CC BY
100
УДК 821.512.37
ББК 83.2 (2 Рос-Калм) М.А. Мукабенова
МИФОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА ПОЭМЫ «САР-ГЕРЕЛ» Д. КУГУЛЬТИНОВА
Статья посвящена исследованию мифологической основы поэмы-сказки «Сар-Ггрел» калмыцкого поэта Давида Кугультинова. Это известное литературное произведение, с одной стороны, сохраняет благодаря законам жанра преемственность по отношению к своему фольклорному источнику - космогоническому мифу, а с другой - ярко выраженное авторское начало.
Ключевые слова: поэма-сказка, литература, фольклор, миф, устная и письменная традиция.
М.А. Mukabenova MYTHOLOGICAL BASE OF D. KUGULTINOV’S POETICAL TALE «SAR-GEREL»
This article is devoted to research mythological base ofkalmyk poet David Kugultinov's poetical tale «Sar-Gerel». On the one hand this famous work of literature, owing to law of genre, keeps succession of it’s folklore source -cosmogonical myth, and on the other hand- it takes brightly expressed author‘sprinciple.
Key words: poetical tale, literature, folklore, myth, oral and written tradition.
Поэтические произведения народного поэта Калмыкии Д. Кугультинова представляют собой необычайно сложный сплав устной и письменной традиций. В процессе творческой эволюции лирики поэта менялся принцип отбора и творческого освоения фольклорного материала. Все это дает основание говорить о том, что его обращение к устному наследию было процессом осознанным и обоснованным внутренней необходимостью. Об этом свидетельствует и сам поэт в своих размышлениях о двух художественных системах - литературе и фольклоре. «В человеке должно жить ощущение, что он продолжатель всего, что было до него. Стремление осознать эту связь опять и опять возвращает меня к сказке. Фольклор питает поэзию, рождая незримую силу... Так вот, если взять сказки, затрагивающие вопросы морали, мы увидим их современность и сегодня. Они не теряют свою силу потому, что нравственные понятия, заложенные в них, всегда звучат актуально. Но, пользуясь сказочным сюжетом, современный писатель должен выразить сознательный опыт народа, свой эмоциональный и философский опыт, свое понимание жизни» [Кугультинов, 1975, с.З].
«Цветок, одолевший бурю», «Повелитель Время», «Зоригте», «Золотое сердце», «Песнь чудесной птицы», «Равные солнцу», «Сар-Герел», «Бата - всадник на быке» - произведения жанра литературной поэмы-сказки, созданные калмыцким поэтом на стыке лирики, фольклора и философии. Д. Кугультинов, используя приемы научного понимания сказки, выводит свою индивидуальную формулу понимания сказки как объекта своего исследования. Подчинение фольклорных обстоятельств авторскому замыслу становится ключевой формулой в создании его литературных поэм-сказок. Творческий опыт поэта-философа, вступив во взаимодействие со спроецированным на него тысячелетним опытом народного творчества, способствует реконструкции этнической модели мировосприятия.
Знаменательной вехой на пути к овладению им эпической формы явилось его произведение «Сар-Герел». Жанр «Сар-Герел» обозначен автором как поэма: «В ту пору я завершил работу над большой поэмой «Сар-Герел». Сначала она называлась у меня сказкой. Познакомившись с ней. Самуил Яковлевич стал убедительно возражать против такого определения жанра. «Это у вас поэма, а не сказка, - сказал он. - Вы говорите, что в основе вашей вещи лежит фольклор. Хорошо, но что вы скажете тогда о «Руслане и Людмиле», «Демоне»? Как вам известно, авторы этих произведений называли их поэмами. Ведь они через сказочный сюжет выразили свое отношение к современной им жизни, свою философию! Нет, голубчик, что не говорите, у вас не сказка, а, определенно, лирикофилософская поэма!»» [Кугультинов, 1966, с. 218]
Обратим внимание на два момента в высказывании С.Я. Маршака. Во-первых, это положение о том, что произведение, несмотря на свою фольклорную основу, является авторским и выражает его отношение к современной жизни и его философию. Во-вторых, исходя уже из высказанного первого положения, жанр произведения определяется им как лирико-философская поэма. Бесспорно, произведение калмыцкого поэта является поэмой лирико-философского содержания и создано оно на основе фольклорного сюжета, но внутри жанра поэмы принадлежность произведения следует определять как поэму-сказку.
