CC BY
474
УДК 341.4:341.4(100)
https://doi.org/10.24158/pep.2017.6.18
Гигинейшвили Мария Теймуразовна
Gigineyshvili Maria Teymurazovna
кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права Северо-Кавказского филиала Российского государственного университета правосудия
PhD in Law, Assistant Professor, International Law Department, North Caucasus branch of Russian State University of Justice
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ОБЫЧАЙ КАК ИСТОЧНИК МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА
INTERNATIONAL CUSTOM AS A SOURCE OF INTERNATIONAL CRIMINAL LAW
Аннотация:
Summary:
В статье рассматривается международный обычай в качестве источника международного уголовного права. Изучены понятие, составные элементы обычая, способы его выявления и доказывания. В работе также нашли отражение существующие критические точки зрения относительно юридической силы международного обычая и возможности его применения в международном уголовном праве.
The article analyses international custom as a source of international criminal law. The author studies the concept of custom, its elements, modes of detecting and proving it. The paper reviews critical views on legal force and the possibility of applying international custom in international criminal law.
Ключевые слова:
обычай, практика государств, opinio juris, nullum crimen sine lege, международный договор, источники права, законы и обычаи войны.
custom, state practice, opinio juris, nullum crimen sine lege, international treaty, sources of law, laws and customs of war.
Keywords:
Международный обычай есть доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы [1]. В статье международный обычай рассмотрен в его классическом, двухэлементном понимании.
Статуты многих международных трибуналов делают прямую отсылку к обычаю, когда речь идет о нарушениях законов и обычаев войны. Уставы Нюрнбергского [2], Дальневосточного [3] и Югославского [4] трибуналов не содержали детального описания вышеуказанных преступлений, в связи с чем судьям приходилось выводить положения об ответственности из норм обычного права. Последнее может использоваться для определения преступного деяния как такового или отдельных элементов состава. Председатель Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ) А. Кассезе утверждал, что положения уставов первых военных и ad hoc трибуналов были недостаточно разработаны и перед судьями стояла задача определить, в чем заключались нарушения законов и обычаев войны [5, p. 20]. При этом он отмечал, что, несмотря на причисление обычая к источникам в Римском статуте (ст. 21), его роль в деятельности международного уголовного суда (МУС) будет менее «выдающейся» по причине большей проработанности дефиниций преступлений и наличия в распоряжении суда Элементов преступлений [6]. С этим тезисом нельзя не согласиться. Тем не менее обычай был и остается источником международного уголовного права, причем не только для определения преступлений, но и для выявления обстоятельств, освобождающих от уголовной ответственности. В п. 3 ст. 31 Статута МУС говорится о допустимости ссылки на иные, не указанные в Статуте основания освобождения от ответственности, если они вытекают из применимого права.
Однако существуют и иные точки зрения. Так, В. Деган критически оценивает деятельность международных ad hoc трибуналов, обвиняя их судей в создании, а не применении норм права [7, р. 46]. Г.А. Русанов считает применение обычая в международном уголовном праве «рискованным шагом» по причине расхождения правового обычая различных государств [8, с. 28]. Выражая свое несогласие с таким авторским подходом, отметим, что международный обычай универсален и един для всех субъектов международного права. Международный обычай необходимо отличать от национального обычая в странах англосаксонской правовой семьи. А.Г. Кибальник занимает позицию, согласно которой «международный обычай может расцениваться в качестве источника международного уголовного права, но при условии его нормативного закрепления в международных договорах» [9, с. 60].
Как указал Международный суд ООН в делах о континентальном шельфе Северного моря, о военных и военизированных действиях в и против Никарагуа, международный обычай состоит из двух элементов: практики государств и субъективного критерия opinio juris [10]. Специальный
суд по Сьерра-Леоне в § 17 дела «Прокурор против Нормана» повторил вышесказанное, добавив, что «выраженная убежденность в обязательности в отсутствие исполнительного обыкновения есть не более чем риторика. И наоборот, практика государств в отсутствие opinio juris представляет собой лишь привычку» [11, p. 13]. Международные и гибридные трибуналы в процессе своей деятельности неоднократно обращались к международному обычаю, каждый раз устанавливая наличие либо отсутствие указанных двух элементов. Примером могут служить дела «Прокурор против Хаджихасановича», «Прокурор против Делалича» (МТБЮ), «Прокурор против Рва-макубы», «Прокурор против Акаесу» (Международный трибунал по Руанде - МТР), «Прокурор против Нормана» (Специальный суд по Сьерра-Леоне) и т. д.
