CC BY
171
УДК 316.75
мифологическая составляющая современной идеологии
В статье рассматривается вопрос соотношения феноменов идеологии и мифологии в современной политической жизни. Анализируется эволюция взглядов философов и ученых на понятия идеологии и мифологии от Нового времени до современного постнеклассического периода. Определяются основные характеристики современного социально-политического мифа, его отличия от традиционного архаичного мифа. Выдвигается предположение о том, что для современного массового сознания большей убедительной силой обладает иррациональный миф, а не наукообразная идеология. Приводятся примеры мифологем из современной российской политической действительности, иллюстрирующие специфику мифотворчества постмодерна. В заключение делаются выводы об утрате идеологией таких ее характеристик, как логичность, рациональность и внутренняя непротиворечивость, о сближении идеологии и мифа.
Ключевые слова: мифология, идеология, мифологема, массовое сознание, политический миф.
K. n. MonanoBa K. P. Mochalova
mythological component of the modern ideology
The article considers the interaction of ideology and mythology phenomena in modern political life. The evolution of philosophers' and scientists' views on concepts of ideology and mythology from the Modern Period till present postnonclassical period is analyzed. The main features of modern sociopolitical myth and its differences from traditional archaic myth are specified. It is conjectured that irrational myth has more convincing force than pseudoscientific ideology for modern mass consciousness. The examples of modern Russian political mythologems, illustrating the specificity of postmodern mythmaking, are given. As a conclusion it is summed up that ideology has lost such characteristics as logic, rationality and internal consistency, ideology and myth have become convergent.
Key words: mythology, ideology, mythologem, mass consciousness, political myth.
В начале второго десятилетия XXI в. в политическом пространстве современной России сформировался отчетливый запрос на формирование общенациональной идеи. Несмотря на то, что в нашей стране конституционно закреплено идеологическое многообразие, всё чаще можно услышать заявления о необходимости разработки единой государственной идеологии. Особенно актуальной эта тема стала в свете массовых протестов 2012-2013 гг., явившихся индикатором политического раскола в обществе. Отрицая определение Маркса, трактующее идеологию как ложное сознание, политики утверждают, что государственная идеология сможет объединить все социальные слои российского социума, а также служить мощным информационным щитом, защищающим от западной пропаганды. В то же время многие аналитики выдвигают тезис о наличии в социально-политической сфере российского общества мощных архетипических и мифологических компонентов, формирующих массовое сознание.
В связи с этим несомненный исследовательский интерес вызывают вопросы: как соотносятся идеология и мифология в современной России? Какие мифологемы и идеологемы являются доминирующими?
Понятия идеологии и мифа в настоящее время остаются дискуссионными: ряд исследователей подчеркивает их антонимичную природу, другие сближают эти термины вплоть до полного смешения.
Термин «идеология» вошел в научный оборот в конце XVIII - начале XIX вв. Впервые его использовал в 1796 г. французский философ и политик Антуан Дестют де Траси в своем труде «Этюд о способности мыслить» для харак-
теристики науки об идеях, которая призвана изучать происхождение мыслей. Постепенно понятие «идеология» из академической среды перешло в сферу практической политики.
Появление данного термина именно в конце XVIII в. в Западной Европе не случайно. Идеалом Нового времени становится научная рациональность, появляется убеждение в том, что все сферы человеческой жизни, в том числе сфера социально-политическая, также могут быть подвергнуты научному анализу, а затем качественно скорректированы. Идеология выступает тем критерием, по которому может быть рационально оценена деятельность политиков, также она служит ориентиром для действий в сфере публичной политики.
Современный российский исследователь Л. Г. Фиш-ман отмечает, что феномен идеологии сформировался при активном участии другого феномена - европейской науки. «Все большие идеологии изначально претендовали не просто на рациональность... а на научную рациональность. Подразумевалось, что политические программы являются не просто выражением частного или группового интереса, но результатом адекватного постижения социальной реальности, законов истории и общества» [1, с. 75].
Таким образом, понятие «идеология» изначально обладает научной рациональностью. В XX в. данный термин перестал пользоваться прежней популярностью. На смену претендовавшим на научную обоснованность идеологиям демократических стран пришли иррациональные мифологии тоталитарных государств. Недаром фашизм с его мистическими поисками, не соответствующими канонам
рациональности, в свое время был назван «неполноценной идеологией».
В ряде современных источников мифология противопоставляется идеологии. Если идеология трактуется как рациональный феномен, то мифология - это выдумка, утопия, служащая для манипулирования сознанием масс.