Обратимся к фольклорному источнику поэмы-сказки «Сар-Гсрел». В основе произведения лежит не сказочный сюжег, а космогонический миф о сотворении луны. Мифы, в которых информационная функция преобладает над художественной составляющей, открывают большой простор для их творческого переосмысления. Поскольку миф не является раз и навсегда застывшим в каноническом варианте текстом, а представляет сложную мировоззренческую систему, то создание образа, максимально приближенного к своим мифологическим корням, требует от автора реконструкции всего мифологического контекста. Что и было мастерски проделано Д. Кугультиновым. Следует напомнить, что это не первое творческое обращение поэта к данному мифологическому сюжету. В содержании одного из его прозаических произведений под названием «Сказка» используется этот же мифологический сюжет. Содержание мифа в рассказе подверглось минимальному воздействию. Хотя здесь уже присутствует явная попытка акцентировать внимание не на космогоническом содержании, а на том, что не является характерным для мифа - идейной стороне повествования [Кугультинов, 1966, с. 97-98].
Совсем другой творческий подход к содержанию мифологического сюжета мы наблюдаем в содержании поэмы-сказки «Сар-Герел». Уже во вступлении к произведению автор говорит о том, что, «времени сместив напластованья», он смешивает «с вымыслом преданья, прадедов кочующих моих». Следует сразу же оговорить, что миф с аналогичным содержанием в фольклоре калмыков не зафиксирован. Однако следует помнить, что Д. Кугультинов мог услышать этот мифологический сюжет от сказителей во время одного из своих многочисленных посещений сел и животноводческих стоянок республики. То, что калмыцкие писатели сами были знатоками устного народного творчества и с большим вниманием относились к носителям фольклора - факт известный.
К мифологическому образу девочки, ставшей луной, обращались многие поэты монгольских на-родов. В мифологии бурят символический комплекс о добре и зле начинается с олицетворения и антропоморфизма природных стихий. Особенно ярко он выражен в улигере «Абай Гэсэр Богдо хан». [Бабкинова, 2007, с. 4] Зная умение калмыцкого поэта творчески переосмыслить материал, тем более такой, который отражает мировоззренческую систему этноса, нетрудно представить, что он подвергал его максимальной творческой обработке, не отрывая его от этнического контекста, но насыщая универсальным характером. Д. Кугультинов, будучи человеком энциклопедической эрудиции, творчески оперирует не только культурными традициями монгольских народов, но и всей индобуддийской цивилизации в целом. По замечанию исследователей художественные традиции Востока питали поэзию Д. Кугулътинова [Джамбинова, 1996, с. 103].
Любой персонаж, любая деталь в фольклорном произведении имеет помимо внешнего, очевидного для слушателя еще и второй, глубоко символический план, память о котором по мере развития этноса, постепенно вытесняется в подтексты. Д. Кугультинов бережно извлекает этот «архаический» пласт из-под многовековых наслоений. Древние мифологические образы органично вживаются в ткань повествования его поэмы-сказки. Фольклорная поэтика оказывает влияние на художественную проблематику поэмы-сказки.
Д. Кугультинов по своим философским взглядам и по подходу к фольклорному материалу7 отличается ярко выраженным рационализмом и универсализмом. В горниле его творческой кузницы мифологический герой и мифологический сюжет, вычлененные из единой системы архаических представлений о происхождении вселенной, превращают миф в поэму-сказку в современном понимании. Художественное воплощение поэтического замысла, подсказанного сюжетом космогонического мифа, определяет двуединую композицию поэмы, обусловленную задачей изображения характера героини, а через него - уяснение смысла произведения. Взяв за основу мифологический сюжет, Д. Кугультинов выделяет в нем совсем иные мотивы, которых нет и не могло быть в мифе. Он выводит на первый план философскую проблему ответственности личности перед обществом и общества перед личностью.
