CC BY
39
Труды Карельского научного центра РАН №3.2014. С. 183-186
Михайлова Л. П. Словарь экстенциальных лексических единиц в русских говорах. Петрозаводск; М.: Изд-во КГПА, 2013.350 с.
В настоящее время значительно возрос интерес к изучению лексического состава русского языка с точки зрения его происхождения и включения полученных в результате анализа данных в новейшие научные парадигмы. В этой связи словарь Л. П. Михайловой представляется крайне важной и нужной работой. В ней аналитически осмысляются и репрезентируются некоторые сложные, не получившие должного освещения словарные материалы на фоне непростых проблем диалектной лексикологии, морфемики, фонетики и фонологии.
Работа базируется на большом фактическом материале, что делает ее важным источником для исследовательской диалектологии.
Материал для словаря накапливался автором на протяжении многих лет, в том числе и при работе над составлением словарных статей для «Словаря русских говоров Карелии и сопредельных областей» с 1970 по 2004 г. в составе редколлегии СРГК под руководством А. С. Герда. При изучении лексики севернорусских говоров в ареальном и этноисторическом аспектах, сопоставлении данных разных лексикографических источников обнаружились многочисленные лексико-фонетические варианты, отличающиеся от исходного слова явлениями, не характерными для русского языка, не обусловленными историческими процессами в языке. Поиск причин изменения внешнего облика русского слова привел к необходимости учета Л. П. Михайловой особенностей фонетических систем языков, с которыми русский язык взаимодействовал в течение многих столетий, естественным результатом чего стало своеобразие исконных лексических единиц контактирующих языков.
На начальном этапе исследования внимание автора было сосредоточено на лексике русских говоров Карелии, затем - говоров Севера и Северо-Запада, особенно псковских и новгородских; в последующем границы материала, отражающего выявленные нами типичные процессы, были расширены.
Реально в поле внимания оказалось большинство русских диалектных словарей. Методом сплошной выборки выделены лексические единицы, обладающие так называемыми экстенциаль-ными признаками, то есть элементами, возникшими под воздействием иноструктурной языко-
вой системы. В процессе работы над словарем менялись некоторые принципиально важные лексикографические ориентиры, в частности, материал сначала подавался в алфавитном порядке, что затрудняло при пользовании словарем видение словарных и этимологических связей единиц, имеющих одну исходную лексему или единый этимон. В итоге в словаре используется алфавитно-гнездовой способ подачи материала.
Автором выявлено около 5000 лексических единиц, обладающих признаками экстенциаль-ного характера. Представленный в словаре материал неоднороден как в отношении проявления того или иного признака иносистемного языка, так и в отношении к степени вхождения в систему русской диалектной лексики. В связи с этим материал словаря может дать широкие возможности для решения многих вопросов, касающихся этноязыковых контактов, состояния севернорусской лексической системы, а также для этимологизации многих слов русского языка, которые считаются единицами неясного происхождения.
По типу словарь, включающий в себя экс-тенциальные лексические единицы русского языка, является сопоставительным, так как в нем представлены семантически тождественные слова, отличающиеся одной-двумя фонемами, бытующие в разных говорах. В общеизвестной классификации диалектных лексических различий подобные лексемы рассматриваются как лексико-фонетические варианты.
В словаре объединяются разные лексические единицы, которые имеют какой-либо отличительный признак внешнего воздействия в сравнении с обычными для говора словами, и лексемы, образованные на их базе. В состав словаря входят лексикализованные фонетические варианты, которые могли возникнуть под влиянием иноструктурной языковой системы.
При отборе лексики в словарь существенными для автора были следующие положения:
1. Несистемный характер явления в фонемном составе слова.
2. Совпадение семантики сопоставляемых слов.
3. Фонетическое и т. п. сходство со смежными контактирующими языками.
Подводя итог под теоретической основой словаря, следует отметить обоснованность в большинстве случаев выводов по сопоставлению вариантов единиц, помещенных в словарь.
Весьма удачны многие найденные сопоставления различных лексических гнезд. Однако ввиду сложности материала по тексту работы можно высказать некоторые соображения, а в ряде случаев и предложить иные версии происхождения некоторых лексических гнезд.
