CC BY
61
ubersetzt von J. Stavenhagen / M.W. Lomonossow. -СПб., 1764.*
13. Lomonossow, M.W. Russische Grammatik verfasset von Herrn Michael Lomonossow Kayserl. Staats-Rath, der Kayserl. Academie der Wissenschaften zu St. Petersburg wirklichem Mitgliede und Professor der Chy-mie, wie auch der Kayserlichen Academie der Kunste daselbst, der Koniglichen Academie der Wissenschaften in Schweden und der Academie des Bononischen Instituts Ehren-Mitgliede [Text] / M.W. Lomonossow; ubersetz. aus Russisch von J.N. Stavenhagen. - SPb.: Gedruckt bey der Kayserl, Academie der Wissenschaften, 1764.
14. Nicolai, Fr. Anhang zu dem dreizehnten bis vier und zwanzigsten Bande der allgemeinen deutschen Biblio-thek [Text] / Fr. Nicolai. - Berlin: P. v. H., 1777. -S. 827-829.
15. Rodde, J.M. Russische Sprachlehre zum Besten der deutschen Jugend eingerichtet / J.M. Rodde. - Riga, 1773.
16. Rodde, J.M. Russische Sprachlehre zum Besten der deutschen Jugend eingerichtet [Text] / J.M. Rodde. -Riga: Hartknoch, 1773.
* В основу перевода положена «Россшская грамматика Михайла Ломоносова печатана въ Санкт-ПетербургЬ При Императорской Академш Наукъ 1755 года».
17. Rodde, J.M. Russische Sprachlehre zum Besten der deutschen Jugend eingerichtet. Gesprache von Haus-sachen. Sprichworter und Stellen aus Russischen Au-toren zum Exponieren [Text] / J.M. Rodde. - 2-te Auf-lage, verbess. und vermehr. - Riga: Hartknoch, 1778.
18. Schlozer, A.L. Russische Sprachlehre / A.L. Schlozer.
- SPb., 1764.
19. Schulz - Falster, S. Rare books of the European Enlightenment Economics, Trade & Commerce, Arts & Manufacturing Social Sciences, History of Ideas, Book History [Text] / S. Schulz - Falster // Catalogue
10. - London: Islington, 2007. - S. 75-76.
20. Weissmann, Е. Deutsch-Latein-Russisches Lexikon / E. Weissmann // Немецко-латинский и русский лексикон с первыми началами русскаго языка к общей пользе при Императорской Академии наук [Text]. -SPb.: Kayserl, Academie der Wissenschaften, 1731.
21. Wissemann, H. Der Verbalaspekt in den alteren Darstel-lungen in der russischen Grammatik [Text] / H. Wissemann // Zeitschrift fur slavische Philologie. - Leipzig: Ak.der Wissensch, 1958. - В. 26. - S. 351-375.
Список источников
1. Русский биографический словарь. Сетевая версия [Информационно-образовательный ресурс]. - M., 1999. - URL: http://www.rulex.ru/01272032.htm
УДК 801.73 ББК 80.4
Д.И. Заболотный
миф и рациональность в научной парадигме концЕптА SHAKESPEARE
Статья рассматривает соотношение рационального и мифологического в научных биографических описаниях Шекспира. Анализируются основные лингвистические средства, характеризующие данное явление. При этом личность Шекспира определяется как концепт. Особое внимание уделяется тому, что мифологическое мышление стремится представить образ Шекспира в самых разнообразных чувственно-наглядных формах, в то время, как рациональное мышление ограничивает мифологический потенциал.
Ключевые слова: миф; рациональность; парадигма; концепт; понятие; образ; аргументация; воображение; вера; правдоподобие
D.I. Zabolotniy
MYTH AND RATioNALITY IN THE sciENTIFic PARADIGM oF The concEPT SHAKESPEARE
The article pertains to the correlation of the rational and the mythological in scientific biographical descriptions of Shakespeare. The person of Shakespeare is regarded as a concept and linguistic means characterizing the given phenomenon are analyzed. It is emphasized that mythological thinking tends to present the image of Shakespeare in most various perceptional and ostensive forms while rational thinking restricts the mythological potential.
Key words: myth; rationality; paradigm; concept; notion; image; argumentation; imagination; belief; plausibility
На рубеже ХХ-ХХ1 в. человечество столкнулось с проблемой глобального кризиса цивилизации. Пошатнулась самоуверенность человека, называющего себя разумным. Идеалы рационализма, притягивавшие умы в течение четырех столетий, едва не превратились в иллюзии. Обнаружилась полимифологичность общественного сознания. Преодолевая предопределенную вербальным сознанием рациональность, человечество начинает осознавать и осваивать иррациональное, опыт которого древнее и богаче рационального. Но в некоторых смыслах природа иррационального требует нового освоения, учитывая весь прошлый опыт [Пивоев, 1991, с. 3]. Рассмотрим далее, как взаимодействуют научное рациональное и мифологическое иррациональное в современной научной парадигме, опираясь на анализ личности Шекспира.
