CC BY
544
МЕЖДУНАРОДНЫЙ УГОЛОВНЫЙ ТРИБУНАЛ ПО БЫВШЕЙ ЮГОСЛАВИИ. ПРОБЛЕМЫ КОМПЕТЕНЦИИ
Н.Г. Михайлов
Кафедра международного права Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, б, 117198 Москва, Россия
В статье рассматриваются общие вопросы, относящиеся к компетенции Международного трибунала по бывшей Югославии, а именно: его предметная (ratione materiae), персональная (ratione personae), территориальная (ratione loci) и временная (ratione temporis) юрисдикции, а также отдельные аспекты, касающиеся его параллельной юрисдикции.
Компетенция Трибунала, а также формы и методы ее реализации были очерчены в докладе Генерального секретаря ООН о создании Международного трибунала по бывшей Югославии от 3 мая 1993 г. и утверждены резолюцией Совета Безопасности ООН №827 от 25 мая 1993 г. Этот ключевой для учреждения Трибунала документ и приложенный к нему Устав Международного трибунала играют роль его основной правовой базы. Содержащиеся в них положения выступают в качестве критериев правомерности всех его решений и действий, они определяют его цели, юрисдикцию, структуру, источники права, главные функции и принципы деятельности.
Согласно вышеупомянутому докладу, «компетенция Трибунала основывается на мандате, определенном в пункте 1 резолюции №808 (1993) Совета Безопасности ООН» [3, пар. 1].
Во второй главе этого доклада, имеющей название «Компетенция международного трибунала», рассматриваются такие основные элементы его компетенции, как его предметная, персональная, территориальная и временная юрисдикция, а также вопрос о параллельной юрисдикции Трибунала и национальных судов.
В этом докладе предложены и конкретные формулировки преступлений для включения их в Устав международного трибунала, которые, по словам Генерального секретаря, основаны на положениях, уже имевшихся в международноправовых документах, а также на текстах, подготовленных в прошлом ООН или другими органами в отношении учреждения международных уголовных судов, в том числе тексты, подготовленные Комитетом ООН по международной уголовной юстиции, Комиссией международного права и Ассоциацией международного права» [3, пар. 17].
Судя по докладу, его разработчики, по-видимому, полагали, что понятие «компетенция» либо соответствует понятию «юрисдикция», либо первое по объему шире второго. К такому заключению можно прийти, исходя из того, что в качестве основных элементов компетенции Трибунала в нем называются предметная, персональная, территориальная и временная юрисдикция.
В Уставе и Правилах процедуры и доказывания трибунала слово «компетенция» (по-английски «competence») употребляется как в его правовом, так и обычном значении.
Так, в ст. 1 Устава (Компетенция Международного трибунала) говорится, что, в соответствии с положениями его Устава, в компетенцию Трибунала входит осуществление судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 г.
В п. 2 ст. 9 Устава трибунала (Параллельная юрисдикция) предусматривается, что его юрисдикция имеет приоритет по отношению к юрисдикции национальных судов и что на любом этапе судебного разбирательства Трибунал может официально просить национальные суды передать производство по делу в его компетенцию в соответствии с его Уставом и Правилами процедуры и доказывания.
В правиле 9 Правил процедуры и доказывания (Запрос Прокурора об уступке) отмечается, что при наличии указанных в этом правиле обстоятельств Прокурор может предложить назначенной Президентом трибунала Судебной камере послать в адрес любого национального суда, расследующего или осуществляющего судебное разбирательство дела о серьезном нарушении международного гуманитарного права, совершенном на территории бывшей Югославии с 1 января 1991 г., официальный запрос о передаче производства по делу в компетенцию Трибунала.
Согласно правилу 10(A) Правил процедуры и доказывания (Официальный запрос об уступке), если Судебная камера, в которую поступило предложение об официальном запросе о передаче производства по делу Трибуналу, сочтет, что, в соответствии с любым из оснований, определенных правилом 9, такая передача является целесообразной, то она может отдать распоряжение о направлении официального запроса соответствующему государству с тем, чтобы его национальный суд передал производство по делу в компетенцию Трибунала.
