Международное сотрудничество в противодействии гибридным угрозам в зоне Большой Евразии Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Бартош А. А.

к.в.н., доцент, член-корреспондент Академии военных наук России

МЕЖДУНАРОДНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В ПРОТИВОДЕЙСТВИИ ГИБРИДНЫМ

УГРОЗАМ В ЗОНЕ БОЛЬШОЙ ЕВРАЗИИ

Ключевые слова: Большая Евразия, гибридная война, гибридные угрозы, хаос, интеграционные процессы.

Keywords: Great Eurasia, hybrid war, hybrid threats, chaos, integration.

Большая Евразия как новая парадигма евразийской интеграции

Хаотизация международных отношений и усиливающийся мировой беспорядок в период после распада СССР и завершения холодной войны приобрели новую угрожающую реальность в связи с обострением конкурентной борьбы между центрами силы.

В полной мере эти процессы проявляются в зоне Большой Евразии (БЕ) как новой парадигмы евразийской интеграции, требующей информационной и общественной поддержки как в России, так и в других заинтересованных странах. В противовес американскому гегемонизму евразийцы не стремятся навязать свои правила игры, не устраивают государственных переворотов и не используют террористов для решения своих геополитических проблем.

Международное сотрудничество в зоне Большой Евразии призвано способствовать формированию новой геостратегической общности - общеевразийского пространства развития, сотрудничества, мира и безопасности. Главная цель такого сотрудничества заключается в преодолении оставшихся от холодной войны расколов, предотвращении появления новых, в урегулировании разногласий и трений между участниками партнёрства.

На современном этапе локомотивом БЕ является своеобразный тандем «Китай-Россия», который создает основу для превращения Евразии в центр мировой экономики и политики. Важное место должно принадлежать Индии. В дальнейшем проект будет включать в себя как государства Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии, так и, видимо, в растущей степени страны Европейского союза, настроенные на конструктивное сотрудничество.

Как сформировать единый вектор Большой Евразии

Следует отметить, что сотрудничество России и Китая в рамках проекта Большой Евразии лишь с большими допущениями соответствует понятию «тандем», поскольку каждая из стран по-разному видит смысл своего участия в проекте и преследует собственные, весьма прагматичные и нередко конкурирующие цели. Основная часть работы по выработке согласованного понимания смысла и целей проекта, определяющего будущее человечества, еще впереди.

Сегодня развитию проекта БЕ мешает атмосфера взаимного недоверия и неопределенности, что не может не оказывать существенного, а иногда решающего влияния на процессы интеграции.

Китай, например, делает упор на развитие сотрудничества с так называемыми «странами одной судьбы», являющимися потребителями китайских инвестиций, которые они обязуются использовать на условиях инвестора. Таких государств 64, среди них Италия, Греция, Венесуэла, Джибути и другие. Россия в их число не входит. Активно развиваются морская и сухопутная составляющие проекта «Один пояс - один путь», при этом доля России в китайских инвестициях на развитие сухопутной составляющей транспортной системы проекта сведена к минимуму.

Вместе с тем, важная роль в связях между Россией и Китаем отводится энергопоставкам: за истекшее десятилетие импорт электроэнергии из России в Китай вырос в 10 раз, а по поставкам газа Пекину Россия на 8 месте, наращиваются возможности по поставкам из России сжиженного природного газа, что вызывает ожесточенное противодействие США. Весьма перспективным представляется сотрудничество России и Китая в авиастроении и космосе.

США рассматривают участие в проекте БЕ России, Китая и некоторых других государств как угрозу своей национальной безопасности и благополучию Запада. При этом исходящая от РФ угроза рассматривается в краткосрочной перспективе, а КНР — в долгосрочной. Одновременно Вашингтон прилагает усилия с целью не допустить расширения связей между Индией и государствами-лидерами БЕ. Отсюда вытекает и комплекс мер по противодействию развитию проекта со стороны США и их союзников.

Важными инструментами стратегии противодействия проекту БЕ выступают гибридные войны и цветные революции, включающие в себя широкий спектр технологий управляемого хаоса, воздействующих на политико-административную, социально-экономическую и культурно-мировоззренческую сферы отдельных государств и их коалиций в ареале БЕ. При этом в арсенале политических субъектов сохраняются и совершенствуются как военные, так и невоенные способы воздействия на противника.

Расширение сфер противоборства в конфликтах современности привело к смещению противостояния в сторону комплексного применения политических, экономических, информационных и других невоенных мер, реализуемых с опорой на военную силу.