1. Вариантность в русской диалектной макроструктуре и на уровне региональных говоров -вещи совершенно различные. Так, например, в сводной диалектной лексикографии (СРНГ) репрезентируются только фонологические варианты, а фонетические варианты даются в случае неясности происхождения лексикографируемой единицы. Поэтому сведение в одно гнездо дистантных диалектных данных требует крайней осторожности и серьезной историко-этимологической базы.
2. Вероятно, не вполне оправданна попытка обозреть данные всех русских говоров, поскольку в разных регионах их фонетическая основа и иноязычные континуумы, влияющие на нее, могут быть различны. В Якутии и в Брянской области сходные на первый взгляд чередования могут обладать различной основой. По нашему мнению, следовало бы ограничиться регионом, описанным в СРГК.
3. В работе представлены как однотипные слова единицы, в которых утрачивается начальный согласный перед согласным. Вероятно, процессы, лежащие в основе такой утраты, не будут тождественными для разных консонантов, и в дальнейшем при осмыслении такого рода данных потребуется их разграничение. Так, например, апва < халва (Брян.), где [х] фрикативный и арба ‘сеть для крупной рыбы’ и гарба ‘то же’ в плане морфонологических изменений представляют собой разные явления.
4. Некоторые данные, рассматриваемые как вариантные, можно трактовать несколько иначе. Автор рассматривает как вторичную единицу а'рандать ‘ворчать, брюзжать’ из варандать [Михайлова, 2013. С. 19]. Однако Лесков впервые дает карельскую этимологию, ср. кар. arista ‘ворчать (о старухе)’ [Лесков, 1892. С. 98]. Погодин сравнивает с фин. aristaa ‘пугать, бояться’, едва ли достоверной из-за семантических различий [Kalima, 1915. С. 79; Фасмер. Т. 1, с. 83], ср. также: фин. arista, drdtd, arajaa ‘ворчать, брюзжать’, в том же и близких значениях карел. arissa, drdtd, ливв. arista, arajea, люд. arista, вепс. araita, areita (SKES: 1876), вепс, araita, вепс, шим. areita ‘ворчать, рычать’ [СВЯ: 658]. География (юго-запад региона) указывает на вепсское происхождение, как обычно и квалифицируются глаголы на -ндать с прибалтийско-финскими основами. Таким образом, первичен глагол а'рандать, а вторичен ва'рандать.
5. Не всегда можно однозначно сказать, идет ли речь о вариантности или не исключена возможность контаминационного воздействия. Так, например, в словаре лексема араника представлена как вариант к вороника [Михайлова, 2013. С. 19]; однако в данном случае следует учитывать общенародное а'рника, и, ж. Растение сем. сложноцветных, употребляемое как медицинское средство; иначе: баранья трава [БАС].
6. В ряде случаев сопоставляемые варианты являются различными рефлексами исторического развития в диахронии, а не синхронными вариантами, например: га'ло ‘приспособление для сгибания полозьев’ Вашк., Кадн. Волог. сопоставляется с бгапо, бгал ‘станок, на котором гнут полозья для саней’ Брян. [Михайлова, 2013. С. 98].
Не учитывается тот факт, что лексема га'ло стоит этимологически в одном ряду с ба'ло.
Га'ло ‘снаряд для гнутья дуг, ободьев, полозьев’ - «Гибало, снаряд для гнутия дуг, ободьев и полозьев: в сплоченных брусьях вырублен круг или погиб бороздою; плаха, распаренная в паровике или под землей, на которой разложен большой огонь, вкладывается в гало и заклинивается» [Даль; СРНГ, 6: 116]. Гало ‘пролет в потолке между балкой и стеной или между балками’, «у плотников» Ветл. Костром. [СРНГ, 6: 116]. Га'ло ‘приспособление для выгибания дуг, полозьев’ Бабаев., Белозер., Вашк., Кадн. [СГРС].
Данная лексема, вероятно, является преобразованием от гиба'ло, причем обе единицы функционируют в диалектах, а последняя была представлена в стандартном языке еще в XIX веке: гиба'ло ‘станок, на котором шлюпочные плотники гнут из брусков шпангоуты для гребных судов’ [Слов. Акад., 1: 260]. В вепсском языке от глагола ра/лс/а ‘гнуть (дуги, полозья)’ имеется семантически сходное наименование - ра/'ле, раюег ‘гибало (станок, на котором гнут санные полозья)’ [СВЯ: 393].
