CC BY
99
цвете не потому, что цвет его кожи был синим, а потому, что энергия или внешнее кольцо его ауры было синим. «Синяя магия» постоянно помогает Кришне, и внезапно делает его неотразимо привлекательным. Синий цвет как священный цвет бога Кришны символизирует духовную силу, своеобразие и спокойствие.
Так, в романе «Устал рождаться и умирать» Лань Лянь, Лань Цзефан и Лань Кайфан - три поколения синеликих - задумчивые, малословные и упрямые. Они идут против течения и ведут себя чудно и странно по отношению к окружающей действительности. Среди них наиболее представительным является Лань Лянь -синеликий в первом поколении. У него такая сила, чтобы настаивать на своём даже в самый трудный момент. Он упрямо остаётся единоличным хозяином, но вместе с тем снисходителен к другим и уважает чужой выбор. И вышло, что Лань Лянь прав, поскольку большая производственная бригада скоро развалилась, реформа в деревне вышла на этап выделения земельных участков по дворам.
Наделяя этих героев уникальными чертами, автор романа как бы скрыто выражает своё отношение к ним.
Таким образом, в романе «Устал рождаться и умирать» диалогическая позиция автора по отношению к героям осуществляется на разных уровнях на протяжении всего произведения.
В структурном аспекте диалог выступает в качестве основного писательского приёма Мо Яня и остаётся в романе как необходимый формообразующий момент.
В идеологическом аспекте диалог происходит между разными сознаниями, мыслями и судьбами героев. В романе самые важные философские вопросы, взгляды героев на жизнь и любовь, двойственность внутреннего мира героев раскрываются в диалогах. Здесь не только внутренний конфликт героя между борьбой и смирением, противостояние единоличника Лань Ляня и общества в целом, противопоставление женщины-ангела и женщины-демона, но и конфликт между разными поколениями.
Кроме того, диалогические отношения существуют и на более высоком уровне обобщения. Можно говорить о столкновении в романе двух цивилизаций - земледельческой и современной китайской цивилизации.
По мысли Мо Яня, в XX веке земледельческая цивилизация безвозвратно ушла, идеалы справедливости, к которым главный герой стремился, исчезли. Зародилась современная китайская цивилизация, новый вид которой определяется не только экономическим базисом или социальным укладом, но и сущностью человека в целом. Основой современной индустриальной цивилизации является стремление к материальному богатству.
В романе «Устал рождаться и умирать» столкновение цивилизаций наиболее ярко проявляется в эпизоде с убийством вола Симэнь Цзиньлуном. Это сын главного героя Симэнь Нао, представитель нового времени. Симэн Цзиньлун жестоко поступил с волом, в теле которого воплотился его отец. Вол
Библиографический список
отстоял своё достоинство, готовый умереть, но не уступить. Цзиньлун убил вола и сжёг его. Симэнь Цзиньлун не узнал своего отца не потому, что тот воплотился в теле животного, а потому что прагматическое мировоззрение «заслонило для него открытую навстречу тайне веру предков, которые ощущали единство мира» [8, с. 81].
В романе «Устал рождаться и умирать» автор не осуждает своих персонажей и не оправдывает их. Они поступали так, как хотели, как получалось. Здесь человек остаётся человеком в хорошем и плохом смысле этого слова.
Автор не осуждает новое время. Он обнаруживает многочисленные злоупотребления, скрытые под оболочкой экономического бума, но в то же время испытает надежду на эту новую эпоху: «Сколько всего ещё принесёт завтрашний день!» [5, с. 410]. Так же, как и М.М. Бахтин, на вопрос о будущем автор не даёт однозначного ответа, потому что «ничего окончательного в мире ещё не произошло, последнее слово мира и о мире ещё не сказано, мир открыт и свободен, ещё всё впереди и всегда будет впереди» [4, с. 123].
Резюмируя вышесказанное, отметим, что в романе «Устал рождаться и умирать» полифоничность проявляется максимально. Вот почему произведения Мо Яня не вписываются в традиционные рамки и не подчиняются традиционным литературным схемам.
Итак, можно сделать вывод, что вышерассмотренным произведениям китайских писателей Лу Синя и Мо Яня свойственна полифоничность. В процессе анализа были выявлены полифонические особенности этих произведений. Во-первых, в них нет абсолютного суда над героем, изложение героями их идей не менее убедительно, чем их авторская оценка. Во-вторых, в душе героя постоянно ведётся напряжённая борьба, автор мастерски открывает сложный внутренний мир героя. В-третьих, голоса-сознания героев находятся в состоянии равноправного диалога, сам диалог представляет собой источник бесконечной художественной глубины. В-четвёртых, в речи героя присутствует чужое слово, диалогические отношения могут появляться в каждом жесте, в каждом выражении, в каждом переживании.