При этом к числу важных факторов, требующих всестороннего учета при разработке стратегии устойчивого развития проекта БЕ, следует отнести возрастание масштабов транснационализации субъектов международного права; развитие процессов гибридизации международных акторов; расслоение ресурсного потенциала государств; снижение возможностей организаций, призванных обеспечивать международную безопасность, по предупреждению и разрешению конфликтов; возрастающую хаотизацию международных отношений, спровоцированную незаконным применением силы Вашингтоном, а также инспирированными американцами или их союзниками государственными переворотами в ряде стран мира; активизацию военных приготовлений НАТО с четкой их ориентацией против России, наличие у альянса широкой сети партнерских программ и проектов, охватывающей ключевые регионы мира; и, наконец, в целом плохо предсказуемую динамику процесса гибридизации (и хаотизации) мировой политики.

Перечисленные и некоторые другие факторы оказывают дестабилизирующее влияние на процессы интеграции в БЕ и требуют системного изучения в рамках модели обеспечения безопасности и устойчивого развития региона.

Защитную оболочку для устойчивого развития процессов интеграции призвана создать система обеспечения региональной безопасности в зоне БЕ, основу которой составит комплекс мер по противодействию гибридным войнам, гибридным угрозам и цветным революциям.

При разработке стратегии обеспечения безопасности, стабильности и устойчивого развития проекта Большой Евразии следует учесть действие ряда факторов, среди которых:

- разрушение послевоенной системы мироустройства, основу которой составляли соглашения великих держав, принятые в Ялте и Потсдаме;

- уход в прошлое биполярной системы на фоне стремления США и консолидированного Запада к мировому доминированию;

- появление нескольких центров силы, отношения между которыми характеризуются высокой степенью глобальной конкурентности великих держав и их коалиций. США и НАТО стремятся перехватить у ООН и ОБСЕ стратегическую инициативу в сфере урегулирования конфликтов, что приводит к своеобразной гибридизации мировой политики и международных организаций за счет присвоения Вашингтоном и его союзниками широкого спектра разнообразных новых функций;

- существующие сегодня концепции, доктрины и инструменты международного взаимодействия ориентированы в первую очередь на традиционные формы конфликтов, построенные на столкновении интересов наций-государств, они рассматривают процесс разрешения конфликтов как результат взаимодействия международных институтов. Однако реальная способность международных институтов разрешать множащиеся конфликты все чаще ставится под сомнение. Ослабление авторитета организаций обеспечения международной безопасности, прежде всего ООН и ОБСЕ, а также Африканского союза, Лиги арабских государств, организаций обеспечения региональной безопасности в Латинской Америке приводит к неконтролируемому использованию военной силы в вооруженных конфликтах. Назревшей является необходимость адаптации существующих международных организаций к политическим реалиям современности;

- трансформация конфликтов современности, чему способствует изменение соотношения между силовыми и несиловыми способами межгосударственного противостояния, разработка и применение стратегий гибридных войн, гибридных угроз и технологий цветных революций;

- появление новых разрушительных высокоточных систем оружия, перенос противостояния в киберпростран-ство и космос, развитие искусственного интеллекта;

- расширение сфер противоборства в современных конфликтах приводит к смещению противостояния в сторону комплексного применения политических, экономических, информационных и других невоенных мер, реализуемых с опорой на военную силу.

При этом к числу важных факторов, обусловливающих специфику стратегий, направленных на подрыв проекта БЕ, следует отнести:

- возрастание масштабов транснационализации субъектов международного права, которые активно действуют за пределами национальных границ одного государства или целого региона;

- процесс гибридизации международных акторов, а также переплетение их функций. В результате становится невозможно жестко разделить международные субъекты на государственные и негосударственные, а также четко определить специфику их функций. Так, в конфликтных регионах сегодня наблюдается масштабное вовлечение в военные операции и в операции по обеспечению безопасности частных военных компаний. Важными негосударственными акторами в конфликтах современности стали сетевые структуры международного терроризма и организованная преступность;

- расслоение ресурсного потенциала государств. В конфликтах современности наряду с самостоятельным военно-политическим ресурсом (силой и мощью вооруженных сил, системой военно-политических союзов) все более существенное место занимают различные виды экономического ресурса (производственный, энергетический, финансовый), научный и образовательный ресурсы, культурный и т.п., сочетание которых обусловливает баланс жесткой и мягкой силы государства;

- снижение возможностей организаций, призванных обеспечивать международную безопасность, по предупреждению и разрешению конфликтов. Этому во многом способствуют действия США по применению силы вопреки существующим нормам и правилам, создание американской стратегической системы противоракетной обороны и т.п.;

- возрастающую хаотизацию международных отношений, спровоцированную незаконным применением силы Вашингтоном, а также инспирированными американцами или их союзниками государственными переворотами в ряде стран мира;

- активизацию военных приготовлений НАТО с четкой их ориентацией против России, наличие у альянса широкой сети партнерских программ и проектов, охватывающей ключевые регионы мира;

- и, наконец, непредсказуемую динамику процесса гибридизации (и хаотизации) мировой политики, иррациональный характер некоторым процессам в сфере международной безопасности придает появление на политической арене ярких и трудно прогнозируемых политиков, способных принимать неожиданные, нередко, иррациональные с точки зрения формальной логики решения и действия.