Единица гиба'ло имеет еще один рефлекс: ба'ло ‘приспособление для загибания полозьев, ободьев, дуг, колес, состоящее из толстого, с двух сторон стесанного бревна с вырезанными в нем желобами’ Охан. Перм., 1854. Перм., Волог., Кем. Арх., Печор., Карсовайск. Удм. АССР, Свердл., Сиб., Тобол., Мариин. Кемер., Тюмен., Том., Нерч. Забайк. [СРНГ, 2: 83]. ‘Инструмент для сгибания дужек (ручек) для крышек бурачков, туесов и т. п.’ Никол. Волог., 1895-1898 [СРНГ, 2: 83]. ‘Березовые рейки для полозьев’ Арх., 1954 [СРНГ, 2: 83]. Ба'ло ‘приспособление для загибания полозьев и дуг’ Медвежьегор. [СРГК, 1: 36]. Ба'ло
‘приспособление для загибания полозьев, дуг, колес’ Вельск., Вилегод., Виногр., Верхнето-ем., Краснобор., Котлас., Ленек., Лешукон., Пинеж., Примор., Устьян., Холмогор., Шенк., Бабушкин., Верховаж., Великоус., Кичменгско-городец., Никол., Сямж., Тарног., Тотем. [СГРС]. ‘Деревянный ворот у колодца’ Верховаж. [СГРС]. ‘Полная женщина’ Холмогор. [СГРС]. Ба'ло ‘приспособление для гнутья полозьев’ Пинеж. (Валдокурье, Вонга, Айнова Гора, Усть-Ежу-га) [Симина]. Ба'ла ‘приспособление для гнутья санных полозьев’ Заонежье [Куликовский]. Ко-ми-Перм., Ныроб., Чердын. Перм. [Матвеев, 1964. С. 287]. Ба'ло ‘то же’ Свердл. [Гам же]. Бало' ‘то же’ Карсов. Удм. [Там же]. Ба'ло ‘устройство для сгибания санных полозьев’ Ак-чим. [СГДА, 1:49].
А. К. Матвеев предполагает, что это заимствование из коми языка, ср. коми бала, коми-перм. бава ‘приспособление для гнутья санных полозьев; колодка (напр., сапожная)’ [Матвеев, 1964. С. 287]. Однако авторы КЭСКЯ полагают, что коми бала ‘колодка (сапожная), для гнутья полозьев и т. п.’ имеет русские источники: бол-ва'шек ‘колодка для обделки или расправления чего-л.’ [КЭСКЯ: 36]. Таким образом, форма ба'ло, вероятно, возникла при переразложении слова гибало. Л. Г. Панин возводит бало < ги-бапо к праслав. *gibadlo [Панин. С. 31]. Ср. ги-ба'ло ‘деревянное приспособление для загибания полозьев’ Бокситогор., Чагодощ. [СРГК, 1: 332]. А. Е. Аникин считает возможным возводить данную лексему к праслав. *дъЬас11о ‘то, чем гнут, сгибают’, производное от *gbbati ‘гнуть’ [ЭССЯ, 7: 187; Аникин, 1987. С. 109].
А лексемы бгало, бгал, зафиксированные в брянских говорах, восходят к белорусским источникам: ср. белорусок, бгаць ‘гнуть, мять’ [ЭСБМ, 1:340].
Хотя М. Фасмер сопоставляет быгать, обы-гать с бгать ‘гнуть’, при итеративном -ы- в первом случае, возводя к *гьбати, гнуть, при возможной связи с нем. biegen ‘гнуть’ [Фасмер. Т. 1, с. 257].
7. Когда представляются данные, общие на восточнославянской почве и вошедшие в севернорусские говоры из смежных языков, это каким-то образом следует разграничивать. Например, ва'йда ‘доска’ Вытегор. Волог. и байда ‘паром’ Дон. [Михайлова, 2013. С. 72] являются единицами различного происхождения. Ср. укр. байда ‘долбленая лодка’, тогда какла'йда ‘борт лодки’ Вытегор. [СРГК, 3: 92] и ва'йда ‘доска’ Вытегор. [СРГК, 1: 158] на прибалтийско-финской почве являются единицами одного гнезда, ср. фин. /a/fa, кар. laida, люд. laid, ливв. laidu ‘доска’ [SKES: 271], причем вторая явно восхо-
дит к вепс, лaud, лoud, лdd ‘доска’ [СВЯ: 279], ла/с/ ‘борт лодки’ [СВЯ: 272]. Вариативность [в] и [л] ввиду особенностей произношения последней вполне объяснима. Авторы SKES сомневаются в германском происхождении гнезда laita ‘доска’, при саам. норв. lai’de ‘борт речной лодки’; из эст. laid ‘борт, борт лодки’ происходит латыш, laides ‘борта лодки-плоскодонки из одного бревна’ [SKES: 271]. В SSAP германское происхождение этого «мореходного термина» уже не вызывает сомнений [SSAP, 2: 38].