Практика государств должна быть обширной, фактически единообразной и всеобщей. Как заявил Т. Мерон, судья Апелляционной палаты МТР по делу Наимана, в случае, когда «консенсус между государствами не складывается, совершенно очевидно, что никакой нормы международного обычного права нет» [12, п. 5-8].
Четкий количественный критерий здесь отсутствует, поэтому в каждом конкретном случае число государств, придерживающихся какой-либо линии поведения, может варьироваться. Но одной такой практики для констатации существования международного обычая недостаточно. Государства должны верить в то, что действуют именно во исполнение нормы права, требующей от них такого поведения, они должны «чувствовать», что их поступки вытекают из правовых обязательств [13]. Именно opinio juris отличает международный обычай от обыкновения - ситуации, когда государства совершают определенные действия, особенно в части церемониала или протокола, в силу устоявшейся традиции, привычки или удобства, но не по причине правового долга. Камера предварительного производства Чрезвычайных палат в судах Камбоджи при анализе вопроса о признании соучастия в форме совместных преступных действий (Joint criminal enterprise type 3) третьего типа постановила: «Огромный объем практики государств обычно не влечет за собой презумпцию, что opinio juris существует; соответствующие деяния не только должны отражать установившуюся практику, но они также должны быть такими или осуществляться таким образом, чтобы это свидетельствовало об убежденности в том, что эта практика стала обязательной в результате существования требующей этого нормы права» [14].
Opinio juris может содержаться в высказываниях глав государства, дипломатической корреспонденции, комментариях правительства к тексту проекта международного договора, решениях международных трибуналов, резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН и т. д. Например, в п. 70 консультативного заключения о законности применения ядерного оружия Международный суд ООН постановил, что, несмотря на содержащееся в многочисленных резолюциях ГА ООН явное беспокойство государств касательно применения такого типа оружия, нельзя утверждать о наличии opinio juris по причине весомого количества государств, проголосовавших против принятия таких резолюций или вовсе воздержавшихся от голосования [15, р. 254-255]. В свою очередь Специальный трибунал по Ливану после анализа ряда договоров, резолюции" Организации Объединенных Нации", законодательной и судебной практики государств пришел к выводу «о формировании общего opinio juris в международном сообществе, сопровождаемого практикой, согласующейся с таким opinio juris и свидетельствующей о том, что обычная норма международного права в отношении международного преступления терроризма, по крайней мере в мирное время, действительно появилась» [16].
Перечень форм opinio juris открыт. Более того, возможна «тавтологичная» ситуация, в которой практика государств, будучи самостоятельным обязательным объективным элементом международного обычая, одновременно является доказательством наличия opinio juris - субъективного элемента [17, п. 527]. Так, в деле о заливе Мэн палата Международного суда ООН вывела opinio juris из «достаточно обширной и убедительной практики», а не из «предвзятых идей» [18]. Не всегда последовательным при анализе элементов международного обычая был и Международный трибунал по бывшей Югославии [19]. Так, в п. 527 дела «Прокурор против Купрешкича» Судебная палата прямо утверждала, что «принципы международного гуманитарного права могут складываться посредством обычного процесса под давлением требовании" гуманности или диктата публичного сознания, даже когда практика государств скудна и непоследовательна» [20].
Договоры и международные обычаи зачастую переплетаются. Договоры могут отражать уже существующие нормы международного обычая, например положение Венской конвенции о дипломатических сношениях касательно иммунитета дипломатического агента от уголовного преследования; порождать новые нормы международного обычного права. МТР в п. 46 дела «Прокурор против Рутаганды» отметил, что Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, бесспорно, является частью международного обычного права [21].
При этом необходимо помнить, что, несмотря на тесную связь между двумя вышеуказанными источниками, международное обычное право «существует само по себе», даже если в том
или ином международном договоре присутствует идентичная норма [22]. Международный обычай может также заполнять потенциальные лакуны в международных договорах и помогать в их толковании. Специальный суд по Ливану заявил, что «для установления безо всякой тени сомнения того, сложилась ли обычная норма международного права», необходимо, в частности, «посмотреть на поведение государств, формирующееся посредством достижения согласия по международным договорам, значение которых выходит за рамки их конвенционной сферы применения» [23]. Аналогичным образом Специальный суд по Сьерра-Леоне в п. 18-19 дела «Прокурор против Нормана» заявил, что значительное число государств, ставших участниками Женевских конвенции" или ратифицировавших Дополнительный протокол II и Конвенцию о правах ребенка, свидетельствует о том, что положения этих документов пользуются широким признанием как нормы международного обычного права [24].