Как следует из содержания ст. 1, а также из смысла ст. 9 Устава и правил 9 и 10 Правил процедуры и доказывания, где речь идет о приоритете юрисдикции Трибунала по отношению к юрисдикции национальных судов, термин «компетенция» в них употребляется в его правовом значении.
Кроме того, в английском тексте Устава, в ст.ст. 1-5, в качестве синонима термина «competence» (компетенция) используется имеющее много значений слово «power», которое, в контексте этих статей, также означает компетенцию, или судебные полномочия, Трибунала.
В п. 4 ст. 16 Устава (Прокурор) говорится, что Прокурор назначается Советом Безопасности по рекомендации Генерального секретаря и что он или она должны обладать высокими моральными качествами и наивысшим уровнем профессиональной компетенции и опытом в расследовании преступлений и в поддержании обвинений по уголовным делам.
Параграф (B)(ii) правила 45 Правил процедуры и доказывания (Назначение защитника) предусматривает, что одним из требований к защитнику, выступающему в Трибунале, является его компетентность, то есть, наличие у него признанной квалификации в сфере уголовного права и/или международного уголовного права/международного гуманитарного права/международного права прав человека.
В параграфе (А) правила 46 Правил процедуры и доказывания (Непозволительное поведение защитника) устанавливается, что одним из оснований отказа защитнику в праве выступать в суде является его несоответствие стандартам профессиональной компетентности.
Несомненно, что и в ст. 16 Устава (речь снова идет об английском, то есть, аутентичном тексте Устава), и в правилах 45 и 46 Правил процедуры и доказывания имеется в виду профессиональная квалификация Прокурора и адвокатов, то есть, термин «компетенция» используется в его общем значении.
Вскоре после начала функционирования Трибунала вопрос о соотношении понятий «компетенция» и «юрисдикция» оказался и в поле зрения Судей, и они высказали по нему свое авторитетное мнение.
Так, уже в одном из первых решений Апелляционной камеры — решении по промежуточному ходатайству защиты по делу Тадича, касавшемуся юрисдикции Трибунала, отмечалось, что существуют две правовые концепции юрисдикции.
По одной из них, юрисдикция имеет отношение лишь к объему судебных полномочий в предметной области, во времени, в пространстве и по кругу лиц.
По словам Судей, в таком понимании юрисдикцию лучше называть компетенцией.
По другой концепции истинное значение понятия «юрисдикция» может быть установлено только при обращении к первоисточнику, то есть, к латинскому термину jurisdictio. В интерпретации Судей, одним из которых был первый Президент трибунала и общепризнанный авторитет в области международного гуманитарного права, итальянец, господин Антонио Кассезе, «юрисдикция» означает юридическое полномочие утверждать закон в рамках компетенции во властной манере и окончательно [8, пар. 10].
С момента принятия названного решения понятие «юрисдикция» используется всеми Судьями трибунала, по преимуществу, в таком значении. Возможно, что данное толкование этого понятия является истинным.
Основываясь на сравнении существующих в отечественной юридической науке дефиниций двух понятий, отношение между ними, с точки зрения науки логики, можно, на наш взгляд, назвать отношением подчинения (субординации), характеризующимся тем, что объем одного понятия, в нашем случае понятия «юрисдикции», целиком включается (входит) в объем другого понятия — «компетенция», но не исчерпывает его [2, с. 31].
В «Большом юридическом словаре» термин «компетенция» трактуется как «совокупность юридически установленных полномочий, прав и обязанностей, конкретного государственного органа (органа местного самоуправления) или должностного лица, определяющих его место в системе государственных органов (органов самоуправления)», а термин «юрисдикция» означает «установленную законом (или иным нормативным актом) совокупность полномочий соответствующих государственных органов разрешать правовые споры и решать дела о правонарушениях, то есть оценивать действия лица или иного субъекта права с точки зрения их правомерности, принимать юридические санкции к правонарушителям» [1, с. 293, 783].
