CC BY
27
КУЛЬТУРА И РЕЛИГИЯ
Михаил Майзульс
САМОРАЗОБЛАЧАЮЩАЯСЯ ИЛЛЮЗИЯ: ВНЕШНЯЯ И ВНУТРЕННЯЯ ПЕРСПЕКТИВА В ИКОНОГРАФИИ ДЬЯВОЛЬСКИХ НАВАЖДЕНИЙ*
Дьявол - обычный персонаж средневековых алтарных изображений и книжных миниатюр. Но, как заметил французский искусствовед Даниэль Аррас, если зритель сразу понимает, кто перед ним, то искушаемый им персонаж зачастую сделать этого не в состоянии и потому попадает в ловушки, подстроенные сатаной. «Иконография дьявольских наваждений служила напоминанием о потенциальной (и опасной) двойственности любого визуального опыта» (с. 111).
Святых или просто монахов пытаются соблазнить красотки с рогами, когтистыми лапами или крыльями летучей мыши. Иногда эти «маркеры демонического» полностью меняют вид искусительницы (так что она скорее напоминает дьявола в женской одежде), иногда лишь едва заметны (как хищная птичья лапа, высовывающаяся из-под подола платья) и порой развернуты так, что искушаемый, как подразумевается, может их и не видеть.
Для того чтобы разоблачить дьявола перед зрителем, позднесред-невековый мастер чаще всего прибегал к трем пересекающимся стратегиям. Он либо конструировал гибридные образы, где черты демона проступали сквозь маску человека, ангела, святого, Девы Марии или Христа, либо композиционно подчеркивал родство или тождество
* Майзульс М.Р. Саморазоблачающаяся иллюзия. Внешняя и внутренняя перспектива в иконографии дьявольских наваждений // In Umbra: Демонология как семиотическая система: Альманах. - М.: Индрик, 2016. - Вып. 5. - С. 105-160. 166
Саморазоблачающаяся иллюзия
двух соседних фигур: призрачной личины и дьявола в «собственном» облике; либо действовал не с помощью прибавления и соотнесения, а путем убавления - изображал псевдосвятого или Псевдо-Христа без нимба (с. 119-120).
В позднее Средневековье искуситель, наряду с привычными зооморфными образами, порой начинает изображаться как человек (часто монах), чью истинную природу выдает какая-то демоническая деталь - чаще всего рога либо звериные (или птичьи) когти.
В ХУ1-ХУ11 вв. визуальная демонология стала постепенно уходить от позднесредневекового увлечения гибридизацией к «классическим» формам. «Этот процесс, безусловно, был связан не столько со сдвигами в демонологических доктринах, <...> сколько с новыми эстетическими запросами» (с. 135). Дьявол-гибрид начинает вытесняться антропоморфными образами, часто исполненными в псевдоантичном духе. В итальянском искусстве эта тенденция сказывалась гораздо заметнее, чем на севере. Так, фламандские мастера еще долго вдохновлялись образами Босха и Брейгеля.
Стремление к визуально-психологическому правдоподобию привело к тому, что дьявольские наваждения стали чаще представлять такими или почти такими, как их должны были видеть искушаемые, без каких-либо разоблачающих элементов.
Однако в эпоху Реформации и Контрреформации принципы визуальной гибридизации оказались востребованы в протестантской (отчасти и католической) визуальной пропаганде. Они идеально подходили для того, чтобы показать двуличность противника или его скрытую сущность (Папа как Антихрист; монах с дьявольскими рогами как символ лицемерия; демонический Лютер и т.д.). Изображения дьявола, скрывшегося под маской человека, и человека, который предстает как орудие или союзник дьявола, строились по одинаковым принципам.
«В Новое время саморазоблачительная гибридизация человека и дьявола (который сам издавна изображался как гибрид человека и зверя) стала одним из инструментов нового жанра - карикатуры - и в нем "секуляризировалась", превратившись в метафору. Она сохранилась и до сих пор сохраняется как эффективный - и легко считываемый - прием, позволяющий демонизировать и / или высмеивать врага: Наполеона на английских карикатурах XIX в. или Троцкого - на антибольшевистских плакатах времен Гражданской войны в России» (с. 156).
К.В. Душенко
