CC BY
24
УДК 831.131.1.0 ЖУЛЕВА А.С.
кандидат педагогических наук, старший научный сотрудник, Институт мировой литературы имени А.М. Горького РАН E-mail : aszhuleva@mail.ru
UDC 831.131.1.0 ZHULEVA A.S.
PhD in Pedagogical Sciences, Senior Researcher, A.M. Gorky Institute of World Literature of Russian Academy of
Sciences
E-mail: aszhuleva@mail.ru
МИФОПОЭТИКА ЧУКОТСКОЙ ЛИРИКИ MYTHOPOETICS OF CHUKCHI LYRICS
Статья посвящена исследованию мифопоэтики чукотской лирики, генеалогии литературно-культурного процесса. Осуществлена экспликация символов метафизических представлений чукотского народ о свойствах бытия и познания. Представлено, как архетипы, обладающие трансцендентной силой возвращения и воздействия, активизируют творческую энергию поэтов, реализуют свои значения в виде элементов поэтических текстов: образов, мотивов бинарных оппозиций. Архетипы и мифологемы в чукотской поэзии отражают синкретизм человека и природы. Раскрывается, как мифологическое мышление авторов и лирических героев способствует представлению в поэзии реального и воображаемого мира северного народа в историко-культурном ракурсе, помогает понять внутреннюю суть традиций, обычаев, ритуалов
Ключевые слова: чукотская лирика, архетипы, традиции, мифопоэтика, мировоззрение, художественно-эстетический антропоморфизм.
The Article is devoted to the study of the mythology and poetics of Chukchi literature, the genealogy of the literary and cultural process. The author explicates the symbols of the metaphysical representations of the Chukchi people about the properties of being and knowledge. It is presented how primordial images, which have a transcendent power of return and impact, activate the creative energy of poets, realize their meanings in the form of elements of poetic texts: images, motives of binary oppositions. Primordial images and mythologemes in Chukchi poetry reflect the syncretism of man and nature. The author reveals how the mythological thinking of authors and lyrical heroes contributes to the representation of the real and imaginary world of the Northern people in poetry from a historical and cultural perspective, helps to understand the inner essence of traditions, customs, and rituals.
Keywords: Chukotka lyrics, archetypes, traditions, mythology and poetics, worldview, artistic and aesthetic anthropomorphism.
Зарождение чукотской литературы связано с разработкой письменности в тридцатых годах ХХ века и началом изучения чукотского языка в школах и других учебных заведениях. Первые авторы активно участвовали в создании учебных книг. Переводили на чукотский язык русских поэтов А. Пушкина, М. Лермонтова, В. Маяковского. Изданная же на чукотском языке лирика стала широко известна благодаря переводам на русский язык. Чукотские поэты в личном общении помогали русским поэтам-переводчикам увидеть образ внутри себя, пережить, например, в момент имагинации, слияние с природой.
В ходе исследования нами отмечено, что осуществлявшийся творческий взаимообмен знаниями о традициях своего народа между поэтами-носителями разных культур способствовал преодолению духовного эгоцентризма, проявлению исторического бесстрастия в оценке достигнутого, позитивно сказался как на становлении письменной чукотской поэтической системы, так и на содержании переводов. Основное внимание в процессе анализа чукотской лирики, ее переводов на русский язык, уделено постижению поэтологических констант, мифо-поэтики, этническому мировидению, особенностям развития историко-культурного процесса.
Существовавшее в чукотских мифах образное, чув-
ственное, синкретическое представление о явлениях природы и общественной жизни обеспечивало целостность, социальное и психологическое единство. Тесная сопричастность человеческой жизни с явлениями природы, небесными светилами традиционно воспринималась чукчами как жизненная реальность и перекочевала в литературу.
Чукотскую лирику наполняет «великая стихийная память» (А. Блок) - архетипы (первообразы). Будучи жизненной силой души, архетип является по своей сути трансцендентным и метафизическим. Об этом писал и внедривший этот термин сначала в психологию, а потом и в другие науки К.Г. Юнг [7, с. 121].
Трансцендентное, интуитивное в поэзии отражает мифологическое мировидение чукотских поэтов, их сознательное или бессознательное стремление к постижению вечных аспектов бытия, истоков эволюции духовного развития народа. Осмысление метафорических архетипов, интерпретация трансцендирования, отношения его с имманентным в поэтическом тексте актуальны для раскодирования метакодов, постижения национального мировидения. И это определило одну из основных задач проведенного исследования - раскрыть архетипи-ческую символику воплощенных в чукотской лирике образов и мотивов.