Полифонизм этих произведений в большой степени обусловлен объективной сложностью, многоголосостью эпохи, способностью писателей раскрывать многосложность человеческих переживаний и их любовью к индивидуальной личности.
Материалы и выводы исследования будут полезны при составлении образовательных курсов, а также при изучении произведений китайской литературы и теории полифонического романа Бахтина.
Проведённое исследование не исчерпывает всех аспектов проблемы, поэтому в дальнейшем изучение полифонии в произведениях новейшей китайской литературы с целью выявления тенденции развития китайской литературы XXI века является перспективным направлением в китайском литературоведении.
1. Цао С., Гао Э. Сон в красном тереме. Пекин: Издательство народной литературы, 1988.
2. Лу С. Скорбь по ушедшей: записки Цзюань-шэна. Собрание сочинений: в 20 т. Пекин, 1973; Т. 2: 276 - 304.
3. Лу С. Дневник сумасшедшего. Собрание сочинений: в 20 т. Пекин, 1973; Т. 1: 277 - 291.
4. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Собрание сочинений: в 7 т. Москва, 2002; Т. 6.
5. Мо Я. Устал рождаться и умирать. Ханчжоу: Издательство Чжэцзянской художественной литературы, 2019.
6. Женетт Ж. Фигуры: в 2 т. Москва, 1998; Т. 2: 411 - 414.
7. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. Москва: Искусство, 1979.
8. Дубаков Л.В., Чжэн Ц. Мотив преодоления истории и судьбы и буддийское мировидение в романах А.Л. Иванченко «Монограмма» и Мо Яня «Устал рождаться и умирать». Мир русскоговорящих стран. 2021; № 2: 75 - 86.
References
1. Cao S., Gao 'E. Son v krasnom tereme. Pekin: Izdatel'stvo narodnoj literatury, 1988.
2. Lu S. Skorb' po ushedshej: zapiski Czyuan'-sh'ena. Sobranie sochinenij: v 20 t. Pekin, 1973; T. 2: 276 - 304.
3. Lu S. Dnevnik sumasshedshego. Sobranie sochinenij: v 20 t. Pekin, 1973; T. 1: 277 - 291.
4. Bahtin M.M. Problemy po'etiki Dostoevskogo. Sobranie sochinenij: v 7 t. Moskva, 2002; T. 6.
5. Mo Ya. Ustalrozhdat'sya i umirat'. Hanchzhou: Izdatel'stvo Chzh'eczyanskoj hudozhestvennoj literatury, 2019.
6. Zhenett Zh. Figury: v 2 t. Moskva, 1998; T. 2: 411 - 414.
7. Bahtin M.M. 'Estetika slovesnogo tvorchestva. Moskva: Iskusstvo, 1979.
8. Dubakov L.V., Chzh'en C. Motiv preodoleniya istorii i sud'by i buddijskoe mirovidenie v romanah A.L. Ivanchenko «Monogramma» i Mo Yanya «Ustal rozhdat'sya i umirat'». Mir russkogovoryaschih stran. 2021; № 2: 75 - 86.
Статья поступила в редакцию 06.05.22
УДК 882
Mazanaev SA, Professor, Head of Department of Russian Literature, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
Nazhmutdinova D.M., postgraduate, Department of Russian Literature of Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
MYTHOLOGICAL TOPONYM OF THE MATYORA IN THE STORY OF V. RASPUTIN "FAREWELL TO MATYORA". The article describes distinctive features of the mythological toponym Matyora in the story of Valentin Rasputin "Farewell to Matyora" - a toponym that symbolizes the spiritualized patriarchal peasant world. During the study of the declared topic, real prototypes and mythological origins of the image of Matyora are revealed, its symbolic meaning is determined, features of the cyclic time characteristic of this toponym are described. The opposition of Matyora, nature - technocratic civilization and, in particular, the new village is considered. The toponym Matyora is shown as the physical embodiment of pagan, folk, orthodox consciousness; the key idea for the story of Rasputin and his entire prose as a whole is highlighted, contrasting "his" and "alien" space; describes the universal, universal problems of the story. As a result, archetypal features of the national character and popular worldview are identified and analyzed.
Key words: toponym, time and space, mythological, symbolism, folk.
