элементы языческой античной культуры предполагают одухотворение материального начала, «поворот» к материальной природе человека, обращение и апелляцию к его разуму, культивацию индивидуализма.
Гуманизм был связан и с появлением протестантизма в Западной Европе. Например, один из создателей протестантизма М. Лютер внес такую широту трактовок христианских этических норм, что его учение было крайне трагическим для судеб европейской культуры: «...обращение к Евангелию... у Лютера становится революционным и разрушительным» [3, с. 294]. Здесь важно акцентировать внимание на двух моментах: и обращенности к Евангелию, и разрушительности как следствии отстранения веками созданных христианством традиционных ценностей. Заметим, что первые разработчики проектов идеального государства эпохи Ренессанса Н. Макиавелли и Т. Мор христианские традиции подвергают реформе: первый оставлял христианскую мораль в системе правления на будущие, более удобные времена, а второй считал необходимым приспособление христианства к уже существующим нормам.
Поэтому не удивительно, что аргументацию гуманизма используют для легализации однополых браков, эвтаназии, торговли «легкими наркотиками», проституции, перемены пола. Человечество нашло удобный способ оправдания самых греховных желаний, источником которых теперь стал человек, вознесенный на пьедестал вместо Бога.
Литература
1. Евсевий Памфил. Церковная история. М., 1993.
2. Рудоквас А.Д. О христианизации римского права в эпоху императора Константина Великого // Древнее право. 2002. № 1.
3. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 2: Средневековье (От Библейского послания до Макиавелли). СПб., 1995.
