CC BY
87
УДК 341.4
ББК 67
© 2016 г. С. А. Буткевич,
заместитель начальника Крымского филиала Краснодарского университета МВД России по учебной и научной работе кандидат юридических наук, старший научный сотрудник. E-mail: [email protected]
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ТЕРРОРИЗМ: ПРОБЛЕМЫ ДЕФИНИЦИИ, КРИМИНАЛИЗАЦИИ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ
В статье исследованы терминология и ответственность за международный терроризм в международном и национальном праве, а также система научных взглядов на эту проблематику. На основании проведенного анализа установлены основные признаки и характерные черты данного явления, предложены направления противодействия международной террористической деятельности.
Ключевые слова: международное сотрудничество, международный терроризм, ответственность, понятие, противодействие, уголовный закон.
S. A. Boutkevitch - Deputy Head for Education and Research, Crimean branch of the Krasnodar University
of the Russian Interior Ministry, PhD in Law, Senior Researcher.
INIERNAITONALTERRORISM: PROBLEMS OF DEFINITION, CRIMINALIZING AND COMBATING
The article explores terminology and responsibility for international terrorism in international and national law, as well as a system of scientific views on these issues. After analysis the main features and characteristics of this phenomenon are set, the new directions of counteraction to international terrorism are proposed.
Key words: international cooperation, international terrorism, responsibility, concept, counteraction, criminal law.
Несмотря на значительное количество принятых Организаций Объединенных Наций международных «предметных» конвенций по борьбе с преступлениями террористического характера, главный пробел в международном праве - это отсутствие разработанных и общепризнанных формулировок понятий «международный терроризм», «международная террористическая деятельность» и «международная террористическая организация». В современных условиях данная тематика актуализируется, особенно ввиду ангажированности геополитических интересов отдельных государств, в частности наличия субъективных критериев отграничения «умеренной оппозиции» от международных террористических организаций в ведущейся борьбе с «Исламским государством», системного нарушения межгосударственных антитеррористических договоренностей, негласного содействия деятельности террористических организаций и т. п.
В силу вышеизложенного проблематика определения генезиса, понятия и сущности международного терроризма в последние годы становится предметом многоформатных и мультивекторных научных исследований.
В юриспруденции, философии, политоло-
гии, социологии, психологии и других отраслях наук предпринимаются настойчивые, но пока безуспешные попытки сформулировать логическое понятие международного терроризма. В своих исследованиях Н. А. Чернядь-ева также подчеркивает отсутствие единой, универсальной дефиниции данного явления в международном праве и поляризацию мнений по этому поводу в современных научных изысканиях. Данный вакуум не позволяет выявить основные компоненты указанного явления и, как следствие, создать эффективный механизм ликвидации практики террора [1, с. 200]. Так, И. А. Ледях к характерным чертам проявлений международного терроризма относит: количественный рост террористических актов и жестокость их совершения, усиливающую их деструктивность для международной и национальной безопасности; возрастающее количество жертв среди гражданского населения; высокий уровень финансирования террористической деятельности за счет устойчивых связей с транснациональными преступными организациями, причастными к наркобизнесу и незаконному обороту оружия; стремление террористических группировок захватить оружие массового уничтожения для его возможного использования;
конгломерат и взаимодействие внутреннего и международного терроризма; появление новых видов терроризма с учетом развития технологий [2, с. 141-142]. В то же время О. Н. Алексеев обращает внимание на то, что сегодня на международном уровне действуют достаточно массовые, сплоченные, организованные и технически оснащенные террористические организации (социально-политические, национально-освободительные и национально-сепаратистские), представляющие собой, по сути, международное террористическое движение. Данный фактор указывает на высокую степень организованности международного терроризма [3, с. 136], несмотря на продолжающиеся дискуссии об обязательности этого признака ввиду активизации террористов-одиночек, действующих аффектно, спонтанно.
Бесспорно, закрепление в международном праве признаков международного терроризма на основании идентификации и выработки его понятия поможет в решении первостепенных международных правовых и политических проблем; станет основой для создания системы противодействия международному терроризму; позволит выделить сущностные признаки конкретных видов деяний, которые будут считаться противоправными и рассматриваться как преступления террористического характера; даст возможность разобраться в сути рассматриваемых явлений и дать им оценку с позиции норм международного права; будет способствовать разграничению международного терроризма и национально-освободительного движения; создаст теоретическую и методологическую основу для межгосударственного сотрудничества [1, с. 207]. Не считаем целесообразным более детально останавливаться на системе научных взглядов на данную проблематику, поскольку последний виток террористической деятельности (2015-2016 годы) расставил новые акценты в феномене международного терроризма, что привело к изучению этого явления под другим углом, радикально модифицировало его сущность, состав и признаки. Поэтому разработка дефиниции «международный терроризм» требует комплексного монографического исследования.
