CC BY
142
ИФЫ СОВРЕМЕННОГО ГОРОДА: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
УДК 008
Е. А. Бородина
Пермский государственный институт культуры
Статья посвящена исследованию современной мифологии городского пространства. Анализируются разные подходы в изучении современной мифологии. Отмечается, что миф несёт в себе коды, символы, составляющие коллективные представления, метафоры обобщённых эмпирических наблюдений. Проведя аналогию с исследованиями В. Проппа, мы видим следующее - современный миф в своей структуре значительно упрощается, нежели волшебная сказка. Это объясняется прежде всего тем, что состояние современной культуры, несмотря на её разнообразие, представленное в дискурсе горожан, довольно упрощено, по сравнению их (дискурсов) с волшебной сказкой. Опираясь на всё вышесказанное, можно сделать вывод о мифе как о самостоятельной реальности, изменяясь в условиях современного города, миф остаётся - эмоциональным, пластичным, неискоренимым. Его можно конструировать, изменять, описывать и анализировать, природа его от этого не меняется.
Ключевые слова-, миф, мифология, типический сюжет, дискурс современных горожан.
The Article deals with the modern mythology of the urban space. Analyzes different approaches to the study of modern mythology. The myth carries the codes of the characters constituting collective representations, the metaphors of generalized empirical observations. Drawing an analogy with the studies of V. Propp, we see the following - a modern myth in its structure is much simpler than a fairy tale. This is primarily due to the fact that the state of contemporary culture, despite its diversity, represented in the discourse of the citizens, rather easier than for them (discourses) with a magical tale. Based on the above, we can conclude that the myth, as an independent reality, changing the conditions of the modern city, the myth remains - emotional, plastic, ineradicable. It can be designed, modified, describe and analyze the nature of it remains the same. Keywords: myth, mythology, the typical story, the discourse of modern citizens.
БОРОДИНА ЕКАТЕРИНА АЛЕКСАНДРОВНА - старший преподаватель кафедры культурологии и философии Пермского государственного института культуры
BORODINA EKATERINA ALEKSANDROVNA - senior teacher of the Department of Cultural Studies and Philosophy, Perm State Institute of Culture
E. A. Borodina
Perm State Institute of Culture, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Gazety "Pravada" str., 18, 614000, Perm, Russian Federation
MYTHS OF THE MODERN CITY: THE PROBLEM
e-mail:Kat-1@yandex.ru © Бородина Е. А., 2017
Для цитирования: Бородина Е. А. Мифы современного города: постановка проблемы // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2017. № 3(77). С. 63-70.
В современных гуманитарных науках тема мифа, его влияния на состояние культуры чрезвычайно актуальна. Мы можем предположить, что мифология является одним из важнейших факторов влияния на процессы, протекающие в современном социуме.
Традиция изучения мифа насчитывает множество подходов и школ, обозначим лишь некоторые из них:
• религиозно-философский подход;
• филологическая школа изучения мифа;
• современная гуманитарная школа изучения мифа.
В рамках религиозно-философского учения в первую очередь стоит упомянуть такого известного исследователя, как А. Ф. Лосев, ряд работ которого по-свящён изучению мифа. Центральным понятием «Диалектики мифа» А. Ф. Лосева, по мнению автора статьи, является понятие личности, становящееся (в связи с применённой феноменологической установкой) своеобразным синонимом бытия. Данный подход являлся характерным для философии 20-х годов XX столетия.
А. Ф. Лосев разделяет представление о мифе и его феноменологическое представление, считая миф не только философским, но и богословским понятием. Миф, по А. Ф. Лосеву, досознательный элемент. В изменяющемся обществе миф, меняя формы и отношение к нему, остаётся неизбывной реальностью.