Ш.А. Мазанаев, проф., зав. каф. русской литературы, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
Д.М. Нажмутдинова, аспирант, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
МИФОЛОГИЧЕСКИЙ ТОПОНИМ МАТЁРЫ В ПОВЕСТИ В. РАСПУТИНА «ПРОЩАНИЕ С МАТЁРОЙ»
В статье описываются отличительные черты мифологического топонима Матёры в повести Валентина Распутина «Прощание с Матёрой», символизирующего одухотворенный патриархальный крестьянский мир. В ходе исследования заявленной темы выявлены реальные прообразы и мифологические истоки образа Матёры, определено его символическое значение, описаны особенности свойственного данному топониму циклического времени, рассмотрено противопоставление Матёры, природы - технократической цивилизации и, в частности, новому поселку Топоним Матёры показан как физическое воплощение языческого, народного, православного сознания; выделена ключевая для повести Распутина и всей его прозы в целом идея рубежа, противопоставления «своего» и «чужого» пространства; описана универсальная, общечеловеческая проблематика повести. В итоге выявлены и проанализированы архетипические черты национального характера и народного мировосприятия, выраженные с помощью топонима Матёры.
Ключевые слова: топоним, время и пространство, мифологический, символика, народный.
Актуальность исследования обусловлена непреходящей важностью тем семьи, истоков, Родины, своеобразно преломленных в деревенской прозе и, в частности, в повести В. Распутина. Цель настоящей работы - описать мифологический топоним Матёры как модель исчезающего крестьянского мира. Достижению этой цели способствуют поставленные задачи: 1) выявить реальный прообраз и мифологические истоки образа Матёры в повести Распутина; 2) определить символическое значение Матёры; 3) описать мифологическое и историческое время, свойственное названному топониму; 4) проанализировать противопоставление природы и цивилизации в художественном мире Распутина.
Научная новизна заключается в следующем: в изображении мифологического топонима Матёры как отражения этнического (русского) менталитета; в определении идеи рубежа, «своего» и «чужого» пространства - антиномии, на которую нанизываются другие временные и пространственные оппозиции в повести Распутина; в описании присутствующего в произведении перехода от общенародной проблематики - к общечеловеческой.
Теоретическая значимость исследования заключается в выявлении особенностей народного мировосприятия, выраженного посредством мифологического топонима Матёры, в котором все неодушевленное воспринимается в качестве одушевленного, а все неродственное - как близко родственное. Практическая значимость связана с возможностью применения полученных результатов в лекциях по истории русской литературы 20 века, на спецкурсах и спецсеминарах, в учебно-методической литературе.
Подобные исследования представляются нам актуальными и перспективными, так как проблема символических, мифологических топонимов, хронотопов в повестях Распутина, несмотря на свое широкое освещение в литературоведении, остается не раскрытой в полной мере, будучи ключевой для понимания нравственной, социальной позиции этого писателя. Уровень проблемности видится нам достаточно серьезным в силу необходимости дальнейшего теоретического поиска в изучении глубинных философских пластов и аллегорий, которых в повестях Распутина большое количество.
Творчеству В.Г. Распутина посвящено немало работ Для настоящей статьи наиболее ценными оказались работы ГА. Белой, И.А. Дедкова, B.C. Кожемяко, И.И. Котенко, В.Я. Курбатова, С.А. Липина, И.А. Панкеева, Б. Панкин, С.Г Семёновой, А.Д. Сирина, A.B. Урманова, а также кандидатские диссертации A.M. Мар-тазанова, Е.В. Соловьёвой, И.В. Ходченковой. В этих трудах анализируется философская, социальная проблематика произведений Распутина, его концепция национального характера и духовных приоритетов. Наше заключение о топониме Матёры и его символике, полученное в результате проведенного исследования, вполне соответствует научным концепциям вышеуказанных ученых и является своеобразным развитием, продолжением их основных выводов и положений.
Наш личный вклад в исследование повести В. Распутина заключается в том, что мы доказываем особое место мифологического, символического пласта, выраженного посредством определенных топонимов, хронотопов в художественном мире этого писателя. Авторам статьи удалось установить, что для данного писателя мотив матери-земли, воплощенный в топониме Матёры, отражает ключевые аспекты русской ментальности и мировоззренческие приоритеты В. Распутина, являясь центральным для всей его прозы.