С ростом знаний о мире и человеке интерес к мифологии не только не уменьшился, наоборот, по мере развития науки постоянно растет. Мифы принадлежат не только древним, бесписьменным культурам, но и сейчас остаются актуальными, поскольку мифологическое мышление свойственно как архаическому человеку, так и современному. Оно является фундаментальным свойством его природы [Шинкаренко, 2005, с. 7] и, пожалуй, распространяется на все сферы человеческой деятельности. Миф и по своему расположению во времени (в цикле развития человека, или личности), и по своему содержанию является основой человеческого восприятия [Покровская, 2000, с. 37-38].
В настоящее время мифология продолжает свое бурное развитие. Мифы исследуют не только традиционно занимающиеся этой проблематикой этнографы, но и представители других отраслей знаний: философы, социологи, психологи, культурологи, политологи, антропологи, а также филологи, лингвисты, литературоведы и др.
С позиции социологии миф можно определить как «фундаментальную форму строения реальности» [Ионин, 1996, с. 223]. Л.Г. Ио-нин указывает на совпадение этого определения с предложенным А.Ф. Лосевым: «Миф -это обобщенное отражение действительности в виде чувственных представлений или, точнее, в фантастическом виде тех или других одушевленных существ» [Лосев, 1991, с.
10], «миф есть <.. .> наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей степени напряженная реальность <.> наиболее яркая и самая подлинная действительность» [Лосев, 2001, с. 13-14]; «реально, вещественно и чувственно творимая действительность, являющаяся, в то же время, отрешенной от обычного хода явлений и, стало быть, содержащая в себе разную степень иерархичности, разную степень отрешенности» [Лосев, 2001, с. 13-14].
А.А. Потебня характеризует мифологический тип мышления следующим образом: «В мифе образ и значение различны, иносказательность образа существует, но самим субъектом не сознается, образ целиком (не разлагаясь) переносится в значение. Иначе говоря: миф есть словесное выражение такого объяснения (апперцепции), при котором объясняющему образу, имеющему только субъективное значение, приписывается объективность, действительное бытие в объясняемом» [Потебня, 1989, с. 259].
Однако, как отмечает психолог и математик В.А. Лефевр, субъективное может быть объективным. Это возможно не только потому, что субъективное одного человека может быть воспринято и адекватно интерпретировано другим, но и потому, что сам субъективный мир может быть выявлен в каждом конкретном человеке и описан в «объективных» терминах [Лефевр, 1973, с. 144-154].
Согласно аксиологической концепции Т.И. Райнова, культура определяется как совокупность ценностей, являющихся опредмечивающими единствами. По его мнению, теория ценностей, феноменология творчества есть философия культуры. Соединение ценностей (как эмоционального компонента), верований (как когнитивного компонента) и поведения образует социальные установки. Таким образом, миф неизбежно является основой, фундаментом и сущностью любых наших, человеческих, представлений. Говоря точнее, любая концепция, существующая сегодня в мировой науке и мировой культуре, любой образ и мировоззрение неизбежно основаны на мифе [Покровская, 2000, с. 40].
А.Ф. Лосев категорически против утверждения, что мифология предшествует науке, следовательно, наука появляется из мифа и побеждает миф. Он считает, что в определен-
ную историческую эпоху науку творят живые люди и «такая наука решительно всегда не только сопровождается мифологией, но и реально питается ею, заимствуя из нее свои исходные интуиции» [Лосев, 1994, с. 16].
Механика Ньютона построена на гипотезе однородного геометрического пространства, такой мир не имеет ни границ, ни формы, а само понимание не является выводом науки -это продукт мифологии. К такому же мифу относится учение о бесконечном прогрессе общества и культуры. Следовательно, «наука не рождается из мифа, но наука не существует без мифа, наука всегда мифологична» [Лосев, 1994, с. 20].
Реально существующая наука, так или иначе, всегда мифологична, тогда как чистая наука не мифологична. Не мифологична механика Ньютона, взятая в чистом виде. Но реальная наука, характерная для той или иной исторической эпохи, мифологична, хотя сама наука не имеет никакого отношения к мифологии. «Когда «наука» разрушает «миф», это означает только то, что одна мифология борется с другой мифологией» [Лосев, 1994, с. 21]. Такое отношение между мифологией и наукой, полагает Лосев, приводит к тому, что «наука как таковая ни с какой стороны не может разрушить мифа» [Лосев, 1994, с. 2]. Можно добавить, потому что сама наука является мифологией, строящейся на иных принципах, чем традиционные мифы [Шинкаренко, 2005, с. 35].