Важным фактором трансформации современной системы обеспечения международной и региональной безопасности стало появление концептов гибридных войн и гибридных угроз, что само по себе представляет вызов международному сообществу и настоятельно требует выработки совместных мер противостояния.

Острота вызова связана с тем, что гибридная война после окончания холодной войны превратилась в новую форму межгосударственного противоборства, стала инструментом стратегического неядерного сдерживания.

Смысл и цели современных конфликтов находят адекватное отражение в стратегиях сокрушения и измора, на которых строятся стратегии и тактики цветной революции и гибридной войны.

Стратегия сокрушения в цветной революции предусматривает использование непрямых, несиловых действий, включающих систему политических, социально-экономических, информационно-идеологических и психологических мер воздействия на население страны, личный состав правоохранительных органов и вооруженных сил с целью подрыва власти.

В основе стратегии лежат несиловые технологии организации государственных переворотов в сжатые сроки за счет провоцирования акций массового гражданского неповиновения с целью свержения правительства и перевода страны под внешнее управление. Временные рамки цветной революции охватывают несколько недель.

Стратегия измора в гибридной войне нацелена на изнурение государства-жертвы, она реализуется за счет проведения по единому замыслу и плану операций по хаотизации и разрушению экономики, сферы военной безопасности, культурно-мировоззренческой сферы, осуществления кибератак. Для нанесения поражения противнику используются военные иррегулярные формирования, частные военные компании и силы специальных операций. На определенном этапе войны могут привлекаться вооруженные силы страны-агрессора. Временные рамки гибридной войны охватывают годы.

Стратегия гибридной войны преследует решительную цель: истощение, изоляцию и развал государства противника путем нанесения ему поражения на всех фронтах - идеологическом, экономическом, военном, дипломатическом. Цель стратегии цветной революции относительно менее масштабна - организация государственного переворота.

Сочетание стратегий сокрушения и измора при организации цветных революций и гибридных войн формирует своеобразный разрушительный тандем, который целенаправленно используется для подрыва фундаментальных основ существующего миропорядка, дестабилизации отдельных стран с целью добиться их капитуляции и подчинения стране-агрессору. Общей для стратегий конфликтов обоих типов является нацеленность на ослабление и развал государства с целью его перевода под внешнее управление.

Важное место в стратегии каждого конфликта отводится комплексному применению информационно-коммуникационных технологий и способов воздействия на сознание людей. Наряду с широким классом информационно-технических объектов противника, важными объектами информационно-психологического воздействия в ходе гибридной войны являются государственное и военное руководство, военнослужащие и население страны.

Стратегия информационной войны применительно к цветной революции представляет собой частный вид стратегии непрямых действий и включает систему политических, социально-экономических, информационно-идеологических и психологических мер воздействия на сознание населения страны, личного состава правоохранительных органов и вооруженных сил с целью подрыва власти за счет провоцирования акций массового гражданского неповиновения, последующего свержения правительства и перевода страны под внешнее управление.

Важной составляющей операций информационной войны является умелое использование технологий «мягкой силы» в каждой из сфер управления деятельностью государства: административно-политической, социально-экономической и культурно-мировоззренческой.

Публичная дипломатия представляет собой одну из составляющих «мягкой» силы как феномена государственной политики по взаимодействию с обществами других стран и реализуется в сфере внешнеполитической деятельности государства-субъекта с целью продвижения национальных интересов. «Мягкая сила» призвана побуждать других хотеть результатов, которые хотел бы получить источник «мягкой силы», и достигается это за счет привлечения и взаимопонимания. Механизмы публичной дипломатии используют ряд правительственных и неправительственных ведомств, которые разрабатывают и реализуют существующие программы публичной дипломатии в зарубежных странах.

Несовершенство норм современного международного права, касающихся законов и обычаев войны применительно к современным конфликтам, является одним из главных факторов, препятствующих консолидации усилий мирового сообщества по выработке совместных мер противодействия цветным революциям и гибридным войнам. Вне сферы воздействия организаций обеспечения международной безопасности остаётся мощный спектр подрывных технологий, создающих основу для стратегий гибридной войны и цветной революции.