Из этих дефиниций усматривается, что объем первого понятия несколько шире, чем объем второго и что объем понятия «юрисдикция» входит в объем понятия «компетенция» и при этом составляет лишь его часть. Эти понятия частично совпадают и вследствие этого, используя язык логики, их можно назвать совместимыми [2, с. 30]. Отсюда следует, что, говоря о судебных полномочиях МТБЮ, термин «компетенция» во многих случаях может быть переведен на русский язык словом «юрисдикция». Вследствие этого в отдельных переводах можно обнаружить, что ст. 1 Устава на русском языке имеет название «Юрисдикция Международного трибунала», а не «Компетенция Международного трибунала» (Competence of the International Tribunal) как в аутентичном тексте.
В этой же статье Устава трибунала в самой общей форме очерчивается его компетенция путем дословного повторения содержания большей части преамбулы Устава. Из нее следует, что его предметная юрисдикция охватывает серьезные нарушения международного гуманитарного права; под его персональную юрисдикцию подпадают лица, ответственные за совершение таких нарушений; его территориальная юрисдикция распространяется на территорию бывшей Югославии; его временная юрисдикция охватывает период, начинающийся с 1 января 1991 г. Конечная дата временной юрисдикции Трибунала, как указывается в Резолюции Совета Безопасности №827 от 25 Мая 1993 г., должна быть определена Советом Безопасности после восстановления мира [4, п. 2].
Предметная, персональная, территориальная и временная юрисдикция Трибунала конкретизируется в ст.ст. 2-8 его Устава.
Если говорить о предметной юрисдикции МТБЮ в самом общем плане, то можно ограничиться указанием на то, что он полномочен подвергать судебному преследованию лиц, совершивших деяния, подпадающие под признаки следующих категорий преступлений: (1) серьезные нарушения Женевских конвенций 1949 г., (11) нарушения законов и обычаев войны, (ш) геноцид и (гу) преступления против человечности.
Следует подчеркнуть, что, в соответствии с международным правом, не все входящие в юрисдикцию Трибунала преступления могут совершаться только в условиях вооруженного конфликта. Это, в частности, относится к геноциду и преступлениям против человечности. Тем не менее, основываясь на главной цели Трибунала — преследовании лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 г., Судьи трибунала пришли к заключению о том, что под его юрисдикцию подпадают лишь те преступления, которые были совершены во время вооруженных конфликтов и в пределах территорий, где они происходили.
В решении по ходатайству Прокурора о принятии мер по защите потерпевших и свидетелей по делу Тадича от 10 августа 1995 г., Судьи Судебной камеры трибунала высказали категорическое суждение о том, что Трибунал правомочен рассматривать дела в отношении преступлений, к которым применяется универсальная юрисдикция. Они, в частности, подчеркнули, что «Международный трибунал выносит судебные решения в отношении преступлений, считающихся настолько ужасными, что они служат основаниям для применения к ним универсальной юрисдикции» [7, пар. 28-30].
Как известно, универсальность юрисдикции означает, что независимо от места совершения преступлений, на которые распространяется ее действие, и гражданства лиц, их совершивших, все государства без исключения, обладают правом осуществлять действия по пресечению таких преступлений и наказанию за них, поскольку это оправдано интересами или предписывается политикой международного сообщества в целом.
Универсальная юрисдикция базируется непосредственно на нормах международного права. Правовые основания для универсальной юрисдикции в отношении военных преступлений присутствуют одновременно в международном договорном и обычном праве. Положения, касающиеся универсальной юрисдикции, могут быть также предусмотрены и в национальном праве: либо в общем уголовном кодексе, как, например, в разделе XII Уголовного кодекса Российской Федерации, либо кодексе о военных преступлениях или уголовно-процессуальном кодексе, законе, определяющем полномочия судебных органов, или в ином законодательном акте, устанавливающем как подсудность, так и составы преступлений, подпадающих под универсальную юрисдикцию.
Само собой разумеется, что все виды преступлений, входящие в предметную юрисдикцию Трибунала, относятся к категории серьезных нарушений международного гуманитарного права и подпадают под действие универсальной юрисдикции.