Итак, учитывая вышесказанное, в целом миф можно определить не как отдельный рассказ, историю или образ, а как совокупность всех явлений, относящихся к области мифологического, к области верования. В этом случае под мифологией будет пониматься система представлений, основанных на вере без необходимой проверки и доказательства. Следовательно, эта система представлений несет в себе иррациональность. Нередко мифологический характер имеют представления, принадлежащие просто здравому смыслу.
Что же подразумевает под собой рациональность? В гносеологическом плане рациональность можно определить как логически обоснованное, теоретически осознанное, систематизированное, универсальное знание предмета, нечто «в масштабе разграничивания» (М. Хайдеггер). В онтологическом пла-
не под рациональностью понимается предмет, явление, действие, в основании бытия которых лежит закон, формообразование, правило, порядок, целесообразность. Рациональное явление прозрачно, следовательно, его можно выразить рациональными средствами, т.е. по-нятийно, вербально. Следовательно, в рациональности основой познания и действия людей является разум.
Действительно, в определенный исторический период развития на смену мифу приходит разум, но насколько разум является чем-то совершенно новым в познании мира? Как пишет Г.Г. Гадамер в своей книге «Актуальность прекрасного»: «У мифа и разума общая история, развивающаяся по одинаковым законам. Дело не в том, что разум расколдовал миф и занял его место, так как лидерство разума подверглось сомнению. Идея абсолютного разума - иллюзия. Разум существует лишь в конкретно-исторических формах» [Г адамер, 1991, с. 95].
Современное развитие западной культуры, основанной на научном познании мира, требует несколько иного механизма познания мира. На место мифа, удовлетворявшего отношения между природой и человеком, на котором основывались их взаимодействия, пришел разум. «На деле же разум, когда он себя осознает, он сознает разумность чего-то, т.е. познает себя через что-то, не являясь при этом господином самого себя» [Гадамер, 1991, с. 98].
Возможности разума сопряжены с чем-то ему не принадлежащим, поэтому и «сам он тоже есть всего лишь ответ, как и те другие были мифическими ответами» [Там же. С. 98]. Следовательно, разум - это всего лишь ответ нашего времени на те сложившиеся условия жизни современного человека. Это означает, что создаваемая им рациональная картина мира в определенной степени также мифологична. Миф и рациональный разум - это сочетание необходимо понимать как вызов нашего времени. Человек живет в двух мирах, и эти миры требуют своего способа восприятия [Шинкаренко, 2005, с. 44-45].
Для каждой эпохи характерна своя парадигма науки, которая строится в соответствии с условиями и требованиями современного общества, что подразумевает под собой определенную рациональность. Рассмотрим далее, что представляет собой рациональность
в современной научной парадигме. Следует, прежде всего, отметить, что парадигмой может быть назван любой более или менее осознанный образец практической и мыслительной деятельности, разделяемый некоторым сообществом. В науке таким образцом является господствующая теория, соответствующие ей методы, а также определенная картина мира, философские установки, мировоззренческие ценностные ориентиры и т.д. [Афанасьев, www.rusnauka.com/NiO/Philosophia/ata-nas_ev.doc.html].
Фактически, обобщенную схему теоретических построений в современной научной парадигме можно представить следующим образом:
1. Имеется определенный набор априорных данных: параметров, гипотез, постулатов, необходимых для начала теоретических построений и не поддающихся описанию в самой теории (выведению из нее).
2. На основе исходных данных строится теория (в простейшем случае - формула), рационально связывающая априорные данные.
3. В результате происходит переход от частных данных к всеобщей зависимости - теории, способной выдвигать подтверждаемые прогнозы, наличие которых позволяет сделать заключение о ее достоверности, научной ценности.
В общем случае эта схема действует достаточно успешно - в результате мы имеем современную физическую картину мира, с большой степенью точности описывающую множество наблюдаемых явлений.
Специфика гуманитарного знания иногда служит основанием для отрицания парадигм в некоторых гуманитарных науках, например, в исторических, поскольку задача построения теории в них якобы не решаема вследствие их гибридности, нелинейности. Однако, во-первых, парадигмы не сводятся к теориям, а включают в себя социокультурные компоненты, во-вторых, парадигмами в исторических науках часто выступают философские, психологические и иные концепции. Так, с возникновением марксизма, марксисты занялись преимущественно социально-экономической историей и историей классовой борьбы, а не-марксисты - коллективным сознанием и ментальными установками, в то время как до се-
редины XIX в. историки изучали в основном событийную сторону истории.
Если в естествознании возникновение новой парадигмы означает устранение прежней, то в гуманитарном знании старые парадигмы могут сосуществовать с новыми. Сосуществование парадигм обусловливает их разнообразное влияние как внутри, так и за пределами той области знания, где парадигма сформировалась. Иной подход может способствовать пониманию открытия как некоторого чуда. Так иногда описывают изобретение фотографии, которая якобы получилась из случайного совмещения знаний о химических реактивах и о камере обскура. Однако, в действительности, фотография появилась тогда, когда она смогла стать инструментом развития реалистического стиля в искусстве.
