CC BY
87
Вестник Челябинского государственногоуниверситета. 2015. № 27 (382). Филологические науки. Вып. 98. С. 114-120.
ББКШЗЗ(2=411.2)6-8,4 Хармс
УДК 82.09
О. В. Кукарекая
МИФОЛОГИЗМЫ В ПОЭТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ Д. ХАРМСА
Раскрывается потенциал мифологического мышления при порождении дискурса авангарда. Экспериментальная работа Даниила Хармса «Лапа» (1930) иллюстрирует разворачивание мифа в художественном пространстве. Был выделен ряд приемов, в частности, обращение к метафоре и преподнесение ее читателю в качестве реализованного тропа, а также ряд других способов имитировать до-логическую мыслительную деятельность как попытка преодоления конвенцио-нальности языка.
Ключевые слова: метафора, миф, мифологическое мышление, бессознательное, абсурд.
В данной статье мы рассмотрим ряд приемов, использованных Даниилом Хармсом для порождения дискурса авангарда. Объектом исследования становится обращение к мифологическому мышлению как ресурсу языковой игры при построении художественного пространства.
На основании работ К. Леви-Стросса, Ю. М. Лотмана, М. М. Маковского, Е. М. Ме-летинского, В. Н. Топорова [6; 9; 11; 12; 18] мы выделяем основные черты, присущие мифологическому мышлению:
• нерасчлененность объекта и его имени или атрибутов;
• отождествление названия и называемого;
• невозможность разграничить причинно-следственные связи и использование бриколажа;
• бинарность мышления;
• этимологизм.
Однако сфера распространения мифологического мышления не ограничивается первобытным строем. Постоянная мифологизация и демифологизация действительности присуща и современному рациональному человеку [1]. Кроме того, существует ряд других областей, где можно наблюдать некоторые приемы, характерные для «наивной» мифологической картины мира.
На основе данных работ таких ученых, занимающихся лингвистикой, психологией, философией и мифологией, как В. Руднев, М. Фуко, А. Ф. Лосев, Ж. Лакан, 3. Фрейд, Л. Р. Зенков и др., мы полагаем, что мифологическое мышление можно обнаружить в следующих аспектах деятельности человека.
Во-первых, как было отмечено, это непосредственно первобытное сознание, когда, по словам А. Ф. Лосева, господствовала «оборот-
ническая логика». Из-за неразвитого функционирования категории субстанции каждая вещь могла превращаться в любую другую вещь, и каждая вещь могла иметь свойства и особенности любой другой вещи [8].
Во-вторых, сновидение: во сне, как и в первобытном сознании, действует логика бессознательного, мифологическая логика. Для сна характерна семиотическая неопределенность [16]. По мнению В. Руднева, «в сновидении вообще нет никаких знаков - одни чистые смыслы, вот почему мы не можем о нем сказать ничего определенного». Если сон - пограничное состояние между реальным и воображаемым, то смещение в одну или другую сторону в реальной жизни ведет к психическим отклонениям. Таким образом, мы переходим к третьему пункту - психические отклонения и измененные состояния. М. Фуко пишет о том, что безумец приближается к сознанию примитивного человека или ребенка. Он постигает истину, но не может ее удержать [19]. В. Руднев подтверждает, что регрессия к мифологическому мышлению - шизофренический психоз.
И, наконец, четвертый пункт - мифологическое мышление как основа для создания нового художественного дискурса. Обращение к мифологическому мышлению и наделение героев мифопоэтическим сознанием воспринимается нами как деятельностный аспект языковой игры (см. теорию языковых игр Л. Витгенштейна [3]). Это справедливо не только для «странной» языковой игры писателей-авангардистов: «Любая языковая игра может быть как странной, так и обыденной в зависимости от угла зрения или вертекста» [16. С. 19].
