CC BY
55
■ ■ ■ МИГРАЦИОННЫЕ СТЕРЕОТИПЫ В КОММУНИКАЦИЯХ1
Автор: ДМИТРИЕВ А. В.
ДМИТРИЕВ Анатолий Васильевич — доктор философских наук, профессор, член-корр. РАН, главный научный сотрудник Института социологии РАН Адрес: 117218, Москва, ул. Кржижановского, дом 24/35 корп. 5. Тел.: +7 (925) 833 55 55. E-mail: mig@isras.ru
Аннотация: В статье анализируется воздействие стереотипов на коммуникации между социальными группами на основе дихотомии «свои» и «чужие». Автор подчеркивает живучесть и в то же время изменчивость и «зрелость» этнических стереотипов.
Ключевые слова: регион, коммуникация, диаспора, миграция, стереотипы, адаптация.
Общие положения. Проблема различных форм коммуникации между местным населением и представителями этнических групп — одно из новых и наиболее важных направлений в российской гуманитарной мысли. Дело в том, что уже нет смысла игнорировать заметные культурные и иные различия в общении и социальном поведении групп людей, как представителей этнического большинства, так и этнических меньшинств, издавна проживающих в той или иной местности (диаспоры, землячества), а также вновь прибывающих (внешние и внутренние мигранты).
Я написал эту краткую статью в качестве разъяснения и дополнения к выделенному мне и моим коллегам гранту Российского научного фонда по проекту «Прогнозное моделирование межэтнических отношений в российских регионах (анализ идентификационных стратегий диаспор-ных и земляческих групп).
Частично мне было известно — между указанными выше поселенческими группами существуют серьезные противоречия в коммуникациях [1]. В частности, ин-групповые предпочтения в общении указанных выше групповых студентов явно доминируют над предпочтениями аут-групп. В мировой литературе новостью это не является. Люди склонны видеть больше различий между ин— и аут-группами, чем это есть на самом деле. И наоборот, склонны считать, что члены их группы разделяют их представления в большей степени, чем это есть на самом деле [2].
На эмпирическом уровне данный тезис подтверждался неоднократно. Так, в 2007 г. опрос 80 экспертов из федеральных округов и отдель-
1 Работа выполнена в рамках гранта Российского научного фонда РНФ (№ 15-18-00093)
но 28 экспертов из Южного федерального округа показал, что в стране преобладают два основных стереотипа как со стороны диаспор и землячеств, пополняемых мигрантами, так и со стороны принимающего общества. Первые стремятся закрепиться, развить свои весьма закрытые этнические группы, нажить капитал («сделать деньги»), уехать затем из региона, передав свои дела и связи вновь прибывшим родственникам и знакомым. У них сложились стереотипы восприятия общества как заведомо недоброжелательного и в то же время, как это может показаться многим неспециалистам, как чувство превосходства над принимающим обществом. Со стороны групп местного населения сложилось мнение, что этнический мигрант — это южный человек, говорящий по-русски с акцентом и плохо интегрированный в региональное общество. Дополнительное и иногда обоснованное добавочное мнение — склонность к преступной деятельности [3].
Исследователи дифференцируют этнические группы по издавна проживающим на какой-либо территории и вновь прибывших, большую часть которых ныне составляют трудовые мигранты.
Стереотипы. Люди, как правило, склонны к упрощению мышления и, одновременно, стремятся трактовать абстрактные понятия в конкретных, иногда экзотических, образах. На этих особенностях и появляются стереотипы — обобщенные суждения о характеристиках различных групп, в том числе и этнических. Беда бывает в том случае, когда сложившиеся представления считаются абсолютными. Как автостереотипы (ин-), так и гетеростереотипы (аут-) оказывают заметное влияние на коммуникацию между группами. Эти стереотипы выступают как условные «метки», наносимые на другие группы.
К тому же эти метки чаще всего искажают реальность. Эту особенность часто используют СМИ и Интернет при искусственном конструировании ситуаций, изменяя отношение реципиента к жизни, независимо от его социального опыта [4]. В коммуникациях стереотипы явно сужают возможность выбора, что и происходит, например, при освещении этнических конфликтов.
В зависимость от этнического состава мигрантов, их целей (вынужденный переселенец, беженец, родственник, желающий воссоединиться с семьей, трудовой мигрант и пр.) и создавшейся экстремальной ситуации (кризис, война, природные катастрофы) стереотипы ин— и аут-групп заметно меняются.