Сосуществование различных парадигм наблюдается в философии, социологии, культурологии, истории, литературоведении и других областях гуманитарного познания. Здесь сказывается специфика гуманитарного знания, которое, во-первых, задевает не только научные, но и сословные, классовые, национальные интересы, что обеспечивает государственную, идеологическую или иную поддержку разным парадигмам. Во-вторых, гуманитарные теории носят более сложный, многогранный, комплексный характер по сравнению с естественнонаучными, что порождает множество парадигм. В-третьих, принципиально невозможно в одной теории охватить все разнообразие культурной жизни, поэтому парадигма практической или культурной деятельности не может быть единственной. В-четвертых, объект гуманитарного, в особенности социогуманитарного знания, довольно быстро меняется, и смена теорий должна поспевать за ним, при этом прежние теории не перестают быть актуальными сегодня для объяснения прошлого.
Таким образом, на рациональное мышление и на формирование определенных мифов оказывают влияние, прежде всего, время и культура.
В гуманитарном познании нередко приходится иметь дело с парадигмой в парадигме, своеобразной парадигмой-матрешкой. Поведение людей прошлого основывается на некоторой парадигме. Объяснение, даваемое летописцами, основывается на другой парадигме,
определяющей их понимание событий своего времени. Исследователь более позднего периода, исходя из парадигмы своего времени, должен учитывать обе предыдущие парадигмы, встраивая их как матрешки в свое объяснение. Игнорирование этой особенности приводит к серьезным ошибкам, особенно в историческом познании, например, когда поведению людей прошлого приписываются мысли и чувства, свойственные современным людям.
Смена парадигм в естествознании обычно означает прогресс в научных исследованиях: более поздняя парадигма, как правило, является более совершенной. Так, релятивистская механика обладает лучшими объяснительными возможностями по сравнению с ньютоновской парадигмой. В значительной степени это связано с тем, что физический мир практически не меняется. Социально-культурный мир, напротив, изменяется весьма значительно. Поэтому здесь более поздние парадигмы не обязательно оказываются лучшими, так как дают эффект для понимания новых условий, но могут не сработать для объяснения прежних исторических периодов.
Объяснительные установки или модели, работающие в одни исторические периоды, нельзя автоматически переносить на другие. Например, понимание объекта собственности как способа извлечения прибыли и роста благосостояния, характерное для Европы XIX в., не подходит для античности или средневековья. В этом плане является в частности, совершенно неверным критическое отношение к имевшему место поведению людей, предпочитавших часто сокрыть накопленное богатство вместо того, чтобы пустить их «в дело». Сокровища нередко закапывали не столько «на потом», сколько для того, чтобы вместе с ними не достались недругам качества их обладателя.
Описанная в русской литературе расточительная жизнь дворян, осуждаемая в рамках предпринимательской парадигмы, была способом дворянского существования, вытекающим из дворянского мировоззрения и мироощущения. Предпринимательская парадигма соотносит такую жизнь с ленью, косностью и не в состоянии объяснить дворянского патриотизма, героизма, государственного подхода. Поэтому далеко не всегда нужно разру-
шать прежнюю парадигму [Афанасьев,
rusnauka.com/NiO/Philosophia/atanas_ev.doc.
Мт1].
Данное утверждение актуально и для нашего объекта исследования. При характеристике личности Шекспира его отношение к своей семье, которую он покидал на длительное время, пребывая в Лондоне, интерпретируется, прежде всего, с учетом культурных особенностей той эпохи.
Мифологическое же знание - это тот тип знания, который базируется не на рациональных доказательствах, а на вере и убеждениях, предписанных культурной традицией, религиозной или идеологической системой и др. Оно имеет особую логическую структуру, отличную от позитивного мышления: не соблюдается закон «исключенного третьего», суть подменяется происхождением, событиям приписывается обязательная целенаправленность, соседство во времени принимается за причинно-следственную связь, стирается граница между естественным и сверхъестественным и т.д. Современная наука во всем ее разнообразии неизбежно остается мифологичной.
Очевидно, что миф проявляется более ярко в гуманитарных науках, к которым, в частности, относятся история, политология, социология, а также литературоведение. Это касается и шекспироведения, являющееся отраслью филологии и занимается исследованием творчества и биографии великого английского поэта и драматурга Уильяма Шекспира.
К началу XXI в. история литературы приобрела основные признаки науки: определен предмет изучения - мировой литературный процесс; сформировались научные методы исследования - сравнительно-исторический, типологический, системно-структурный, мифологический, психоаналитический, функциональный, теоретический и др.; выработаны ключевые категории анализа литературного процесса - направление, течение, художественный метод, жанр и система жанров, стиль и др. Современное шекспироведение
- образец именно такого понимания истории литературы. Однако сама история литературы во многом приобрела такой вид под влиянием шекспироведения - одного из наиболее динамично развивавшихся своих разделов.