Иногда высказывается мнение, что международные договоры являются более важным источником, чем международное обычное право. Сложно согласиться с данным тезисом по ряду причин. Во-первых, как показывает практика, международные суды и трибуналы регулярно обращаются к международному обычаю. Во-вторых, обычай, являясь более гибким источником права, способен быстрее реагировать на изменения в обществе, в него не надо вносить поправки, он эволюционирует сам по себе. В-третьих, в отличие от договора, обязательного только для участников, международный обычай распространяется на все государства. Здесь нельзя не отметить точку зрения К. Брэдли и М. Гулати, критикующих обычай за отсутствие возможности «выхода» из него по аналогии, как это обстоит с международными договорами [25]. Но не стоит воспринимать международный обычай как кабалу. Существуют обстоятельства, такие как кардинальная смена ситуации, которые позволяют государству отклониться от выполнения обязательств, вытекающих из международных обычаев. Более того, не из всех договоров допустим механизм выхода [26, p. 66].
Отдельного внимания заслуживает взаимосвязь принципа nullum crimen sine lege и международного обычая. В свое время адвокаты фашистов ссылались на нарушение принципа законности: их клиенты привлекались к ответственности за не криминализованные на уровне международного договора деяния. Такой аргумент не был принят Нюрнбергским и Токийским военными трибуналами как минимум по той причине, что преступления, входившие в их юрисдикцию, имели обычно-правовую природу. Тем не менее, памятуя данную ситуацию, Генеральный секретарь ООН обратил внимание составителей Устава МТБЮ на тот факт, что принцип nullum crimen sine lege требует от суда применять нормы гуманитарного права, которые вне всякого сомнения являются международным обычаем, чтобы в дальнейшем не возникла проблема с членством того или иного государства в определенной конвенции [27, п. 34].
В завершение еще раз повторим, что международный обычай, во-первых, состоит из двух элементов, причем практика государств и opinio juris могут быть органически переплетены. Во-вторых, международный обычай является одним из основных источников международного уголовного права, служит не только для выявления элементов преступлений, но и для определения обстоятельств освобождения от ответственности и т. д. В-третьих, принцип nullum crimen sine lege стоит трактовать расширительно: деяние может быть криминализировано не только в писанном законе, но и на уровне международного обычая.
Ссылки и примечания:
1. Статут Международного суда ООН [Электронный ресурс] : принят в Сан-Франциско 26 июня 1945 г. Доступ из ин-форм.-правового портала «Гарант».
2. Устав Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси [Электронный ресурс] : принят в Лондоне 8 авг. 1945 г. URL: http://lawrussia.ru/texts/legal_568/doc568a391x909.htm (дата обращения: 20.05.2017).
3. Устав Международного трибунала для Дальнего Востока [Электронный ресурс] : принят в Токио от 19 янв. 1946 г. URL: http://www.lawrussia.ru/texts/legal_382/doc382a860x217.htm (дата обращения: 20.05.2017).
4. Устав Международного трибунала ООН по бывшей Югославии [Электронный ресурс] : от 25 мая 1993 г. URL: http://www.un.org/ru/law/icty/charter.shtml (дата обращения: 22.09.2010).
5. International Criminal Law. Cases & Commentary / А. Cassese, G. Acquaviva, M. Fan, A. Whiting. Oxford (UK), 2011. 648 р.
6. Римский статут Международного уголовного суда (вместе с «Пособием для ратификации и имплементации») [Электронный ресурс] : принят в Риме 17 июля 1998 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
7. Degan V.-D. On the Sources of International Criminal Law // Chinese Journal of International Law. 2005. Vol. 4. P. 45-83.
8. Цит. по: Международное уголовное право / под общ. ред. А.В. Бриллиантова. М., 2017. 358 с.
9. Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право: понятие, задачи, принципы / под науч. ред. д-ра юрид. наук А.В. Наумова. СПб., 2003. 252 с.