Что касается нормативно закрепленных терминов, то модельный закон государств -участников СНГ «О противодействии терроризму» (принят постановлением Межпарла-
ментской ассамблеи от 03.12.2009 № 33-18) определяет международную террористическую деятельность как террористическую деятельность, осуществляемую: во-первых, террористом или террористической организацией на территории более чем одного государства, или наносящую ущерб интересам более чем одного государства; во-вторых, гражданами одного государства в отношении граждан другого государства или на территории другого государства; в-третьих, за пределами территории государств, гражданами которых являются террорист и его жертва. Не считаем указанное выше определение исчерпывающим, а имплементация последних двух гипотез в национальное законодательство стала бы причиной апории в правоприменении.
По мнению Ф. Р. Солиева, такие модельные законодательные акты объективно способствуют унификации и гармонизации законодательства государств - участников СНГ, в том числе в исследуемой сфере. Нормы права такого типа при всей их формальной рекоменда-тельности создают правовой ориентир для государств-участников, позволяют апробировать позитивный зарубежный опыт, повысить эффективность собственного законодательства и обеспечивать его совместимость с нормотворчеством других стран [4, с. 15]. Впрочем, парламентарии стран постсоветского пространства не стали руководствоваться данным нормативным актом, тем более что национальные законы о борьбе с терроризмом были приняты еще в начале 2000-х годов.
И все же схожая формулировка разбираемой дефиниции используется в законодательстве Молдовы с уточнением, что такую деятельность, за исключением террориста или террористической организации, может проводить террористическая группа - группа, состоящая из двух или более лиц, объединившихся в целях осуществления террористиче-
и _ 1 л ______________
ской деятельности. В отличие от последней, террористическая организация создается в целях осуществления террористической деятельности или признает возможность использования в своей деятельности терроризма. Организация признается таковой, если хотя бы одно из ее структурных подразделений осуществляет террористическую деятельность [5].
В Азербайджане международной террористической деятельностью считается деятель-
ность, осуществляемая террористами или террористическими организациями на территории нескольких государств или связанная с преступлением, которое может причинить вред интересам нескольких государств, совершенным лицом против гражданина какого-либо государства на территории государства, к которому он принадлежит, или другого государства, в случае, когда террорист и лицо, подвергшееся терроризму, являются гражданами одного или разных государств, за пределами территории данного государства [6].
Законодатель Республики Беларусь, помимо прочего, уточняет, что такая деятельность может осуществляться: во-первых, отдельным террористом; во-вторых, на территории более чем одного государства, или может нанести ущерб интересам более чем одного государства. Однако оперирование в законе понятием «жертва терроризма» без его интерпретации, по нашему убеждению, недопустимо [7]. Маджлиси Оли Таджикистана к указанным выше составляющим международной террористической деятельности дополнительно относит абстрагированное «нарушение международного правопорядка» [8], без раскрытия механизма определения и пенали-зации данных преступлений.
Верховная Рада Украины не смогла сформулировать четкого и конкретного понятия международного терроризма, определив его как осуществляемые в мировом или региональном масштабе террористическими организациями, группировками, в том числе при поддержке государственных органов отдельных государств, с целью достижения определенных целей общественно опасные насильственные действия, связанные с похищением, захватом, убийством ни в чем не виновных людей или угрозой их жизни и здоровью, разрушением или угрозой разрушения важных народнохозяйственных объектов, систем жизнеобеспечения, коммуникаций, применением или угрозой применения ядерного, химического, биологического или другого оружия массового поражения [9]. На наш взгляд, очевидны громоздкость и размытость данного термина, а также отсутствие в нем ключевых признаков, определяющих терроризм именно как международный. К тому же вызывает массу вопросов формулировка «ни в чем не виновные люди» - следует ли ее рассматривать с точки зрения права или философии? Подпадают ли под эту категории лица, на-
ходящиеся в местах лишения свободы, привлеченные к дисциплинарной ответственности либо ведущие аморальный образ жизни? А сужение других объектов терроризма до народнохозяйственных объектов, систем жизнеобеспечения и коммуникаций не выдерживает никакой критики.
