CC BY
83
МИФОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА ПРЕДАНИЙ И
ЛЕГЕНД
АЗЕРБАЙДЖАНЦЕВ ДЕРБЕНТСКОГО
РЕГИОНА
______________________®2012 Касимова И.Х., Хурдамиева С.Х.*
___________Институт языка, литературы и искусства ДНЦ РАН
Дагестанский государственный педагогический университет
В предлагаемой статье авторы попытались проследить связь между мифами и созданными на их основе легендами и преданиями дагестанских азербайджанцев. Они пришли к выводу о том, что во многих легендах и преданиях сохранились остатки мифологических элементов, логики мифологического мышления, принципов построения мифов и их художественного воплощения. В качестве основы для умозаключений авторами использованы устные тексты легенд и преданий дербентского региона.
The authors of the article attempt to trace the connection between Dagestan Azerbaijani’s myths and legends and tales, created on their basis. They came to a conclusion that in many legends and tales there are the remains of mythological elements, mythological thinking logics, principles of myth-building and their art embodiment. As a basis for such conclusions the authors use the oral texts of legends and tales in Derbent region.
Ключевые слова: миф, легенда, предание, антропоморфизм, мифологический персонаж.
Keywords: myth, legend, tale, anthropomorphism, mycological character.
Миф можно рассматривать как зародыш духовной культуры, который дал ей жизнь, но при этом не исчез, а продолжает жить в представлениях всех народов на протяжении их существования вплоть до нашего времени. Означая в переводе с греческого «сказание», «предание», миф, обрастая новыми контентами, трансформировался в несказочные формы фольклора. Таковыми являются предания и легенды.
Фольклор азербайджанцев Дагестана в этом смысле не являются исключением. Жанр несказочной прозы азербайджанского фольклора сохранил в себе элементы древних представлений народа, относящего себя к потомкам древних тюркских племен огузской ветви.
В данной публикации нами предпринята попытка выявить эти элементы, обозначить и определить их этническую специфику.
По мифологическому содержанию легенды и предания азербайджанцев Дагестана созвучны легендам многих народов, в особенности тюркских, с которыми они издавна связаны древней языковой общностью, этническим и культурным взаимодействием в условиях совместной исторической жизни.
Увязывать происхождение рода с растением - продукт первейшего этапа зарождения тотемизма. Завоевание права на жизнь и ее продолжение люди связывали с деревьями и их плодами.
Культ деревьев - один из самых распространенных видов верований
доисламского периода как в Азербайджане, так и в Дагестане. Пиры, как называют места, где растут священные растения, и есть следы этого культа, уходящего корнями в глубокие исторические пласты: в деревьях тюрки видели, прежде всего, своих предков. Древние возлагали на них большие надежды, верили в их могучую силу, почитали и культивировали их. Деревья казались им такими же масштабными, как и Космос. Общеизвестно такое понятие в мифологических системах всех тюркских народов, как «мировое дерево». О зарождении человека имеются различные сказания. К примеру, есть сведения о том, что первый человек был убежден в том, что создан деревом жизни, которое находится в чреве Большой матери Кюбей-хатун [4. С. 27-28].
В мифе «Дети, рожденные от дерева», отцовское и материнское начало одного тюркско-огузского рода берется от «неплодоносного дерева» - Каба Агадж - Большое Дерево, в качестве которого могли выступать сосна, чинара, платан и дуб.
Обычай увешивать священные деревья разноцветными тряпочками, бытующий не только у азербайджанцев, но и у турок, курдов и персов, также указывает на веру в целительную силу деревьев: оставленные тряпочки -это своего рода приношение людей, надеющихся на выздоровление. Таких пиров (священных мест, где растут культивируемые растения) в Дагестане большое количество. И каждый из них оброс своей легендой.
