CC BY
0
УДК 785:821.161-192 ББК Щ318.5 +Ш3 3 (2Рос=Рус)64-45 Код ВАК 5.9.1 ГРНТИ 17.09.91
Р. В. ЛЮБАРСКИЙ
Брянск
МИФОПОЭТИКА АЛЬБОМА «ВУДУ TALES» КАНЦЛЕРА ГИ (МАЙИ КОТОВСКОЙ)
Аннотация: В статье рассматривается мифопоэтическое своеобразие творчества Канцлера Ги (Майи Котовской) на примере песен альбома «ВУДУ Tales». Исследованы мифологические образы Барона Субботы и Мамы Бриджит как художественные модели в песнях Котовской, функциональные особенности которых способствуют разделению мифического пространства альбома на ирреальный и реальный мир. Рассмотрены образы папы Легбы и мэтра Каррефура как божеств, отождествлённых в произведениях Канцлера Ги с трансцендентной реальностью. Исследованы образы йорубских богов Шанго, Ошун, Олокуна, Йемайи как примеры синкретичного внедрения мифического мира народов йоруба в воспроизведенную рок-поэтом действительность религии вуду. Сделан вывод о том, что изображение функциональных особенностей божеств создаёт в альбоме Котовской представление о мифопоэтической модели реальности, основанной на религии вуду и мифах народов йоруба.
Ключевые слова: рок-поэзия, русский рок, поэтическое творчество, поэтические жанры, рок-поэты, рок-музыканты, поэтические образы, поэтические тексты, музыкальные альбомы, рок-группы, мифопоэтика, религия вуду, мифология народов йоруба, менестрельские песни
Сведения об авторе: Любарский Руслан Васильевич, кандидат филологических наук, учитель русского языка и литературы МБОУ СОШ №57 города Брянска.
Контакты: 241029, г. Брянск, пр. Московский, дом 3; lud-mila12a@rambler.ru.
R. V. LYUBARSKY
Bryansk
MYTHOPOETICS OF THE ALBUM «VOODOO TALES» BY CHANCELLOR GUY (MAYA KOTOVSKAYA)
Abstract. The article examines the mythopoetic originality of the work of Chancellor Guy (Maya Kotovskaya) on the example of the songs of the album «VOODOO Tales». The mythological images of Baron Saturday and Mother Bridgitte as artistic models in Kotovskaya's songs are investigated, the functional features of which contribute to the division of the mythical space of the album into the unreal and real world. The images of Pope Legba and Master Carrefour
© Любарский Р. В., 2023
as deities identified in the works of Chancellor Guy with transcendent reality are considered. The images of the Yoruba gods Shango, Oshun, Olokun, Yemaya are studied as examples of the syncretic introduction of the mythical world of the Yoruba peoples into the reality of the voodoo religion reproduced by the rock poet. It is concluded that the image of the functional features of the deities creates an idea of a mythopoetic model of reality based on the voodoo religion and the myths of the Yoruba peoples in Kotovskaya's album.
Key words: rock poetry, Russian rock, poetic creativity, poetic genres, rock poets, rock musicians, poetic images, poetic texts, music albums, rock bands, mythopoetics, voodoo religion, mythology of the Yoruba peoples, minstrel songs
About the author: Lyubarsky Ruslan Vasilievich, PhD of Philological Science, teacher of Russian language and literature, MBOU Secondary School No. 57 of Bryansk city.
Понятие об авторской фолк-песне. Одной из разновидностей современной русской рок-поэзии является менестрельская песня (авторская фэнтези, фолк-песня). Авторов и исполнителей песен данных жанров называют фэнтези-бардами (бардами, современными менестрелями). Авторская фолк-песня связана с использованием в произведениях фэнтезий-ных образов и сюжетов, а также с тяготением к романтизированной детализации Средневековья и других исторических периодов. В отличие от эстетических принципов классических средневековых менестрелей в современных фолк-песнях «мы видим чётко выраженное лирическое "я" -образ автора со всеми его психологическими особенностями, разумеется, не совпадающий с реальным человеком, но обладающий жизненным правдоподобием» [3, с. 40].
Л. В. Калугина отмечает, что благодаря любви к фэнтезийным произведениям появились «многие ныне известные менестрели, такие, как Наталья Новикова (сценический псевдоним - Тэм Гринхилл), Лина Воробьева (сценический псевдоним - Йовин), Наталья Васильева (сценический псевдоним - Элхэ Ниэннах), Наталья Некрасова (сценический псевдоним -Иллет), Лариса Бочарова, Елена Перцуленко и др. Немного особняком среди московских менестрелей стоит екатеринбургский автор Майя Ко-товская (сценический псевдоним - Канцлер Ги)» [3, с. 38]. Стремление к изображению отличительных черт произведений жанра фэнтези и романтизированных исторических эпох обусловили включение в песни современных фэнтези-бардов художественного воплощения мифологических образов, сюжетов и систем. В произведениях современных менестрелей внедрены художественно переосмысленные мифологемы разных культур. В творчестве Майи Котовской (Канцлера Ги) отразились отдельные мифологические компоненты, образующие мифологическое пространство (модель действительности).