Самой лаконичной оказалась дефиниция международного терроризма в законодательстве Узбекистана как терроризма, выходящего за пределы территории одного государства [10], которая ограничилась исключительно экстерриториальным принципом. При этом наиболее емкие понятия содержатся в законодательстве Киргизии:
1) международный терроризм - международная террористическая деятельность, осуществляемая террористом или террористической организацией (группой) с целью подрыва конституционного строя иных государств либо международного правопорядка или международных отношений в целом;
2) международная террористическая деятельность - террористическая деятельность, осуществляемая: (а) террористом или террористической организацией (группой) на территории более чем одного государства или наносящая ущерб интересам более чем одного государства; (б) гражданами одного государства в отношении граждан другого государства или на территории другого государства; (в) в случае когда как террорист, так и жертва терроризма являются гражданами одного и того же государства или разных государств, но преступление совершено за пределами территории этих государств; (г) в одном государстве, но существенная часть подготовки, планирования, руководства или контроля террористической деятельности имеет место в другом государстве; (д) в одном государстве, но при участии террористической организации (группы), которая осуществляет преступную деятельность в более чем одном государстве; (е) в одном государстве, но ее существенные последствия имеют место в другом государстве [11].
Как позитивный пример отметим, что международному сотрудничеству Киргизии в области противодействия терроризму посвящена отдельная глава 12 закона [11]. Помимо регламентации правовых основ, целей и задач, форм такого сотрудничества и механизма выдачи лиц, совершивших или подозреваемых в совершении преступлений терро-
ристического характера, также определены принципы международного сотрудничества в этой сфере (осознание необходимости объединения усилий государств для преодоления наиболее опасных форм угроз со стороны терроризма; соблюдение общепризнанных норм и принципов международного права, прав и основных свобод человека; уважительное отношение к национальным интересам других государств, соблюдение принципа невмешательства в их внутренние дела). По нашему мнению, следует рассмотреть возможность внедрения рассмотренных норм в национальное правовое поле. Сегодня данный вопрос приобретает особую значимость с учетом грубого нарушения США российско-американских договоренностей по мирному урегулированию конфликта в Сирии и дальнейшей эскалации напряженности в Юго-Западной Азии.
В Законе Казахстана «О противодействии терроризму» и Федеральном законе РФ «О противодействии терроризму» понятие «международный терроризм» («террористическая деятельность») отсутствует. Тем не менее ст. 1 0 последнего закона регламентирует выполнение Вооруженными Силами РФ задач по пресечению международной террористической деятельности за пределами территории РФ [12]. Кроме того, в июле 2016 года Уголовный кодекс РФ был дополнен ст. 361 «Акт международного терроризма», в соответствии с которой предусмотрена ответственность за совершение вне пределов территории Российской Федерации взрыва, поджога или иных действий, подвергающих опасности жизнь, здоровье, свободу или неприкосновенность граждан Российской Федерации в целях нарушения мирного сосуществования государств и народов, либо направленных против интересов Российской Федерации, а также угрозу совершения указанных действий [13]. К квалифицирующим признакам данного преступления отнесено финансирование указанных деяний либо вовлечение в их совершение, а к особо квалифицирующим - деяния, повлекшие причинение смерти человеку.
Дополнение Уголовного кодекса РФ упомянутой статьей было вполне закономерным и ожидаемым шагом, связанным в первую очередь с совершенными террористическими актами в отношении российского гражданского самолета над Синайским полуостровом,
а также военнослужащих Вооруженных Сил РФ, выполняющих задачи по борьбе с международными террористическими организациями, обеспечению режима прекращения боевых действий и восстановлению правопорядка в Сирии. Вторым, на наш взгляд, катализатором стали неоднократные попытки водной, продовольственной, экономической, энергетической и транспортной (воздушной, железнодорожной, морской) блокад Крымского полуострова, а также разведывательно-подрывной деятельности диверсионных групп, ведущейся украинскими экстремистами и ультрарадикальными националистическими «добровольческими батальонами».