Считается, что впервые о политическом мифе как об обособленном предмете политической науки, заявил французский философ, теоретик анархо-синдикализма Жорж Сорель. В своём программном труде «Размышления о насилии» (1906 г.) Сорель указывает на миф как на главное и основное средство мобилизации масс. Общественное устройство и зависящие от него идеологические концепции основываются, по Сорелю, на таком понимании социального и политического, которое принципиально несводимо к чисто рациональным конструкциям. Иными словами, миф - это любые эмоционально заряженные образы и идеи, которые обладают способностью побуждать людей к определенному политическому действию. Сорель противопоставляет миф интеллектуальному рационализму, для него идеальным мифом является революция - взрыв иррационального и одновременно радикальный творческий прорыв.
В видении Сореля, идеология по природе своей субъект-объектна, она направлена на воспитание или убеждение той или иной социальной группы. Миф же есть творчество духа, он укоренен в самой природе масс, «поэтому нет необходимости убеждать отдельных индивидов в его прелести; они впитывают доверие к нему, живя одной жизнью с подобными себе людьми» [2].
Кроме того, Сорель подчеркивает, что идеология всегда стремится придать себе вид научности. Причем это может происходить либо в силу заблуждения относительно позитивного знания о законах социума (которое, по Сорелю, невозможно, а сложная и трудно наблюдаемая социальная реальность замещается набором типических черт, которые и становятся истинным объектом изучения позитивной социальной науки), либо в силу намеренных и расчетливых стремлений элит. В любом случае идеология всегда выбирает те социальные и исторические концепции, которые ей удобны.
Рассуждения о мифе как о творчестве духа сходны с идеями великого современника Сореля - Фридриха Ницше. Миф для Ницше - это живая основа любой культуры. Вся деятельность человека в сфере духа есть мифотворчество. Вместе с разрушением «чутья к мифу» отмирают и исторические основы культуры: «без мифа всякая культура теряет свой здоровый творческий характер природной силы; лишь обставленный мифами горизонт замыкает целое культурное движение в некоторое законченное целое. Все силы фантазии и аполлонических грёз только мифом спасаются от бесцельного блуждания. Образы мифа должны незаметными вездесущими демонами стоять на страже; под их охраной подрастает молодая душа, по знамениям их муж истолковывает себе жизнь свою и битвы свои; и даже государство не ведает более могущественных неписаных законов, чем эта мифическая основа, ручающаяся за его связь с религией, за то, что оно выросло из мифических представлений» [3, с. 149].
Без мифа, по мнению Ницше, культура не имеет «никакого твёрдого, священного, коренного устоя» [3, с. 149] и обречена на то, чтобы «истощать всяческие возможности и скудно питаться всеми культурами» [3, с. 149]. Интерес к истории как области научного знания Ницше как раз и объясняет утратой мифа, утратой мифической родины. При этом он подчеркивает, что в современной ему Германии эта первобытная мифическая сила еще преобладает над так называемой культурной жизнью, и отдает ей приоритет. Впоследствии живая мифология гитлеровской Германии действительно почти полностью вытеснит цивилизованную, светскую культуру.
Таким образом, первые теоретики политического мифа - Ф. Ницше и Ж. Сорель определяют его как некий духовный идеал, живую, иррациональную основу жизни народов, движущую искру социальной жизни, которая не является искусственно конструируемой, не служит достижению чьих-либо рациональных целей, поскольку мифотворчество является имманентным свойством культуры и общества.
Крупнейший вклад в исследование мифов XX в. внес немецкий философ Эрнст Кассирер. В своей фундаментальной трехтомной «Философии символических форм» Кассирер осуществил сквозной философский анализ основных символических форм языка, мифа и науки. В своих последующих работах Кассирер предложил оригинальную концепцию политического мифотворчества.
Э. Кассирер связывает бурный расцвет мифотворчества в начале XX в. с тяжелыми условиями, сложившимися в Европе после окончания Первой мировой войны. Популярность мифов оказалась столь основательной не просто в силу природы человеческого сознания, а в силу постоянно меняющейся ситуации, в которой очутились массы. В изменившихся условиях идеология перестала справлять со своей задачей - формировать политическую картину мира, служить критерием оценки политических событий и персон.
Миф, по мнению Кассирера, достигает апогея, когда человек сталкивается с неожиданной и опасной ситуацией. В эти моменты, когда сил разума недостаточно для решения проблемы, на помощь приходит сверхъестественное и мистическое. При этом подчеркивается, что в политической жизни не бывает полного спокойствия, в ней присутствует не статическое, а динамическое равновесие. А там, где есть критическая ситуация, всегда появляется вера в миф.
Естественно, современный человек в переломные моменты жизни не склонен ожидать некой мистической силы, которая сможет разрешить все несчастья и победить всех врагов. Тем не менее, по словам Кассирера, «если современный человек больше не верит в натуральную магию, то он, без сомнения, исповедует некий сорт магии социальной» [4, с. 61]. К разновидности таких иррациональных феноменов социально-политической жизни Кассирер относит, например, мифологему героя, способного решить любую проблему простого народа, на которой основываются имиджи подавляющего числа современных политиков.