Адекватным ответом на широкий спектр угроз и вызовов безопасности является создание мощной и всеобъемлющей сети, концептуально заменяющей ранее существовавшие модели и концепции дипломатии. В проекте Большой

Евразии концепция «сетевой дипломатии» должна опираться на гибкие формы участия в многосторонних структурах в целях эффективного поиска решений общих задач. Концепция отражает новые формы и способы руководства деятельностью внешнеполитических ведомств государств или коалиции государств в XXI веке с использованием интегрированного в рамках ареала БЕ информационного пространства (информационного поля), формируемого в масштабе времени, близком к реальному.

Сетевая дипломатия является реакцией на растущую хаотизацию в международных отношениях, на снижение качества управляемости политическими и экономическими процессами на глобальном и региональном уровнях, т.е., по сути, является деятельностью по преодолению кризиса. Перед растущей угрозой гибридных войн и цветных революций вполне логичным выглядит стремление многих стран отказаться от системы иерархических взаимоотношений и искать решение проблем безопасности на основе взаимных уступок и объединения усилий. Именно такую стратегию выбрали Россия, её союзники и партнеры по ОДКБ, СНГ, ШОС и БРИКС.

Понятие «гибридность» отражает существенные изменения характера современных военных конфликтов, которые являются многосферными и ведутся как в уже привычных средах на суше, в море и воздухе, так и в новых сферах -космической и кибернетической.

Важной характеристикой современных войн является многомерность, которая формируется за счет сочетания информационного, военного, финансового, экономического и дипломатического воздействия на противника в реальном времени. Свойством многомерности в полной мере обладают гибридные военные конфликты, в которых участвуют вооруженные формирования негосударственных субъектов, - международный терроризм, частные военные компании с размытой национальной и идеологической принадлежностью. В гибридной войне по-иному проявляют себя факторы трения и износа войны, что требует учета при разработке стратегий современных конфликтов.

Гибридная война (ГВ) представляет собой интегратор военных и невоенных форм, средств, методов и технологий борьбы, используемых в современных многомерных конфликтах для получения политических, экономических, военных, информационно-психологических преимуществ действий в период, который невозможно в чистом виде отнести ни к войне, ни к миру.

ГВ следует рассматривать как новый вид межгосударственного противостояния, основанного на использовании комбинации обычных, нерегулярных и ассиметричных средств в сочетании с постоянными манипуляциями политическим и идеологическим конфликтом.

Особенности гибридной войны:

- гибридная война не объявляется. Государство-агрессор в течение определенного времени не раскрывает себя, не проводит масштабных мобилизационных мероприятий, стремится вести войну чужими руками, использует наемников, частные военные компании, активизирует действия внутренних иррегулярных формирований, «пятой» колонны и агентов влияния;

- нет сторон конфликта, которые в традиционной войне являются носителями конфликта, в то время как в международно-правовых документах считается, что конфликт как фаза противоречия возможен лишь тогда, когда его стороны представлены субъектами. Где субъекта нет - не может быть конфликта. Размытыми и зыбкими являются линии разграничения между войной и миром, внутренними и внешними угрозами национальной безопасности, государственным переворотом и революцией, дозволенными и недозволенными формами борьбы, между защитниками и разрушителями международного права;

- ГВ не имеет фронта и тыла и охватывает всю территорию государства-мишени. Военные действия в течение длительного времени могут не проводиться;

- формально отсутствует единый руководящий центр ГВ. Планы действий по дестабилизации административно-политической, социально-экономической и культурно-мировоззренческой сфер предусматривают создание на территории противника распределенных сетевых структур с высокой степенью самостоятельности и способностью к самосинхронизации. Заранее отрабатываются каналы их обеспечения - финансового, материально-технического, информационного, кадрового. Создаются склады оружия, боеприпасов, средств связи, подбираются места для подготовки боевиков;

- для стратегии гибридной войны характерен отход от стремления физически сокрушить противника и оккупировать его территорию. Государство-агрессор воздерживается от массированного военно-силового воздействия на противника и прибегает к гибкому сочетанию экономических, информационно-психологических, дипломатических, кибернетических и других воздействий;

- информационная среда и киберпространство являются важнейшими средами, в которых разворачиваются операции гибридной войны;

- в ГВ используются катализаторы-ускорители подрывных процессов. В таком качестве выступают дипломатические демарши, экономические санкции, информационные «вбросы», успешные действия иррегулярных сил против важных объектов, масштабные террористические акты и диверсии сил специальных операций против управления и связи.