Некоторые соображения по поводу определения степени серьезности нарушения международного гуманитарного права можно найти, например, в уже упоминавшемся решении Апелляционной камеры по промежуточному ходатайству защиты по делу Тадича, касавшемуся юрисдикции Трибунала. В нем приводится конкретный пример такого деяния, которое не может квалифицироваться, как серьезное нарушение международного гуманитарного права. В частности, Апелляционная камера сочла, что «тот факт, что комбатант просто конфискует буханку хлеба в оккупируемой деревне, не будет являться «серьезным нарушением международного гуманитарного права», хотя это действие может рассматриваться как нарушение ст. 46 Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны (и соответствующего правила международного обычного права), в силу которой армия, оккупирую-
щая территорию противника, должна уважать частную собственность» [8, пар. 90-91,94(ш)].
Необходимо отметить, что, исходя из критериев, применяемых в национальном уголовном праве, все дела, направляемые Канцелярией Прокурора на рассмотрение Судебных камер, справедливо могут быть отнесены к категории дел об особо тяжких преступлениях.
С учетом данного факта и принимая во внимание, что понятие «серьезность» нарушения международного гуманитарного права относится к категории оценочных, очевидно, что при определении степени серьезности того или иного преступления важную роль играет мнение соответствующих должностных лиц Трибунала о том, какие из «серьезных» нарушений являются, если так можно выразиться, наиболее серьезными для того, чтобы Трибунал занялся их расследованием в целях привлечения к ответственности лиц, виновных в их совершении.
На наш взгляд, возможным следствием использования личного усмотрения при определении степени серьезности того или иного нарушения норм международного гуманитарного права является несбалансированность политики уголовного преследования Трибунала и применение им двойных стандартов, которые способны создать у мирового сообщества неадекватное представление о степени вины каждого из участников конфликтов на территории бывшей Югославии.
Эта проблема усугубляется тем, что при учреждении Трибунала был использован необычный подход, ставящий под сомнение его легитимность, а также фактами из его судебной практики, заставляющими усомниться в его самостоятельности и независимости и объективности его Прокурора и Судей.
Более того, практика Трибунала свидетельствует о том, что, вывод о «степени серьезности» того или иного нарушения, то есть, о наличии или отсутствии достаточных оснований для возбуждения уголовного дела и предания обвиняемого суду, фактически, делался не Судьями и даже не Прокурором, а высокопоставленными должностными лицами отделов расследований и обвинений Канцелярии Прокурора. Именно от их усмотрения зависело решением вопроса о том, какие из серьезных нарушений гуманитарного права должны быть расследованы и представлены Судебным камерам.
Судьи рассматривали лишь те материалы, которые им представлял Прокурор, а тот, в свою очередь, направлял им только то, что ему было представлено его высокопоставленными подчиненными, то есть, руководителями названных отделов.
В этой связи следует обратить внимание на то, что Канцелярия Прокурора была укомплектована с явным перекосом и откровенным прозападным уклоном, и поэтому вопрос об объективности ее сотрудников являлся не менее актуальным, чем вопрос о независимости и беспристрастности Судей и Прокурора. Вследствие несбалансированности национального состава персонала Трибунала принцип универсальности юрисдикции, как нам кажется, применялся им избирательно, то есть, главным образом, по отношению к высшим должностным лицам и гражданам бывшей Югославии, подавляющее большинство из которых составляют сербы, а преступления, совершенные в 1999 г. военнослужащими НАТО на территории бывшей Югославии, а именно в Косово и Сербии, остались безнаказанными.
Как всем хорошо известно, силы НАТО применяли запрещенное оружие, как-то: ракеты с обедненным ураном и кластерные бомбы, и наносили воздушные удары по незащищенным гражданским объектам, включая населенные пункты, больницы, гостиницы, конвои с беженцами, жилые кварталы, поезда и автобусы, наполненные людьми, промышленные предприятия, электростанции, нефтеперерабатывающие заводы и другие жизненно важные гражданские объекты. Это повлекло за собой смерть большого числа гражданских лиц, причинение тяжелых страданий и серьезных увечий или нанесение ущерба здоровью, незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение имущества, не вызываемое военной необходимостью.