Эрнст Кассирер проанализировал алгоритм формирования политических мифов и выделил три основные
его составляющие. Первый этап формирования мифа исследователь видит в изменении функций языка. Кассирер считает, что язык выполняет не только семантическую, но и магическую функцию. При этом если семантическая функция необходима для описания вещей или отношений между ними, то магическая - призвана изменять явления окружающего мира и производить некие действия. Поэтому при формировании нового политического мифа происходят коренные изменения в языке: появляются новые слова, некоторые старые начинают использоваться в новом значении: если раньше они логически описывали явления и процессы, то в контексте нового мифа используются для возбуждения определенных действий и эмоций. Так было в СССР после революции 1917 г., в Германии после прихода к власти Гитлера, можно найти примеры и в совсем недавней истории различных стран и народов.
Для того чтобы слово возымело максимальную силу воздействия, оно, по мнению Кассирера, должно подкрепляться новыми ритуалами. Поэтому второй составляющей механизма создания политического мифа является создание и исполнение новых ритуалов. Кассирер утверждает: «ничто не может так усыплять наши активные действия, способность суждения и критическую принципиальность, ничто не может в такой степени лишить нас чувства индивидуальной ответственности, как постоянное и однообразное разыгрывание одних и тех же ритуалов» [4, с. 63]. Ритуалы гипнотизируют массы, лишают критичности восприятия, делают уязвимыми для различного рода манипуляций.
Третьей составляющей политического мифотворчества Кассирер называет снятие политическим мифом персональной ответственности с каждого конкретного человека. По словам Кассирера, свобода - это бремя для человека, и в наиболее тяжелых обстоятельствах он готов избавиться от него. Этим пользуются тоталитарные режимы с их политическими мифами, подавляющими чувство свободы и избавляющие людей от персональной ответственности.
Теория политических мифов Э. Кассирера до настоящего момента остается одной из наиболее разработанных и эмпирически подтвержденных. Тем не менее многие последующие исследователи указывают на тот факт, что данная концепция разрабатывалась в период кризисных для европейских стран и всего мира событий, в условиях становления тоталитарных государств, и поэтому адекватно описывает только становление мифологий первой половины XX в. Очевидно, что для объяснения новых мифологий, появляющихся в относительно стабильный период в странах с демократической формой государственного устройства, данная теория применима слабо.
Поэтому, с одной стороны, очевидно, что под тем феноменом, который в настоящее время принято называть идеологией, кроются не только рациональные теории. С другой стороны, мифология является не только продуктом кризисных моментов жизни общества.
В этой связи можно предположить, что в современном мире идеология и мифология описывают одни и те же явления.
Французский философ-постмодернист Ж.-Ф. Лиотар ввел термин «метарассказ» (метанарратив) для обозна-
чения систем, объясняющих смысл существования мира и человека. К метанарративам принято относить мифологии, религии, идеологии, этические и эстетические системы. Однако период постмодерна характеризуется отказом от метанарративов, на смену им приходят дискретные мифологемы.
Среди сторонников такой точки зрения можно назвать Ролана Барта, который в своей работе «Мифологии» отождествляет понятие идеологии и мифологии. Идеология, по его мнению, является современным мифом, который существенно отличается от традиционного.
Традиционные мифы, как показал Клод Леви-Строс, имели целью создание логической модели для разрешения некоего противоречия, поэтому они требовали связанного и художественно организованного сюжетного построения. Мифы современные, полагает Барт, служат не решению, не изживанию противоречий, а их «натурализации», оправданию. Множественность современных мифологем, их бессистемность и бессюжетность делают невозможным их собственно художественное воплощение. Барт замечает: «Современный миф дискретен: он высказывается не в больших повествовательных формах, а лишь в виде «дискурсов»; это не более чем набор фраз, стереотипов; миф как таковой исчезает, зато остается еще более коварное мифическое» [5, с. 15].
Таким образом, в политической практике не нужно конструировать целостный рассказ, историю, достаточно задать нужный дискурс, и миф будет конструироваться согласно данной установке.
О том, что современный миф дискретен и состоит из совокупности целостных коммуникативных событий, говорит и известный исследователь коммуникации Г. М. Ма-клюэн: «Миф представляет собой сжатие, или имплозивное свертывание всякого процесса, и сегодня мгновенная скорость электричества сообщает мифическое измерение даже самому простому промышленному и социальному действию» [6, с. 31].
Кроме того, Маклюэн считает, что современный переход от печатных к электронным средствам коммуникации формирует новый тип восприятия реальности. Теперь познание мира происходит не линейно или фрагментарно, а одновременно. Человек оказывается включенным во все происходящее целостно, сознанию возвращается при этом ранее утерянная «мифологическая образность».