В поэме-сказке «Сар-Герел», как и в мифе, действие происходит не в историческое время, а в эпоху первотворения. Время в фольклорном произведении, как известно, тесно связано с сюжетом. В прологе поэмы-сказки перед нами предстает вся Вселенная, в которой еще нет полной гармонии, поскольку Солнце находится в «багряном одиночестве», а это уже мотив для будущего конфликта.
И потому столетия подряд
Властитель света, истомившись жаждой,
Бросал нетерпеливый знойный взгляд
Сюда, на землю нашу... [Кугультинов, 1977, с. 275]
Встреча Солнца с земной красавицей неизбежна, поскольку она предсказана «согласно звездным знакам». Но «дочери земной» эта встреча неведома. С точки зрения мифа такой изначально заложенный конфликт абсолютно логичен, потому что миф как система метафор, по мнению О.М. Фрейден-берг, строится антикаузально, т.е. «в мифе действующее лицо совершает то (или с ним совершают то), что он сам собой представляет» [Фрейденберг, 1978, с. 74]. Такая завязка логична и для сюжета поэмы-сказки, построенной на основе мифа. Как логично и то, что автор дает характеристику внутреннего мира своей героини Герел через ее идеальные внешние признаки, согласно традиционному фольклорному приему, что также изначально программирует восприятие образа. Поэтому в первой главе раскрывается образ «сияющей Герел» - прекрасной, чистой и целомудренной земной девушки.
Характерным для экспозиции богатырской сказки мотивом «вторжения беды» начинается вторая глава, повествующая о битве могучего разъяренного быка с пастухом Цереном. Этот мотив единоборства человека и животного подобен древнейшему мифопоэтическому и эпическому мотиву поединка богатыря с могучим зверем (или хтоническим чудовищем), известным устному творчеству едва ли не всех народов. Описание битвы дано в поэме в духе фольклорной поэтики и насыщено гиперболическими характеристиками и метафорической образностью.
Юноша мышцы свои напряг И, наклонившись слегка вперед,
Мертвою хваткой могучих рук Комли обоих рогов берет,
Правый и левый сжимает рог [Кугультинов, 1977, с. 283].
Д. Кугультинов обладает умением показать универсальные общефилософские проблемы через призму частной судьбы своих героев - земной девушки Герел и пастуха Церена. Незадолго до свадьбы героев поэмы-сказки происходит встреча Герел с Солнцем. При этом встреча как бы провоцируется героиней, которая, взойдя на вершину старого кургана, «к небу руки тонкие подняв», обращается к Солнцу, с предложение спустится на землю.
Солнце!.. Опустись на землю к нам!
Погости у нас хоть миг единый!
Радости великой половину,
Огнеликое, тебе отдам!.. [Кугультинов, 1977, с. 2901.
Эта, казалось бы, проходная сцена в сюжете поэмы-сказки на самом деле глубоко семантична. Она построена на имитации обряда поклонения главному божеству древней добуддийской религии Тенгри-отцу, к которому обращались с призывом даровать благоденствие. Образцы таких призываний после принятия буддизма были обработаны, дополнены различными буддийскими вкраплениями и закреплены в письменной форме. Такие тексты состоят из нескольких тематических разделов и строятся по единому принципу. Вначале происходит призывание того или иного божества, затем следует восхваление и поклонение ему и завершает молебен просьба о ниспослании милости и благополучия. Важно и то, что ритуальное действие проводилось на священной родовой горе (в поэме - вершина старого кургана), которое как бы обособляло его от обыденной жизни местом действия. Таким образом, Д. Кугультинов не столько описывает ритуальное действие, сколько символически воссоздает его поэтическую атмосферу, вызванную необходимостью развития сюжетного действия.
Так нечаянно Герел послала Приглашснье Солнцу самому И, по простодушью своему,
Не обеспокоилась нимало.
Просто так пропела, наобум,
Что пришло на сердце и на ум [Кугультинов, 1977, с. 291].