Обратим внимание на то, что диспозиция ч. 1 ст. 2051 УК РФ также предполагает ответственность за склонение, вербовку или иное вовлечение лица в совершение хотя бы одного из преступлений террористического характера, в том числе предусмотренного ст. 361. В свою очередь считаем нецелесообразным выделение законодателем из состава преступления «финансирование терроризма» (примечание 1 к ст. 2051) отдельным квалифицирующим признаком «финансирование акта международного терроризма» (ч. 2 ст. 361) [13]. По нашему мнению, в первом случае очевидно дублирование норм уголовного закона, во втором - отсутствие их системности.
Уголовное законодательство других стран постсоветского пространства - Азербайджана, Казахстана, Киргизии, Молдовы, Таджикистана, Узбекистана и Украины - третирует нормы, предусматривающие ответственность за международный терроризм. Однако ст. 1 26 «Акт международного терроризма» УК Республики Беларусь предполагает ответственность за совершение на территории иностранного государства либо на территории дипломатического представительства, консульского учреждения иностранного государства, находящихся на территории Беларуси, взрыва, поджога, затопления, иных деяний общеопасным способом либо создающих опасность гибели людей, причинения им телесных повреждений или наступления иных тяжких последствий в целях провокации международных осложнений или войны либо дестабилизации общественного порядка в иностранном государстве.
К квалифицирующим признакам данного преступления относится его совершение: по-
вторно; группой лиц по предварительному сговору; лицом, ранее совершившим акт терроризма в отношении представителя иностранного государства или международной организации, акт терроризма, финансирование террористической деятельности или акт терроризма в отношении государственного или общественного деятеля; сопряженное с причинением тяжких телесных повреждений, а к особо квалифицирующим признакам -совершение акта международного терроризма: организованной группой; с применением объектов использования атомной энергии; с использованием радиоактивных веществ или ядерных материалов, сильнодействующих, токсичных химических или биологических веществ; сопряженное с убийством человека. Также таким признаком может быть убийство государственного или общественного деятеля иностранного государства в целях провокации международных осложнений или войны либо дестабилизации общественного порядка в иностранном государстве [14].
В примечаниях к анализируемой норме белорусский парламентарий разместил и поощрительную норму, предусматривающую освобождение от уголовной ответственности лица, участвовавшего в приготовлении таких деяний, если оно своевременным предупреждением государственных органов или иным образом предотвратило акт международного терроризма.
Тем не менее, несмотря на скрупулезную детализацию гипотезы и диспозиции рассматриваемого деяния в уголовном законодательстве Белоруссии, считаем, что указанные нормы российского и белорусского уголовных законов изначально должны учитывать принцип экстерриториальности, поскольку такая террористическая деятельность должна осуществляться на территории более чем одного государства. А действующие редакции статей Уголовного кодекса РФ и Республики Беларусь ограничились исключительно территориями иностранных государств. Следовательно, существующие формулировки нуждаются в корректировках.
Вместе с тем сама по себе криминализация международного терроризма в национальном законодательстве не нейтрализует угрозу мировому и внутригосударственному правопорядку и межгосударственным отношениям. В контексте данного вопроса интересно исследование А. В. Мардояна, рассмат-
ривающего государство как субъект международно-правовой ответственности (политической и материальной) за международный терроризм [15, с. 13]. Но сегодня субъектом международного терроризма может быть только физическое или юридическое лицо, при этом каждая страна де-факто сама определяет, относится ли то или иное лицо (их группа) к террористам либо оппозиции, ополченцам, национально-освободительному движению и др. Сложившаяся ситуация, интенсифицированная отсутствием унифицированного понятийного аппарата и общепринятых критериев отнесения преступлений к международному терроризму, часто приводит к субъективной оценке действий «борцов за свободу» (даже находящихся в международном розыске), не исключая применения двойных стандартов в зависимости от сложившейся конъюнктуры. Поэтому и признание одним государством организации (национальной, иностранной или международной) террористической будет иметь исключительно внутренний, односторонний характер, без каких-либо обязательств и юридических последствий для других стран.
Одновременно с этим в случае совершения акта международного терроризма «потерпевшее» государство должно установить причастных лиц (их групп, организаций), провести весь комплекс необходимых оперативных, разыскных, следственных и других мероприятий, обеспечить их экстрадицию и привлечение к ответственности. Но данные процедуры могут усложняться (или исключаться) ведением боевых действий на месте преступления, непризнанием ответственности террористической организацией за совершенное деяние, отсутствием двустороннего договора о выдаче, враждебной позицией государства, в котором находится террорист, и т. п. Поэтому применение данных норм уголовного закона требует четкого, однозначного толкования на основе разъяснений пленума высшего судебного органа и методических рекомендаций для сотрудников правоохранительных и следственных органов.