Согласно ст. ст. 2 и 3 Устава трибунала такие действия являются серьезными нарушениями Женевских конвенций и нарушениями законов и обычаев войны, за совершение которых их исполнители — военнослужащие армий государств — членов НАТО, должны подвергаться уголовному преследованию. Их непосредственных начальников, а также руководителей государств и правительств, следует привлекать к ответственности по этим же статьям и по п. 1 ст. 7 Устава — за отдачу преступных приказов о бомбардировках либо по п. 3 той же статьи — за непринятие необходимых и разумных мер по наказанию военнослужащих, если последние совершали бомбардировки по их собственной инициативе (что, конечно же, полностью, исключается). Подобные обвинения были предъявлены бывшим президентам Союзной Республики Югославии, Сербии и непризнанной международным сообществом Сербской Республики Боснии и Герцеговины, однако, МТБЮ не применил принцип универсальности юрисдикции по отношению к государственным деятелям стран-участниц блока НАТО.
Представляется, что подобная избирательность судебного преследования может служить в качестве одного из оснований для имевшихся во многих средствах массовой информации обвинений в адрес Трибунала в том, что он не всегда функционирует как независимый судебный орган и что он использует правовые процедуры для достижения политических целей блока НАТО.
Селективное применение принципа универсальной юрисдикции вряд ли способствует повышению авторитета международной уголовной юстиции, ибо, как говорили древние римляне, «Melius non incipent, quam desinent» - лучше не начинать, чем остановиться на полпути [5, с. 336].
Вопрос о временных пределах и территориальных границах действия норм международного гуманитарного права был достаточно подробно исследован уже в решении Апелляционной камеры, рассматривавшей промежуточное ходатайство защиты по делу Тадича, касавшееся объема юрисдикции Трибунала. В этом решении, в частности, говорится, что дефиниции вооруженного конфликта варьируются в зависимости от того, является ли он внутренним или международным, однако, временные и географические рамки как внутреннего, так и международного конфликта простираются за пределы того периода времени, когда ведутся военные действия и того места, где они происходят.
По убеждению Судей, международное гуманитарное право становится применимым с момента начала таких вооруженных конфликтов и его действие распространяется и на период после прекращения военных действий до тех пор, пока не заключено общее соглашение о мире или, в случае внутренних конфликтов, не достигнуто мирного урегулирования. Они также полагают, что до наступления такого момента международное гуманитарное право продолжает действовать на всей территории воюющих государств или, в случае внутренних конфликтов, на всей территории, находящейся под контролем стороны конфликта, независимо от того, ведутся ли там активные боевые действия или нет [8, пар. 67, 70].
Таким образом, основываясь на Уставе и источниках прецедентного права Трибунала, можно заключить, что его предметная, персональная, территориальная и временная юрисдикция имеет ограниченный характер.
Такой же вывод зафиксирован и в приговоре по делу Делалича и других (также известному как дело «Челебичи») от 16 ноября 1998 г., где было отмечено, что «Международный трибунал является ad hoc судом (то есть, судом, созданным для специальной цели — Авт.), установленным со специфической ограниченной юрисдикцией» [9, пар. 414].
Очевидно, что, исходя из Устава трибунала, а также из его ad hoc природы, его временная юрисдикция должна быть ограничена только тем периодом времени, в течение которого на территории бывшей Югославии начались и закончились события, послужившие причиной создания МТБЮ, то есть, начиная с 1991 г. и заканчивая датой завершения конфликтов в Боснии и Герцеговине в соответствии с подпи-
санным в ноябре 1995 г. Дейтонским соглашением. Тем не менее, с началом в 1999 г. конфликта на территории Косово, которая входит в состав Сербии, временная юрисдикция МТБЮ путем, в лучшем случае, ошибочного, а в худшем — пристрастного толкования Судьями трибунала доклада Генерального секретаря ООН о создании МТБЮ и его Устава была распространена и на эти события.
Данный пример служит подтверждением того, что в отдельных случаях Судьи трибунала, не следуя букве закона, неоправданно расширительно толкуют свои полномочия, по существу, дополняя норму права, и тем самым принимают на себя несвойственную им законодательную функцию.