Небесное светило жаждет любви, ибо «огненное сердце не может согреться собственным теплом». Но Герел не может ответить ему взаимностью, сердце ее отдано Церену. Она отказывает Солнцу, даже несмотря на предупреждение о неизбежности и предопределенности ее выбора.
О Герел!.. Предсказан ход событий,
И судьба твоя предрешена.
Славный жребий твой издревле ведом,
И не изменить путей твоих! [Кугультинов, 1977, с. 293].
Так образуется своеобразный сюжетный конфликт, который из дачного приобретает общечеловеческий масштаб. В ответ на отказ девушки Солнце скрывается в «хрустальном дворце», превращая планету жизни в «кладбище ледяное».
Автор вносит в свою поэму элемент эстетизации страдания - акцент, несущий сложную психологическую нагрузку, что является несвойственным для фольклорных произведений. Героиня поэмы-сказки оказывается в парадоксальной ситуации, когда любой ее выбор трагичен. Она не может бросить вызов среде, в рамки принципов которой не вписываются ее индивидуальные интересы.
Правда - здесь. Но правда есть и там...
Как разделишь правду пополам?. [Кугультинов, 1977, с. 301].
Возникшую между «любовным треугольником» коллизию может разрешить кто-то другой, и этой разрешающей силой становиться народ, который олицетворяет в поэме образ старого мудреца Цецсна. Этот образ «мудреца калмыцкого» под разными именами будет присутствовать во всех литературных поэмах-сказках Д. Кугультинова. Генетически он, с одной стороны, восходит к образу эпического мудреца и ясновидца Алтан-Чээджи, с другой - перекликается с образом древнего божества Белого Старца. Таким образом, поэт расширяет понятие мифа, с одной стороны, отказываясь от сознательной ориентации на ее древние мотивы, а с другой - приравнивая всякую традицию к традиции фольклорной.
На краю всеобщей гибели люди решают, что Гер ел должна принести себя в жертву для блага народа. Именно в этот момент прослеживается типично фольклорный прием: включение в произведение либо притчи, либо легенды, в которой скрыта основная идея произведения. Выбор решения из сложившейся ситуации подсказывает содержание вставной «Притчи о ласточке», которая органично введена автором в сюжетное пространство поэмы-сказки «Сар-Герел».
Вставная притча на самом деле является мифом узко этиологического характера, объясняющего, почему комар жужжит [Семь звезд, 2004, с. 259]. Однако Д. Кугультинов в присущей ему манере выделяет в нем не этиологический, а совсем иной мотив, мотив принесения себя в жертву на благо людей, который необходим ему для создания прямой аналогии тому, что происходит в поэме-сказке. Не случайно притча пересказывается в поэме второй раз «старым-престарым» пастухом, но уже в таком варианте, в котором явственно звучит акцент на сознательном принесении себя в жертву ради блага людей.
Ради спасения рода людского Ласточкой стала круглоголовой...
Только не ведала одного,
Лишь одного и не знала слова -Как человеком сделаться снова.
Птицей она навсегда осталась... [Кугультинов. 1977, с. 307].
На первый план в поэме выступают философские раздумья поэта о силе человеческого духа. Ин-. тсресно, что для развития сюжетного действия, приводящего героиню произведения к определенному выбору, автор поэмы-сказки применяет прием символического воссоздания атмосферы ритуального поклонения божеству огня. В древнем традиционном веровании калмыков огонь выступает и как особое божество, и как очистительная сила. Божество огня именуется Галын Окн-тенгер или Отхон Галхан-эке. В ритуале жертвоприношения божеству огня интересен факт того, что огонь становится и объектом и субъектом ритуального жертвоприношения. С одной стороны, огонь - это божество, которое надо почитать, а с другой - пламя, охватывающее жертву, несет его на небо, выступая тем самым посредником между людьми и божествами.
Ты, что всех отважней и мудрей,
Душу робкую мою согрей!
Ты, могучий и прекрасноликий,
Силой одари меня великой!
Расточающий во тьму лучи,
Озари Гсрел и научи!..