Мощным катализатором является «цветная революция», организованная на критически важном переломном этапе гибридной войны с целью ускорения процесса лавинообразной дестабилизации государства;

- использование регулярных вооруженных сил осуществляется на заключительных этапах ГВ под предлогом «гуманитарной интервенции», проведения операции по принуждению к миру. Получение мандата ООН для таких действий считается желательным, но не обязательным.

ГВ представляет собой новую форму межгосударственного противостояния для сторон которого характерно иное по сравнению с традиционным военным конфликтом соотношение военных и невоенных способов действий.

К невоенным средствам насилия в ГВ следует отнести традиционную и публичную дипломатию, правовые, экономические, идеолого-психологические, информационные, гуманитарные, экологические, разведывательные, технологические и некоторые другие инструменты воздействия. Правильно выбранная стратегия позволяет достичь кумулятивного, системного эффекта от применения совокупности таких средств.

Важную роль приобретают стратегические психологические мероприятия, направленные на достижение целей обеспечения поддержки и сотрудничества дружественных и нейтральных стран, а также ослабление воли к ведению войны и потенциала враждебных или потенциально враждебных стран.

Таким образом, действия агрессора в ГВ не укладываются в определение агрессии, которым на сегодняшний день располагает международное сообщество: «Агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как это установлено в настоящем определении» (резолюция 3314 Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года).

В ГВ к открытому применению силы нередко переходят лишь на этапе завершения конфликта, используя в этих целях существующую нормативно-правовую базу миротворческой деятельности и операций по кризисному урегулированию.

Гибридные угрозы (ГУ) представляют собой инструменты гибридной войны, используемые для нанесения ущерба государству или коалиции государств без прямого использования военной силы или с ограниченным ее использованием. ГУ в отличие от других видов угроз имеют рукотворный характер и целенаправленно используются против уязвимых мест государства-жертвы агрессии. Источником гибридных угроз являются государства, правительственные и неправительственные организации, осуществляющие подрывные действия против страны-мишени. Стратегическими объектами гибридных угроз являются административно-политическая, финансово-экономическая, культурно-мировоззренческая, военная и экологическая сферы, киберпространство.

Традиционно угроза понимается как признак непосредственной опасности нанесения ущерба неточно определенного содержания или тяжести, возможности которой точно не установлены.

Гибридная угроза — это комбинация военных и невоенных средств агрессии, сочетание скрытых и открытых операций, в ходе которых одновременно адаптивно используются традиционные и нетрадиционные средства для достижения собственных целей.

ГУ построены на использовании главным образом субъективных факторов и представляют собой комбинацию военно-силовых методов с дипломатическими, экономическими, информационными, экологическим способами воздействия на противника и применением кибероружия.

С учетом особенностей гибридных угроз статью 3 Резолюции ООН 3314 целесообразно дополнить рядом положений, в том числе:

- дать международно-правовое определение термина «агрессия в кибернетической сфере» - предумышленные действия, направленные против критически важных объектов другого государства и повлекшие за собой человеческие жертвы, разрушения, нанесение экономического ущерба;

- дать определение «агрессия в информационной сфере» - использование информационно-коммуникационных технологий в подрывных действиях, направленных на свержение законных властных структур, дестабилизацию внутренней и международной обстановки, развязывание и эскалацию вооруженных конфликтов;

- о праве государства на самооборону в случае предпринятой против него агрессии в кибернетической сфере.

Угрожающую реальность приобретает агрессия в экологической сфере, что требует изменения многих международно-политических и правовых норм. Экологическая агрессия воздействует на различные системы, функции формирования и развития человека, а основными мишенями воздействия агрессивных факторов среды являются генетический аппарат, репродуктивная функция и иммунная система.

К гибридным угрозам государству в экологической сфере следует отнести возможность трансграничного переноса вредных веществ, глобального изменения климата, включая способы целенаправленного воздействия на атмосферу с целью вызвать засуху, наводнения, лесные пожары, разрушение озонового экрана, размещения токсичных и радиоактивных отходов на территории отдельного государства и ряд других угроз. Если последнее осуществляется более сильным государством без надлежащего согласования и последующей компенсации, можно говорить об осуществлении экологической агрессии одной страны против другой.

К последствиям агрессии в экологической сфере относятся нарастающая нехватка продовольствия и питьевой воды в мире, рост заболеваемости населения в городах, возникновение новых болезней, экологическая миграция населения, возникновение локальных экологических конфликтов из-за создания экологически опасных в глазах населения предприятий, экологическая агрессия - вывоз токсичных технологических процессов и отходов в другие страны и т.д. При целенаправленном воздействии на экологическую среду, например, в весьма уязвимых районах Арктики и Крайнего Севера последствия применения экологического оружия становятся очевидными спустя продолжительное время после начала атаки.