Таким образом, детерминантой международного терроризма является совершение актов терроризма в более чем одном государстве; в одном государстве, но при этом значительная часть их подготовки, планирования, руководства или контроля велась в другом государстве; в одном государстве, но при уча-
стии террориста (группы или организации), осуществляющего преступную деятельность в более чем одном государстве; в одном государстве, но их последствия (тяжкие, особо тяжкие) имели место в другом государстве. По нашему убеждению, отличительные черты современного международного терроризма -это транснациональный характер, форсированный миграционной гиперактивностью и политикой «открытых дверей» стран ЕС; перманентное использование экстремистской идеологии (как правило, исламистской [16]) и политических прокламаций; новаторство и инновационность, прежде всего в информационно-телекоммуникационной сфере; негласное содействие со стороны отдельных государств и их коалиций; высокая квалифицированность (специализация); демонстрационный характер; «омолаживание» (существенное снижение возрастного ценза неофитов); переход на самофинансирование.
Безусловно, борьбе с международным терроризмом должна предшествовать разработка комплексной программы, включающей в себя политический, социальный, экономический, правовой, идеологический и другие аспекты, с учетом конфликтогенного потенциала терроризма и экстремизма в сопредельных государствах и в глобальных масштабах [3, с. 140]. Но реализация такого полигистри-ческого программного документа должна осуществляться не под эгидой главного геополитического игрока, «мирового жандарма», как пытаются позиционировать себя
Литература
1 . Чернядьева Н. А. О понятии «международный терроризм» в отечественной правовой науке // Вестн. Перм. ун-та. юрид. науки. 2011. Вып. 2 (12).
2. Ледях И. А. Борьба с международным терроризмом и защита прав человека // Тр. Инта гос-ва и права РАН. 2013. № 1.
3. Алексеев О. Н. Причины, предпосылки, условия возникновения и распространения международного терроризма // Право и общество. 2012. № 2 (036).
4. Солиев Ф. Р. Международно-правовые формы сотрудничества государств - членов СНГ в борьбе с международным терроризмом: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
5. Закон Республики Молдова от 12 октября 2001 года № 539-ХУ (в ред. от 26.12.2012)
США, а с полноправным, паритетным участием всех государств-подписантов, объективной, непредвзятой и принципиальной оценкой совершенных преступлений. Именно поэтому мы согласны с позицией А. А. Цуркан, считающей перспективной тенденцию к расширению сферы международного сотрудничества в этой области посредством вовлечения в процесс максимального количества государств-участников под эгидой ООН (например, создание Глобального контртеррористического форума) [17, с. 41].
Для эффективного противодействия деятельности международных террористических организаций необходимо налаживать транспарентную координацию действий государств (двух и более) и расширять взаимо-
u и /— X/* и
действие в данной области. Как негативный пример международного сотрудничества в этой сфере можно привести договоренности Российской Федерации и США в качестве сопредседателей Международной группы поддержки Сирии, которые вопреки инсти-туционализации механизмов сотрудничества и ведения политики «перезагрузки» дипломатических отношений между этими странами так и не стали площадкой для конструктивного диалога по борьбе с терроризмом. Ожидаемым результатом синергетики межгосударственных договоров по антитеррористическому взаимодействию должна быть тотальная ликвидация реальных и потенциальных вызовов транснационального терроризма.
Bibliography
1. Chemyadyeva N. A. The definition of «international terrorism» in domestic legal science // Bulletin of Perm State University. 2011. Issue 2 (12).
2. Ledyah I. A. Struggle with international terrorism and human rights // Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. 2013. № 1.
3. Alekseyev O. N. Reasons, preconditions and conditions of the emergence and expansion of international terrorism // Law and Society. 2012. № 2 (036).
4. Soliyev F. R. International and legal forms of cooperation of the CIS member states in fight against
international terrorism: abstract dis____PhD in Law.
Moscow, 2011.
5. The Law of the Republic of Moldova dated October 12, 2001 № 539-XV (as amended on December 26, 2012) «On fight against terrorism» //
«О борьбе с терроризмом» // Официальный монитор Республики Молдова. 2001. № 147149. Ст. 1163.
6. Закон Азербайджанской Республики от 18 июня 1999 года № 687-КЗ (в ред. от 31.05.2016) «О борьбе с терроризмом» // Сборник законодательства Азербайджанской Республики. 1999. № 8. Ст. 475.