К примеру, в легенде о Палыд-пири повествуется о старике Мамате, который распиливал для возведения жилища платаны, имеющие священный статус у азербайджанцев. Он не прислушался к предупреждениям односельчан и довел дело до конца, несмотря на то что с листьев текла кровь. Причем распиливание этих деревьев в легенде приравнивается воровству камней с кладбища. Безусловно, неподобающее обращение со святыней повлекло за собой трагические последствия: под обломками вновь построенного дома оказались его жена и сын. А сам Мамат лишился разума.
В другой легенде о Гыз-пири мы обнаруживаем святость алычового дерева, посаженного когда-то мужем и женой в саду на месте гибели голодной девушки. С тех пор оно стало местом для паломничества.
Восходит к древности традиция украшать могилы святых людей деревьями. Одним из таких святилищ, служащих местом поклонения жителей Дербента и прилегающих районов, является могила Джум-Джуме, легенда о котором связана с христианскими верованиями в этом регионе.
Элементы мифологических представлений нами замечены и в тех легендах, которые рождались в период, когда ислам получил широкое распространение в регионе. По сегодняшний день двор древнейшей Джума-мечети украшают три вековых платана, чей возраст исчисляется семьюстами годами. Традиционно в представлениях жителей Востока это дерево является символом долголетия. Одна из бытующих в народе легенд приписывает их посадку на территории мечети соорудившему ее архитектору, который определил зависимость их существования от сохранности здания. В данном случае, на наш взгляд, обнаруживается характерная для мифологического мышления вера в неразрывную связь живых существ, к коим причисляются и растения, с неодушевленными предметами. То есть в легенде реализуется принцип «сопричастности», являющийся одним из основополагающих для логики мифологического мышления: все, что происходит с одной вещью, воздействует на другие.
Не только отдельные деревья, или их небольшое количество, культивируются в Дагестане. К святым относятся и целые рощи.
В азербайджанском фольклоре создан целый пантеон мифических и полумифических существ. К ведущему персонажу, свидетельствующему о мифологической основе легенд и преданий дагестанских азербайджанцев, можно отнести образ дракона (в интерпретации тюркоязычных народов
аждаха - злой демон). Вообще аждаха в их мифологическом понимании символизирует засуху, поэтому его определяют как огнедышащего. Но в то же время он был всегда обитателем водоемов. В его образе как бы сплетались две стихии: водная и огненная, которые в мифологической картине мира азербайджанцев являются едва ли не первостепенными. Аждаха (огнедышащий великан) мог в легендах стать воплощением и положительного начала, к примеру, в легенде о Хосрове Ануширване, повествующей о том, как после строительства дербентских крепостных стен перед его взором предстало вышедшее из морской пучины чудовище. Этот морской аждаха никому не причинил зла, а лишь посвятил падишаха в тайну Дербента, которую услышал от самого Сотворителя мира.
Одна из легенд приписывает строительство Дербента огнедышащим великанам, жившим до появления на земле людей. На наш взгляд, как модификацию данной легенды можно рассматривать более поздний вариант, повествующий о постройке города шайтаном. Поскольку в представлениях тюрков аждаха - это злой демон, то вполне закономерно, что после принятия ислама он превратился в черта (шайтана).
Помимо аждахи, в азербайджанской мифологии присутствуют такие фантастические существа, как дивы (по-азербайджански - дэвы). Предание поселило их в одном из ущелий, расположенном в пяти километрах от Дербента, и назвало одну из пещер их домом (Дэвин-эви).
Другими мифологическими персонажами легенд азербайджанцев являются некие дикие волосатые существа с резким неприятным запахом, внешне похожие на людей, но не владеющие человеческой речью («Меше Адам»), Это духи, живущие в горных лесах, причем их представляли в образе обоих полов. Считалось, что в поисках пищи они наведывались в сады и огороды. По мнению некоторых исследователей, образ «Меше Адам» является вариантом легенды о «снежном человеке». Можно предположить, что мифологический образ возник не на пустом месте, поскольку еще древние ученые писали о лесных людях на Кавказе. В трудах историка и географа Геродота (V век до н.э.) говорится, что на Кавказе обитало множество лесных людей, которые питались плодами диких деревьев и кустов, а совокупление мужчин и женщин было свободно, как у скота, без всякой застенчивости. Таким образом, нам представляется, что лесные люди относились к промежуточному образу между обезьяной и человеком.