Как известно, населенного пункта с названием «Матёра» в Сибири никогда не было. Была деревня Матера на берегу Ангары, оказавшаяся в зоне затопления Усть-Илимского водохранилища, а также населенный пункт, затопленный при строительстве Братской ГЭС. Родная деревня В. Распутина имела такую же судьбу, так что Матёра - это собирательный образ сибирского поселения.
Мифическим прообразом Матёры мог быть легендарный град Китеж [1]. Предание гласит, что во время нашествия монголо-татар он ушел под воду озера Светлояр, причем ушел вместе со всем своим населением, со стариками и детьми: якобы божественное вмешательство защитило, укрыло его таким образом от неприятеля. Согласно легенде рано или поздно древний город вновь появится из воды. В отличие от жителей Атлантиды, которые были затоплены богами в наказание за свои грехи, обитатели Китежа, напротив, были спасены таким необычным способом в награду за свою духовную чистоту, и это сближает их с праведниками распутинской Матёры.
Название топонима Матёра неслучайно: оно подразумевает связь с такими понятиями, как мать (матушка-земля, Родина-мать), материк (остров Матёра напоминает материк, окруженный со всех сторон водой). Это земля, являющаяся сакральной точкой отсчета: именно вокруг нее формируются все пространственные и временные понятия, осуществляется переход от хаоса к гармонизирующему, структурированному космосу.
В описании Матёры присутствуют вся красота и благодать, изобилие будто только что сотворенного мира; отсюда библейские мотивы в ее описании: «И тихо, покойно лежал остров, тем паче родная, самой судьбой назначенная земля, что имела она четкие границы, сразу за которыми начиналась не твердь, а течь. Но от края до края, от берега до берега хватало в ней и раздолья, и богатства, и красоты, и дикости, и всякой твари по паре - всего, отделившись от материка, держала она в достатке, не потому ли и назвалась громким именем Матёра?» [2, с. 52].
Таким образом, для Распутина Матёра - воплощение Родины, Земли в целом. Понятие «мать-земля» исконно было связано с понятиями истоков, корней, родины. В народе жила вера в чистоту и силу земной стихии, ее облагораживающее сакральное воздействие на человека и всю природу в целом. Земля считалась источником, колыбелью жизни и последним приютом для умерших, потому край, где хоронили родных и друзей, слыл священным.
Идиллическое совершенство Матёры таково, что, представляется, она будет существовать вечно. Но человек, подстрекаемый грехом гордыни и своеволия, возомнив себя венцом природы, разрушает эту райскую обитель. Остров же в преддверии скорой гибели, кажется, расцветает пуще прежнего. В эти свои последние летние дни Матёра существовала «своей обычной и урочной жизнью: поднимались хлеба и травы, вытягивались в земле корни и отрастали на деревьях листья <...> Остров собирался жить долго» [2, с. 55].
Время Матёры - время мифологическое: это то самое «начальное», «первое» время («правремя»), которое предшествовало реальному, эмпирическому времени. В центре мифологической картины, которую рисует в своей повести Распутин, - такой конструктивный элемент природы, как цикл (перед читателем предстают восходы и заходы солнца как явление ежедневного цикла; рождение, жизнь и смерть - цикл человеческого существования). Повторение этих циклов задает определенный ритм и характеризует круговорот вещей и живых существ внутри замкнутого космоса - в нашем случае Матёры.
Вместе с тем Матёра вовлечена и в историческое время: «Мимо нее поднимались в древности вверх по Ангаре бородатые казаки ставить Иркутский острог; подворачивали к ней на ночевку торговые люди, снующие в ту и другую стороны; везли по воде арестантов». В этой местности шли бои между занявшими остров колчаковцами и атаковавшими их партизанами, то есть пространство Матёры не раз становилось местом исторического значения. Случались здесь «наводнения... пожары, голод, разбой» и, наверняка, то, что подразумевается автором, хотя прямо не называется: коллективизация, репрессии, антирелигиозная кампания.
Об упомянутой кампании говорит образ разрушенной церкви, к которой материнские старухи относятся с особым почитанием, сохраняя любовь к Богу даже в эпоху запрета на вероисповедание. Эту «церкву» построил в свое время купец, собиравшийся обрести на Матёре свое последнее пристанище. Храм, как и деревня в целом, пережил многое на своем веку: в колхозную пору в нем расположился склад, крест на его куполе сбили и службу не проводили, так как батюшки не было. В истории одной этой церквушки угадывается библейский мотив паствы, оставшейся без своего пастыря, в период, когда были гонения на православную веру и ее представителей.