Канцлер Ги является автором песен группы «Bregan D'Ert». Котов-ская - создатель альбомов: «Tample Memories» (2002), «Kathar
156
Blues» (2003), «Невзятый замок» (2003). При этом ряд альбомов были записаны вместе с группой: «Единственный враг» (2006) «Пляска Святого Ги» (2007), «Тень на стене» (2008), «Пока цветочки» (2009), «Страшная Сказка» (2010), «...Уже ягодки» (2011), «Те ещё грибочки (сборник пародий на саму себя)» (2012), «ВУдУ Tales» (2013), «Лирика» (2017). Песенную мифологию Канцлера Ги исследовали различные ученые. Д. М. Кислова и О. Н. Чарыкова, исследуя произведения Котовской с языковедческой точки зрения, отмечают, что «второе место по количественным параметрам в творчестве М. Котовской занимают предметы сравнения, выраженные лексическими единицами, называющими абстрактные понятия и мифологемы (22%)» [10, с. 25]. О. Д. Прокофьева изучает ми-фопоэтику произведений Котовской, основанных на библейском мифе об Адаме и Еве [12].
Не менее актуальной проблемой является мифопоэтическое своеобразие альбома Канцлера Ги «ВУДУ Tales» (2013). В альбоме представлена мифопоэтическая модель мира, основанная на религии вуду и народов йо-руба. Каждая песня фэнтези-барда содержит мифологический компонент: предметы религиозной культуры, богов (лоа) и т. д., объединяющих «ВУДУ Tales» в единую мифологическую систему. Произведения Котовской - попытка художественного осмысления видения мира последователями вудуистской культуры и африканскими народами йоруба. В том числе, познание мира как единой мифосистемы осуществляется с помощью художественно воплощённых вудуистских и йорубских богов (лоа), выполняющих определённые функции как в религиозных традициях выходцев из африканского континента, так и в творчестве Котовской.
Песни «Samedy» и «Maman Bridgitte». Герой произведения «Samedy» - Самди, который служит причиной человеческого страха. Ко-товская пишет:
Ночью бродит по дорогам Тот, чьё имя Самди <...>
Тот, кого боятся люди, Ходит мимо ворот [14].
Сущность боязни человека заключается в мифологических особенностях персонажа, воплощённых Канцлером Ги в собственной песне. Барон Самди (Самеди, Барон Суббота) представляет собой сильного духа (лоа) религии вуду, связанного со смертью, умершими людьми, а также с сексуальностью и рождением детей. С. Н. Осиповский выявляет сопряжённость Субботы с ирреальной действительностью (реальностью смерти): «В центре каждого кладбища стоит крест в честь первого похороненного здесь мужчины, имеющего прозвище Бавон (или Барон) Самеди (первая похороненная женщина рассматривается как его жена или сестра и зовется Гран Бриджит). Этот крест (крест Бавона) является границей и воротами между
миром живых и миром мертвых. Для получения удачи, здоровья или любви к кресту приносят еду и зажигают у подножия свечи» [11, с. 191]. Барон Суббота в качестве лоа является элементом, который связывает человеческий мир и трансцендентную реальность. Сила, состоящая в возможности перемещаться между действительностями, усиливается, если Самеди находится на кладбище. В песне Канцлера Ги Барон Суббота воплощает в себе человеческие страхи смерти. Помимо этого, Барон Суббота - олицетворение страхов людей, спровоцированных мрачным ореолом этого духа и связанной с ним же потусторонней реальности. Неслучайно в религии вуду одетый в чёрное Самеди проводит людей в мир смерти и покровительствует бандитам.
Мифопространство произведения Котовской состоит из посещающего человеческие дома Барона Субботы. Лоа делает возможным переход из повседневности в загробную реальность смертного, нежелающего там оказаться. Попасть в трансцендентную действительность способен тот, кто не спит ночью и откроет Самеди дверь:
Он уводит за собою, Тех, кто ночью не спят, Тем, кто дверь ему откроет, Нет дороги назад [14].
Котовская изображает дружественное взаимодействие авторского «я» и мифического существа, являющегося в песне мрачным образом. Лирический герой даёт наставление своему спутнику не открывать дверь Барону Субботе. Несмотря на это, лирический герой желает идти вместе с лоа в ирреальный мир. Канцлер Ги пишет:
Не ходи за ним, не надо, Хоть зовёт, ну и пусть, С ним до рая и до ада Я пойду и вернусь [14].