Представление об этих существах отразилось в легенде, рассказывающей о женщине, которая кипятила молоко на окраине села недалеко от своего дома. Вдруг из леса к ней вышла абсолютно обнаженная женщина, прикрытая лишь длинными волосами. Она попросила жестом у жительницы села молока. Последняя, испугавшись, ошпарила незнакомку из ковша, после чего дикарка сбежала, но при этом порвала длинные бусы, которые служили ей единственным украшением. В данном случае, как нам представляется, прослеживается самобытная реализация принципа антропоморфизма, характерная для мифологического мышления. Внешняя оболочка человека в образах лесных людей сосуществует с их животной внутренней сущностью. Издавая нечленораздельные звуки, дикарка повесила на себя украшение, которое носят женщины, и, рискуя жизнью, продолжала приходить к дому сельчанки, пока та не вернула ей все до последней бусинки. В других вариантах легенд о лесных людях они надевали одежду, выброшенную людьми. То есть таким образом они пытались уподобиться человеку.
Не только персонажи, но и определенные предметы становились объектом культа в мифах. Поскольку история человечества тесно связана с оружием, то у многих народов оно считается святым. Наиболее популярными из оружия являются мечи, которые, потеряв давно актуальность, продолжают будоражить фантазию людей. Соответственно, при такой широкой их распространенности не обошлось без легенд и преданий о мечах, которые
рождались везде, где эти мечи использовали. Фольклор различных народов богат сюжетами, выявляющими различные значения меча: волшебные мечи, мечи-саморубы, мечи, делающие их владельца неуязвимым или невидимым, говорящие мечи, способные заколдовывать и расколдовывать, усыплять, переносить по воздуху.
В Греции существует предание о дамокловом мече. В русском фольклоре часто фигурирует меч-кладенец, делающий его обладателя непобедимым. Самый известный меч в британской мифологии - волшебный меч короля Артура Эскалибур, ножны которого останавливали кровотечение. В арабских странах рассказывают о мече Зульфугар, мече пророка Мухаммеда, который он подарил своему тестю Али ибн Абу Талибу - четвертому праведному халифу и первому шиитскому имаму. Много толков идет о «двурогости» этого клинка.
Культ меча был распространен и у тюркоязычных народов. Они молились железу и символом его сделали клинок. В огузском эпосе «Кероглу» главный герой получает меч, сделанный из небесного металла.
Не оставил в этом смысле без внимания поклонение мечу и азербайджанский народ, проживающий на территории Южного Дагестана.
По легенде, Абу-Муслим, в течение семи лет проповедовавший ислам среди горцев, оставил здесь свой меч. Уходя из Дагестана, он изрек: «Пока мой меч будет среди вас, не отпадет от ислама ни один из новообращенных народов» [3. С. 139-140]. Жители Дербента и Дербентского района совершают издревле ежегодное паломничество к святилищу, расположенному в селе Чурдаф. Сейчас на месте, где хранился ранее меч, стоит молельный дом. Считается, что к мечу нельзя прикасаться, иначе не миновать большой войны. При вторжении врагов, согласно поверьям, он исчезает из сундука, поражает супостатов и затем, окровавленный, возвращается на прежнее место.
Другая легенда связана с вышеупомянутой саблей Зульфугар, которую пророк Мухаммед, в интерпретации шиитов-мусульман (азербайджанцев Дербента), подарил своему двоюродному брату и зятю Хазрату Али. Считается, что имам посетил Дербент, на что, по убеждению верующих, указывают след его стопы, а также след копыт лошади Дюль-Дюль, оставленных на скале. Эта скала получила название Дюль-Дюль-Али и глубоко почитаема мусульманами-шиитами. Жители Дербента даже показывают скалу, которая преградила путь имаму, но он рассек пополам ее твердь при помощи «двурогого» меча, обладающего сверхъестественной силой.