Старуха Дарья отмечает: «Раньче совесть сильно различали. Раньче ее видать было: то ли есть она, то ли нету. Кто с ей - совестливый, кто без нее - бессовестный. Теперь холера разберет, все сошлось в одну кучу - что то, что другое. Поминают ее без пути на кажном слове, до того христовенькую истрепали, места живого не осталось... А наша совесть постарела, старуха стала, никто на нее не смотрит» [2, с. 77]. Автор противопоставляет здесь совесть предков - хранителей нравственных устоев - и бессовестность нового поколения, поправшего заповеди.
Матёра - это не просто деревня, а в миниатюре целый крестьянский мир со своими обитателями - людьми и скотиной, сельским ландшафтом, в центре которого - величавый листвень - символ «мирового древа», отражающий своей структурой изоморфизм пространственно-временных отношений; границы острова охраняются таинственным Хозяином. В повести воссоздается мироощущение, соединившее черты мифов и мистерий, потому здесь много соответствующих символических образов.
Мифические существа в повести Распутина описывал А.Д. Сирин в книге «Свет распутинской прозы»: «Одним из характерных художественных приёмов, используемых Распутиным в своём творчестве, является включение в текст повествования мифических живых существ в виде могучего дерева, домового, Хозяина острова, невидимой таинственной силы, действующей заодно с героями или вопреки их намерениям и целям. Эти существа изображаются либо параллельно, как бы за скобками главной сюжетной линии, либо вплетаются в общую ткань повествования, оказывая непосредственное влияние на происходящие события и действующих лиц» [3, с. 13].
Обитатели Матёры связаны крепкими узами со своей родной землей-матушкой: всех, кто однажды соприкоснулся с ней, тянет сюда обратно, куда бы они ни уехали. Матёра зовет своих детей и в этот последний раз, и они не могут не откликнуться на этот настойчивый зов: «Земля не молчала, звала их перед смертью проститься. Мало кто... отказался поехать - привязчив человек, имевший свой дом и родину, ох как привязчив! Полдеревни вернулось в Матёру...» [2, с. 86].
В повести противопоставляются понятия «земля» (то, с чем человек связан от рождения) и «территория» (государственно-бюрократическое понятие). Матёра для своих обитателей, несомненно, всегда оставалась родной землей, с которой они не мыслили расставания, что делает конфликт повести особенно острым. Благодаря такому пониманию родины в повести Распутина появилось осознание, что за технический прогресс иногда приходится платить слишком высокую цену. Как показал писатель, принудительное переселение нанесло ущерб не только экологической системе Сибири, но и ее культуре и непосредственно жителям; многие из них так и не смогли приспособиться к новому месту проживания. Так что катастрофа, которую описывает Распутин, связана не только с разрушением природного баланса одного конкретного острова, но и традиционного уклада жизни всех коренных сибиряков (и русского населения вообще). «Последний срок» и «Живи и помни» - это повести, посвященные больше судьбе конкретной крестьянской семьи, в то время как «Прощание с Матёрой» - история гибели целого крестьянского мира.
Распутин не ставил себе целью обличить советскую власть: он не соотносил изъяны технократического прогресса с решениями конкретной (советской) системы, но шел гораздо дальше в своих обобщениях, интерпретируя эти просчеты как черты современной цивилизации вообще. Причина не в том, что писатель придерживался «безопасной» идеологической позиции, а в том, что искренне относил себя к правому крылу советской литературы в противовес представителям прозападной прозы и разобщающим, на его взгляд, демократическим институтам.
Распутин воспевает природу как антитезу бездушному поселку, где во главу угла поставлен бытовой комфорт, огранивающий естество человеческих отношений. Природа предстает одухотворенной и сострадательной, исполненной благодати, как истинное Божье творение и воплощенное единство всего со всем: это пример мифологического мироустройства, характеризовавшего общинно-родовую эпоху и родовые отношения, т. е. отношения близких по крови родственников. Человеческое мышление в такую эпоху, пытаясь понять окружающий мир, переносит на него свои родовые отношения, и в итоге весь мир воспринимается как одна огромная родовая община. Из этого следует, что Солнце, Луна и другие небесные тела, все природные явления, животный и растительный миры, все предметы и события - все это совокупность разных членов одной семьи: родителей и детей, братьев и сестер и т. д. А. Афанасьев в свое время точно подметил, что «древний человек почти не знал неодушевленных предметов. всюду находил он разум, и чувство и волю» [4, с. 118].