Трансцендентная реальность Барона Самди в мифологическом пространстве Канцлера Ги подразделяется на основе традиционной для синкретичной сущности религии вуду христианской модели: на ад и рай. Лирический герой чувствует свою близость с инобытием, точнее, с лоа. Чувство близости трансформируется в благоприятное взаимоотношение персонажа Котовской и Барона. Именно поэтому персонаж автора распивает с Самеди алкогольный напиток:
Я не знаю, будь что будет, Наливайте, Барон! Тот, кого боятся люди, Пьёт со мной горький ром [14].
Дружеское распитие рома сопряжено с праздником мёртвых - чествованием Барона Субботы. В этот день пьют ром, ожидая явление Барона. Однако Самеди олицетворяется у лирического героя Котовской с негативной стороной жизни. Это сопряжено с желанием спасти, возможно, своего близкого от смертельного исхода. Следовательно, лирический герой прогуливается с духом сам. Однако в песне Котовской прогулка невозможна без художественно спроецированной мифологической детали из религии вуду - сигареты Барона. Спасение человека от смерти отражено в определенном ограничении, которое упоминает лирический герой:
Ночь, дождь, дым от сигареты, Вдаль уводят следы, Ухожу гулять со смертью Я, но лишь бы не ты [14].
Таким образом, мифообраз лоа Барона Субботы внедрён в художественное пространство песни рок-поэта как воплощение страха человека перед смертью с сопутствующими мифологическими составляющими. При этом образ Самеди обеспечивает структурное деление мифопоэтического мира Канцлера Ги на ирреальную действительность смерти и мир смертных.
Связь произведений «Maman Bridgitte» и «Samedy» реализуется не только с помощью мифологической «близости» образов Мамы Бриджит и Барона Самеди. Мама Бриджит - жена Субботы, а также олицетворение единства жизни и смерти. Лирический герой Канцлера Ги уходит из обывательского мира, перемещаясь в загробную реальность, которая тождественна небесному миру:
Я ухожу, не помня себя, Лечу наверх, к цветным голубям, А память моя, как воздух, светла -она умерла [13].
Небесная реальность идентична инобытию ввиду мистического путешествия героя наверх, а также вследствие присутствия на небесах цветных птиц. Отсутствие воспоминаний, метафорически связанных со смертельным исходом, обусловлено потерей всех возможных связей с повседневностью. Кристальная чистота памяти нужна для благоприятного путешествия в инобытийную реальность. Смерть персонажа Котовской тождественна его единению с землей. Воссоздание соотносимой со смертельным исходом персонажа земли связано с ритуально-религиозной традицией погребения. Помимо этого, твердь олицетворяется Котовской с живым существом, что выражено в специфическом обращении к ней как к субъекту, наделенному памятью:
Земля - песка ровня -Бери меня, помни,
Как я ходил по тебе, свой оставляя след. Как солнца блик ранний... [13]
Одушевлённая твердь превращается в мифологического духа - Маму Бриджит, которая называется «сестрой смерти». Эта художественная трансформация связана с мифологическим единением Бриджит с земной стихией. Гран Бриджит - первая почившая в земле женщина, что мистическим образом связывает её со смертью. Желание лирического героя остаться в реальности смертных выражается в сопряженной с этим мольбе к Бриджит. Герой произведения Котовской умер относительно недавно, следовательно, он просит о воскрешении. Преодоление смерти в разуме персонажа связано с близостью к Бриджит:
Земля - сестра смерти -
Оставь меня в свете,
Позволь ползти мне по стеблям трав,
<...>
Тем выше смерти цветы, Чем ближе мне ты. [13]
При изображении связи Бриджит с «забирающей» людей землей Ко-товская конструирует данный мифообраз из выявленных С. Н. Осиповским вариативных составляющих религии вуду: близость Мамы Бриджит и Барона Самеди. Бриджит (первая похороненная женщина) - возлюбленная (жена) или сестра сопряженного с ирреальной действительностью Барона (первого похороненного мужчины). По мнению исследователя, данная особенность делает возможным существование женского лоа на границе между жизнью и смертью. Если Барон Суббота безвозвратно перемещал смертного в трансцендентный мир, то Мама Бриджит воскрешала людей, возвращая их в повседневную реальность. Котов-ская проецирует трансцендентную функциональную особенность Бриджит в своё произведение. Персонаж Канцлера Ги знает, что с помощью духа он покинет загробный мир. Мы считаем, что герой песни является Бароном Субботой, который испытывает к Бриджит высокие чувства. Об этом говорит воплощаемая данными лоа взаимосвязь смерти и жизни, сопряжённая с любовью. Персонаж после ухода из мира смерти попадёт к своей возлюбленной:
Я ухожу от тебя, но всё ж Я помню одно:
Я знаю - вновь ты меня вернёшь На тёмное дно,
Где жизнь и смерть породят любовь. [13]
Таким образом, произведения «Samedy» и «Maman Bridgitte» объединяются в мифопоэтическую систему, создаваемую благодаря образам Мамы Бриджит и Барона Самеди, которых связывают высокие чувства, а также похожие функции, художественно смоделированные Котовской. При этом мифопоэтическая система двух песен с помощью сопряжённых с потусторонним миром мифообразов подразделяется на ирреальную и реальную действительность.