10. Дело о военных и военизированных действиях в и против Никарагуа : решение Международного суда ООН от 27 июня 1986 г. С. 108-109. П. 207 ; Дело о континентальном шельфе Северного моря : решение Международного суда ООН от 20 февр. 1969 г. С. 39. П. 63.
11. Prosecutor vs S.H. Norman [Электронный ресурс]. SCSL-2004-14-AR72(E). 2004. 31 May. P. 13. § 17. URL: http://www.rscsl.org/Documents/Decisions/CDF/Appeal/131/SCSL-04-14-AR72(E)-131.pdf (дата обращения: 12.06.2017).
12. Prosecutor vs F. Nahimana, Barayagwiza, Ngeze [Электронный ресурс]. Case No. ICTR-99-52-A. 2007. 28 Nov. Partly Dissenting Opinion of Judge Meron. URL: http://www.un.org/en/preventgenocide/rwanda/pdf/NA-HI MANA%20ET%20AL%20-%20APPEALS%20J UDGEMENT. pdf (дата обращения: 12.06.2017).
13. Дело о военных и военизированных действиях ... ; Дело о континентальном шельфе ...
14. Цит. по: Формирование и доказательство существования международного обычного права [Электронный ресурс] : доклад М. Вуда для Комиссии международного права от 17 мая 2013 г. А/С^4/663. URL: http://legal.un.org/docs/in-dex.asp?symbol=A/CN.4/663&referer=http://legal.un.org/ilc/guide/1_13.shtml&Lang=R (дата обращения: 12.06.2017).
15. Legality of the Threat or Use of Nuclear Weapons [Электронный ресурс] : advisory opinion of 8 July 1996. URL: http://www.refworld.org/casesjCJ,4b2913d62.html (дата обращения: 12.06.2017).
16. Формирование и доказательство существования ...
17. Delimitation of the Maritime Boundary in the Gulf of Maine Area (Canada / United States of America). Judgment. ICJ Reports 19841996. P. 299.
18. Дело о делимитации морской границы в районе залива Мэн : решение Международного суда ООН от 12 окт. 1984 г.
19. Prosecutor vs TadiC [Электронный ресурс] : decision on jurisdiction. 1995. 2 Oct. URL: http://www.icty.org/xZcases/tadic/ac-dec/en/51002.htm (дата обращения: 12.06.2017) ; Prosecutor vs KordiC and Cerkez [Электронный ресурс]. IT-95-14/2. 2001. 26 Feb. URL: http://www.icty.org/x/cases/kordic_cerkez/tjug/en/kor-tj010226e.pdf (дата обращения: 12.06.2017).
20. Prosecutor vs Kupreskic and others [Электронный ресурс]. Case No. IT-95-16-T 2000. 14 Jan. URL: http://www.icty.org/x/cases/kupreskic/tjug/en/kup-tj000114e.pdf (дата обращения: 12.06.2017).
21. Prosecutor vs Rutaganda [Электронный ресурс]. Case No. ICTR-96-3 (Trial Chamber). 1999. 6 Dec. URL: http://unictr.un-mict.org/sites/unictr.org/files/case-documents/ictr-96-3/trial-judgements/en/991206.pdf (дата обращения: 12.06.2017).
22. Формирование и доказательство существования ...
23. Interlocutory Decision on the Applicable Law: Terrorism, Conspiracy, Homicide, Perpetration, Cumulative Charging (Appeals Chamber) [Электронный ресурс]. Case No. STL-11-01/I. 2011. 16 Feb. URL: https://www.stl-tsl.org/en/the-cases/stl-11-01/main/filings/orders-and-decisions/appeals-chamber/534-f0936 (дата обращения: 12.06.2017).
24. Prosecutor vs S.H. Norman.
25. Bradley C.A., Gulati M. Customary International Law and Withdrawal Rights in an Age of Treaties [Электронный ресурс] // Duke Journal of Comparative and International Law. 2010. Vol. 21. URL: http://scholarship.law.duke.edu/cgi/viewcon-tent.cgi?article=1028&context=djcil (дата обращения: 12.06.2017).
26. Lauterpacht H. The Function of Law in the International Community. N. Y., 2011. 512 p.
27. Отчет Генерального секретаря ООН к резолюции СБ ООН 808 [Электронный ресурс]. UN Doc. S/25704. 1993. 3 May. URL: http://www.icty.org/xfile/Legal%20Library/Statute/statute_re808_1993_en.pdf (дата обращения: 12.06.2017).