Шекспироведение как самостоятельная наука прошла в своем развитии несколько этапов, достигнув при этом международного уровня. На каждом этапе можно наблюдать применение новых методов, новые подходы к исследованию проблем, связанных с жизнью и творчеством Шекспира, установление определенных научных парадигм, лежащих в основе построения научных концепций. Остановимся непосредственно на личности Шекспира и рассмотрим далее, как проявляется мифологическое и рациональное мышление при репрезентации личности Шекспира в научных текстах. При этом личность Шекспира будет рассматриваться как концепт, под которым подразумевается «сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека» [Степанов, 2001, с. 43]. Как пишет Ю.С. Степанов, «концепт - это то, посредством чего человек - рядовой, обычный человек, не “творец культурных ценностей” - сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее. В отличие от понятий в собственном смысле термина, концепты не только мыслятся, они переживаются. Они - предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений. Концепт
- основная ячейка культуры в ментальном мире человека» [Там же. С. 43]. В основе концептов лежат так называемые константы. Термин «константа» в данном контексте определяется как «некий постоянный принцип культуры». К общим константным признакам концепта SHAKESPEARE можно отнести следующие признаки: подлинность; исключительность; культурно-историческая ценность; сотрудничество (деятельность Шекспира в соавторстве с другими драматургами). Эти признаки вербализуются в различных наименованиях, среди которых можно выделить наиболее устойчивые знаки:
Man of Renaissance England, Bard, poet, playwright, Our National Bard, The Immortal Poet of nature, the Great Unknown, the newcomer, upstart, man of the theatre, public entertainer, school master, a collaborator, a poacher, poacher of other playwrights ’ stories и др.
Эти знаки указывают на многогранный характер, аморфность, «многоформенность» концепта SHAKESPEARE как исторического феномена, делая его трудноуловимым для точной характеристики и в совокупности син-
кретически формируя образ Шекспира, тем самым, придавая ему мифологический характер.
Современная научная парадигма концепта SHAKESPEARE может быть представлена в виде определенной устойчивой концептуальной системы, которая прочно закрепилась к настоящему моменту в шекспироведении и на основе которой строятся многие современные концепции, связанные с жизнеописанием Шекспира и личностью Шекспира. На основе анализа научных трудов, посвященных биографическим исследованиям Уильяма Шекспира, а также английских энциклопедических словарей, современную научную парадигму концепта SHAKESPEARE можно представить в виде следующей схемы: Shakespeare’s birth, family -Shakespeare’s education, Grammar school -Shakespeare’s marriage -Shakespeare as an actor and playwright -Shakespeare as a poet -The Lord Chamberlain’s Men -Shakespeare’s sonnets -New Place -The Globe Theatre -The King’s Men -The Blackfriars’ theatre -Shakespeare’s retirement -Shakespeare’s will -Shakespeare’s death
Вместе с тем, внутри этой устойчивой схемы возможно любое фантазирование: исторические, философские, общекультурные, социологические, а также мифологические проекции. Здесь все зависит от вкуса и духовных устремлений шекспироведа. Однако общей идеологической направленностью остается стремление раскрыть внутренний и внешний мир Шекспира на основе его произведений и культурно-исторического контекста, глубинный анализ личности Шекспира. Универсальную модель конструирования внутреннего и внешнего мира Уильяма Шекспира дополняет тенденция выявить слабости характера Шекспира и охарактеризовать их как вполне естественные явления или как проявления личности гения.
Наглядным примером рациональности и мифологичности в дискурсивном поле концепта SHAKESPEARE может служить возникновение в XVIII в. литературоведческой кон-
цепции, которая поставила под сомнение авторство Шекспира, - антистратфордианской концепции. С этого момента концепт SHAKESPEARE пополняется знаками, представленными парами противоположных по своему значению слов: stratfordian movement - anti-stratfordian movement; stratfordian theory - an-tistratfordian theory; good quarto - bad quarto; fair papers - foul papers. Таким образом, семантическое поле концепта SHAKESPEARE приобретает двойственный (полярный) характер. При этом, с одной стороны, эти знаки наделены терминологическим статусом, что является рациональной характеристикой концепта SHAKESPEARE. С другой стороны, круг интерпретаций, который составляет их семантическое поле, может изменяться, расширяться под влиянием образного, эмоционального мышления. Это, в свою очередь, составляет мифологическую сторону концепта SHAKESPEARE.
В целом, рассматривая соотношение рационального и мифологического в дискурсивном поле концепта SHAKESPEARE, можно утверждать, что представления о Шекспире в значительно большей степени основываются не на каких-то конкретных рациональных доказательствах, а на вере и убеждениях. По утверждению Ж. Деррида, «когда мы не можем претендовать на прочный и устойчивый логос, когда приходится довольствоваться правдоподобием, миф становится обязательным, учреждает единственно возможную строгость» [Деррида, 1998, с. 166].