Подобный мифопоэтический мир - сочетание трансцендентной стороны бытия и жизни обыкновенных людей является неотделимым компонентом альбома Канцлера Ги. Однако значительное место, как и в ву-дуистской религии, в творчестве фэнтези-барда занимает инобытийное пространство. Следовательно, божественные феномены религии вуду, художественно осмысленные Котовской, направлены на обозначение ирреальной действительности как мифологического ядра вудуистского мироздания.
Песня «Song of Legba». В песне «Song of Legba» главный герой - лоа папа Легба, образ которого, в отличие от религии вуду, романтизируется Котовской. Легба помещается автором в обывательский мир, в котором он ищет любимую женщину. Лоа покидает родные края, в частности, свою мать:
Мать моя - королева морского прилива Провожала в дорогу меня. Ухожу от тебя я в далёкие страны, В те, куда не плывут корабли, Чтобы лёгкими были дороги и раны, Пожелай мне удачи в любви [8].
Однако чувство любви, которое желает испытать папа Легба, соседствует с мифологической ирреальной составляющей. Канцлер Ги обозначает Легбу как бога, упоминая его мать - владычицу приливов. Рассуждая о женском и мужском начале в религии вуду, С. Н. Осиповский акцентирует внимание на вудуистской богине луны Маву - матери Легбы: «Все боги имеют две ипостаси - женскую и мужскую, и часто изображаются с двумя головами соответственно. Среди духов можно отметить Ма-ву (Mawu) (богиня - создательница, часто олицетворяемая с луной), Лиза (Lisa) (её брат, ассоциируется с солнцем), Nana Buluku (божество-андрогин, создатель вселенной, предок Маву и Лизы), Легба (Legba) младший сын Маву» [11, с. 189].
Изображая мать Легбы в качестве «королевы морских приливов», фэнтези-бард мифологизирует образ лоа, подчёркивая божественность его происхождения. Однако в последующем куплете потерпевший неудачу в любви Легба возвращается вовсе не к Маву, а к богине из мифов народов йоруба - Йеманже (Йемадже, Йемайе). Она представляет собой мать всех йорубских духов (ориш), является олицетворением реки Огун. При этом
упоминание несвойственной Йеманжи власти над морскими приливами всё же позволяет сделать вывод об аллюзии Котовской на богиню Маву, потому что именно подконтрольная ей луна связана с колебаниями уровня воды в море. Следовательно, Котовская изображает в песне синкретическую особенность мира вуду, вмещающего в себя пантеон йорубских богов. Помимо этого, автор воспроизводит мифологические миры религии вуду и народов йоруба, с точки зрения культурологического аспекта, способные сочетаться между собой в религиозном сознании определённых людей. Легба признаётся, что ему никогда не суждено остаться со своей матерью:
Я во сне повторяю лишь имя - «Йемаджа!» <...>
Кто-то, может, поймёт, кто-то, верно, осудит, Но печаль не смывает вода: Ведь прекрасней тебя женщин нет и не будет, Но с тобой нам не быть никогда! [8]
Возвращение к Йемайе ознаменовано появлением лоа не просто в повседневной реальности недалеко от воды, а в своеобразном водном мире, подконтрольном этой богине. Но в реальности матери, как и в повседневной человеческой жизни, папе Легбе нет места, он становится лишним персонажем в этих действительностях. Поэтому лоа совершает уход из них. Единственное, что остается Легбе - скучать по родному морскому дому, потому что ему уготована иная судьба. Папа Легба в понимании Канцлера Ги - странник:
Знать, судьба моя - странствовать, петь и смеяться,
Плакать, если не видит никто,
<...>
А меня под луной ждут мои перекрёстки -Пожелай мне удачи в пути! [8]
Подобная участь папы Легбы - художественное переосмысление мифологической природы лоа автором. Легба охраняет врата, являющиеся проходом из мира живых в мир мёртвых и наоборот. Именно благодаря ему осуществляется связь со сверхъестественными созданиями - лоа, которые обитают в трансцендентной реальности. Художественное воплощение Легбы в качестве странника основано на функциональной особенности духа провожать умерших в загробную реальность. Это требует от лоа постоянного перемещения из одной действительности в другую. «Перекрёстки», которые «ожидают» Легбу и являются местом пересечения дорог, улиц, путей, в произведении Котовской являются аллюзией на трансцендентную функцию лоа, осуществляемую в точке пересечения двух дей-ствительностей. Канцлер Ги акцентирует внимание на мифологической роли перекрёстка по отношению к Легбе: перепутье представляет собой
162
границу между инобытием и повседневностью, на которой происходит взаимодействие людей и лоа или иных сверхъестественных существ. Следует отметить общность определённых способностей (путешествие из повседневности в загробный мир) Барона Субботы и папы Легбы. Однако проявление могущества Самеди, а также олицетворённая им в произведении Котовской ирреальная действительность имеет негативный оттенок, в то время как образ Легбы ввиду способности чувствовать отождествлён с трансцендентным миром с положительной точки зрения (помощник людей, организовывающий связь между мирами). Именно способность проявлять разнообразные чувства, в частности, любовь и печаль, сближает Легбу с людьми.