© Жулева А.С. © Zhuleva A.S.
10.01.01 - РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 10.01.03 - ЛИТЕРАТУРА НАРОДОВ СТРАН ЗАРУБЕЖЬЯ (С УКАЗАНИЕМ КОНКРЕТНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ) (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 10.01.01 - RUSSIAN LITERATURE (PHILOLOGICAL SCIENCES), 10.01.03 - LITERATURE OF THE PEOPLES OF FOREIGN COUNTRIES (WITH INDICATION OF SPECIFIC LITERATURE) (PHILOLOGICAL SCIENCES)
Одним из древнейших архетипических символов в чукотских мифах и волшебно-мифологических сказках является солнце, его первые лучи, рассвет. Архетипы солнца, рассвета становятся базовым элементом авторского мировидения в стихах. Сакрализованный рассвет в «Заклинании на рассвете» В. Тынескина (пер. В.Першина) представлен как некая живая сущность, способная изменить личные жизненные обстоятельства, изменить судьбу лирического героя. В основе заложено традиционное чукотское поверье об исполнении желаний при поддержке первых солнечных лучей.
Утренняя заря, рассвет пользовались особым поклонением, нередко сопровождались жертвоприношениями. Объясняя, как именно Тынагыргын (рассвет) приводит за собой солнце, чукотские сказители нередко знакомили фольклористов с заговорами на излечение болезней, обращаемыми к рассвету. Солнцу (или стороне света, которая связывалась с его восходом) приносили в жертву оленей для его благорасположения к стаду даже в суровый и темный зимний период.
Поэты представили в стихах и существовавшее в прошлом ассоциативно-метонимическое воздействие солнца на укрепление семьи и рода. Солярные мифы стали источником возникновения образного названия чукотского и эскимосского народов - «люди рассвета».
Поэтам не теоретически знакомо своеобычное представление чукотского народа о Наргынэн. Наргынэн - это «вся окружающая землю среда», «наружное пространство», «вселенная», «"дух вселенной», «природа». В мифологическом сознании чукчей было закреплено в одном образе-символе и слове наргынэн многоликое представление о предметах и явлениях природы. Наргынэн как некая сакральная мифическая сущность обладает безграничной силой и двойственна в своем отношении к человеку. Рассматривая «затемненный внутренний смысл» древних преданий, мифолог, фольклорист и этнограф
A. Н. Афанасьев писал об аналогичных сближениях мифических проявлений, которые отразились и в языке, и в мифе, «ибо тот и другой создавались в одно время» [1, с. 144]. Художественно-эстетический антропоморфизм широко распространен в чукотской поэзии. Так, в стихотворении Вальгиргина «Над тундрой яркие лучи» (пер.
B.Сергеева) представлен метонимический образ тундры, раскрывающий весеннее преображение природы. Здесь солнце, растопившее лед и покрывшее травою кочки, «улыбки сверху тундре шлет-/ своей любимой дочке».
Своеобразно поэтами представлено восприятие мест кочевий, стойбищ, где многие из зачинателей чукотской литературы родились и провели детство, постоянно жили или периодически приезжали после длительных лет учебы. В стихотворении Вальгиргина «Мое село» (пер. А. Пчелкина) воспроизведена некая живая антропоморфная сущность, не выделяющаяся из природного мира - чукотское селение. «Облокотилось о берег моря,/ в краешек тундры,/ как куст, вросло/ не маленькое и не большое/ родное мое село».