Итак, в отношении дискурса авангарда есть смысл говорить (1) о слиянии реальности и
сновидения и (2) об оппозиции умный/дурак/ сумасшедший. Возникает вопрос: а есть ли стандартные языковые игры безумия? Действительно, существует ряд закономерностей при создании подобного поэтического дискурса.
Ярким примером так называемого психотического дискурса (термин В. Руднева) является поэтика Д. Хармса с невероятными магическими заклинаниями и заумью. Мы считаем, что писатель прибегает к использованию принципов мыслительной деятельности (как сознательной, так и бессознательной) как к языковой игре. Но при помощи каких лингвистических средств ему удается воспроизвести работу бессознательного?
Многие психоаналитики, например, К. Юнг, для того чтобы вскрыть сущность когнитивных процессов и, как следствие, обнаружить исток психологической проблемы, так называемую «истинность» во взаимодействии двух объектов, наблюдали бессознательное своих пациентов через психоанализ. Однако, анализируя речь пациентов, психоаналитики имеют дело лишь с устными репрезентациями мира, когнитивными моделями и картинами. Используемая лексика - ключ к индивидуальному, а также обобщенному национальному представлению мира и ключ к воссозданию самой картины мира. Принципы формирования картины мира раскрывают правила, по которым складывается мироощущение, образное представление о явлениях природы и общественной жизни [11]. При помощи языка, в частности, метафоры, происходит подключение «наивной» картины мира, свойственной обиходному сознанию. Всякая «наивная» картина мира отвечает принципу антропоцентризма, что позволяет мыслить явления природы или абстрактные понятия как «опредмеченные» константы.
Мы обращаемся к мифологическому мышлению, где метафора воспринималась как реальное отражение действительности, а не как medium при познании мира. В этом контексте нас интересует эффект семантической напряженности от восприятия читателем метафоры в авангардном дискурсе.
Обратимся к одному из наиболее продуктивных (по семиотической нагрузке) произведений Д. Хармса - «Лапа» [20]. Стихотворение «Лапа», если его можно таковым назвать, сочетает в себе элементы пьесы, истории от лица автора и героев, а также отдельные слова и слоги. Особое письмо Хармса затрудняет дешифровку текста, но мы предпримем попытку
общего описания материала и трактовку некоторых элементов.
Начнем с того, что действие в стихотворении начинается с необычного вступления в форме стихотворения наподобие потока сознания, при этом завершаясь словом «аминь», характерным для молитв. Мы находим общие черты подобного рода стихотворений с ведическим повествованием. Ю. Лотман и Б. Успенский в работе «Миф-Имя-Культура» приводят анализ интересного примера из мифологического текста «Упанишад» [10]: Мир естъ материя. Мир естъ конь.
Другой пример взят из Ригвед и нуждается в особом подходе к прочтению, в противном случае мыслится как абсурд: 13 ОПушан, пылающий, Пригони (сому,) обладателя пестрой
соломы,
Опору неба, (пригони,) как пропавший скот. 14Пушан пылающий нашел (Сому) царя, скрытого, тайно положенного, Обладателя пестрой соломы [2]. Отметим, что «поэтика» буддистских памятников литературы была связана с определенными понятиями глупости/мудрости и абсурда. Г. Померанц в статье «Язык абсурда» описывает процесс порождения древнего текста и обращает внимание на следующие его признаки [14]:
1. Увеличение частотности отрицаний, понимаемых как алогические сакральные знаки.
2. Употребление этих знаков без ограничений как лейтмотив, повторяющийся ритмически с начала до конца. Вместе с тем наблюдается усиление ритмических связей и ослабление логических.
3. Введение алогизмов, неожиданных, парадоксальных и фантастических сочетаний терминов.
4. Использование «юродского языка» в качестве сверхразумного и сакрального.
5. Лаконизм и непосредственное введение абсурда без подготовки.