Рациональное мышление опирается на определенные понятия, в то время как миф оперирует образами. Примером образного мышления могут служить следующие устойчивые дескрипции, применимые к личности Шекспира:
Sweet Swan of Avon; Man of war; jack-of-all-trades; poacher of other men’s stories; upstart crow, fortune son. Следует отметить работу Томаса Фулера Worthies of England, в которой автор проводит сравнение между Уильямом Шекспиром и Беном Джонсоном, характеризуя первого как English man of War, а последнего - как the ‘Spanish great galleon’ (Stantley, 2006, p. 57).
Рассмотрим другой пример.
This view of his character was in any case established very early when, in 1709, Nicho-
las Rowe depicted him as ‘a good-natur’d Man, of great sweetness in his Manners, and a most agreeable Companion’. This comes as a surprise to those romantics who believe that he must have shared the horrors of Macbeth or the torments of Lear. He is not jealous Othello, nor rumbustious Falstaff, except in the moment of conceiving them. Sophocles, the author of some of the most desperate Greek tragedies, was known as the happy playwright. Authors, at least when they are in the company of other people, can be most ‘unlike ’ their work - and Shakespeare generally was in company. It was not an age of privacy (Ackroyd, 2006, p. 116-117).
В приведенном примере образ Шекспира противопоставляется образам его собственных героев, при этом, с указанием главного признака, характеризующего этих героев (jealous Othello, rumbustious Falstaff). В результате, образ Шекспира строится на основе отождествления его с образами героев драматурга. В то же время, объяснение автором противоречивых дескрипций, относящихся к Уильяму Шекспиру, основывается на сравнении Шекспира с образом греческого поэта Софокла.
Рациональным в шекспироведческом дискурсе можно считать деление биографии Шекспира на четыре периода (хотя, с другой стороны, эта периодизация жизни Шекспира является на данный момент частью традиции) и обозначение их определенными знаками-терминами: Shakespeare’s early life; Shakespeare ’s lost years; Shakespeare’s career as an actor and playwright; Shakespeare’s retirement. Это своеобразная рациональная схема биографического представления Шекспира. В виде рациональной схемы представлено и содержание самой научной парадигмы концепта SHAKESPEARE (см. выше). В терминологическом плане шекспироведческий дискурс характеризуется наличием в нем общенаучных и литературоведческих терминов, а также специфических терминов, относящихся непосредственно к шекспироведческому дискурсу. К первому ряду можно отнести следующие слова: phenomenon, conclusion, vocabulary, composition, chronology, establish. Второй ряд включает в себя такие слова, как: Shakespeare industry, lost years / dark years / troubled years, Shakespeare’s canon, bardolatry, Shake-spearism, Shakespearean archaeology, Shake-
speare’s question, Chesterfield portrait of Shakespeare, late plays, First Folio, apocryphal works, problem play, mechanicals, Spevack’s concordance, image cluster.
Рациональность проявляется и в направленности, подходе шекспироведческих исследований. В зависимости от цели и подхода формируется название шекспироведческо-го исследования. Например: William Shakespeare: A Documentary Life; William Shakespeare: A Popular Life, Shakespeare the Man, Shakespeare the Player: A Life in the Theatre.
Следует также отметить, что в дискурсивном поле концепта SHAKESPEARE рациональность часто проявляется не в подтверждении какого-либо представления о Шекспире, а, напротив, в признании несостоятельности фактов для того, чтобы считать данное утверждение абсолютно истинным. Например, в биографических исследованиях Уильяма Шекспира часто встречаются такие фразы, как: there is no evidence; we know scarcely; little is known; absence of certainty; unproved fact и т.д.
We know scarcely anything about Shakespeare’s relations with his wife. Their children were Susanna and the twins Hamnet and Judith. Anne appears to have remained in Stratford while Shakespeare worked in London, but he retained interests in his home town and may have returned regularly (Stanley, 2006, p. 71).
В то же время, из-за отсутствия возможности точной аргументации в поле концепта SHAKESPEARE, компенсаторным средством начинает служить воображение, которое является важным свойством проявления мифа и выражается через использование различных модальных конструкций (в нашем случае: may have returned regularly). При этом само допущение воспринимается как вполне естественное, правдоподобное событие или явление.
«Экологическая ниша» мифа помещается в тех областях человеческого существования, где рационалистическое миропонимание либо не занимает господствующего положения, либо по каким-то причинам его теряет. В дискурсивном поле концепта SHAKESPEARE одним из главных условий формирования мифов можно считать отсутствие прямых сведений, доказательств, касающихся жизни и личности Шекспира, и тематическую разноплановость шекспировских произведений, созда-
ющую огромный потенциал для действия воображения и, как следствие, мистификации шекспировского образа. Обычно признаком «научности» в исторических описаниях принято считать причинное объяснение исторических «фактов» [Карсавин, 1993, с. 21]. Однако ограниченность этих фактов приводит к неизбежному проявлению воображения, а также к замене причинно-следственных связей на связь по аналогии и на причудливые ассоциации, что является неотъемлемым свойством мифа.