Такое восприятие мира, кроме того, отражает и традиционно русское, православное мышление исследуемого автора, за позицией которого мы угадываем поэтизацию русского народа, близкого природе, ее животворящего началу. Жизнь таких народов звучит в унисон ее естественным ритмам, и они чуждаются погони за прогрессом и всякой соревновательности с ней [5]. Мир природы внутренне гармоничен, но вторжение человека, попирающего ее законы, нарушает многовековой распорядок - тщательно сложенную мозаику, где гибель одного
Библиографический список
только звена влечет за собой разрушение всей конструкции. Бездушно потребительское отношение к миру, нежелание постичь его тайны и признать его хрупкую целостность, то есть «нехозяйский» подход не могут быть продуктивными априори.
Жители Матёры опасаются, что с потерей их родной земли прервется связь времен, связь между поколениями. Главное назначение человека, по Распутину, - быть добрым хозяином, заботящимся о земле - своей матери-кормилице. Сохранить землю, приумножить ее богатства и передать ее детям и внукам -обязанность каждого («Какая будет затоплена земля, самая лучшая, веками ухоженная и удобренная дедами и прадедами и вскормившая не одно поколение...» [2, с. 75]).
Символично, что гибель Матёры начинается с разорения кладбища. Дарья и другие герои - жители деревни, морально готовясь к переезду, больше всего беспокоятся о том, что не могут перевезти с собой своих покойных родственников, чтобы перезахоронить их в новом месте и быть захороненными рядом с ними, когда придет и их срок. Когда Павел сравнивает «пустую», бесплодную во всех смыслах землю поселка и щедрую землю Матёры, он приходит к заключению, что последняя несравненно лучше. Вспоминая отношение Дарьи к самой себе как к «подкормке» (удобрению) для потомков, можно это мнение Павла понять следующим образом: родная земля удобрена не только трудами предков, но и буквально их телами и кровью, потому она столь ценная и одушевленная.
Жители Матёры относятся к родной земле как к живой, все понимающей субстанции, поэтому и провожают ее в последний путь как верного друга или самого близкого родственника: «Вот и нет Матёры - царствие ей небесное...» [2, с. 139]. Ее гибель для сельчан - верный знак грядущей гибели всей Земли и человечества: «Не спечется ли, глядя на Матёру, вся остальная земля?» [2, с. 145].
Таким образом, в статье рассмотрен топоним Матёра, который отражает конкретное этническое сознание, определяет поэтичный характер мировосприятия уходящего поколения.
Распутин опирается на мифологическую, фольклорную символику (деревня праведников Матёра как новый Китеж-град, листвень как символ мирового древа) и смыслы, свойственные мифопоэтической картине мира (цикличность времени, например); библейские коннотации связаны с общеизвестным всемирным потопом. В изображении Распутина Земля обетованная, дарованная человеку для честной трудовой жизни, изображенная в философском образе Матёры, была им утеряна, подобно раю, что привело и к потере надежды на одухотворенное, осмысленное будущее.
Символическое значение названия этого острова и поселения связано с такими родовыми понятиями, как мать, материк, олицетворяя Родину и Землю в целом. Анализ времени и пространства в повести Распутина подтверждает важность образов «мать» и «земля» («мать-сыра земля»), которые соединяются в топониме Матёра, организуя в исследуемой повести физическое, символическое, мифологическое пространство. Автор обращает нас к традиционным, изначальным смыслам, которые можно считать архетипическими для национальной картины мира.
В Матёре течет мифологическое, циклическое время, хотя она и вовлечена в знаковые исторические процессы своей эпохи, и этот мир мифа с его сакральным временем и символичными образами царского лиственя и Хозяина острова, с его восприятием окружающей действительности как одной огромной родовой общины противопоставлен активно наступающей технократической цивилизации, как малая родина («земля», «свое» пространство) противопоставлена новому поселку за рекой («территории», «чужому» пространству), деревня и природа - городу, а историческая (вечная) Русь - России новой, советской.
В сознании любимых распутинских героев органично сочетаются славянское язычество, черты христианской культуры и народного поэтического мировосприятия. Природа в художественном мире повести Распутина - одухотворенное существо, контрастирующее с человеческими несовершенствами, и отношение к ней героев становится достоверным показателем степени их личной одухотворенности и нравственности. Можно констатировать по этой причине, что присутствующая здесь экологическая тема, хотя и очень важна, но вторична, так как на первый план выходит философское осмысление действительности. Исследуемый автор, несомненно, принадлежит к плеяде писателей деревенской прозы, но он выходит за рамки этого направления, оценивая своих героев и события с позиции вечных, универсальных законов, что позволяет считать проблематику его повести не только общенациональной, но и общечеловеческой.