Мелвилл Дж. Херсковиц сравнивает Легбу и святого Петра из христианской мифологии, находя у них общие мифологические особенности: «Легба (бог, который в Дагомее охраняет перепутья и входы в храмы, постройки и деревни) широко почитается на Гаити; как и в Дагомее, там он должен "открывать путь" всем другим сверхъестественным силам, и, следовательно, в любой церемонии гаитянского культа водун ему первому приносят жертву <...>. Некоторые считают, что Легба - это св. Петр, явно логично полагая, что св. Петр, как и Легба, является хранителем ключей и открывает ворота» [15, с. 31]. Таким образом, изображая образ папы Легбы, Котовская сосредотачивается на инобытийном мире, который является важным структурным элементом вудуистской модели мироздания. При этом ирреальное пространство с помощью точки пересечения связано с повседневностью.
Песня «Maitre Carrefour». Герой песни «Maitre Carrefour» - мэтр Каррефур - представляет собой тёмное воплощение папы Легбы или его злого двойника. Также он является лунным лоа, беспощадным трикстером, покровительствующим магии. Канцлер Ги моделирует основные особенности данного лоа, изображая лирического героя, ожидающего мэтра именно при свете луны:
Я ловлю луну в колодце, Поджидая того, Кто проходит тенью грозной Там, где зубы перекрёстков Сгрызли напрочь доли мозга, Дверь открыли в ночи. [4]
Безусловно, явление лунного лоа возможно при свете соответствующего небесного ночного светила. Упоминание «перекрёстков» свидетельствует об общности мифологической связи с ними мэтра и Легбы. Однако, если для Легбы перекрёстки - место для перехода в мир усопших, то для Каррефура перепутья - место для совершения колдовских ритуалов. При этом Канцлер Ги воспроизводит мифологическую природу Каррефура, выраженную в злом начале («грозная тень»). Следовательно, волшебство,
совершаемое на перекрёстке, имеет негативный характер. Неслучайно «зубы перекрёстков» (место сосредоточения колдовства) причиняют лирическому герою Котовской определённый вред. Дверь, открывающаяся на перепутье, является аллюзией на портал в ирреальный мир, с которым связан не только папа Легба, но и мэтр Каррефур. Ввиду изображения отрицательных особенностей мэтра инобытийная действительность, вход в которую располагается в подвластном данному лоа месте, будет иметь аналогичный оттенок. Впоследствии автор продолжает художественно подчёркивать негативную мифическую природу мэтра:
Он идёт хромой походкой И зовёт за собой; Невидимкой бродит рядом -Он напитан лунным ядом, Он почти что стал мне братом.. .[4]
Рок-поэт акцентирует внимание на традиционных для своего творчества дружеских взаимоотношениях лирического героя и бога (или иного персонажа), воплощающего злое начало. Героя Котовской тянет к Карре-фуру, так как инфернальная сущность выделяет данного духа среди обывателей. Лирический герой считает, что встреча с тёмным лоа поможет ему избавиться от чувств негативного характера и подарит желанный покой. Демоническую природу мэтра рок-поэт обозначает с помощью аллю-зивной строки: «Дух сомненья и несчастья», которая характеризует лоа:
Вечно старый, вечно юный, Друг луны, отец колдуний. Дух сомненья и несчастья, Заходи же в мой дом! Боль мою сожги до пепла. [4]
Эта строка является следствием осмысления Котовской применительно к лоа пушкинской характеристики демона в стихотворении «Ангел»: «Дух отрицанья, дух сомненья», а также мистической природы Мефистофеля из «Фауста» Гёте. Помимо инфернальной особенности Каррефура, Канцлер Ги изображает его внешний облик с помощью оксюморона, при этом мифологизируя мэтра как покровителя магов и луны. Таким образом, песня о демоническом лоа Каррефуре представляет собой обозначение темной стороны трансцендентного мира - инфернальной реальности, изображаемой Канцлером Ги. Помимо этого, Котовская наполняет ми-фопространство альбома «ВУДУ Tales» магией, возможность использовать которую сопряжена с изображением мифического своеобразия мэтра Кар-рефура.