Современная филологическая школа изучения мифа представлена такими исследователями, как Ж. В. Кормина,
С. А. Штырков, С. Ю. Неклюдов, А. А. Панченко, Т. Б. Щепанская. Общим в трудах исследователей санкт-петербургской школы изучения мифа будет утверждение о мифе как нарративе, отражающем религиозные представления, существующие в виде фольклорных текстов. Одна из заявленных гипотез в трудах этих исследователей связана с утверждением о локальности нарратива. Такой подход позволяет по-новому взглянуть на исследования фольклора и мифологии, провести связь между географическим локусом и особенностями текстов.
Современная гуманитарная школа изучения мифа может быть представлена пермскими учёными С. В. Рязановой, А. В. Бушмаковым. Обобщая сказанное этими исследователями, мы можем утверждать, что в современном социуме возникла «новая» мифология, принимающая подчас весьма причудливые формы, но подчиняющаяся логике существования мифа в целом. Исследования в рамках этой школы примечательны тем, что подчёркивают сохранение в современном обществе значительной доли традиционного компонента, что позволяет выделить определённые мифологемы в культуре современного города.
Как видим, мифотворчество на сегодняшний день — тема актуальная, находящая себе место в разных подходах изучения в рамках гуманитарного знания.
Современная городская культура имеет сложную структуру, состоящую из множества субкультур, взаимодействующих друг с другом. Логично предполо-
жить, что в каждой из субкультур имеется свой язык, свои топосы и ориентиры, но вместе с тем есть и единые смыслы, пронизывающие все (или большинство) слои культур. Выделяя те самые смыслы, стоит поразмыслить: как именно они появляются? Мы помним о том, что миф есть объяснительная, регулятивная конструкция, с помощью которой человек определяет ориентир, объяснение того или иного явления. Ориентация в городской культуре затруднена, перед нами огромное количество культур, каждая из которых имеет границы, но они проницаемы, горожанин вынужден пересекать их каждодневно. Оперируя мифом как универсальным средством, горожанин получает способ прохождения через те или иные культурные среды. Предположим, в рабочее время он вынужден соблюдать правила и пользоваться языком корпоративной культуры, а придя домой, он оказывается вовлечённым в иное культурное поле — поле семьи. Используя мифы, которые складываются на основе единых ценностей и смыслов для определённой среды, современный горожанин получает алгоритм действий.
Миф современный и миф архаический едины в своём качестве, миф всегда будет интерпретировать действия человека не через логику, а через символы. А. Ф. Лосев в труде «Диалектика мифа» выделяет символы, конструкции, в которых «вечное и временное синтезированы в фигурную вечность...[6]». К таким конструкциям-символам можно отнести такие понятия, как родина, страдания, радость, жизнь, смерть, вечность и т.д. Мифологическое восприятие мира, как мы уже отметили, облегчает человеку прохождение через многие культурные слои
современного общества. Пользуясь мифом как универсальным средством, человек на основе эмоциональночувственного восприятия создаёт свою картину мира. В ней не приветствуется индивидуальное, человек, пользуясь мифическим знанием, становится частью целого, единицей конкретного культурного поля. Как и древний человек, человек современный выстраивает в своём мифотворчестве особую систему. В древности она была создана для того, чтобы противостоять силам хаоса, сейчас же - для достижения психологического комфорта. Человек организует комфортную ойкумену (заселённое, обжитое пространство), выстраивает свой пантеон, в нашем случае функцию пантеона берет на себя система мифов, принимаемых человеком. В современном городском пространстве, оперируя мифом, горожанин создаёт мир, понятный и приятный ему - собственное жилище, в «особые» дни он готов принять туда «чужого», но временно, ненадолго (вспомним традицию хождения в гости по выходным). На отношения, которые выстраивает горожанин с «другими», будет влиять тот же миф. Например, знание о том, что в определённые даты нужно дарить подарки, собирать друзей и т.д., основано на традиции, которая, в свою очередь, сформировалась из мифа о почитании, в результате которого человеку будет комфортно в существующих рамках «свой / чужой». Таким образом, миф становится «законным» элементом сознания.