Любопытно то, что и в текстах Хармса наблюдаются подобного рода алогизмы, повторы, ритмические группы, метафоры как мифологические знаки, стремление к лаконизму: Батюшка! Этоременъ но не я! Батюшка! Эторееенъ но не мать! Будут тебя мой голубчик Будут тебя мой голубчик Будут тебя мой голубчик Сосны тогда обнимать. <...>
Ягора, аты песок ты квадрат, а я высок я часы, а ты снаряд скоро звезды закорят [20]. Однако Д. Хармс интересовался не индийской философией, а египетской мифологией, которая находит отражение и в «Лапе». Из введения трудно понять, от чьего лица ведется речь, из этого мы делаем вывод, что автор пытается перевести сновидение одного из персонажей в текстовую форму. Отсюда вытекает неразличимость лиц или голосов (главный герой одновременно может являться другим героем, либо зрителем происходящего). Среди персонажей есть Земляк и Статуя. Далее в тексте появляются другие не менее загадочные лица: Власть (представленная в человеческом об-личии), Утюгов, Ангел Кампуста, Аменхотеп, Николай Иванович, Покойник, Девочка, старичок, Лебедь, Мария Ивановна, Хлебников, Под-хелуков и его жена. Такая странная компания могла встретиться только в сновидении. Все трансформации с именами и физической оболочкой упомянутых персонажей осуществлялись преимущественно во сне Земляка:
«В воде плавало отражение сына. Старик вплескивал воду из тазика вместе с отражением сына. Но отражение застревало в трубе и машинка не спускалась» [20].
Очевидно, что человеческие признаки (а именно физиологическая сущность, материальность) перенеслись на отражение, из-за чего плавающее, а потом и застревающее отражение может быть рассмотрено не как случай персонификации (разновидности метафоры), а деме-тафоризированная, отождествленная оппозиция «отражение=сын». Отметим, что наименование «сын» приписывается одновременно двум объектам: самому сыну и его отражению.
Мышление персонажа, склонного к буквальному прочтению метафор (отождествлению означаемого и означающего), трактуется в лингвистике, начиная с А. Потебни, как мифологическое (мифическое) [15]. Так, ни у Харм-са, ни у Введенского, ни у раннего Заболоцкого мы не найдем метафор. Ниже приведенный пример также представляет лишь развенчание онтологической метафоры:
«Власть: На небе есть четыре звезды Лебедя. (...) Недавно среди звезд появилась новая звезда - Лебедь Агам. Кто сорвет эту звезду, тот может не видеть снов» [20].
Лебедь, несомненно, понимается читателями как созвездие. Но читатель удивится, по-
няв, что именно буквально воспринятая метафора «звезда Лебедь = живая птица» должна формировать всю абсурдную реальность во сне главного героя. Метафора здесь выступает как элемент, структурирующий непредметный мир «по образу и подобию предметного мира» [Телия]. Именно в птичник* отправляет Статуя Земляка. «Небо» структурируется как обитель птиц по подобию «птичника» на земле.
(-)и Земляк снова вошел в птичник:
- Лебедьу вас? - громко спросил он.
-Да, я тут! - крикнул Лебедь.
- Ура! Значит это небо! - крикнул Земляк [20].
Дискурсу, как известно, присуща такая текстовая категория, как хронотоп. В условиях нового пространства и времени (во сне героя) элементы хронотопа формируются под воздействием сложившегося мифа как результата буквализации метафоры. Наполненность мифологического пространства собственными именами придает его внутренним объектам конечный, считаемый характер, а ему самому -признаки ограниченности. В этом смысле мифологическое пространство всегда невелико и замкнуто, хотя в самом мифе речь может идти при этом о масштабах космических [9]. Таким образом, «небо» представлено через известные предметные понятия. Тем не менее в рассказе Хармса место обитания Лебедя Агам - это лишь «перевалочный пункт» между земным и потусторонним миром. На мифологической переправе есть несколько персонажей, регулирующих поток попадающих в птичник людей:
Во-первых, это жители птичника: сам Лебедь-звезда, сорвав которую, по преданию Хармса, можно не видеть снов; старичок в длинном черном пальто со своим двойником как лейтмотив работ Хармса; маленькая девочка с земляными (из земли или с Земли?) лепешками; и, наконец, Ангел Копуста:
Анг. Коп. - Вот это да! А только интересно знать, билету Вас есть?