По нашему убеждению, при беспристрастном толковании названных источников права Трибунала можно прийти лишь к одному выводу, а именно: ни о каком конфликте в Косово речи в этих документах не шло, поскольку вооруженного конфликта там еще не существовало. С учетом того, что МТБЮ создавался как ас1 кос, а не как постоянный международный судебный орган, распространение его компетенции на иные, еще не начавшиеся в момент его учреждения вооруженные конфликты, на наш взгляд, является неправомерным, то есть, идет вразрез с таким основополагающим принципом правосудия, как принцип законности.
В конечном итоге, наиболее неприглядным является даже не сам факт необоснованного распространения временной юрисдикции Трибунала на события, происшедшие в Косово, а то обстоятельство, что фактически его юрисдикция была распространена только на те деяния, подпадающие под признаки преступлений, перечисленные в Уставе МТБЮ, которые были совершены сербами и косовскими албанцами, а преступления, совершенные военнослужащими — гражданами стран НАТО не стали предметом расследований и судебных разбирательств.
Как уже упоминалось выше, в соответствии со ст. 9 Устава, МТБЮ и национальные суды обладают параллельной юрисдикцией в отношении серьезных нарушений международного гуманитарного права, совершенных на территории бывшей Югославии с 1991 г. Не будучи наделенным исключительной юрисдикцией в отношении названной категории преступлений, МТБЮ, тем не менее, обладает приоритетом по отношению к национальным судам, и он может официально просить национальные суды передать производство по делу в его компетенцию в соответствии с его Уставом и Правилами процедуры и доказывания.
Порядок реализации приоритета юрисдикции МТБЮ детально регламентируется Правилами процедуры и доказывания.
Так, в правиле 8 (Запрос о предоставлении информации) предусматривается, что, когда Прокурор полагает, что преступление, подпадающее под юрисдикцию Трибунала, являлось или является предметом расследований или судебных разбирательств в судах любого государства, он может запросить у соответствующего государства всю информацию, имеющую к этому отношение, и это государство должно направить такую информацию Прокурору без промедления в соответствии со ст. 29 Устава.
Правило 9 (Запрос Прокурора об уступке) устанавливает, что, когда Прокурор полагает, что в каком-либо из указанных в правиле 8 расследований или судебных разбирательств, начатых судами любого государства, усматриваются следующие обстоятельства: (1) деяние, являющееся предметом расследований или судебных разбирательств, квалифицировано как обычное преступление; (п) расследования или разбирательства недостаточно беспристрастны или недостаточно независимы, или они предназначены для того, чтобы защитить обвиняемого от международной уголовной ответственности, или судебное преследование по делу не ведется тщательно; или (ш) предмет расследований или судебных разбирательств тесно связан или иным образом включает в себя существенные вопросы факта или права, которые могут иметь значение для расследований или судебных преследований, осуществляемых Трибуналом, он может предложить Судебной камере, назначенной Президентом трибунала, чтобы такому суду был сделан официальный запрос об уступке дела и передаче его в компетенцию Трибунала.
Если Судебная камера, в которую поступило предложение об официальном запросе об уступке, сочтет, что в соответствии с любым из оснований, определенных правилом 9, уступка является обоснованной, то, согласно правилу 10(A) (Официальный запрос об уступке), она может отдать распоряжение о направлении официального запроса соответствующему государству с тем, чтобы его национальный суд передал производство по делу в компетенцию Трибунала. В правиле 10(B) уточняется, что запрос об уступке включает в себя и запрос о том, чтобы результаты расследования и копии протоколов судебных заседаний и приговор, если он уже вынесен, были посланы Трибуналу.
Поскольку количество серьезных нарушений международного гуманитарного права на территории бывшей Югославии настолько велико, то вполне естественно, что никакой международный судебный орган не был бы в состоянии подвергнуть судебному преследованию всех лиц, их совершивших. Поэтому Совет Безопасности и наделил МТБЮ не исключительной, а совпадающей юрисдикцией (concurrent jurisdiction). Кроме того, Правилами процедуры и доказывания трибунала предусмотрено, что МТБЮ может передавать дела, по которым уже имеются обвинительные заключения в отношении конкретных лиц, для их дальнейшего расследования и/или судебного рассмотрения национальным судебным органам тех государств, которые изъявили такое желание и имеют для этого соответствующие возможности.