Чтобы изменить порядок вещей, внести своё индивидуальное, в разрез нормам и ценностям, как и в древности, современный человек использует магию. С помощью ритуалов, действий, обрядов
человек моделирует желаемый результат. Примечательно, что такой ход действий применяется и тогда, когда менять ничего не нужно, но нужно закрепить, утвердить установленный порядок.
Опираясь на труд А. Ф. Лосева «Диалектика мифа», попытаемся провести аналогию между мифом архаическим и мифом сегодняшним, современным. В этом труде А. Ф. Лосев выделяет логическую и феноменологическую структуру мифа. Рассмотрим эти структурные элементы.
1. Современный миф не выдумка, а самая что ни на есть реальность, подлинная, максимально конкретная. Лосев говорит о том, что «... миф не есть бытие идеальное... [6]», действительно — миф сегодняшний не говорит о жизни идеальной, совершенной или возвышенной, он реален, с присущими современной жизни установками.
2. Миф не есть научное построение. Миф сегодняшний, как и миф архаичный, изобилует эмоциями, переживаниями. Может ли быть таковой наука? А. Ф. Лосев уверяет, что нет, не может. Хотя первобытная наука эмоциональна и в этом смысле вполне мифологична, но качество это уходит с историческим развитием науки. Мифическое знание существует само по себе, не опираясь на знание научное.
3. Мифология не предшествует науке и не основывается на её достижениях. Вспомним хотя бы множество звучащих рассказов о счастливом платье / костюме, о ритуалах, совершаемых современными людьми на удачу и т.д. Все они объединены не рациональностью, но верой. Из этого следует то, что научное знание не сможет разрушить миф. Миф существует отдельно от науки, он не логичен,
но основывается на обширных эмпирических сведениях. Миф ощутим и понятен каждому, он абсолютно видимый, не требующий доказательств. Мы знаем, что так бывает, сопоставив обстоятельства, транслируемые в мифе, и свою жизнь, мы можем предвидеть ход, развитие событий.
Любой из современных мифов можно использовать по собственному усмотрению, меняя, варьируя его до бесконечности. Но смысл его будет оставаться тем же, а функция, скорей всего, меняться не будет. Какие же структурные элементы можно обозначить в мифе сегодняшнем?
Попытаемся воспользоваться методологическим инструментом, описанным в трудах В. Я. Проппа «Морфология волшебной сказки».
Миф, по аналогии с волшебной сказкой, имеет свою структуру — зачин, последовательность событий, действий и назидание.
Зачин мифа является некой преамбулой, которая вводит в определённое культурное поле. Предположим, среди мифов, относящихся к мифам о воспитании детей или о детстве, в зачине будет обязательно указание на существующие нормы и ценности, господствующие в конкретную историческую эпоху.
В сегодняшнем дискурсе, посвящён-ном вопросам воспитания, чётко прослеживается гуманная педагогическая концепция, в отличие от мифа, бытовавшего ранее.
Вряд ли сегодня можно услышать о пользе телесных наказаний, напротив, всячески подчёркивается необходимость демонстрации любви при воспитании детей. Наставления такого рода канули в прошлое, впрочем, не далёкое.
Мифы, указывающие и рассказывающие о семейных отношениях, тоже ориентированы на сегодняшние ценности брака. А среди таковых на первом месте всегда стоит супружеская верность. Следовательно, миф, рассказы о «правилах поведения» в семье будут опираться именно на эти установки. Негация в отношении к событиям и людям, нарушающим, попирающим эти установки, всегда чётко прослеживается.
Последовательность событий и/или действий. Собственно сама история в каждом случае будет иметь свою форму, зависящую от автора/рассказчика. Но примечательно то, что различные варианты одного мифа будут иметь схожие слова, выражения-символы, в которых будет видна, во-первых, установка рассказчика (сопереживание, осуждение, одобрение и т.д.), а во-вторых, связь с теми ценностями, указанными в зачине.