Map. Ив. -Ха ха ха, какие глупости! Ведь я индюшка.
Анг. Коп. - Вы не можете так разговаривать со мной. Ведь я ангел.
Map. Ив. - Почему?
Анг. Коп. - Потому чтоуменя крылья.
* Очевидный пример мифологического мышления, когда способность птиц летать делает их жителями неба и его хранителями. Птицам начинает приписываться некое магическое или даже божественное начало.
Map. Ив. -Ха ха хоау! Но ведь у хусей и куропаток тоже естъ крылья!
Анг. Компуста - Вы рассуждаете как проф. Пермяков. Он и сторож Фадей на этом основании посадили меня в этот курятник [20].
Этот диалог вскрывает мифологичность мышления: на основе внешних признаков - наличия перьев и крыльев - к одной категории причисляют объекты разного порядка (в данном случае птиц и ангелов). Подход к объекту с точки зрения его значимости для субъекта, характерный для комплексно-магического мышления, обнаруживается в следующем реальном примере: «Когда индейцы кора вопреки здравому смыслу причисляют бабочек к птицам, в их глазах все различаемые ими признаки объекта предстают в ином свете и соотносятся друг с другом совсем по-иному, чем у нас на основе научно-аналитических взглядов» [5]. Анализируя данный пример, Э. Кассисер подмечает, что сопоставление бабочки с птицей перестает быть нелепым, если мы примем во внимание, что в языковом понятии птицы в качестве решающего и существенного выделяется признак «полета». Так, язык (как и понятия, которые он обозначает) участвует в создании классификаций, противоречащих научно-эмпирическим понятиям [5].
Вернемся к сторожу Фадею, старичку в длинном черном пальто, который появляется внезапно и неизвестно откуда: в образе монаха в рассказе «Вещь», в образе сторожа в рассказе «Молодой человек, удививший сторожа» и так далее:
- Скажите, дедушка, как тут пройти на небо? <...>
- Ну, нечего тут задерживаться, проходите мимо.
- Извините, - сказал молодой человек, -ведь я по срочному делу. Там для меня уже и комната приготовлена.
- Ладно, - сказал сторож, - покажи билет [20].
Сторож Фадей, как выясняется после пробуждения ото сна Земляка, - это громоотвод:
Земляк: Небо гы гы гы не сорвать. У неба сторож, который день и ночь глядит на небо. Вот он! Громоотвод. Кто посмеет сорвать небо, того сторож проткнет [20].
Интерес представляет то, что метафора «сторож Фадей = громоотвод» мифологизируется в обратном порядке, то есть мы имеем дело не с метафорой себя (metaphor of the self) [1]. В данном контексте оказывается, что не
явления уподоблены морфологии и поведению человека. Напротив, перенос осуществляется с предмета - громоотвода - на сторожа Фадея.
Далее, в жизнь претворяется метафора «Марья Ивановна = дерево». В этом примере в силу вступает этимологическая игра, обусловленная подсознательным стремлением восстановить исходную пространственно-временную обусловленность [1]. На наш взгляд, данный процесс происходит в три этапа:
1) Марья Ивановна - сосна (метафора): «На этом месте выросла сосна с руками и в шляпе и звали ее Марией Ивановной» [20]. Осуществляется перенос по признаку высокого роста. Воспринимается читателем как несколько сниженное по отношению к женщине обращение.
2) Марья Ивановна со сна (языковая игра «сосна - со сна»).
Мария Ивановна зевает и засыпает. Ангел Коптуста будит ее.