Песни «Voodoo Doll» и «Mary La Vou». В песне «Voodoo Doll» рок-поэт уходит от упоминания лоа Каррефура и сосредотачивается на подконтрольной ему особенности жизни последователей религии вуду - ис-
164
пользовании колдовства. Канцлер Ги в качестве основы для своей песни использует мифический предмет «куклу вуду», благодаря которой можно совершать магические действа, находясь в мире людей. Неслучайно в первом куплете произведения автор подчёркивает связь колдунов - индивидов, наделённых магией, и кукол:
Свет луны на стёклах мутных оставляет отпечатки, Ночь, как кошка, хвост свернула, в окнах меркнет свет. Колдуны играют в куклы, в кукурузные початки, Сны плывут на лодке утлой с грузом слёз и бед [9].
Используемый рок-поэтом ночной хронотоп призван создать благоприятную среду для колдовства, которое совершается, как правило, в темное время суток. В припеве кукла отождествляется с живым существом -она способна слышать, а также хранить в памяти определённые знания. У Канцлера Ги находим:
Кукла слышит, Кукла помнит, Кукла знает
Тайну твою, мой друг! [9]
Канцлер Ги не просто одушевляет куклу: рок-поэт отождествляет её с «другом» лирического героя - объектом магического воздействия. Неслучайно кукла является вместилищем секретов определённого персонажа. С. Н. Осиповский акцентирует внимание на многофункциональном использовании «кукол вуду»: «Активное применение в новоорлеанском вуду получают так называемые куклы вуду (Voodoo dolls), применяемые для благословления и достижения любви, власти, удачи и т. д» [11, с. 192]. Однако куклы могут использоваться и в злых целях. Так, во втором куплете «протыкание» иглой «куклы вуду» приводит к смерти отождествлённого с ней «друга». Поводом для данного магического ритуала послужила чья-то обида по отношению к определённому человеку:
На полу блестят осколки, сердце проткнуто иголкой, Плачет кукла, стонет кукла от чужих обид, Из ночных тягучих страхов боль ползёт, как черепаха, Коль свеча в ночи потухла - будешь ты убит! [9]
Аналогичность мифического предмета погибшему персонажу достигается автором благодаря очеловечиванию куклы. Она, подобно «другу», испытывает эмоции негативного характера в связи с совершаемым мистическим деянием. Таким образом, Котовская художественно осмысляет связанный с куклой мистический ритуал религии вуду, но используемый в злых целях. При этом рок-поэт наполняет повседневную жизнь последователей религии вуду магическими составляющими. Связь данных субъектов
165
с магией, в свою очередь, позволяет говорить о мифической вудуистской модели повседневного мира, отражённой Котовской, в котором человек способен использовать колдовство.
В произведении «Mary La Vou» Канцлер Ги воспевает существующий в действительности город Новый Орлеан, в котором была распространена религия вуду. Однако, по мнению фэнтези-барда, главой Нового Орлеана является «Королева Мари»:
И ночь войдёт не касаясь век, В тот город чёрных рабов, В тот город модных витрин -Ты правишь городом тем, о Королева Мари! [5]
Образ «Королевы Мари» является мифологической художественной проекцией Марии Лаво - жрицы вуду, которая по легенде занималась колдовством. С помощью него она могла гадать и исцелять болезни людей. Магическая сущность Мари воплощается в изображении сил природы, которые, с одной стороны, ей подконтрольны, а с другой, - являются её союзниками:
Хрипит усталой трубой Вдали блистающий джаз. Туман укроет тебя -А ночь не продаст! [5]
Тем самым в песне «Mary La Vou», как и в «Voodoo Doll», рок-поэт акцентирует внимание на магической составляющей повседневности. Однако в произведении «Mary La Vou» вудуистская магия связана с осмыслением легендарной Марии Лаво в качестве мистической владычицы Орлеана.