Высказанные соображения никоим образом не снижают высокой научной оценки труда Л. П. Михайловой, и следует констатировать, что «Словарь экстенциальных лексических единиц в русских говорах» представляет собой работу, выполненную на высоком научном уровне, с весьма серьезной практической значимостью. Впервые продемонстрированы возможности анализа диалектных данных на широком языковом фоне с введением в оборот комплексного анализа данных с весьма широкой сферой внимания, дающей возможность выдвижения нетривиальных версий и получения значимых результатов.
С. А. Мызников
Литература
Аникин А. £ Финно-угорско-русские этимологические и лингвогеографические заметки // Совет, финно-угроведение. 1987. XXIII, 2. С. 109-111.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Изд. 2-е, исправ. и значительно умноженное по рукописи автора. М.; СПб., 1880-1882. Т. 1-4.
Картотека «Словаря русских говоров Карелии и сопредельных областей» (в тексте - КСРГК).
Картотека «Словаря русских народных говоров» (в тексте - КСРНГ).
Куликовский Г. И. Словарь областного олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении. СПб., 1898.
Лесков Н. Ф. О влиянии корельского языка на русский в пределах Олонецкой губернии // Живая старина. 1892. №4. С. 97-103.
Лыткин В. И., Гуляев £ С. Краткий этимологический словарь коми языка. Сыктывкар, 1999 (в тексте -КЭСКЯ).
Матвеев А. К Заимствования из пермских языков в русских говорах Северного и Среднего Урала // Acta linguictica. Budapest, 1964. Т. 14, F. 3-4. С. 285-315.
Погодин А. Л. Севернорусские словарные заимствования из финского языка // Варшавские университетские известия. 1904. №4. С. 1-72.
Полевое лингвогеографическое обследование автора (в тексте - ПЛГО).
Словарная картотека пинежских говоров, дар Г. Я. Симиной Словарной картотеке ИРЯЗ (ныне картотека СРНГ, хранящаяся в ИЛИ РАН) (в тексте - Симина).
Словарь вепсского языка / Сост. М. И. Зайцева, М. И. Муллонен. Л., 1972 (в тексте - СВЯ).
Словарь говора д. Акчим Красновишерского района Пермской области (Акчимский словарь) / Гл. ред. Ф. Л. Скитова. Вып. 1-6. Пермь, 1984-2011 (в тексте - СГДА).
Словарь говоров Русского Севера / Под ред. А. К. Матвеева. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2001-2011. Т. 1-5 (в тексте-СГРС).
Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей / Гл. ред. А. С. Герд. СПб., 1994-2005. Т. 1-6 (в тексте-СРГК).
Словарь русских народных говоров. Т. 1-46. М.; Л.; СПб., 1965-2013 (в тексте - СРНГ).
Словарь русской народно-диалектной речи в Сибири XVII - первой половины XVIII в. / Сост. Л. Г. Панин. Новосибирск, 1991. 179 с. (в тексте -Панин).
Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. М.; Л., 1948-1965 (в тексте - БАС).
Словарь церковнославянского и русского языка, сост. Вторым отд. Акад. наук. СПб., 1847. Т. I—IV (в тексте - Слов. Акад.).
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1-4. М., 1964-1973.
Этимологический словарь славянских языков / Под ред. О. Н. Трубачова. М., 1974-2012. Вып. 1-38 (в тексте-ЭССЯ).
ЭтымалагЫны слоунік баларускай мовы. МІнск, 1978-2010. Т. 1-13.
Kalima J. Die ostseefinnischen Lehnworter im Russischen. Helsingfors, 1915.
Suomen kielen etymologinen sanakirja. O. 1-7. Helsinki, 1955-1981 (в тексте - SKES).
Suomen sanojen alkupera. Etymologinen sanakirja. O. 1-3. Helsinki, 1992-2000 (в тексте - SSAP).