Мария Ивановна Со сна - Голубчик, голубочек, голубок. Не косайся таких вопросов. Я жить хочу [20].
2) Марья Ивановна-Сосна (развенчание метафоры, становление мифа). Марии Ивановне присваивается имя Сосна и происходит возврат к первому пункту:
Map. Ив. Сосна - Нууж нет! Фи донк! [20]
Иной пример метафорической номинации и отождествления объекта с именем связан с присвоением покойнику имени Нил. Это приводит к непосредственной трансформации объекта: покойник представляется рекой с волокнами в качестве притоков (Хармс предлагает читателю рисунок - набросок в виде карты). Как мы видим, метафора «покойник - река» не иначе как становится мифом и формирует пространство вокруг себя:
Рис.1 [20]
Покойник Нил буквально становится рекой и представляет часть картины, которую наблюдает попавший на небо Земляк:
«Картина представляет собой гроб. Только вместо глазури идет пароходик и летит птица. В гробу лежит человек, от смерти зеленый. Чтобы показаться живым, он все время говорит*. (...) Судя по тому, что говорил человек, он был явно покойник. Но, несмотря на это, он держал в руках подсвечник. Собственно говоря это и был Нил. В Ниле плавал Аменхотеп. Он был в трусиках и в кепке» [20].
Обращение к египетской мифологии проявляется и в скрытой форме, когда Хармс вводит птицу ибис в повествование. Мы полагаем, что схожесть звучания ибис - Анубис оправдана: «Анубис - согласно Текстам пирамид, главный бог в царстве мертвых. Впоследствии эта роль
* Говорение становится компонентом деятельности или формой жизни. Теория Л. Витгенштейна о говорении на языке как о деятельности как нельзя лучше объясняет данный пример (см. работы Л. Витгенштейна, напр., «Философские исследования» [3]). Так, изречение Декарта: «Я мыслю, следовательно, я существую», - должно быть переделано на: «Я говорю, следовательно, я существую».
перешла к Осирису, однако за Анубисом остались важные функции покровителя бальзамирования и некрополей» [13].
Таким образом, обращение к мифологическому мышлению как к истоку дискурса авангарда не случайно. Как подчеркивает Э. Д. Владимирова, этолог, биосемиотик и исследователь поведения и «языка», мыслительные операции первобытных людей имеют сходство с мышлением невротика и психотика. Она отмечает, что в психологии обыденной жизни имеются архаизмы, характерные для первобытной и патологической психики [4]. Они закреплены и могут в любой момент «всплыть» в психике, потому что аналоги «первобытностей» представлены в языке, например, в виде языковых тропов (метафоры, которую мы рассмотрели как один из лингвистических приемов).
Имитируя бессознательное мышление как единственно возможное состояние, которое, как гласит декларация ОБЭРИУ, помогает посмотреть «на предмет голыми глазами» [7], Хармс погружал своих героев в воображаемый мир. Нарушая прагматику и сталкивая предметы разных категорий, писатель погружал и читателя в особую языковую игру абсурда.
Список литературы
1. Белозерова, Н. Н. Мир реальный и мир виртуальный: две экологические системы / Н. Н. Бе-лозерова. - Тюмень, 2010. - 252 с.
2. Веды. - URL: http://scriptures.ru/vedas/.
3. Витгенштейн, Л. Философские исследования / Л. Витгенштейн. - М.: Астрель, 2011. -320 с.
4. Владимирова, Э. Д. Антропологические концепции современной науки / Э. Д. Владимирова II «Узловые» проблемы антропосоциогенеза. - URL: http://lit.lib.ru/w/wladimirowa_e_d/ text_0010.shtml.
5. Кассирер, Э. Сила метафоры / Э. Кассирер II Теория метафоры. - URL: http://www.twirpx. com/file/153998/.
6. Леви-Стросс, К. Первобытное мышление / К. Леви-Стросс. - URL: http://royallib.com/book/ levistros_klod/pervobitnoe_mishlenie .html.