Опрос беженцев и перемещенных лиц в связи с чеченскими войнами и югоосетинскими столкновениями с грузинами показал любопытную картину. Осетины, приехавшие в Северную Осетию-Аланию из Грузии, в меньшей степени ощущали себя здесь гостями. Они вернулись в свой дом, где временно отсутствовали. Их представления о северных осетинах существенно отличаются от их представлений о себе. Но в этих ког-
нитивных структурах с высокой внутригрупповой согласованностью совпадают важные для межгруппового взаимодействия характеристики: «Дипломатичный», «Активный» и «Темпераментный». Это, с одной стороны, предполагает взаимную деликатность и вежливость, но с другой — столкновение «наступательных» стилей коммуникативного поведения.
У них и у русских из Грозного были зафиксированы негативные стереотипы по отношению к основным этническим группам на прежнем месте жительства. Русские из Грозного были более негативно настроены по отношению к чеченцам, чем осетины по отношению к грузинам. И в том, и в другом случае на уровне самосознания полностью позитивный автостереотип взаимодействует негативным гетеростереотипом. Образцы грузин и чеченцев в глазах вынужденных мигрантов имели общие негативные характеристики.
У русских беженцев из Грозного образ собственной этнической группы более негативен по сравнению с автостереотипами других групп. В среднем он в два раза менее позитивен, чем их самооценка, что подтверждает резкое снижение у беженцев стремления к позитивной этнической идентичности. Это также результат генерализации высокого уровня негативизма в качестве оппозиционной формы восприятия в межэтнических отношениях и его распространения даже на собственную этническую группу. У беженцев из Грозного образ чеченца был более позитивен и более амбивалентен, чем у русских вынужденных переселенцев из Чечни. В образе чеченца негативные характеристики: «Агрессивный», «Вспыльчивый», «Упрямый», «Хитрый», «Высокомерный» переплетались с позитивными — «Гордый», «Настойчивый», «Активный». Дело в том, что их вынудила это сделать война.
Интересно, что образ «русских-москвичей» в глазах беженцев по уровню негативизма был не ниже, чем образ чеченца. Представления беженцев о «московских» русских как «Вспыльчивых», «Упрямых», «Высокомерных», «Осторожных», «Жадных» отражают неадекватно завышенные требования к окружающим, неоправдавшиеся ожидания и разочаровавший беженцев опыт общения с русскими в столице [5].
Социологическое исследование, проведенное в Томске в 2000-2001 гг., показало, что «русские» стереотипы (мифы) таковы:
• «для русского человека важно не материальное преуспевание, не карьера, а жизнь по правде и справедливости»;
• «русский человек стремится делать добро не только для себя, а для всего человечества;
• «русские честнее других народов».
Для современных же либералов характерен миф «русский человек ленив и плохой работник» [6].
«Свой-чужой» как «зеркальное» отражение. Преодоление восприятия социально-этнических стереотипов «свой» и «чужой» представ-
ляется чрезвычайно проблематичным. Дело в том, что представления о «своем» и «чужом» за последнюю тысячу лет изменились не слишком много, по-прежнему, как и в Средние века, представители своей культуры наделяются, по преимуществу, позитивными, а чужого — негативными характеристиками. В результате типичный представитель «своей» культуры одаривается стандартным набором добродетелей, а чужак таким же набором пороков. Подобные представления достаточно характерны для средневековой литературы, как западноевропейской, так и древнерусской. «Свой» народ обычно изображается находящимся под особым покровительством Бога и Богородицы. Так формулируется образ «Святой Руси». Представление об абсолютной отличности «своей» культуры, ее уникальности, совершенстве и «чуждости» ценностям иных культур, актуализирующиеся в период войн, общественных кризисов и т.п. сформировало «военно-политические добродетели», которые способствуют тому, что образ «чужого» воспринимается в первую очередь как «образ врага».
При рассмотрении формирования образа «своего» и «чужого» в отечественной культуре Х!—ХУ1! вв. становится очевидным, что как только люди начинают отличать «своих» и «чужих», именно тогда возникает представление о «своем» и «чужом» в пространстве. «Свой» мир всегда воспринимается упорядоченным, окультуренным, цивилизованным, «огороженным», противоположным хаосу «чужого» мира [7].