Использование термина «гибридная война» часто носит сильную негативную политическую окраску, что позволяет США и НАТО обвинять своих противников в применении различных незаконных грязных форм и способов борьбы для достижения собственных целей. При этом именно в США зародилась и получает системное развитие кон-

цепция гибридной войны и гибридных угроз. Этому вопросу посвящены работы американской корпорации РЭНД, Центров передового опыта НАТО и отдельных крупных специалистов1.

Так, в условиях нарастающей долгосрочной стратегической конкуренции с Россией исследователи РЭНД в апреле 2019 г. предприняли попытку систематизировать способы эскалации воздействий на Москву с целью добиться перенапряжения и чрезмерного рассредоточения сил нашего государства. В документе «Слишком большая и несбалансированная Россия» разработаны рекомендации как чрезмерно растянуть и разбалансировать российскую экономику и вооруженные силы за счет применения гибридных способов воздействия в экономической, геополитической,

идеологической, информационной и военной сферах, приведены варианты действий? и дана оценка их с точки зрения

2

преимуществ, а также рисков и издержек .

Надо сказать, что многие положения исследования были успешно реализованы нашими противниками еще на этапах ослабления советской экономики и последующего развала СССР, что требует самого внимательного изучения идей авторов РЭНД.

Ситуации неопределенности и своеобразного тумана вокруг ГВ во многом способствует то, что понятийный аппарат этого вида конфликта, включая гибридные угрозы, на уровне важных организаций обеспечения международной безопасности, прежде всего ООН и ОБСЕ, не разработан. Соответственно отсутствует и международная нормативно-правовая база, определяющая гибридную войну и гибридные угрозы как вид агрессии и инструменты агрессии. Нет критериев, позволяющих определить субъект и объект гибридной агрессии.

Воздействие государства-агрессора на противника в ходе ГВ предусматривает проведение комплекса подрывных операций различной степени скрытности. Например, практически невозможно скрыть использование экономических санкций и проведение ряда информационных операций. Осуществляется целенаправленное информационно-психологическое воздействия на население страны-мишени с привлечением дипломатов, разведывательных служб, внутренних экстремистских и националистических организаций, псевдорелигиозных структур, направленные на разжигание межнациональной розни, дестабилизацию и раскол государства. Наибольшую степень скрытности имеют операции в киберсреде.

Обороняющаяся сторона при прогнозировании угроз не в состоянии точно определить их содержание или тяжесть наносимого ущерба. В результате планирование действий и необходимых ресурсов для парирования ГУ связано с рядом неопределенностей.

Создание подобных неопределенностей является важным свойством гибридных угроз, использование которых основывается на способности противников - государств и негосударственных субъектов использовать сочетание различных стратегий, технологий и возможностей для получения асимметричных преимуществ.

Определяющее место в стратегии ГВ занимает искусство синхронизации ГУ, направленных на уязвимость государства в административно-политической, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой сферах. Суть синхронизации ГУ заключается в выборе оптимальных вариантов сочетания их видов, интенсивности, последовательности, времени и места реализации в соответствии со стратегией ГВ (рис. 1).

В административно-политической сфере ГУ в широком смысле представляют собой подрывные действия по расшатыванию системы управления отдельных государств и их коалиций путем дискредитации политических лидеров и выдвигаемых концепций интеграции (на стратегическом уровне), а также региональных и местных властей, организации манипулируемых протестных выступлений против проводимых преобразований, нанесения ущерба политическому имиджу государств и их коалиций на международном уровне и др.

Особое внимание в этой сфере уделяется ослаблению оборонных возможностей ведущих государств путем проведения целенаправленных мероприятий против военно-промышленного комплекса, по обвинению властей в чрезмерных военных расходах, созданию противоречий между производителями и заказчиками военной продукции в стране и за рубежом, снижению престижа военной службы и др.

В узком смысле ГУ применительно к военной части административно-политической сферы фактически нацелены на достижение односторонних преимуществ путем введения противника в заблуждение, в том числе при сборе, обработке и использовании разведывательных данных. В этом контексте деятельность разведки и контрразведки должна рассматриваться как составная часть ГУ. Серьезную опасность представляют также угрозы, направленные на нарушение устойчивости функционирования объектов критической инфраструктуры страны и систем управления государством и вооруженными силами путем кибернетического воздействия на уязвимости.