Может статься, чтоб светить и греть,
Надо, не щадя себя, гореть,
До конца сгореть, испепелиться,
Птицей-ласточкой оборотиться
И людей от гибели спасти... [Кугультинов, 1977, с. 317]
Раздумья о жизни, о свосм назначении делают героиню сильной и готовой на жертву во имя народа. Герел делает выбор, делает его сознательно и поднимается в небо. Но и там, на небесах, героиня остается верной клятве, данной своему возлюбленному.
Что бы там потом со мной ни сталось,
Помни, я обета не нарушу,
Одного тебя всегда любя... [Кугультинов, 1977, с. 314]
В финале литературной поэмы-сказки нет естественного для народной сказки торжества любви. Жесткая логика космогонического мифа превращает девушку в луну, постоянно убегающую от преследования солнца.
Содержание поэмы-сказки «Сар-Герел» насыщено авторскими отступлениями. Авторские отступления - важнейшая составляющая поэм-сказок Д. Кугультинова, более того они просто не представимы без них. В системе фольклора на подобные метаморфозы имеет право только сказочник. В литературной сказке авторские отступления органично связаны с действием произведения. Они одновременно диахроничны (как повествование о прошлом) и синхроничны (как инструмент объяснения настоящего и даже будущего).
Таким образом, поэма-сказка «Сар-Герел» - это литературное произведение, с одной стороны, сохраняющее, благодаря законам жанра, преемственность по отношению к фольклорному источнику, в данном случае к космогоническому мифу, а с другой - авторское начало. В своем последнем интервью на вопрос о его произведениях жанра литературной поэмы-сказки Д.Н. Кугультинов привел в ответ слова С. Михалкова, сказанные ему в личной беседе: «Думаю, что после меня останутся мои басни, а после тебя - твои сказки». И после этого добавил: «Я поблагодарил Михалкова за признание,
но у меня никогда не возникало ощущения, что я написал свои сказки, Мне кажется, что я просто
вернул народу то, что взял у него когда-то на хранение» [Кугультинов, 2007, с. 3].
Литература
1. Бабкинова JI.B. Мифо-фольклорные традиции в современной бурятской поэзии (на материале творчества Н. Нимбуева, Г. Раднаевой, Б. Дугарова): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Иркутск, 2007.
2. Джамбинова Р. А. Писатель и время. - Элиста: АПП «Джангар». 1996.
3. Кугультинов Д.Н. Утоление жажды. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1966.
4. Кугультинов Д.Н. Поэзия - испытание будущим // Литературная газета. - 1975. - 22 января.
5. Кугультинов Д.Н. Собрание сочинений: в 3 т.- М.: Худож, лит., 1997. Т. 2,
6. Кугультинов Д.Н. Если бы мне выпало прожить еще... П Известия Калмыкии. - 2007. - 21 апр.
7. Семь звезд: Калмыцкие легенды и предания. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 2004.
8. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. - М: Наука, 1978.
Literature
1. Babkinova L.V. Mythological and folklore traditions in modem buryat poetics, (based on works of N.Nimbuyev, G.Radnayeva, B.Dugarov): Autoref. Dissertation Candidate of philological sciences. - Irkutsk, 2007.
2. Dhzambinova R.A. Writer and time. - Elista: APP “Dhzangar”, 1996.
3. Kugultinov D.N. Salking of ihirth. - Elista: Kalmyk book publishing, 1966.
4. Kugultinov D.N. Poetic - testing by future// Literature newspaper. - 1975. - January, 22.
5. Kugultinov D.N. Collected work in 3 volumes. V.2 - M: Fict. Lit., 1997,
6. Kugultinov D.N. If I had a chance to live some more... // News of Kalmykia - 2007. April, 21.
7. Seven stars: Kalmyk legends and traditions - Elista: Kalin, book publishing, 2004.
8. Freidenberg O.M. Myth and literature of ancience. - M.: Nauka, 1978.
Сведения об авторе
Мукабенова Марина А. - аспирант Калмыцкого государственного университета, г. Элиста.
E-mail: marivaMcbmail. ru.
Data on author
Mukabenova Marina A., post-graduate student of Kalmyk State University, Elista.
E-mail: marivatv0,mailru.