7. Кобринский, А. А. Я участвую в сумрачной жизни / А. А. Кобринский II Глагол. - URL: http ://xarms .lipetsk.ru/texts/kobr l.html.
8. Лосев, А. Ф. Мифология греков и римлян / А. Ф. Лосев II Юбилейное собрание сочинений в 9-ти томах. - URL: http://www.e-reading.club/book.php?book=1016750.
9. Лотман, Ю. М. Структура художественного текста / Ю. М. Лотман. - URL: http://www. gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/Lotman/_Index.php.
10. Лотман, Ю. Миф-имя-культура / Ю. Лотман, Б. Успенский. - URL: http://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/Literat/Lotm/mif_im.php.
П.Маковский, М. М. Символы жизни и жизнь символов / М. М. Маковский II Язык - миф -культура. - URL: http://nounivers.narod.ru/bibl/makk.htm.
12.Мелетинский, Е. М. Мифологическое мышление / Е. М. Мелетинский II Категории мифов. От мифа к литературе. - URL: http://ec-dejavu.ru/m-2/Myth.html.
13.Монтэ, П. Египет Рамсесов: повседневная жизнь египтян во времена великих фараонов / П. Монтэ. - URL: http://annals.xlegio.ru/egipet/monte/egramind.htm.
14.Померанц, Г. Язык абсурда / Г. Померанц. - URL: http://pomeranz.ru/pZpub_absurd.htm.
15.Потебня, А. А. Слово и миф / А. А. Потебня, - URL: http://libelli.ru/works/potebnya.htm.
16.Руднев, В. П. Новая модель сновидения / В. П. Руднев. - М.: Академ, проект, 2014. - 212 с.
17.Телия, В. Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира / В. Н. Телия. -URL: http://genhis.philol.msu.ru/article_66.shtml.
18.Топоров, В. Н. Модель мира (мифопоэтическая) / В. Н. Топоров II Мифы народов мира: Энциклопедия. - URL: http://philologos.narod.ru/myth/modelmira.htm.
19.Фуко, М. История безумия в Классическую эпоху / М. Фуко. - URL: http://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/Culture/fuko_bez/index.php.
20.Хармс, Д. Век Даниила Хармса / Д. Хармс - М., 2006. -910 с.
Сведения об авторе
Ольга Валерьевна Кукарекая - ассистент, аспирант кафедры английского языка Института филологии и журналистики Тюменского государственного университета.
Bulletin ofChelyabinskState University. 2015. No. 27(382). Philology Sciences. Issue 98. Pp. 114-120.
MYTHOLOGISMS IN THE POETIC DISCOURCE OF D. KHARMS
O. V.Kukarskaya
Tyumen State University, [email protected]
The article reveals the potential of the mythological thinking to produce the avant-garde discourse. The author supposes that such type of thinking is characteristic not only of the primitive man, but is a powerful resource of inspiration for some writers, especially D. Kharms, a representative of the absurd literature movement in 1930s. A number of techniques have been identified in this connection, particularly, metaphors and the way their actualization in the text impacts the reader. The unity of an object and its traits, a reverse logic, rhythmic, almost ritual, repetitions are only few of the means of imitating the pre-logical mental activity. An attempt to simulate the unconscious mode, thought of as the sole possible way of overcoming the conventional character of the language, means that the reader is tojoin in a special language game and to plunge into an absurd individual myth. The experimental work «Lapa» (1930) by D. Kharms illustrates how the myth is formed in the fiction world.
Keywords: metaphor, myth, mythological thinking, unconscious, absurd.
References
1. Belozerova N.N .Mir real'nyj i mir virtual'nyj: dvejekologicheskie sistemy [Real world and the virtual world: two ecological systems]. Tyumen, 2010. 252 p. (In Russ.).