На основе воображения может выстраиваться следующая картина, описывающая жизнь Шекспира в виде чувственнонаглядных форм:
In the summer the school day began at 6 A.M.; in the winter, as a concession to the darkness and the cold, at 7. At 11 came recess for lunch - Will presumably ran home, only three hundred yards or so away - and then instruction began again continuing until 5:30 or 6 (Greenblatt, 2004, p. 26).
Как видно из примера, наибольший интерес вызывает не само утверждение о том, что Шекспир посещал среднюю школу, а рассмотрение, или, можно сказать, воображение фигуры Шекспира на фоне данного исторического окружения. Следует отметить, что при описании школы отсутствуют языковые элементы, указывающие на предположение, возможность, вероятность событий, так как они в целом являются непосредственно историческими фактами. Однако, когда в данный исторический контекст вписывается фигура Шекспира, появляется связующий элемент, выраженный модальным словом presumably, а также указываются различные детали, оживляющие образ Шекспира и в то же время воспринимаемые как правдоподобные явления (ran home; only three hundred yards; instruction began again).
В следующем примере объяснение причины переезда Шекспира в Лондон, оставившего, при этом свою семью в Стрэтфорде, основывается не на установлении причинноследственных связей, а на проведении аналогии между действием Шекспира и общественной жизнью, которая была характерна для его эпохи. В центре внимания - стандартные образцы драматурга и помощника судьи, характеристика которых приводит наблюдателя к
выведению достаточно правдоподобной, объективно верной (с точки зрения наблюдателя) причины, что выражается в использовании определенных слов и модальных конструкций, подчеркивающих эту возможность в наивысшей степени.
He left with a plan, and a purpose. He may conceivably have been accepting an invitation from a group of players, and the prospects of making money as a player were greater than those currently available for a provincial lawyer’s clerk. It was soon commonly reported of players that some ‘have gone to London very meanly and have come in time to be exceeding wealthy’. If the best means of supporting his young family were to be found in London, then to London he must go (Ackroyd, 2006, p. 104).
В мифологическом мышлении во многих случаях априорными данными, выступающими в качестве посылки или основы аргументирования, являются традиционные представления, поверья, которые используются в сочетании с языковыми выражениями, указывающими на традиционный характер изложения, на отсутствие автора как такового. Так, в научных текстах, где анализируется личность Шекспира, часто встречаются фразы: it has been suggested; it has been long believed; there is such a tradition; according to one belief; it is considered; it is generally supposed; it is popularly believed; local custom и т.д. Ср.:
William Shakespeare is popularly supposed to have been born on 23 April 1564, or St George’s day. The date may in fact have been 21 April or 22 April, but the coincidence of the nationalfestival is at least appropriate (Ackoyd, 2006, p. 3).
В данном примере вначале приводится традиционное, общепринятое мнение, однако далее рационально интерпретируется это представление, в то же время подчеркивается и символичность даты рождения Шекспира:
STRATFORD LEGEND, recorded around 1680 by the eccentric, gossipy biographer John Aubrey, held that Will Shakespeare, apprenticed to be a butcher like his father, occasionally took a turn at slaughtering the animal: «When he killed a calf, he would do it in a high style, and make a speech» (Greenbalt, 2004, p. 54).
Таким образом, объяснение причины чего-либо происходит со ссылкой на традиционные представления, которые либо бытовали в
прошлом, либо до сих пор закреплены в массовом сознании.
Следует также отметить, что в мифологическом поле концепта SHAKESPEARE можно наблюдать частое использование фраз в сочетании со словами вроде legend, story, belief, в которых имеется оценка, указывающая на степень правдоподобия. Например:
No doubt the happiest moment of this period came with the marriage of his daughter Judith in 1616. One of the persistent legends about the cause of the playwright’s death is that he celebrated too vigorously at the reception with his friends Ben Jonson and Michael Drayton and contracted a fatal fever (Rosenbum, 1998, p. 20).
В приведенном примере вместо аргументации как таковой на первое место выступает вера в правдоподобие.
Таким образом, из всего вышесказанного можно сделать следующий вывод. Концепт SHAKESPEARE как рациональная сущность представляет собой исторически и социально обусловленный феномен с определенной системой знаков, терминологической системой, при раскрытии сущности которого используются определенные методы научного исследования. В мифологическом плане концепт SHAKESPEARE как иррациональная сущность представлен множеством образов. С внешней стороны концепт SHAKESPEARE представлен в большей степени рациональным способом, тогда как его внутренняя сторона имеет более мифологический характер.