Стереотипы зачастую носили мифологический характер. Любые стереотипы живучи, а в отношении «чужих» особенно. Не будем спешить, однако, с безапелляционным осуждением сложившихся негативных стереотипов, поскольку у последних свои, зачастую «зеркальные» стереотипы. К тому же в стереотипе можно выделить не только черты формации и упрощения, но и некой адекватности, то есть стереотип не только и не столько извращает социальные отношения, сколько суммирует исторический опыт групп и, разумеется, отдельного человека. На личностном уровне «податливость» на стереотипы связана с желанием, зачастую абстрактно, а иногда и бессознательно, сохранить свое благополучие с ориентацией не только на свои цели, но и на соединение со «своей» группой.
Среди негативных ныне преобладают этнические стереотипы, при которых значительную роль по-прежнему играет этническая дистанция. В нынешнем сознании российских жителей доминирует стереотип сред-неазиата, кавказца, но является несущественным стереотип, к примеру, украинца. Однако и здесь ситуация быстро меняется. За прошедший год к украинцам западных областей прилип стереотип бандеровца. На уровне взаимодействия больших социальных групп эти стереотипы выполняют в основном две функции: конституитивно-интегративную и де-зинтегративную.
В целом комплекс превосходства, характерный для многих коренных жителей, сопровождается возрастающей неприязнью по отношению к мигрантам, что, естественно, вызывает соответствующую реакцию последних и, как следствие, создает «встречный образ», характеристика которого почти полностью совпадает в деталях.
Воздействие СМИ. Активность СМИ по созданию определенного образа диаспорных групп и пополняющих их мигрантов весьма результативна. Многими аналитиками эмпирически показано, что задаваемые прессой направления (позитивное — негативное) оценок этих групп принимаются и усваиваются читателями довольно активно.
Массовая коммуникация активно оказывает формирующее и закрепляющее воздействие на социальные стереотипы. Особенно заметны стереотипы, как уже было показано, содержащие характеристики других национальностей, классов, групп и т.п. Восприятие чужой группы через стереотипы здесь также имеет две стороны: позитивную (стереотип дает относительно быстрое знание, позволяет отнести группу к более широкому классу явлений) и негативную (наполнение стереотипа негативными характеристиками приводит к формированию межгрупповой напряженности. Диаспоры при этом также подвержены стерео-типизации в массовой коммуникации. Ее представители редко становятся героями фильмов и передач. Такая недооценка формирует представление о них, как об уменьшающемся либо малоизученном сегменте общества. При этом установлена зависимость между активным смотрением телефильмов и негативным восприятием. Вносит массовая коммуникация вклад и в общее стереотипное восприятие этнических групп. Как правило, представители этих групп более редко, чем коренное население, появляются в СМИ. Иногда некоторые СМИ, особенно телевидение, акцентируют внимание на этническую принадлежность тех или иных преступников, что обычно болезненно воспринимается представителями диаспоральныхгрупп населения.Как следствие, в последние годы в противовес этой тенденции появились и размножились так называемые диаспоральные СМИ.
Российский аналитик В.М. Пешкова отмечает тот факт, что многие российские диаспоральные СМИ возникли как ответ на непредставленность или однобокое, часто негативное, представление определенных этнокультурных групп в масс-медиа. Эти СМИ выполняют роль альтернативного публичного коммуникативного пространства, где меньшинство имеет возможность высказать свое мнение. Сама повестка дня большинства диаспорных СМИ заметно отличается от повестки дня региональных и федеральных масс-медиа и предлагает исключительно положительный образ этнической или диаспорной группы. Данные СМИ в таких случаях играют важную роль, с одной стороны, в сохранении «непрерывной традиции», с другой — в диаспоризации идентичности сво-
их целевых групп, в конструировании «воображаемых сообществ», которые в условиях активного развития информационно-коммуникативных технологий пересекают локальные и национальные границы и становятся транснациональными [8].
В заключение статьи признаю, что коммуникационные черты взаимодействия «своих» и «чужих» описаны мной довольно фрагментарно. Существующие ныне стереотипы восприятия друг друга этническими группами, уходящие в русскую и западноевропейскую архаику, требуют своего системного исследования. В частности, особенно важным представляется сравнительный анализ подобного взаимодействия диаспор нескольких регионов Российской Федерации.
Выбранные автором в качестве объекта исследования, инициируемым РНФ, Тюменская область, Краснодарский край, Нижегородская область довольно специфичны, однако значимы как модельные в поисках дальнейших способов консолидации российского социума. Именно поэтому ставится неотложная задача разработать пути идентификационных стратегий этнических групп, определяемых как диаспоры и землячества. Преодоление существующей дистанции в коммуникациях между ними и местным населением, несомненно связано с преодолением взаимных негативных стереотипов. Последние коррелируют с проявлением многих социальных конфликтов. Особенно это заметно в тех случаях, когда этнические характеристики конкурирующих групп выходят на передний план [9].