Порядок передачи дел из юрисдикции МТБЮ в юрисдикцию национальных судов детально регулируется в правиле 11 bis (Уступка обвинительного заключения другому суду).
Представляется полезным сопоставление компетенции МТБЮ и Нюрнбергского и Токийского Военных Трибуналов. При таком сопоставлении видно, что объем предметной юрисдикции МТБЮ не совпадает с объемом юрисдикции его предшественников
Первый Президент трибунала, господин Антонио Кассезе, в первом ежегодном докладе Международного трибунала Совету Безопасности и Генеральной Ассамблее ООН от 28 июля 1994 г. обратил внимание на следующие основные различия между названными трибуналами:
Первое. В отличие от военных трибуналов, учрежденных после завершения Второй мировой войны, МТБЮ не наделен юрисдикцией в отношении преступлений против мира.
Второе. МВТ в Нюрнберге и Токио имели дело только с преступлениями, совершенными во время международного вооруженного конфликта, тогда как МТБЮ предоставлено право рассматривать дела о преступлениях, совершенных как в ходе войн между государствами, так и во время внутреннего вооруженного конфликта.
Третье. МВТ в Нюрнберге был учрежден для того, чтобы вместо национальных судов судить тех главных военных преступников, чьи преступления не имеют определенных географических границ. Задача последующего привлечения к ответственности преступников низшей категории и членов организаций, которые МВТ признал преступными, была возложена на национальные суды. Точно также и Токийский трибунал был предназначен для того, чтобы заменить любой национальный суд.
В противоположность этому, МТБЮ не монополизирует уголовную юрисдикцию в отношении определенных категорий преступлений, совершенных в бывшей Югославии. Он не предназначен для того, чтобы лишить национальные суды их уголовной юрисдикции в отношении преступлений против человечности. Однако Трибунал наделен компетенцией вмешиваться в процесс судопроизводства по делу в национальном суде на любой его стадии и принять дело к своему производству всякий раз, когда это отвечает интересам правосудия.
Четвертое. Уставы Нюрнбергского и Токийского трибуналов содержали положение о наказании преступных организаций. Это было сделано для того, чтобы ус-
тановить, что, если какая-либо организация признавалась преступной, то это влекло за собой возможность признания ее индивидуального члена виновным в принадлежности к такой организации в последующих судебных разбирательствах в нижестоящих (национальных) судах держав-победительниц. В противоположность этому, ни организации, ни юридические лица, ни государства не могут быть преданы суду МТБЮ. В нем дела могут возбуждаться только против индивидуумов.
На основе последнего отличия МТБЮ от его предшественников, господин Кас-сезе, заключил, что в международном гуманитарном праве концепция «коллективной ответственности» все больше и больше уступает место понятию личной ответственности [6, пар. 19-21].
По нашему мнению, господин Кассезе верно определил основные различия между МТБЮ и его предшественниками. Поэтому вряд ли можно добавить что-либо существенное к данному им анализу этих различий.
Итак, исходя из на анализа источников права Трибунала и высказываний его Судей и оценивая его судебную деятельность, мы полагаем, что по вопросам о компетенции Трибунала и ее интерпретации Судьями трибунала могут быть сделаны нижеследующие выводы.
Компетенция МТБЮ определена в основополагающем для его создания и функционирования докладе Генерального секретаря ООН от 3 мая 1993 г.
В самой общей форме компетенция МТБЮ очерчивается в ст. 1 и конкретизируется в ст.ст. 2-8 его Устава. Конечная дата временной юрисдикции Трибунала должна быть определена Советом Безопасности после восстановления мира.
Международное гуманитарное право становится применимым с момента начала вооруженных конфликтов и его действие распространяется и на период после прекращения военных действий до тех пор, пока не заключено общее соглашение о мире или, в случае внутренних конфликтов, пока не достигнуто мирного урегулирования.