В то время, как мифологическое мышление стремится представить объект наблюдения в самых разнообразных чувственно-наглядных формах, рациональное мышление является ограничивающим по отношению к мифологическому.
Библиографический список
1. Афанасьев, А.И. Парадигмы гуманитарных наук [Электронный ресурс] / А.И. Афанасьев, И.Л. Василенко. - Режим доступа: http://www.rusnauka. com/NIO/Philosophia/afanasev.doc.html
2. Гадамер, Г.Г. Актуальность прекрасного [Текст] / Г.Г. Гадамер. - М.: Искусство, 1991.
3. Деррида, Ж. Эссе об имени [Текст] / Ж.Ж. Деррида; пер. с фр. Н.А. Шматко. - М.; СПб.: Институт экспериментальной социологии; Алетейя, 1998.
4. Ионин, Л.Г. Социология культуры [Текст] / Л.Г. Ио-нин. - М.: Логос, 1996.
5. Карсавин, Л.П. Философия истории [Текст] / Л.П. Карсавин // Серия «Памятники религиозно-
философской мысли Нового времени, Русская религиозная философия. - М.: Комплект, 1993.
6. Лефевр, В.А. Конфликтующие структуры [Текст] / В.А. Лефевр. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Советское радио, 1973.
7. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа [Текст] / А.Ф. Лосев.
- М.: Мысль, 2001.
8. Лосев, А.Ф. Миф. Число. Сущность [Текст] /
А.Ф. Лосев. - М.: Мысль, 1994.
9. Лосев, А.Ф. Философия. Мифология. Культура [Текст] / А.Ф. Лосев // Серия «Мыслители XX века». - М.: Политиздат, 1991.
10. Пивоев, В.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира [Текст] / В.М. Пивоев. - Петрозаводск: Карелия, 1991.
11. Покровская, Н.Н. Мифологическое и рациональное в поведении [Текст] / Н.Н. Покровская // Личность и Культура. - 2000. - № 3. - С. 37-38.
12. Потебня, А.А. Слово и миф [Текст] / А.А. Потебня.
- М.: Правда, 1989.
13. Степанов, Ю.С. Константы: словарь русской культуры [Текст] I Ю.С. Степанов. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Aкадемичеcкий проект, 2001.
14. Шинкаренко, В.Д. Смысловая структура социокультурного пространства: Миф и сказка [Текст] I
В.Д. Шинкаренко. - М.: КомКнига, 2005.
Список источников примеров
1. Ackroyd, P. Shakespeare: The Biography [Текст] I P. Ackroyd. - London: Vintage, 2006.
2. Greenblatt, S. Will in the World: How Shakespeare became Shakespeare [Текст] I S. Greenblatt. - London: Pimlico, 2004.
3. Rosenblum, J. A Reader’s Guide to Shakespeare [Текст] I J. Rosenblum. - N.Y.: Salem Press, Inc., 1998.
4. Stanley, W. A Dictionary of Shakespeare [Текст] I W. Stanley. - Oxford University Press, 2006.
УДК 81'367 ББК 81.1
Ю.В. Корнейчук
знаки препинания в российских грамматиках первой половины XIX века
В статье на материале российских грамматик первой половины XIX в. рассматривается учение о знаках препинания. Исследуются дефиниции терминов, обозначающих знаки препинания, характеристики значений знаков препинания, правила их расстановки, а также классификации знаков препинания по различным основаниям.
Ключевые слова: термин; знаки препинания; российские грамматики первой половины XIX в.; классификация; дефиниция
Y. V. Korneichuk
PUNCTUATION MARKS IN RUSSIAN GRAMMAR BOOKS OF THE FIRST HALF OF THE XIX CENTURY
The article considers the theory ofpunctuation marks based on the material of Russian grammar of the first half of the XIX century. I discuss definitions of terms for punctuation, characteristics of value of punctuation, rules of their arrangement, and classifications of punctuation marks on various grounds.
Key words: term; punctuation; Russian grammar books; classification; definition
М.В. Ломоносов, А.А. Барсов, А.Х. Востоков, НИ. Греч, Ф.И. Буслаев, ЯК. Грот, А.Б. Шапиро, Л.В. Щерба, А.М. Пешков-ский, Л.А. Булаховский, А.А. Реформатский, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Л.Г. Веденина, Н.С. Валгина, Б.С. Шварцкопф, Д.Э. Розенталь, Б.И. Осипова (1992), Н.Н. Орехова
(2001) - это лишь часть ученых, чьи научные труды создали основу пунктуации.
Теоретическая основа учения о знаках препинания начинает формироваться уже в первых российских грамматиках. М.В. Ломоносов в «Российской грамматике» во втором наставлении «О чтении и правописании рос-
© Корнейчук Ю.В., 2011