Наиболее явственно прослеживается связь легенд с мифологией в их космогонических подтипах. Следует отметить, что космогонические мифы повторяют сюжеты других народов и регионов мира. Олицетворение сил природы, прежде всего Солнца, Луны, показ борьбы светлого и темного начала - характерная черта космогонической разновидности.
Для таких легенд обычно характерна антропоморфная трактовка образов небесных светил и природных явлений.
Наиболее древними богами дагестанских азербайджанцев были, вероятно, олицетворяемые небесные светила - солнце («гюн») и луна («ай»), находившиеся в оппозиции друг к другу по признакам родства и пола. Согласно легенде, бытующей у азербайджанцев Дагестана, проживающих в сельской местности, Солнце - это брат, а Луна - сестра. В других вариантах они меняются местами по половому признаку. Имеются легенды, в которых присутствует мотив инцеста: «Это влюбленные друг в друга брат и сестра, которые никак не могут встретиться» [3. С. 198].
С принятием ислама рождается новая легенда, в которой повествуется о том, что раньше луна и солнце были одним светилом, но архангел Джабраил махнул крылом и разделил их надвое, чтобы солнце светило днем, а луна -
ночью. Жители азербайджанских сел находят оригинальное объяснение появлению пятен на луне: в одном из вариантов это отпечаток от крыла Джабраила, в другом - силуэт Бога, распространяющего при помощи этого светила свет от своей лампы.
Среди персонифицируемых природных явлений в мифологической системе дагестанских азербайджанцев особое место занимают радуга и ветер. Радуга в разных селах имеет свое наименование и по-разному трактуется. В одном из вариантов она олицетворяет лук Хасана и Хусейна -близнецов-мучеников, глубоко почитаемых в шиитской традиции. Другой вариант связывает ее с мифическим персонажем Бабой-Ягой. Третий вариант усматривает в радуге «пояс неба». Соответственно, это природное явление упоминается и в легендах.
Что касается другой природной стихии - ветра, который в мифологических представлениях тюркоязычных народов символизирует «дух, живое дыхание Вселенной», то он тоже нашла свое место в легендах дагестанских азербайджанцев. В одной из них только Ветру удалось добыть горсточку земли из горы Арафат, из которой Всевышний затем сотворил Адама и женщину. Посланное Аллахом Облако с этой задачей не справилось, поскольку не обладало силой Ветра.
Берущей свое начало в мифологии можно считать стремление к сакрализации чисел, которая имеет у разных народов разный набор цифр. Для азербайджанцев таковыми являются три, пять, семь, сорок. И, соответственно, мы часто встречаем эти цифры в преданиях и легендах.
С цифрой пять связано сожаление о кратковременности, быстротечности времени. Об этом свидетельствуют часто употребляющиеся в народе выражения: «Мир - это всего лишь пять дней», «Жизнь - это пять дней», «Живи хоть пять лет», «Покинул мир на пять дней раньше назначенного срока», «Жить ему осталось всего лишь пять дней» и т.п. На наш взгляд, возможно, не случайно над входом в Джума-мечеть, являющейся святыней шиитского толка, есть изображение человеческой ладони. Что интересно, нигде в шиитских мечетях такой знак больше не встречается. Возможно, ладонь, состоящая из пяти пальцев, помимо пяти столпов ислама, призвана напоминать пришедшему в мечеть человеку о кратковременности его земного пути.
Что касается цифры семь, то она является символом семислойной модели Вселенной, созданной в представлениях тюркских племен. Его сакрализация встречается в древних тюрко-рунических памятниках, в азербайджанских сказках и эпосах, в творчестве поэтов-классиков. Не обойдена эта цифра вниманием и в преданиях и легендах. Она встречается в большинстве из них.
Именно семь лет, согласно преданию, продолжалось возведение Дербентской крепостной стены, хотя в реальности столь маленький срок для строительства такого грандиозного фортификационного сооружения маловероятен.