Список литературы
1. ДмитриевА.В. Конфликтогенность миграции. 2-е изд. М., 2007.
2. Триадис Гарри К. Культура и социальное поведение. М., 2001. С.313-324
3. Авксентьев В.А., Гриценко Г.Д., Дмитриев А.В. Региональная конфликтология: концепты и российская практика. М., 2008. С.123-127.
4. УладзеАвтандил. Политические манипуляции или покорение толпы. М., 1999. С.98
5. СолдатоваГ.У. Психология межэтнической напряженности. М.,. 1998. С. 337-340
6. Чумакова Т. «Свои» и «чужие» в отечественной культуре XI-XVII вв.: проблема коммуникации. М., 2011. С.184.
7. Пешкова В.М. Средства массовой информации диаспор в социокультурном пространстве современной России // Сб. Региональная социология: проблемы консолидации социального пространства России. М., 2015. С.489.
8. ДмитриевА.В., Кузнецов И.М., Леденева В.Ю., Назарова Е.А. Мигранты в Москве: проблемы адаптации. М., 2014. С. 123-129.
kommyhmkomrnq - communicology
THE MIGRATORY STEREOTYPES IN COMMUNICATIONS 1
Author: DMITRIEV A. V.
DMITRIEV Anatoliy Vasilyevich, Doctor of philosophical sciences, Professor Corresponding member of the Russian Academy of Sciences, Chief Researcher of the Institute of Sociology of the Russian Academy of Sciences, Address: 24/35, Krzhizhanovskogo St., Moscow, Russia, 117218 Tel.: +7 (925) 833 55 55. E-mail: mig@isras.ru
Abstract: The article analyzes the impact of stereotypes on communication between social groups on the basis of the dichotomy of "ours" and "strangers". The author emphasizes the vitality and at the same time, volatility, and "maturity" of ethnic stereotypes.
Keywords: region, communication, expatriate community, migration, stereotypes, adaptation.
References:
1. DmitrievA.V. Konfliktogennost migracii. 2-e izd. M. [Dmitriev, A. V. the conflict potential of migration. 2nd ed. Moscow, 2007].
2. Triadis Garri K. Kultura i socialnoe povedenie. M.:Forum. 2001. s.313-324 [Triadis Garri K. Culture and social behavior. M.,2001. P.313-324].
3. AvksentevV.A., GricenkoG.D., DmitrievA.V. Regionalnaya konfliktologiya: koncepty i rossijskayapraktika. M., 2008. s.123-127. [AvksentevV.A., GritsenkoG. D., DmitrievA.V. Regional conflict: concepts and practice in Russia. M.:Alpha Moscow, 2008. P. 123-127].
4. UladzeAvtandil. Politicheskie manipulyacii ili pokorenie tolpy. M., 1999. s.98 [Uladze Avtandil. Political manipulation and subjugation of the crowd M., 1999. P.98].
5. Soldatova G.U. Psixologiya mezhetnicheskoj napryazhennosti. M.:Smysl. 1998. s. 337-340 [Soldatova G.U. Psychology of ethnic tensions Moscow, 1998. P.337-340].
6. Chumakova T. «Svoi» i «chuzhie» v otechestvennoj kulture XI-XVII vv.: Problema kommunikacii. M.:Ifran. 2011. s.184. [Chumakova T. "Ours" and "strangers" in the Russian literature of XI-XVII centuries: the problem of communication. Moscow. 2011. P. 184].
7. Peshkova V.M. Sredstva massovoj informacii diaspor v sociokulturnom prostranstve sovremennoj Rossii // sb. regionalnaya sociologiya: problemy konsolidacii socialnogo prostranstva rossii. M.:Novyj xronograf. 2015. s.489. [Peshkova V.M. 'Media of Diaspora in socio-cultural space of modern Russia' // Proc. Regional sociology: the problems of consolidation of the Russian social space. Moscow, 2015. P.489].
8. DmitrievA.V., KuznetsovI.M., Ledeneva V.Yu., Nazarova E.A. Migranty v Moskve: problemy adaptacii. M.:Alfa-m. 2014. s. 123-129. [DmitrievA.V., KuznetsovI.M., Ledeneva V.Yu., Nazarova E.A. Migrants in Moscow: problems of adaptation. Moscow, 2014. P. 123-129].
1 PaöoTa Bbino.nHeHa b paMKax rpaHTa PH0 (№ 15-18-00093)