Архетипический образ (первообраз) постоянно, по мнению Юнга, повторяется везде, где у людей развито творческое воображение. Однако, любой архетип живет и имеет смысл только тогда, когда сохраняет значимость на индивидуальном уровне, когда люди переживают его благодаря символам своей культуры
Мир произведений чукотских авторов предстает не
только в субъективности автора, но и объективируется в изображении героев. Диалог сознаний, на котором они нередко выстроены, обнаруживает как личностное, так и надличностное содержание, извлеченное из исторического, культурного, национального опыта и традиционных ценностных ориентиров и представленное в виде независимой и вполне самостоятельной точки зрения вымышленных персонажей. В стихах убедительно показана принадлежность автора миру, сформированному в этническом семиотическом пространстве. Чукотские создатели уникальной литературы, пребывая в семиосфере культуры, хранящей историческую память и выражающей онтологические универсальные смыслы, постоянно ведут диалог с языком культуры и на языке культуры, утверждая свой особый взгляд на вещи. Обосновывая взгляд на литературно-художественное творчество как продукт взаимодействия и результат отношения человека к сложившимся в национальной культуре смыслам и ценностям, Ю. Лотман утверждал, что «структура символов той или иной культуры образует систему, изоморфную и изофункциональную генетической памяти индивида» [6, с. 249].
В чукотской поэзии мифологические символы отражают смысловое родство человека и мира, мистическую связь или мистическую сопричастность вещей и явлений. О существовании подобной мистической связи в первобытном сознании, где нет вещей и животных в нашем понимании, писал Леви-Брюль [4, с. 35].
Напряженные диалоги между стихиями, между неодушевленными явлениями и сущностями в стихах нередко раскрывают чувства, характер, отношения людей. Так, в стихотворении Кеулькута «Земля и ветер» (пер. В. Сергеева) зимняя тундра ведет разговор с ветром. Читателю предъявлен антропоморфный образ тундры, наделенной чертами женщины, настроение которой проникнуто многообразными чувствами.
В поэзии чукчей Полярная звезда является сакральной и наделена разнообразными человеческими качествами. Являясь вагыргын - жизнедеятельным и жизнеподдерживающим существом, она относится к людям благосклонно, опекает и защищает их, когда к ней обращаются. В стихотворении Тынескина «Наша звезда» оставшемуся в одиночестве герою поддержкой служит вера в то, что «дальняя звезда горит для нас/и охранять нас будет, /пока она над нами - /никогда случайный снег/ нам чувства не остудит».
Опираясь на глубинные мифологические принципы восприятия окружающего мира, А. Кымытваль в цветных сполохах северного сияния видит ушедших в иной мир людей: «А в небе пляшут линии - / Сиянье красно-синее, - /То в мяч играют мертвецы/ (Так говорили нам отцы) (поэма «Месяц»).
Исследователь мифов и жанров чукотского фольклора Л.В. Беликов писал о том, что в восприятии чукчей небо наполнялось энергичной жизнью, связанной со всеми реальными условиями существования человека. Небо - это твердь, на которой живут «верхние люди» (тыргет-рьэмкын), т. е. люди, умершие на земле и продолжающие вполне реально жить там наверху. «Верхние люди» так же охотятся там на оленей, как и «нижние люди» (наты-трэмкын) на земле [3, с. 3 - 30].
«Очеловечены» в поэзии и светила, и звезды, и северное сияние, и время суток. Они живут в тесном
«дружеском» общении. День с наступлением зимнего времени не пускает солнце «гулять далеко»: «Проветрит немного, остудит слегка, и снова уводит с собой за снега». Наступающие короткие дни спокойно и смиренно «уступают» свое время длинной ночи. Цикличность природы наполнена активной внутренней жизнью, общением. Антропоморфная ипостась природы проявляется и в природном, и в социальном.
Мифологемы в чукотской поэзии, являясь интуитивно-эмоциональными образами, запечатленными во времена формирования мифического сознания, приоткрывают тайны северной природы, особенности восприятия ее чукотскими жителями. Эти загадочные образы, постепенно перекочевавшие в сказки и трансформирующиеся в литературе, позволяют приблизиться к определению процесса развития художественного сознания уникального северного народа.
Подчеркивая важную роль природы в искусстве, философ А.Ф. Лосев писал, что эстетика природы находит свое яркое отражение в контекстах даже самых гетерогенных культурных пространств, начиная с рождения искусства и человеческой культуры в целом; она «безусловно существует» и «способна вызывать в человеческой психике моменты возбуждения и успокоения, чувство величия и огромности» [5; 8].