Песни «The Olokun» и «Oshun/Shango». Произведение «The Olokun» сопряжено с художественным воспроизведением бога из мифологии народов йоруба - Олокуна. По мнению Бенибо Коммандера Стэнли, «Олокун -повелитель моря и водной стихии. Особенно почитается рыбаками и жителями прибрежных областей. Считается, что он обладает непостижимой мудростью. Ему и его жене Олосе приносили человеческие жертвы в случае бури, наводнения или плохого улова» [2, с. 150]. Именно мифическую черту, связанную с управлением водой, моделирует Канцлер Ги, описывая место жительства бога. Автор упоминает различные морские атрибуты (волны, соль, белый коралл), объединяя их под властью «хозяина морей»:
В тяжёлых волнах, в теченьях морских от берега вдалеке, Где пьёт океан из колодцев чужих, а соль отдаёт реке, Где ветви расправил белый коралл, а тени луны длинней, Где день на закате в воду упал, там живёт хозяин морей [6].
166
Котовская изображает Олокуна как бога, обладающего набором определённых качеств. По мнению автора, владыке морей присущи как положительные качества - мудрость, так и отрицательные - гневливость и мстительность. Лирический герой предупреждает о том, что лучше не оспаривать волю Олокуна, ведь он всесильный бог, которому подвластны морские бури:
Чей гнев так скор, чей взгляд так мудр,
Чья сила - шторм, а душа - волна.
Ты с ним не спорь: в веселье бурь
За дерзость отплатить тебе он сумеет сполна [6].
Во втором куплете Котовская демонстрирует Олокуна в качестве бога-карателя. Друг лирического героя решил завладеть предметом роскоши, принадлежавшим властелину водной стихии:
Но как-то в один из пасмурных дней себе он нашёл врага -Нырнул он на дно, где хозяин морей свои хранит жемчуга [6].
В итоге персонаж стал жертвой божественного гнева Олокуна. Мольбы лирического героя, обращённые к богу и связанные с попыткой освободить друга, остаются тщетными. Олокун предстаёт в песне жестоким и справедливым правителем, не изменяющим своих решений. Неслучайно в ответ на прошение лирического героя морской владыка выражает безразличие:
Который уж день в безумье слепом по берегу я брожу, и плачу о нём, и всё об одном владыку морей прошу: «О грозный хозяин дельфинов и рыб, верни мне его назад!». Но смотрит мне в спину из-под воды
лишь тяжкий каменный взгляд [6].
Не менее интересно произведение «Oshun/Shango». В песне - два главных героя (йорубских божественных созданий): Ошун - «богиня реки, красоты, любви, женственности» [2, с. 151], а также «бог грома и молний Шанго - другое имя Джанута (тот, кто бросал камни) - являлся одновременно четвёртым представителем царствующего дома доколониального государства Ойо» [1, с. 85]. Песня построена на взаимоотношениях двух богов йорубского пантеона. В первом куплете красота и мягкость, олицетворённая Ошун, противопоставлена своеобразному видению прекрасного со стороны Шанго. Бог грома и молний не видит красоты в лице богини, находящейся на земле, его манит музыка грома. Тем самым Канцлер Ги сближает объект интереса Шанго с его мифической природой. Ошун способна привлечь любого, но не громовержца:
Она пьянит, как янтарные блики мёда из сот. Он мешает в артериях колу и ром, В джембе смотрит, как в зеркало, слушая гром, Он купается в ритмах, не ведая тонов и нот [7].
Несмотря на увлечённость Шанго, Ошун не оставляет попыток добиться расположения бога грома. Она стремится привлечь внимание громовержца жёлтыми цветами - разделить с ним собственное видение прекрасного. Однако Канцлер Ги наделяет бога грома чувством безразличия ко всему, кроме его родной стихии - гром и молнии. У рок-поэта находим:
Он из грома и молнии складывал звук
И ласкал его, будто пятнистые спины пантер.
И его не брала сладость магии слов,
Он не чувствовал запаха жёлтых цветов,
Тех, что бросала она ему под окно и под дверь... [7]
В свою очередь, прекрасную Ошун Котовская наделяет мстительностью, которая роднит богиню с Олокуном. Шанго, спаливший молниями полюбившуюся богине водную гладь, оказался схваченным кувшинками по велению Ошун. Таким образом, Канцлер Ги в альбом «ВУДУ Tales», помимо вудуистских лоа, включает богов народов йоруба. При этом наделяет их определёнными человеческими качествами разнообразного характера. Также единение мира вуду и пантеона йорубских богов обусловлено попыткой рок-поэта отразить в своём песенном творчестве синкретичную природу вудуистского вероучения, способного вбирать мифологические особенности других религий. Именно поэтому в альбоме с трансцендентной вудуистской действительностью соседствует водный мир йорубского Олокуна, повседневная реальность, в которой гром и молния - проявление могущества Шанго.