1. Сухих М.В. Лингвострановедчески ценная лексика (на фоне итальянского языка). Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Санкт-Петербург, 2000.
2. Распутин В.Г. Уроки французского. Прощание с Матёрой. Москва: РОСМЭН, 2020.
3. Сирин А.Д. Светраспутинскойпрозы. Иркутск: Издатель Сапронов ПК., 2007.
4. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. Москва: Современный писатель, 1995; Т. 1.
5. Кайсаров A.C., Глинка П. А., Рыбаков Б.А. Мифы древних славян. Велесова книга. Саратов: Надежда, 1993.
References
1. Suhih M.V. Lingvostranovedcheski cennaya leksika (na fone ital'yanskogo yazyka). Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Sankt-Peterburg, 2000.
2. Rasputin V.G. Uroki francuzskogo. Proschanies Materoj. Moskva: ROSM'EN, 2020.
3. Sirin A.D. Svetrasputinskojprozy. Irkutsk: Izdatel' Sapronov G.K., 2007.
4. Afanas'ev A.N. Po'eticheskievozzreniyaslavyannaprirodu: Opytsravnitel'nogoizucheniyaslavyanskihpredanijiverovanijvsvyazismificheskimiskazaniyamidrugihrodstvennyh narodov. Moskva: Sovremennyj pisatel', 1995; T. 1.
5. Kajsarov A.C., Glinka G.A., Rybakov B.A. Mify drevnih slavyan. Velesova kniga. Saratov: Nadezhda, 1993.
Статья поступила в редакцию 03.04.22
УДК 81'42
Moiseeva I.Yu., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Orenburg State University (Orenburg, Russia), E-mail: [email protected]
Mahatadze M.T., MA student, Orenburg State University (Orenburg, Russia), E-mail: [email protected]
FEATURES OF TRANSLATION OF INDIRECT COMMUNICATION FROM FRENCH INTO RUSSIAN (WITH REFERENCE TO SITUATIONS OF FLIRTING IN THE WORKS OF F. BEIGBEDER). The article attempts to study flirting situations as an example of indirect communication, various techniques and tactics of translating indirect communication from French into Russian. As a result of the work carried out, it is determined that flirting occupies a significant place in the artistic construction of F. Begbeder's novels. The writer shows flirting from the point of view of male psychology. A flirting young man is persistent, straightforward, sometimes rude, often witty. Flirting in the works of F. Begbedera is similar to his main character: he has a bold, persistent, sometimes tough, often vulgar, often open character. In the Russian translation, these features are preserved. This is due to a whole set of techniques that the translator uses to convey adequate content, preserve the overall tone of the work, and have a proper aesthetic effect on the foreign-speaking reader. The most used techniques are addition, lexical and grammatical substitution, concretization, contextual translation, changing the order of words, semantic development.
Key words: French, Russian, F. Beigbeder, situation of flirting, initiating cue, translation, lexical transformations, grammatical transformations.
И.Ю. Моисеева, д-р филол. наук, проф., Оренбургский государственный университет, г. Оренбург, E-mail: [email protected]
М.Т. Махатадзе, магистрант, Оренбургский государственный университет, г. Оренбург, E-mail: [email protected]
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА НЕПРЯМОЙ КОММУНИКАЦИИ С ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКА НА РУССКИЙ (НА ПРИМЕРЕ СИТУАЦИЙ ФЛИРТА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Ф. БЕГБЕДЕРА)
В статье предпринимается попытка изучения ситуаций флирта как примера непрямой коммуникации, различных приемов и тактик перевода непрямой коммуникации с французского языка на русский. В результате проведенной работы определено, что флирт занимает значительное место в художественном построении романов Ф. Бегбедера. Писатель показывает флирт с точки зрения мужской психологии. Флиртующий молодой человек настойчив, прямолинеен, иногда грубоват, зачастую остроумен. Флирт в произведениях Ф. Бегбедера подобен его главному герою: носит смелый, настойчивый, иногда жесткий, часто пошлый, нередко открытый характер. В русском переводе эти черты сохранены. Это происходит благодаря целому набору приемов, которые использует переводчик для передачи адекватного содержания, сохранения общей тональности произведения, должного эстетического эффекта на иноязычного читателя. Наиболее используемыми приемами являются добавление, лексическая и грамматическая замена, конкретизация, контекстуальный перевод, изменение порядка слов, смысловое развитие.