Трибунал наделен ограниченной предметной, персональной, территориальной и временной юрисдикцией. Его предметная юрисдикция распространяется только на преступления, совершенные во время вооруженных конфликтов и имевшие с ними тесную связь.
МТБЮ правомочен рассматривать дела в отношении преступлений, к которым применяется универсальная юрисдикция.
Формально вопрос о том, являлось ли то или иное нарушение международного гуманитарного права достаточно серьезным для того, чтобы оно стало предметом расследования и последующего судебного разбирательства, должны были решать Прокурор и Судьи трибунала. В действительности же, определяющую роль в этом процессе играли сотрудники отделов расследований и обвинений Канцелярии Прокурора, которые в своем абсолютном большинстве являлись гражданами западных государств и в той или иной мере поддерживали политику своих правительств в отношении сторон конфликтов, имевших место на территории бывшей Югославии.
Следствием такого положения дел стала несбалансированность политики уголовного преследования Трибунала. Она была способна создать у мирового сообщества неадекватное представление о степени ответственности каждой из сторон конфликтов, в ходе которых совершались серьезные нарушения норм международного гуманитарного права.
Отталкиваясь от того, что МТБЮ — это судебный орган, созданный для специального случая, конфликт в Косово не должен был охватываться юрисдикцией МТБЮ. Распространение компетенции МТБЮ на иные, еще не начавшиеся в момент его учреждения, вооруженные конфликты является неправомерным, то есть, идет вразрез с таким основополагающим принципом правосудия, как принцип законности.
МТБЮ обладает приоритетом по отношению к национальным судам, однако Совет Безопасности ООН наделил его не исключительной, а совпадающей юрисдикцией.
ЛИТЕРАТУРА
1. Большой юридический словарь / Под ред. А .Я. Сухарева, В. Д. Зорькина, В.Е. Крутских. —- М.: ИНФРА-М, 1999.
2. Гетманова АД. Логика: Для педагогических учебных заведений. — М.: Новая школа, 1995.
3. Доклад Генерального секретаря ООН //Док. ООН. IS/25704 от 3 мая 1993 г.
4. Резолюция Совета Безопасности №827 от 25 мая 1993 г.
5. Сомов В.П. По-латыни между прочим: Словарь латинских выражений. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Юристъ, 2000.
6. Annual Report of the International Tribunal for the Prosecution of Persons Responsible for Serious Violations of International Humanitarian Law Committed in the Territory of the Former Yugoslavia since 1991, dated 28 July 1994. UN document: A/49/342 -S/1994/1007.
7. Prosecutor v. Dusko Tadic a/k/a «Dule», Decision on the Prosecutor's Motion Requesting Protective Measures for Victims and Witnesses, Case No. IT-94-1 -T, T. Ch. II, 10 Aug. 1995 Источник: http://www.un.org/icty/tadic/trialc2/decision-e/100895pm.htm
8. Prosecutor v. Dusko Tadic a/k/a «Dule», Decision on the Defence Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction, Case No. IT-94-1-AR72, App. Ch., 2 Oct. 1995. Источник: http://www.un.0rg/icty/tadic/appeal/decisi0n-e/51002.htm
9. Prosecutor v. Zejnil Delalic, Zdravko Mucic, also known as «Pavo», Hazim Delic, Esad Landzo, also known as «Zenga», Judgement, Case No. IT-96-21-T, T. Ch. Ilqtr., 16 Nov. 1998. 414. Источник: http://www.un.org/icty/celebici/trialc2/judgement/index.htm
INTERNATIONAL CRIMINAL TRIBUNAL FOR THE FORMER YUGOSLAVIA. THE PROBLEMS OF THE COMPETENCE
N.G. Mikhailov
The Department of International Law Peoples’ Friendship University of Russia
Miklukho-Maklaya st., 6, 117198 Moscow, Russia
In the article, the author analyses some general issues regarding the competence of the International Criminal Tribunal for the former Yugoslavia, namely: subject-matter jurisdiction (ratione materiae), personal jurisdiction (ratione personae), territorial jurisdiction (ratione loci) and temporal jurisdiction (ratione temporis), as well as the question of its concurrent jurisdiction.