Основные структурные составляющие мифологического сознания пронизывают большинство чукотских стихов. В устойчиво сохранившихся мифических элементах в поэзии чукчей, являющихся существенной частью сказок и эпоса, а также бытовавших еще и в ХХ веке традиций, ритуалов и обрядов, возрождающихся в трансформированном состоянии и в наши дни, воплощены мотивы зависимости человека от явлений и предметов окружающей природы, которые антропоморфизированы, одухотворены, наделяются чертами человеческой жизни. Космогонические, тотемистические, анимистические представления, сопричастие с окружающим миром, явля-
ясь частью мировоззрения первопредков, сформировали морально-этические нормы поведения и навыки активного воздействия на суровую действительность, были и являются в определенной степени и в наше время жизненно важными. В творчестве создателей чукотской поэзии высвечивается художественная и мировоззренческая сила мифов. Жесткая борьба со строптивой и суровой северной природой человека эпохи первобытнообщинной формации, его напряженный труд, обеспечивающий выживание, благодаря художественному вымыслу нередко представлены в чукотской поэзии как своеобразное руководство активного взаимодействия с окружающим миром. И это проявление творческой силы мифопоэтиче-ской фантазии предков.
В чукотской поэзии ясно слышны голоса авторов, передающих как собственные мысли и чувства, так и народные, отражающие мифологическое мировосприятие, возникшее издревле. В основе лирики заложены культовые, обрядовые, фольклорные, личные песни. В мифах, легендах, волшебно-мифологических и других видах сказок прозаическое изложение нередко чередовалось с поэтическим. Врастание в фольклор, органическое его преломление в отдельном сознании свойственно чукотским поэтам, многие из которых активно собирали фольклор. Традиционные представления чукчей о не-разделенности человека и мира, одухотворенности природы, с ложившиеся под влиянием определенного типа социальных связей в родовом обществе, получили иное направление в связи с резким переходом к построению нового общественного строя и инкультурацией, но сохранялись и продолжают жить в поэзии как на сознательном уровне, так и на бессознательном.
Исследование мифопоэтики чукотской лирики, а также всей своеобычной чукотской литературы - шаг к транскультурации, участию в «постоянном трасформа-ционном процессе» (Ю.Я.Барабаш) взаимодействия литератур и культур.
Библиографический список
1. АфанасьевА.Н. Происхождение мифа. Статьи по фольклору, этнографии и мифологии / Сост. А. Л. Топорков. М.: Индрик, 1996.
2. БарабашЮ.Я. Историко-литературный дискурс: вызовы и апории (Размышления непостороннего) // Вопросы изучения истории национальных литератур. Теория. Методология.Современныеаспекты.-М.:ИМЛИРАН,2014. С. 44 - 95.
3. Беликов Л.В. Особенности формирования основных повествовательных жанров в чукотском фольклоре // Фольклор и этнография народов Севера. Л.:ЛГПИ им. А.И.Герцена, 1986.
4. Леви-Брюлъ Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Изд. дом Педагогика-Пресс, 1994.
5. Лосев А.Ф. Эстетика природы [Текст]: природа и её стилевые функции у Ромена Роллана / А. Ф. Лосев, М. А. Тахо-Годи. М.: Наука, 2006. (Серия «Лосевские чтения» / РАН, Научный совет «История мировой культуры», Античная комиссия).
6. ЛотманЮ.М. Семиосфера. СПб.: Искусство, 2000. С. 155 - 335.
7. Юнг К.Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991.
References
1. AfanasievA.N. The Origin of the Myth. Articles on Folklore, Ethnography and Mythology / Ed. by A. L. Toporkov. Moscow: Indrik, 1996.
2. Barabash Yu.Ya. Historical and literary discourse: challenges and aporia (Reflections of non-stranger) / / Questions on the history of national literatures. Theory. Methodology. Modern aspect. - Moscow: IMLI RAS, 2014. Pp. 44 - 95.
3. BelikovL.V. Features of formation of the main narrative genres in Chukotka folklore / / Folklore and Ethnography of the peoples of the North. Leningrad: SPI named after Herzen, 1986.
4. Levi-BrulL. Supernatural in primitive thinking. Moscow: Publishing house Pedagogika-Press, 1994.
5. LosevA.F. Esthetics of nature [Text]: nature and its stylistic functions by R. Rolland / A. F. Losev, M. A. Taho-Godi. Moscow: Science, 2006. // «Losev readings» / RAS, Scientific Council «History of world culture», Antique Commission).
6. Lotman Y.M. Semiosphere. Saint Petersburg: Arts, 2000. Pp. 155 - 335.
7. JungK.G. Archetype and symbol. Moscow: Renaissance, 1991.