В финансово-экономическую сферу ГУ включают незаконные экономические санкции, подрыв конкурентных возможностей продукции страны на зарубежных рынках, дезорганизацию банковской системы проведением кибернетических атак, создание препятствий в работе банков, формирование протестных настроений путем манипуляции социально-экономическими данными и многие другие подрывные мероприятия.

В культурно-мировоззренческой сфере ключевое место отводится ГУ, связанным с ведением информационной войны в целях достижения различных политических целей. В этом контексте следует отметить использование СМИ для распространения ложной информации, Интернет-троллинга против знаковых фигур в политике, бизнес-сообществе и культурной жизни. Применительно к России сюда следует отнести, например, нарастающие попытки подрыва позиций русского языка в России и мире, беспрецедентную кампанию по расколу православия как важной состав-

1 См. например: Hoffman F.G. Conflict in the 21-st century: The rise of hybrid wars. - Arlington: Potomac Institute for policy studies, 2007. - 72 p; Mattis J.N., Hoffman F.G. Future Warfare: The Rise of Hybrid Wars // US Naval Institute Proceedings Magazine. 2005. -Vol. 132, November. - P. 18-19. - http://milnewstbay.pbworks.com/fMattisFourBlockWarUSNINov2005.pdf

2 Overextending and Unbalancing Russia. - https://www.rand.org/pubs/research_briefs/RB10014.html

ляющей обеспечения духовного единства русского, украинского и белорусского народов. Геополитические противники России все чаще использует ГУ в культурно-мировоззренческой сфере для реализации своих интересов в мире, разжигания разного рода конфликтов, которые в последующем становятся источником войн, вооруженного экстремизма и международного терроризма. В целом реализация ГУ в рамках стратегии информационной войны становится ключевой составляющей технологии «управляемого хаоса» в культурно-мировоззренческой сфере.

Интенсивность угроз

б

Последовательность, время и место (объект, город, регион) реализации угроз

Примечание

| _| — угрозы в финансово-экономической сфере;

| — угрозы в административно-политической сфере; | Ц —угрозы в культурно-мировоззренческой сфсрс.

Рисунок 1.

Синхронизация гибридных угроз

Вопросы теории и практики ГВ и ГУ в течение длительного времени изучаются в США, НАТО и ЕС. Так, взгляды военной элиты США по данной тематике впервые получили отражение в статье генерала Джеймса Н. Метти-са (с 20 января 2017 по 1 января 2019 года - министр обороны США) и полковника Фрэнка Хоффмана, опубликованной в 2005 году.

В России вопросам гибридной войны посвящены работы А.А. Кокошина, А.В. Манойло, А.А. Бартоша и некоторых других авторов, по мнению которых сочетание угроз, рисков и неопределенностей формирует серьёзный вызов безопасности, а влияние факторов неопределенности превращает задачу оценки гибридных угроз в своеобразный синтез искусства и науки с преобладанием качественных оценок над количественными. В связи с этим международные и национальные оценки гибридных угроз должны разрабатываться с участием широкого круга специалистов-гуманитариев, юристов, экономистов, военных, культурологов, регионоведов и других1.

Для организации противодействия в международном масштабе весьма существенным является консенсус в вопросе, какие действия должны считаться агрессией, например, в ходе возможного кибернападения, определения его источника и законных мер противодействия. Или как соотносятся вопросы обеспечения энергобезопасности с правом

1 Кокошин А.А. Вопросы прикладной теории войны. - М.: НИУ ВШЭ, 2018. - 227 с.; Манойло А.В. Информационные войны и психологические операции: руководство к действию. - М.: Горячая линия-Телеком, 2018. - 496 с.; Бартош А.А. Туман гибридной войны: неопределенности и риски конфликтов XXI. - М.: Горячая линия - Телеком, 2019. - 364 с.; Он же..Конфликты XXI века. Гибридная война и цветная революция. - М.: Горячая линия - Телеком, 2019. - 274 с.; Он же. НАТО в современной мировой политике. - М.: Горячая линия-Телеком, 2019. - 364 с.

суверенного государства распоряжаться принадлежащими ему природными ресурсами. Требуется тщательное изучение угроз в экологической сфере.

С учетом многомерности гибридного военного конфликта для успешного противостояния в гибридных войнах следует объединить усилия правительств, военных, сил охраны правопорядка и разведок государств в зоне Большой Евразии в рамках всеобъемлющей межведомственной, межправительственной и международной стратегии. В рамках противодействия использовать меры политического, экономического, военного и информационно-психологического воздействия

В деле противостояния гибридным угрозам для государств Большой Евразии серьезным партнером является ОБСЕ. В этом контексте обращает на себя внимание решение Совета министров государств-членов Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в декабре 2016 года развернуть структурный диалог по поиску новых подходов к обеспечению кооперативной безопасности в Европе. Диалог охватывает комплекс вызовов и угроз современности, включая контроль над вооружениями, меры по укреплению доверия и безопасности, а также общие политико-военные вопросы.