Рассматривая аксиологический компонент современных мифов, И. В. Мациевич и С. А. Семедов указывают на то, что из политической жизни исчезают абстрактные ценности, во имя которых можно было бы чем-либо жертвовать. Переориентация политики с действия во имя абстрактных принципов на действие во имя благополучия отдельного человека является одной из характеристик постмодернистской политической культуры. Эта культура построена на «ценностях повседневности», а не на «ценностях абсолюта» [7, с. 43].
Ярким примером современных политических мифологем может служить байк-шоу, посвященное 70-летию победы в Сталинградской битве, проходившее 23 августа 2013 г. в Волгограде. В Интернете мгновенно разлетелись фотографии с указанного события, где на
одном кадре находятся серп и молот, изображенные на декорациях сцены, а на переднем плане стоит байкер в кожаной куртке, бандане и держит в руках православную икону. Пожалуй, совокупность этих символом служит лучшим подтверждением определению Барта. Российский миф - это набор не связанных между собой мифологем, репрезентированных конкретными символами, которые в целом образуют суггестивный феномен, обладающий гораздо большей силой, чем любая программная идеология. Первый символ - это, естественно, советская символика. Современная Россия - это наследница СССР, причем в лучшем, самом героическом проявлении - подвиге в Великой Отечественной войне. Следующий символ - православная икона. Россия XX в. наследует вековые традиции православной Руси. Третий символ - это собственно образ байкера, современного богатыря, наследника несочетаемых традиций и СССР, и православия. Этот образ близок к эстетике 1990-х гг., соответственно, понятнее поколению 30-летних, для которых байкер - это символ свободы, силы и независимости. Этот триединый миф, по сути, и представляет собой наглядный миф современности, национальный образ, который не базируется на логике, но легко считывается каждым телезрителем или читателем.
Следует заметить, что феномен идеологии расцвел в государствах с оформившейся сферой публичной политики, где идеология служила для осуществления двусторонней связи с массами. Идеология выступала критерием, по которому могли быть рационально оценены действия политиков.
Л. Фишман пишет: «Продолжая пользоваться определенным спросом, идеология уже не дает своему потребителю... пусть доктринально ограниченную, но рациональную картину мира, не формирует его мировоззрение и не вооружает критерием эффективной (т. е. хотя бы отчасти реалистичной) оценки политических деятелей и феноменов. Идеология больше не играет серьезной роли в воспроизводстве публичной политики - в т. ч. и потому, что сегодня сворачивается сама сфера публичной политики» [1, с. 85].
Для многих людей, проживающих на территории бывшего СССР, идеология представляется тем маяком, который позволит ориентироваться в динамично меняющейся социально-политической ситуации. Неспособность рационально объяснить происходящие политические события, поместить общественно-политические феномены на цен-
ностной оси координат объясняется именно отсутствием идеологии. В этом ситуации потребность в идеологии как в средстве сплочения нации уже сама по себе становится частью новой политической мифологии.
Таким образом, идеологии в том понимании, которое вкладывали в этот термин мыслители XIX в., в обществе XXI в. не существует, поскольку научная рациональность не является ориентиром мышления масс. Сознание современного человека является мозаичным, клиповым, и внедрение в него целостной последовательной идеологии представляется трудновыполнимой задачей.
Можно констатировать, что рациональная, наукообразная идеология Нового времени, стремящаяся к внутренней целостности и непротиворечивости, во второй половине XX - начале XXI вв. приблизилась к мифологии, для которой логичность и рациональная обоснованность не являются значимыми. За формирование политической картины мира отвечает современная социальная мифология, которая, в отличие от мифологии архаичной, представляет собой не цельное повествование, а систему дискурсов, задающую общее направление движения сознания масс.
1. Фишман Л. Г. Политический миф и идеология: Опасное сближение // Политические исследования. 2006. № 4. С. 74-87.
2. Климов И. А. Теория социальных мифов Жоржа Сореля. URL: http://sbiblio.com/biblio/archive/klimov_sore/
3. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки // Ф. Ницше. Соч.: в 2 т. М.: Мысль, 1990. Т. 1. 830 с.
4. Кассирер Э. Техника современных политических мифов // Вестник МГУ. Серия 7 «Философия». 1990. № 2. С. 58-65.
5. Барт Р. Мифологии. М.: Академический Проект, 2010. 352 с.
6. Маклюэн М. Понимание медиа: Внешние расширения человека / пер. с англ. В. Николаева; закл. ст. М. Вавилова. М.; Жуковский: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2003. 464 с.
7. Мациевич И. В., Семедов С. А. Политические религии в современном мире // Вестник Института социологии. 2012. № 4. С. 35-49.
© Мочалова К. П., 2014