Назидание, или мораль. Миф служит одновременно и указанием, и оправданием. В случае неудачи современный человек всегда может опереться на опыт других, пусть безличных авторов, но тем не менее авторитетных в силу многократно повторяемых ситуаций. Он всегда может сказать, что так уже было, это не ново, значит, это нормально. Пополняя дискурс своей личной историей, миф постоянно обогащается, узел его, первоисточник, определить трудно, но сюжет любого мифа архетипичен, корнями уходит в прошлое. Мы можем предположить, что современный человек движется, идёт по следам архетипичных сюжетов.
Миф несёт в себе коды, символы, составляющие коллективные представления, метафоры обобщённых эмпирических наблюдений.
Проведя аналогию с исследованиями В. Проппа, мы видим следующее - современный миф в своей структуре значительно упрощается, нежели волшебная сказка. Объясняется это прежде всего тем, что состояние современной культуры, несмотря на её разнообразие, представленное в дискурсе горожан, довольно упрощено, по сравнению их (дискурсов) с волшебной сказкой.
Разделяя сюжеты на смысловые части, можно увидеть, что с изменением названия героя, в зависимости от каждого конкретного мифа или истории, не меняется его функция. Мы можем предположить, что одни и те же действия предписываются различным персонажам. В таком случае действие, или функция, в дискурсе горожан становится схематичной.
В каждом случае миф, как мы отмечали, начинается с некого зачина, это своего рода введение в историю, здесь будет обозначен герой мифа, тот, о ком пойдёт повествование, также в зачине будут указаны обстоятельства произошедшей истории. Часто и герой, и второстепенные лица носят названия-символы, соответствующие социальному статусу: муж, жена, начальник, подруга, тёща, любовник, любовница и т.д. Они, как правило, обезличены. Слушателю, как и рассказчику, не важно, кто эти люди в действительности. Важна ситуация узнавания. Миф, история всегда будет звучать в определённом случае.
Таким образом, мы можем представить схему, в которой реальные участники дискурса будут обозначаться так: рассказчик А, слушатель Б, герой рассказа — б, в виде формулы А + Б = б. Формула не закончена. Для её рассмотрения обра-
тимся к следующей структуре мифа — последовательность событий/действий.
В этом компоненте рассказа с героем истории происходят события, обстоятельства которых сходны с личной историей слушателя. К примеру, миф о злом начальнике будет проговорён именно тогда, когда участники дискурса будут сами находиться в сходных обстоятельствах, то есть у них у всех будет работодатель, начальник. Для определения формульного символа, означающего действия, введём знак — 1, 2, 3 и так далее. Таким образом, формула расширяется: рассказчик, слушатель, герой, его действия — А + Б = (б, 1, 2, 3.).
Мы уже говорили о том, что миф имеет объяснительную функцию, применяется как алгоритм действия в определённых ситуациях. Поэтому важной частью его становится следующий компонент — назидание, или мораль. Обозначим мораль знаком С. Формула мифа, таким образом, выглядит так: А + Б = (б 1, 2, 3.) = С, где слушатель Б, благодаря рассказчику А, отождествляет себя с героем б, пройдя гипотетические обстоятельства 1, 2, 3., придёт к выводам и совершит некий итог С.
Однако прослеживаются и другие варианты структуры городского и прочего мифа — мы можем услышать историю, которая прозвучит без зачина, преамбулы, а также история может остаться без назидания, вывода, оставляя слушателю право на собственное суждение об услышанном.
Так, в энциклопедии А. Ф. Лосева «Мифы народов мира», где собраны мифы различных народов, часто можно увидеть миф без начала, введения в историю и без вывода. Соответственно, структу-
ра мифа может быть представлена и без этих элементов.