Важное место в деятельности ОБСЕ отводится политико-военным аспектам безопасности. При этом некоторые государства-члены ОБСЕ высказали пожелание провести углубленное изучение проблематики гибридных войн и гибридных угроз, которые в существенной степени определяют многие современные тенденции в развитии мира и войны.

С этой целью в Вене 19-20 сентября 2018 года состоялась панельная дискуссия по теме «Понимание гибридных угроз и их влияние на пространстве ОБСЕ». Эта тема выносилась на обсуждение впервые. Приглашенные эксперты из стран-участниц организации (России, Италии, Норвегии и Голландии) в присутствии около 200 дипломатов и военных государств-членов ОБСЕ изложили свое видение гибридных угроз, их возможных объектов, источников и стратегий применения. Дискуссия продемонстрировала достаточно широкий разброс представлений о том, что такое гибридная война и гибридные угрозы.

Вместе с тем не вызывает сомнения наличие консенсуса по вопросу о необходимости создания действенной международной правовой базы по проблеме гибридных войн и угроз и поиску путей сотрудничества по противостоянию конфликтам ХХ1 века.

Выводы

Современная ситуация в зоне БЕ и в мире в целом продолжает находиться в фазе высокой турбулентности. Мир стал экономически и политически многополярным. Появление новых угроз, получивших объединяющее название «гибридных», усиливает опасную неопределённость в отношениях между государствами и их объединениями. Испытаниям подвергается международное право и авторитет международных организаций. Множатся региональные конфликты, чему способствует опасная тенденция смотреть на регионы мира сквозь призму геополитической конкуренции как на «игру с нулевым результатом».

Государства вынуждены противостоять внешним и транснациональным угрозам, многие из которых имеют рукотворный характер. Значительная часть гибридных угроз зарождаются в зоне БЕ, где существуют пространства, лишенные всякой государственности и превратившиеся в территории, где хозяйничают различного рода террористические группировки. Всё это требует консолидации усилий на подлинно коллективной основе. Однако односторонние санкции, попытки демонизации политических деятелей и целых государств, навязывание образа врага еще больше углубляют конфронтацию.

В результате практически прекращено системное сотрудничество в зонах общих интересов, из-за этого простаивает важный ресурс БЕ, способный служить для укрепления доверия и безопасности.

Сегодня на первое место в зоне БЕ выходят задачи борьбы с идеологией террора и феноменом иностранных террористов-боевиков. С терроризмом тесно связана проблема наркотрафика, доходы от которого идут на финансирование терактов. Серьезным общим вызовом является проблема миграции.

На стратегию и тактики применения гибридных угроз в зоне БЕ влияют следующие факторы:

- пространственный фактор связан с обширной территорией Евразии, что позволяет использовать различные по характеру угрозы одновременно или последовательно в различных районах. Такая особенность осложняет задачу противодействия и распыляет силы обороняющейся стороны;

- государства, расположенные на территории БЕ, принадлежат к разным цивилизациям, имеют ряд существенных национальных, религиозных, культурно-мировоззренческих различий, что позволяет прогнозировать применение в пределах БЕ широкого спектра гибридных угроз;

- на территории БЕ действуют несколько организаций обеспечения международной и региональной безопасности, взаимодействие между которыми пока не налажено (это ООН, ОБСЕ, ОДКБ, по ряду функций к ним тесно примыкают ШОС и СНГ);

- нормативно-правовая основа государств БЕ, на основе которой планируется и осуществляется противодействие угрозам, существенно различается. Одной из первоочередных задач является выработка согласованных подходов к оценке угроз и способов противодействия им на коллективной основе. При этом наращивание гибридных угроз грозит сделать конфронтацию необратимой.

Взаимовлияние и взаимозависимость внешних и транснациональных гибридных угроз требует комплексного рассмотрения возможностей совершенствования имеющихся и создания новых механизмов в зоне БЕ, способствующих установлению контактов, донесению информации, проведению консультаций, разработке средств профилактики возникновения гибридных угроз не только на пространстве БЕ. Здесь следует иметь в виду, что влияние внерегио-

нальных факторов на состояние безопасности в зоне БЕ будет только возрастать, что настоятельно требует интеграции усилий по противостоянию гибридным угрозам за счет координации работы ведущих государств региона с привлечением потенциала ООН, ОДКБ, ШОС и ОБСЕ.