2. Vedy [Vedas]. Available at: http://scriptures.ru/vedas/. (In Russ.).
3. Wittgenstein L. Filosofskie issledovanija [Philosophical investigations]. Moscow, 2011. 320 p. (In Russ.).
4. Vladimirova E.D. Antropologicheskie koncepcii sovremennoj nauki [Anthropologic coneptions of modern science]. «Uzlovye» problemy antroposociogeneza [Key problems of athroposociogenesis (part 3)]. Available at: http://lit.lib.ru/w/wladimirowa_e_d/text_0010.shtml. (In Russ.).
5. Cassirer E. Sila metafory [The power of metaphor], Teorija metafory [The theory of metaphor]. Available at: http://www.twirpx.com/file/153998/. (In Russ.).
6. Levi-Strauss C. Pervobytnoe myshlenie [Primeval thinking]. Available at: http://royallib.com/ book/levistros_klod/pervobitnoe_mishlenie.html. (In Russ.).
7. Kobrinsky A.A. Yauchastvuyu d sumrachnoy zhizni [I take part in the dismal life]. Glagol [Verb]. Available at: http://xarms.lipetsk.ru/texts/kobrl.html. (In Russ.).
8. Losev A.F. Mifologija grekov i rimljan [The mythology of Greeks and Romans]. Jubilejnoe so-branie sochinenij v 9-ti tomah [Anniversary Collection of essays in 9 volumes]. Available at: http:// www.e-reading.club/book.php?book=1016750. (In Russ.).
9. Lotman Y.M. Struktura hudozhestvennogo teksta [The structure of the artistic text]. Available at: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/Lotman/_Index.php. (In Russ.).
10.Lotman Y., Uspensky B. Mif-imja-kul'tura [Myth - name - culture]. Available at: http://www. gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/Lotm/mif_im.php. (In Russ.).
11.Makovsky M.M. Simvoly zhizni i zhizn' simvolov [Symbols of life and life of symbols]. Jazyk -mif- kul'tura [Language - myth - culture]. Available at: http://nounivers.narod.ru/bibl/makk.htm. (In Russ).
12.Meletinsky E.M. Mifologicheskoe myshlenie [Mythological thinking. Categories of myths]. Ot mifa kliterature [From myth to literature]. Available at: http://ec-dejavu.ru/rn - 2/Myth.html. (In Russ.).
13.Monteux P. Egipet Ramsesov: povsednevnaja zhizn' egiptjan vo vremena velikihfaraonov [Egypt Ramesses: everyday life of Egyptians during the time of the great pharaohs]. Available at: http://annals. xlegio.ru/egipet/monte/egramind.htm. (In Russ.).
14.Pomerants G. Jazyk absurda [The language of the absurd]. Available at: http://pomeranz.ru/p/ pub_absurd.htm. (In Russ.).
15.Potebnya A.A. Slovo i mif[Word and myth]. Available at: http://libelli.ru/works/potebnya.htm. (In Russ.).
16. Rudnev V. Novaja model' snovidenija [A new model of a dream], Moscow, 2014. 212 p. (In Russ).
17.Teliya V.N. Metaforizacija i ee rol' v sozdaniijazykovoj kartiny mira [Metaphorization and its role in the creation of a linguistic map of the world]. Available at: http://genhis.philol.msu.ru/article_66. shtml. (In Russ.).
18.Toporov V.N. Model' mira (mifopojeticheskaja) [The Model of the world (mythopoetic)]. Mify narodov mira: Jenciklopedija [The myths of peoples of the world: Encyclopedia]. Available at: http:// philologos.narod.ru/myth/modelmira.htm. (In Russ.).
19.Foucault M. Istorija bezumija v Klassicheskuju jepohu [A History of Insanity in the Age of Reason], Available at: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/fuko_bez/index.php. (In Russ.).
20.Harms D. VekDaniilaHarmsa [Age ofDaniil Kharms]. Moscow, 2006. 910 p. (In Russ.).