Перед нами стоит непростая задача: определить, что же из звучащего в дискурсе современных горожан мы можем назвать мифом, по каким признакам определить мифический сюжет. Можно предположить, что одним из признаков мифологизации будет появление в определённый момент рассказа устойчивых эпитетов, характеризующих героя и антагониста. Следующим признаком мифа можно считать особый поворот сюжета, отменяющий законы логики и ожидания слушателя, сюжет в мифе разворачивается благодаря некому «чуду» — учитель был незаслуженно строг, но впоследствии ученик достиг успеха в этом предмете и избрал его в качестве будущей профессии; или — «проблемный» ребёнок, когда вырос, стал очень успешным; «хорошая» девочка вдруг становится неуправляемой; или — несмотря на достоинства любовницы, неверный муж вернётся к жене; или — отдавая последние деньги на доброе дело, герой преумножает свои финансы (неразменный рубль); или — смертельно больной исцеляется благодаря вере и некоторым проделанным ритуалами т.д. Итак, признаками мифа можно считать наличие устойчивых эпитетов и особого «чудесного» (по А. Ф. Лосеву) поворота сюжета.
Неизменным в структуре мифа будет наличие героя и антагониста. По каким признакам, артикулируемым в мифе, мы можем обозначить героя? Прежде всего, это характеристики. Герой должен обладать типическими чертами, определяемыми словами-кодами. Мифы в дискурсивных практиках горожан чаще всего оперируют следующими установками:
жена истеричная, алчная; муж ленивый, часто пьющий, зависимый от игр в Сети; тёща вредная; любовник скуп, а любовница требует денег, любви и внимания; младшие дети — проказники, старшие — инфантильны, начальник — самодур и т.д. Конечно же, в действительности вариантов характеристик героя гораздо больше, но они в таком случае не будут типическими. Рассказ о счастливом супружестве не станет мифом, объясняющим слушателю его личную историю. Психология восприятия уверяет нас в том, что негативный опыт фиксируется человеком чаще, это позволяет ему (человеку) впоследствии избежать схожих проблем. В этом случае счастливый исход истории будет восприниматься как исключение из правил, а не само правило.
В качестве антагониста, противника героя, чаще всего выступает даже не некий субъект, а обстоятельства. Герой сталкивается с испытаниями (в роли которых могут выступать ценности, нормы, установки современного общества), например — в современном обществе чётко артикулируется ценность брака, но в дискурсе горожан миф о неверных супругах занимает не последнее место. Таким образом, противоборство ценностей и существующих обстоятельств мы можем назвать антагонистом.
Следовательно, всякий частный случай будет превалирующим отражением общего, некой идеи. А идея эта может выступать в качестве метода, объединяющего каждый звучащий рассказ в единый миф.
Следующую функцию, выполняемую мифом, можно назвать аллегорией. Не называя конкретных имён, лиц, миф, как шаблон, можно приложить к любому человеку. Рассказ о первом учителе, школе, так или иначе, вызывает отклик у каждого из современных горожан. Все они этот опыт пережили. В данном случае аллегорией будет устойчивый образ.
Третье — миф как символ. Мы уже говорили, о том, что миф оперирует огромным количеством символов и кодов.
Упоминая символ, указывая код, мы запускаем механизм узнавания, сопереживания.
Конечно же, все эти функции тесно связаны между собой, их объединяет отождествление и синтез образа и идеи.
Опираясь на всё вышесказанное, можно сделать вывод о мифе как о самостоятельной реальности. Изменяясь в условиях современного города, миф остаётся эмоциональным, пластичным, неискоренимым. Его можно конструировать, изменять, описывать и анализировать, природа его от этого не меняется.
Примечания
1. Адоньева С. Б. История Новогодней традиции // Мифология и повседневность : материалы научной конференции. Вып. 2. Санкт-Петербург, 1999.
2. Богданов К. А. Повседневность и мифология. Исследования по семиотике фольклорной действительности / [Ин-т русской литературы (Пушкинский дом) РАН, Отд. фольклора]. Санкт-Петербург : Искусство-СПБ, 2001. 438 с.
3. Бушмаков А. В. Представления о семье и браке провинциальных горожан в России конца XIX — начала XX в. // Вестник Пермского государственного института искусства и культуры. 2007. № 5. С. 34—46.