7. Закон Республики Беларусь от 3 января 2002 года № 77-З (в ред. от 30.06.2016) «О борьбе с терроризмом» // Народная газета. 2002. 12 февр.
8. Закон Республики Таджикистан от 1 6 ноября 1999 года № 845 (в ред. от 25.12.2015) «О борьбе с терроризмом» // Ахбори Мадж-лиси Оли Республики Таджикистан. 1999. № 11. Ст. 275.
9. Закон Украины от 20 марта 2003 года № 638-1У (в ред. от 07.07.2016) «О борьбе с терроризмом» // Голос Украины. 2003. 22 апр.
10. Закон Республики Узбекистан от 15 декабря 2000 года № 167-11 (в ред. от 25.04.2016) «О борьбе с терроризмом» // Ведомости Олий Мажлиса Республики Узбекистан. 2001. № 12. Ст. 15.
11. Закон Киргизской Республики от 8 ноября 2006 года № 178 (в ред. от 02.08.2016) «О противодействии терроризму» // Эркин-тоо. 2006. 17 нояб.
1 2. Федеральный закон от 6 марта 2006 года № 35-ФЗ (в ред. от 06.07.2016) «О противодействии терроризму» // Рос. газ. 2006. 10 марта.
1 3. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 года № 63-ФЗ (в ред. от 06.07.2016) // Собр. законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
14. Уголовный кодекс Республики Беларусь от 9 июля 1999 года № 275-З (в ред. от 19.07.2016) // Ведомости Национального собрания Республики Беларусь. 1999. № 24. Ст. 420.
15. Мардоян А. В. Терроризм как международное преступление: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007.
16. Коноплева А. А. Радикализм в национальной культуре как основа экстремистских проявлений // Таврические студии. Культурология. 2014. № 6.
17. Цуркан А. А. Исламский радикализм: анализ подходов и возможностей взаимодействия России и США: автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2012.
Monitorul Oficial of the Republic of Moldova. 2001. № 147-149. Art. 1163.
6. The Law of the Azerbaijan Republic dated June 18, 1999 № 687-IQ (as amended on May 31, 2016) «On fight against terrorism» // Collection of legislation of the Azerbaijan Republic. 1999. № 8. Art. 475.
7. The Law of the Republic of Belarus dated January 3, 2002 № 77-Z (as amended on June 30, 2016) «On fight against terrorism» // People newspaper. 2002. February 12.
8. The Law of the Republic of Tajikistan dated November 16, 1999 № 845 (as amended on December 25, 2015) «On fight against terrorism» // Akhbori Majlisi Oli of the Republic of Tajikistan. 1999. № 11. Art. 275.
9. The Law of Ukraine dated March 20, 2003 № 638-IV (as amended on July 7, 2016) «On fight against terrorism» // Voice of Ukraine. 2003. April 22.
10. The Law of the Republic of Uzbekistan dated December 15, 2000 № 167-II (as amended on April 25, 2016) «On fight against terrorism» // Bulletin of the Oliy Majlis of the Republic of Uzbekistan. 2001. № 1-2. Art. 15.
11. The Law of the Kyrgyz Republic dated November 8, 2006 № 178 (as amended on August 2, 2016) «On counteraction to terrorism» // Erkintoo.
2006. November 17.
12. The Federal Law dated March 6, 2006 № 35-FZ (as amended on July 6, 2016) «On counteraction to terrorism» // Rossiyskaya Gazeta. 2006. March 10.
13. The Criminal Code of the Russian Federation dated June 13, 1996 № 63-FZ (as amended on July 6, 2016) // Collection of the legislation of the Russian Federation. 1996. № 25. Art. 2954.
14. The Criminal Code of the Republic of Belarus dated July 9, 1999 № 275-Z (as amended on July 19, 2016) // Bulletin of the National assembly of the Republic of Belarus. 1999. № 24. Art. 420.
15. Mardoyan A. V. Terrorism as an international crime: abstract dis. ... PhD in Law. Moscow,
2007.
1 6. Konopleva A. A. Radicalism in the national culture as a basis of extremist manifestations // Tau-ride studio. Culturology. 2014. № 6.
17. Tsurcan A. A. Islamic radicalism: analysis of approaches and possibilities of cooperation between Russia and the USA: abstract dis. ... PhD in Political Science. Moscow, 2012.