Именно семь лет, ни больше и ни меньше, проповедовал ислам в Дагестане Абу-Муслим (арабский полководец Маслама). В легенде «О семи братьях и одной сестре» семь раз село жгли враги и семь раз его восстанавливали; семь быков, семь буйволов и семьдесят семь баранов потребовали от хана.
Не менее популярной в легендах и преданиях азербайджанцев Дагестана является цифра сорок, символизирующая собой множество. В легенде о Хосрове Ануширване морское чудовище заговорило «скрипучим, как сорок тысяч ржавых колес, голосом» и сообщило, что «сорок раз видело границу Дербента укрепленной и сорок раз разрушенной». Сорок дней, согласно другой легенде о возведении крепостных сооружений, приписывающих его Искандеру Зуль-Карнайну (исламизированное имя Александра
Македонского), штурмовали воины великого полководца Дербентскую крепость. Во всех приведенных случаях мы сталкиваемся со стремлением рассказчиков посредством цифры сорок показать некое множество.
Широко распространена в Дербенте и Дербентском районе легенда «О сорока девственницах», имеющая аналогичные варианты в мифологиях тюркоязычных народов. Кырк Кыз (букв, «сорок девушек») - праведницы, которые, спасаясь от преследователей, скрылись в пещере и были замурованы там.
Не только элементы мифологического сознания мы находим в легендах и преданиях азербайджанцев Дагестана, но также характерные для мифов способы их художественного воплощения.
К примеру, такая мифологическая черта, как эмоциональность, встречается во многих народных произведениях, относящихся к жанру несказочного фольклора.
С эмоциональностью мы встречаемся при описании кипчаков в легенде «О 40 девственницах»: «Широколицые, безресничные, с распущенными, как у женщин, волосами, в одеждах из шкур шерстью наружу, они были страшнее Ахримана. От одного их вида лопался желчный пузырь, суставы готовы были рассыпаться на части, душа, словно птица, норовила вылететь из тела» [3. С. 185].
Или в легенде «о падишахе Хосрове Ануширване и морском чудовище» при описании последнего используются все «устрашающие» тона: «В это время море забурлило. Волны поднялись до самых небес. Черные, как сажа, тучи затмили белый свет. Из пучины появилось страшное, как сорок тысяч Ифритов (имя злого духа, охраняющего врата ада), чудовище, закрывшее величиной своей горизонт. От одного его вида глаза выскакивали из орбит, язык проваливался в желудок, суставы превращались в воду, а печень лопалась как гнилой бурдюк. Чудовище забралось на мол, и заговорило отвратительным, скрипучим, как сорок тысяч ржавых колес, голосом...» [3. С. 403].
Таким образом, азербайджанский фольклор богат многообразием мифологических персонажей. Ислам, безусловно, содействовал проникновению в среду дагестанских азербайджанцев элементов мусульманской мифологии. Однако в их религиозных представлениях сохранилось немало языческих реликтов, о чем свидетельствуют дошедшие до нас предания и легенды, изобилующие образами традиционных мифологических персонажей.
Кроме того, несмотря на то что по своей содержательной структуре азербайджанские мифы исходят из единого античного начала, система представлений азербайджанцев Дагестана имеет свои этноспецифические черты, которые нашли свое отражение в более позднем фольклорном жанре - в преданиях и легендах.
Примечания
1. Велиев К. Н. Память народа - память языка. Баку, 1987 (на азерб. языке). 2. Гаджиев Г. А. Доисламские верования и обряды народов Нагорного Дагестана. М., 1991. 3. Гусейнов Г.-Б. Я. Краткая энциклопедия города Дербента. Махачкала, 2005. 4. Мифы народов мира. Энциклопедия. В 2-х т. / гл. ред. С. А. Токарев. М. : НИ Большая Российская Энциклопедия, 2000. Т. 2.
Статья поступила в редакцию 11.04.2012 г.