4. Кормина Ж. В. Из армейского блокнота (заметки о топике и риторике солдатского пись-
менного фольклора) // Дембельский альбом - русский Art-brut: между субкультурой и книгой художника : сборник материалов и каталог выставки. Санкт-Петербург, 2001.
5. Кормина Ж. В. О соотношении мифа и ритуала в свете народной веры [Электронный ресурс] // Anthropology.ru : [веб-сайт]. Электрон. дан. 7.01.2006. URL: http://anthropology.ru/ ru/text/kormina-zhv/o-sootnoshenii-mifa-i-rituala-v-svete-narodnoy-very
6. Лосев А. Ф. Диалектика мифа; Дополнение к «Диалектике мифа». Москва : Мысль, 2001. 559 с.
7. Пропп В. Я. Морфология (волшебной) сказки. Исторические корни волшебной сказки / ком-мент. Е. М. Мелетинского, А. В. Рафаевой ; сост., науч. ред., текстол. коммент. И. В. Пешкова. Москва : Лабиринт, 1998. 512 с.
8. Рязанова С. В. Архаические мифологемы в политическом пространстве современности : монография. Пермь, 2009. 326 с.
9. Щепанская Т. Б. О материнстве и власти // Мифология и повседневность : материалы научной конференции. Вып. 1. Санкт-Петербург, 1998.
References
1. Adonyeva S. B. Istoriya Novogodney traditsii [The History of the New Year's Tradition]. Mifologiya i povsednevnost'. Materialy nauchnoy konferentsii. Vyp. 2 [Mythology and daily life. Materials of a scientific conference. Issue 2]. St. Petersburg, 1999.
2. Bogdanov K. A. Povsednevnost' i mifologiya. Issledovaniya po semiotike fol'klornoy deystvi-tel'nosti [Everyday life and mythology. Studies on the semiotics of folklore reality]. St. Petersburg, Art Publishing House, 2001.438 p.
3. Bushmakov A. V. Predstavleniya o sem'ye i brake provintsial'nykh gorozhan v Rossii kontsa XIX -nachala XX v. [Representations about the family and marriage of provincial townspeople in Russia at the end of the XIX - beginning of the XX century]. Vestnik Permskogo gosudarstvennogo instituta iskusstva i kul'tury [Bulletin of the Perm State Institute of Art and Culture]. 2007, no. 5, pp. 34-46.
4. Kormina Zh. V. Iz armeyskogo bloknota (zametki o topike i ritorike soldatskogo pis'mennogo fol'klora) [From an army notepad (notes on the topic and rhetoric of soldier written folklore)]. Dembel'skiy al'bom - russkiy Art-brut: mezhdu subkul'turoy i knigoy khudozhnika : sbornik ma-terialov i katalog vystavki [Demobee album - Russian Art-brut: between the subculture and the artist's book: a collection of materials and a catalog of the exhibition]. St. Petersburg, 2001.
5. Kormina Zh. V. O correlation of myth and ritual in the light of popular belief. Available at: http://anthropology.ru/ru/text/kormina-zhv/o-sootnoshenii-mifa-i-rituala-v-svete-narodnoy-very
6. Losev A. F. Dialektika mifa; Dopolneniye k "Dialektike mifa" [The dialectics of Myth; Supplement to the "Dialectics of Myth"]. Moscow, Mysl Publishers, 2001. 559 p.
7. Propp V. Ya. Morfologiya (volshebnoy) skazki. Istoricheskiye korni volshebnoy skazki [Morphology (fairy tales). Historical roots of a fairy tale]. Moscow, Labirint Press publishers, 1998. 512 p.
8. Ryazanova S. V. Arkhaicheskiye mifologemy v politicheskom prostranstve sovremennosti [Archaic mythologems in the political space of our time]. Perm, 2009. 326 p.
9. Shchepanskaya T. B. O materinstve i vlasti [About motherhood and power]. Mifologiya i povsed-nevnost'. Materialy nauchnoy konferentsii. Vyp. 1 [Mythology and daily life. Materials of a scientific conference. Issue 2]. St. Petersburg, 1998.