Таким образом, изображение функциональных особенностей божеств создаёт в альбоме Котовской представление о мифопоэтической модели реальности, основанной на религии вуду и мифах народов йоруба. Так, художественное воплощение функции Барона Субботы и Мамы Бриджит позволяет сделать вывод о разделении пространства «ВУДУ Tales» на мир обыкновенных людей и ирреальную действительность («Samedy», «Maman Bridgitte»). Однако возможность папы Легбы быть связующим звеном между человеком и трансцендентными феноменами свидетельствует об актуализации вудуистской художественной модели мира в творчестве Канцлера Ги на инобытие («Song of Legba»). Причём демоническая сущность двойника Легбы - мэтра Каррефура, воплощённая в одноимённой песне, свидетельствует об изображении трансцендентной реальности как инфернальной. В свою очередь, мир смертных наполнен колдовством, которое является неотъемлемым атрибутом последователей религии ву-ду («Voodoo Doli», «Mary La Vou»). Также в альбоме представлен мир йо-
рубских богов, синкретично вплетённый в уже имеющуюся творческую модель вудуистской реальности Котовской, в частности, подконтрольное Олокуну море («The Olokun»).
Литература
1. Балашова Ю. А. Космогонические и общественно-политические представления народов йобруба и ибо (Западная Африка) в колониальную эпоху [Текст] / Ю. А. Балашова // Гуманитарные исследования. - 2008. -№ 1 (25). - С. 85-90.
2. Бенибо К. С. Пантеон богов йоруба [Текст] / К. С. Бенибо // Язык. Общество. Медицина. Материалы XVIII Республиканской студенческой конференции и XV Республиканского научно-практического семинара. Отв. редактор Е. П. Пустошило. - Гродно, 2019. - С. 150-151.
3. Калугина Л. В. Авторская песня в жанре фольк / фэнтези в новейшей русской литературе: персоналии, проблематика, образы и мотивы [Текст] / Л. В. Калугина // Наука и общество: проблемы современных исследований: сб. ст. XIII Междунар. науч.-практ. конф.: в 3 ч. под ред. А. Э. Еремеева. - Омск, 2019. - С. 37-43.
4. Канцлер Ги (ВУДУ Tales) - MAITRE CARREFOUR [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://pesni.guru/text/канцлер-ги-вуду-tales-maitre-carrefour (дата обращения: 11.02.2023).
5. Канцлер Ги (ВУДУ Tales) - MARY LA VOU [Электронный ресурс]. - Режим доступа: ^фз^/резт^тЛехЪ/канцлер-ги-вудуЧакБ-тату-la-vou (дата обращения: 11.02.2023).
6. Канцлер Ги (ВУДУ Tales) - THE OLOKUN [Электронный ресурс]. -Режим доступа: https://pesni.guru/text/канцлер-ги-вуду-tales-the-olokun (дата обращения: 11.02.2023).
7. Канцлер Ги (ВУДУ Tales) - OSHUN/SHANGO [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://pesm.gш•Шtext/канцлер-ги-вуду-tales-oshunshango (дата обращения: 11.02.2023).
8. Канцлер Ги (ВУДУ Tales) - SONG OF LEGBA [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://pesni.guru/text/канцлер-ги-вуду-tales-song-of-legba (дата обращения: 11.02.2023).
9. Канцлер Ги (ВУДУ Tales) - VOODOO DOLL [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://pesni.guru/tex^канцлер-ги-вуду-tales-voodoo-doll (дата обращения: 11.02.2023).
10. Кислова Д. М., Чарыкова О. Н. Сравнение как средство выражения специфики художественного мировосприятия (на материале текстов Майи Котовской) / Д. М. Кислова, О. Н. Чарыкова // Вестник Воронежского государственного университета. Сер.: Филология. Журналистика. -2019. - № 4. - С. 25-27.
11. Осиповский С. Н. Влияние современного общества на религиозные процессы на примере эволюции религии вуду / С. Н. Осиповский // Вюник Севастопольского национального технического университета. - 2012. -№ 126. - С. 189-193.
12. Прокофьева О. Д. Сюжет сотворения Адама и Евы в песнях Канцлера Ги / О. Д. Прокофьева // Актуальные вопросы филологии: сб. ст. под ред. А. А. Талицкой, И. В. Нероновой. - Ярославль, 2020. - С. 74-76.
13. Текст песни Канцлер Ги. Maman Bridgitte [Электронный ресурс].-Режим доступа: https://pesenok.ru/10/Kantsler-Gi/tekst-pesni-Maman-Bridgitte (дата обращения: 26.12.2021).
14. Текст песни Канцлер Ги. Samedy [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://pesenok.ru/10/Kantsler-Gi/ tekst-pesni-Samedy (дата обращения: 26.12.2021).
15. Херсковиц М. Д. Африканские боги и католические святые в верованиях негров Нового Света / М. Д. Херсковиц // Личность. Культура. Общество. - 2011. - Т. 13. - № 4 (67-68). - С. 29-36.