Ключевые слова: французский язык, русский язык, Ф. Бегбедер, ситуация флирта, инициирующая реплика, перевод, лексические трансформации, грамматические трансформации.
Когда переводчик имеет дело с художественным текстом, он уже не просто переводчик - его в полной мере можно считать соавтором. В процессе работы переводчик сталкивается с различными трудностями лингвистического и культурологического характера. Так, с языковой точки зрения переводчику стоит немалых усилий перевести заимствования, метафоры, паремии, фразеологизмы, сокращения, архаизмы, неологизмы, профессиональную и разговорную лексику. Действительно, перевод - это творческий процесс, который требует от переводчика мастерского владения не только языком оригинала, но и родным языком, а также различными переводческими приемами и техниками. Если говорить о внеязыковой действительности, то имеются в виду географические названия, исторические события, реалии, личности, не обладающие всемирной известностью, - все это требует от переводчика дополнительных знаний. Поэтому, по словам В.Е. Горшковой, он «должен обладать более чем солидным когнитивным багажом в отношении культуры» [1, с. 9] страны переводимого языка. Но просто перевести текст недостаточно. Важно, чтобы иноязычный читатель адекватно понял художественный замысел автора, чтобы у иностранного читателя возникли чувства, схожие с чувствами читателя оригинального текста. С этой целью переводной текст нередко сопровождается комментариями переводчика.
Существенным для перевода также является прямой и непрямой характер коммуникации. При прямой коммуникации план содержания и план выражения совпадают, что не создает дополнительных трудностей для переводчика, которого можно рассматривать как «первого» адресата текста художественного произведения на иностранном языке. При непрямой коммуникации прагматическое предназначение высказывания не вытекает из его коммуникативной функции [2], что ставит перед переводчиком еще одну непростую задачу - выявить имплицитный смысл и передать его средствами языка перевода.
Вопросами непрямой коммуникации занимались многие исследователи в области отечественной и зарубежной лингвистики. В сборнике «Прямая и непрямая коммуникация» под редакцией В.В. Дементьева [3] ученые с разных точек зрения определяют данное явление, но согласны в том, что эта проблема является одной из наиболее актуальных в современном языкознании. По мнению Т.В. Кортавы, «развитие непрямой коммуникации связано с новой парадигмой по-
стмодернистского мышления - говорить нечетко, неясно, расплывчато, некатегорично» [4, с. 15]. Среди основных характеристик непрямой коммуникации можно выделить осложненную интерпретативную деятельность адресата, неконвенци-ональность, ситуативную обусловленность, креативность [2, с. 77]. Эти аспекты необходимо учесть при переводе. Работ, посвященных особенностям перевода непрямой коммуникации, немного, поэтому исследование, предпринимаемое в рамках данной статьи, весьма актуально.
Говоря о проблемах перевода художественного произведения, исследователь обращается зачастую к таким авторам, у которых прослеживается ярко выраженный индивидуальный стиль изложения, изобилие интересных приемов и необычных решений эстетического воздействия на читателя. По нашему мнению, таким писателем во французской литературе может по праву считаться Фредерик Бегбедер. Его тексты нередко становятся объектами филологических исследований. Ученых привлекает особый стиль писателя, лексические особенности, авторская пунктуация. Аспекты перевода его романов на различные языки также вызывают интерес. Так, С.А. Петрова обращается к стилистической проблеме перевода оттеночных значений в романе-провокации «99 франков» [5]. В.Е. Горшкова называет этот французский роман «вызовом для переводчика, поскольку данное произведение содержит значительное количество «непереводимых» элементов: «использование сниженной лексики, заимствований, медицинской, юридической и кинематографической терминологии, аббревиатур, реалий» [1, с. 4-5].
Целью настоящей статьи предполагается рассмотрение примеров непрямой коммуникации в оригинальных текстах романов Ф. Бегбедера с точки зрения ее перевода на русский язык. В качестве непрямой коммуникации мы изучаем ситуации флирта. Поставленная цель обусловливает ряд задач: 1) выделить ситуации флирта в анализируемом иллюстративном материале; 2) произвести анализ ситуаций флирта в оригинальном тексте и его переводе; 3) выявить лексические, грамматические, стилистические особенности перевода непрямой коммуникации (на примере флирта) с французского языка на русский язык.
Согласно поставленным задачам определены методы исследования: метод сплошной выборки; семный анализ; метод лингвистического анализа; сопоставительный метод.
